Рушан уводит Ойро вперёд, а я обхватываю руку Дарена. Вначале он сконфужен, но потом инстинктивно сгибает руку в локте, чтобы мне было удобнее держаться. Мы неторопливо идём вперёд, на несколько шагов отставая от остальных.
– Принцесса?
Меня умиляет его неуверенность в голосе. Нам ещё не доводилось общаться один на один. С Ойро он расслаблен и болтлив, а со мной сдержан, как если бы мой титул действительно его пугал.
– Айла, Дарен… меня зовут Айла.
– Простите, Айла.
У меня вырывается смешок. Дарен поворачивает ко мне голову, но, встретившись взглядом, моментально отводит в смущении.
– Не «простите, Айла», а просто Айла. Общайся со мной как с Ойро, представь, что мы друзья. Скорее всего, теперь это так и есть. Мы все побывали в голове у моей сестры и знаем вашу историю. Тебе может показаться, что мы знакомы лишь месяц с чем-то, но на самом деле мы прочувствовали всю вашу дружбу с Ойро с самого её зарождения, – я объясняю спокойно, пытаясь донести мысль, что между нами не должно быть неловкости.
– Хорошо, я это запомню, – его улыбка едва ли увереннее, а во взгляде осталось недопонимание, но он явно принял услышанное к сведению. – Просто лицо…
– Лицо как у Ойро? – подсказываю я.
– Да, но вы… ты другая. Не в плохом смысле, – поспешно добавляет он, а свободной рукой несколько раз поправляет и так хорошо лежащие волосы. – Просто абсолютно другой человек, а значит, и дружба наша будет иной.
Я понимающе киваю, удовлетворённая, что он чётко разграничивает меня и сестру, видит нас разными. Это приятно.
– Почему ты это сделал? Встал передо мной?
– Сам не знаю, – слабо пожимает он плечами. – Рушан встал перед Ойро. Вряд ли он сделал это без причины. Мне показалось, что принц представляет какую-то угрозу, и я просто сделал то, что сделал.
– Хочешь сказать, что тебе настолько нравится Рушан, что ты смотришь на него как на старшего и полностью доверяешь его решениям?
Дарен одаривает меня тяжёлым взглядом, кажется, там даже немного обиды, будто на всеобщее обозрение я вывалила его важный секрет. У него такой приятный ореховый цвет глаз, светло-карий у зрачка и травянисто-зелёный по краям радужки. Редкий цвет, двойной, отчего глаза сильно выделяются на лице. А его бежевые волосы и слегка загоревший тон кожи напоминают мне пустыню.
– Ойро упоминала, что ты удивительно хорошо читаешь людей, – тихо бубнит он. – Прошу, не говори Рушану и Ойро о своём наблюдении.
– Обещаю сохранить этот секрет, – заверяю я его ласковой улыбкой.
Мы поднимаемся во дворец. Перед нами распахивают широкие двери, приглашая в тронный зал. В Теяле тёплый климат и удушающе жаркое лето, поэтому местные жители предпочитают хорошо проветриваемые помещения. В этом зале не только огромные двери, которые при желании можно оставить открытыми, но и множество больших окон по периметру, прикрытых плотной бумагой между резными деревянными панелями. Их тоже можно распахнуть, чтобы весь зал наполнился свежим воздухом и солнечным светом.
Цвета Теялы – это зелёный, красный, золотой и синий. Поэтому весь дворец внутри с непривычки выглядит слишком красочно, даже пёстро. Однако со временем начинаешь привыкать и замечаешь особенное очарование этих необычных на первый взгляд сочетаний.
Прежде чем войти, мы снимаем обувь и оставляем её снаружи – ещё одна из традиций этой страны. Войти в дом, не сняв обуви, – значит оскорбить хозяина.
Пол, как и весь дворец, – деревянный, но покрыт чёрным лаком. Я скрываю улыбку, когда Дарен забывается и с детским восхищением запрокидывает голову вверх, разглядывая красные деревянные колонны. Потолок неравномерный по высоте, где-то выступают балки и перекрытия, но всё это чётко выверено и геометрически правильно. А поверхность потолка кропотливо украшена резьбой и росписью в любимых цветах Теялы.
Я тяну Дарена дальше через дверь, спрятанную за возвышением со стоящим позолоченным троном из красного дерева. Все уже прошли дальше в глубь дворца, мы – последние.
Мы оказываемся в коридоре: стены и двери здесь сделаны из дерева, сами коридоры не широкие, а потолки не особо высокие. Если исключить просторный тронный зал, то по сравнению с нашим дворцом теялийские здания внутри ощущаются в разы меньше и местами теснее. Однако потомки Шейна с лихвой превосходят нас территорией дворцового комплекса, способной разместить, наверное, четыре или даже пять наших дворцов со всеми садами. Стены в коридорах выкрашены в бледно-красный, а створчатые двери – в приглушённый зелёный. Идущая впереди сестра не сдерживается и, проходя мимо дверей, касается пальцами деревянной резьбы.
