Мало кому понравится проснуться в больничной палате. Ещё меньше доставит удовольствия, обнаружить себя пристёгнутым к койке. Однако, желания не всегда совпадают с действительностью – Максим это давно и твёрдо усвоил. В детстве он просил на день рождения игрушечных солдатиков, но родители не слышали или не хотели слышать и дарили ему то набор юного ботаника, то конструктор, то какие-нибудь фломастеры. Пока Максим познавал азы учёбы в начальной школе, его мама ждала второго ребёнка. Он всегда мечтал о братике, как будет устраивать с ним баталии с игрушечными танками, как они будут лазать по деревьям в деревне у бабы Нюры и задирать соседскую Маринку. Но родилась девочка. С особенностями. Снежана. Он звал её Снежок. Ирония судьбы – девочка и вправду была холодна ко всему на свете.
Жизнь превратилась в карусель слайдов, где менялось вокруг всё, кроме безразличного взгляда Снежка. Казалось, этот взгляд проник в самые потаённые глубины подсознания, вгрызаясь в каждый нейрон ещё не окрепшего мозга Максима. Возможно, со временем, ему бы удалось справиться с навязчивыми мыслями, но, как говорится, беда не приходит одна. Поздний звонок, незнакомые люди в их квартире, приятная женщина, говорившая с ним в тот вечер. Максим до сих пор помнил запах булочек с корицей, которыми угощали их с сестрой. Помнил, как ему было страшно. И не мог забыть безразличного взгляда Снежка. В тот вечер пьяный водитель оставил юного Максима наедине со взрослыми проблемами.
Баба Нюра всегда говорила, что каждому человеку судьба посылает испытания по плечу, справившись с которыми он закаляет характер и волю. Максим не понимал, какой урок должен вынести из смерти родителей да и в судьбу не верил. Зато он верил в науку. Лучший ученик в школе. Золотой призёр олимпиад по химии и биологии. Первый студент на курсе. Ему были открыты все двери. Неудивительно, что Максим, пинком отбрасывая камни со своего жизненного пути, довольно быстро построил успешную карьеру в компании «Генезис». Пафосное название, конечно, но организация оказалась довольно серьёзной с хорошей научной базой, и ему было где развернуться. Правда, сотрудники не догадывались, что за ширмой гениального учёного скрывается маленький мальчик, который по-прежнему мечтает избавиться от ледяного взгляда Снежка, преследующего его в ночных кошмарах.
Открыв глаза, Максим сперва удивился, обнаружив себя пристёгнутым к кровати, но сделав серию глубоких вдохов по специальной восточной методике, быстро загнал панику в глубины подсознания. Оставалась ещё физическая боль, с которой справиться уже сложнее. Откровенно говоря, он чувствовал себя, словно накануне угодил в мясорубку, и та, порубив его плоть и измельчив кости, выплюнула готовый фарш прямо на больничную койку. Запястье в наручнике затекло, всё тело ломило, а голова гудела, хуже, чем с похмелья. Впрочем, по-настоящему напился Максим лишь единожды и очень давно, но утро следующего дня запомнилось тогда на всю жизнь. Обнаружив, что вторая рука свободна, он принялся растирать скованное запястье, не заметив, как в палату вошёл мужчина:
– Максим Леонидович, уже проснулись, как я вижу.
Полицейский – догадался Максим. Вопреки расхожему мнению, а может, и благодаря ему, сотрудники спецслужб не выглядят какими-то суперлюдьми, скорее наоборот – обычные, неприметные, ничем не выделяющиеся из толпы. Гость полностью укладывался в этот шаблон: среднего роста, худощавый, короткая стрижка с серебрившимися висками. Черты лица хоть и симметричны, но не сказать, что красив, скорее эта симметрия подчёркивает отсутствие примет для запоминания. Встретив такого человека на улице, Максим через минуту не вспомнил бы, как тот выглядит. Впрочем, он и сам обладал невзрачной внешностью, только моложе и с наметившимся брюшком – сказывалась сидячая работа, нерегулярное питание и отсутствие тренировок. А вот чем они действительно различались, так это взглядом. Максиму всегда говорили, что он смотрит, словно любопытный ребёнок, желающий познать мир вокруг. Гостя же взгляд был совсем иным. Подозрительный, просвечивающий насквозь, будто рентгеновский луч. Собственно эти цепкие, изучающие глаза, контрастирующие с добродушным выражением лица и выдавали в нём владельца наручников на запястье Максима.
