В ту ночь Григорий Забубенный спал плохо. Можно сказать – совсем не спал. Только забывался на короткие мгновения, да то, мгновения эти больше походили на кошмары. Проснувшись, он рывком сел на кровати и только затем открыл глаза. Холодный пот струился по лбу, собравшемуся от ночных переживаний в плотную сетку морщин.
Вспомнилось, как вчера он решил порадовать свой холостяцкий желудок запеченной свининой по случаю окончания недели. Рецепт нашел в интернете. А где еще одинокому и технически продвинутому механику брать новые идеи? Только там. Кроме свинины приготовил сам себе целый противень румяных куриных ножек. И, – почти все съел за один раз запивая свежим пивом и ругая себя за склонность к обжорству.
Нет, Забубенный в принципе был мужик компанейский, любил немного посидеть в дружной компании, но, исключительно с близкими друзьями. Абы с кем сидеть не стал бы. Но за последний год два лучших друга, Володька Сиволапов и Коля Вахмистров, вышли за пределы его орбиты. Один женился на ревнивой дуре, которая ревновала его даже к культурным собутыльникам, читавшим Ричарда Баха и не призывавшим выносить из дома все. А другой устроился на перспективную работу, которая предполагала переезд в другой город. И, неожиданно, переехал. Так Забубенный временно остался без компании, но с надеждой найти себе новых друзей.
К этому вечеру он, увы, не успел найти ни одного достойного человека, с которым можно было бы поговорить о жизни, и с горя наелся в одно лицо. А ночью организм ему отомстил кошмарами.
Спать уже не хотелось. Григорий осторожно вылез из-под одеяла и просочился на кухню. Стараясь не смотреть на ощетинившийся остатками куриных ножек широкий противень, стоявший на плите, вышел на балкон.
Обитал Забубенный на самой окраине новостроек, рядом с Юнтоловским заказником. С трех сторон к его дому подступал почти вплотную самый настоящий лес. И только прямо по курсу высились дома. Едва рассвело. Еще не было четырех утра, как показали древние ходики на кухне, доставшиеся от бабушки-старушки по наследству.
Григорий с удовольствием закурил. Посмотрел с пятого этажа на мирно спавший после пьяного вечера Питер. Внизу сейчас все тонуло в пушистом тумане. Кирпичные модерновые высотки, выросшие недавно по соседству, в рассветной мгле казались башнями какого-то древнего замка, захваченного чародеем. А длинные корпуса девятиэтажек, – уснувшими динозаврами. Утреннее спокойствие в природе настроило Забубенного на романтический лад.
«А не сгонять ли мне за грибами, – подумал он, – спать все равно не буду. Пока население не проснулось, грибков наберу, благо лес рядом». Решение было принято.
Григорий вошел в ванную, немного пофыркал, умывшись холодной водой. Затем пробрался обратно в комнату. Натянул камуфляж. Снова оказавшись в коридоре, надел желтую кепку и резиновые сапоги. Взял небольшой импортный рюкзачок, крепко сидевший на спине, засунул в его карман ножик, полиэтиленовый пакет, и, немного поколебавшись, фонарик. Хотя на улице уже светало, идея искать грибы в тумане с фонариком развеселила Григория, отодвинув еще дальше ночные кошмары.
Подумав еще немного, Забубенный упаковал в рюкзачок две бывалые, купленные по случаю мини-рации «Кенвуд». Весили они мало, выглядели компактно, устойчиво работали в радиусе до пяти километров. Было у Григория желание ходить за грибами не только с фонариком, но еще и с рацией, чтобы с кем-нибудь переговариваться, обсуждая находки. Сейчас переговариваться было не с кем, но Григорий все же рации положил. На одной их них немного западала кнопка «вкл». И Забубенный собирался после вояжа в лес зайти в гости к одному хорошо знакомому радиотехнику, также обитавшему по соседству с юнтоловским заказником. Хотя Григорий и сам был мастером на все руки, но по металлу, а в том, что касалось радиоволн, привык доверять мастерам паяльника со знанием физики. Такие люди даже ранним субботним утром не спят, а что-нибудь мастерят или обдумывают. Поэтому неожиданный заход грибника в предрассветных сумерках их не застанет врасплох.
