После внезапного выступления войск западных союзников с плацдарма в Нормандии их стремительное наступление сначала развивалось в южном направлении, но затем они повернули на юго-восток и восток и устремились через территорию Франции к границам Германии.
Директивы Гитлера, переданные 2 августа 1944 года генералом Варлимонтом командующему фронтом в Нормандии, генерал-фельдмаршалу фон Клюге, гласили: «Восстановить фронт! В ходе мощного контрудара ликвидировать прорыв противника. Для этого снять с фронта несколько танковых дивизий и заменить их пехотными соединениями. Действуя таким образом, необходимо высвободить не менее четырех танковых дивизий для организации собственного прорыва к побережью Атлантического океана в районе Авранша – не обращая внимания на противника, уже прорвавшегося в Бретани».
На следующее утро генерал-фельдмаршал фон Клюге заявил своему гостю, что после захвата американскими войсками Мортена, а также с учетом того обстоятельства, что 2-й танковый корпус СС оказался окружен британскими войсками, не может быть и речи о наступлении немецких войск и что в настоящий момент можно говорить только об отходе к Сене.
Однако, когда Варлимонт передал Гитлеру ответ генерал-фельдмаршала, уже было невозможно заставить фюрера отказаться от идеи крупномасштабного наступления. На всех дежурных картах в ставке фюрера везде были обозначены полнокровные танковые дивизии, хотя в действительности они представляли собой в лучшем случае лишь танковые полки.
6 августа был потерян Вир. Американские войска подошли к Ле-Ману, а уже 8 августа вышли к Луаре, самой длинной реке Франции.
Из ставки фюрера во Францию на самолете вылетел генерал Буле, начальник штаба сухопутных войск. Он привез фельдмаршалу фон Клюге приказ Гитлера при любых обстоятельствах перейти в контрнаступление (даже если и с двухдневной задержкой). Однако фон Клюге приказал провести операцию «Люттих» немедленно. Брошенные в бой четыре немецкие танковые дивизии располагали вместо положенных по штату 800 танков лишь 185 боевыми машинами. Правда, ранним утром 7 августа 2-я танковая дивизия смогла продвинуться на 12 километров в направлении Авранша. Но потом она была остановлена боевыми частями 3-й американской танковой дивизии. Тем не менее немецкие танковые соединения смогли вновь овладеть Мортеном.
Но когда к полудню 7 августа туман рассеялся, и американские истребители-бомбардировщики снова смогли подняться в воздух, сначала было разгромлено передовое соединение немецких войск, 1-я танковая дивизия СС. Атака 116-й танковой дивизии вскоре также захлебнулась. Американские истребители-бомбардировщики и средние бомбардировщики нанесли ей и 2-й танковой дивизии такие большие потери, что к 13 часам немцы были вынуждены прекратить свои атаки.
После получения этого донесения генерал-фельдмаршал фон Клюге хотел прекратить наступление, поскольку оно могло закончиться полным уничтожением последних немецких танков в наносивших удар соединениях. Но из ставки фюрера ему было приказано снять еще две танковые дивизии из четырех, задействованных на фронте против британских войск (то есть восточнее), и с их помощью продолжить наступление. И хотя напряжением всех сил удалось удержать занятую территорию, однако немецкие войска так и не смогли существенно продвинуться вперед.
Генерал-фельдмаршал фон Клюге выехал на фронт и лично убедился в том, что добиться быстрого успеха было уже невозможно. Немецкие танковые дивизии были слишком измотаны, а противник постоянно получал свежие подкрепления.
В то время, когда командующий немецкими войсками на Западе все еще был в пути, утром 8 августа 1944 года генерал Монтгомери приказал начать операцию «Тоталайз», которая должна была привести к уничтожению немецкой 7-й армии. Огромная танковая лавина устремилась вперед. Первый удар пришелся по немецким 272-й и 89-й пехотным дивизиям. Последняя из этих дивизий только что прибыла из Норвегии и была просто не в состоянии выдержать такой мощный напор противника. Обе дивизии уже понесли серьезные потери, когда началась вторая фаза этой операции: в бой были брошены более 500 штурмовиков союзников. С душераздирающим воем они проносились на бреющем полете над позициями немецкой пехоты, сбрасывали свои бомбы, пускали ракеты и вели непрерывный огонь из всех стволов своего бортового оружия.