– Майор Калинин, – ответил на немой вопрос посетитель. Голос майора казался обманчиво мягким, укутывающим жертву в тёплое одеяло доверия. Такому голосу хочется раскрыться.
Максим открыл рот, но услышал лишь собственный хрип. Ценой невероятных усилий ему удалось оторвать прилипший к нёбу язык:
– Воды.
Калинин улыбнулся краешком тонких губ:
– Момент.
Майор взял стакан с прикроватной тумбочки и, насвистывая незамысловатую мелодию, направился к раковине, вмонтированной в стену напротив. Скрупулёзно помыв сосуд, он аккуратно наполнил его до краёв. Двигался Калинин непринуждённо, казалось, ещё немного и он, достав из шкафа домашний халат с тапочками, включит футбол и сообщит, что Максим находится в гостях, а это всё глупый розыгрыш друзей. Вот только у Максима нет друзей.
Взяв заботливо протянутый стакан, Максим жадно к нему прилип. Пустынный микроклимат в глотке уступил место тропическому ливню. Слишком быстрые глотки, а может быть стресс, вызванный, неприятным положением, породил биологический лаг в его организме. Вода, вместо того, чтоб скатиться с горки надгортанника дальше в желудок, не встретив сопротивления этой хрящевой пластинки, попала заодно и в лёгкие.
– Тише, тише, – забеспокоился Калинин, глядя на скорчившегося от кашля узника кровати, – вам плохо? Я позову врача. – С этими словами майор направился к двери.
– Не надо, – выдыхая по слогам, произнёс Максим. – Просто подавился. Мне уже лучше, спасибо.
Маска беспокойства на лице Калинина, тут же сменилась на добродушно-участливую. «И как ему это так легко удаётся?» – про себя удивился Максим. Майор неторопливо взял стул и поставил рядом с койкой. Устроившись на нём, он закинул ногу на ногу, напомнив штатного психолога «Генезиса». Для полноты образа не хватало только классического костюма, успокаивающего синего цвета, очков в роговой оправе, да шаблонной фразы: вы хотите об этом поговорить? Но вместо неё Калинин произнёс:
– Расскажите, что произошло в пятницу двадцатого сентября.
Максим нахмурился. Странный вопрос. Майор говорит о вчерашнем дне, словно это было месяц назад.
– Ну, я, как обычно, в семь часов утра вышел на работу… Вы же знаете, где я работаю?
– Да, мне это известно, – подтвердил Калинин. – Я уже поговорил с вашим руководством и получил вполне достойную характеристику. Вас оценивают, как целеустремлённого, амбициозного и всегда серьёзно подходящего к любой задаче сотрудника. Думаю, вы можете этим гордиться.
Максим не понял, серьёзно он говорит или пытается подначить.
– Однако, это лишь одна сторона медали, – продолжил майор. – Мне также стало известно о незаконном присвоении некоторого имущества компании, которое было обнаружено в вашем гараже. Довольно любопытное место, скажу я вам, похоже на полноценную лабораторию. Чем же вы там занимались, Максим Леонидович?
– Мне нужно в туалет, – неожиданно прохрипел Максим.
– Ох, простите мою невнимательность, совсем забыл. – Майор пошарил в кармане своих джинсов и выудил оттуда маленький ключик. Отстегнув пленника, он улыбнулся:
– Прошу. Я подожду здесь.
Направляясь в санузел, Максим задумался. Забыл он, как же. Опасный этот майор – ведёт себя слишком непринуждённо, создавая впечатление забывчивого простака. Но это всё маска. Ширма, дабы размягчить подозреваемого, лишить его бдительности и в конце концов вытянуть тайную информацию. Это Максим понимал. Не ясно только, что этот тип хочет от него? В самом деле, не приковал же Калинин его к кровати за мелкое воровство в компании. А самое непонятное – Максим никак не мог вспомнить, чем занимался вчера вечером. Целый день работал, потом сразу же отправился в свою гаражную лабораторию на окраине города. Впрочем, здесь ничего удивительного, он и так проводил там всё свободное время. Вот только из памяти словно вырезали кусок воспоминаний, и, как назло, именно о произошедшем в гараже. Что же там случилось: авария, пожар? В конце концов заснул он, что ли, переутомившись, и забыл закрыть кран? Но в гараже нет водоснабжения, только кулер с водой. Куча вопросов и ни одного ответа.
Растерянный Максим вернулся на койку:
– Я не помню.
– Простите? – Левая бровь майора удивлённо дёрнулась.
– Я не помню, что случилось вчера в гараже.
