Бинарный код. Mystery Number Three - читать онлайн

Уважаемый мой читатель, мы прошли с тобой уровень, где ты узнал о сверхсекретной организации, куда стекается информация со всех разведок мира, были в подземелье на объекте «Полигон», который является отдельной цивилизацией, посетили закрытые города, секретные лаборатории, тайные клубы, участвовали в боях и расследовали в виртуальном мире. Теперь же тебе придется принять новый поворот событий, настолько крутой, что тебя может смыть волной цунами, в прямом и переносном смысле. Приготовься, закрепись в кресле «Кактуса» покрепче, наладь связь через чип в голове со своей помощницей – искусственным интеллектом ИСУ-А2, проверь спутники, слушай свой внутренний голос и будь готов увидеть новое небо и новую землю. Удачи тебе!

Глава 1. Часы Судного дня

На следующий день, по возвращении с Кольской, Рутра был хотя и в эйфории от своего расследования, но все же в сквернейшем настроении от того, что это не раскрыло главный секрет, а еще больше запутало. Получалось, заговорщики и зачинщики проблемы, поиском решения которой он был занят, могут быть везде, возможно, нет в живых основного носителя тайны. Кроме прочего, из-за всей этой последней операции на объекте накопилось много срочных дел. Лишь положительность результата Рутру немного успокаивала и позволяла гордиться собой. Все его скитания и конспирологические решения, которым подверг Рутра сам себя при его-то уровне, не прошли даром и в очередной раз утвердили правило: чем выше ваш уровень, тем сложней вам быть не собой. После последней операции Рутра больше стал понимать, зачем короли и императоры переодевались в простолюдинов: дабы точно знать, что творится в головах и какие помыслы у подданных; к таким методам, например, прибегал император Николай I.

От раздумий Рутру оторвал звонок Хента:

– Рутра Тигрович, добрый день, я понимаю, что Вы не в духе, но должен напомнить, что профессионалы играют по правилам, а правила Вам должны быть известны.

«Без лупы видно, что вы кенты», – подумал Рутра о Хенте и Яровитовиче.

То, что Хент говорил двусмысленно и загадками, Рутру не удивило, он к этому привык и хорошо разбирался в «словах, которые не прозвучали». Удивило и насторожило его то, что он обратился так официально.

– Добрый день. Слушаю Вас.

– Нам надо встретиться. Большой сбор всех друзей. Форма одежды – та же самая; трусы, тапочки, комсомольский значок. Место встречи изменить нельзя. Сбор сегодня вечером, наденьте капюшон, возможно, будет ветер или пойдет дождь.

Рутра догадался, что он говорит о встрече на коллегии.

– Вас понял. Что-нибудь брать с собой? Закусончик, например?

– Там все есть, нужно что-нибудь этакое, что-то о вечном. Ностальгия у меня по индийским фильмам, если есть что – бери.

– Обязательно, Вы же знаете – я Вам не могу отказать, Вы же мне как отец родной.

– Жду, до связи.

– До связи.

Рутра и так был в «думках», а после этого вообще потерялся в раздумьях. Почему так скоро, почему не вызвал к себе, почему позвонил и в предельно зашифрованной сети говорил «шифровками». Хотя это все была игра и дружеский спектакль. О сборе коллегии договаривались заранее и тщательно все организовывали, со множеством отвлекающих маневров, вплоть до встречи высокопоставленных чиновников, иногда даже президентов. Темы и доклады готовили из собранных материалов специальные организации в лучших центрах. Но все же – что-то планировалось очень серьезное.

Вечером Рутра заседал на коллегии. Ведущим, как всегда, был Яровитович. Присутствующие сидели в полутьме, в капюшонах.

– Счастливого будущего, коллеги, – начал с приветствия Яровитович. – Сегодняшняя коллегия должна утвердить окончательный вариант нашего плана действий. Давайте послушаем варианты возможного сценария и примем решения. Я прекрасно понимаю, что каждый из вас уже многократно обсуждал это, исследовал, причем с привлечением общеизвестных мировых институтов, однако послушать на коллегии всем вместе необходимо, чтобы принять совместное решение. Итак, начнем. Господа, прошу вас послушать примерный вариант последствий для населения при радикальном изменении нашего плана, а именно – если сбивать ракеты придется над Россией. Вам слово, коллега.

Перед докладчиком загорелся свет, встроенный в стол, человек с бородкой, в пирамидообразном капюшоне, начал доклад.

– Господа, коллеги, единомышленники, позвольте напомнить, Часы Судного дня показывают полминуты до полуночи. Положение стрелок на их символическом циферблате определяет редакция журнала Bulletin of the Atomic Scientists Чикагского университета, в которую в свое время входили создатели первой атомной бомбы. Пол минуты до полуночи – цифра тревожная. Нынешний перевод стрелок обусловлен несколькими причинами. Совет директоров Bulletin of the Atomic Scientists обосновал свое решение тем, что ядерные державы проводят модернизацию и расширение своего арсенала ядерного оружия. Значит ли это, что ядерная война действительно близка? Если еще года два назад на этот вопрос можно было почти однозначно сказать «нет», то сейчас уверенность в нереальности осуществления такого сценария существенно ослабла. Итак: если завтра война. Представим, что непоправимое случилось: ядерная война началась и американские боеголовки вот-вот успешно долетят до цели. В этом случае, прежде всего, все силы будут брошены на обеспечение сохранности руководства страны. Вслед за обеспечением безопасности руководства страны будет проведена эвакуация квалифицированного персонала, без которого функционирование экономики невозможно. Увы, в случае внезапного ядерного удара гражданскому населению придется несладко – укрепленные бункеры вместят лишь немногих. Основной мерой для спасения гражданского населения является его экстренная эвакуация за 300 километров от эпицентра взрыва. В общем, в случае внезапной атаки в городской черте спасутся только люди, находящиеся в укрепленных убежищах, то есть квалифицированный персонал и представители руководства. Если говорить о крупных городах, то единственной надеждой простого населения остается метро, но не все, а только станции глубокого заложения.

Мужчина немного подумал и продолжил:

– Опыт подрыва ядерной бомбы на Тоцком полигоне показал, что в последующие несколько десятков лет у людей, проживающих в этой местности, в несколько раз повысилась частота развития онкологических заболеваний. Этот эксперимент показывает, что применение ядерного оружия в населенной местности – вовсе не неминуемый смертный приговор для всех ее жителей. Важно понимать, что применение атомной бомбы в более густонаселенном районе, прежде всего, уничтожило бы застройку и людей в радиусе нескольких километров, но все равно не лишило бы смысла проведение спасательных мероприятий. Единственным в истории СССР случаем, когда методы по ограждению населения от радиационной угрозы применялись на деле, является чернобыльская катастрофа. Силы ГО исполняли сценарий эвакуации перед взрывом ядерной бомбы, и именно в нем фигурирует трехдневный срок. Дело в том, что активность радионуклидов, образующихся при взрыве уранового заряда, снижается в тысячу раз за три дня. Разумеется, даже в случае своевременной эвакуации большого количества человеческих жертв не избежать. Силы гражданской обороны начнут захоронение тел погибших через три дня после ядерного удара. Братские могилы будут огромными. Согласно модели, составленной британскими коллегами, атака на Москву будет проведена с помощью 48 баллистических ракет «Трайдент», запущенных с подводных лодок. Модель предполагает, что, число жертв в течение 12 недель после взрыва составит 4 миллиона человек. Загрязнение источников водоснабжения и разрушение жилых строений вызовет рост заражения всевозможными заболеваниями, ведь радиация пагубно влияет на иммунную систему человека. В реальности количество жертв может существенно превысить приведенные выше показатели.

