Дженсер – дурак, не правда ли?
Еще бы! Конечно, Лураций не мог забыть арленсийскую стануэссу. И как можно забыть столь соблазнительную красавицу? Эти манящие формы… Эти будто невинные глаза цвета морской волны… Светлые шелковистые волосы с волшебной солнечной позолотой… Разве их можно забыть? Пропуская в дом арленсийку, он сразу предложил чашечку прохладного апельсинового сока, который поспешил приготовить слуга, спустившись в погреб. Пока слуга звенел фарфоровой посудой, Лураций усадил обольстительную госпожу на диванчик, где ей было помягче. Сам сел напротив, внимательно выслушивая историю исчезновения ее мужа. По мере того как Эриса делилась своими домыслами и страхами, Лураций подумывал: какой же глупый мальчик, этот Дженсер! И в делах он простоватый чудак, и вот оказывается в самой жизни тоже вовсе не умен. Разве можно оставлять здесь, в опасном, полном интриг Эстерате молодую и такую прекрасную жену одну?! Что случилось с Дженсером, господин Гюи сейчас не брался предположить и выслушивая версии Эрисы лишь тяжко вздыхал, качал головой где-то разделяя ее беспокойство.
– Эриса, я очень вас понимаю. М-да… – задумчиво протянул ростовщик, опустив веки и на минуту задумавшись. – В самом деле дела сложились нехорошо. Уж извините за каламбур. Давайте сначала определимся, что бы вы хотели лично от меня, госпожа Диорич? – он заметил, что глаза гостьи увлажнились и от этого стали еще прекраснее. «Невероятная женщина! – мысленно воскликнул Гюи. – Такие, как она большая-большая редкость в Эстерате, да и во всем Аютане. Ну какой же дурак этот Дженсер! За какими сокровищами нужно еще скитаться по пустыням Аютана, если такое сокровище было рядом?!»
Эриса не спешила с ответом, поджав губы и думая, как все повернуть повыгоднее для себя.
– Вы только скажите, что, госпожа стануэсса. Скажите, и я постараюсь сделать для вас все, что в моих силах. У меня есть кое-какие связи в Эсмире. И караванщики, возящие туда товары мне хорошо знакомы.
– Наверное, мне следовало обратиться к вам раньше, – сказала Эриса, сдержано улыбаясь и откидывая голову на спинку дивана. – Я не хотела вас беспокоить и все думала, что вот-вот Дженсер даст о себе знать. Но раз вам мои тяжкие дела небезразличны, и вы готовы помочь, то… проблема моя уже озвучена: очень нужно выяснить, что с моим мужем. Разыскать его, будь он в Эсмире или еще где-то. Но самое важное сейчас… – она на миг замялась и намеренно тихо произнесла. – У меня не осталось денег. Как изначально оговаривалось, Дженсер ехал ненадолго, поэтому я не возражала, чтобы он взял с собой почти все наши деньги. Ведь там, в Эсмире, его могли ожидать траты, размер которых мы не могли заранее предположить. А теперь я с пустым кошельком. Послезавтра расплачусь за жилье и мне попросту будет не на что жить. Мне нужно хотя бы… – мгновенье подумав, Эриса решила сразу запросить сумму покрупнее. – Хотя бы 500 салемов. Поэтому я хотела бы заложить кое-какие вещицы. Вот, посмотрите, – она отодвинула чашечку, в которой еще оставался сок и аккуратно выложила из кошелька медальон и цепочку. Потом добавила к ним колечко. – Вы могли ссудить мне за это пять сотен? – горестно спросила она, поглядывая за крупными темными глазами ростовщика, и понимая, что эти драгоценности его не слишком заинтересовали. И добавила: – Господин Гюи, ну хотя бы на 10-15 дней.