Час спустя за ними последовало крупное соединение, насчитывавшее почти 700 тяжелых бомбардировщиков американских ВВС. Все не закончилось для немцев крахом только благодаря тому, что 1-я польская и 4-я канадская танковые дивизии не вступили в бой сразу после окончания этих двух массированных бомбардировок, а также благодаря решительным действиям 101-го тяжелого танкового батальона СС (позднее стал 501-м тяжелым батальоном СС) и горстке танков 12-й танковой дивизии СС «Гитлерюгенд».
Во время сражения немецких танковых частей, среди которых находился и батальон «Тигров», в котором воевал знаменитый танкист-ас Михаэль Виттман, против 4-й канадской танковой дивизии немецкие танки были подвергнуты массированной ковровой бомбардировке. Но, несмотря на тяжелые потери, наступление противника было остановлено. Оберштурмфюрер СС Виттман по прозвищу «Черный барон» погиб в этом бою в результате попадания в кормовую часть корпуса его танка вражеской ракеты, выпущенной со штурмовика Королевских ВВС Великобритании, и детонации боезапаса танка.
1-я польская танковая дивизия атаковала немецкие позиции ближе к вечеру, затем она продолжила свои атаки и ночью, но все они были отбиты. В этих ожесточенных боях, продолжавшихся вплоть до 11 августа, практически была уничтожена 12-я танковая дивизия СС «Гитлерюгенд» (позже восстановлена).
Уже 10 августа части противника продолжили свое стремительное наступление в направлении Алансона через Ле-Ман, который 8 августа оказался в их руках. В Алансоне находилась главная база снабжения 7-й армии. Во главе американских наступающих войск двигался 15-й армейский корпус под командованием генерал-лейтенанта Хэйслипа, который входил в состав 3-й американской армии. 12 августа этот корпус занял Алансон.
Вечером 13 августа генерал-фельдмаршал фон Клюге доложил в ставку фюрера, что противник не только собирается окружить 7-ю армию, но и намеревается осуществить окружение 5-й танковой армии. Командующий фронтом запрашивал ставку об отводе армий, которым грозило окружение. Однако Гитлер дал разрешение на отвод войск только 24 часа спустя. За это время противнику удалось 14 августа выйти к Фалезу (взят 17 августа) и несколько дней спустя (к 20 августа) замкнуть кольцо окружения. Затем последовали отчаянные попытки остатков 15 немецких дивизий, окруженных под Фалезом, вырваться из котла. Из 100 000 немецких солдат, оказавшихся в Фалезском котле, около 10 000 погибли, а почти 50 000 (по другим данным, 40 000) попали в плен. Остальным удалось вырваться из окружения, причем большинство из них было ранено.
Поражение под Фалезом стало для германского вермахта настоящей катастрофой. Союзники успешно завершили сражение по захвату обширной территории в Северной Франции. После этого генералы Брэдли и Монтгомери смогли перегруппировать свои силы. 1 сентября 1944 года Монтгомери был произведен в фельдмаршалы.
Следующая цель союзников – взятие Парижа – была реализована очень быстро, несмотря на то что вместо генерал-фельдмаршала фон Клюге, покончившего жизнь самоубийством 18 августа 1944 года, Гитлер поручил командование Западным фронтом генерал-фельдмаршалу Моделю, известному своей стойкостью и получившему за это прозвище «гений обороны». Только 6 сентября 1944 года новым командующим Западным фронтом был назначен генерал-фельдмаршал фон Рундштедт, уже командовавший ранее германскими войсками на Западе, в то время как генерал-фельдмаршал Модель принял командование группой армий «Б».
Тем временем 1 сентября 1944 года в Гранвиле генерал Эйзенхауэр принял на себя командование всеми союзными вооруженными силами в Западной Европе. Тем самым теперь в его подчинении находились:
6-я группа армий под командованием генерал-лейтенанта Диверса,
12-я группа армий под командованием генерала Брэдли и
21-я группа армий под командованием фельдмаршала Монтгомери.
Теперь союзники могли начать свое наступление через Францию на Западный вал (линию Зигфрида).