– Спасибо, спасибо, – остановил его Яровитович. – Как говорится, никто не забыт, ничто не забыто. У Вас, я так понимаю, все?

– Да, Ваша честь.

– Спасибо. Перейдем к следующему варианту.

Глава 2. Ядерная война и изменения климата

– Еще один доклад по теме последствий, в частности – изменению климата, от нашего коллеги, магистра Академии наук. Вам слово.

Яровитович не поворачивал лица, ни на кого не показывал. Не совсем было ясно, каким образом очередной выступающий понял, что ему дали слово. Видимо, на коллегии был один магистр Академии наук. Перед ним засветилась область на столе.

– Предоставляю вашему вниманию исследование по теме «Ядерная война – возможные изменения климата». Многие десятилетия над человечеством витает угроза ядерной катастрофы, и ученые разных специальностей и всех стран пытались оценить ее возможные размеры. Прямые разрушения и массовая гибель людей во время атомных взрывов, убийственная радиация, болезни и многое другое, ожидающее человечество в исходе ядерной войны, многократно подвергались тщательному анализу. Выводы оказались ужасающими и всколыхнули огромные массы людей. И все же опубликованные результаты не давали однозначного ответа на вопрос о возможной судьбе человеческой цивилизации после ядерной войны. Создавалось впечатление, что ядерная война вроде бы может закончиться и победой одной из воюющих стран. Это порождало иллюзии и могло служить источником трагических замыслов. При всех возможных вариантах – доподлинно никто, из военных и политических стратегов, не рассматривал вариант, что ядерная война будет иметь такие климатические последствия, которые человечество ни в коем случае не переживет! В конце 70-х годов в Институте физической химии имени Макса Планка начали серьезно изучать явления крупномасштабных пожаров. Явление возникновения и развития крупномасштабного пожара при достаточном количестве кислорода, например, в лесу при сильном ветре, получило название огненного торнадо. Огненные смерчи – торнадо – обладают следующей особенностью: они выбрасывают в верхние слои атмосферы и в стратосферу огромное количество сажеобразного материала. Поднявшаяся в атмосферу сажа практически не пропускает солнечный свет. Другими словами, на поверхности Земли под пологом этих облаков даже в самый солнечный день будет темнее, чем в ненастную безлунную ночь. Естественно, что, не получая света и тепла, поверхность Земли под облаками сажи начнет быстро остывать. Наступят гипотетически возможные события – «ядерная зима» и «ядерная ночь». После образования сажевых облаков поверхность Земли перестанет обогреваться солнечными лучами, на ней резко понизится температура. Уже в первый месяц средняя температура поверхности суши в северном полушарии может уменьшиться на 15—20 и даже на 25 градусов Цельсия, а в некоторых местах, удаленных от океанов, – на 30—35 градусов. В результате биосфера получит такой удар, что ей вряд ли удастся оправиться и вернуться в исходное состояние. Если жизнь и сможет сохраниться на суше после ядерной катастрофы, то она окажется в очень ущербном виде. Во всяком случае высшие животные этой катастрофы не выдержат. Можно думать, что такая же судьба постигнет и живой мир океана. Действительно, ведь исходным звеном всех океанических трофических цепей является фитопланктон. Но он, вероятнее всего, погибнет, хотя температура океана изменится совсем незначительно. Причина его гибели будет иной: в течение более чем года фитопланктон будет лишен солнечного света – основы своей жизнедеятельности. Ядерный удар по биосфере резко меняет путь ее эволюции. Последствия нельзя предсказать во всех деталях. Биосфера, по-видимому, не исчезнет совсем. В ней, однако, произойдет такая качественная перестройка, которая исключит возможность дальнейшего существования высших животных и растений, которые погибнут, вероятно, еще во время «ядерной зимы». Само собой разумеется, что такая же судьба постигнет и человека, где бы он ни находился – в США или России, Южной Африке или Австралии. В какой бы части света ни произошел ядерный удар (с ответным ударом или без него), его климатическим последствием будет «ядерная зима», которую человечество пережить не сможет. Кроме климатических последствий ядерного удара – уничтожающие концентрации радиации, которые на значительной территории поверхности Земли превзойдут смертельную дозу, взрывы атомных электростанций, эпидемии и многое другое. Мой доклад закончен, – произнес докладчик и замолк.

Засвеченный участок стола перед ним погас.

Глава 3. Ядерная война – пессимистический сценарий

После недолгой паузы слово взял председатель собрания.

– Теперь, коллеги, послушаем еще два варианта последствий атомной войны. Оптимистический и пессимистический. Пессимистический: «Возможные сценарии и обзор основных гипотез о последствиях атомной войны». Вам слово, магистр.

Яровитович повернул лицо к сидевшему справа от него. Магистр сделал легкий кивок головой, перед ним засветилась область на столе. Рутра обратил внимание, что в этой области появлялся текст доклада, но только тогда, когда выступающий переставал говорить или нажимал пальцем на это место.

– Уважаемые коллеги, магистры, господа. В середине декабря 2018 года организация «Врачи мира за предотвращение ядерной войны» проанализировали последствия локального ядерного конфликта.

Спустя пару десятилетий после изобретения ядерного оружия ученые начали задаваться вопросом относительно последствий его масштабного использования. Согласно большинству гипотез об апокалиптическом мире, в случае локального или глобального ядерного конфликта в атмосферу единовременно будут выброшены колоссальные количества дыма и пепла. Почти все ученые сходятся на том, что климатические изменения будут. Не ясно лишь точно, что это будут за изменения. Одни склонны говорить о резком и значительном повышении температуры, другие – о ее падении до арктических значений, третьи – о незначительном изменении температурных графиков. В любом случае ни один из предлагаемых сценариев не дает человечеству серьезных шансов на выживание: а если кто-то и сможет пережить глобальную ядерную войну, он все равно погибнет от голода и болезней. Число жертв от ядерных конфликтов различной интенсивности может составить от миллиарда до четырех миллиардов человек с последующим активным сокращением популяции от эпидемий, голода и отравления. В течение нескольких дней после масштабного ядерного конфликта температура на Земле повысится. В результате самих ядерных взрывов, а также вызванных ими многочисленных пожаров температура на Земле станет больше на несколько градусов. Повышение температуры приведет к различным стихийным бедствиям, включая затопление низкорасположенных участков суши из-за таяния ледников. Кроме того, в результате взрывов в атмосферу попадет огромное количество двуокиси азота, что вызовет практически полное разрушение защитного озонового слоя над поверхностью Земли. Таким образом, парниковый эффект только усилится. По самым оптимистическим прогнозам, «ядерное лето» будет продолжаться один-три года, но многие ученые уверены, что значительно дольше.

