В вышедшем в середине XX века одном из первых обзоров историографии, посвященном деятельности Отто фон Бисмарка и связанной с ним эпохе в истории Германии[1], было перечислено более 6 тысяч названий книг и статей на 15 языках. С того времени прошло уже более 50 лет. Несмотря на то, что в исследовании данной крупной темы произошли значительные изменения, характерные особенности изучения рассматриваемой в монографии проблемы продолжают сохраняться. Они обусловлены двумя основными факторами. Главным из них является степень публикации архивных источников, которая, в свою очередь, оказывала влияние на постановку в исторической литературе проблем, связанных с российским направлением внешней политики Бисмарка.
Посвященные Бисмарку работы стали появляться еще при его жизни. Долгое время исследователи имели в своем распоряжении лишь официальные опубликованные документы, а после кончины Железного канцлера – его воспоминания, а также публикуемые документы личного происхождения, архивные материалы и свидетельства современников. Историки обращали внимание на разные эпизоды его политической деятельности. Применительно к периоду до 1871 г. основной темой постепенно становилось изучение истории образования Германской империи и той роли, которую Бисмарк сыграл в этом процессе. Наряду с зарубежными историками свой вклад в развитие историографии внесли и отечественные исследователи, которые не могли оставить без внимания отношение Бисмарка к России.
История возникновения на западной границе Российской империи грозного соседа, а также политические приемы, которыми пользовался один из главных авторов этого детища, занимала умы российских дореволюционных историков[2]. В работе Р. И. Сементковского[3], изданной в 1895 г. в серии «Жизнь замечательных людей»[4], российскому направлению внешней политики Бисмарка не было уделено практически никакого внимания. Автор вскользь упомянул о петербургском периоде деятельности Бисмарка, отметив, что «ходячее мнение о необыкновенной проницательности Бисмарка в этот период его деятельности – не более как басня»[5]. Сементковский подчеркивал, что, находясь в Петербурге, Бисмарк «определенной дипломатической миссии <…> не имел <…> Бисмарк имел полную возможность заниматься воспитанием своих детей, изучением русского языка и бесконечными охотничьими экскурсиями». Он пришел к выводу, что «его (Бисмарка – В. Д.) деятельность в качестве посланника при нашем дворе осталась <…> бесследной», да и «о России он составил себе, однако, довольно невыгодное мнение»[6]. Сложный процесс переговоров между Берлином и Петербургом во время объединения Германии не нашел отражения в этом исследовании в силу недоступности автору документов, хранившихся в германских и российских архивах.
Отношениям между Россией и Пруссией в 60-70-е гг. XIX в. уделил внимание в своем исследовании Л. З. Слонимский[7]. Автор, однако, объяснял дипломатические победы Бисмарка лояльным отношением России к росту влияния Пруссии, явившимся следствием петербургской миссии прусского посланника.
Основной задачей исследования Э. К. Пименовой[8] явилась попытка ответить на вопрос, чем было вызвано преклонение перед Бисмарком, и насколько оно соответствовало его достижениям. Сконцентрировав свое внимание на периоде объединения Германии, автор рассматривала отношение Бисмарка к России исключительно с позиций политического прагматизма.
Выводы дореволюционных историков были обусловлены, конечно же, отсутствием в то время публикаций документов Бисмарка и недоступностью материалов немецких и отечественных архивов. В истории образования Германской империи, с которой неразрывно связывалось имя Отто фон Бисмарка, исследователи видели причины роста международной напряженности в конце XIX в., ростки политики агрессивного милитаризма Германии и тевтонской угрозы начала XX в., истоки Первой Мировой войны. Личность канцлера представала в таком случае в некоем зловещем свете, нередко умалялись его достоинства дипломата и талант политика.
После публикации петербургской корреспонденции Бисмарка в 1920 г. профессор Петроградского университета барон Б. Э. Нольде, эмигрировавший в 1919 г. в Финляндию, подготовил монографию, в которой затрагивалась роль Бисмарка в развитии российско-германских отношений в период его петербургской миссии[9]. В 1936 г. в Лейпциге был издан перевод книги на немецкий язык. Отказавшись от написания биографического очерка о пребывании Бисмарка в России, что было определенным новаторством в историографии вопроса, Нольде видел свою основную цель в изучении международных отношений в период петербургской миссии Бисмарка. Изучая документы по международной политике того времени на русском, французском, английском и немецком языках, он попытался «за эти 3 года прожить вместе с Отто фон Бисмарком жизнь тогдашней России и тогдашней Европы»[10]. Основную часть работы Нольде посвятил изучению политической подоплеки и дипломатических переговоров накануне Итальянской войны 1859 г. Он уделил внимание осложнению датского вопроса в начале 1860-х гг., представив позицию России и других великих держав по этой проблеме. В начале исследования Нольде поместил интересную главу о связях Бисмарка в Петербурге, сосредоточив свое исследование на петербургской общине прибалтийских немцев.
