Глава 2. «Лов осетра» начался

7 июня

Северный сектор

Схема № 1

Первые часы 7 июня в полосе LIV корпуса начались как обычно: со стороны советской артиллерии фиксировался редкий беспокоящий огонь, из передовых окопов доносили, что ведется вялая ружейная и пулеметная перестрелка. Выяснилось, что 30-я батарея подавлена не полностью: в утренние часы она вела огонь то одним, то двумя орудиями левой башни. Это вызывало тревогу, так как бронированная батарея могла нанести существенные потери атакующим частям. Впрочем, была надежда, что утром ее если не уничтожат, то блокируют своими ударами самолеты VIII авиационного корпуса.

Еще поздним вечером 6 июня начальник оперативного отдела майор А.И. Ковтун получил указание от генерала Н.И. Крылова оставить за себя в отделе майора Шевцова, а самому срочно к 24.00 прибыть в штаб. Майор сразу понял: случилось что-то важное. Оказалось, в штаб из II сектора поступило сообщение о захваченном пленном, артиллерийском наблюдателе, который на допросе сообщил, что 7 июня утром начнется штурм. Узнав об этом, начальник разведотдела подполковник В.С. Потапов немедленно бросился к начальнику штаба с докладом[72]. Тот передал новость командарму и вызвал к себе начальника оперативного отдела. Генерал Н.И. Крылов также сообщил майору А.И. Ковтуну свежую информацию: на бельбекском направлении будет действовать 50-я «и еще какая-то дивизия». Следовало также ожидать одновременного наступления противника и вдоль Ялтинского шоссе. Майору поручалось лично обзвонить всех командиров дивизий и бригад и предупредить их о надвигающихся событиях[73].

В первом часу ночи в армейский штаб прибыл начальник штаба артиллерии полковник Н.А. Васильев. Он доложил, что его непосредственным начальником генералом Н.К. Рыжи разработан план контрподготовки. В 2.55 все орудия должны будут нанести мощный огневой удар по исходным районам, в которых противник сосредотачивает для наступления свои войска.

В ночь на 7 июня на передовой и в штабах никто не спал. На командные пункты прибывали командиры и комиссары частей, получали задание и возвращались на свои наблюдательные пункты. Прощались, многие обнимались, похлопывая друг друга по плечу, желали удачи.

На командном пункте 79-й бригады к утру 7 июня остались только полковник А.С. Потапов, начальник оперативного отделения старший лейтенант П.Г. Банкет, начальник связи капитан Н.К. Афонин и начальник артиллерии полковник А.А. Смородин. Военком бригады И.А. Слесарев ушел в 3-й батальон, начальник инженерной службы подполковник А.И. Кузин – в 1-й батальон. На наблюдательный пункт отправились начальник штаба майор В.П. Сахаров и его помощник лейтенант Никифоров.

Около 2.00 с передовой стали поступать донесения о движении на немецкой линии обороны. Из этого сделали вывод, что противник занимает исходное положение для наступления.

В 2.55 началась контрподготовка. В 172-й дивизии ею руководил начальник артиллерии соединения полковник И.М. Рупасов. Из-за дефицита боеприпасов она велась всего 20 минут, но, по оценке советских командиров, смогла нанести немецкой пехоте значительные потери и нарушить связь.

Свое слово сказала и авиация СОРа: «Внезапный массированный огонь и смелые действия 18-го штурмового авиаполка по вражеским позициям в Бельбекской долине расстроили боевые порядки и ослабили силу первого удара врага»[74]. Поэтому якобы противнику пришлось перенести начало своего наступления с 3.00 на 7.00[75]. Бывший начальник штаба 79-й бригады В.П. Сахаров также свидетельствовал об эффективности контрподготовки: «Ответный огонь врага до 4 часов был беспорядочным»[76].

Однако для противника проведенный артиллерийский удар остался практически незамеченным. По сообщениям командования 306-го артиллерийского полка «во второй половине ночи – оживленная артиллерийская активность всеми калибрами»[77]. В вечернем сообщении 7 июня уточнялось, что тылы корпуса и огневые позиции попали под разрозненный обстрел нескольких батарей. Ни о каких серьезных последствиях обстрела не говорилось.

Причиной того, очевидно, было следующее. Действительно, 7 июня противник назначил начало артиллерийской подготовки на 3.00. Вот только… по берлинскому времени. О чем и говорил захваченный немецкий пленный. Но в разведывательном отделе, а затем и в штабе Приморской армии почему-то решили, что немцы начнут свое наступление по московскому времени и приурочили свою контрподготовку к 2.55 по Москве. В результате, конечно же, тонны боеприпасов были пущены на ветер, не причинив противнику никакого существенного ущерба.

Возможно еще одно, хотя и менее вероятное, объяснение случившегося. Бывший переводчик оперативного отдела Приморской армии старший лейтенант Р.А. Арзуманян на допросе в лагере военнопленных в Симферополе заявил, что командование не знало точно, когда начнется наступление на Севастополь. Из показаний захваченных пленных было известно, что оно состоится в первую декаду июня. Поэтому после начала артиллерийского наступления командование СОРа ожидало наземных атак буквально каждый день[78]. Обстрел, проведенный ранним утром 7 июня, мог быть одним из многих обычных артиллерийских обстрелов, предпринимаемых советскими войсками, но, поскольку он совпал с началом немецкого наступления, ему впоследствии стали приписывать особое значение.

В 5.00 немецкие орудия открыли огонь по передовым линиям и батареям перед фронтом атакующих дивизий. Э. фон Манштейн оставил в своих воспоминаниях красочное описание незабываемого зрелища: «Это был единственный в своем роде случай в современной войне, когда командующий армией видел перед собой все поле сражения. На северо-западе взору открывалась лесистая местность, скрывавшая от нас тяжелые бои на левом фланге LIV армейского корпуса, и дальше высоты южнее долины Бельбека, за которые велись упорные бои. На западе виднелись Гайтанские высоты, за которыми вдалеке сверкала водная поверхность бухты Северной у ее соединения с Черным морем. В хорошую погоду была видна даже оконечность полуострова Херсонес… На юго-западе угрожающе поднимались высоты Сапун-горы и возвышались скалы прибрежных гор. На всем широком кольце крепостного фронта ночью были видны вспышки орудий, а днем облака из пыли и обломков скал, поднимаемые разрывами снарядов и бомб нашей авиации. Поистине фантастическое оформление грандиозного спектакля!»[79]

Первый день немецкого наступления запечатлелся в памяти майора В.П. Сахарова иначе: «…разразилась настоящая огневая буря. В воздухе появились бомбардировщики. Все потонуло в грохоте сплошных разрывов. Казалось, от их жара плавится камень. С корнем вырывались деревья и кусты… Когда удавалось высунуть голову из окопа, чтобы окинуть взглядом участок бригады, я видел лишь стелющееся облако черного дыма и пыли. Поднимаясь все выше, оно скоро заслонило солнце. Стало сумрачно, как при затмении. Особенно густой дым закрывал наш левый фланг и то, что было за ним, – позиции 172-й дивизии»[80].

Пока корпусная и дивизионная артиллерия 11-й армии обрабатывала передний край советской обороны, концентрируясь на участках прорыва, крупнокалиберные немецкие орудия обстреливали вполне определенные цели, своевременное подавление которых предполагало успех дальнейшего продвижения войск. Пушка «Дора» калибра 800 мм открыла огонь по фортам «Сталин» и «Молотов», мортира «Карл» продолжила вести борьбу с 30-й батареей береговой обороны. Мортира «Гамма» обстреливала выс. ПМ 011 и 137,1, батарея гаубиц калибра 420 мм наносила удар по станции Мекензиевы Горы, мортиры калибра 305 мм направили свой огонь по позициям войск у кордона Мекензи № 1[81].

Под прикрытием артиллерийского огня немецкая и румынская пехота заканчивала сосредоточение, выдвинувшиеся вперед саперы торопливо разминировали проходы в заграждениях. На исходные позиции подтягивались батареи штурмовых орудий, которым в самое ближайшее время надлежало своим огнем поддерживать атакующую пехоту. Надежды на то, что наблюдатели определили все цели, а артиллерия сумеет их подавить, не было. Оттого ожидалось, что бой будет тяжелым и кровопролитным. Защитники Севастополя уже не раз демонстрировали свое умение оборонять свои позиции.

Пелена дыма и пыли от разрывов сотен и сотен снарядов постепенно окутала долину р. Бельбек. В ней терялись ориентиры, тонули очертания гор, местность становилась неузнаваемой. Взвод саперов, приданный 190-му дивизиону штурмовых орудий, заплутал и к началу атаки так и не прибыл на свое место. Немецким артиллеристам пришлось самим приступить к разминированию проходов. В них приняли участие все, кто имел хоть какой-то боевой опыт. На минах никто не подорвался, только врач дивизиона обер-лейтенант Л. Ровер был убит пулей советского снайпера, прямо в голову. Рискуя своими жизнями, немцы к 6.00 успели вывести все три батареи на исходные позиции для атаки[82].

Едва лишь смолкли выстрелы орудий, в 6.00 в атаку пошла пехота. Главный удар наносился войсками LIV корпуса на стыке 79-й бригады с 25-й и 172-й дивизиями с намерением выйти к ст. Мекензиевы Горы. Немецкие солдаты при поддержке штурмовых орудий 190-го и 197-го дивизионов перешли в наступление, направив свои усилия на прорыв советской обороны на всю ее глубину. Атаку наземных войск поддерживали группы по 30–40 самолетов, которые наносили бомбо-штурмовые удары по позициям приморцев непосредственно перед фронтом атаки.

Особенно сильным было воздействие на позиции 79-й бригады, против которой развернулись сразу две дивизии – 22-я и 50-я. На участке 79-й бригады под руководством начальника инженерной службы подполковника А.И. Кузина и командира саперной роты старшего лейтенанта А.С. Яковлева была построена глубоко эшелонированная оборона. На переднем крае размещались 1-й и 3-й батальоны, 2-й батальон располагался в глубине обороны, во втором эшелоне, в готовности к проведению контратак. Артиллерийский кулак бригады составляли два дивизиона, насчитывавшие 82 орудия и миномета. Кроме того, ей был придан дивизион 134-го полка под командованием капитана Н.Ф. Постоя. Артиллерийскую поддержку в случае необходимости оказывали дивизион 18-го гвардейского артиллерийского полка полковника Н.В. Богданова и 724-я батарея береговой обороны. Кроме того, бригаде была придана рота танков[83].

Начало боя оказалось попросту провальным для 79-й бригады. Для оборонявшихся массированное немецкое наступление оказалось полной неожиданностью. Дело в том, что, когда закончились артиллерийский обстрел и бомбежка, весь передний край III и IV секторов был окутан дымом и пылью, как туманом. В этом мареве не было видно ничего дальше нескольких десятков метров. Поэтому момент начала атаки немецкой пехоты командование бригады просмотрело. По этому вопросу бывший начальник штаба соединения, объясняя, почему с наблюдательного пункта не заметили атаку, выразился вполне определенно, заявив: «Само наше пребывание здесь при таком дыме над долиной казалось уже бессмысленным»[84].

Перед атакой своей пехоты противник еще раз подверг обстрелу д. Камышлы и находившееся в ней боевое охранение 79-й бригады. По ней с 5.00 до 5.15 немецкие крупнокалиберные минометы выпустили 30, а минометы среднего калибра – 100 мин. В 5.50 в атаку бросились солдаты передовых 10-й и 11-й рот 3-го батальона 123-го полка 50-й дивизии. Рядом с ними бежали саперы 2-й роты 71-го батальона. Они должны были насколько возможно быстро обнаружить минные поля и проделать в них проходы.

Увидев атакующие цепи непосредственно перед передним краем, командование 79-й бригады растерялось и в первые, самые важные минуты не знало, что предпринять и как действовать. Это позволило противнику захватить инициативу на этом участке. Немцев обнаружили, когда они, благополучно преодолев минные заграждения, уже приближались к первой линии окопов. По ним немедленно был открыт огонь, но удержать их было уже невозможно.

На позиции 3-го батальона обрушились солдаты 16-го полка 22-й дивизии. Им уже приходилось воевать в этом районе в декабре 1941 г., и местность была хорошо знакома. Немецкие пехотинцы уверенно поднимались вверх по склонам, уверенно ориентируясь среди зарослей, балок и иных складок местности. Впереди шли саперы, они быстро и умело проделывали проходы в заграждениях, так что в первой фазе боя почти никаких потерь немцы не понесли.

Несчастливым исключением для противника оказалась 5-я рота его 2-го батальона. Двигаясь вдоль подошвы высоты, она попала на обширное минное поле, в спешке не замеченное саперами. За несколько минут погибли командир роты и 20 унтер-офицеров и солдат. Еще 5 человек получили тяжелые ранения. Но остатки роты продолжили атаку.

Вскоре противник вырвался на гребень выс. 124, 0, и бой завязался непосредственно в траншеях 3-го батальона 79-й бригады. Успешную атаку немецкого 16-го полка поддержали батальоны соседнего 47-го. При том что немцы несли новые и новые потери: выбыл из строя командир 6-й роты лейтенант Фогель, в самой роте было убито и ранено еще несколько солдат. По приказу командира 2-го батальона ее остатки объединили и вновь бросили в бой.

Тем временем солдаты 22-го саперного батальона лейтенанта Брюггеманна приступили к расчистке минных полей в лощине между выс. 124, 0 и 126,5. По ней предполагалось вывести на вершину плато батареи 190-го дивизиона штурмовых орудий. Командир 2-го батальона майор Брунс лично встретил их и развернул по направлению в тыл оборонявшимся на выс. 124, 0 бойцам 5-й роты 2-го батальона 79-й бригады[85].