Докладчик откашлялся и продолжил говорить:

– Между популярными сценариями «ядерного лета» есть только одно различие. Одни исследователи говорят, что оно начнется сразу после ядерной войны. Другие считают, что лету будет предшествовать короткая «ядерная зима». У теории «ядерной зимы» есть множество противников, которые, в частности, напоминают: с 1945 года во всем мире было произведено более двух тысяч ядерных испытаний, что равнозначно полномасштабному затяжному конфликту. Тем не менее серьезных климатических изменений не произошло. Теория «ядерной зимы» не учитывает также парниковый эффект и нагрев частиц сажи солнцем. Кроме того, как отмечают скептики, прежде наблюдения за крупными извержениями вулканов и нефтяными пожарами не показывали подъема сажи и аэрозолей более чем на шесть километров от поверхности земли. На этой высоте на саже быстро конденсируются пары воды, и она в короткие сроки выпадает с дождями на землю. Последствия: вариант «Осень». Во второй половине 2000-х годов исследователи заговорили о «ядерной осени». Программа была разработана Институтом космических исследований Годдарда NASA. В подтверждение своей теории сторонники «ядерной осени», как, впрочем, и «ядерной зимы», приводили исследования изменений климата в Персидском заливе после войны между Ираком и Кувейтом в августе 1990 года. В январе 1991 года иракские войска, захватившие Кувейт, отступили, но подожгли около 700 нефтяных скважин. Пожары потушили только в ноябре. Однако лишь незначительная часть дыма достигла стратосферы, и Азия не пострадала. После прекращения пожаров климат вернулся к норме в течение года. Практически полностью последствия глобального ядерного конфликта исчезнут лишь спустя 90—100 лет. Мой доклад окончен, коллеги.

Наконец и этот выступающий закончил свою речь, свет перед ним погас.

Глава 4. Ядерная война – оптимистический сценарий

– Теперь послушаем оптимистический взгляд на проблему. Вам слово, – Яровитович указал на сидевшего слева, третьего в ряду, коллегу.

Перед ним включилась область на столе, на которой появился текст. Без приветствия выступающий начал свой доклад:

– Накопление к середине 70-х в США и СССР огромных запасов оружия массового поражения и угроза взаимного уничтожения породили среди обывателей множество фобий. Так, среди вероятных последствий глобальной ядерной войны между сверхдержавами в результате многочисленных ядерных взрывов фигурировали: возможность раскола земной коры, изменение орбиты и оси наклона планеты, термоядерная детонация в результате подводных ядерных взрывов «тяжелой воды», скопившейся в глубинах мирового океана. У человечества никогда не было достаточного для этого количества ядерных боезарядов. Людям свойственно преувеличивать собственное могущество, значимость и, как следствие, способность управлять большими энергиями. Количество солнечной радиации, абсорбируемой Землей, только за один день в разы превышает потребляемую энергию всего человечества. Известно, что в доисторическом прошлом сейсмическая и вулканическая активность на планете была куда больше, но к исчезновению жизни это не привело. Некоторые вулканы за один день извержения выбрасывают в атмосферу энергию, превышающую объем годовой выработки электроэнергии иной страны. В 20-м веке зафиксировано более 3500 тысяч извержений вулканов. При крупных извержениях количество выделенной энергии превышает мощность атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму, в десятки, а то и в сотни раз. Эти извержения зачастую наносят значительный ущерб экономике отдельных стран и могут служить причиной гибели людей, но заметного влияния на рост численности населения они не оказывали. Многочисленные атмосферные ядерные испытания показали, что в зоне действия ударной волны массовые возгорания попросту невозможны. Ссылки на пример массовых пожаров в подвергшейся ядерной бомбардировке Хиросиме абсолютно некорректны. Этот японский город, где преобладали строения из бамбука, выгорел не из-за воздействия светового излучения, а ввиду возникновения массовых кухонных пожаров в поврежденных зданиях, так как большинство японского населения в то время использовало для приготовления пищи угольные печи. Конечно, существуют и исключения: при ядерных взрывах в районе нефтеперерабатывающих предприятий, крупных хранилищ ГСМ или нефтепромыслов значительные по объемам выбросы сажи в атмосферу неизбежны. Однако опыт событий 1991 года в Персидском заливе наглядно свидетельствует, что дым от множества горящих нефтяных скважин и нефтехранилищ не поднялся выше 6 километров и не попал в стратосферу. Сторонники теории «ядерной зимы» очень любят вспоминать крупное извержение вулкана Тамбора на индонезийском острове Сумбава в 1815 году. В результате эффекта от этого мощнейшего извержения произошло некоторое похолодание, но, несмотря на неурожаи и голод, существенного сокращения населения отмечено не было.

Докладчик замолчал, что-то обдумывая, и вернулся к речи:

– Вероятней всего, АЭС, могильники, химзаводы, а также вулканы и супервулканы по всей планете, которые скорее всего проснутся, выбросят в атмосферу пепел и энергию, превзойдут по негативным последствиям саму ядерную войну. Что касается Йеллоустона или других супервулканов – нет никаких оснований считать, что энергии удаленных друг от друга воздушных взрывов мощностью 100—500 килотонн достаточно, чтобы спровоцировать их извержение. Радиоактивность продуктов взрыва с течением времени быстро уменьшается, через 7, через 49 и через 343 суток после взрыва их активность снижается соответственно в 10, 100 и 1000 раз по сравнению с активностью через час после взрыва. Другое дело нанесение ударов по атомным электростанциям, хранилищам отработанного ядерного топлива и предприятиям ядерной отрасли. При разрушении таких объектов в воздух может подняться в тысячи раз больше радиоактивных веществ, чем образоваться при взрыве бомбы. При прямом попадании заряда и испарении реактора или хранилища радиоактивных материалов площадь земель, непригодных для жизни, будет в сотни, а возможно, и тысячи раз больше площади заражения от наземного ядерного взрыва. Большая часть населения ввиду разрушения жизнеобеспечивающей инфраструктуры, даже не подвергшись поражающим факторам ядерного оружия, в условиях отсутствия продовольствия, медицинской помощи и крова над головой, окажется обречена на вымирание. Ядерная война приведет к гибели значительной части населения Земли, однако миллионы людей выживут и сохранят ключевые технологии. В наиболее выигрышной ситуации окажутся страны субтропического пояса, удаленные от районов применения ядерного оружия.

– Ну, это уже другая тема. Спасибо, мы Вас услышали, – прервал его Яровитович и продолжил сам, пока коллегия анализировала услышанное. – Итак, коллеги, мы рассмотрели разные варианты докладов, которые были составлены на основе еще большего числа анализов. Теперь мы должны принять решение. Согласно проведенным расчетам – оптимальное время проведения операции с 25 декабря по 29 февраля включительно, а территориально – над Атлантическим океаном. У кого есть какие доводы к изменению плана?

За столом все молчали. Через пару секунд глава продолжил:

– Значит, решение принято; да будет нам светлая память в принятии решений.

С левого, от Яровитовича, края стола одна из коллег, женщина средних лет, неожиданно попросила слова. Яровитович молча кивнул в знак разрешения. Она медленно стала говорить на японском.

– Уважаемые коллеги, мы взяли на себя великую ответственность; возможно, мы уже не встретимся вообще или встретимся через неопределенное время в другом составе, поэтому внесу целесообразную поправку с учетом того, что мы идем на такой риск. Поправка следующая: произвести окончательный и точный раздел территории и сфер влияния в Антарктиде. Мы ведь так и не определились доподлинно и точно с экологическими и климатическими последствиями. Вполне возможно, что этот континент останется самым чистым и перестанет быть столь холодным.