– Это и есть дворец, в котором жили Первые? – Дарен наклоняется, задавая вопрос как можно тише.
– Да, – киваю я.
– Он весь деревянный?
– В основном дерево, камень в фундаменте.
– Как же он так хорошо сохранился?
– Реставрация, – отвечает Рушан, едва заметно поворачивая голову к нам. – Дворец восстанавливали множество раз, но они тщательно сверяются с документами, чтобы сохранять его облик именно таким, каким его знали сами Первые. Хотя это лишь часть секрета.
– А вторая?
– Дар Воды. Потомки Шейна способны ей манипулировать, и этот Дар очень полезен при подобных постройках. Они умеют вытягивать лишнюю влагу. Благодаря этому местные дома стоят долго, – Рушан стучит костяшками по ближайшей деревянной стене. – Никакой плесени, несмотря на влажный климат. Сухая древесина служит в разы дольше.
– Значит, именно где-то здесь умерла Теяла? – с долей благоговения и беспокойства оглядывает декор Дарен.
– Верно, это место, где началась история четырёх стран, – отвечаю я.
Вспоминая об этом, я сама словно свежим взглядом рассматриваю убранство. Я ходила здесь не один раз, но забыла, какую трагедию видели эти комнаты. Забыла, что отсюда началось наше проклятие, а этих стен касался сам Илос, его братья и сестра. Это единственное место на всём Континенте, сохранившее призрачное присутствие Теялы, единственной девочки среди Первых.
Мы много плутаем по коридорам, пока не упираемся в столовую – просторное помещение с длинным ломящимся от угощений столом. Как и в любом другом теялийском доме стол – низкий, а вместо стульев – разложенные по полу подушки.
Юн первым занимает место во главе стола, потом его жена, а их наследники ждут, пока сядем мы. Рушан садится напротив Хёрин, по правую руку от Юна. Шиун намеренно игнорирует своё привычное место подле матери и невозмутимо выбирает место напротив меня.
Как только Юн берёт столовые приборы, все начинают накладывать себе угощения. Теялийцы едят металлическими палочками и ложкой, нам же предусмотрительно положили дополнительную вилку.
Ойро о чём-то говорит с Рушаном и Юном, но я не слушаю, продолжая сверлить взглядом соседа напротив. В ответ Шиун лишь поднимает глаза. Я пытаюсь сконцентрироваться на ароматах печёной рыбы, овощных салатов и риса с острым соусом. Я умею пользоваться палочками, но под взглядом Шиуна пальцы кажутся непривычно неловкими, и я выбираю вилку.
«Почему именно сейчас?» – раздражённо думаю я, продолжая ощущать внимание Шиуна.
Мне не нравится дрожь, проходящая по спине, и воспоминания, как его руки мяли мою юбку и тянули вниз лямки платья, как были прохладны его пальцы, в отличие от горячего дыхания. Накатывают моменты, о которых я не хочу сейчас вспоминать. Мне знакомо ощущение его Дара, Шиун чувствует эмоции, цепляется за них, усиливая, а моё сознание само услужливо подкидывает картинки из прошлого. Принц с напускной невинностью наклоняет голову набок, при этом глядя на мои губы.
Каждый вздрагивает, а Шиун наконец отпускает меня из своего дурмана, когда сестра задевает стол коленом, отчего вся посуда и столовые приборы гремят.
– Прошу прощения за мою неуклюжесть, я совсем не привыкла к тому, чтобы есть, сидя на полу, – с небывалой скромностью лепечет Ойро королю и королеве, но при этом повышает голос, чтобы все слышали. – Такая интересная традиция. Надеюсь, наблюдение за вашим изяществом поможет и у меня станет получаться лучше.
Сестра делает вид, что не замечает мой вопросительный взгляд. Я знаю, что она лжёт. Её приёмная мать Лайла Сесциа – теялийка. По воспоминаниям Ойро, мы видели, что сидение на полу не вызывает у сестры трудностей. Да и её стыдливая речь с непривычным для Ойро угодливо мягким тоном кажется подозрительной.
– Что ты, дорогая, всё в порядке! – Хёрин накладывает мужу мясо на рис и улыбается Ойро, не догадываясь о притворстве.
– Ваше величество… – вновь начинает сестра.
– Просто Хёрин, дорогая.
– Хёрин, я слышала, что Теяла славится своей здоровой едой и глубокими знаниями в полезности и сочетании ингредиентов. Кажется, Айла немного устала с дороги, её лицо слишком бледное. Это правда, что правильно приготовленное сердце или печень на обед, – вроде бы невзначай предупреждающий взгляд сестры останавливается на Шиуне, – могут улучшить цвет лица?