Примерно к 10.00 противник захватил первую траншею на стыке 3-го батальона бригады и 747-го полка 172-й дивизии, ворвался на передовые позиции в 300 м южнее выс. 124, 0 и выбил оттуда оборонявшихся. Глубина прорыва составила до 600 м. Развивая успех, немцы ввели в бой до 12 штурмовых орудий, продвигаясь в распадке между выс. 124, 0 и 126,5 в направлении выс. 137, 1. Пехота одна за другой блокировала и уничтожала узлы сопротивления. Серьезные проблемы для наступавших создавали многочисленные бетонные и дерево-земляные огневые точки. Их подавляли с помощью штурмовых орудий или обстрелом из 20-мм зенитных автоматов 4-й батареи 501-го полка, а иногда подрывали связками ручных гранат.

К 10.20 немцы смогли охватить фланг 9-й роты и стали приближаться к командному пункту 3-го батальона, находившемуся на выс. 145, 4. Заметив приближение противника, командир батальона майор Я.С. Кулиниченко бросил в контратаку взвод связистов. В рукопашную пошла и 9-я рота. Совместными усилиями угрозу командному пункту удалось ликвидировать. Атаковавшие роты 47-го полка отошли, а командир полка вызвал себе на помощь батарею штурмовых орудий.

Тем временем ожесточенный бой развернулся за выс. 124, 0, вершину которой обороняла 5-я рота 2-го батальона 79-й бригады. Первая, фронтально проведенная атака не принесла немцам успеха. Тогда, нащупав фланги, солдаты 16-го полка совершили обход высоты и окружили роту. Бой за высоту шел несколько часов. Оборонявшаяся рота понесла большие потери, потеряла своего командира и к вечеру насчитывала в строю не более взвода. Ее остатки отошли на расположенную южнее малую высоту, которую немцы именовали «Малыш».

При поддержке штурмового орудия 6-я рота 16-го полка атаковала этот последний рубеж, и после ожесточенного боя он был захвачен. По немецким сведениям, в плен на выс. 124, 0 было взято до 60 человек[86]. Остатки 5-й роты под командованием политрука М.П. Яковлева с наступлением сумерек вырвались из окружения и вышли к своим[87]. Высота перешла в руки противника.

Развернувшись на запад, 6-я и 7-я роты 2-го батальона с южного направления поддержали атаку своего 3-го батальона на выс. 126, 5. Эту высоту немцы пытались несколько раз взять в лоб, но все атаки были отбиты бойцами 747-го полка 172-й дивизии. Тогда роты 3-го батальона обошли высоту по балке, отделявшей ее от выс. 124, 0, и к 7.55 достигли южных скатов. Высота оказалась наполовину окружена. Не подавленные в ходе артиллерийского налета очаги сопротивления по западному склону, придя в себя, вновь ожили. Атаковать их с фронта не имело никакого смысла, поэтому немецкое командование решило обойти их с тыла, блокировать и уничтожить. После полудня была предпринята еще одна попытка захватить выс. 126, 5, но и она была отбита.

После небольшого отдыха и перегруппировки в 15.20 бой за выс. 126, 5 продолжился. На помощь немецкому 3-му батальону пришли две роты 2-го батальона 16-го полка. Под их натиском часть оборонявшихся, опасаясь оказаться в окружении, стала отходить на юго-восток, что дало немцам возможность доложить в штаб корпуса, что захват высоты будет осуществлен в самое ближайшее время. Действительно, через десять минут солдаты передовых батальонов сообщили, что советские войска очистили высоту.

Командир 22-й дивизии сообщил, что в скором времени его батальоны будут в состоянии продолжить наступление в направлении на пересечение шоссейной и железной дорог (ПМ 01), и попросил поддержки авиацией. Начальник штаба LIV корпуса ответил ему: помощь от VIII корпуса в настоящий момент невозможна, так как все его самолеты находятся в воздухе и атакуют ранее указанные цели. Тогда командир дивизии попросил дать ему разрешение продолжить наступление без непосредственной поддержки авиации. Ведь, хотя к этому времени его полки понесли уже значительные потери, особенно 1-й батальон 47-го полка, они еще не утратили свой наступательный порыв.

После сравнительно быстрого захвата выс. 126, 5 и следом за ней выс. 137, 1 противника, судя по всему, охватила определенная эйфория: ему казалось, что и дальнейшее наступление будет развиваться столь стремительно, однако командование 79-й бригады уже полностью пришло в себя и твердо взяло управление в свои руки.

Командир бригады полковник А.С. Потапов был крайне обеспокоен стремительно ухудшавшейся обстановкой. Особенно тревожной она выглядела в районе выс. 145, 4, прорыв к которой грозил расчленением оборонительных порядков бригады и изолированием северного сектора от основных сил. Майор Я.С. Кулиниченко не раз просил помощи, но до поры командир бригады свои резервы придерживал. Но, когда стало видно, что 3-й батальон уже не удержит противника, он решился ввести в бой второй эшелон бригады – 2-й батальон майора Я.М. Пчелкина.

Сначала было намерение использовать 2-й батальон для контратаки, но, посоветовавшись со своим начальником штаба, полковник А.С. Потапов принял иное решение. Батальон решили выдвинуть на заранее подготовленную позицию в 300 м юго-западнее выс. 145, 4 и на южных скатах выс. 137, 1. Воспользовавшись начавшимся артиллерийско-минометным налетом на занятые противником позиции, батальон майора Я.М. Пчелкина занял выделенный для обороны рубеж. Здесь он вскоре вступил в бой и приостановил дальнейшее продвижение немцев в южном и западном направлении. Длившийся уже несколько часов бой принес бригаде большие потери. Особенно пострадали 1-й и 3-й батальоны, оказавшиеся на острие немецкого удара. Они потеряли более 50 % своего состава.

Во второй половине дня противник возобновил атаки на выс. 137, 1 в направлении кордона Мекензи № 1. Преодолевая сопротивление советских войск, к вечеру немцам удалось вклиниться в глубь нашей обороны уже до 1,2 км и овладеть выс. 124, 0 и 126,5. Под удар попал командный пункт 2-го батальона. В бой был брошен комендантский взвод, и с его помощью противник был отброшен. По подсчетам с советской стороны, этот прорыв стоил немцам не менее 3 тыс. убитыми и 20 танков[88]. В действительности потери противника оказались значительно меньшими.

На правом фланге 79-й бригады день начался не менее напряженно. Против оборонявшегося на этом участке 1-го батальона старшего лейтенанта Н.С. Оришко наступали части 50-й дивизии. Под прикрытием артиллерийского огня в 6.00 они почти без потерь вышли на рубеж атаки. И как только смолкли орудийные выстрелы, немецкая пехота бросилась вперед, и вскоре 121-й полк вышел на гребень высот южнее д. Камышлы, откуда одна рота двинулась в сторону выс. 195, 2, а один батальон повернул на север в направлении выс. ПМ 04. Но дальнейшее наступление застопорилось, обороняющиеся оправились от первого шока и стали оказывать возрастающее сопротивление.

Так, 1-й батальон успешно отразил атаки перед своим фронтом, не допустив быстрого захвата выс. 195, 2. Но на стыке с 287-м полком соседней 25-й дивизии произошло вклинение противника в передовые траншеи. Здесь немецкий 122-й полк ворвался в траншеи западнее выс. 195, 2, захватил их и развернулся, чтобы атаковать высоту с юго-запада. На помощь чапаевцам были направлены два взвода 1-го батальона 79-й бригады, их удар во фланг позволил на время восстановить положение. Контратака стоила весьма дорого, только убитыми было потеряно до 40 бойцов и командиров, в их числе капитан-лейтенант А.Н. Курбатов[89].

Главные события развивались на левом фланге 3-го батальона бригады полковника А.С. Потапова, который оказался на направлении главного удара 50-й дивизии. Здесь в атаку шли роты батальона обер-лейтенанта Беренфенгера. Их поддерживали, действуя вдоль проселка, штурмовые орудия. После сравнительно легкого захвата первой линии траншей немецкое продвижение на этом участке застопорилось. Сильный фланговый огонь заставил 3-й батальон противника забирать все больше вправо, в полосу 22-й дивизии. Цель наступления – ПМ 02 – оставалась пока недостижимой[90].

По мнению командира 50-й дивизии, основной удар в полосе его соединения после занятия гребня Камышловского оврага следовало перенести на правый фланг. Отсюда было больше шансов вбить мощный клин в направлении на кордон Мекензи № 1 и далее на станцию Мекензиевы Горы. На острие «клина» наступал 123-й пехотный полк, перед которым стояла задача пробивать советскую оборону и рваться вперед, невзирая на действия соседей.

В 12.00 бойцы 3-го батальона 79-й бригады предприняли контратаку против 3-го батальона немецкого 123-го полка. Его 11-я рота, не выдержав, подалась назад, что заставило командира батальона оттянуть всех солдат на несколько десятков метров. Атаки краснофлотцев продолжались, и в 14.22 от командира немецкого 3-го батальона поступило сообщение: «Заняли круговую оборону, крупного наступления не выдержим»[91]. Командованию полка пришлось отдать приказ 2-му батальону спешно идти на помощь.

Во время выдвижения батальон хауптмана Мариенфельда попал сначала под фланговый обстрел из д. Камышлы (которую немцы утром так и не взяли), потом под огонь артиллерии СОРа, а как только он приблизился к проселочной дороге ПМ-02 – ПМ-08, по нему открыли огонь сразу несколько пулеметов. Немецкие солдаты целый час не могли сдвинуться с места. Только после того, как была вызвана поддержка собственной крупнокалиберной артиллерии, обстрел прекратился и 2-й батальон смог занять свои позиции. В тылу оставались еще многочисленные отдельные стрелки, которые вели прицельный огонь из своих укрытий, но на их уничтожение времени уже не осталось.

Действия советской артиллерии вызывали у немцев удивление. Она наносила удар за ударом по тыловым районам, вместо того чтобы поддерживать свои передовые линии и препятствовать атакам немецкой пехоты[92]. Действительно, батареи СОРа оказывали сравнительно мало поддержки перед фронтом обороны, сосредотачивая основное внимание на целях в глубине немецких позиций. Так, чтобы не дать противнику возможности перебросить к месту вклинения дополнительные силы вся артиллерия III сектора дважды – в 18.50 и 20.10 – совершила огневые налеты по скоплению живой силы и техники в районе Камышловского железнодорожного моста. А вот атакующие немецкие части остались без огневого воздействия.

После короткой передышки в 16.00 противник возобновил наступление. Основными целями наступления 50-й дивизии были выс. ПМ 04 и 195,2, которые были ею взяты к 18.00. Во время атаки на выс. 195, 2 отличился обер-лейтенант Гнедиг, заменивший выбывшего из строя командира 1-го батальона 122-го полка. Во главе своей роты он первым ворвался на вершину, создав тем самым предпосылки для общего успеха.

В 17.20 хауптман Мариенфельд и обер-лейтенант Берефенгер получили новый приказ: в 20.00 2-й батальон, двигаясь слева, и 3-й – справа, атакуют правее дороги ПМ-02 – ПМ-08 в общем направлении на ПМ 017. В помощь им перебрасывался 1-й батальон. С 19.50 до 20.00 вся артиллерия дивизиона и минометы будут вести обстрел позиций 79-й бригады перед фронтом наступления, с воздуха обещана поддержка пикировщиков Ju-87[93].

После мощного артиллерийско-минометного обстрела батальоны 123-го полка бросились в атаку. Первые минуты она развивалась вполне успешно, пока не достигла хорошо оборудованных позиций с многочисленными дзотами возле развилки дорог между ПМ 02 и выс. 145, 4 (см. схему № 14). Здесь атаку пришлось прекратить, хотя цель дня так и не была достигнута. Причин для принятия такого решения было несколько. Во-первых, левый сосед – 121-й полк – сильно отстал, и фланг 123-го полка оставался под постоянным обстрелом. Во-вторых, штурм хорошо укрепленной позиции без артиллерийской подготовки казался немцам неразумным. В-третьих, с наступлением сумерек возобновились советские контратаки, для отражения которых пришлось задействовать даже саперов 71-го батальона. В 22.30 123-й полк прекратил все свои атаки, и его солдаты стали закрепляться на достигнутых рубежах.

Потери 123-го полка в первый день наступления составили: погибли 7 унтер-офицеров и 34 солдата, ранены 10 офицеров, 39 унтер-офицеров и 163 солдата. В целом противник считал достигнутые в первый день наступления результаты неплохими. ПМ 02 находился в полуокружении, будучи охваченным с северо-востока, юго-востока и юго-запада[94], и его захват казался теперь делом времени.

Гораздо хуже было настроение у бойцов и командиров 79-й бригады. К исходу дня командир 1-го батальона лейтенант Н.С. Оришко доложил, что его правый фланг открыт, его роты в боях понесли большие потери: в двух они составили до 60 %, в одной – даже 80 %. Командир бригады полковник А.С. Потапов потребовал провести новую контратаку, чтобы восстановить стык с правым соседом. И хотя контратаковать было уже нечем, он свой приказ не отменил.

Атаку возглавил сам командир 1-го батальона. По воспоминаниям В.П. Сахарова, она прошла успешно, противника сбросили назад в Камышловский овраг. Положение на фланге было восстановлено, но боевая сила батальона ослабла еще больше, и закрыть прорыв на стыке с 287-м полком эта контратака, конечно же, не смогла.

Немецкое наступление на участке 25-й дивизии началось в 5.00. В нем участвовали левофланговый 122-й полк 50-й дивизии и полки 24-й дивизии. Основной удар, как уже говорилось, пришелся по стыку 287-го полка с 79-й бригадой, и вскоре противник ворвался в первую траншею, выбив оттуда бойцов 287-го полка. Тогда последовала контратака, и фронт обороны был восстановлен. В 10.00 майор М.С. Антипин был вынужден ввести в бой свой резерв – одну роту. Благодаря ей дальнейшее продвижение противника было приостановлено.