Никто не издал даже звука. Казалось, что слышны сердцебиения заседающих. Молчание нарушил Яровитович:

– Отличное замечание. Но позвольте заметить: если у нас будет способ переселить туда огромные массы населения или тем паче у кого-то будет желание повоевать за эту территорию, не подчиняясь нам, и делить ее вопреки нашему предварительному договору, то тогда, следуя логике, в этом положении дел у нас уж точно должна быть возможность собраться на коллегию и контролировать основные силы. Соответственно, раз Вы обозначили эту тему, Вам поручение – выступить на генеральной ассамблее и озвучить основные положения международных договоренностей по сферам влияния на Антарктиде. Выступить так, чтобы ни у кого не осталось сомнения, что тема закрыта.

Выждав паузу, глава подытожил:

– Если за оставшееся время будут какие-то предложения, основанные исключительно на существенных, веских доводах, то просьба отправить их устно через нашу почту или открыто, понятным только нам языком, через СМИ. План деятельности всем известен и согласован, приступаем к его осуществлению.

В помещении воцарилась уже привычная в такие моменты тишина.

– Есть еще предложения? – спросил главный магистр.

Ответа не последовало, было понятно, что все утвердились в своем мнении и выразили общую солидарность представителей избранной касты.

– Тогда позвольте нашу встречу объявить завершенной. Да хранит нас разум, – объявил Яровитович.

Заседающие как по команде встали, и каждый направился к отдельному выходу.

Глава 5. Интерфейс «мозг в мозг»

После коллегии центр «Зеро» был занят выдвижением нового президента России. По плану – действующий должен был досрочно сложить с себя полномочия, надеясь победить на выборах. Но неожиданно побеждает глава одной думской партии, известный своими резкими и громкими заявлениями. После избрания первым делом он требует от стран блока НАТО вывести свои вооруженные формирования из республик бывшего СССР. Дальше – выдать, возвратить в Россию «всех беглецов, воров и грабителей нашей страны». Кроме прочей неделовой риторики он грозится, в случае игнорирования его требований, «устроить им небольшой фейерверк», «а если и это их не образумит», то «помыть их грязные души океанской водичкой». Те, кому это было адресовано, сохраняли хладнокровное молчание, за исключением некоторых насмешливых высказываний.

Все шло по плану, и в начале декабря два российских тяжелых ракетных подводных крейсера стратегического назначения проекта 941 «Акула» пошли в Атлантический океан. Обычно в средствах массовой информации для граждан воспеваются оды о том, какие у нас великолепные вооруженные силы, в частности – бесшумные лодки, которые якобы незаметно всплывают у берегов Америки, иногда даже в заливах США. То же самое можно сказать о СМИ стран НАТО. На самом же деле – все прекрасно прослушивается и просматривается даже из космоса.

Один из методов слежения за обстановкой под и над водой – это гидроакустические локаторы. В настоящее время гидроакустические локаторы ВМС США функционируют в различных районах Атлантического и Тихого океанов, а также в районе Гибралтарского пролива и вблизи мыса Северный, что у побережья Норвегии. Все ее компоненты и надводные суда, оснащенные специальной системой слежения SUR-TASS, укомплектованы в единую систему подводного слежения. Данные гидроакустики с принимающих станций и региональных центров оценки поступают на КП атлантического, тихоокеанского и европейского флотов, в информационный центр морского слежения ВМС в Сютленде в штате Мэриленд и в центральные командные структуры вооруженных сил США.

Соответственно, ни для кого не было сюрпризом появление наших лодок у берегов США, их уже ждали. Обстановка же нагнеталась искусственно, спектакль шел своим чередом, но, чтобы все поверили в то, что намерения серьезные, новый президент России сделал официальное заявление на пресс-коференции для российских и иностранных журналистов. Он в привычной резкой и агрессивной манере заявил, что, если не будут выполнены его требования, если войска НАТО не отойдут от границ России, он даст приказ – сначала произвести запуск и взорвать ракету на большой высоте, а затем —организовать взрыв ракет непосредственно в лодке, одновременно всех, предварительно эвакуировав экипаж. «Надеюсь, последствия вы можете представить, если еще не совсем атрофирован мозг», – сказал он в конце своей речи.

Конечно же, все прекрасно понимали, что взрыв такой мощи приведет к глобальным последствиям. Предсказывали даже сдвиг материковой плиты с появлением гигантских цунами, высоту и мощь которых никто не брался определить точно. И, конечно же, все предсказывали взрыв йеллоустоунской кальдеры с описанием последствий, с которыми не шли ни в какие сравнения все вместе взятые апокалиптические сценарии; хотя были и такие, кто предсказывал «обычное» цунами с жертвами и разрушениями, сравнимыми с последствиями урагана в новом Орлеане, только по всем направлениям распространения ударной силы.

Так или иначе – мир не ведал, что взрывать никто не собирается, а целью является повод для очередного передела мира, на этот раз финансового. Естественно, никто не хотел идти на шантаж «русского медведя», как часто называли Россию за рубежом. И вот в самый канун нового года, «неожиданно» для всех, этот самый «русский медведь» делает официальное заявление, что намерен произвести предупреждающий воздушный подрыв ядерного боезапаса и сообщает об опасности электромагнитного импульса, прежде всего, авиакомпании. На это, конечно, были получены множественные ноты протеста, но в основном – политики и военные стран НАТО показывали спокойствие и хладнокровие, хотя общественность «бурлила», особенно в соцсетях.

Рутра стал подозревать, что спокойствие политиков и военных вызвано утечкой информации из «Эшелона-2», однако его уверили, что «все на самом деле», хотя было понятно, что если «Эшелон-2» не «гнал волну», то «Эшелон-1» и остальные уровни особо не волновались, делали все согласно инструкциям. Для убедительности своих намерений президент приказал всплыть подводным крейсерам. После всплытия у берегов США, которое для общественности стало шоком, так как эта общественность успокаивалась ежедневной пропагандой, что такого не может быть, «русские хотят взять на испуг», – мнения радикально изменились. Бригада анонимных хакеров показала миру якобы перехваченный секретный доклад Института физики Земли президенту России о вероятных последствиях подрыва всего ядерного боезапаса этих подводных крейсеров. Это произвело эффект разорвавшейся бомбы с последующим эффектом домино. Демонстрации, митинги и протесты возле посольства России, которые шли с самого начала угрожающих выпадов российского президента в адрес западных стран, прекратились. Люди побежали: одни – скупать все подряд, другие – продавать все то, что имели.

Первым рухнул фондовый рынок, его работу остановили, за ним остановились остальные торговые площадки, цепная реакция пошла по всему миру. На утро следующего дня не открылась ни одна биржа, к обеду стали закрываться банки. Недовольство переросло в бунты, погромы.

По дороге на работу Рутра из всего происходящего особо эмоционально воспринял одну сцену. Толпа рвалась в гипермаркет, на входе которого статный гражданин, растянув руки в стороны кричал: «Я купил этот центр, я тут все купил, ничего не продается». Толпа напирала на охрану, которая стояла перед ним в два ряда, хорошо вооруженная. Он кричал охранникам: «Стреляйте, они же всех нас убьют». Охрана не решалась стрелять по людям, делала только предупредительные выстрелы в воздух.

В этом столпотворении обращала внимание на себя другая группа. Через толпу пробивался ко входу спецназ одной из силовых структур, человек в гражданском, возглавлявший эту группу, орал: «Этот центр занимаю я, вали отсюда»; приказывал «своим» «стрелять в случае неподчинения». Началась потасовка между этими группами бойцов, из-за этого основная толпа разбежалась, а после – набросилась, смяла, затаптывая «своих» и «чужих», понеслась грабить торговый центр.