Осторожно, чтобы не разбудить соседей, защелкнув за собой дверь, Забубенный, спустился на лифте и вышел из парадной. До леса, было, минут десять ходу. Шагая в тумане по асфальтированной улице в обход единственного микрорайона отделявшего его от дикой природы, Григорий размышлял о суете всего земного. Работал он сейчас механиком автосервиса, точнее пытался работать, снова находясь на испытательном сроке. Такое недоверие со стороны начальства выходило обидным, но Григорий не расстраивался, ибо считал себя не просто механиком, а механиком-новатором. А таким людям всегда трудно пробивать дорогу среди обычных механиков. Вот, например его напарник Вася Цигулькин, обычный механик, получив задание отремонтировать двигатель «Мерседеса», взял и просто его отремонтировал. Скукота. А вот он, Григорий, получив задание восстановить слегка покореженный в лобовом столкновении кузов «БМВ» седьмой серии и запустить сломавшийся при этом мотор подошел к делу с огоньком. Двигатель он разобрал полностью, добавил в него еще несколько новых деталей, и получил в итоге более продвинутую модель. Эксклюзив, можно сказать. Ноу-хау Забубенного, отчего двигатель мог развивать почти реактивную тягу, правда, не долго. Минут десять. А потом шел в разнос. Зато в эти экспериментальные десять минут рекорд скорости был обеспечен. Ну, а из стандартного, ничем не примечательного кузова «БМВ» Забубенный смастерил кабриолет, очень оригинальную для наших дождливых широт модель. Нет почти ни у кого. Так что хозяин мог гордиться.
Хозяин между тем выразил желание познакомиться лично с мастером, выполнявшим заказ, а когда не обнаружил его – Забубенный как раз уехал на рыбалку, немного устал от творческой работы, нужно было расслабиться – то разнес вдребезги половину автосервиса и еще потребовал возмещения ущерба. Странный человек. Ущерб ему возместили. А Забубенному после этого пришлось год работать без зарплаты. А потом еще и примириться с «испытательным сроком», в течение которого по новому уговору с начальством он не должен был делать ничего по собственному усмотрению. Ну и как в таких нечеловеческих условиях работать?
Зато были в новом положении и свои плюсы, – теперь он не работал по выходным. И вообще его особенно не напрягали, поручая мелкие работы по замене подшипников или тормозных колодок.
Скоро над сгустившимся в низинах туманом выросли неровные очертания высоких елей. Григорий немного поежился от сырости и натянул поглубже свою желтую кепку. Заказник приближался. Собственно, он начинался сразу через улицу от крайних домов микрорайона, стоило только перейти дорогу, и ты оказывался в заповедном лесу. Согласно огромной табличке у входа, здесь водилось двенадцать видов редких птиц и столько же видов животных, запрещалось разводить костры, ловить рыбу в лесных водоемах и вообще возбранялись всякие виды активного отдыха. Однако, как показалось Забубенному, жители окрестных домов были сплошь неграмотными, ибо следы от костров, на которых жители самого культурного города жарили шашлыки и пойманную здесь же рыбку, начинались сразу за воспрещающей табличкой. А мусор устилал цветным ковром все берега ближайшего озера.
«Странное дело, размышлял Забубенный, оставив позади асфальт и углубившись в лес по проселку, и почему люди не хотят дать природе пожить спокойно? Вот наши предки-славяне, говорят, были мудрее нас. Не жгли костров в заповедниках, наверняка, и рыбу динамитом не ловили».
Прошагав во мглистом киселе пару километров и окончательно оставив очаги цивилизации за спиной, механик-новатор решил, наконец, что единение с природой наступило и пора начинать сбор подберезовиков, которых здесь водилось во множестве, несмотря на постоянные набеги окрестных любителей природы, к которым, надо признать, сейчас относился и он сам. Все-таки не у всех жителей Питера есть возможность выйти из дома и через десять минут оказаться в настоящем лесу. Не парке там каком-нибудь или лесопарке, а самом настоящем лесу, то есть на лоне природы.