В этот момент германская сторона ощутила острую нехватку тех пятнадцати боеспособных дивизий, которые были потеряны в Фалезском котле. Вырвавшиеся из окружения немецкие танковые и моторизованные дивизии представляли собой в лучшем случае всего лишь полки. Как сообщал Гитлеру в своем донесении от 29 августа 1944 года генерал-фельдмаршал Модель, каждая из этих измотанных в тяжелейших боях дивизий теперь насчитывала в своих рядах всего лишь от 5 до 10 танков. Союзники стремительно продвигались вперед, преследуя по пятам отходившие немецкие дивизии, и уже 4 сентября взяли Антверпен.
Теперь немецкий оборонительный рубеж проходил от Антверпена по Альберт-каналу и реке Маас к Западному валу (линии Зигфрида), а затем шел вдоль Западного вала на юг до швейцарской границы. По словам генерал-фельдмаршала Моделя, чтобы удержать этот оборонительный рубеж, требовалось 25 свежих пехотных дивизий и от 5 до 6 полностью укомплектованных танковых дивизий.
«В противном случае, – утверждал Модель, – ворота в Западную Германию будут открытыми». (См.: Уилмот Ч. Битва за Европу.)
Ранним утром 11 сентября 1944 года американская разведывательная группа незаметно пересекла немецкую границу и первой вступила на территорию Германии в районе городка Прюм, расположенного в земле Рейнланд-Пфальц. Тем самым соединения западных союзников оказались у ворот рейха. Теперь можно было начинать вторжение в глубь Германии.
Менее чем через три недели после начала 6 июня вторжения союзников на Западе, 22 июня 1944 года, в третью годовщину операции «Барбаросса», Красная армия, в свою очередь, перешла в крупномасштабное наступление, начав операцию «Багратион».
Битва в Белоруссии по задействованным в ней силам была похожа на вторжение англо-американцев, но происходила на Восточном фронте. Красная армия, насчитывавшая 2,5 миллиона солдат в своих 185 дивизиях[1], начала наступление против 500 000 немецких солдат группы армий «Центр», не располагавших абсолютно никакими танковыми соединениями[2]. Незадолго до этого все танковые дивизии группы армий «Центр» были переброшены на юг, в район действия группы армий «Южная Украина», где Советы для ввода противника в заблуждение имитировали стратегическое сосредоточение и развертывание крупных сил. Отдел Генерального штаба сухопутных войск «Иностранные армии Востока» генерала Гелена оказался не в состоянии раскрыть эту грандиозную мистификацию советского командования. Так началось крупномасштабное советское наступление, которому немецкая сторона не могла противопоставить соответствующие силы и средства обороны. Это наступление закончилось полным разгромом группы армий «Центр» и позволило Красной армии в течение всего лишь нескольких недель выйти к границам Восточной Пруссии и на рубеж реки Висла.
В ходе этого стремительного наступления Красная армия продвинулась дальше на запад почти на 600 километров. Она добилась такой победы, о которой маршал Сталин не мог даже и мечтать.
Под смертоносным ураганным огнем 45 000 орудий и градом бомб и снарядов с 4500 самолетов, вступивших в бой в первый день наступления, и под гусеницами устремившихся вперед стальных ударных клиньев из 6100 танков и самоходных артиллерийских установок погибла целая немецкая группа армий. Были полностью разгромлены 28 немецких дивизий, насчитывавшие в своих рядах около 350 000 военнослужащих[3].
Своевременная перегруппировка сил и оставление укрепрайонов, которые Гитлер приказал защищать до последнего солдата, могли бы предотвратить такую ужасную катастрофу. Вместо этого в жертву были напрасно принесены 350 000 немецких солдат и открыт путь противнику на запад вплоть до границ Восточной Пруссии (и рубежа Вислы, где советские войска создали ряд плацдармов).
Еще 20 июня ни Гитлер, ни его советники не верили в возможность нового советского крупномасштабного наступления на участке группы армий «Центр». Даже донесения о крупномасштабной передислокации советских войск, поступавшие с этого участка Восточного фронта, считались в ставке фюрера «ложными» и призванными «лишь ввести германское командование в заблуждение».
Верховное командование вермахта было абсолютно убеждено в том, что новое русское наступление может произойти только на участке группы армий «Южная Украина». Но все оказалось лишь военной хитростью русских, которые с помощью большого числа поездов с составами порожних вагонов инсценировали переброску по железной дороге на южный участок Восточного фронта крупных воинских соединений.