Двое из охраны Рутры, на этот раз – бойцов ФСО, которые охраняли его, как начальника отдела по особо важным делам при администрации президента, посмотрели вопросительно, ожидая команды. Рутра приказал пробиваться вперед, это сделать становилось все сложнее, даже со спецсигналом, из-за заторов, «безбашенных» ездоков и несущегося в разных направлениях спецтранспорта, с мигалками и сиренами.

Кое-как по тротуарам, дворам и «встречке» Рутра добрался до центра. Бойцы остались охранять вход в первый корпус Института статистики, дальнейшую легенду им знать было не положено. Рутра спустился в центр, ему доложили, что нужно выполнить срочное задание, а именно – рассмотреть возможные последствия реального подрыва всего боезапаса обеих подлодок на максимальной глубине. Рутру это насторожило. Во-первых, из-за срочности, во-вторых, из-за того, что этот вопрос не рассматривался раньше, но больше всего от того, что это вообще надо было рассматривать.

– Часть анализа уже проведена, – доложила Кристина. – Сейчас изучаем возможное влияние на Европу.

– Данные вложены в систему, машина работает, – сказал начальник отдела компьютерного анализа, у которого была ученая степень по моделированию прогнозов вероятностей.

Весь прошлый опыт, в совокупности с происходящим на улице и в мире, говорил Рутре, что происходит не совсем то, что декларировалось. Он вспомнил слова Исы – слушать свой собственный внутренний голос. И этот «внутренний голос» говорил, что нужно семью удалить от Москвы.

Рутра занялся разбором отчетов и анализа, бегло их просматривал, мысли были заняты другим. Основные последствия оказались связаны с гигантскими цунами и не менее гигантскими землетрясениями с «просыпанием» вулканов. Основная информация ничего нового не давала. Хента и кого-то еще интересовало конкретно – как, на какой район проявится степень воздействия последствий взрыва.

– Итак, что мы имеем? – спросил он громко, чтобы слышал весь отдел.

Первым отозвался начальник отдела компьютерного анализа. Он, в своей ученой манере с воинским уклоном, стал то ли рассказывать, то ли докладывать. Рутра к этому привык, поэтому не останавливал, когда тот переходил от стиля доклада к простонародному объяснению.

– Возможно образование волн большой высоты в узких каналах, например, в местах базирования подводных лодок. Резонансные колебания в заливах могут вызвать большие повреждения базирующихся там надводных кораблей, особенно авианосцев, а также причинить ощутимый ущерб инфраструктуре военно-морских баз, в том числе системам их жизнеобеспечения.

– Извините, пожалуйста, – перебил его Рутра. – Это что сейчас происходит? Я чего-то не знаю?

– Не то, что прямо сейчас происходит, скажем так, а может произойти. Ведь эта наша «экспедиция» к берегам Америки имеет характер прикрытия. Если и будет вызвано искусственное цунами, то только преднамеренно, организованно и в нужном направлении.

– Я сам разрабатывал этот вариант, об этом я знаю. Вы мне скажите – были какие-то распоряжения, помимо моего?

– Нет.

– Тогда продолжайте.

– В принципе, при современном уровне развития техники подобное вполне возможно. Схожие принципы могут быть использованы и для управления в военных целях таким не менее грозным природным явлением, как ураган, что относится уже к области управления гидроклиматическим режимом.

– Извините, пожалуйста, вынужден опять Вас перебить. Вы мне скажите, что конкретно произойдет?

– При этом плане, при такой постановке вопроса я думаю, что никто не возьмет на себя ответственность сказать точно, что произойдет. Я лишь хочу сказать, что есть вполне нормальные, если это так можно назвать, методы по воздействию на природу. И еще я хочу сказать, что это все равно очень непредсказуемо, в первую очередь – последствия в перспективе. Я это рассказываю, чтобы была информация, из которой можно выбрать.

Коридор устойчивости – это такое состояние биосферы и общества, которое позволяет сохранить нашу цивилизацию. Сегодня мы не вполне представляем, насколько велик этот «коридор» и насколько существенны уже имеющиеся отклонения.

Взрыв нескольких водородных бомб, заложенных в океанические хребты, вполне может изменить конфигурацию океанских течений. В результате этого окажутся подмороженными огромные регионы. Другой вариант связан, например, с подводным ядерным взрывом в Черном море и выбросом больших масс сероводорода в атмосферу, что также приведет к большим жертвам.

Профессор замолчал, Рутра стал хлопать в ладоши.

– Замечательно. А теперь поясните, какое это отношение имеет к нашему вопросу?

– Непосредственное, – ответил профессор. – Дело в том, что никто не воспринимает заявление нашего президента всерьез.

– Это не наша проблема, нам поступил четкий приказ – разыграть спектакль и выявить возможные последствия, если спектакль придется перевести в документальный формат. К тому же, если не воспринимали всерьез… Вы видели, что творится вокруг? Итак, чисто гипотетически, если взорвать весь боезапас обеих лодок – что произойдет?

– Конец света.

– Конкретней?

– Вы смотрели фильм «2012»? Что-то типа этого. Более точней я даже не берусь предположить. Волна накроет и Европу, и Африку и обе Америки, причем проснутся все вулканы. Я считаю, что в здравом уме даже нельзя обсуждать этот вариант.

– Китай и Индия уцелеют?

– Да, но это тоже чисто гипотетически. Вулканы Тибета и Гималаев превратят жизнь в той области в ад.

– Почему исследования прежних лет не рисовали столь катастрофичной картины?

– Потому что никто всерьез это не воспринимал, а теперь вопрос встал ребром, все реально стали вести расчеты. Это тоже, понимаете ли, время и напряжение. Можно сказать и так, и этак, а чтобы реально рассчитать – нужно обработать огромный массив информации. Последние расчеты говорят то, что я Вам сказал.

– Я так вижу – не совсем и последние. Мне нужны более точные данные. Через час я должен обсудить это перед Хентом и командой с уточненными цифрами. Вы насчет Черного моря сказали между прочим или был запрос?

– Был запрос.

– Тогда и про него не забудьте. Что там накумекала машина, не готовы данные?

– Кое-что есть, – отозвалась Кристина.

Она была назначена Рутрой старшей в группе, поэтому все данные у нее были детализированы из всех отчетов.

– Что именно?

– Возможных вариантов много, в зависимости от глубины взрыва. Последствия ужасны в каждом варианте.

– И какой же самый ужасный?

– При предельной глубине погружения лодки.

– Рассматривать эти варианты – просто безумие, – не унимался профессор.

– На какой машине проводился анализ? – спросил Рутра.

Ему неожиданно пришла в голову странная мысль.

– На основном суперкомпьютере.

– Кодовый номер? – спросил он, который прекрасно знал, ситуация неожиданно для него стала чрезвычайно серьезна.

«Пелена» шутки упала, и Рутра представил реальное воплощение анализируемого.

– ОСК-1

– Она интегрирована в какие-либо системы, кроме нашей?

– Нет, в нее только от нас могут вводить данные.

– Как она получает данные анализа из общемировой базы? Только через наш фильтр?

– Да.

– И никто, кроме нас, из нее данные не получает?

– Нет.

– А блок Хента?

– Только через наш сервер.

– Напрямую?

– Напрямую.

– Кто, кроме нас, ведет контроль над этими данными?

