Конечно, Холли не думала, что Нейт примет ее с распростертыми объятиями. Честно говоря, она вообще не ожидала его здесь увидеть, ведь он всегда мечтал покинуть эту тихую заводь и отправиться покорять большой город. Но, похоже, за те десять лет, которые они не виделись, он очень сильно изменился. Конечно, сейчас это совсем другой человек. Только на мгновение, сидя по горло в воде и хохоча как сумасшедший, он напомнил ей парня, от одной улыбки которого ее сердце начинало биться быстрее.
Мысль о том, чтобы отказаться от его брошенного сквозь зубы приглашения, была очень соблазнительной, но Холли привыкла мыслить рационально. Она знала, что вряд ли сможет за остаток вечера найти дом в аренду.
Поэтому ей оставалось только следовать за Нейтом и Хенком по пляжу, размышляя, что настолько тяжелое она могла положить в такой маленький чемодан.
Завтра она сможет заняться поисками жилья или вернуться на материк в случае неудачи, но сегодня ей необходимо было где-то переночевать. Перелет через Атлантику вымотал ее, а после короткого, но впечатляющего полета в грозу у нее все еще тряслись колени. Конечно, ей не стоило настаивать на том, чтобы Хенк отвез ее на Сердце прямо сегодня. Как не преминул заметить Нейт, она рисковала не только своей жизнью, но и жизнью пилота. Что ж, за последние пару дней неразумные поступки, похоже, вошли в традицию.
Ее план побега, который только вчера казался идеально продуманным, трещал по швам. Она должна была хотя бы заранее заказать коттедж, прежде чем собирать чемодан и лететь через Атлантику навстречу неизвестности. Сейчас это очевидно, но что мешало ей додуматься до этого сорок восемь часов назад?
Холли искоса взглянула на точеный профиль идущего рядом с ней мужчины. Нейт явно не слишком рад ее видеть. Да и она сама не слишком хорошо понимала, какие чувства вызвала в ней их встреча. А ведь когда-то она так мечтала…
Холли резко помотала головой, отгоняя непрошеное видение. Глупо вспоминать старые фантазии. Но в такие моменты она особенно остро ощущала путы судьбы, связывающие ее по рукам и ногам. Она ведь просто хотела на неделю сбежать от своих королевских обязанностей, побыть самой собой, а вместо этого словно вернулась в прошлое, которое, как выяснилось, не в восторге от ее внезапного появления.
Она едва слышно застонала.
– Что-то не так? – спросил Нейт, обернувшись.
– Нет.
– Нет? – Он с сомнением поднял бровь.
Его недоверчивый тон стал для Холли неожиданностью. Дома никто бы не осмелился переспрашивать или сомневаться в ее ответе, кроме матери, но та постоянно бомбардировала ее упреками, добиваясь, чтобы она если и не стала идеальной, то хотя бы казалась такой внешне. Удивительно, но недоверие Нейта скорее понравилось Холли, ведь это означало, что он относится к ней как к равной. Правда, это не отменяло того, что он явно на нее злился.
Они подошли к дому, который внешне почти не изменился с тех пор, как она была подростком, только крыльцо было значительно расширено и на нем появились кресло и диван, устроившись на которых, наверное, так приятно смотреть на залив.
Десять лет назад Нейт жил в этом доме вместе с родителями и Холли часто прибегала сюда поесть ягодного пирога или посмотреть телевизор в дождливый день. Мать Нейта была святой женщиной, которая с пониманием относилась к полным песка сандалиям и мокрому купальнику, оставлявшему влажные следы на мебели.
Хенк поднялся на крыльцо, разулся и, не спрашивая разрешения хозяина, пошел в дом, унося с собой ее чемоданы.
А значит, они с Нейтом остались наедине.
– Все в порядке, – сказал он в ответ на ее вопросительный взгляд, снимая ботинки и ставя их рядом с кроссовками Хенка.
– Я заплачу…
– Не нужно, – зло мотнул головой Нейт, словно ее предложение оскорбило его. – В конце концов, это всего на одну ночь, Холли… Холлин… принцесса… – Он нервно провел рукой по волосам, отчего длинные светлые пряди упали ему на глаза. – Как мне теперь называть тебя? – Судя по тону, ему на ум уже пришла пара нелестных прозвищ.