– Нет, дорогая, – смеётся королева, не замечая напряжения между Ойро и её сыном, – ей просто нужно поесть зелёных овощей или рыбы, но для быстрого результата есть хитрость. Достаточно съесть что-нибудь острое и щёки порозовеют моментально.
Женщина передаёт Рушану тарелку с рисом, поджаренным с капустой и пастой из острого перца. Назари невозмутимо вручает её мне.
– Очень жаль, а то я ради сестры уже была готова порезать одно, – тихо добавляет Ойро.
Рушан с силой трёт глаз, пытаясь не смеяться. Шиун всё понимает и возвращает внимание к своей тарелке, а я благодарно сжимаю колено сестры. Иногда так непривычно вспоминать, что я всё-таки младшая из нас двоих. Но позже надо узнать, что этот болван успел сделать Ойро на коронации, из-за чего теперь сестра точит на него зуб.
– Расскажите Ойро про завтрашнее празднование Ёнчо, – я быстро перевожу разговор в безопасное русло, пока Юн и Хёрин не заметили лишнего. – Ей немногое известно.
Юн расплывается в горделивой улыбке. В этот праздник происходит особенное для теялийцев событие, которое все ждут с нетерпением.
– Тогда будет лучше оставить это сюрпризом для принцессы, – решает Юн.
Я смеюсь, наблюдая за вытягивающимся лицом Ойро. Ожидание – самая слабая её сторона. Сестра бросает умоляющий взгляд на Суа, точно определяя, на кого за этим столом можно надавить. Теялийская принцесса чуть ли не роняет ложку от пристального внимания, несколько раз неловко хватает ртом воздух, пытаясь угадать, чего от неё ждут.
– Отец, расскажи хоть немного, – в итоге неуверенно просит девушка, а Ойро беззвучно её благодарит.
– Ну, хорошо, – сдаётся Юн под двумя жалобными взглядами. – Мы, в отличие от жителей Илоса, не празднуем и не веселимся по ночам. Обычно наш ужин проходит на закате. После мы отдыхаем и ложимся спать, чтобы начать новый день на рассвете. Однако ночь на границе старого года и нового – особенная. Мы зовём её Ёнчо. Она единственная, когда мы не спим, а празднуем.
Он делает небольшую паузу, прожевывая мясо с овощами. Мы следуем его примеру и уделяем внимание еде, терпеливо ожидая продолжения. Дарен немного наклоняется вперёд, чтобы иметь возможность видеть короля Теялы.
– Сейчас на всём Континенте зима, а она знаменита снегом, обильным количеством которого может похвастаться разве что северный Каидан. У нас он выпадает редко, обычно во второй самый холодный месяц, и то лежит на пиках и склонах местных гор. Но какой же зимний праздник без снега? – лукаво тянет Юн, наблюдая за реакцией Ойро. – Поэтому в ночь Ёнчо он обязательно выпадает.
– Как это? – удивляется Дарен, застывая с вилкой у рта.
– Узнаете завтра, – с хитрым блеском в карих глазах, но не терпящим возражения тоном отвечает Юн.
Мужчина умело уходит от очередных вопросов, которые сестра готова на него обрушить, переводя тему на самого Дарена. Впервые семья Юн общается с кахари помимо Рушана. К тому же нечасто встретишь наполовину исарийца, наполовину илосийца, да ещё и с Даром. Суа пару раз скромно задаёт вопросы о его семье, и все мрачнеют, слушая правдивый рассказ Дарена. Он не скрывает то, что его мать убили каиданцы, а рассказывая о пленении его самого и отца, умело привирает, избегая упоминаний о том, что Ойро была с ними. Даян всё ещё не решил, как много стоит рассказывать Юну о содеянном Квинтилиями. Стоит ли настраивать «родственников» друг против друга или всё-таки постараться вернуть покой на весь Континент. Личные эгоистичные желания борются против долга и возможности долгосрочного мира.
В ответ на откровенность Дарена Юн лично приносит ему искренние извинения, словно чувствует часть вины за действия далекого «брата» в лице Клетуса. Дарен пытается исправить мрачную атмосферу, подробнее рассказывая о своём отце, отчего вся семья Юн приходит в изумление. Они, как и многие, слышали о знаменитом кузнеце Отеро. Король делится желанием лично познакомиться с Аланом Отеро и, если тот согласится, заказать у него пару мечей для себя и сына.
Ужин заканчивается десертом из сладкого рисового печенья и ароматным чаем в маленьких пиалах. Мы благодарим за угощения, Хёрин желает нам приятных снов, напоминая, чтобы мы отдыхали столько, сколько нам потребуется, – праздник начнётся только к завтрашнему вечеру, поэтому утром нас никто тревожить не станет. До комнат нас провожают Суа и Шиун.