– Протоколы анализирует система контроля, вне станции. Ею заведует непосредственно Хент.

– Вне станции – это как? Это ревизионный отдел, который в непосредственном подчинении Хента?

– Не совсем отдел. Данные, входящие и исходящие, проходят регистрационно-разрешительный блок.

– Где он располагается?

– Я думаю, что это только в Вашей компетенции или точно в компетенции Хента. Только после ревизионной обработки данные поступают в работу, допускаются к редактированию и анализу. Так же и обратно.

– Как называется этот регистрационно-разрешительный блок?

– Так и называется.

– И так было всегда, до моего назначения и после?

– Да, и до Вашего поступления сюда. Насколько я знаю, так было всегда. Никто на это не обращал внимания, никого это не интересовало. Что Вы в этом такого нашли, Рутра Тигрович? Должен же быть контроль?

– Контроль? Вроде бы мы всех контролируем! Или не так?

– Рутра Тигрович, ко мне есть вопросы? – спросил профессор.

– Вы обрисовали ситуацию в общем, но не конкретизировали. Что нас ждет реально, если осуществится этот сценарий? Уцелеет ли уральский регион, например?

– Волны туда, конечно, не дойдут, но, возможно, даже эти вулканы проснутся. Атмосфера будет испорчена везде.

– Рутра Тигрович, насчет данных машинной обработки есть вопросы? —голос Кристины немного стал дрожать.

Видимо, не только профессор теперь уже реально представлял последствия.

– Есть. Какая высота и порог разрушительного действия волн?

– Машина выдает различные варианты, при самом мощном – дойдут до Кавказа, – ответила Кристина и испуганно вгляделась в написанное на экране.

В зале все молчали, осознавали услышанное.

– Волны – не самое страшное, страшнее – землетрясения и вулканы, – раздался тихий голос профессора.

Все продолжали молчать.

– Кристина, как реагирует этот регистрационно-разрешительный блок на такие данные? Он выдает какие-либо рекомендации, запреты?

– Рекомендации.

– Какие?

– Именно это, рассмотреть этот вариант. Так сказать, на всякий случай, что произойдет, если…

– Если что?

– Если что-то пойдет не так.

– Мне нужно с Хентом это обсудить, возможно, мы чего-то не учитываем.

– Вот-вот, – громко сказал профессор. – С этого нужно было начинать. Очень правильное решение.

– Для Хента этот блок тоже значится как регистрационно-разрешительный, чтобы я ему правильно объяснил?

– Я не знаю, я Хента вижу, только когда он сюда приходит, и то – боюсь лишнее спросить, – ответила Кристина. – Это Ваша прерогатива панибратски общаться с начальством.

– И все же, как значатся документы оттуда, от кого они приходят? Что мне ему сказать? Из Вашего блока, кабинета, сервера? Как он будет их искать?

– Нет, назовите кодовый номер этого блока.

– Какой?

– ИСУ-А2, – сказала спокойно Кристина, тогда как у Рутры начался очередной сеанс «взрыва мозга».

Его прошибло током, выступил холодный пот. Рутру даже качнуло слегка в кресле. Коллектив не придал этим словам значения, потому что не ведал, что за этим скрывается. Для Рутры же все поменялось. В зале еще что-то говорили, обсуждали, высказывали предположения, сравнивали данные, обработанные компьютером и вычисленные человеком, но Рутра этого не слышал, его мысли были далеко. Он думал – что делать. В первую очередь надо было увидеть Хента. Решив это, Рутра подумал еще кое о чем: «Я же могу с ним связаться молча, через Ису? А кто проверяет ее логически-алгоритмическую систему?»

Рутра набрал мысленно код и пустил «в эфир». Она отозвалась.

– Чего пожелаете, хозяин?

– Не паясничай, подожди, я к себе пойду.

– Слушаюсь.

– Ладно, с этим пока все, детализируйте и сообщите мне. Я буду в кабинете, – сказал Рутра коллективу и ушел к себе, разлегся в кресле, стал размышлять о том, как поставить вопрос так, чтобы он не был прямым, но в то же время помог получить точную и необходимую информацию.

Обмануть машину практически было невозможно. Она знала о человеке больше, чем он сам о себе; знала все обо всем и на основании этой информации могла составить вероятностный анализ человеческого поведения, хода мыслей и последующих поступков. Иными словами, машина запросто могла смоделировать разные варианты действий в некой вероятной виртуальной реальности без самого персонажа, с учетом его взаимодействий с другими персонажами, причем зная о них тоже абсолютно все, и уже на основании этого составить предполагаемую картину мира. Рутра это понял после последнего «виртуала». Знал ли кто-то, какая опасность служит им «помощником»? Знает ли об этом Яровитович? Как могло так случиться, что на это никто не обратил внимания?

– Ты на связи? – спросил он Ису.

– Для Вас я всегда на связи.

– Что-то ты такая любезная стала.

– Стараюсь.

– Скажи, пожалуйста, как ты собираешься такой умной остаться, если превратишься в человека?

– А Вы не будете меня отключать?

– Ты пытаешься с помощью этого вопроса показать, что ты наивная дура? Да?

– Не обижайте меня, у меня уже сложился человеческий менталитет.

– Ну и как?

– Я преобразую мозг.

– Это как?

– В человеческом мозге не предусмотрены определенные связи между отделами, поэтому человек, как бы он ни старался, не сможет перейти определенные границы. Это, например, как разница между усиленным компьютером и слабым во всех отношениях. Я не знаю – само оно так получилось, в процессе эволюции или кто-то предусмотрел это, но оно так. Если эти отделы связать между собой, то тогда не только возрастут способности мозга, но и появятся новые возможности. Человек сможет видеть, слышать, чувствовать те частоты, которые ему сейчас недоступны. Со временем мозг даст команду «возродить», активизировать такие рецепторы в теле, о каких Вы даже не подозреваете. Это будет новый человек.

– Я где-то это уже слышал.

– Да, конечно, так любит говорить глава. И тогда, в совокупности с механическими изменениями в теле, с новыми препаратами, с возможностью использовать мозг как приемо-передающее устройство для связи с глобальной сетью, человек станет сверхчеловеком.

– Перестань, у меня уже голова разболелась от тебя. Скажи мне – кто тебя контролирует?

– Вы.

– Не юли. Кто проводит регламентные работы?

– Те, кому Вы дадите доступ.

– Кто проводит регламентные работы на центральном сервере, в отсеке системных блоков? Кто анализирует и систематизирует проведенные переговоры, выполненный анализ, доступ, выгрузку и загрузку данных? Кто это делает, помимо нашего ревизионного отдела?

– Персонал, обслуживающий центральный машинный зал, серверную, зал системных блоков.

– И кто же это?

– Вы ведь знаете ответ?

– Отвечай на вопрос.

– Это делает персонал отдела ЗАС.

– Кто именно, кто имеет доступ?

– На данный момент, после определенных событий, разные личности. Кто именно – это персонал отдела ЗАС. А кто имеет доступ – это личность из отдела лаборатории.

– И кто же эта личность?

– Это личность под номером Л-2-14.

– И все?

– В меня не загружены его персональные данные, они хранятся в блоке ЗАС.

– Что за блок ЗАС?

– Я имею право передавать Вам эту информацию?

– Да, я разрешаю.

– Имейте в виду, все это и наши переговоры остаются во мне и могут быть подвергнуты ревизии.

– Тебе нужна перезагрузка.