– Просто Холли.
Она так хотела опять быть просто Холли! Ради этого она сбежала из дворца.
Нейт кивнул, хотя на его лице отразилось сомнение:
– Хорошо. Тогда проходи в дом, пока не началась гроза. Не надо так недоверчиво на меня смотреть, я правда хочу, чтобы ты осталась. Будь моей гостьей.
Его слова звучали бы более искренне, если бы он не произнес их сквозь стиснутые зубы. Но все язвительные комментарии застряли у Холли в горле, когда Нейт, поднявшись на крыльцо и сняв обувь, вдруг стянул с себя мокрую футболку и бросил ее на перила крыльца.
Холли судорожно вздохнула, не в силах отвести глаз от его мускулистого тела. В пятнадцать ей казалось, что он сложен как античный бог, но тот мальчик не шел ни в какое сравнение с мужчиной, который стоял перед ней сейчас.
– Твоя очередь, – с усмешкой сказал он, наблюдая за ней.
Щеки Холли вспыхнули огнем.
– Прошу прощения?
– Твои туфли. Буду благодарен, если ты снимешь их здесь.
Холли опустила взгляд на свои балетки, которые после прогулки по пляжу и купания были не только мокрыми, но и полными песка и каких-то мелких водорослей.
– Твоя мама никогда не была против песка.
– Она просто была слишком вежливой, чтобы признаться в этом. Но теперь, так как я занимаюсь уборкой, я устанавливаю правила.
– Ясно, – покорно кивнула Холли, представляя себе Нейта на коленях, с энтузиазмом орудующего половой тряпкой.
Скинув туфли, она вошла в дом. Хенк уже удобно устроился на большом диване в гостиной, включив телевизор, вещающий голосом спортивного комментатора на бейсбольном матче. Его ноги в полосатых носках лежали на кофейном столике по соседству с ополовиненной бутылкой пива. Холли не слишком хорошо разбиралась в бейсболе, но ей нравился полный энтузиазма и напряженного ожидания голос комментатора. Он вызывал у нее ностальгию по детству, проведенному на этом острове, когда они с Нейтом устраивались на диване рядом с его отцом, чтобы посмотреть очередную игру. Весь этот дом был наполнен воспоминаниями. Правда, надо признать, за десять лет он очень изменился, приобретя некоторые черты, свойственные только холостяцким берлогам. Чувствовалось, что мать Нейта уже давно не хозяйничала здесь: исчезли милые фарфоровые статуэтки, заполнявшие каминную полку, цветастый ковер и яркие шторы, подвязанные внизу кокетливыми бантами. На месте старой софы появился большой кожаный диван, перед которым светился огромный плазменный экран, любовь и гордость каждого холостяка. Еще одним изменением стали украсившие стены акварели с видами на остров и озеро.
Нейт проследил за ее взглядом и пояснил:
– Это работы Руперта Ленгарда. Не оригиналы, конечно, но и эти копии оказалось не так-то легко достать.
– Они потрясающие, – откликнулась Холли, рассматривая одну из картин. – Этот остров похож на тот, куда мы ездили рыбачить.
Там они с Нейтом любили играть в жертв кораблекрушения и даже пытались строить домик на дереве, как у Робинзона, но не слишком преуспели, поэтому пришлось довольствоваться шалашом из веток и лапника.
– Это Роговой остров. Ленгард провел здесь пару лет, много ездил по округе, рисовал.
– Я бы с удовольствием тоже купила такую картину, – вздохнула Холли.
– Вряд ли она будет хорошо смотреться рядом с работами Ван Гога и Ренуара, которыми наверняка увешаны стены твоего дворца в Моренсии, – не смог не съязвить Нейт.
– Мои интересы распространяются и на современное искусство, – обиженно ответила Холли. – Как и ты, я покупаю картины, потому что они мне нравятся, вне зависимости от того, сколько они стоят и чья подпись на них стоит.
– Туше, – признавая поражение, кивнул Нейт и повернулся к дивану. – Я могу тебе еще что-то предложить, Хенк? – спросил он у потягивающего пиво пилота.
– Может, у тебя есть чем перекусить? – оживился тот, не заметив сарказма. – Начос, например? – с надеждой предположил он.