В конце концов, по предложению генерал-фельдмаршала Моделя, крупные танковые соединения были сняты с участка фронта группы армий «Центр» и переброшены на юг в распоряжение главнокомандующего группой армий «Северная Украина» с целью мощным ударом урегулировать положение в районе Ковеля. 8 танковых дивизий и 2 моторизованные дивизии должны были на участке фронта группы армий «Северная Украина» помешать противнику, «который перебросил сюда свои крупные силы, прорваться через Лемберг (Львов) и Варшаву к Кёнигсбергу и тем самым окружить как группу армий „Центр“, так и группу армий „Север“, а также перерезать все их пути сообщения и подвоза».
Как оказалось, германские военачальники сильно заблуждались на этот счет, так как маршал Сталин никогда не считал свою Красную армию способной осуществить такую крупномасштабную и грандиозную военную операцию. (Даже операция «Багратион» на участке фронта группы армий «Центр» проводилась с целью «продвинуться вперед примерно на 150 километров».)[4]
Из-за абсолютно неверной оценки сложившейся обстановки группу армий «Центр» лишили почти всех танков и трети сухопутных войск.
Генерал-фельдмаршал Буш, главнокомандующий группой армий «Центр», пояснял, что тем самым его лишили всякой возможности противодействовать сосредоточению вражеских сил и средств на направлении главного удара перед его фронтом путем своевременной передислокации своих моторизованных частей.
4 июня 1944 года командование группой армий «Центр» указывало в своей оценке противника на то, что локальные сосредоточения сил и средств Красной армии перед немецким фронтом в любое время могут быть увеличены путем передислокации новых крупных вражеских соединений. Поэтому следовало рассчитывать на то, что во многих местах Восточного фронта противник будет предпринимать атаки с постоянной сменой направления главного удара, «чтобы тем самым добиться сковывания немецких сил».
19 июня 1944 года командование группой армий «Центр» докладывало о том, что на участок фронта перед 9-й армией противник подтянул крупные резервы, в число которых входили и танковые соединения. В частности, было обнаружено появление 33-й гвардейской армии у селения Рясна Могилевской области и 11-й гвардейской армии у шоссе юго-восточнее Витебска, а также 5-го стрелкового корпуса близ реки Суходровка. Кроме того, сообщалось, что в районе Смоленска появилась 5-я гвардейская танковая армия.
Все это однозначно указывало на то, что противник намеревался провести на участке фронта группы армий «Центр» не удары с целью сковать противника, а готовился к крупномасштабному наступлению. То обстоятельство, что численность русских военно-воздушных сил перед группой армий «Центр» достигла 4500 машин, было еще одним верным признаком предстоящего в ближайшем будущем крупномасштабного наступления Красной армии.
Тем не менее Главное командование сухопутных войск (ОКХ) все еще оценивало сложившуюся обстановку иначе. Начальник оперативного отдела Генерального штаба сухопутных сил, полковник Генерального штаба Хойзингер 14 июня выразил мнение, что «как и прежде, противник нанесет свой главный удар на Украине». А удары, наносимые по войскам групп армий «Центр» и «Южная Украина», якобы будут лишь атаками с целью сковать силы противника. В том же духе высказался и генерал-фельдмаршал Кейтель, который на совещании национал-социалистического офицерского актива, состоявшемся 20 июня 1944 года, безапелляционно заявил: «Советы перейдут в наступление только тогда, когда западные союзники со своими вооруженными силами вторжения сумеют добиться оперативного прорыва в Нормандии. Тогда направление главного удара советских войск будет приходиться на южный участок Восточного фронта, в Галиции».
Группа армий «Центр» со всеми своими 38 дивизиями, среди которых не было ни одной танковой, занимала позиции на протяженной дуге фронта, обеспечивая лишь редко занятую линию обороны[5]. Кроме того, 6 дивизий были обречены на верную смерть в тех городах, которые Гитлер избрал в качестве крепостей и которые немецкие войска были обязаны защищать до последнего солдата: в Витебске находились 3 дивизии, и по одной дивизии дислоцировались в Орше, Могилеве и Бобруйске.
Но что же мог сказать по этому поводу отдел военной разведки Германии, абвера, «Иностранные армии Востока» (12-й отдел Генштаба сухопутных войск), который напрямую подчинялся Главному командованию сухопутных войск? Где были его прославленные мастера шпионажа и агенты разведки, которые, как предполагалось, должны были проникнуть в русские штабы всех уровней?