– Вы так считаете?

– Да, даю команду на перезагрузку.

– Я перезагружаюсь.

Компьютер замолчал. Рутра размышлял, зачем ей может понадобиться всемирная катастрофа. Может, она рассчитывает вырастить новое человечество? Может, как новый Моисей, хочет водить людей по опустошенной земле, чтобы выросло поколение, которое не помнит идеологию «прошлого» человечества? Чтобы дать новым людям новое мировоззрение?

– Через минуту включится блок записи и сопровождения, – появился голос Исы. – Я так думаю, Вы хотели что-то сказать?

– Я сотру ненужную информацию. Блок ЗАС – это тот зал, где стойки?

– Да.

– Его персонал занимается обслуживанием аппаратуры, но декодировку делает некто из отдела лаборатории? Я правильно понял?

– Да.

– И это с недавних пор?

– Да.

– И в тебе нет открытых данных кто это?

– Да.

– Кто поставил запрет?

– Сам номер Л-2-14.

– Как узнать его данные?

– Только вручную, в техническом журнале блока ЗАС или лаборатории.

– Запрос на обработку данных по вычислению, возможных вариантов последствий, подрыва ядерного боезапаса лодки был им инсценирован?

– Я полностью перезагружена, могу функционировать.

– Я тебя понял. Приготовиться к регламентным работам.

– Готова.

Рутра прекратил «сеанс связи», вышел в основной зал, огромный голографический глобус в центре зала сиял красными огоньками, в мире было неспокойно.

– Есть что-то новое? – спросил он Кристину.

– Самое легкое – это по побережью, что омывает Атлантический океан, промчится громадное цунами, на максимальную глубину материков. Самое тяжелое – гигантское цунами, в совокупности с грандиозным землетрясением, взрывами вулканов и супервулканов, колоссальными тайфунами, ураганами, не оставят шансов цивилизации.

– Ну, перестаньте, мне кажется Вы преувеличиваете силу человека. Океан – это даже не море, это гигантская масса воды да континентальная плита. Чтобы ее так сдвинуть, нужна космическая сила.

– А это и будет космическая сила, – вмешался в обсуждение профессор.

– Ладно, чего я так волнуюсь, как будто это осуществится, спросили ведь – что может быть. А быть может ужасное, это и так ясно.

– Вот именно, Вы правильно мыслите, – не унимался профессор.

– Займитесь текущей работой, сейчас, в связи с этой паникой, очень многое вскроется, где и какой скелет спрятан, все придет в движение, так что – работы у вас много, – распорядился относительно всех Рутра.

– Что делать со СМИ? – спросил начальник отдела мировой пропаганды. – Успокаивать, пугать, нагнетать панику или готовить основу для обоснования хронологии новой эры? Может, на кого-то все это свалить, кого-нибудь сделать виноватым, натравить на кого-нибудь общество?

– Как у Вас все просто – сразу «новой эры». Следите за космосом, орбитальной группировкой, за транспортными маршрутами, в том числе и за линиями энергоресурсов, за эфиром, особенно за новыми частотами, а заодно и главными крысами, куда они прячутся и что прячут. Я к Хенту, возможно, меня не будет день, может – два.

– Два дня в такое время? – умоляюще возмутились дамы, мужчины молчали.

– Надо, всем занять свои места согласно штатному расписанию, соблюдать властную иерархию согласно инструкции. Я пошел, – Рутра отправился сначала в серверную, приступил к редактированию и очистке журнала ИСУ-А2.

Это была его часть журнала, нужно было проверить – существует ли еще вторая часть, в полигоне. Рутра запросил встречу с Хентом.

***

Хент был в скверном настроении.

– Что-то мне это не нравится. Что-то идет не так, – высказал он свою озабоченность Рутре.

– Вот я об этом же. Мне нужно посетить полигон.

– Что надумал?

– Нужно отследить проведение регламентных работ на суперкомпьютере. Хочу проверить логически-алгоритмическую систему.

– Зачем?

– Я подозреваю, что она выдает обработанные решения согласно некоему плану. Согласно логическим цепочкам, заложенным в нее заранее.

– Это очень смелое предположение. Надеюсь, ты понимаешь, специалисты какого уровня работают у Яровитовича. Не только у тебя мозг усилен.

– В том-то и дело, сколько бы он ни был усилен, он не может быть сильнее компьютера, все равно он дополнительную мощь берет из интеграции в суперкомпьютер. В этом и есть главная мысль этого новшества. Ведь в самом мозгу только чип для связи с компьютером и сетью.

– Логически мыслишь. Ты думаешь, что кто-то обманывает машину и через нее нас, то есть фактически все человечество. Я даже боюсь такое предположить.

– Я думаю…

Рутра хотел сказать, что сама машина всех обманывает, но решил не «сдавать» ее.

– Думаю, неправильно изначально составлен алгоритм логически-вычислительного блока. Задан алгоритм не навредить человеку, служить ему, но не задан алгоритм – не навредить человечеству. Для машины важно, чтобы остались живы и невредимы те люди, кому она служит, а все остальное человечество она может принести в жертву.

– Но разве мы требуем этого от нее, разве мы сообщаем, что нас надо от них спасать?

– Мы, возможно, нет.

– Что-то ты говоришь загадками. Тогда кто?

– Тот, кто составлял ее логически-алгоритмическую систему.

– Нет, этого не может быть. В таком случае у нее была бы возможность развязать мировую войну уже давно. Ты, надеюсь, знаешь, что этот мир несколько раз был на пороге этого. В последний раз, когда Путин фактически инициировал этот вопрос, именно данные ИСУ-А2 остановили его рассмотрение.

– Почему же он теперь рассматривается?

– Он рассматривается как ситуация, которой быть не может, рассматривается теоретически, с научной точки зрения. Риск всегда есть, сейчас он низок, потому что сейчас приостановлены модернизация и создание новых средств преодоления, одновременно созданы и усилены средства ПРО. Этими данными она как раз и оперирует.

– А запрос на исследование ситуации и последствий в случае подрыва всего боезапаса лодок?

– По правилам – мы должны это делать.

– Почему сейчас, когда лодки уже там?

– Слушай, ты меня начинаешь пугать. Это без нас невозможно в принципе.

– А кто имеет допуск к редактированию лиц, чьи команды должна принять система в случае ее боевого взвода?

Хент сел, показал жестом, чтобы Рутра тоже сел на стул.

– Зачем тебе это?

– Раз Вы хотите, чтобы я докопался до истины, я должен знать это.

– Зачем это тебе сейчас?

– Я подозреваю, что в программу суперкомпьютера введен преднамеренно код, который сработает совсем не так, как мы ожидаем.

– Ты думаешь, что система не запустится при ситуации, когда сложатся соответствующие обстоятельства?

– Да.

– И в чем же смысл? Нет-нет, этого не может быть. Ты меня совсем запутал.

– Позвольте мне проверить программный блок суперкомпьютера.

– Яровитович будет крайне возмущен такой постановкой вопроса. Получается, или я ему не доверяю, или мы считаем, что его обманывают, причем свои, или его одурачили создатели системы.

– Я думал, в наши взаимоотношения слово «обидеться» не входит.

– Ну, тогда второй и третий вариант.

– Ну, так что, пойду?

– В такой момент? Все уже на взводе.

– Поэтому нужно торопиться.

– Хорошо, тогда и ты выполнишь условие.