Но ситуация на левом фланге дивизии оставалась угрожающей. По приказу генерала Т.К. Коломийца на участок 287-го был выдвинут дивизионный резерв – батальон Перекопского полка, усиленный семью танками Т-26 из состава 125-го танкового батальона. В боевую готовность были приведены заградительный отряд, саперный батальон и разведывательная рота. Им было приказано переместиться в район кордона Мекензи № 1, куда, как верно определили в штабе 25-й дивизии, было направлено острие немецкого наступления.

К 13.00 противник сумел занять гребень Камышловского оврага, продолжая рваться в сторону станции Мекензиевы Горы. На помощь 287-му полку был брошен 3-й батальон Перекопского полка. Несмотря на то что контратаку поддерживали три танка, восстановить положение не удалось. Тогда на угрожаемое направление были брошены танковая рота и резервный 2-й батальон 31-го полка. К вечеру наступление противника на участке 287-го полка было остановлено, но выбить противника с захваченного плацдарма не удалось. Правофланговый 54-й полк все атаки отбил и основные рубежи обороны удержал.

Медленнее всего развивалось немецкое наступление на участке 24-й дивизии. В 6.00 ее командир сообщил, что продвижение батальонов развивается в полном соответствии с планом, сопротивление перед его фронтом оказано незначительное, так что почти без потерь удалось достичь выс. ПМ 012. Но, как оказалось, это был последний существенный успех, достигнутый дивизией за день. И тому было свое объяснение.

Перед фронтом 24-й дивизии лежала не только сильно пересеченная, но и густо поросшая деревьями и кустарником местность. Расположение огневых точек, окопов и дзотов издалека практически не просматривалось. Об их существовании было невозможно догадаться до тех пор, пока немецкие солдаты не оказывались под их убийственным огнем. Скверные предчувствия противника оправдывались во всей полноте – наступление оказалось сопряжено с большими трудностями и кровавыми потерями.

Пока шли бои на передовой, в штабах с нетерпением ждали сообщений из полков и дивизий. Высокое командование волновал вопрос, как развивается наступление, достигнут ли прорыв оборонительных линий, где обозначился успех.

В 15.00 начальник штаба LIV корпуса доложил в штаб 11-й армии о развитии наступления. С минуты на минуту ожидалось сообщение о захвате выс. 126, 5. Оттуда предполагалось сразу же начать атаку на выс. ПМ 011, но скорость продвижения сильно замедлялась огнем береговых батарей. Перешедшая через р. Бельбек двумя своими батальонами 132-я дивизия понесла большие потери. Эти потери были нанесены соединению генерала Ф. Линдеманна бойцами 95-й и в первую очередь 172-й дивизий. Именно они встали на пути немецких батальонов, рвавшихся к станции Мекензиевы Горы.

Авиационные налеты на позиции 172-й дивизии начались в 5.00 утра. В небе появились десятки бомбардировщиков, которые стали методично обрабатывать ее передний край. Вскоре к ним присоединились артиллерия и минометы. Дивизионными наблюдателями было замечено, что особенно интенсивным было воздействие на правый фланг обороны 172-й дивизии, где стоял 747-й полк, и левофланговый 3-й батальон 79-й бригады. Стало понятно, что основной удар противник намерен нанести именно на этом участке, но возможности сманеврировать резервами у командования дивизии и сектора уже не было.

Артиллерийская подготовка продолжалась один час, после чего наступило кратковременное затишье. Несмотря на бомбежку и интенсивный артиллерийско-минометный обстрел, оборона 172-й дивизии и 79-й бригады подавлена не была. И только немецкая пехота поднялась в атаку, передний край ожил.

В 6.30 части 132-й дивизии начали наступление. Как доложил начальник штаба артиллерии 172-й дивизии майор Н.П. Краснюков, основной удар по обороне соединения полковника И.А. Ласкина наносился из Бельбекской долины. Сравнительно быстро и без особых помех ее полки форсировали р. Бельбек и устремились на выс. 104, 5 и по дефиле между шоссейной и железной дорогами – на выс. ПМ 011. Но здесь атакующие оказались в огневом мешке, под огнем со всех направлений. По ним били из винтовок, пулеметов, минометов и орудий всех калибров. По противнику немедленно открыла огонь дивизионная артиллерия, вскоре к ней присоединились батареи береговой обороны. Немцы понесли значительные потери и были вынуждены отступить назад к реке, оставив на ее берегу два небольших плацдарма.

Только в 11.15 немцы смогли повторить атаку на этом участке, но она была без особого труда отбита. Переброска подкреплений на плацдармы оказалась невозможной. Ей препятствовал обстрел со стороны выс. 126, 5 и огонь 305-мм орудий 30-й батареи. Поддержку атакующим батальонам 132-й дивизии оказала 600-мм мортира «Карл». Вследствие ее обстрела 30-я батарея была вынуждена в 15.00 развернуть орудия действующей башни в сторону моря[95].

В преддверии третьего штурма в полосе обороны 172-й дивизии было создано 4 опорных пункта. Их огневую мощь составляли полковые орудия, минометы, противотанковые ружья и пулеметы. Один из пунктов был создан на центральном участке обороны 747-го полка, командовал им старший лейтенант Л.М. Каплан, артиллерией – старший лейтенант Бондаренко. Вскоре противник прорвался на участке 79-й бригады и захватил выгодную высоту на ее левом фланге – выс. 124, 0. Там были быстро установлены пулеметы, которые стали бить во фланг 747-го полка. Часть огня своего опорного пункта старшему лейтенанту Л.М. Каплану пришлось перенести на подавление огневых точек противника, но в полной мере сделать это не удалось. Воспользовавшись общим ослаблением огня, немцы возобновили атаки и к полудню ворвались в передовые окопы 172-й дивизии. Погиб командир 1-го батальона старший лейтенант Орлов, тяжелое ранение получил старший лейтенант Л.М. Каплан.

После полудня командира 172-й дивизии полковника И.А. Ласкина вызвал к телефону командующий Приморской армией и потребовал доклада о складывающейся обстановке. Видимо, и командир дивизии, и его военком, и начальник штаба в ходе боя забыли о необходимости держать вышестоящее начальство в курсе дел, и оно, не дождавшись доклада, вышло на связь самостоятельно.

К сожалению, внятно ответить, как обстоят дела в полосе вверенной ему дивизии, полковник И.А. Ласкин не мог, к этому времени он не обладал полной и достоверной информацией. Устойчивая проводная связь с полками и батальонами отсутствовала, бомбежки и артиллерийский обстрел уничтожили все линии. Направляемые на командные пункты и в штабы делегаты приносили в основном обнадеживающие данные. Но точными данными о положении в полках дивизии ее командир на момент разговора с генералом И.Е. Петровым не обладал. Единственное, в чем он был уверен, что дивизия жива и полки И.Ф. Устинова и В.В. Шашло свои позиции удерживают, несмотря на атаки двух немецких дивизий, которых поддерживало не менее 60 танков[96]. В ответ командарм попросил докладывать чаще и обещал через генерала П.И. Моргунова поддержку артиллерией береговой обороны.

Тем временем противник окружил 2-ю роту 514-го полка, выдвинутую в качестве боевого охранения за долину р. Бельбек. С раннего утра она вела бой, но приказа отойти на главный рубеж обороны так и не получила. В результате рота была отрезана от основных сил полка и к исходу дня полностью уничтожена.

Продолжала ухудшаться ситуация на правом фланге. Немецкая пехота вклинилась на стыке 172-й дивизии с 79-й бригадой и постепенно протискивалась в глубь обороны. Вскоре она вышла к наблюдательным пунктам командира 3-го дивизиона 134-го гаубичного полка капитана Д.В. Халамендыка и командира 9-й батареи младшего лейтенанта Ф.Т. Сухомлинова. В ближнем бою был ранен капитан Д.В. Халамендык, но контратакой подоспевшей нашей пехоты его наблюдательный пункт был отбит. Напротив, наблюдательный пункт лейтенанта Ф.Т. Сухомлинова был окружен и вместе со всеми там находившимися командирами и бойцами уничтожен. Атаковал, но безуспешно, противник и наблюдательный пункт 1-го артдивизиона капитана Н.Ф. Постоя. Насколько можно судить, против артиллеристов действовали роты из 16-го и 47-го полков 22-й дивизии.

После разговора с командармом полковник И.А. Ласкин вместе с начальником химической службы дивизии майором Ф.И. Мойсой, лейтенантом из штаба артиллерии и адъютантом решил лично проверить положение дел в 747-м и 514-м полках. По дороге они попали под бомбежку, и сопровождавший комдива лейтенант-артиллерист был убит. Когда прибыли на наблюдательный пункт подполковника В.В. Шашло, выяснилось, что блиндаж командира 747-го полка полузасыпан близким разрывом бомбы. И.А. Ласкину пришлось разговаривать с командиром полка и находившимся с ним начштаба 134-го артполка подполковником К.Я. Чернявским через дверь.

После такого разговора командир дивизии решил вернуться на свой наблюдательный пункт, но потом передумал и пошел в 514-й полк. Разговор с подполковником И.Ф. Устиновым новых данных не принес. Комполка жаловался на отсутствие связи, но из докладов прибывших вскоре делегатов связи стало понятно, что 1-й и 2-й батальоны удерживают свои позиции, но опорный пункт, расположенный на территории томатного завода, отрезан, а выдвинутая в боевое охранение 2-я рота – уничтожена. Противник находился в 60–70 м от линии окопов. Несмотря на серьезность сложившегося положения, в штаб армии было направлено вполне бодрое донесение, которое должно было создать впечатление, что ситуация находится под контролем[97]. К вечеру основная линия обороны 172-й дивизии еще удерживалась.

Тяжелые бои развернулись на участке обороны 95-й дивизии. Накануне 7 июня в первой линии ее обороны находились два полка – 161-й на левом фланге и 90-й – на правом. Самый слабый – 241-й – полк под командованием прибывшего из запаса комбрига Б.М. Дворкина, размещался во втором эшелоне, за 90-м полком. Дивизия находилась на второстепенном направлении, поэтому большого давления со стороны немецких войск в первое время не испытывала. Это позволило начальнику артиллерии соединения полковнику Д.И. Пискунову переключить большую часть своей артиллерии на поддержку соседней 172-й дивизии[98].

Однако к вечеру ситуация изменилась не в пользу советских войск. Батальонам 22-й дивизии удалось взять выс. 126, 5, прикрывавшую с фланга подступы к выс. ПМ 011. Как только об этом стало известно, начальник штаба LIV корпуса немедленно связался с командиром 132-й дивизии, действия которой обеспечивала 22-я, и сообщил, что дорога на выс. ПМ 011 открыта. Теперь дивизия генерала Ф. Линдеманна могла перейти в решительное наступление на своем участке.

Его начало было назначено на 17.00, сразу после окончания короткой, пятиминутной, артиллерийской подготовки. Пехоте 132-й дивизии предстояло в третий раз преодолеть долину р. Бельбек и захватить северные склоны выс. ПМ 011. Здесь следовало остановиться и залечь, так как с 17.30 до 17.45 по гребню и южным склонам выс. ПМ 011 предполагалось нанесение ударов пикирующими бомбардировщиками Ju-87. Действия 132-й дивизии с левого фланга должна была обеспечивать 22-я дивизия. Но уже в 16.15 генерал Ф. Линдеманн попросил перенести время наступления с 17.00 на 17.30, поскольку один из батальонов не успевал с выходом на рубеж атаки. Его просьбу удовлетворили[99].

В 17.30 132-я дивизия при содействии частей 22-й дивизии возобновила наступление на выс. ПМ 011. Поддержку атакующим оказывали 8 штурмовых орудий, 14 танков Т-III и 6 трофейных танков. К 23.00 части 22-й дивизии вышли на восточный склон выс. ПМ 011, где встретились с солдатами 436-го полка 132-й дивизии. В ходе боев первого дня наступления 1-й батальон 438-го и 3-й батальон 436-го полков понесли настолько большие потери, что их теперь можно было приравнивать к роте[100].

К 17.00 части 24-й дивизии ворвались на западные склоны Камышловского оврага и, сломив сопротивление оборонявшихся на этом участке, заняли рубеж: правофланговый 31-й полк – двумя батальонами – в 300 м северо-восточнее выс. 205, 7 фронтом на северо-запад; 32-й полк также двумя батальонами фронтом на юго-запад; 24-й разведывательный батальон в районе 700 м южнее мыса в южной оконечности Камышловского оврага фронтом на юг. Дивизия готовилась после проведения артиллерийской подготовки к повторному захвату выс. 205, 7 и продвижению в сторону шоссе[101].

Дальнейшее наступление оказалось сопряжено со значительными трудностями: «Противник ожесточенно защищается в многочисленных дзотах, дотах и полевых укреплениях. Движение пехоты вперед затруднено артиллерийским огнем крупнейших калибров, фланговым пулеметным и превосходно организованным минометным огнем, подтягивание тяжелого вооружения парализовано», – сообщал в своем докладе генерал Ф. Шмидт[102].

Образовавшийся в ходе боев 7 июня плацдарм, на котором расположились части 50, 22 и 132-й дивизий, на следующий день можно было расширить в юго-западном направлении. Основной удар предполагалось нанести на участке 22-й дивизии. Под прикрытием темноты на плацдарм необходимо было перебросить тяжелое вооружение, в том числе минометы «Небельверфер». С самого раннего утра с рубежа выс. 137, 1 – выс. ПМ 011 силами трех дивизий можно будет начать наступление.

Генерала Э. Ханзена тревожило, как бы не повторилась та же ситуация, как в ходе декабрьского штурма, когда командование Приморской армии, прикрывшись на своем восточном секторе, перебросило основную массу собственных сил на север против LIV корпуса. Кроме того, советское артиллерийское командование научилось концентрировать огонь всех своих орудий на участках прорыва, в то время как немецкая артиллерия такой возможности лишена.


