Подобрав книгу с пола, Марта попыталась сосредоточиться и вспомнить, видела ли она ее прежде. В голове всполохами метались имя Зельды и ее послание. Мозг, однако, подтормаживал, не в силах осознать странное открытие. Ощущая бегущий по спине холодок, она вернула потрепанную книжку на стол.
И вздрогнула, когда из часов на стене высунулась кукушка и прокуковала девять раз. Срочно надо глотнуть свежего воздуха, поняла Марта, и устремилась к черному ходу.
Резкий порыв ветра за порогом взлохматил волосы, и она смахнула пряди, лезущие в ее крупноватый рот. Густые, орехового оттенка кудри с проседью вызывали ассоциации с зеброй, а глаза были такими темными, что казались карими, хотя на самом деле были зеленые, цвета водорослей.
Юбка в «огурцах» и вышитая футболка из супермаркета слабо защищали от ночной прохлады. Когда живешь на вершине продуваемого ветром утеса, от нарядной одежды мало проку, да и без практичной обуви никуда. Зато она обожала небольшие блестящие заколки. Одна такая сияла сейчас в ее кудрях.
В конце сада Марта остановилась и обхватила себя руками. Подростком она любила сидеть на краю утеса, свесив ноги, а внизу бушевало и пенилось море. Она укладывала на колени блокнот и размышляла о том, как описать луну.
Она похожа на пробку от бутылки, на платиновый диск, на дырку от пули в черном бархате, на подброшенную в небо серебряную монету…
Она написала рассказ и показала его Зельде.
– Ага, – горячо одобрила бабушка. – Чудесно. Умница девочка.
Но теперь, когда Марта смотрит на небо, луна – это просто луна. А звезды – просто звезды.
Вместе с Зельдой исчезли все Мартины надежды и мечты, пропали желание и способность сочинять истории.
Марта старалась не думать о послании в книге, но оно снедало ее изнутри.
Звонить Чемберлену было поздно, сестру не хотелось отрывать от любимой передачи о теплицах. Это была тайная отдушина Лилиан, эдакий час спа-отдыха от детей, Уилла и Роуз. И все же именно с ней Марта должна была поговорить.
Решительно кивнув, она вернулась в дом и подняла трубку.
Пока шли гудки, Марта представила сестру, как та сидит, поджав ноги, на бархатном диване цвета баклажана. Лилиан работала на дому, закупала товары для одного онлайн-бутика, и сейчас на ней, наверное, были привычные белые джинсы в обтяжку, свитер из ангорской шерсти и бронзовые лодочки. Волосы, как всегда, уложены в глянцевитый «боб» медового оттенка.
Ее звонок был встречен протяжным зевком.
– Марта, вообще-то вечер пятницы. – Бриллиантовые перстни Лилиан звякнули о трубку.
– Знаю. Прости.
– Обычно ты в это время не звонишь.
Марта, сглотнув, покосилась на загадочную книгу.
– Ммм… Да. Я просто подшивала Уиллу брюки… Но произошло нечто странное.
Лилиан откликнулась равнодушным «хмм».
– Закинешь их ко мне, когда доделаешь? Они ему коротки, в них он в школе, как пират. А новую книжку Сесилии Ахерн ты для меня зарезервировала?
– Да, я ее для тебя отложила. Так вот про это странное…
– С хорошей книгой легче продержаться, понимаешь? Отвлечься. Дети сейчас то и дело дуются. А Пол, он, ну… – Она скомкала фразу. – Повезло тебе, ни о ком голова не болит
– А может, лучше бы болела, – задумчиво произнесла Марта, обводя взглядом сумки, коробки и голову дракона. – Так что ты там говорила насчет Пола?
– А, ничего, – пробормотала Лилиан. – Вообще-то я думала, тебе нравится жить одной.
Марта закусила краешек ногтя на большом пальце и не ответила.
Лилиан и Пол были женаты двадцать лет. В тот же год, что они отправились к алтарю, Марта вернулась в отчий дом присматривать за родителями. Думалось, ненадолго, но они все больше и больше не могли без нее обходиться. Кончилось тем, что она ухаживала за ними пятнадцать лет, до самой смерти.