Григорий свернул с тропинки и углубился чащу. Здесь туман был еще гуще, а идея искать грибы в тумане с фонариком пережила второе рождение. Механик достал фонарик и стал светить себе под ноги. Пришлось даже нагибаться к самым кочкам и разглядывать их очень пристально. Забубенный ощутил себя тем самым ежиком, только более продвинутым – с фонариком. Побродив так по болотистой почве полчаса, Григорий отыскал всего пару грибов, да и те по счастливой случайности. Видимость пока была нулевая.
Зато, углубившись в лес метров на пятьсот, он обнаружил там холодильник. Белое чудовище, невесть как сюда попавшее, стояло на небольшой поляне, словно идол Перуна. Забубенный чуть не ударился об него лбом, наскочив на холодильник в тумане. Некоторое время механик рассматривал это чудо техники, размышляя о том, кто бы мог его сюда приволочь и зачем? Ответ не находился. Холодильник был, тропинок не было. Туман за это время понемногу начал рассеиваться. Проявились окрестные сосны и березы. Григорий еще раз пристально осмотрелся. Вокруг по-прежнему не наблюдалось решительно никаких тропинок. Не с вертолета же его сбросили в чащу леса?
Окутанный сомнениям механик решил продолжить поиск грибов на восток от холодильника, благо в той стороне просветлело чуть больше. На этот раз он набрел на неплохую полянку, где обнаружил сразу пять молоденьких и крепких подберезовиков. Издав победный вопль каманчей, Григорий набросился с ножом на беззащитные грибы. Почин был. Следовало развивать успех, пока в лесу не появились конкуренты-грибники.
Побродив минут десять по колено в сырой траве, механик нашел еще одну полянку, с одной стороны ограниченную тремя поваленными друг на друга соснами, а с другой небольшой болотистой лужей. Грибов на ней было множество. Правда, не все съедобные на вид. Добрая половина относилась к сословию поганок и мухоморов. Их было так много, что, даже срезая настоящие на вид подберезовики, Забубенный осторожно лизал их на месте среза, опасаясь ощутить горечь несъедобного гриба. Так его учила в детстве бабуля, царствие ей небесное. «Да, – подшучивал при этом над собой Григорий, облизывая очередной гриб, – вот так втянешься, а потом из леса не выгонишь».
Опустошив лихим набегом полянку, Забубенный двинулся дальше в чащу, обойдя болотистую лужу. Сразу за ней начинался пологий подъем, и места были посуше. Пройдя в том направлении около километра, Григорий насобирал почти половину большого пакета подберезовиков. Грибы, все как на подбор, были молодые, едва успевшие вытянуться из земли и окрепнуть, до подхода грибников. Ни на одном не наблюдалось признаков червивости. Окрыленный успехом, Забубенный решил собрать целый пакет, а то и весь рюкзак, на зависть соседям. В нем проснулся древний инстинкт охотника за грибными головами.
Туман, между тем, рассеялся полностью. Ночь умерла. Солнце осветило кроны деревьев, разогнав остатки белесого тумана по низинам. Остановившись на поляне, Забубенный залюбовался лесом. Хорошо было здесь бродить ранней осенью, когда земля еще хранит летнее тепло, но уже постепенно укутывается ковром из пестрых листьев.
Скоро, однако, следовало ожидать наплыва более ленивых грибников. А к обеду, – самых ленивых. Срезая очередной гриб, механик мысленно пожалел их: не видать им такого успеха, как ему, этим утром.
Очередной раз, решая в какую сторону направить свои стопы, Григорий обнаружил, что незаметно забрел в какой-то холмистый уголок леса. Раньше здесь ему бывать не доводилось. Болот вокруг уже не было, деревья, словно отодвинулись друг от друга и стали покряжистей. Березы почти потерялись за крепкими стволами высоченных сосен. Чуть поодаль стоял огромный дуб. Все это больше напоминало настоящий бор, а не болотистый заказник вблизи большого города.