Восточный сектор

Схема № 7

Накануне начала генерального наступления на крепость Севастополь командование XXX корпуса выражало недовольство степенью подготовки на своем участке. Оно отмечало, что и без того слабая артиллерия корпуса имела в своем распоряжении всего от одного до половины боекомплекта, чего было совершенно недостаточно для надежного подавления обороны противника. Также и авиация VIII корпуса за предыдущие пять дней всего дважды бомбардировала советские позиции перед фронтом наступления корпуса. Поэтому в первый день наступления немецкой пехоте придется атаковать фактически не тронутые полевые укрепления противника. К тому же рассчитывать на массированную поддержку авиации не приходилось, так как в соответствии с планом в первые дни наступления она должна была поддерживать почти исключительно соединения LIV корпуса[103].

Командир 28-й дивизии для атаки 7 июня сформировал две ударные группы. В правую вошли батальон 49-го и батальон 83-го полков. Им надлежало в 5.00 начать атаку на выс. ПМ 01 и ПМ 03, а также на холмы севернее выс. 212, 1. Левая группа должна перейти в наступление в 5.25 против выс. ПМ 05 и Крепостной горы[104]. Атакующим немецким группам противостояли батальоны 456-го и 381-го полков 109-й дивизии генерала П.Г. Новикова.

Под прикрытием огня артиллерии пехотинцы первой группы успешно выдвинулись к подножию выс. ПМ 01 и ПМ 03 и далее в лощину между ними. Однако, как только поддержка артиллерии закончилась, они были вынуждены залечь под убийственным огнем неподавленных огневых точек. Одной группе удалось ворваться в траншеи на выс. ПМ 01, но сильный фланкирующий огонь не позволил развить успех, достигнутый ценой значительных потерь. Для поддержки была проведена атака на выс. ПМ 03, только и здесь существенного успеха достичь не удалось. Хорошо организованный огонь советских войск не позволял немецкой пехоте закрепиться на захваченных позициях. В результате обеим ударным группам пришлось отойти на исходный рубеж.

Несколько более успешной оказалась атака левым флангом на выс. ПМ 02. Здесь немцам удалось ворваться в передовые окопы и завязать бой на вершине. Вскоре холм был захвачен, но попытка продолжить наступление в направлении выс. ПМ 04 провалилась. По атакующим ударили пулеметы и минометы с северного направления, и им пришлось отступить.

Наступление на выс. ПМ 05, которую обороняли пограничники 456-го полка, также закончилась неудачей для противника: немцы натолкнулись на хорошо замаскированные дзоты и были вынуждены залечь под их огнем, не имея возможности ни на метр продвинуться вперед.

Тем временем батальон 83-го полка добился небольшого успеха в районе выс. 212, 1. Немцам удалось захватить небольшой холм, расположенный в 500 м от совхоза «Благодать». Но атака на находящиеся к западу от него высоты провалилась. Советские войска открыли по наступающим сильный артиллерийско-минометный огонь, который заставил немцев отказаться от дальнейшего продвижения. Немецкая пехота уже в 6.45 начала окапываться на достигнутых рубежах.

На оборону советского 381-го полка обрушились батальоны правой ударной группы 28-й дивизии. В течение первой половины дня все атаки были отбиты с большими для немцев потерями. Только после полудня им удалось ворваться в траншеи 381-го полка. Но далее противнику продвинуться не удалось, и наступление 28-й дивизии застопорилось.

О сложившейся обстановке было немедленно доложено в штаб ХХХ корпуса и его командиру генералу М. Фреттер-Пико. Тот до завершения запланированной артиллерийской подготовки на всем фронте немецкого наступления ничем помочь не мог. Единственное, что удалось сделать, так это подтянуть тяжелые зенитные орудия, которые прямой наводкой стали расстреливать дзоты. Поддержку корпусной артиллерии удалось обеспечить только к 13.00. Но последовавшая вслед за огневым налетом повторная атака на выс. ПМ 05 и Крепостную гору захлебнулась в немецкой крови. Вплоть до второй половины дня 28-й дивизии никак не удавалось улучшить свои позиции. Все ее атаки успешно отбивались частями 109-й дивизии, хотя в районе Балаклавы для советских войск ситуация была близкой к критической.

По мнению генерала П.Г. Новикова, противник уже в первый день своего наступления имел шанс захватить Балаклаву, если бы грамотно распорядился своими войсками, а главное, своей артиллерией. Он считал, что против его дивизии было сосредоточено недостаточно орудий, потому урон, нанесенный ими в ходе артподготовки оказался несущественным. Поэтому, когда в атаку пошла пехота, ее встретили пулеметным огнем по заранее пристрелянным рубежам, чем нанесли немцам очень большие потери[105].

После полудня командир XXX корпуса генерал М. Фреттер-Пико был вынужден донести командованию 11-й армии, что продолжение атак в полосе наступления 28-й дивизии приведет только к еще большему увеличению ненужных потерь. В создавшейся ситуации нет возможности добиться какого-либо существенного успеха и следует временно прекратить атаки. Продолжить наступление можно на следующий день после проведения дополнительной подготовки. Командование армии воздержалось от принятия конкретного решения, пока не прояснится положение на остальных участках фронта[106].

По сходному сценарию развивались события на правом фланге ХХХ корпуса. Атака 1-й румынской дивизии на выс. ПМ 06 и ПМ 07 началась сразу же после окончания артиллерийской подготовки, которую осуществляли корпусная артиллерия и орудия 72-й немецкой дивизии генерала Ф. Мюллер-Гебхарта. Несмотря на несколько предпринятых попыток, союзники не смогли сломить сопротивление войск 386-й дивизии. Главная причина неудачи заключалась в том, что и на этом участке огневые точки обороняющихся в ходе артиллерийской подготовки подавлены не были. Захлебнулось проведенное в 13.00 повторное наступление[107].

Во II секторе противник двигался на д. Верхний Чоргунь и долину Кара-Коба. Первый день штурма начался массированным обстрелом позиций 386-й дивизии. Огонь был открыт в 5.00, и вскоре высоту, прикрывавшую шоссе Севастополь – Ялта, окутали столбы дыма, сквозь которые прорывались всполохи пламени. С наблюдательного пункта командира 7-й бригады казалось, что все живое на высоте уничтожено. Но стоило немцам перейти в атаку, как по ним открыли огонь бойцы дивизии.

Обстрелу подверглись и позиции самой бригады в районе Итальянского кладбища. Артподготовка продолжалась сравнительно долго, как показалось комбригу, не менее трех часов, после чего на участке обороны бригады поднялись в атаку румыны. По их движущимся вверх по склонам цепям открыли огонь пехота, бригадная артиллерия и минометы, в итоге атака захлебнулась. Немедленно по команде начальника артиллерии майора М.А. Черенкова огонь был перенесен на артиллерийские батареи противника, расположенные в районе д. Алсу и в излучине Сухой речки.

Все атаки бойцы 386-й дивизии и 8-й бригады морской пехоты успешно отразили. Наступавшие на их позиции румынские 1-я горнострелковая дивизия и 18-я пехотная были встречены всей мощью оружия, понесли большие потери и во второй половине дня от продолжения атак отказались.

Не дождавшись приказа на прекращение наступления, командир 28-й дивизии распорядился продолжать атаки. Во второй половине дня он имел возможность доложить в штаб корпуса, что высота ПМ 02 и высота, расположенная в 500 м от свх «Благодать», захвачены. Также временно были заняты немцами выс. ПМ 01 и ПМ 03, но пехота на них оказалась под минометным огнем и, понеся потери, была вынуждена к вечеру оставить высоты.

Потери в ротах за день оказались очень высокими. Если перед боем в них насчитывалось до 70 солдат, то во второй половине дня 7 июня – уже по 20. Особенно яростно, по оценке немецкого командования, советские бойцы защищались между выс. 440, 8 и выс. ПМ 01. Продолжение атак на следующий день было возможно, но в германских штабах осознавали, что если ситуация не изменится, то новое наступление принесет не меньшие потери – и без гарантии результата. Было бы желательно, чтобы к наступлению присоединилась и 72-я дивизия, так как 7 июня вся артиллерия обороняющихся оказалась сконцентрирована на батальонах 28-й дивизии, отчего они понесли непропорционально большие потери[108].

По результатам утренних и дневных атак дивизий XXX корпуса начальник штаба 11-й армии в 17.30 пришел к заключению, что 8 июня они не будут готовы к решительному наступлению. Батальоны 28-й дивизии были сильно обескровлены, поэтому ее командиру отдали приказ прекратить атаки и закрепиться на достигнутых рубежах. Предложение использовать в наступлении 72-ю дивизию было отклонено.

К вечеру в руках противника оставалась только одна важная высота, именуемая немцами Циннобер III (ПМ 02). Во второй половине дня, когда 28-я дивизия прекратила наступление, ее части оставили выс. ПМ 01 и ПМ 03. В сложившейся ситуации комендант сектора генерал П.Г. Новиков счел необходимым провести контратаку и полностью восстановить рубеж обороны. На помощь 381-му полку прибыли батальоны 602-го полка, которым командовал подполковник П.Д. Ерофеев. В 19.30 они предприняли совместную атаку против выс. ПМ 02. К этому времени на высоте осталась всего одна немецкая рота, в которой после дневных боев насчитывалось всего 30 человек. Однако при поддержке дивизионной артиллерии советская атака была успешно отражена немецкой пехотой.

Активность советской пехоты обеспокоила командира 28-й дивизии генерала Й. Зиннхубера. Утрата выс. ПМ 02, единственного приобретения дивизии за день, перечеркивала все затраченные усилия и понесенные потери. Поэтому с наступлением сумерек он потребовал силами 49-го полка восстановить связь с ротой, оборонявшейся на высоте ПМ 02. Но в ночь на 8 июня 381-й и 602-й полки предприняли повторную атаку на выс. ПМ 02 и холм с бункером, расположенный в 500 м западнее свх «Благодать». К утру нового дня обе высоты вновь оказались под контролем войск I сектора[109].

Итоги первого дня немецкого наступления оказались одновременно и обнадеживающими, и тревожными. Система обороны, на создание которой истратили несколько месяцев, в целом показала себя жизнеспособной. Длительная бомбардировка и артиллерийские обстрелы не смогли ее нарушить даже на направлении главного удара, поэтому прорвать ее на всю глубину за первый день наступления немцам не удалось.

Тем не менее на стыке 79-й бригады и 172-й дивизии образовался «клин» глубиной до 1,2 км, который в дальнейшем мог стать плацдармом для развития наступления в глубину и прорыва к Северной бухте. Кроме того, были захвачены три высоты, а именно выс. 124, 0, 126,5 и 137,1, что позволяло противнику беспрепятственно совершать маневры своими силами из долины р. Бельбек и Камышловского оврага.

В I и II секторах немецкое наступление в целом провалилось. Нигде цели дня достигнуты не были. Неудачно проведенная 28-й дивизией атака стоила ей несоразмерно больших потерь. После проведенных в течение 8 июня подсчетов они составили 9 офицеров и 564 унтер-офицера и рядовых. 6, 7 и 8-ю роты 49-го полка пришлось объединить в одну[110]. В последующие дни, вплоть до 11 июня, ХХХ корпус активности не проявлял, дожидаясь исхода развития событий в северном секторе.


8 июня

Северный сектор

Схема № 1

Удивительно, но первая ночь после начала генерального наступления на Севастополь прошла для немцев сравнительно спокойно. Они ожидали артиллерийских налетов, контратак пехоты, ударов авиации. Но активность войск СОРа оставалась в пределах обычной.

Наступило утро. В соответствии с принятым накануне решением основной удар противник перенес на участок 50-й дивизии. Атаку пехоты предварял мощный артиллерийский и минометный обстрел. В 9.10 50-я дивизия возобновила наступление в сторону кордона Мекензи № 1. Вновь впереди шел 123-й полк, усиленный батальоном 122-го полка. Поддержку ему оказывала вся собственная артиллерия и половина орудий 24-й дивизии. Но почти сразу же немцы наткнулись на серьезное препятствие. За ночь красноармейцы успели заминировать подходы к своему переднему краю, и теперь атаковать без поддержки саперов оказалось невозможно. К тому же 50-ю не поддержал 47-й полк соседней 22-й дивизии. Накануне он уже понес большие потери, поэтому, когда его солдаты вновь попали под смертоносный огонь обороняющихся, они залегли, и командиры уже не смогли поднять их в атаку.

В 10.00 командир 50-й дивизии получил приказ атаковать в направлении ПМ 015 своим левофланговым 122-м полком, не обращая внимания на действия 24-й дивизии. В течение остального дня наступление 50-й дивизии продолжилось медленно, буквально шаг за шагом. Особенно ожесточенным был бой за выс. 145, 4 и расположенный рядом перекресток ПМ 02. Непосредственно для захвата высоты был выделен 1-й батальон 121-го полка под командованием хауптмана Лоренцена. Поддержку ему оказывала 2-я батарея 197-го дивизиона штурмовых орудий обер-лейтенанта Кунце. Совместными усилиями им удалось захватить высоту и удержать до подхода подкреплений.

Тем временем 3-й батальон 123-го полка, усиленный 2-й ротой 1-го батальона, поднялся в атаку на ПМ 02. Рядом, действуя по обе стороны от дороги, продвигались роты 2-го батальона. Перед 6-й ротой стояла задача обеспечивать неприкрытый левый фланг. «В ожесточенных схватках с [красноармейцами, оборонявшимися в] плохо различимых в густом лесу, хорошо оборудованных и замаскированных полевых укреплениях» немецкие солдаты захватили перекресток. Этим они содействовали борьбе соседей за выс. 145, 4. На склонах высоты и вокруг перекрестка саперы сняли множество противопехотных мин[111].

В 11.00 в 123-й полк поступили новости о захвате выс. 137, 1 частями 22-й дивизии и выходе 122-го полка на вершину 205,7. Теперь можно было меньше беспокоиться за фланги, полностью сконцентрировавшись на движении вперед. Отдохнув, 123-й полк при поддержке батареи штурмовых орудий под командованием Шпильмана возобновил наступление, перед ним теперь лежала промежуточная цель – ПМ 017. По-прежнему беспокоили одиночные красноармейцы, оставшиеся в тылу. Время от времени они обстреливали продвигавшихся по дороге или через заросли солдат противника из винтовок или пулеметов. Несмотря на потери, немецкие солдаты упрямо шли вперед, и к вечеру они приблизились к ПМ 017 на расстояние до 300 м, где и остановились.