Ей до сих пор порой виделся в кресле отец: с застывшей, словно восковой, улыбкой он просит то тапочки, то ужин, то переключить канал в телевизоре, то подать свежую «Таймс» или стакан молока (подогретого, но не обжигающего).
Мать любила вязать крючком небольшие лоскутки, из которых потом сшивала шарфы и покрывала для местного дома престарелых. Позднейшие воспоминания Марты о ней были неразрывно связаны с розовыми и желтыми, как в торте «Баттенберг», квадратиками из шерсти.
Лилиан периодически, когда позволяли семейные обязанности, помогала, но ограничивалась тем, что приносила для мамы журналы и бесчисленные мотки шерсти. Еще она читала отцу его любимые энциклопедии. Могла с Уиллом и Роуз усадить всех за «Монополию» или просмотр «Властелина разума» по телевизору.
Ежедневные бытовые стычки, мытье волос, возня с обезболивающими, поездки к докторам, вылазки на утренние кофепития в церкви, приготовление еды и уборка лежали на Марте.
– Так что ты звонишь? – спросила Лилиан.
Марта потянулась к книге. Теперь та показалась ей как-то меньше, незначительнее.
– Сегодня вечером у библиотеки для меня оставили сверток. Прислонили к двери.
– Это моя Сесилия Ахерн?
– Нет. Это старая книга, похоже, со сказками. – Марта снова перечитала дарственную надпись, и ее пробила нервная дрожь. – Ммм, похоже, она принадлежала Зельде.
– Зельде?
– Нашей бабушке.
– Я в курсе, кто это.
Повисла неловкая пауза, тяжелая и давящая. В голове у Марты сверкнул образ: они с Зельдой сидят в дальнем конце сада на краю утеса и молотят пятками по обрыву.
– А тебе никогда не было интересно, что с ней стало?
– Мы и так знаем. Она умерла больше тридцати лет назад.
– Мне всегда казалось, что мама с папой нам чего-то недоговаривают насчет ее смерти…
– Марта, ну ты даешь! – Голос Лилиан сделался резким. – Мы были маленькими. Нам что, отчет о вскрытии надо было предъявить? В любом случае старовата ты уже для сказок.
От такой колючей реакции плечи Марты непроизвольно дернулись. Сказки хороши в любом возрасте, – подумала она.
– Я захвачу ее завтра с собой в библиотеку, – упавшим голосом проговорила она. – Будешь проходить мимо – зайди посмотреть. Внутри дарственная надпись, только с ней что-то подозрительное. – Лилиан промолчала. Марта продолжила: – Там стоит дата…
Трубка очнулась.
– Мне надо идти.
– Но эта книга…
– Послушай, – сказала Лилиан, – просто поставь ее на полку и забудь. У тебя и без того есть чем заняться. Я к тебе на днях заеду, хорошо?
И она отключилась.
Марта смотрела на трубку и слушала короткие гудки. Никогда еще сестра не казалась такой огорченной – неужели Марта слишком на нее давила? Она мысленно сделала зарубку поскорее доделать брюки для Уилла, лишь бы только Лилиан снова улыбнулась.
Она захлопнула потрепанный томик, решив, что сестра, вероятно, права. В конце концов, из них двоих именно она была успешной: хорошая работа, роскошный дом с верандой, прекрасные сын и дочка. А удел Марты – разные унылости, вроде ухода за рыбками Горацио и его же растениями. И драконью голову пора бы уже вернуть в школу.
Она взялась за блокнот «Чудо-женщина», и красные точки – отложенные дела – сверкнули на нее глазами дьявола. Нужно было наметить новое задание и поставить напротив него аккуратную зеленую галочку. Но мысли упорно ускользали обратно к книге. Ее раздирали любопытство и недоверие.
Допустим, бабушка действительно написала это посвящение и проставила дату, только вот кое-что катастрофически не сходилось.
Потому что Зельда умерла в феврале 1982-го.
За три года до надписи и даты в этой книжице.