После монографии Нольде следующим крупным шагом и в определенном смысле отправной точкой для советской историографии в изучении деятельности Железного канцлера стали работы А. С. Ерусалимского[11]. Благодаря переведенным известным советским историком «Мыслям и воспоминаниям» Бисмарка широкому кругу читателей стали доступны мемуары германского политика. В области научных интересов Ерусалимского находилось время объединения Германии и период после 1871 г., система международных союзов 60-70-х гг. XIX в. и колониальная политика Германии. Ерусалимский признавал дипломатический талант Железного канцлера, на формирование которого оказали влияние традиции европейской школы дипломатии. Историк отмечал неподкупность Бисмарка и его стремление решать внутри- и внешнеполитические вопросы так, как он сам понимал их. Вместе с тем, автор часто обращал внимание на агрессивный характер внешнеполитического курса Бисмарка, как в случае со шлезвиг-гольштейнским вопросом или с Эмской депешей. Ерусалимский был прав, обратив внимание на существенную роль России в политике Пруссии, направленной на объединение Германии. Однако он часто писал о поддержке Россией Пруссии как незыблемой данности, из-за чего, к сожалению, из исторического повествования выпадают интересные сюжеты, важные для понимания такой особенности взаимоотношений двух государств. Это, конечно, было следствием того, что историку не была доступна значительная часть архивных и даже опубликованных документов. Исследование этих материалов в совокупности с личными документами Бисмарка позволяют не только по-иному расставить акценты в оценке российско-прусских отношений в 1860-е гг., но продемонстрировать важные детали, объяснить причины таких крепких связей между Россией и Пруссией в этот период, показать также существовавшие и в России, и в Германии силы, противившиеся укреплению отношений между двумя государствами.
Большой интерес представляет работа Л. И. Нарочницкой[12], в которой рассматривается российская политика по отношению к Пруссии во время двух войн за объединение Германии: в 1864 г. и в 1866 г. При изложении событийной истории войны против Дании автор использовала опубликованные германские и российские документы. Сюжеты, связанные с Австро-прусской войной 1866 г., автор освещала преимущественно на материалах российского МИД, хранящихся в советских архивах (тогда, ЦГАДА и АВПР МИД СССР). Это повлияло также и на построение самого исследования. В главе, посвященной войне 1864 г., в соответствии с доступными тогда автору материалами читателю предлагается анализ российско-прусских отношений в рассматриваемый период. Описывая события 1866 года, автор более сосредоточилась именно на анализе европейской политики Петербурга во время войны между двумя германскими государствами. На этом фоне изучение российско-прусских отношений фактически ушло на второй план. Определенным новаторством было рассмотрение в двух последних главах работы отношение российских «помещичье-буржуазных» и «демократических» газет к решению германского вопроса в середине XIX в. Несмотря на название, в работе, к сожалению, не был затронут период 18661871 гг. – ключевой период в истории объединения Германии, хотя, вероятно, в дальнейшем в планах автора было продолжение исследования вплоть до 1871 г. Следует отметить высокий профессионализм автора, которая смогла построить интересное исследование на доступной ей в то время источниковой базе. Вместе с тем, перевод основного исследовательского акцента с России на Пруссию, изучение новых архивных и опубликованных документов, периодической печати в сопоставлении с российскими архивными документами – все это дополняет новыми сведениями исследование Нарочницкой даже в том хронологическом промежутке времени (1864–1866 гг.), которое она изучала в своей работе.
В данном разделе нельзя не упомянуть работу Л. М. Шнеерсона[13], основателя белорусской научной школы германистики и изучения истории Западной Европы в Новое время. Автор на богатом архивном и опубликованном материале изучил международный фон объединения Германии в период с 1867 по 1871 гг. В работе рассказывается об интересных перипетиях в переговорах между великими державами, анализируются цели и задачи европейских министерств иностранных дел. Исследование предлагает читателю сложную картину европейской дипломатической истории рассматриваемого периода. Вместе с тем, за большим фактологическим материалом становится довольно сложно сформировать цельное представление о российском направлении внешней политики Бисмарка в эти годы и о характере прусско-российских отношений в это время в целом. К сожалению, автору были недоступны документы германских архивов, в частности хранящиеся в Политическом архиве МИД Германии донесения северогерманских дипломатов в Берлин, которые дают возможность усомниться в верности утверждения о том, что «вплоть до начала франко-прусской войны Россия испытывала неудовлетворенность результатами сотрудничества с Пруссией»[14]. Кроме того в данной работе император Александр II оказывается как бы в тени министра А. М. Горчакова, несмотря на то, что финальное слово в принятии решения по внешнеполитическим вопросам было все же за российским самодержцем, а его решающую роль в выстраивании российско-прусских отношений как раз и показывают донесения прусских и северогерманских посланников из Петербурга в Берлин.