Атакам подверглись позиции войск на участке 287-го полка 25-й дивизии, где противник стремился расширить созданный накануне плацдарм. Две группы немцев в 10.00 прорвались к командному пункту майора М.С. Антипина. Тогда тот собрал всех, кто оказался неподалеку – бойцов комендантского взвода, саперов, связистов, – и бросил в контратаку. Противник от командного пункта был отброшен, но сам майор, шедший в цепи, был тяжело ранен[112].

После полудня положение 287-го полка продолжало ухудшаться. Генерал Т.К. Коломиец был вынужден снять с переднего края и перебросить на свой левый фланг две роты из батальона капитана Полонского и роту из 54-го полка. Но вовремя прибыть они уже не успели. Под натиском немцев остатки 1-го и 2-го батальонов 287-го полка оставили свои позиции и отступили. 3-й батальон под командованием капитана Когана свой рубеж удержал, но оказался теперь обойденным с фланга. Связь со всеми батальонами 287-го полка была потеряна. Командир 25-й дивизии понял, что на левом фланге возник кризис.

Тогда генерал Т.К. Коломиец приказал командиру 2-го Перекопского полка подполковнику Н.Н. Тарану найти стык с частями 79-й бригады и остановить прорыв. Начарт дивизии полковник Ф.Ф. Гроссман должен был поставить заградительный огонь. И, наконец, у командарма была испрошена поддержка авиацией. Совокупными усилиями к 18.00 немецкое продвижение было остановлено.

В 11.00 из 24-й дивизии поступило сообщение, что взята выс. 205, 7 и ее батальоны приблизились на расстояние 100 м к лесной проселочной дороге. Сопротивление перед фронтом оказалось слабое, так что солдаты дивизии постепенно продвигались вперед в направлении ПМ 05. В 13.00 одна из рот вышла на проселок и перекрыла его своим огнем[113].

С раннего утра 22-я дивизия предприняла наступление в юго-западном направлении. Ею было отбито несколько контратак, в том числе с применением танков, один из которых удалось подбить. Особенно сильным было противодействие советских войск в направлении выс. 137, 1, захват которой немцами рассматривался как угрожающий всему правому флангу. Здесь действовали бойцы советской 79-й бригады. Перед ней на 8 июня командованием армии была поставлена задача: нанести по вклинившемуся противнику контрудар, занять выс. 137, 1 и восстановить положение на своем левом фланге. Для контратаки привлекались 2-й батальон 79-й бригады капитана Я.С. Пчелкина и 1-й батальон 2-го полка морской пехоты капитана А.Н. Смердинского. В качестве усиления им придавались батальон 25-й дивизии и 1-я рота 125-го танкового батальона. Артиллерийскую поддержку обеспечивали расчеты 134-го гаубичного полка подполковника И.Ф. Шмелькова и 18-го гвардейского полка полковника Н.В. Богданова.

С наступлением рассвета советская артиллерия открыла огонь по целям на участке Камышлы – Бельбек. После короткой подготовки 2-й батальон 79-й бригады при поддержке десяти танков Т-26 125-го отдельного танкового батальона пошел в атаку. Батальон от Перекопского полка с выходом в атаку запоздал, так как его долго не могли разыскать делегаты связи от 79-й бригады. Поэтому не удалось наладить взаимодействие, и планировавшийся одновременный удар не получился. Причиной неудачи стало то обстоятельство, что «все делалось наспех, командиры прибывших подразделений не успели как следует познакомиться с обстановкой»[114].

В назначенный час, 8.00, в наступление смог перейти только 2-й батальон 79-й бригады. Немецкий 16-й полк встретил атакующих плотным артиллерийско-минометным и пулеметным огнем. Преодолевая сопротивление противника, бойцы 2-го батальона на нескольких участках ворвались во вражеские окопы, где завязалась рукопашная. Однако сил, чтобы – пусть даже ценой большой крови – удержать захваченные позиции, не хватило, и пришлось отступить. Поддерживавшие атаку пехоты танки 125-го батальона были подбиты или сожжены[115]. Тем временем противник перегруппировался и сам перешел в контратаку. Советская пехота, понеся потери и лишившись поддержки танков, сначала остановилась, а потом вернулась на исходные позиции. Атака окончательно захлебнулась[116].

Успешно отбив атаку, противник в 9.30 обрушил на позиции 79-й бригады и 172-й дивизии вал артиллерийского и минометного огня. По позициям моряков били приданные наступающим немецким частям орудия большой мощности. Этот «удар был настолько грандиозным, а вызванное им задымление и поднявшаяся пыль настолько сильными, что наши роты шли буквально сквозь серую пелену», – описывал начало наступления 22-й дивизии бывший командир 2-го батальона Брунс[117]. Вскоре в небе появились бомбардировщики. Как только в 10.00 обстрел и бомбежка прекратились, в атаку пошла немецкая пехота.

Первая ее атака была отбита. Но за ней последовали новый обстрел и новая бомбежка. Немецкая авиация изменила тактику. Если в первый день налеты производились большими массами, рассчитанными на подавление обороны на всю ее глубину, то начиная с 8 июня авиация атаковала группами по 6—12 самолетов. От бомбового груза они освобождались в три-четыре захода, тщательно обрабатывая выбранные цели. На смену отбомбившимся самолетам сразу приходили новые. Такая тактика позволяла противнику буквально «висеть» над позициями оборонявшихся, не позволяя им производить перегруппировку, нанося все новые и новые потери.

В основном удар противника пришелся по 747-му полку. В боях 7 июня он уже понес значительные потери, а немецкие атаки нового дня сделали ситуацию критической. На ряде участков противник вклинился в оборону, блокируя и уничтожая узлы сопротивления. Так что связь с командиром полка была вновь потеряна.

Командир дивизии полковник И.А. Ласкин в сложившейся обстановке счел полезным сконцентрировать весь огонь 134-го гаубичного полка и батарей береговой обороны на фронте 747-го полка и на стыке его с 79-й бригадой. На этом же направлении был развернут недоукомплектованный и прежде находившийся в резерве 388-й полк майора С.А. Кравца, четыре батареи 674-го и 700-го противотанковых артиллерийских полков. На стык 747-го и 514-го полков были переброшены школа младших командиров и сформированный из тыловых и различных специальных частей отряд под командованием лейтенанта П.Г. Вавилова[118]. На некоторое время продвижение противника замедлилось.

Во второй половине дня 8 июня состоялся телефонный разговор между командиром 172-й дивизии и командующим армией. Генерал И.Е. Петров интересовался состоянием дивизии, хотя уже сам понимал, что соединение держится из последних сил. Из доклада полковника И.А. Ласкина явствовало, что основной рубеж обороны противником прорван, собственные резервы исчерпаны, боеприпасы на исходе. Фронт дивизии мог рухнуть в любой момент. Но, несмотря на это, командарм еще раз попросил продержаться до вечера, обещая перебросить для укрепления обороны 345-ю дивизию. Полковнику И.А. Ласкину ничего не оставалось, как заверить генерала И.Е. Петрова, что до прибытия подкреплений фронт непременно будет удержан.

Только положение менялось стремительно. Вскоре после разговора с генералом И.Е. Петровым поступило тревожное известие от начальника штаба 514-го полка капитана П.М. Островского. Он сообщал, что к наблюдательному пункту командира 747-го полка прорвалась немецкая пехота. Полковник И.А. Ласкин немедленно связался с начальником штаба 747-го полка майором С.А. Ширкалиным и потребовал направить на выручку резервную роту автоматчиков. Начальнику артиллерии дивизии полковнику И.М. Рупасову было приказано поставить перед наблюдательным пунктом командира полка заградительный огонь.

Как вскоре выяснилось, резервной роты в наличии уже не было – ее еще в середине дня перебросили на другой участок, где также создалась угроза прорыва. Поэтому майор С.А. Ширкалин собрал всех, кто находился на командном пункте, вплоть до писарей, и этот импровизированный отряд направил на выручку наблюдательного пункта полка. Но выполнить задачу отряд не смог, по дороге он наткнулся на группу немецких пехотинцев и был вынужден вступить с ними в бой. Тогда военком полка батальонный комиссар В.Т. Швец бросил на помощь своему командиру роту связистов под командованием П.В. Ольховникова.

К этому времени наблюдательный пункт подполковника В.В. Шашло был уже фактически окружен и находился под постоянным прицельным обстрелом. Вместе с командиром 747-го полка на нем находились подполковник К.Я. Чернявский, помощник начальника штаба 134-го гаубичного полка капитан В.Н. Майборода, командир взвода артиллерийской разведки Н. Лугин и еще 5 красноармейцев. Попытка прорыва из образовавшегося кольца не удалась. В последующем бою все защитники наблюдательного пункта были убиты[119]. Командование полком принял на себя батальонный комиссар В.Т. Швец.

К исходу дня 8 июня положение в полосе обороны 747-го полка продолжало ухудшаться. В боях 1-й батальон был почти полностью уничтожен. Крупные силы противника прорвались в направлении кордона Мекензи № 1 и вышли к наблюдательному пункту 1-го дивизиона 134-го гаубичного полка. Его командиру капитану Н.Ф. Постою, чтобы отразить атаку, пришлось вызывать огонь на себя. Только так удалось остановить прорыв.

Немцы вновь пытались прорваться на стыке 172-й дивизии и 79-й бригады, развивая достигнутый накануне успех. Чтобы не допустить прорыва на угрожаемый участок, были выдвинуты дивизионы 674-го и 700-го истребительных противотанковых полков, а также 388-й стрелковый полк. Последний не успел закончить формирование, но это было все, чем располагало командование сектора, чтобы закрыть образующуюся брешь в обороне.

Не многим лучше развивалась ситуация в полосе обороны 514-го полка. Возобновились бои за томатный завод, который обороняли красноармейцы 5-й стрелковой и 2-й пулеметной рот. К вечеру почти весь личный состав был убит или ранен, погибли командиры рот. В наступившей темноте только двум небольшим группам бойцов и командиров удалось вырваться из окружения. Захват томатного завода дорого обошелся противнику: взвод 3-го саперного батальона 132-й дивизии был полностью уничтожен.

Батальоны 79-й бригады также находилась в тяжелом положении, на всем протяжении ее фронта шли бои, периодически переходящие в рукопашные схватки. Примерно четыре роты атаковали 2-ю стрелковую роту 1-го батальона, оборонявшую выс. 195, 2. Используя поддержку артиллерии, минометов и авиации к середине дня противник занял высоту, частично уничтожив, частично вытеснив оттуда оборонявшихся. Вклинение на этом участке к исходу дня достигло 600 м.

На центральном участке основные бои развернулись за обладание выс. 145, 4 и 137,1. Противник стремился сломить сопротивление советских войск и захватить кордон Мекензи № 1. После полудня немцы вплотную подошли к командному пункту 2-го батальона. Майор Я.М. Пчелкин был вынужден перебраться на новый конмадный пункт, оборудованный за позициями 6-й роты. К исходу дня немцы захватили выс. 145, 4, вытеснив оттуда части 3-го батальона, и полностью заняли южные скаты выс. 137, 1[120].

Особую тревогу у командования 79-й бригады во второй половине дня стало вызывать направление в сторону кордона Мекензи № 1. От него было не так далеко до берега Северной бухты – главной цели немецкого наступления. Здесь располагалась в виде плавно изогнутой линии вторая линия обороны 79-й бригады, обращенная фронтом на северо-восток. Создавалась необходимость выделения ее в отдельный участок с собственным командиром. Поскольку майор Я.С. Кулиниченко получил ранение, туда было решено направить майора И.И. Кохно, командира дивизиона противотанковых орудий.

Таким образом было образовано подразделение, получившее название «отряд майора Кохно». Оно насчитывало около 150 бойцов, в том числе роту противотанковых ружей лейтенанта Ф.М. Грабового. Для улучшения управления в отряд был направлен начальник оперативного отделения бригады старший лейтенант П.Г. Банкет. Перед отрядом была поставлена задача: закрыть противнику выход из Камышловского оврага и не допустить прорыва к кордону Мекензи № 1 с этого направления[121].

132-я дивизия, также преодолевая сопротивление и отбивая контратаки, продвинулась далеко вперед. Ею была полностью взята выс. 104, 5, что позволило глубоко продвинуться центром, вплоть до ПМ 016 – ПМ 013. В ходе боя у противника создалось впечатление, что перед центральной частью сопротивление более сильное, чем перед правым флангом. Захваченные высоты позволили немцам наладить визуальное наблюдение за северной стороной. Если 7 июня 95-я дивизия полковника А.Г. Капитохина оставалась на второстепенном направлении, то 8 июня все изменилось: 132-я дивизия, достигнув успеха на своем левом фланге, перешла в наступление на всем своем фронте.

С утра против 95-й дивизии были предприняты сильные атаки немецкой пехоты при поддержке артиллерии и авиации. Занимавший оборону у берега моря 161-й полк майора И.П. Дацко успешно отразил все удары противника. А вот на правом фланге дивизии обстановка стремительно ухудшалась. Немцам удалось ворваться в передовые окопы, так что на фланге с 172-й дивизией возник разрыв. Сюда противником тут же были введены дополнительные силы, углубляя и расширяя его. На предотвращение прорыва в глубь обороны сектора приказом полковника А.Г. Капитохина на угрожаемое направление был спешно переброшен 241-й полк комбрига Б.М. Дворкина[122].