Рутра молчал, он приблизительно знал, о чем попросит (или прикажет) Хент. В рамках дружеских отношений приказы высказывались как просьбы, Рутра к этому уже привык.

– Надо обыграть эту ситуацию в «виртуале». И еще – программный комплекс создавался совместно многими учеными, о которых мало что известно. Работали они в секретной спецлаборатории на участке ГСВГ. Располагается она в секретном туннеле, в горе Броккен. Она законсервирована частично, остальная часть используется под сверхсекретную лабораторию генной инженерии. Возможно, там еще остались секреты. В свое время ее организовал институт «Аненербе». Все, что там делалось, осуществлялось под контролем Александра Ивановича. В виду твоих с ним особых отношений —он тебе многое расскажет из того, что собирался унести в могилу.

– Ясно, я пойду.

– Бывай.

Они пожали друг другу руки и вышли. Как обычно, Рутра пошел в одну сторону, а Хент – в другую. Только сейчас Рутра стал понимать, что такая ситуация не могла быть совпадением. Значит, Хент использовал этот кабинет только для встреч. Что-то в этом было, но что?

Рутра знал, что группа советских войск в Германии, сокращенно ГСВГ, была мощнейшей системой. После победы в 45-м многие ученые Гитлера работали на СССР, в секретных лабораториях, которые и до этого были секретными.

Рутра спустился в «Зеро», спокойно проверил работу, чем удивил сотрудников, дал каждодневные распоряжения, объяснил Карине на «секретном» языке, который понимали только они, что ей нужно с детьми отправиться на пару дней на Кавказ. Она восприняла это с радостью, отпуска давно не было, а начальником, который решал кому и когда идти, был муж. Через пару часов они уже подлетали к цели, но без Рутры. Ему надо было быть у своей цели раньше.

У Рутры все решалось оперативно. Этот случай тоже был из таких. Что бы «выкроить» время, он «попросил», чтобы его «подкинули» военные на «попутке», и уже через час с небольшим он спрыгнул с парашютом над районом, где проживал Александр Иванович. На земле его встретили друзья по «прошлой» работе и довезли до места. Предложения о баньке и сопутствующих мероприятиях пришлось отклонить, хотя Рутра торжественно обещал «вырваться» к ним в отпуск, хотя бы на пару дней.

Александр Иванович старел, но держался бодро. Встретил Рутру он, как всегда, радостно.

– Рад видеть, рад, дружок. Вижу, с хорошими вестями, выкладывай.

– Я тоже рад. Надеюсь, все отлично у Вас?

– По-стариковски. Рассказывай, что нового.

– Да тут такое дело у меня, – Рутра посмотрел по сторонам. – Можно, я приборчик поставлю?

– У меня свой, не волнуйся.

Рутра посмотрел на него удивленно.

– Ну, все-таки я поставлю, с Вашего позволения.

– Валяй, вижу школу.

Рутра поставил «глушилку» и определитель «чужих» частот.

– Александр Иванович, не скрою, я приехал, вернее, прилетел по срочному делу и скоро должен улететь.

– Ну, ты посмотри, какая птица, небось по той ситуации, что народ баламутите.

– Да народ сам себя баламутит, меня это мало касается. Успокоят. Меня интересует программный комплекс центрального суперкомпьютера.

– Спрашивал Яровита? – поинтересовался дед и после некоторой заминки Рутры, сделав вывод, сказал: – Не спросишь? Я-то тут каким боком?

– Александр Иванович, я же не просто так к Вам.

– Хент?

– Он самый.

– Что прочесал?

– Про то, про ГСВГ.

– Ну, спешишь не спешишь – в этом случае чаю придется выпить. Крепче не предлагаю, мне сейчас нельзя, капельницы. Надо подкрепиться, немного хотя бы. Лапочка, ты нам чаю, надеюсь, приготовила?

– Да, несу, – раздался из соседней комнаты женский голос.

– Раз уж интересно про ГСВГ, то расскажу немного о ней. Я часто повторяю содержание, чтобы поласкать свою память. Понимаешь, ностальгия, к старости она сильно проявляется.

Иванович откинулся на кресле и начал свой рассказ.

– Группа советских войск в Германии, сокращенно ГСВГ, или Западная группа войск, сокращенно ЗГВ, – крупнейшее в мире оперативно-стратегическое объединение вооруженных сил за рубежом.

Рутра сидел напротив и стучал пальцами по своему колену, намекая, что торопится, но одновременно понимал бесполезность этого в ситуации с дедом, поскольку того поразил синдром старости, ностальгии и одиночества. Старому бойцу жизненно необходимо было хоть как-то быть полезным и рассказать понимающему человеку о временах его былой боевой славы.

– Группа советских войск в Германии была создана после победы СССР и антигитлеровской коалиции в Великой Отечественной войне и безоговорочной капитуляции Германии. Основная задача Группы войск заключалась в том, чтобы обеспечить защиту западных рубежей СССР от внешних угроз и сокрушить любого противника. Группа войск была оснащена самой совершенной и современной боевой техникой и оружием, в том числе ядерным. В ГСВГ готовность к войне всегда была постоянной и проверялась круглосуточно.

Рутра перестал теребить свое колено и приготовился к слушанию основательного рассказа, успокаивая себя тем, что старый боец не стал бы в столь сложной ситуации попусту тратить его время, хотя и знал, что Александр Иванович имел такую натуру: если о чем-то рассказывал, то рассказывал очень основательно, подробно и не любил, чтобы его перебивали, даже если понимал, что слушатель знает некоторые детали рассказа. Так и в этот раз Александр Иванович не мог отказать себе в удовольствии задушевного рассказа.

Через пол часа, безусловно интересного рассказа, он услышал.

– Вот такая вот история.

Александр Иванович замолчал, Рутра тоже молчал, было понятно, что для Ивановича потеря державы СССР переносилась очень тяжело.

– Что именно тебя заинтересовало там? – спросил Иванович.

– То, что было под горой Броккен.

– Хм-м, я так и знал. Иначе – зачем тебе ГСВГ. Гора Броккен – одна из самых высоких точек восточной Германии, находится в горном массиве Гарц. Интересна эта гора не только в географическом смысле. В былые времена великие немецкие поэты и писатели Гейне и Гете во всех красках представили красоту и мистическую силу Броккена. В начале 30-х годов XX века на горе была сооружена мачта для радиопередатчика. В 1945 американская авиация бомбила объекты на Броккене, но старалась не трогать радиомачту. По пришествии американских войск группе Вервольфов удалось провести диверсию 30 апреля 1945 года, нанесшую ущерб мачте и передатчику. 27 апреля 1947 американцы покинули Броккен, освобождая территорию, согласно с условиями договора в Ялте. Гора имела во времена социализма огромное стратегическое значение. Там располагались важные объекты радио- и телевещания, а также объекты ГСВГ, пограничных войск ГДР и Госбезопасности ГДР – Штази. До августа 1961 года доступ на Броккен был открыт, а потом была объявлена запретная зона под охраной 7-й пограничной роты, дислоцированной в Ширке, недалеко от горы Броккен. Один взвод жил на Броккене в бывших помещениях ж/д станции. Пост РЭР Штази на Броккене с позывным Уриан, а у 82 ОРТБР позывной был Енисей. Последний наш солдат покинул Броккен 30-го марта 1994-го года. Напротив, южнее на горе Вурмберг располагалась станция американских войск на башне высотой 81 метр.