Крупное биографическое исследование, посвященное Бисмарку, провел В. В. Чубинский[15]. Большую часть исследования автор посвятил политике Бисмарка в период объединения Германии. Чубинский изобразил сюжеты, связанные с тремя объединительными войнами, на широком фоне европейских событий. Основное внимание в монографии уделяется австро-прусским и франко-прусским связям. Вероятно, в этой связи, автор не ставил перед собой специальную задачу сосредоточиться именно на изучении отношений между Россией и Пруссией в этот важный для германской истории период. Основными причинами российской поддержки политики Бисмарка в середине 60-х гг. XIX в. автор называл дипломатическую помощь, оказанную Бисмарком России во время восстания в Польше, сохранившуюся со времен Крымской войны неприязнь к Австрии, и заинтересованность Петербурга решением внутренних проблем[16].
Изучение политической деятельности Железного канцлера продолжается и в современной российской историографии.
Интересную зарисовку к картине восприятия Бисмарком российской политической элиты сделал А. А. Ахтамзян[17]. Изучая письма Бисмарка Горчакову за 1860–1876 гг.[18], автор писал о холодном расчете, существовавшем в деловых отношениях двух политиков, в то время как в личном плане между ними была «дружественная атмосфера». Следует отметить, что используемые в настоящей монографии материалы позволяют поставить это утверждение под сомнение.
Продолжилась традиция исследования внутриполитической жизни в Германии: противостояния правительства и парламента в сложный период конституционного кризиса в Пруссии[19] и межпартийной борьбы в рейхстаге Германской империи[20].
В историографии начала XXI в. научный интерес к личности Бисмарка остается на высоком уровне. Работы, посвященные деятельности Железного канцлера в период до 1871 г., продолжают выходить и в настоящее время.
В 2008 г. в Пскове вышла книга Р. И. Иванякова, посвященная петербургской миссии Бисмарка[21]. Автор изучал жизнь прусского посланника в Петербурге, его оценку международных событий и конституционный кризис, происходивший в Пруссии в начале 1860-х гг. Иваняков затронул темы, которые не нашли своего освещения в монографии Нольде, как, например, отношения Бисмарка с остальными представителями прусской дипломатической миссии в Петербурге. Автор проводил исследование на основе уже известных отечественной историографии документов: мемуаров и части личных писем Бисмарка. Богатая фактами и ценной информацией официальная документация прусского министерства иностранных дел, а также существенный комплекс личной корреспонденции Бисмарка, посвященный важным политическим проблемам, остались, к сожалению, неисследованными. Работа Иванякова явилась первым серьезным исследованием по истории петербургской миссии Бисмарка за долгий период после монографии Нольде. Вместе с тем, многие вопросы, изучение которых возможно на основании комплексного анализа всей официальной и личной корреспонденции Бисмарка, остались открытыми.
Период петербургской миссии Бисмарка сохраняет свою исследовательскую актуальность и в настоящее время[22].
О росте интереса к Бисмарку свидетельствуют также исследования молодых историков А. М. Ипатова, который провел большую работу по изучению оценки Бисмарка российской политической элитой второй половины XIX в.[23], и Н. А. Власова, основным предметом исследования которого является история Германской империи после 1871 г.[24].
В работе над книгой большую помощь оказали монографии, позволившие составить общий исторический фон исследования. Восприятие Бисмарком отдельных элементов российско-германских связей середины XIX в. было затронуто в общих и специальных работах, посвященных развитию международных отношений этого периода.
В отечественной историографии уже во второй половине XIX в. появились работы, в которых рассматривались происходившие в Германии изменения и роль, которую в них играл Отто фон Бисмарк[25], однако в силу несформировавшейся еще источниковой базы и историографии выводы, к которым приходили авторы этих работ, были довольно субъективными.