– Если хочешь начос, можешь прогуляться до «Дома рыбака», заодно захватишь чего-нибудь и для нас, – предложил Нейт, метким пинком скидывая ноги Хенка со стола. Затем он повернулся к Холли: – Следуй за мной, я покажу тебе твою комнату.
Он легко подхватил ее чемоданы и, поднявшись по лестнице, повернул направо и прошел до конца коридора. Догадавшись, куда он идет, Холли замерла в нерешительности:
– Но ведь это твоя спальня.
Комната осталась почти такой же, какой она помнила ее, хотя родители Нейта не разрешали им слишком много времени проводить здесь наедине, особенно когда они вошли в подростковый возраст и стало понятно, к чему все идет.
Сейчас, стоя на пороге его старой комнаты, Холли почувствовала странное волнение, но предпочла винить в этом Нейта, который пренебрег рубашкой, и свою усталость.
– Уже нет, после того как уехали родители, я сделал небольшой ремонт и занял главную спальню, а это теперь комната для гостей. Дальше по коридору ванная. Она в твоем, то есть в вашем с Хенком полном распоряжении, – с усмешкой добавил он.
Он поставил чемоданы рядом с кроватью и распахнул окна, впуская пахнущий грозой и мокрой землей ветер, порывы которого тут же взметнули к потолку легкие шторы. Их взгляды встретились, и улыбка на лице Нейта исчезла. Хотя из-за грозы температура за окном упала, Холли не было холодно. Совсем наоборот, даже несмотря на влажную, липнущую к телу одежду, ее кожа пылала огнем под пристальным взглядом этих карих глаз.
Она скрестила руки на груди, словно защищаясь:
– На улице очень ветрено.
– Гроза уже близко, – откликнулся Нейт. Его голос неожиданно стал хриплым и напряженным.
– Да, гроза, – эхом откликнулась Холли.
Еще несколько секунд Нейт пристально смотрел на нее, потом резко отвернулся.
– Ты можешь закрыть окна через пару минут, но не сейчас – эту комнату давно не проветривали, так что здесь немного душно.
Немного душно? Да она едва могла дышать. Правда, к спертому, застоявшемуся воздуху это вряд ли имело какое-то отношение. Скорее воздух не желал проходить в легкие из-за напряжения между ними и пронизывающего взгляда Нейта. В его глазах были настороженность и вполне мужской интерес, что странно, ведь в мокром платье, с размазавшимся макияжем и волосами, чуть подсохшими на сильном ветру, она представляла собой весьма жалкое зрелище.
Холли сделала безуспешную попытку поправить прическу, но ее пальцы запутались в начавших виться из-за воды прядях.
– Все в порядке, – сказала она, еще раз оглядев комнату. – Спасибо, Нейт.
– Вряд ли это соответствует тем условиям, к которым ты привыкла, – пробормотал он, глядя в сторону. – Ты ведь принцесса.
– Ты говоришь так, словно это какая-то заразная болезнь, – поморщилась она.
– Прошу прощения. Но факт остается фактом, ты привыкла к лучшему, чем… это. – Он огляделся так, словно видел комнату впервые. – К лучшему, чем все, что я могу предложить.
– Нейт…
Прежде чем она смогла возразить, он развернулся и направился к выходу.
– Сейчас тебе надо принять горячую ванну, чтобы не простудиться, – проронил он на пороге. – Поговорим позже.
Несколько мгновений Холли просто смотрела на закрывшуюся за его спиной дверь. Что произошло? За последний час Нейт успел побыть грубым, милым, негостеприимным, грустным, злым и, наконец, смущенным. Он был совсем не похож на того Натаниэля Метьюса, которого она помнила, который планировал завоевать мир и не видел перед собой преград. Холли обожала его абсолютную уверенность в себе и в своих силах, которой ей самой так не хватало.
Она мечтала, что они всегда будут вместе, а потом вдруг оказалось, что пятнадцать лет – это рубеж, после которого ее жизнь круто изменилась. Оказалось, что это было ее последнее лето на острове Сердце. Встретившая ее в аэропорту мать расставила все точки над «i»:
– Ты больше не ребенок, Холли. Скоро ты станешь совершеннолетней и должна будешь наконец принять свое королевское положение и обязанности, которые оно предполагает. Ты принцесса и наследница престола и должна вести себя соответствующе.