Немецкая авиация 8 июня приступила к планомерному подавлению зенитных батарей СОРа, чтобы «расчистить» небо над Севастополем и обеспечить себе полное господство в воздухе. Во время бомбардировок и обстрелов новые потери понес 110-й зенитный полк. Утром самолеты VIII корпуса совершили налет на позиции 80-й батареи. Вскоре по ней открыла огонь также и немецкая тяжелая артиллерия. В результате ударов на батарее были уничтожены все орудия, разрушен командный пункт, из 120 бойцов батареи в живых осталось 35.


Восточный сектор

Схема № 7

Остаток ночи в полосе ХХХ корпуса, за исключением редких артиллерийских и минометных обстрелов со стороны оборонявшихся советских войск, прошел без каких-либо заметных событий. С наступлением дня советская артиллерия возобновила обстрел немецких позиций, особенно плотным огонь был на участке 28-й дивизии. Пехота оставалась на своих позициях, не предпринимая никаких атак.

Днем состоялись переговоры между командиром XXX корпуса и командирами всех трех его дивизий по вопросам предстоящего наступления. Характер местности подсказывал, что совместная атака 28-й и 72-й дивизий неизбежно раздробится на частные действия на изолированных направлениях. Каждое из них может быть поддержано всей артиллерией с целью добиться осуществления прорыва только по отдельности. Как только ударные группы захватят господствующие высоты, должен последовать главный удар основными силами 28-й и 72-й дивизий.

В 20.30 в XXX корпус поступила ориентировка из штаба 11-й армии, в соответствии с которой генеральное наступление переносилось на неопределенный срок. Вплоть до 9 июня включительно основные усилия армии предполагалось сосредоточить в полосе LIV корпуса. Командование 11-й армии вместе с тем отмечало, что наступление LIV корпуса при поддержке авиации развивается хорошо[123].

В 17.53 командующий СОРом адмирал Ф.С. Октябрьский приказал в течение ночи перебросить в район III–IV секторов 345-ю дивизию. Командирам частей и соединений от себя лично он объявил, что более отходить некуда. Более того, Ф.С. Октябрьский запретил отходить без своего личного разрешения. От войск требовалось остановить и обескровить противника[124].

Подводя итоги дня 8 июня, следует сказать, что героическими усилиями бойцам и командирам 79-й бригады и 172-й дивизии удалось сдержать натиск противника. Немцам прорвать оборону не удалось, и они продвинулись по направлению к Северной бухте всего на один километр. К сожалению, цена оказалась слишком высокой. Потери в 172-й дивизии и 79-й бригаде, понесенные за два дня, оказались непомерно высоки. Так, к исходу дня 8 июня дивизия полковника И.А. Ласкина как соединение фактически перестала существовать. Пополнить поредевшие полки и батальоны было некем. Начальник отдела укомплектования армии подполковник П.М. Семечкин спешно формировал пополнение за счет тыловых частей и направлял их на фронт. Невосполнимыми оказались потери командного состава, поэтому командовать взводами и ротами зачастую назначались младшие командиры. Всего за день были убиты 365 человек и ранены 1074.


9 июня

Северный сектор

Схема № 1

Ночью командира и военкома 172-й дивизии на свой передовой командный пункт вызвал для доклада генерал И.Е. Петров. Полковник И.А. Ласкин доложил, что вверенное ему соединение понесло настолько существенные потери, что нависла реальная угроза прорыва обороны и спасти положение может только немедленный ввод резервов[125]. Командующий Приморской армией заверил, что в течение ночи на 9 июня он перебросит 345-ю дивизию подполковника Н.О. Гузя. Ей предстояло занять рубеж обороны по линии кордон Мекензи № 1 – станция Мекензиевы Горы, перекрыв подходы к устью Сухарной балки и от нее – к Северной бухте.

На вопрос, почему генерал И.Е. Петров не перебросил 345-ю дивизию в северный сектор раньше – в ночь на 8 июня, – попытался ответить в своих послевоенных мемуарах бывший командир 172-й дивизии полковник И.А. Ласкин. Он писал, что «объяснить это можно только тем, что в армии был очень скромный резерв – одна дивизия и один стрелковый полк. Если израсходовать его в первый или второй день сражения, как же тогда воевать без всяких резервов дальше? Вот почему командарм стремился сохранить его в своих руках до последней возможности»[126]. Сказанное верно только частично, и к нему можно добавить следующее: к сожалению, на принятии решения сказалось отсутствие в штабах армии и СОРа достоверных сведений о направлении главного удара, и генерал И.Е. Петров долгое время выжидал, предполагая, что немецкое наступление в северном секторе обороны может оказаться только вспомогательным ударом, а главные события развернутся в восточном секторе. Кроме того, командующий Приморской армией явно недооценил уровень подготовки противника к июньскому наступлению, в частности степень концентрации авиации и артиллерии. С их помощью всего за два дня боев вполне боеспособные 172-я дивизия и 79-я бригада были фактически разгромлены. Из-за нехватки личного состава оборона стала принимать очаговый характер.

В ночь на 9 июня состоялось очередное заседание Военного совета СОРа. Генерал П.А. Моргунов заявил о необходимости просить Ставку об усилении войск СОРа новой стрелковой дивизией и бригадой. Также он доложил о большом расходе боеприпасов для артиллерии, запасы их сокращаются стремительно, а поставки с Большой земли их восполнить не могут. Ежесуточная потребность войск СОРа составляла порядка 580–600 т, а морем удавалось доставить всего 180–200 т. Генерал сообщил о тяжелом положении 30-й батареи, которая в результате немецкого наступления оказалась фактически на переднем рубеже. В случае неблагоприятного развития событий она могла оказаться в окружении.

Генерал В.В. Ермаченков, в свою очередь, отчитался о действиях авиации. Адмирал Ф.С. Октябрьский подвел итоги заседания и сообщил, что Генеральный штаб по-прежнему требует во что бы то ни стало удерживать занимаемые рубежи, изматывать и уничтожать противника. Он еще раз потребовал ускорить переброску 345-й дивизии, на что генерал И.Е. Петров ответил, что соединение уже вышло в указанный ему район[127]. К сожалению, эти слова генерала не соответствовали действительности.

Ночь на 9 июня для противника в северном секторе прошла беспокойно. По немецким и румынским солдатам почти непрерывно стреляли из всех видов оружия, включая огонь тяжелых батарей, минометов и стрелкового оружия. Не давали покоя окруженные, но неуничтоженные группы красноармейцев, оставшиеся в тылу. Не имея возможности пробиться к своим, они обстреливали из своих укрытий каждого неосторожно появившегося немца или румына.

Утро 9 июня, несмотря на восход солнца и обещанную безоблачную погоду, выдалось мглистым, наблюдателям с обеих сторон казалось, что все окрестности окутаны каким-то подобием тумана. Против обыкновения он держался не только в низинах, но покрывал склоны гор и даже их вершины. Необычному явлению скоро нашли простое объяснение – поднятая разрывами за два дня боев каменная пыль за короткую летнюю ночь не успела осесть и теперь висела в воздухе плотной серой пеленой.

Начало дня вновь ознаменовалось интенсивным артиллерийско-минометным обстрелом и авиационными налетами. Перед началом атаки немцы методично обрабатывали остатки советской обороны в северном секторе. Основной удар опять пришелся по 79-й бригаде и 172-й дивизии, против которых действовали 50, 22 и 132-я немецкие дивизии. За предшествующие два дня оба соединения понесли очень тяжелые потери, и существовала реальная опасность, что они не смогут удержать занимаемые позиции. Обещанная командармом 345-я дивизия на указанный ей рубеж в назначенное время так и не подошла.

В 7.00 началось наступление немецкой 24-й дивизии. Ей по-прежнему противостояли части 25-й дивизии, в первую очередь ее 287-й полк. Противник сразу же наткнулся на сильный артиллерийский заградительный огонь, преодолеть который с ходу не смог. За ним последовало несколько контратак, заставивших немцев отказаться от продолжения наступления. Теперь основной задачей стало удержание захваченных ранее позиций.

В 10.00 в наступление перешла 50-я дивизия при сильной артиллерийской поддержке на северном фланге и более слабой – на южном. Ее полки двигались в направлении ПМ 014 и ПМ 017. Главный удар, как и в предшествующие дни, наносил 123-й полк. Его потрепанный 3-й батальон вышел из боя, а на его место выдвинулся 1-й батальон майора Мельцера. На левом фланге действовал 2-й батальон. Продвижение шло медленно, немцам то и дело приходилось вступать в перестрелки, отбивать мелкие контратаки. Чем более они приближались к ПМ 017, тем плотнее становился артиллерийский и минометный огонь. Периодически налетала советская авиация, бомбила и обстреливала боевые порядки 123-го полка.

После небольшой перегруппировки в 10.00 наступление немецкой 50-й дивизии возобновилось силами 121-го и 123-го полков. А вот 122-й полк принять участие в атаке не мог, так как увяз в тяжелых боях в разветвленной системе укреплений на ПМ 017 и юго-западнее его. Отсюда советские войска вели обстрелы выс. 195, 2 и Камышловского оврага, поэтому захват этой позиции был очень важен. К 16.00 123-й полк достиг района в 200 м северо-восточнее изгиба дороги, ведущей от кордона Мекензи № 1 на восток, тем временем 121-й полк оседлал проселочную дорогу. Здесь он был вынужден остановиться, так как вся местность вокруг оказалась сильно заминирована. Фронт дивизии после полудня проходил по линии ПМ 014 – западнее и южнее ПМ 015[128].

Ощутив облегчение от действий 3-го батальона, 1-й батальон возобновил движение и к 19.00 достиг противотанкового рва. Отбив контратаку, он к исходу дня вышел к кордону Мекензи № 1. Дальнейшее продвижение остановил массированный обстрел советской артиллерии. Впоследствии выяснилось, что в район Мекензиевых Гор стала прибывать из резерва 345-я дивизия. С ее помощью 79-й бригаде удалось уплотнить боевые порядки на самом угрожающем участке. Впрочем, генерал Ф. Шмидт казался вполне удовлетворенным достигнутым результатом. Он приказал 1-му и 2-му батальонам закрепляться, а 3-му – провести зачистку тылов. Для придания устойчивости обороне к ним отправились две батареи противотанковых орудий. Достигнутый успех обошелся 123-му полку в 5 унтер-офицеров и 10 солдат убитыми, в 27 унтер-офицеров и 93 солдата ранеными и в 5 солдат пропавшими без вести[129].

С утра при поддержке артиллерии и авиации возобновилось наступление 22-й дивизии. Одной из целей дня был захват станции Мекензиевы Горы. Только сил для быстрого прорыва у дивизии уже не было. Ее батальоны в предыдущих боях понесли такие потери, что их командиры почитали за благо, когда получившие ранение солдаты продолжали оставаться в строю, а не уходили в тыл[130]. Сильно пересеченная местность мешала нормальному проведению атак, взводы и роты путались в зарослях, сбивались с направлений и теряли контакт друг с другом. Неожиданно для себя они выскакивали на позиции советских войск и попадали под убийственный огонь пулеметов и винтовок.

В 13.30 16-й полк 22-й дивизии достиг железнодорожного полотна севернее станции Мекензиевы Горы. Невдалеке виделся купол высоты, на вершине которой находилась 365-я батарея, или, как ее именовали немцы, «форт Сталин». Пехота решила было атаковать ее с ходу, но командование приказало ни в коем случае этого не делать, так как в ближайшее время на высоту ожидался налет Ju-87. Специально для атаки батареи был выделен 1-й батальон 16-го полка, выведенный из резерва.

Около 14.00 над 365-й батареей появились 25 пикирующих бомбардировщиков Ju-87. Личный состав части изготовился к отражению атаки: в боевую готовность были приведены 4 орудия, 2 станковых и 4 ручных пулемета. На дальней дистанции по самолетам был открыт сопроводительный огонь, а когда пикировщики зашли на батарею для бомбометания, орудия и пулеметы ударили по ним прицельно. Через несколько мгновений позиции были накрыты разрывами, все потонуло в облаках дыма и каменной пыли. Но батарея продолжала вести огонь. При отражении налета сбили 2 самолета, а на самой батарее потерь не было.

Через несколько минут налет повторился. В нем также участвовали 25 самолетов, и вновь их встретил сосредоточенный огонь. Несмотря на два налета, подавить 365-ю батарею немецкая авиация не смогла[131].

К 15.00 немецкая пехота остановилась в районе ст. Мекензиевы Горы. Причиной остановки стала возрастающая активность советской артиллерии, которая препятствовала своим метким огнем всякому дальнейшему продвижению. Как только 1-й батальон 16-го пехотного полка изготовился к атаке на позиции 365-й зенитной батареи, его накрыл мощный огонь крупнокалиберной артиллерии. По этой причине запланированную на 17.15 атаку пришлось перенести на два часа позже[132]. Но все попытки закончились для немцев полным фиаско.

В полосе 79-й бригады возобновились бои за выс. 137, 1. Ее захват позволил бы противнику сравнительно быстро выйти к Северной бухте и отрезать войска IV сектора от остальных войск армии. Поэтому советские бойцы и командиры предпринимали все усилия, чтобы не допустить прорыва на этом направлении. Оборона бригады держалась до полудня, но потом цельный фронт уже перестал существовать, рассыпаясь на отдельные узлы сопротивления. Отдельные части уже дрались в полуокружении и окружении.

В полуокружении оказался и 1-й батальон старшего лейтенанта Н.С. Оришко. Его обстреливала артиллерия, бомбила авиация, казалось, что он свои позиции не удержит. На помощь батальону была направлена рота автоматчиков, которую возглавил начальник связи капитан Н.К. Афонин. Ему удалось провести роту на правый фланг, но во время отражения немецкой атаки капитан был тяжело ранен и в штаб уже не вернулся. Через несколько часов выбыл из строя командир 1-го батальона лейтенант Н.С. Оришко[133].