С развитием исторической науки, публикацией архивных материалов и появлением новых исследований, с середины XX в. в отечественной историографии появилась тенденция к обобщению накопленного опыта в изучении международных отношений XIX в. и истории российско-германских связей этого периода в частности. В советской историографии до 80-х гг. XX в. эти вопросы изучались с большой степенью научной фундаментальности. Основной комплекс работ, посвященных анализу взаимоотношений России и германских государств в середине – второй половине XIX в. охватывает период объединения Германии и события после 1871 г. На этом фоне выделяются работы А. С. Ерусалимского[26], И. С. Галкина[27], С. Д. Сказкина[28], Л. М. Шнеерсона[29], Л. И. Нарочницкой[30].
Следует отметить исследование А. Л. Нарочницким международных отношений середины – третьей четверти XIX в., изданное в виде стенограммы публичных лекций[31]. Нарочницкий поставил на одну ступень Горчакова, Бисмарка и Кавура в их стремлении защищать национальные интересы своей страны. Идея их национальной политики, по словам историка, явилась переходом «от чисто дворянского и династического понимания государственной пользы к защите интересов помещичье-буржуазного блока»[32]. Вообще в их политике было много общего, как например, активное использование публицистики для оказания влияния на общественное мнение. Российско-германские отношения рассматривались Нарочницким в связи с польским вопросом. Анализируя польское восстание 1863 г., он делал вывод о стремлении Бисмарка к обострению конфликта. По его мнению, у Бисмарка было два пути действия в польском вопросе. Первый заключался в поддержке России, второй – в ожидании вывода российских войск из Царства Польского и вводе туда прусской армии. Нарочницкий делал вывод о том, что воспроизводимый немецкими, а под их влиянием и отечественными историками «миф о благожелательной помощи Пруссии России в решении польского вопроса несостоятелен»[33].
Такую идею поддержал и Е. В. Тарле в подготовленных им главах о дипломатии Бисмарка в годы войны с Данией и Австрией и накануне объединения Германии в монографии «История дипломатии»[34]. Эта работа была одной из первых попыток изложить историю международных отношений за весь период человеческой истории, согласно марксистско-ленинским установкам. К созданию этого научного труда были привлечены такие видные советские историки как В. С. Сергеев, Е. А. Косминский, С. Д. Сказкин, А. Л. Нарочницкий, Е. В. Тарле, И. И. Минц. Тарле более определенно, чем Нарочницкий, доказывал, что под внешним видом прусского «великодушия» и оказания помощи России скрывался хитрый план Бисмарка захватить всю территорию Царства Польского, когда бы ее покинули российские войска. Он подчеркивал, что за видимой поддержкой Берлина стояли прагматические устремления аннексии польских территорий. Тарле также писал об агрессивных планах Бисмарка накануне войны с Францией и о чуть ли не подстроенной им ситуации (еще до Эмской депеши), в которой Франция была вынуждена объявить Пруссии войну. Знакомство с документами прусского МИД показывает неоднозначность такого утверждения. Мнение о том, что недовольство политикой Франции была основной причиной укрепления связей России с Пруссией во время Франко-германской войны, также подлежит более детальному исследованию.
Для понимания общего направления российско-германских отношений изучаемого в монографии периода были рассмотрены современные работы по истории международных отношений[35]. Авторы этих коллективных исследований сконцентрировали внимание на изображении международных отношений Нового времени как особой политической реальности. Хронологические рамки работ, охватывающие период с момента подписания Вестфальского мира и до начала Первой мировой войны, позволили масштабно рассмотреть функционирование систем международных отношений. Однако небольшой объем самих исследований повлиял на определенную схематичность в изображении истории европейской политики в такой большой промежуток времени, опусканию многих подробностей, что повлияло на достоверность выводов.
Несколько спорным кажется использование в работе Протопопова, Козьменко и Елмановой термина «объединение» применительно к внутригерманским отношениям конца 50-х – начала 6о-х гг. XIX в. и утверждение о том, что в германском общественном мнении «большинство склонялось к тому, чтобы оно произошло вокруг Пруссии». Изучение комплекса международных противоречий того времени и австро-прусских отношений в частности демонстрирует, что сущность этой проблемы была гораздо глубже и сложнее. При изложении международных отношений середины XIX в. Ревякин рассматривает два крупных эпизода: Итальянскую войну и усиление колониального соперничества. При этом главное место отводится Франции и личности Наполеона III. Лишь приступая к изложению сюжетов, связанных с объединением Германии, он упоминает Бисмарка и оставляет о нем требующее критическую оценку замечание: «Бисмарку были свойственны пренебрежение общепринятыми нормами морали и права в международных отношениях, сугубо утилитарных подход к выбору средств достижения поставленных целей. Именно эти качества дали современникам основание определить его действия на международной арене как реальную политику (Realpolitik)»[36].