В этот момент ее девичьи мечты развеялись в прах.
Интересно, что заставило Нейта отказаться от своих планов? Или он просто вырос и забыл о них?
Одно было ясно: мужчина, который только что закрыл эту дверь, совершенно ей незнаком.
Нейт быстро переоделся в сухую одежду и спустился вниз. Оказавшись на кухне, он сразу направился к холодильнику, достал оттуда бутылку пива и сделал большой глоток.
Господи! Страшно представить, что она сейчас про него думает. Он показал себя не самым гостеприимным и дружелюбным хозяином.
Он поморщился и сделал еще один глоток. Холли, наверное, привыкла к красным ковровым дорожкам, званым ужинам и парадам в свою честь, а он даже до берега не смог ее донести, не уронив в воду. Но, несмотря ни на что, она смеялась и в этот момент была так похожа на себя прежнюю. Ту, которая была его лучшим другом, товарищем во всех шалостях и проделках, ту, мечты о которой не давали ему уснуть жаркими летними ночами.
Теперь она выросла и превратилась в прекрасную женщину, которая сегодня проведет ночь в его доме. И хотя родители уже давно наслаждались пенсией за много сотен километров отсюда, а сам он стал взрослым мужчиной, Нейт чувствовал странное смущение.
В этот момент на кухню вошел Хенк, явно решивший заменить опустевшую бутылку.
– А где Холли? – спросил он, оглядываясь.
– Наверху, – откликнулся Нейт. – Наверное, пытается освободиться от мокрой одежды. – За эту фразу он отвесил себе мысленного пинка, потому что его воображение тут же начало развивать эту пикантную тему.
– Она не говорила, что вы знакомы, – сказал Хенк.
– А нас и нельзя назвать знакомыми, – хмуро ответил Нейт. – В детстве мы проводили лето вместе. Прошло много лет с тех пор, как я последний раз видел ее.
Это было не совсем правдой, ведь ему было достаточно включить Интернет или полистать журналы, чтобы увидеть ее лицо. Но его Холли и Холлин Салдани всегда казались ему двумя совершенно разными женщинами. По крайней мере, до сегодняшнего дня.
– Кажется, я ее уже где-то видел, – задумчиво протянул Хенк, потирая небритый подбородок.
Неудивительно.
Но Нейт решил не выдавать секрет Холли. Конечно, он поступил так только потому, что пилот был самым болтливым существом во всей Америке, и уже к вечеру сногсшибательную новость о том, что на острове появилась настоящая европейская принцесса, будут обсуждать даже местные собаки. Кроме того, Холли ясно дала понять, что приехала сюда инкогнито, в надежде скрыться ото всех, а если весть о ее приезде дойдет до материка, уже завтра на острове будет не протолкнуться от проклятых папарацци и журналистов. Это может не понравиться отдыхающим, а значит, повредит его бизнесу. Да, именно поэтому он промолчал.
«Лгун!» – вкрадчиво прошептал его внутренний голос, но Нейт предпочел проигнорировать его.
– Знаю, у нее такой тип лица, – безучастно кивнул он. – Даже в детстве ее все время с кем-то путали.
Похоже, Хенка полностью устроил его ответ, но его все еще не оставляло любопытство.
– А откуда она? Она хорошо говорит по-английски, но акцент все же чувствуется.
– Откуда-то из Европы, – обтекаемо ответил Нейт. – Но вроде бы у нее есть родственники и в Америке.
Интересно, а та женщина и правда была ее бабушкой или просто гувернанткой, поддерживающей прикрытие? У него по-прежнему было столько вопросов к девушке, которая была его первой любовью и которую он, как оказалось, почти не знал.
Хенка объяснение Нейта полностью устроило. Его вообще легко было удовлетворить – холодное пиво, место, где можно поспать, кабельное телевидение и простые ответы на простые вопросы. Нейт был уверен, что на этом поток вопросов иссякнет, но он ошибся.
– А она очень хорошенькая штучка, – осторожно начал пилот.
Нейт молча кивнул, не желая развивать эту тему.
– И очень щедрая, – с улыбкой добавил Хенк, похлопывая по карману джинсов. – Ты не поверишь, сколько она заплатила за перелет.
– Ты рисковал своей жизнью, – сухо заметил Нейт.