Точно так же, как их коллеги из отдела Генерального штаба сухопутных войск «Иностранные армии Запада» перед вторжением союзников, так и они оказались не в состоянии – или не имели возможности – распознать значительные изменения перед фронтом группы армий «Центр». Ведь то, что там происходило, не было простой передислокацией каких-то дивизий или корпусов. Там к линии фронта подтягивались целые армии; на полевые аэродромы, расположенные вблизи линии фронта, перебазировались крупные соединения самолетов разных воздушных армий. Неужели все это происходило совершенно незаметно для наших так превозносимых всеми разведчиков?
Что случилось с 12 000 солдат немецкой радиоразведки, от внимания которых якобы ничто не могло ускользнуть? Были задействованы 10 штабов батальонов связи, 10 рот дальней радиоразведки и столько же рот ближней радиоразведки. Затем к ним были добавлены еще 5 рот ближней радиоразведки. Неужели при таком чрезвычайно интенсивном радиообмене между четырьмя русскими фронтами и между воздушными армиями они не услышали ничего подозрительного?
А как же согласованная операция 240 000 русских партизан, которые в ночь на 20 июня своими 10 500 подрывами железнодорожных и телефонных линий положили начало советскому наступлению и полностью парализовали железнодорожное движение и телефонную связь в районе между Днепром и Березиной, как раз на участке фронта группы армий «Центр»?
В журнале боевых действий германского вермахта нет никакой отметки, что донесение подобного рода было передано дальше по инстанции. На участке фронта шириной 700 километров утром 22 июня 1944 года (а в некоторых секторах и с опозданием до двух суток)[6] 2,5 миллиона русских солдат перешли в наступление, 45 000 орудий открыли по немецким позициям ураганный огонь, 6100 (5200. – Ред.) танков и самоходных артиллерийских установок устремились вперед, почти 4500 (5300. – Ред.) самолетов приняли участие в воздушных ударах. В болотистой местности между Днепром и Березиной уже в течение нескольких дней погибли многие дивизии.
Витебск и Бобруйск, Минск и Барановичи оказались захвачены ударными частями Красной армии. Через три недели после начала наступления Красная армия вновь овладела Брест-Литовском[7]. Вскоре после этого передовые отряды русских уже стояли на берегах Немана (к середине июля) и Вислы (25 июля севернее Демблина). К концу июля 1944 года Красная армия вышла к границам Восточной Пруссии (2 августа был произведен первый артиллерийский обстрел ее территории. – Ред.).
Таким образом, и на Востоке противник стоял на пороге рейха. В ходе стремительного наступления, не имевшего равных в истории, четыре русских фронта преодолели расстояние до 600 километров, на фронте в 1100 километров.
В конце августа 1944 года войска южного фланга 3-й танковой армии вели оборонительные бои на рубеже Виштынецкого озера и реки Мемель (Неман).
В ночь на 17 августа 1944 года 200 британских бомбардировщиков впервые бомбили Кёнигсберг. В ночь на 30 августа последовал второй налет британских ВВС. На этот раз британские пилоты впервые применили зажигательные бомбы с легковоспламеняющейся огнесмесью. Как и предусматривалось, основной удар наносился по жилым кварталам города. Добычей огня стали университет, кафедральный собор, церковь замка и исторический квартал складов и зернохранилищ. Пятьдесят процентов домов Кёнигсберга сгорели дотла. В ходе этих двух бомбардировок погибли около 3500 горожан; 150 000 жителей города остались без крыши над головой.
Когда 2 сентября (19 сентября. – Ред.) 1944 года Финляндия вышла из войны, многочисленные русские войска, занятые до того на севере, были брошены в бой против рейха.
15 (14. – Ред.) сентября 1944 года, примерно в то же самое время, что и на западных границах рейха, в наступление перешли Ленинградский фронт и 1, 2 и 3-й Прибалтийские фронты (а также, с 1 октября, и 39-я армия 3-го Белорусского фронта), чтобы вторгнуться на территорию Германии[8].
И здесь очень быстро и часто гораздо решительнее, чем на Западе, немцами создавались новые оборонительные рубежи, а отдельные города провозглашались «крепостями», о чем будет подробно рассказано во второй части этой книги.