На фоне этих работ заметно отличается монография О. Р. Айрапетова[37], посвященная внешней политике России. Международные отношения середины XIX в. автор рассматривал на фоне укрепления российско-французских связей. Он более взвешенно подошел к существовавшему тогда австро-прусскому спору и неопределенной позиции Пруссии в выборе линии поведения в Итальянской войне. Айрапетов уделил внимание и польскому восстанию 1863 г., подчеркивая, что с этого момента начинается российско-прусское сотрудничество, которому суждено было длиться вплоть до конца XIX в.
При подготовке монографии большую помощь оказали исследования по более специальным темам, среди которых можно выделить фундаментальную работу официального историографа Александра II С. С. Татищева[38], находящуюся на тонкой грани исторического источника и историографии. В ней описана внутренняя и внешняя политика Александра II, дается оценка характера самодержца, что помогло в изучении восприятия Бисмарком личности российского императора. Причиной изменения направления внешней политики России в начале 1860-х гг. Татищев считал национальную политику Наполеона III. Выбор Пруссии как основного союзника России в дальнейшем он не считал случайным и доказывал это общностью государственных интересов двух стран и теми услугами, которые Пруссия оказала России в годы Крымской и Итальянской войн.
В исследовании политики Бисмарка в польском вопросе основательную работу провел В. Г. Ревуненков. Еще в 1951 г. в своей докторской диссертации[39] он пришел к актуальным и по сей день выводам. Он первым из отечественных историков подробно описал польское восстание в международном контексте европейской политики XIX в. На фоне широкого круга отечественных и зарубежных источников Ревуненков дополнил содержащиеся в своей диссертации выводы и представил их в монографии по польскому восстанию[40]. По его мнению, на дореволюционные исследования о Бисмарке Утина, Слонимского, Сементковского оказали большое влияние идеи А. Дебидура[41], Е. Оливьера[42] и Ф. Шарль-Руа[43] о российском попустительстве росту прусского могущества. Он опровергал мнение немецкого историка Г. Зибеля о действенной помощи России в польском вопросе со стороны Бисмарка[44], выделял непоследовательность и неопределенность политики Бисмарка в польском вопросе, называя некоторые из его планов авантюрными. Ревуненков не соглашался и с тем, что Александр II руководствовался личными симпатиями к Пруссии в выборе внешнеполитического союзника. Не менее спорными представляются некоторые из его выводов о позиции российского императора: «о прусской политике он судил, исходя не из нее самой, а из тех предвзятых представлений, какие он о ней составил. Наивная вера в монархическую солидарность, в общность консервативных интересов, в силу традиций и прочие легитимистические предрассудки застилали ему глаза»[45]. Монография Ревуненкова внесла большой вклад в историографию о польском вопросе, тем не менее, анализ новых источников и глубокое изучение уже известных материалов, позволили в некоторых важных положениях расставить акценты по-другому.
Работы, посвященные российской политике в польском вопросе в начале 60-х гг. XIX в., выходили и после исчерпывающего исследования Ревуненкова. Их общей отличительной чертой явилось изучение внутриполитических аспектов, а не международной составляющей проблемы[46]. В этой связи авторы не ставили перед собой задачу изучить восприятие Бисмарком политики России в решении польского вопроса.
В современной исторической науке интерес исследователей к Бисмарку проявляется в изучении отдельных проблем. Так, продолжается анализ социальной[47] и экономической[48] политики Бисмарка и его правовых взглядов[49]. Появляются работы, в которых личность Бисмарка рассматривается в контексте проблемы восприятия «другого» и культуры исторической памяти[50]. Также продолжается исследование внутренней политики Бисмарка, направленной на укрепление германской идентичности[51], и изучение международного курса Бисмарка[52]. Не прекращается исследование отношения Бисмарка к России[53].
Отечественная историческая наука внесла большой вклад в изучение личности и политической деятельности германского канцлера Отто фон Бисмарка. Несмотря на то, что основное внимание историков было посвящено периоду после 1871 г., отечественные исследователи на основании доступных им архивных и опубликованных источников предложили свое видение процесса объединения Германии и развития российско-германских отношений в этот период. Однако в силу недоступности многих материалов некоторые сюжеты остались неизученными, а отдельные выводы требуют коррекции или более детального рассмотрения. Главное состоит в том, что российское направление внешней политики Бисмарка в продолжительный период 1851–1871 гг., накануне и в годы объединения Германии, до настоящего момента так и не стало темой ни одного фундаментального исследования в отечественной исторической науке.
В немецкой историографии исследования политической деятельности и личности Бисмарка стали появляться вскоре после окончания Австро-прусско-итальянской 1866 гг. и основания Северогерманского Союза[54]. Авторы первых публицистических работ пытались составить психологический портрет канцлера. Ю. Клачко в своем исследовании[55] попытался нарисовать психологический портрет Бисмарк и Горчакова и показать с этой точки зрения особенности их взаимоотношений.