На кольцо Лураций даже не глянул: обычная женская прелесть и цена ей максимум салемов 300. Он даже хотел вернуть его сразу Эрисе вместе с цепочкой, если бы стануэсса в тот момент не сказала, что колечко для ее имеет огромную ценность, как память о маме. Вот тогда ростовщик решил придержать у себя и кольцо тоже. Уж кто-кто, а господин Лураций Гюи понимал, что интерес к вещи, и тем более такие понятия, как долг, честь для некоторых людей гораздо важнее чем деньги. Но колечко колечком, а медальон старого прохвоста действительно заинтересовал. Вполне возможно, что медальон был не слишком важной нубейской побрякушкой, какие достаточно часто вытаскивают из древних развалин. Но могло быть и вовсе наоборот. Такой необычный сине-фиолетовый камень, составлявший основу медальона, Лурацию еще не встречался.
– Госпожа Диорич, вы знаете, что это за вещь? – как бы между прочим спросил он, водя пальцем по потертым нубейским знакам.
Эриса пожала плечами. – Он у меня с самого детства. Кажется, один из друзей отца оставил его мне. Он ценный? Происхождение, наверное, нубейское?
– Возможно. Насколько он ценный, сейчас судить не берусь, но обязательно выясню у людей, которые разбираются в этом, – Лураций задумчиво глядел на блеск синего с фиолетовым отливом камня. Какой-то момент он интересовал ростовщика больше, чем сама госпожа Диорич. – Итак, о, прекрасная стануэсса, за все это… – его крупные глаза вернулись к гостье – я готов вам ссудить 500 салемов. Как вы просили на 15 дней. Лично для вас по самой низкой ставке: 20 процентов, – подчеркнул он, положив ладонь на ее руку и улыбаясь. – То есть отдадите всего 600. Устраивает? Если этого будет мало, то можно увеличить сумму, этак до семи ста или даже тысячи. Решайте.
Это прикосновение, будто бы доброе, дружеское все-таки было вожделенным прикосновением мужчины к женщине. Эриса это почувствовала даже если бы не видела жадных огоньков в его темных глазах. Однако заверения ростовщика, что он готов выдать целых 500 (и даже более!) салемов на вполне приемлемый срок, вмиг сменили тревожное чувство удовлетворением. Разве не за этим она сюда пришла? Сейчас одна из ее проблем решится. По крайней мере пятнадцать дней она может не думать о деньгах.
– Хорошо, господин Лураций. Пять сотен меня устроит. Только очень важно, чтобы кольцо моей мамы осталось в полной сохранности. Если я по каким-то причинам… – арленсийка вполне понимала, что ее муж, этот непутевый, исчезнувший Дженсер, мог не вернуться через пятнадцать и через двадцать дней. И вот тогда эти самые причины точно возникнут. – … если я задержу выплату долга, то, пожалуйста, придержите это кольцо. Я обязательно выкуплю его.
– О, не сомневайтесь, Эриса Диорич! Я старательно соблюдаю пожелания клиентов. А исполнить ваши пожелания для меня будет особым удовольствием, – он продолжал держать ее ладонь. И теперь, слово этим жестом подтверждая состоятельность их сделки, несильно сжал ее, проницательно глядя в прекрасные, светлые, словно капли моря, глаза гостьи. Наблюдать как в этих глазах, вдруг расширившихся от неожиданности, рождается смятение и даже испуг, было особым удовольствием, особенно если вспомнить тот нечаянный поцелуй и ответ ее губ. И еще один, который она сделала уже сама.
Когда арленсийка постаралась освободить руку, Лураций легко ее отпустил, сказав: – Самое время оформить договор, моя дорогая. Знаете, лишь формальность, необходимая в нашем деле. Дайте мне несколько минут. Я быстро пропишу условия, обозначим дату, сумму и заверим подписями.
– Пожалуйста, господин Лураций, делайте все как полагается, – Эриса кивнула и вставая с дивана подумала: «Шет тебя, нахальный соблазнитель! Ведь я ему почти в дочки гожусь, а он туда же со своей «душевной» теплотой! И я сама хороша! Ну зачем я тогда ответила ему поцелуем. Подразнила старичка…» – возмущалась она, под скип пера, которым Гюи проворно водил по бумаге. «Самое беспокойное, – мысленно продолжила арленсийка, – то, что мне предстоит иметь с ним еще дело возможно не один день. И прийти сюда, возможно, много раз. Если, конечно, он в самом деле готов помочь с поисками Дженсера. Как бы не обошлась мне такая помощь слишком дорого».