Блудить здесь было особенно негде, со всех сторон лесок был окружен либо многоэтажными бетонными домами, либо речкой, либо примыкавшей с дальнего края деревней. Так что Григорий не сильно переживал по этому вопросу. «Наверное, забрел в самый дальний угол, рядом с деревней, – успокоил себя Забубенный, – Здесь я еще не бывал, оттого и кажется лес незнакомым».
В этот момент механик-новатор заметил в ста метрах бродившую среди сосен фигуру девушки, одетой в какой-то длинный белый сарафан. «Ну, слава Богу, – успокоился механик, – Селянка. Пойду, спрошу в какой стороне город».
Однако селянка оказалась на редкость пугливой. Механик не успел еще и слова сказать, как та, увидев приближавшегося к ней бодрым шагом Забубенного, вскрикнула и убежала за холм, сверкнув пятками.
«Чего это он босиком по лесу шастает? – удивился Григорий, – простудиться ведь можно. Или у них тут так заведено? Вон йоги тоже на гвоздях спят и ничего. Может и мне попробовать, глядишь, здоровее стану».
Поднявшись на поросший лесом холм, Григорий действительно увидел, что почти вышел к людям: внизу, примерно метров через сто, лес редел и переходил в поле. Решив, обойти лес вокруг, а не продираться обратно сквозь чащу, Забубенный направился прямо к полю, в надежде через полчаса быть уже дома и пить кофе с булочками, также заботливо приготовленными женой вчера вечером. Куда убежала испуганная селянка, он не обратил внимания: мало ли на свет девиц с истерической натурой. Ну, увидела одинокого мужика в лесу рано утром, чего кричать то? Не маньяк же, хоть и с ножом в руке. Однако, выбравшись на простор Забубенный, остановился.
По полю к нему бежала толпа мужиков вооруженных дубинами. Мужики были какие-то странные, в длинных рубахах, лаптях и почти все бородатые. Лапти Григорий разглядел, потому что мужики бежали ходко, высоко задирая ноги. Ну, борода, это еще ничего. Но зачем носить лапти, когда можно даже в сельпо прикупить кожаные боты или, на худой конец, кирзовые сапоги, этого механик-новатор понять не мог. Впрочем, долго обдумывать этот парадокс он не стал. Ну, бегут себе мужики по полю с дубинами и ладно. А ему домой пора. Грибов набрал. Пора и честь знать. И он уже двинулся вдоль леса быстрым шагом, но червячок сомнения вдруг очень сильно укусил его, заставив вновь оглянуться на мужиков.
Те бежали явно в его сторону и намерения у них были, похоже, не очень дружественные. Да и дубинами размахивали на ходу очень уж натурально, не для красного словца. «Может селянка чего наплела? – озадачился Григорий, – Ну, типа, пристал я мол к ней в лесу, женится, хотел. Чего со страху не померещиться. А я оправдывайся теперь».
Механик бросил озадаченный взгляд на лесную чащу. Но убегать через лес было поздно. Мужики с дубинами уже отрезали ему этот путь и, обхватив механика полукольцом, стремительно приближались с трех сторон. Григорий остановился, положил мешок с грибами на траву, и приготовился принять бой, благо сам был не робкого десятка. Да ростом и силой Бог не обидел.
Окружение, наконец, закончилось. Мужики окончательно отрезали Забубенного от леса. Обошли со всех сторон, и теперь медленно подступали, поигрывая дубинами. Было их человек семь. Механик решил начать переговоры первым.
– Вы чего, мужики, кино снимаете? – поинтересовался Забубенный, разглядывая допотопную одежду преследователей.
– А ты не скалься, вражина, – ответил ему в тон здоровенный мужик хипастого вида с обручем на голове, стянувшим длинные русые волосы, – ты пошто Настасью обидеть хотел?