Отсутствие опубликованных официальных документов Бисмарка затрудняло проведение научной работы вплоть до середины 20-х гг. XX в. В это время главным источником оставались воспоминания самого Бисмарка и появлявшиеся публикации его личных писем. Так, например, историк О. фон Кляйн-Хаттинген отмечал: «сообщения Бисмарка петербургского периода покоятся еще в темноте архивов. По мнению знатоков, они относятся к самым великолепным из всей дипломатической корреспонденции»[56]. Немецких историков интересовал, прежде всего, внутригерманский аспект объединения Германии. Это нашло отражение в одной из первых научных монографий о Бисмарке М. Ленца «История Бисмарка»[57]. Автор разработал направления и методологию изучения личности прусского политика, ставшие на долгие годы определяющими для немецкой историографии[58]: биографический тип исследования с выделением основных вех его политической карьеры, приоритет в изучении внутриполитических механизмов процесса объединения Германии.
Вписать деятельность Бисмарка в международные события XIX в. попытался в монографии «Бисмарк и его время» историк А. Айгенброт[59], что явилось прогрессивным шагом для немецкой историографии этой проблемы. В связи с процессом объединения Германии он указывал на отдельные эпизоды также и русской политики немецкого канцлера: «Бисмарк с Крымской войны был в особом расположении царя Александра II, эта милость в последствие принесла Пруссии богатые плоды: без них нельзя было бы прийти <…> к успехам 1864, 1866, 1870 гг.»[60].
После публикации основного комплекса документов Бисмарка в начале 30-х гг. XX в.[61] внимание немецких историков сосредоточилось на изучении его политики в решении германского вопроса. Утверждение нового государственного строя в Германии в это время оказало влияние на развитие немецкой исторической науки и историографии о Бисмарке в частности. Формировались новые тенденции и направления исследований. Доктрина «Drang nach Osten» дала импульс активному изучению культурно-исторических особенностей жизненного пространства Германии и повышению интереса к истории областей данного «пространства». В это время в Германии появился повышенный научный интерес к России. История российско-германских отношений в различные периоды привлекала многих исследователей. Так, российская политика Бисмарка стала основной темой диссертаций В. Эбеля и Г. Хайнце, изданных во второй половине 30-х гг. XX в.
На фоне исследований немецкими историками внутриполитических проблем Северогерманского Союза обращение Эбеля в работе «Бисмарк и Россия от Пражского мира до начала войны 1870 г.»[62] к российскому направлению внешней политики немецкого канцлера во второй половине 60-х гг. XIX в. явилось определенным новаторством. Анализируя недавно опубликованные материалы и некоторые архивные документы, Эбель сосредоточился на международной и политической стороне рассматриваемой им темы. В силу того, что в центре исследования находилась личность Бисмарка, автор не ставил перед собой задачу изучить процесс формирования российской внешней политики, поэтому она предстает в его работе статично, как уже сложившаяся и сформированная.
В 1939 г. была опубликована диссертация Г. Хайнце «Бисмарк и Россия до основания империи»[63], посвященная отношению Бисмарка к России в период накануне объединения Германии. Историк использовал некоторые архивные материалы, опубликованные к тому времени официальные документы Бисмарка, однако исследовал их лишь выборочно. Политика Бисмарка в отношении России была изучена на общем фоне решения германской проблемы. В своей работе автор пришел к выводу о зависимости дружественных отношений между Россией и Пруссией от решения двух основных задач: объединение Германии для Пруссии и отмена ограничительных статей Парижского мирного договора 1856 г. для России. Лишь взаимовыгодное разрешение этих проблем, по его мнению, обеспечивало сравнительно прочные связи двух государств. Исследователь обратил внимание на роль польского вопроса в укреплении отношений между Россией и Пруссией, указав, что занятая Бисмарком в 1863 г. позиция в этом вопросе помогла ему завоевать доверие российского императора и обеспечила помощь Пруссии со стороны России в германском вопросе. Хайнце обошел стороной вопрос об опасности эскалации конфликта в Польше для Пруссии, доказывая, что лишь Россия должна была относиться к этим событиям со всей серьезностью. Возможно, в силу этого Хайнце часто объяснял действия российского императора на международной сцене страхом перед революцией, что особенно проявляется при исследовании им польских событий 1863 г. Хайнце считал, что Бисмарк постоянно спекулировал революционной опасностью всякий раз, когда хотел добиться от российского императора выгодного для Пруссии шага. По прочтении работы возникает впечатление пассивности, беспомощности и безынициативности Александра II и Горчакова в проведении внешней политики государства, навязывания воли Бисмарка России, что представляется весьма спорным и требует дополнительного исследования.