Хенк беспечно отмахнулся:
– Возможно, но ни одна из моих бывших жен не думала, что моя жизнь ценится так высоко.
– Легко быть щедрой, когда не ты зарабатываешь деньги, – недовольно откликнулся Нейт, которому не слишком нравилось такое пристальное внимание к Холли другого мужчины.
– Так она еще и из богатой семьи? – обрадовался Хенк.
– Да. Из очень богатой и с таким генеалогическим древом, которое можно проследить вплоть до римлян, – хмуро кивнул он.
– И она до сих пор не замужем?
Только сейчас Нейт понял, куда клонит Хенк.
– Насколько я знаю, пока нет, – ответил он.
Слухи о скорой помолвке принцессы Моренсии бесконечно муссировались в прессе и на телевидении. Когда Нейт первый раз услышал об этом из новостей, ему показалось, что его с размаху ударили под дых. Тогда он долго не мог прийти в себя, хотя сам не понимал, почему так бурно отреагировал на обыденную, в сущности, новость. Конечно, она должна выйти замуж и родить наследника, ничего удивительного. Тем более до сегодняшнего дня он вполне успешно убеждал себя в том, что забыл о Холли.
Вот именно. До сегодняшнего дня.
– С ума сойти! – рассуждал тем временем Хенк, рассматривая свое отражение в темном стекле окна. – Красивая, богатая и одинокая цыпочка. Такой шанс выпадает раз в жизни. Как думаешь, у меня есть надежда?
– Прости, приятель, она не из твоей лиги, – с усмешкой покачал головой Нейт.
– А как насчет тебя? – с легкой обидой поинтересовался Хенк.
– И не из моей тоже, – с затаенной горечью ответил Нейт.
Еще вчера он был совершенно доволен тем, чего добился. После школы он поступил в колледж, не из Лиги плюща, конечно, но входящий в десятку лучших в стране. Окончив его, переехал в Чикаго и быстро стал помощником управляющего одного из лучших отелей. Родители, хоть и были огорчены тем, что он не захотел продолжить семейный бизнес, очень гордились им и были готовы принять его выбор.
Уезжая с острова, Нейт был уверен, что создан для жизни в большом городе и для счастья ему не хватает ночной клубной жизни, дорогой дизайнерской одежды и ресторанов для гурманов. Некоторое время все это ему и правда нравилось, но он чувствовал себя скорее изумленным туристом, а не местным жителем. Нейту нравилось делать карьеру, слушать похвалы начальства и обещания блестящего будущего, но через четыре года он вдруг понял, что все это не для него, и заскучал по медленной, спокойной жизни на острове.
А однажды родители объявили, что собираются уйти на пенсию, переехать туда, где потеплее, и продать свой маленький отель «Райский уголок». Нейт был шокирован. Конечно, он понимал, что его родители не будут управлять отелем вечно, да и о переезде во Флориду они говорили не раз, но одно дело – обсуждать эти планы на далекое будущее вечером за пивом и совсем другое – вдруг начать их осуществление.
Все обдумав, Нейт принял два решения, которые полностью изменили его жизнь. Во-первых, он наконец признался сам себе в том, что не хочет жить в Чикаго или в каком-нибудь другом мегаполисе, – это прекрасный город, полный жизни и энергии, просто он был не для него. А во-вторых, Нейт даже представить себе не мог, что кто-то купит их семейный отель, построенный еще в начале пятидесятых годов его дедом, в который было вложено столько сил и надежд.
Поэтому через четыре года после своего отъезда Нейт вернулся домой, уверенный в том, что сделал правильный выбор, и никогда ни о чем не сожалел. Он воплотил в жизнь все идеи по улучшению отеля, о которых думал еще будучи подростком. Именно он сделал «Райский уголок» современным и привлекательным для нового поколения туристов. Он закончил ремонт в коттеджах, большую часть работы выполнив самостоятельно в зимнее время, когда на остров приезжали только старые рыбаки, любители подледной рыбалки, провел Интернет и кабельное телевидение, договорился с местными о проведении пеших экскурсий по острову для желающих. На весенний сезон, когда на остров приезжали грибники, у него были договоренности с одним ресторанчиком, шеф-повар которого проводил для отдыхающих кулинарные курсы. Для рыбаков он подготовил несколько лодок. Зимой на острове было тихо, немногим туристам нравились суровые зимы Сердца, но Нейт планировал провести пару трасс на гористом участке острова, который специально купил, чтобы привлечь лыжников и сноубордистов.
