Библиотерапия как наука развивалась в рамках междисциплинарного подхода, но, к сожалению, использовав больше форму и формальные составляющие, по содержанию же не соединяла цели и результата на уровне резонанса читательского развития личности. Диссонанс звучал и в механической расшифровке термина «библиотерапия», и в механическом даже по сути не соединении, а сложении двух наук: медицины и библиотековедения для становления и развития библиотерапии как науки, в механическом соединении разных методологических оснований мало стыкуемых на тот период наук для проведения исследований.
Нередко существенным тормозом развития конкретной науки, в особенности междисциплинарной, является тормоз терминологический, не говоря уже о тормозе методологическом. Сужение смыслового содержания терминологического поля наряду с узостью и стереотипами профессионального сознания специалистов, занимающихся проблемами библиотерапии, повлияло на расшифровку термина. Этимологический и смысловой анализ глубинных пластов значений термина «библиотерапия» позволил определить подлинную, а не формальную, как это было долгое время, сущность библиотерапевтической деятельности.
С древности «лекарство», «лечебное воздействие», «душевное лекарство» понималось применительно к книгам и библиотекам не в чисто медицинском смысле, а в философско-психолого-педагогическом, равно как и сам термин «душа. Узкая трактовка термина «библиотерапия» как лечебное воздействие книги появилась также позднее. Существуют различные трактовки данного термина. Очень часто термин «библиотерапия» расшифровывали достаточно узко и формально как « лечение книгой». Однако такой узкий подход вступал в резкий диссонанс с библиотерапевтической практикой. Начало библиотерапевтической деятельности совпадает с началом появления библиотек. Самые первые библиотеки справедливо образно именовали « аптеками для души». С древности существует взгляд на книгу и методы работы с читателями как на важнейший инструмент развития человека, мощное средство утоления печали, помощь в трудных жизненных ситуациях, убежище от социальных потрясений, прибежище от старости. Библиотерапевтическая функция библиотек и библиотерапевтическое направление библиотечной работы, таким образом, были присущи библиотеке еще до того, как библиотерапия превратилась в самостоятельное направление работы, а затем и науку. Позднее возник сам термин библиотерапия, до настоящего времени неоднозначно трактуемый представителями, как библиотековедения, так и других наук.
Противоречивы данные о введении в научный оборот термина «библиотерапия». Одни специалисты считают, что данный термин ввел в 1916 году С. Кродерз, другие автором термина называют Яроба Билстрема – шведского невропатолога ХIХ века, третьи приписывают введение этого термина в трактовке « лечение книгой» в 20-е годы ХХ века Ассоциацией больничных библиотек США. В нашей стране длительное время самым распространенным значением термина считалось «лечение книгой», за рубежом под библиотерапией понимали область деятельности на стыке медицины и библиотечного дела, связанную с активным вовлечением человека в чтение тщательно подобранной литературы с целью его излечения или решения личных проблем. В дальнейшем зарубежные авторы отказались и от подхода «от книги», и от отнесения библиотерапии к медицине, признав ее частью библиотечного дела. Однако, анализе термина традиционно разделяли его на две составляющие: «библио» – книга и «терапия» – лечение. При этом происходит нарушение законов логики в и плане формальном и в плане смысловом. Происходит перестановка при переводе; сам термин по сути становится перевертышем. Перевертыш смысловой происходит на уровне нарушения причинно-следственной связи. Дается чисто американский вариант логической цепочки: сначала дается результат, а потом идет достижение цели и постановка цели. Таким образом, на уровне логики смыслов термин диссонирует как перевертыш. Причем специалисты ссылаются, как правило, на греческий и латинский варианты перевода этих терминов на русский язык. Однако если даже опираться на эту этимологическую цепочку, смысл оказывается не столь узким. Рассмотрим первую составную часть «библио» – книга. Однако в литературе по профессиональным библиотечым терминам «библиобус», например, переводится не как «книга на колесах», а как библиотека на колесах. Почему же в таком случае, сужать смысл первой составляющей слова «библиотерапия»? Логичнее в таком случае рассматривать как составляющую полным вариантом библиотека, также в переходе с греческого. Тем более, что если мы обратимся к этимологии слова «книга». то пласты смыслов не будут составлять гармонию с второй частью термина «библиотерапия», а именно: терапией. Слово «книга» отсутствует в словаре иностранных слов, т.е. получается разрыв смыслов и на уровне совмещения греческого языка. Тогда как в словаре под редакцией Ожегова, в кратком этимологическом словаре и в словаре синонимов «книга» расшифровывается как «1. произведение печати в виде переплетенных листов бумаги с каким-нибудь текстом, 2. сжатие в один переплет чистые или разграфленные листы бумаги для каких-нибудь записей, 3. крупное подразделение литературного произведения состоящее из многих глав». А корни слова «книга» относят к синонимическим рядам из тюркского, латинского, китайского, ассирийского и возможно древнескандинавского языков, а также как общеславянское заимствование. Слово «текст» определяется согласно словарю Ожегова как: «всякая записанная речь, литературное произведение, сочинение, документ и т.п., а также часть, отрывок из них». А в словаре Даля дается как перевод с латинского и означает «подлинник, подлинная, буквальная речь писателя» В словаре современных иностранных слов текст расшифровывается в 5 значениях от латинского слова, переводимого как «связь, соединение»: 1. авторское сочинение или документ, воспроизведенные на письме или в печати, 2. основная часть печатного набора – без рисунков, чертежей, подстрочных примечаний и т.п.. 3. слова к музыкальному сочинению (опере, романсу и т.п.), 4. типографский шрифт, кегль, 5. в семиотике и лингвистике – последовательность знаков (языка или другой системы знаков), образующая единое целое и составляющая предмет исследования особой науки – лингвистики текста. В этимологическом словаре слово текст отсутствует. А вот слово «библиотека» согласно словарю иностранных слов обнаруживает опять-таки греческие корни. Вторая часть термина «библиотерапия», как правило, расшифровывается в переводе с греческого.