Диссертации этих немецких историков являются важным шагом для немецкой историографии в изучении русской политики Бисмарка, ведь после них не было ни одной специальной работы, посвященной его отношению к Российской империи в период до 1871 гг. Обращает внимание использование авторами архивных документов и опубликованных источников по изучаемым ими темам. Вместе с тем, в этих исследованиях российско-прусские дипломатические переговоры представлены довольно схематично, а многие германские архивные материалы остались неизученными. Кроме того, историкам не были доступны российские материалы, хранившиеся тогда в СССР. Значительное количество опубликованных документов, содержащих эту ценную информацию, не было исследовано. Кроме того, после 1930-х гг. в ряде германских изданий были опубликованы новые источники, исследование которых наряду с ранее опубликованными, но неизученными материалами дает возможность корректировать или пересмотреть ряд положений Эбеля и Хайнце.
Отдельные сюжеты из истории российско-германских отношений рассматривались германскими историками в работах, вышедших во время Второй Мировой войны. В биографическом исследовании «Бисмарк»[64] Э. Эйк негативно отзывался о российской внешней политике середины XIX в., приходил к выводу, что «для подавляющего большинства людей Крымская война являлась борьбой Европы за свою свободу против превосходства царского владычества, которое ей угрожало»[65]. На эту работу определенное влияние оказала диссертация Хайнце, однако выводы Эйка были более резкими. Это особенно заметно в его оценке политики российского самодержца. Автор считал, что Александр II, будучи безынициативным и слабым представителем государства в международных отношениях, отстранился от руководства внешней политикой России и передал его А. М. Горчакову. Э. Эйк доказывал, что формирование международного курса Петербурга шло под определенным влиянием позиции Бисмарка и политических спекуляций в восточном вопросе. Вероятно, такие выводы были обусловлены стремлением подчеркнуть исключительную роль Бисмарка в объединении Германии и умалить роль России в этом процессе.
Это положение поддержал в работе «Бисмарк. Человек и государственный деятель» А. О. Мейер[66], с преувеличением писавший о политических способностях Бисмарка, объясняя его российскую политику гениальным прозрением, отсутствующим у других государственных деятелей Пруссии.
Вследствие сложившейся после 1945 г. в Германии исторической ситуации: поражение во Второй мировой войне, тяжелый период послевоенного восстановления и, главное, разделение Германии, – перед историками встала задача проанализировать причины трагедии, которую пережило государство. Для понимания истории Германии в XX в. ученые повторно, как это было уже после Первой мировой войны, обращались к исследованиям истоков немецкой государственности и периода образования Германской империи. Личность Бисмарка становилась одной из ключевых для немецкой послевоенной исторической науки, и изучение его деятельности продолжилось по пути исследования внутриполитических аспектов объединения германских государств, что было особенно актуально на фоне новой политической раздробленности Германии[67].
В ставших хрестоматийными для немецкой историографии фундаментальных работах Л. Галла[68] и О. Пфланце[69] основное внимание было также уделено анализу внутренней политики Бисмарка накануне и в период объединения Германии. Международные отношения выступили фоном для описания процесса складывания Германской империи, вследствие чего составить картину восприятия Бисмарком России и российского направления его внешней политики, к сожалению, не представляется возможным.
Исследование международного курса Бисмарка было проведено известным специалистом по истории международных отношений А. Хилльгрубером в работе «Внешняя политика Бисмарка»[70]. Предметом основного исследования автора стало время объединения Германии и последовавший после него период. Изучение дипломатического периода жизни Бисмарка, продлившегося до 1862 г., Хилльгрубер провел в рамках анализа австро-прусского противостояния, несколько отходя от общего международного аспекта. Представления Бисмарка о России в это время остаются без внимания автора, что сказывается и на выводах историка: например, упоминание «крепкого моста по направлению к России», который Бисмарк выстроил в 1863 г. дается автором монографии неожиданно. В отрыве от изучения петербургской миссии такой шаг Бисмарка кажется его спонтанным, ничем не подкрепленным решением. Также незначительное внимание автор уделяет изучению роли России в процессе объединения Германии 60-х гг. XIX в.