Забубенный вздохнул. Значит, действительно наплела историю селянка, теперь выкрутиться бы как-нибудь. Мужики-то, по всему видно, всерьез напрягаются. И зачем только за грибами пошел?
– Да вы чего, мужики, – попытался схитрить механик, – Какая Настасья? Не видел я никого. Иду себе лесом, собираю грибы…
– Ты не вертись, вражина, – снова подал голос мужик с обручем на голове и в замызганном кожаном фартуке, видно представитель древнейшей профессии кузнецов, кое-где еще сохранившейся, – я брат ее Никодим. Она мне плакалась.
– Послушай, Кодя, – ласково начал Забубенный, закатывая рукава, – у тебя видать кислородный удар случился от работы. Не трогал я твою Настасью, врет она все. Шел я мимо, спросить хотел, где тут дорога в город. Ждут меня там. А она как заорет, словно привидение увидела, да как ломонется через лес, только пятки засверкали. Нервная она у тебя больно. Валерьянки ей надо выпить. Так что…
Забубенный не успел закончить фразу и едва увернулся от просвистевшей над головой дубины. Чуток пониже и удар снес бы ему голову, верняк. Григорий драться не любил, но в минуту опасности вспоминались какие-то инстинкты: занимался в жизни немного каратэ, да еще кое-чем. Хотя поясов с неба не хватал, лениво было.
Не став дожидаться второго захода, механик со всего маху провел мае-гэри кузнецу в грудь. Тот только отшатнулся, выронил дубину, но устоял. «Здоровый мужик, пронеслось в голове у Григория». Он прыгнул к ближайшему телу справа, ударом ноги по коленной чашечке свалил его на землю, ударом локтя в живот сбросил с себя повисшего на плече подростка, пнул в пах по ходу дела еще одного выросшего, словно из-под земли крестьянина и бросился бежать по полю, куда глаза глядят.
Бежать в сапогах по довольно высокой траве было не удобно, но продолжать переговоры не имело никакого смысла. Консенсуса явно не наблюдалось. Видно деревенские мужики предпочитали сначала огреть дубиной по голове, а потом разговаривать. Такой регламент вызывал у Забубенного бурю протеста, а потому оставив свои лесные трофеи селянам и потеряв в схватке любимую желтую кепку, он припустил что было сил по полю в направлении города, как ему казалось. Хотя никаких высотных домов ни за лесом, ни за полем, он не видел. Только несколько деревенских развалюх притулилось на другом краю широченного поля. Похоже, далеко забрел. «В следующий раз, не надо будет так углубляться, решил Григорий, скромнее надо быть. И зачем мне одному столько грибов»?
Очень скоро за спиной послышалось злобное дыхание. Забубенный оглянулся через плечо: мужики догоняли, уже впятером. Впереди всех размахивал дубиной кузнец. Бежать в лаптях им все же было удобнее. Неизвестно чем бы закончилась эта беготня, если бы из леса навстречу механику не выехал отряд конных всадников, увидев которых Забубенный вздохнул с облегчением: точно, кино снимают.
С виду это были настоящие древние русские витязи. На каждом блестящий шлем, кольчуга, каплевидный щит с каким-то металлическим набалдашником посередине, в руке длинное копье. На плечах алые плащи. Всего их было человек двадцать. Впереди всех, скакал всадник в самом богатом доспехе из разукрашенных резьбой пластин, зерцало на его груди блестело как настоящее зеркало. На боку висел меч в кожаных ножнах. Сзади за ним, отставая на полкорпуса лошади, маячил знаменосец.
Забубенный, большой любитель книжек про богатырей, так залюбовался неожиданной картиной, что забыл про опасность и остановился. А зря. Мужики мгновенно нагнали его, и драка началась снова. Над головой Григория засвистели дубины, от двух ударов механик увернулся, но третьим его хорошо приложили по ребрам. Взвыв от боли, Григорий упал навзничь и уже попрощался с жизнью, когда разъяренный Никодим снова занес над ним свою карающую дубину. «Крепко здесь защищают женщин, пронеслось у Забубенного в голове, джентльмены долбанные».