Терминологическая узость наблюдается и при расшифровке термина «терапия». В переводе с греческого терапия (therapeia) – это забота, уход, лечение. В «Энциклопедическом словаре медицинских терминов» за 1984 год дается аналогичная расшифровка понятия. Обратим внимание на то, что, в отличие от греческого понимания в приведенном источнике речь идет только о «лечении», без учета «заботы» и «ухода». Терапия одна из древнейших и основных врачебных специальностей. Если многим ясен содержательный смысл терапии, мало кому понятен смысл ее названия. На некоторую искусственность соединения двух составляющих термин «библиотерапия» указывает с одной стороны инверсия при переводе, когда слово книга переставляется на второй уровень, а терапия выходит на первый, тогда как « библиотерапия» как термин зафиксирован как «библио»-первая часть, а терапия – вторая часть. Это уже на подсознательном уровне вызывает диссонанс. С другой стороны, отсутствие в словарях синонимов, этимологическом словаре, словаре эпитетов русского языка, словаре фразеологических синонимов русского языка синонимов, антонимов, эпитетов к слову «терапия» Итак, обнаружился диссонанс смыслов на уровне ориентации на чисто «медицинский» подход и на уровне ориентации на иностранный, без учета русских корней перевод слова.
Многие специалисты понимали ранее библиотерапию как «лечение книгой», не просто сужая тем самым круг входящих в данное направление проблем, но и практически пользуясь искаженным смыслом перевыртышей Никто не рассматривал библиотерапевтическую работу в аспекте заботы. Этимология слова «забота» показывает, что смысл его связан с беспокойством, тревогой, хлопотами, попечением о ком-либо или о чем-либо. В отличие от третьего значения расшифровки слова «терапия» как «лечение», слово «забота» имеет богатый пласт смысловых цепочек, синонимических рядов и эпитетов к этому слову. И если первоначальный смысл слова указывает на жизненность, динамику, развитие, то и значение «уход» и значение «лечение» дает синонимические цепочки смыслов, указывающих на неподвижность (лежать) или (уходить в землю, умереть) или (устать). Таким образом, приведение к русской логике: сначала постановка цели, а затем результат, применительно к истинному смыслу слова «библиотерапия» относительно второй части указывает на развивающий первый пласт смыслов в ориентации на перевод «забота». В результате этого можно говорить о действии резонансного принципа, дающего гармонию смыслов и гармонию практической деятельности. Кроме того, это соответствует вихревому закону развития и акмеологическому исследовательскому подходу в соотношении «исследовательская проблема = практическое решение».
Для библиотекарей более важно именно первоначальное значение слова «терапия» как забота. Традиционно основной заботой библиотекарей является читательское развитие на различных этапах. В дискомфортных ситуациях, испытывая беспокойство, тревогу личность стремится к психологической защите, адаптации, компенсации, являющихся, в свою очередь, как показал терминологический анализ, основными составляющими компонентами системы саморегуляции. Постижение смысла глубинных пластов смыслов реалистических и нереалистических наук теоретического уровня ведет в свою очередь к изменениям прикладного характера и соединению цели и результата в единое гармоническое целое. Кроме того, представляется еще более важным найти и показать русские корни этих смысловых цепочек, могущих привести к подлинной расшифровке глубинных пластов смыслов составных частей термина «библиотерапия». Данные исследований свидетельствуют, что у северных народов сохранились более древние терминологические корни исследуемых нами терминов, позволяющих расшифровать глубинные понятийные пласты их смыслов, отталкиваясь от значения стремления человека к небу, космосу, соединения земли и неба, преобразованиям духовным, физическим, социальным, зашифрованным в энергетике букв Буковника Всеясветной грамоты. Точная расшифровка этих букв дает опору на родовую память народа по преодолению психически сложных ситуаций. Напротив, использование иноязычных терминов не резонирует с родовой памятью преодоления психически сложных ситуаций, деформирует его наследственные структуры, ведет к выбраковке и самоуничтожению Рода. Энергетическое воздействие букв древнего русского алфавита до конца еще не осмыслено современными исследователями.