К 16.00 оборона 79-й бригады по большей части была сломлена, резервы исчерпаны. Создалась реальная угроза захвата противником станции Мекензиевы Горы и кордона Мекензи № 1. Еще около полудня поступило известие, что на левый фланг обороны стали прибывать первые части 345-й дивизии. Их сразу же бросили в бой в направлении станции Мекензиевы Горы. Но основные силы появились уже после 16.00. Их развернули на рубеже в 200 м южнее высоты с памятником – до станции Мекензиевы Горы. Прибытие свежей дивизии склонило чашу весов в пользу оборонявшихся, и наступление противника было остановлено.

В тылу немецких войск, прикрывая выход из Камышловского оврага, действовал отряд майора И.И. Кохно. Он разместился на одной из высот в районе второй линии обороны бригады (возможно, в районе выс. 145, 4). В его составе были дивизион 45-мм орудий, рота бронебойщиков и несколько подразделений пехоты.

Позже остальных, в 9.30, после артиллерийской подготовки и авиационного налета на позиции 172-й и 95-й дивизий, начала наступление 132-я дивизия. К 11.00 правофланговый 438-й полк, действуя с юго-восточной оконечности противотанкового рва, продвинулся на несколько сот метров южнее ПМ 016. К полудню полк достиг дороги, ведущей от станции Мекензиевы Горы, южнее ПМ 019 и здесь остановился. Левый фланг тем временем вышел на линию ПМ 019 – ПМ 022. На этом рубеже немецкие войска попали под сильный фланговый огонь, вскоре начались налеты советской авиации, и наступление в 12.30 захлебнулось[134]. В 15.45 против 438-го полка была предпринята контратака юго-западного направления, которая была отбита с помощью ударов Ju-87 и артиллерии. От продолжения наступления генералу Ф. Линдеманну пришлось отказаться, так как командиры полков были уверены, что в ближайшее время последуют новые контратаки.

После трехчасовой авиационной и тридцатиминутной артиллерийской подготовки противник перешел в наступление по всему фронту 172-й и 25-й дивизий и 79-й бригады. Сравнительно быстро немцы прорвали оборону 514-го полка и стали уверенно продвигаться в глубь позиций, захватывая одну траншею за другой. На своем пути они теперь встречали лишь только слабо организованное сопротивление. Положение выправил рейд бронепоезда «Железняков». Неожиданно для немцев он выскочил из тоннеля и открыл огонь из орудий и минометов по наступающей пехоте. Впрочем, противник быстро пришел в себя и после очередного огневого налета продолжил вгрызаться в оборону приморцев. Командование 514-го полка попало в окружение. Подполковник И.Ф. Устинов отдал приказ прорываться, но попытка завершилась неудачно: большинство прорывавшихся, в том числе сам комполка и его военком, батальонный комиссар О.А. Караев, погибли.

К полудню единая оборона 172-й дивизии перестала существовать. Перестрелка шла за передним краем, на флангах и в глубине обороны. Немногие оставшиеся в живых командиры и красноармейцы, сбившись в группы, продолжали отстреливаться от наседавших немцев. Оборона дивизии представляла собой несколько изолированных очагов сопротивления, координировать действия которых было уже невозможно. Штаб дивизии, дважды за день побывавший в полуокружении, потерял возможность управлять боем. Каждый теперь дрался самостоятельно. Но бойцы и командиры все-таки смогли продержаться до прибытия 345-й дивизии!

В бой 345-я дивизия вступила по частям. Сначала были введены ее 1163-й и 1167-й полки, а только на следующий день – 1165-й. Поддержку атакующим батальонам оказывал 905-й артполк майора А.А. Мололкина и минометный дивизион майора Н. Рыбакова. Но остановить немецкое наступление даже свежей дивизией сразу не удалось, и к вечеру она отошла на 400–800 м от станции Мекензиевы Горы[135].

Появление дивизии подполковника Н.О. Гузя позволило уплотнить оборону, придав ей устойчивость. На ряде участков удалось отбить захваченные накануне окопы и улучшить свои позиции. Это позволило полковнику И.А. Ласкину произвести перегруппировку собственной дивизии. Ее остатки были сведены в полк двухбатальонного состава, который занял участок около станции Мекензиевы Горы. Сам комдив получил возможность отправиться в медсанбат на перевязку. Остаток дня, выдавшийся более спокойным, батальонами командовали начальник артиллерии полковник И.М. Рупасов и начальник политотдела старший батальонный комиссар Г.А. Шафранский.

К исходу дня на большей части участков немецкое наступление остановилось. В 20.55 генерала Э. Ханзена вызвал к телефону командующий 11-й армией генерал Э. фон Манштейн и попросил доложить сложившуюся в полосе корпуса обстановку. Командир LIV корпуса кратко рассказал о достигнутых успехах, которые в сравнении с предшествующими днями оказались очень незначительными. Оправдываясь, генерал заявил, что «противник, в сущности, только сегодня в полной мере использовал всю мощь своей артиллерии. Кроме того, противник, как это подтверждено показаниями военнопленных, перебросил артиллерию с южного участка на северный и обрушился всей оборонительной мощью своей артиллерии против относительно узкого фронта наступления LIV корпуса»[136]. Фактически речь шла о прибытии 345-й дивизии, полки которой с ходу вводились в бой, а артиллерия немедленно подключилась к общей системе обороны сектора. Генерал Э. Ханзен по-прежнему настаивал на ускорении начала наступления в полосе XXX корпуса и требовал для себя усиленной авиационной поддержки.

В сумерках 123-й полк 50-й дивизии вышел к перекрестку дорог левее кордона Мекензи № 1, 121-й полк своим передовым батальоном занял высоты северо-западнее серпантина дорог. В течение ночи командир дивизии генерал Ф. Шмидт усиливал оборону своих частей, особенно на южном фронте, укреплял атакующие на главном направлении батальоны свежими силами. Переданный 32-й полк предполагалось выдвинуть на ПМ 012, чтобы в дальнейшем атаковать на юго-запад от ПМ 014 в направлении проселочной дороги. Перегруппировка сил проводилась и в 24-й дивизии. Два батальона 31-го полка и 102-й полк заменялись румынским 33-м полком. После смены 31-й полк переходил в район выс. 195, 2. Сюда же выдвигались два батальона из дивизионного резерва[137].


Восточный сектор

Схема № 7

Наступившее для XXX корпуса утро 9 июня оказалось сравнительно тихим, никаких атак со стороны советских войск не предпринималось. Но беспокоящий артиллерийский огонь по немецким позициям продолжался в течение всего дня[138]. Пехота противника активных действий, кроме проведения разминирования, не предпринимала.


Итоги дня

В ходе боев 7–9 июня в сторону Северной бухты немецкие войска образовали своеобразный клин, пронизывающий нашу оборону почти на всю ее глубину. Его острие прикрывали полки 345-й дивизии, против флангов действовали один полк 95-й дивизии и 287-й полк 25-й дивизии. Переброска 345-й дивизии на северную сторону дала возможность приостановить немецкое наступление в сторону Северной бухты. Но снять с фронта и вывести в тыл остатки 172-й дивизии и 79-й бригады, как это планировалось, обстановка не позволила. За день войска СОРа понесли новые потери: были убиты 444 человек и ранены 1407.

Поздно ночью командование СОРа получило распоряжение Генерального штаба, в котором говорилось, что в состав оборонительного района передается 138-я стрелковая бригада. Она будет доставлена в Севастополь на крейсере «Молотов» и эсминцах 12 июня.

В этот день состоялся короткий разговор между майором Н.И. Садовниковым и начальником штаба армии генералом Н.И. Крыловым. Доложив о сложившейся на северной стороне обстановке, майор спросил, как генерал видит для себя общую ситуацию. Н.И. Крылов ответил, что общая ситуация видится ему как безнадежная. Тогда Н.И. Садовников указал, что, пока немцы не вышли к Северной бухте, шанс на эвакуацию армии есть. На это нужно 3–5 дней, и, если упустить время, армия погибнет. На это генерал Н.И. Крылов грустно ответил: «Что значит Приморская армия во всей Красной Армии?»[139] Слова начальника штаба армии означали только одно: никакой эвакуации не будет.


10 июня

Ночь для немецких и румынских войск прошла относительно спокойно. Только на правом фланге 132-й и перед фронтом 50-й дивизий велся огонь артиллерии, минометов и нанесла несколько ударов авиация.

В LIV корпусе ожидали прибытия подкреплений. Первым должен был появиться 213-й полк, который предполагалось передать генералу Ф. Линдеманну. В дальнейшем должны были появиться еще несколько пехотных полков.

В этот день комендант IV сектора получил директиву Военного совета СОРа, предписывавшую ему удерживать высоты, позволявшие вести фланговый огонь по противнику в случае его прорыва от станции Мекензиевы Горы на юг или юго-восток. Разрешалось для удержания фронта использовать весь имеющийся под рукой личный состав, вплоть до бойцов артиллерийских батарей, хозяйственных команд и саперных частей. Командование уверяло, что «еще два-три дня, и враг будет отброшен, он истечет кровью»[140].


Северный сектор

Схема № 1

С утра 10 июня возобновилось немецкое наступление на позиции, занимаемые остатками 287-го полка 25-й дивизии. Тот не смог удержаться и стал отходить. Чтобы остановить продвижение противника, генерал Т.К. Коломиец сосредоточил на этом участке огонь всех трех дивизионов 69-го артиллерийского полка, бросил в атаку роту автоматчиков, батальон 3-го морского полка и роту 54-го полка. Разгром 287-го полка удалось предотвратить, но захваченные позиции остались в руках противника[141].

После полудня 2-й батальон 102-го полка предпринял атаку на позиции советских войск, расположенные в 750 м на северо-запад от ПМ 05. Но в 20.40 немецкие солдаты были вынуждены отражать еще одну контратаку, которая окончательно остановила их наступление. Бой на этом участке длился до наступления сумерек. Далее продвинуться части 24-й дивизии в этот день уже не смогли.

Вечером на командный пункт 25-й дивизии позвонил генерал И.Е. Петров. Он сообщил, что принято решение о проведении 11 июня контрудара с целью срезать выступ, обращенный в сторону Северной бухты. В нем наряду с батальонами 7-й бригады морской пехоты будут задействованы части 25-й дивизии. Командарм приказал создать ударную группу не менее чем из двух батальонов. Генерал Т.К. Коломиец принял решение выделить для участия в контрударе 1-й батальон 54-го и 1-й батальон 31-го полков, 7 танков, роту бронебойщиков 54-го полка и несколько иных подразделений[142].

В соответствии с новым приказом на острие наступления 50-й дивизии теперь действовали два полка: 32-й слева и 123-й справа. Вдоль противотанкового рва предстояло атаковать ставшему передовым 2-му батальону, следом за ним шли солдаты 1-го. Перед ними стояла задача выйти в район ПМ 025 и ПМ 032. Генерал Ф. Шмидт попросил от штаба LIV корпуса и авиации особой поддержки, а именно: задымления позиций советских наблюдателей, непрерывной помощи со стороны артиллерии и люфтваффе, информирования о продвижении соседнего 47-го полка 22-й дивизии, обстрела серпантина дорог, чтобы максимально ограничить доставку подкреплений и боеприпасов[143]. С рассветом выяснилось, что с некоторых захваченных накануне высот уже просматривается южный берег Северной бухты. На них немедленно разместили наблюдательные и корректировочные посты, а также батарею 88-мм орудий хауптмана Шванштайгера. За день 10 июня она выпустила 2600 снарядов, поддерживая атакующие войска.

Частям 50-й дивизии ранним утром пришлось сначала отражать советскую контратаку, направленную против восточного фланга, и только после короткой артиллерийской подготовки, в 10.05, они смогли перейти в новое наступление. Вскоре по противнику был совершен налет, по немецким наблюдениям, не менее чем двадцатью истребителями И-16. Темп наступления, и так не очень высокий, еще больше замедлился, превратившись в последовательное «прогрызание» советской обороны.

Вновь атакам подверглись позиции 79-й бригады. Из района д. Камышлы с наступлением утра противник предпринял наступление на позиции, обороняемые воинами ее 1-го батальона. Те встретили немцев огнем из всех видов оружия. Особенно отличились минометчики, не позволявшие противнику подойти к линии окопов. Несмотря на неоднократные атаки, обстрелы и налеты авиации, 1-й батальон сумел удержать свои позиции до наступления темноты.

Напротив, продвижение 123-го и 32-го полков 50-й дивизии и 47-го полка 22-й дивизии началось сравнительно быстро. Уже в 10.30 они вышли на подступы к перекрестку дорог левее кордона Мекензи № 1 и к ст. Мекензиевы Горы. Перед ними оборонялись бойцы 2-го батальона 79-й бригады, только что прибывшие части 345-й дивизии – 1168-й и 1167-й полки и остатки соединения полковника И.А. Ласкина.

Для преодоления оборудованных ими оборонительных позиций немцы вызвали поддержку Ju-87. Их удар оказался весьма удачным, и пехота 345-й дивизии, не выдержав, стала отходить. Немцы стали их преследовать, однако вскоре им пришлось остановиться, так как соседи справа и слева не смогли преодолеть советскую оборону и поддержать их атаку. Единственным существенным результатом, достигнутым 123-м полком в первой половине дня, стало уничтожение двух грузовиков и одной артиллерийской батареи[144].

К 12.00 передовые батальоны 50-й дивизии достигли ПМ 023, но здесь были вынуждены остановиться. По атакующим открыли огонь батареи фортов «Волга» и «Урал», заставив их прекратить движение. Немецкая артиллерия поддержать батальоны 32-го и 123-го полков не могла, так как не имела возможности наблюдать цели, и ей приходилось вести огонь по площадям. Командир 2-го батальона запросил поддержки у 300-го танкового дивизиона, однако и здесь противника ждало разочарование. При попытке выйти на исходные позиции один из танков взлетел на воздух. Огонь, который вели оборонявшиеся из пулеметов, минометов и орудий калибра вплоть до 305 мм, сделал любое передвижение смертельно опасным[145].

В 12.30 командир LIV корпуса генерал Э. Ханзен запросил командование VIII авиакорпуса о незамедлительной поддержке с воздуха. Требовалось нанести удар по советским батареям, непрерывно обстреливающим атакующий клин 50-й дивизии, иначе дальнейшее ее продвижение будет невозможно.