Знаковым событием для немецкой историографии 1980-х гг. явилась фундаментальная научная деятельность немецкой группы «Вупперталер Проект». Она была создана весной 1982 г. под руководством ректора Бергского университета профессора доктора наук Р. Грюнтера и министра-президента федеральной земли Северный Рейн-Вестфалия Й. Рау. Научная работа была проведена под руководством Л. Копелева. Целью специалистов, входивших в группу «Вупперталер Проект», было изучение восприятия немцами России в историческом промежутке, начиная с IX в. и заканчивая 1924 г., на основе сопоставительного анализа большого ряда исторических источников: от фактов к общей картине изучаемого. Учитывая процессы изменений, происходящих с народами на разных этапах их развития, историки четко придерживались принципа историзма, вписывая исследование во временной контекст. Научные статьи были объединены в пяти томах. Причем в трех из них рассматривался период 1800–1924 гг.
В рамках работы этой исследовательской группы вышла в свет статья У. Лисцковскго «От династических мостов до оборонительных плотин против русской опасности»[71], в которой рассматривался период конца 50-х – середины 60-х гг. XIX в. Центральное место его статьи заняла петербургская миссия Бисмарка. Основываясь на фрагментах личной переписки Бисмарка, Лисцковский обратил внимание на повседневную жизнь прусского посланника в Петербурге, его дипломатическую работу. Как и Нольде, он рассмотрел связи Бисмарка в кругу прибалтийских немцев, однако оставил неизученными его отношения с Александром II и Горчаковым. Исследователь не ставил перед собой задачу проанализировать интересную информацию, содержащуюся в донесениях Бисмарка о польском вопросе. Винить автора в этом, безусловно, нельзя, поскольку его внимание сосредоточилось на восприятии Бисмарком жизни российской столицы, истории повседневности, что соответствовало социально-психологическому направлению исследований «Вупперталер Проекта».
В современной немецкой историографии основной вклад в изучение политической деятельности Железного канцлера, работу по сбору и публикации архивных материалов вносит научный фонд имени Бисмарка во Фридрихсруэ. Из вышедших монографий сотрудников этого фонда можно выделить монографию К. Каниса[72], а также статью К. Хильдебранда[73]. В этих работах рассматриваются российско-германские отношения после образования Германской империи и до 1890 г.
И хотя германские историки продолжают исследование политики Железного канцлера[74], в настоящее время интерес специалистов концентрируется на разнообразных темах, благодаря которым изучение личности Бисмарка, его мировоззрения и деятельности становится многогранным. Выходят в свет работы, посвященные личной жизни Бисмарка[75], его повседневной работе и увлечениям[76], родословной[77], отношению к нему в обществе[78], сохранению образа Железного канцлера в культуре и исторической памяти[79]. Нередки работы, стиль которых довольно трудно определить. Среди таких исследований можно выделить монографию И. Виллмса «Бисмарк. Демон немцев. Примечания к легенде»[80]. Хотя в этом исследовании и отсутствует научный аппарат, назвать его публицистическим тоже нельзя. При перечислении факторов объединения Германии Виллмс забывает или специально опускает роль международной ситуации, изображая процесс объединения Германии с точки зрения внутриполитических преобразований в Пруссии и взаимоотношений германских государств. Работа ярко отражает одну из существующих в современной историографии тенденций: проведение анализа источниковой базы не на должном уровне, очевидное стремление к «новой трактовке», «пересмотру» устоявшихся положений. Однако без тщательного исследования опубликованных материалов и архивных документов существует опасность прийти к ошибочным выводам. Одним из таких можно считать высказывание Виллмса о значении германского вопроса для Бисмарка: «Фактически, немецкое единство никогда его не интересовало. Для Бисмарка Германия имела значение элемента силового расчета»[81].
К сожалению, в германских исторических исследованиях, посвященных политической деятельности Бисмарка, не сложилась традиция специального изучения российского направления внешней политики Железного канцлера накануне и в годы объединения Германии. Предложенные в работах Эбеля и Хайнце перспективы развития этого исследовательского направления, оказались фактически невостребованными. После этих диссертаций в немецкой историографии больше не было серьезных работ, в которых специально поднималась тема отношения Бисмарка к России в период образования Германской империи, хотя исследование бисмарковской политики по отношению к России уже после 1871 г.[82] продолжалось. Особенностью немецкой историографии стал повышенный интерес к внутригерманскому спору между Австрией и Пруссией за превосходство в Германском союзе, внутриполитическим механизмам объединения Германии, отношениям Пруссии с Англией и Францией. Российское направление рассматривалось как один из второстепенных аспектов международной политики Бисмарка, не обладавших серьезным значением для Берлина. Таким образом, в германской историографии, как и в отечественной исторической науке, до сих пор отсутствует специальное исследование российского направления внешней политики Бисмарка в продолжительный период 1851–1871 гг., накануне и в годы объединения Германии.