Нейт доволен тем, чего достиг: его отель был самым популярным на острове, с каждым годом привлекая все больше отдыхающих. Ему нравилась его спокойная, размеренная жизнь, но почему-то он не хотел думать о том, каким все это кажется принцессе Холлин.
– Нейт? – Хенк вопросительно смотрел на него.
– Определенно она не из моей лиги.
Холли застыла на лестнице, пораженная словами Нейта. Она не собиралась подслушивать их разговор, но дом был небольшим, и голоса мужчин разносились по холлу.
Не из его лиги?
Она надеялась, что хотя бы Нейт не будет так думать. Что ж, он был не первым, кто относился к ней так. Достаточно было вспомнить ее детских друзей из Моренсии, отношение которых менялось, как только они узнавали о ее статусе будущей королевы. В окружении их испуганных взглядов и почтительных улыбок она чувствовала себя безумно одинокой.
– Все так, как должно быть, – убеждала ее мать, вытирая ей слезы. – Они относятся к тебе не так, как к другим детям, потому что ты другая. Особенная.
Но Холли не хотела быть особенной. Она хотела, чтобы у нее были настоящие друзья. Такие, которые не будут специально проигрывать ей, всегда предлагать самой выбрать игру или фильм, беспрекословно повинуясь ее решению. Ей нужны были друзья, которым можно будет рассказать о своих детских тайнах, не боясь, что завтра статья о них появится во всех газетах.
Однажды Холли пожаловалась подружке, что мать не разрешает ей краситься, и уже на следующее утро на первой полосе «Моренсия дейли» прочитала статью под названием «Королевские битвы за макияж». Конечно, Оливия тогда была в бешенстве. Впредь Холли стала куда более осторожной… и гораздо более замкнутой. И еще более одинокой.
Тогда ее самыми близкими подругами были кузины Амелия и Эмили. Неудивительно, ведь они, будучи второй и третьей в очереди на престол, прекрасно знали, что значит всегда быть на виду у телекамер и не иметь права на личную жизнь, ни на секунду не забывать, что каждый твой шаг будут обсуждать и осуждать по всей стране, следить за каждым жестом и внешностью так, словно они не юные девушки, а участницы Королевской собачьей выставки.
Но, к сожалению, чем старше становились кузины, тем больше они отдалялись от Холли, которая не могла не чувствовать явную зависть, исходящую от бывших подруг, ведь только одна из них станет королевой Моренсии и войдет в историю, а память о претендентках на престол быстро канет в Лету.
Их отчуждение вызывало у Холли почти физическую боль, но она не шла ни в какое сравнение с тем, что она испытала, услышав слова Нейта. Неужели он думает, что она такая: капризная, испорченная девчонка, которая только и может, что сорить деньгами, которых не зарабатывает?
Но это не так. Холли, как и любой принцессе, приходилось «отрабатывать» свое содержание. Много лет назад выяснилось, что ее жизнь принадлежит не ей, а гражданам Моренсии, которые хотят знать все подробности жизни своей обожаемой принцессы. Оказалось, что она достояние всей страны. Ее фотографии печатались на футболках, чашках, плакатах, декоративных тарелках и магнитах, которые раскупали приезжающие в Моренсию туристы, а видеоролики из ее жизни постоянно крутились по местному телевидению.
Наверное, фраза Нейта причинила ей такую боль, потому что здесь, на острове, Холли надеялась снова почувствовать себя обычной девушкой, одной из множества туристок, приезжающих сюда на выходные. Она хотела снова пожить нормальной жизнью, побыть среди людей, которые, глядя на нее, видели бы ее саму, а не корону, которую она когда-нибудь наденет.
Как глупо.
Что ж, ей повезло, что Нейт не рассказал Хенку, кто она такая. Даже если теперь все островитяне будут думать, что она избалованная богатая наследница, приехавшая на Сердце, чтобы узнать, как живут простые люди, пусть так и будет. Анонимность сама по себе уже счастье, которое было ей недоступно почти десять лет.