Около 17.00 генерал Ф. Шмидт получил обещание, что оба его полка получат необходимую поддержку. Вся артиллерия LIV корпуса будет вести огонь по позициям советских войск перед фронтом наступления, она постарается подавить противодействующие батареи и расчистить дорогу пехоте. Авиация нанесет удар по району серпантина дорог и южнее вплоть до Южной бухты. Для уничтожения дзотов и огневых точек перебрасываются дополнительные силы саперов.

Однако добиться перелома противнику не удалось, несмотря на орудийные обстрелы и налеты авиации. «Поднять роты в атаку оказалось невозможно, так как на каждый наш сильный артиллерийский удар русские отвечали еще более мощным огнем всей своей артиллерии, в котором участвовали и «сталинские орга́ны»[146].

К исходу дня продвижение на участке 50-й дивизии окончательно застопорилось. Потери 123-го полка в боях 10 июня составили: 4 унтер-офицера и 23 солдата погибшими, два офицера, 25 унтер-офицеров и 89 солдат ранеными, один солдат пропавшим без вести[147].

Свое наступление 22-я дивизия генерала Л. Вольфа начала в 10.00, его основной удар наносился на левом фланге. Продвижение шло с большим трудом, атакующие цепи то и дело попадали под губительный огонь советской артиллерии, существенно более эффективный, чем накануне. Упорные бои развернулись на участке у кордона Мекензи № 1 и вокруг ст. Мекензиевы Горы, где оборонялись 1167-й и 1168-й полки. С утра противник предпринял ряд атак на позиции 345-й дивизии, стремясь прорваться к истокам Северной бухты, а к полудню оттеснил батальоны 1167-го полка и полностью занял станцию.

Тогда подполковник Н.О. Гузь бросил в атаку на железнодорожную станцию 1165-й полк под командованием подполковника В.В. Бабикова. Вновь разгорелись бои, населенный пункт три раза за день переходил из рук в руки. Но противник подтянул резервы, и к вечеру станция Мекензиевы Горы осталась в его руках.

Командованию Приморской армии и СОРа еще к концу 9 июня стало видно, что стрелковые и морские части, оборонявшие северную сторону, истощены, на отдельных участках оборона держится только на артиллерии и минометах. Поэтому, насколько это было возможно, командование стремилось сконцентрировать огонь орудий и минометов на наиболее угрожаемых участках.

К 13.30 немцы вышли к группе домов южнее 365-й батареи, в тяжелом бою выбили из этого пункта оборонявшихся и закрепились. Днем атаковать батарею противник не решился, и генералом Л. Вольфом был отдан приказ взять «форт Сталин», как именовали немцы зенитную батарею, силами 65-го полка в ночь на 11 июня[148]. Впоследствии этот приказ изменялся неоднократно. Так начались бои за выс. 60, 0, продолжавшиеся несколько дней.

К этому времени командование 365-й батареей принял старший лейтенант И.С. Пьянзин, заменивший выбывшего из строя лейтенанта Е.М. Матвеева. Командование СОРа успело оценить, какую важную роль в сдерживании немецкого наступления в сторону Северной бухты играют выс. 60, 0 и расположенная на ее вершине 365-я батарея. Поэтому оно предпринимало все возможные меры для укрепления ее позиций. Штаб базового района ПВО сформировал группу добровольцев-пулеметчиков в количестве 40 человек во главе с лейтенантом Б.С. Пустынцевым. Каждый из них получил достаточное количество патронов и гранат и имел при себе провизию и воду[149]. Пополнение разбили на небольшие группы, рассредоточенные по всему периметру обороны. Шестнадцать бойцов под командованием самого лейтенанта Б.С. Пустынцева образовали прикрытие командного пункта. С прибытием подкрепления батарея превратилась в сильный опорный пункт, нависавший над флангом немецкой атакующей группировки. Для его уничтожения противнику в дальнейшем пришлось проводить отдельную операцию.

В 15.00 генерал Э. Ханзен отдал приказ командирам 22-й и 132-й дивизий продолжать наступление во взаимодействии друг с другом. Начало совместной атаки было назначено на 19.00. Но вплоть до 20.00 батальонам дивизий никак не удавалось продвинуться вперед, а предпринятая в это же время атака на позиции 365-й батареи также была отбита. Немецкая пехота и саперы смогли подобраться почти вплотную к самим позициям. И в этот момент оказались под концентрированным огнем советской артиллерии. По ним стреляли зенитные орудия 365-й батареи, противотанковые пушки и пулеметы. В бой вступила артиллерия, расположенная в старых, времен Крымской войны, фортах, прозванных немцами «Волга» и «Сибирь». Обстрел был настолько плотным, что продвинуться дальше для немцев оказалось невозможно, и они отступили[150]. Захватить «форт Сталин» немцы не смогли.

Не добился существенного успеха и атаковавший во взаимодействии со 132-й дивизией 65-й пехотный полк. Как объяснялось в вечернем донесении, «его пришлось отвести назад вследствие не снижающегося по силе артиллерийского заградительного огня, перед которым войска на не имеющей укрытий полностью открытой местности были беззащитны»[151].

Наступление 132-й дивизии началось в 10.00 силами правого фланга 436-го полка в направлении от ПМ 019. Первые же атаки натолкнулись на стойкую оборону, поэтому наступление развивалось исключительно медленными темпами. Взаимодействие с 65-м полком 22-й дивизии наладить не удалось. Каждая из дивизий наступала разрозненно, между флангами сохранялись разрывы. Их, искусно применяясь к местности, хорошо использовала советская пехота, неожиданно заходя во фланг атакующим батальонам.

Около полудня генерал Э. Ханзен сообщил командиру 132-й дивизии генералу Ф. Линдеманну, что в его распоряжение передается только что прибывший усиленный 213-й полк. Его можно будет использовать для наступления в районе «Бастион»[152] – моста через р. Бельбек (ПМ 026), т. е. он должен был продвигаться вдоль русла реки в западном направлении. Пока же продвижение следует продолжать имеющимися в наличии силами.

В 18.00 командир 132-й дивизии поставил вышестоящее командование в известность, что запланированное на 19.00 совместное с 22-й дивизией наступление срывается, поскольку правый фланг соседней 22-й дивизии не готов идти в атаку. По согласованию со штабом LIV корпуса повторное наступление перенесено на 20.00[153]. Целью новых атак был захват выс. ПМ 030. Но вплоть до прихода сумерек, несмотря на артиллерийскую поддержку, захватить возвышенность немцам так и не удалось. В результате задачу по захвату выс. ПМ 030 перенесли на следующий день, Приданному 213-му полку была поставлена задача занять «Бастион».

Генерал Э. Ханзен вечером обратился к командирам подчиненных ему дивизий и попросил сообщить ему, кто способен на следующий день начать наступление рано утром и без артиллерийской подготовки. Перед 22-й дивизией была поставлена задача левым флангом поддерживать наступление правого фланга 50-й дивизии. Главная цель наступления – достижение перекрестка шоссейной и железной дорог над Сухарным тоннелем (ПМ 027) и взятие тянущейся на юг вплоть до Северной бухты высоты (ПМ 027 – ПМ 028)[154].

Немецкие наблюдатели и командиры передовых частей вновь сообщали, что мощь советской артиллерии существенным образом влияет на темпы наступления. Активность советской авиации 10 июня была ниже, чем в предшествующий день. Немецкими истребителями в воздушных боях были сбиты два наших самолета. Артиллерия LIV корпуса в течение дня старалась оказывать всемерную поддержку своей пехоте. Она обстреливала преимущественно батареи, расположенные в старых фортах на северной стороне, именуемые немцами «ГПУ», «Волга», «Молотов», а также современная 30-я батарея.

События 10 июня показали, что на северной стороне развивается кризис обороны. Опасное вклинение противника никак не удавалось ни ликвидировать, ни остановить. Стала сказываться нехватка боеприпасов. Только артиллерия Приморской армии всего за 3 дня боев израсходовала 55 тыс. снарядов. И это не считая зенитной артиллерии и орудий береговой обороны. Поэтому командование СОРа было вынуждено донести в штаб Северо-Кавказского фронта об острой нехватке боеприпасов к зенитной артиллерии и попросило прислать истребительную авиацию.

Около 20.00 генералы И.Е. Петров, П.А. Моргунов и дивизионный комиссар И.Ф. Чухнов прибыли на командный пункт командующего оборонительным районом на совещание. Адмирал Ф.С. Октябрьский начал с констатации, что за 10 июня интенсивность действий немецкой авиации упала и наблюдается явное снижение самолето-вылетов по сравнению с предшествующими днями. Бои на сухопутном фронте, оценивал адмирал, завершились в нашу пользу. К тому же натиск противника, по его мнению, ослабевал. Все это свидетельствует об «усталости» противника.

Поднявшийся с места командующий Приморской армией генерал И.Е. Петров предложил провести контратаку и уничтожить вклинившегося противника одновременным ударом с двух направлений – из III и IV секторов. Для этого необходимо сформировать две группировки – одну из войск 25-й дивизии, другую из частей, еще не участвовавших в боях и переброшенных с других участков.

Адмирал Ф.С. Октябрьский одобрил проведение контратаки и предложил использовать в ней 7-ю бригаду полковника Е.И. Жидилова. Батальоны передовой линии должны были оставаться на своих позициях, а два резервных батальона следовало перебросить на северную сторону в IV сектор.

В этот же вечер командира 7-й бригады полковника Е.И. Жидилова срочно вызвали на командный пункт адмирала Ф.С. Октябрьского. Командарм И.Е. Петров лично ввел полковника в курс дела, указав, что противник вклинился на стыках 25-й и 95-й дивизий, захватил станцию Мекензиевы Горы и создал угрозу выхода к Северной бухте. Поэтому перед двумя батальонами 7-й бригады ставилась следующая задача: во взаимодействии с 25-й дивизией нанести контрудар по вклинившемуся противнику и ликвидировать прорыв. Исходным рубежом для атаки назначались огневые позиции 30-й батареи береговой обороны. К исходу дня 11 июня батальоны бригады должны выйти к выс. 10, 0, где с ними соединятся части 25-й дивизии. Командовать ударной группой поручалось лично полковнику Е.И. Жидилову[155].

Для участия в контрударе были выделены 2-й батальон капитана А.С. Гегешидзе, 3-й батальон капитана Я.А. Рудя, батарея из четырех 76-мм орудий и рота 82-мм минометов. Всего – около одной тысячи бойцов. С наступлением темноты они выдвинулись в район Царской пристани на берегу Южной бухты. Оттуда на двух баржах их переправили на Инженерную пристань на северной стороне.

Отправив отряд в направлении на совхоз им. Софьи Перовской, полковник Е.И. Жидилов и военком бригады полковой комиссар А.М. Ищенко перешли в сторону Братского кладбища, где располагался командный пункт командира 95-й дивизии. Полковник А.Г. Капитохин, совершенно охрипший за трое суток почти непрерывных боев, по карте уточнил начертание переднего края и повторил задачу: во что бы то ни стало срезать немецкий клин в сторону Северной бухты. Начало контратаки было назначено на 10.00 следующего дня[156].


Восточный сектор

Схема № 7

Утром состоялись переговоры между командирами дивизий XXX корпуса и командованием VIII авиационного корпуса о порядке взаимодействия в день генерального наступления. Успех, учитывая слабость собственной артиллерии, возможен только в том случае, если пехота будет штурмовать и захватывать позиции противника участок за участком. При этом на каждом этапе ее действия должны поддерживаться всей мощью корпусной и дивизионной артиллерии, а также авиацией, предваряющими каждую атаку сильными обстрелами и бомбардировкой с воздуха. В соответствии с приказом по 11-й армии день генерального наступления назначен на 11 июня. Готовность к атаке – в 4.45[157].

За весь день 10 июня войска немецкого ХХХ корпуса активных боевых действий не вели. Исключение составляли румынские соединения, которые не прекращали атаки, стремясь улучшить свои позиции в преддверии будущего наступления.

По количеству потерь 10 июня оказался самым кровопролитным днем с начала штурма. Всего за день обороняющиеся потеряли около 1000 человек убитыми и 1414 ранеными. По окончании дня командующий генерал И.Е. Петров сказал своему начальнику штаба: «И все-таки они выдыхаются… К вечеру это особенно заметно…»[158]

Действительно, темп немецкого наступления упал. Бои приняли затяжной характер, поэтому у командования армии создалось ощущение, что силы противника на исходе. На это мнение влияли и доклады разведывательного отдела армии, в которых, со ссылкой на показания пленных, говорилось, что потери в частях растут, сопротивление русских не снижается, а на овладение Севастополем командованием 11-й армии отведено всего пять дней. Таким образом, оставались лишь одни сутки, максимум двое. Как говорится, «ночь простоять да день продержаться». И тогда противник, не уложившийся в отведенные сроки и понесший огромные потери, сам прекратит штурм. А чтобы наш успех стал еще более значимым, следовало проявить активность, провести контрудар и срезать клин, направленный в сторону Северной бухты.

Командующий 11-й армией поставил на 11 июня перед дивизиями LIV корпуса следующие задачи: необходимо продолжать наступление, нанося главный удар левым флангом 22-й и правым флангом 50-й дивизий. Их атаки будут поддержаны пятью дивизионами «Небельверфер», батареей тяжелых зенитных орудий, всей корпусной артиллерией, а также артиллерийскими полками 24-й и 132-й дивизий. Перед последней ставилась также задача провести зачистку местности северо-восточнее противотанкового рва, взять «Бастион» и подготовить условия для штурма 30-й батареи и плацдарма вокруг д. Любимовка. После смены немецкой 24-й дивизии румынской 4-й первую предложено перебросить на направление главного удара. Ее планировалось использовать на стыке 22-й и 132-й дивизий с целью захвата фортов «ГПУ» и «Сибирь».

Загрузка...