– Три дня назад, – уточнил Калинин, но видя непонимающий взгляд Максима, добавил:
– Вы три дня провели здесь. В коме, – майор достал потёртый смартфон, и, пощёлкав несколько раз по экрану, удовлетворённо причмокнул. – Врачи называют это токсической комой в результате отравления производными барбитуровой кислоты. К слову, ваша сестра была обнаружена с аналогичными признаками отравления, но, к сожалению, её организм не справился.
– Что значит не справился?
– Вы и вправду не помните? Или не знаете? – в глазах майора мелькнуло нечто похожее на удивление. – Ваша сестра скончалась в пятницу двадцатого сентября от почечной недостаточности.
Мир, конечно, не рухнул, но сознание поплыло. Калинин что-то говорил, однако Максим его уже не слышал. Снежок. Как же так вышло? Он не справился, не сдержал данное себе и ей обещание. Лекарство. Максим был так близок к его созданию, а теперь она мертва. Стало холодно, хотя за окном сияло солнце и в палате было довольно тепло. Захотелось укутаться в одеяло, спрятаться от всего мира. Забыться.
Собравшись, Максим сфокусировал взгляд на майоре:
– Я не знал. Я правда не помню, что произошло тем вечером.
– Меня предупреждали о таком эффекте, – Калинин разочарованно посмотрел в свой смартфон, а затем резко поднял взгляд и, не мигая, по-змеиному уставился на Максима. – Вы принимаете наркотики?
– Что? – опешил Максим. – Какие наркотики? Вы с ума сошли, я учёный, а не какой-то там наркоман.
– Тогда объясните, зачем вам подпольная лаборатория, оборудованная в гараже? Зачем вы синтезировали фенобарбитал? Я не нашёл в вашей больничной карте соответствующего рецепта.
– Моя лаборатория не подпольная и ничего противозаконного там нет, – холодно ответил Максим. – Просто в свободное время я занимаюсь биохакингом. Знаете, что это такое?
Калинин покачал головой:
– Звучит криминально.
– На самом деле наоборот. Такие, как я, помогают науке шагать вперёд. Наше движение зародилось ещё в девяностых годах в Калифорнии, а теперь учёные-любители по всему миру создают у себя в гаражах биолюминесцентные бактерии, занимаются расшифровкой собственных геномов, модифицируют растения, изучая влияние на них того или иного гена, – Максим перевёл дыхание. – В прошлом месяце я вывел светящийся в темноте мох и могу найти с десяток вариантов его коммерческого применения. Однако, официальной науке до этого нет дела, вот и приходится заниматься исследованиями в гаражах.
– Генно-модифицированные растения и бактерии, – Калинин словно пожевал эти фразы. – А кто даст гарантию, что вы не выводите у себя в гараже устойчивый к вакцине штамм Сибирской язвы или свехрядовитый борщевик? Это уже звучит, как терроризм и к тому же не объясняет, почему вы пичкали себя и сестру фенобарбиталом.
Максим скис. Возникший было запал объяснить майору, как тот заблуждается, утёк вместе с надеждой, что всё ещё наладится. Ничего уже не наладится. Калинин нашёл виновного и лишь подталкивает его к чистосердечному признанию. Здесь он правды не добьётся.
– К сожалению, мне нечего больше добавить, – Максим сделал виноватое лицо.
– Ну что же, – не стал настаивать Калинин, – тогда я вас оставлю. Отоспитесь Максим Леонидович, сон, как говорят – лучшее лекарство. А я зайду к вам завтра.
Майор поднялся и, уже направляясь к двери, неожиданно обернулся:
– Ах да, чуть не забыл. Я не стану приковывать вас обратно к кровати, но, имейте в виду, палата охраняется. Надеюсь, вы оцените моё расположение и постараетесь что-нибудь вспомнить.
– Спасибо, я постараюсь, – пообещал Максим.
Закрытая дверь. Как символично. Казалось бы, дверь – это всегда взгляд в будущее, куда-то вдаль. Там нас ждут новые события и встречи. За дверью можно стать ближе к тайнам мироздания или же отдалиться от них. Неважно, главное – там есть возможность двигаться дальше. А вот запертая дверь сулит жизненную стагнацию. Застрять в одном месте на долгие годы. Максим, не отрываясь, смотрел на дверь. Сможет ли он выбраться отсюда? Доказать свою невиновность? Найти убийцу? Или ему суждено застыть в густом киселе времени, коротая дни за запертой дверью? Продолжая рассуждать, он незаметно провалился в сон.