Мужчины вышли из кухни и замерли, увидев ее. Нейт выглядел виноватым, наверняка сейчас он пытался угадать, сколько из их разговора она слышала. Хенк о таких сложных вещах не задумывался.
– Рад вас видеть, мисс, – широко улыбнулся он. – Вижу, вы уже оправились после того незапланированного купания в озере. Прекрасно выглядите.
Вряд ли это было правдой. Холли переоделась в сухую одежду, но она основательно помялась, пока лежала в чемодане. Волосы, хоть и были тщательно расчесанными, оставались влажными и пахли водорослями.
– Я хотела принять душ, но не смогла разобраться с тем, как он работает, – смущенно объяснила она.
– Да, он у меня с характером, прости, что не догадался сразу показать тебе, – сказал Нейт.
– Ничего.
– Пойдем, я покажу тебе.
– Спасибо. И я хотела узнать, что делать с мокрыми вещами.
– Брось их в сушилку, – откликнулся он, поднимаясь по лестнице.
Холли чуть поморщилась. Платье было шелковым, и после такой процедуры его оставалось только выкинуть.
– Может, на острове есть химчистка? – с надеждой спросила она.
– Она есть в городе на материке, – вмешался Хенк. – Я могу занести ваши вещи туда во время следующего полета, а потом забрать.
– Спасибо, но я не хотела бы доставлять вам неудобства.
– Мне совсем не сложно, – настаивал Хенк.
Холли едва заметно поморщилась. Именно к такому услужливому обращению она привыкла в Моренсии. Не важно, что сейчас Хенком руководили не верноподданнические чувства, а желание понравиться богатой туристке, ощущение было одинаково неприятным.
– Еще раз спасибо, я подумаю, – дипломатично ответила Холли, надеясь, что за пару часов пилот забудет о своем предложении, и последовала за Нейтом.
Первое, что Нейт увидел, войдя в ванную, были кружевные трусики и лифчик, лежащие на стиральной машине. Холли вспыхнула и спрятала их за спиной.
– Итак, – смущенно кашлянув, начал Нейт, – вот этот рычаг нужно повернуть, чтобы переключиться на душ. Чем сильнее ты поворачиваешь кран, тем горячее становится вода.
Он включил воду, чтобы показать ей, как все работает. Струя получилась неожиданно сильной, и капельки воды осели на смуглой коже его рук и груди. По сравнению с ним, массу времени проводящим на солнце, Холли была болезненно бледной. Она выглядела так каждый раз в начале лета, когда приезжала с бабушкой на остров, зато к концу сезона ее можно было принять за местную. Или простолюдинку, как это называла недовольная Оливия, жаловавшаяся, что каждый раз ей возвращали совершенно одичавшего ребенка.
Воспоминание о матери вызвало легкий укол вины. Но тем не менее она не собиралась возвращаться в Моренсию раньше чем через неделю. Пусть мать думает, что хочет. Может, она и считает, что помолвка с Филиппом – это дело решенное, но для самой Холли все далеко не так просто.
Нейт выключил душ и повернулся:
– Что-нибудь еще?
– Мне нравится, как ты переделал дом.
– Я больше занимался обновлением коттеджей.
– Когда мы шли по пляжу, мне показалось, что их стало больше.
Нейт кивнул:
– Я много раз предлагал отцу расширить дело, но он говорил, что и тех коттеджей, которые были на тот момент, достаточно, чтобы они с матерью работали не покладая рук.
– Мне нравились твои родители, – улыбнулась Холли.
– Ты им тоже очень нравилась, – тихо рассмеялся Нейт. – Они очень надеялись, что ты окажешь на меня хорошее влияние и я стану таким же вежливым, как ты.
Они хором рассмеялись, но потом вдруг замерли, глядя друг другу в глаза. Напряжение между ними казалось почти материальным. Нейт поднял руку, словно хотел убрать прядь, упавшую ей на щеку. Но в последний момент передумал и вместо этого открыл ящик комода, стоящего за ее спиной.
– Здесь чистые полотенца, – сказал он. И не смывай воду в туалете перед тем, как мыться, иначе тебя ошпарит кипятком. Это одна из тех вещей, которые я еще не успел усовершенствовать.
С этими словами Нейт вышел, тихо прикрыв за собой дверь.