– Остановитесь! Именем князя, повелеваю, – раздалось рядом почти над головой распластавшегося на земле Григория.
Никодим, в пылу схватки, видно не обративший внимания на приближавшихся всадников, при звуке голоса сначала замер, а потом выронил дубину. Сейчас он стоял всего в двух шагах от механика. Обиженный Забубенный решил использовать неожиданно возникшую заминку. Злость придала ему силы. Он вскочил и с размаху съездил ногой по морде Никодиму. Теперь уже кузнец рухнул в траву, залив рубаху хлынувшей из расшибленного носа кровью.
Остальные мужики стояли чуть поодаль, сгрудившись. Не нападали, не приближались к Забубенному, но и не уходили. Разобравшись с кузнецом, Григорий осмотрелся. К нему быстро приближался начальник конного отряда со знаменосцем и еще тремя всадниками.
«Получается, что, и я в кадр попал, не запланировано, – кипятился механик, – Тоже, блин, нашли бесплатного актера».
– Остановить буйство! – снова прогремел голос над его головой. Это рявкнул скакавший за предводителем знаменосец.
– Да пошел ты к черту, – не выдержал Забубенный, сплюнув на траву, – думаешь, броник нацепил и самый крутой? Вы что тут сдурели все, чуть человека не угробили! Где ваш режиссер, я жаловаться буду!
Но всадники на удивление Григория продолжали ломать комедию. Доскакав до Забубенного они остановили коней и приблизились вплотную. Так, что лошадь главного всадника даже дыхнула в лицо Григорию, а тот поморщился и отшатнулся.
– Ты холоп, а ли вольный человек? – наконец, спросил у него воин, видно, бывший в этом отряде за главного, – странная у тебя больно одежда, не нашенская.
– Кончай дурку ломать, – ответил с вызовом Забубенный, которому уже порядком надела эта фантасмогория, – и кобылу свою отодвинь, она мне в лицо дышит. Не люблю я лошадей. Предпочитаю машины.
Один из всадников легонько, но ощутимо ткнул Забубенного копьем в плечо. Григорий почувствовал боль.
– Отвечай, когда с тобой воевода разговаривает.
Это был уже перебор.
– Да русский, я русский. Мужики, – снова напрягся Григорий, почесав ужаленное плечо, – вы чего все из дурдома сбежали? Какой к черту воевода? Военный консультант ваш, что ли?
– Путята, Мстислава Чернявого верный пес.
– Какая Путята? Это что, кличка? – переспросил ничего не понимающий механик.
Новый укол в плечо, заставил его отпрыгнуть на шаг назад. «Похоже, это какие-то маньяки, решил механик, скорее всего секта военных маньяков-историков. Живым не отпустят. Надо сматываться».
– Непонятен мне, сей холоп, – задумчиво изрек воевода, блеснув недобрым взглядом из-под шлема, – Возьмем его с собой. После поговорим. А этих, – он кивнул в сторону стоявших чуть поодаль деревенских мужиков, – обспроси, из-за чего сыр бор.
Забубенный попятился.
– Это кто холоп? Я, между прочим, российский паспорт имею и прописку, понял?
– Может половец, от своих отбился, – проговорил второй всадник, рассуждая сам с собою, словно Забубенного рядом и не было, – но они нам не враги давно. Только этот шальной какой-то больно, даже для половца. Те хлипкие на драку, хоть и задиристые.
Воевода, не промолвив больше ни слова, развернул коня и поскакал через поле, в сторону видневшейся на дальнем краю деревни. За ним, словно тени, двинулись знаменосец и еще один всадник. Оставшиеся, окружили Григория, который лихорадочно искал выход, всматриваясь в просветы между лошадьми. Он еще надеялся проскользнуть между ними, и убежать в лес.
Неожиданно на его многострадальную голову обрушился профессиональный удар чем-то тяжелым. Механик потерял сознание, свалившись в траву. Всадники спешились, погрузили обмякшего Григория на круп одной из лошадей, и поскакали за своим воеводой.