Ростовщик занимался документами довольно долго, и молодая стануэсса, заскучав, подошла к шкафу у письменного стола. Там было на что посмотреть: несколько красивых статуэток из бронзы, нефрита, желтого вестеймского мрамора, астрологический прибор, песочные часы, и часы арленсийские, с тяжёлыми бронзовыми гирями и циферблатом светлого оникса, карта и какая-то штуковина, назначение которой Эриса не могла предположить. И книги. Много книг в кожаных переплетах с тиснением, позолотой на корешках. Пергаментные свитки в длинной коробке за стеклом.
– Прошу, госпожа стануэсса, – наконец ростовщик покончил с договором. – Нужна ваша подпись. Здесь и вот здесь, – он указал места в одном, потом втором документе, – когда арленсийка изящно и размашисто заверила сделку, ростовщик встал, подошел к ней, обходя стол, и взял ее руку выше локтя. – Вы меня потрясаете, Эриса Диорич. Я сейчас приготовлю ваши деньги, но мне бы очень не хотелось приостанавливать наше милое общение так быстро. Знаете что?.. – он наклонился, понизив голос, словно его слова были невероятной тайной, прошептал гостье на ухо, – У меня есть кое-что… волшебное тайсимсое вино, – он почувствовал, как остановилось ее дыхание и напряглось тело, и продолжил негромко уговаривать, желая смягчить арленсийку: – Волшебное, в самом деле. Я не шучу. Вино очень редкое и необычное. Не откажитесь отведать со мной по бокалу и заодно обсудить все вопросы по поискам вашего мужа. Ведь для вас это важно. Попивая вино в уютной обстановке, мы обговорим все детали.
Наверное, это было слишком… – Эриса отступила на шаг, отвернувшись от него. Стануэссу одновременно одолевали два желания. С одной стороны, хотелось, как это было положено, прервать неприличные притязания и немножко возмутиться. А с другой… может, стоило допустить немного флирта, продолжить то, что случилось между ними много дней назад, только ясно обозначить грани дозволенного. А насчет недозволенного… дать ему каких-то туманных обещаний, ну скажем на будущее… Почему бы и нет, если это поможет в поисках засранца-Дженсера? О, Волгарт Небесный, как быть?! Поиграть с хитрым ростовщиком в его игру? Или взять 500 салемов и распрощаться с ним?
Если вспомнить отдаленное прошлое, с первого года замужества с Дженсером госпожа Диорич позволяла себе нескромные отношения с несколькими влиятельными столичными щеголями. Но это был именно флирт, переходящий в сдержанные поцелуи, объятья и если чуть более того, то не слишком. Дженсер, случайно прознав об одном из ее приключений, был очень расстроен. Он кричал на ее, а в какой-то момент едва не заплакал. Ах, да, был еще один забавный случай, когда во время бала у стануэсса Безельса она спустилась в винный погреб, чтобы попробовать вино нового урожая. Сопровождал ее сын королевского канцлера. И как-то так неожиданно вышло, что вино оказалось чуть пьянее, чем ожидалось. И они начали там целоваться. Потом тот нахальный и красивый мужчина начал целовать Эрису в шейку, от чего она потеряла голову и позволила ему ласкать себя дальше. Сын канцлера задрал ее юбочку и засунул язык во влажную пещерку госпожи Диорич. Боги, как ей стало хорошо! Только кончить стануэсса не успела, как всегда, не вовремя на лестнице раздался голос ее мужа: «Эриса, ты здесь?». Она затаилась, спрятавшись за бочками и думая: «Ну минуты без меня не может. Точно, как привязчивый щенок». Все это нельзя считать за полноценную измену. Ведь раз не было оргазма, то и измены не было. Так, шалости. Но сейчас!.. Сейчас этот седоватый, коварный мужчина прямо дышал пламенным желанием ей в ухо, пользуясь ее отчаянным положением. Шет бы его побрал! Воспротивиться и уйти? Но если есть шанс при помощи Гюи скорее найти Дженсера, почему бы не воспользоваться? Каким же тяжелым иной раз бывает выбор красивой женщины!
– Мене очень важно скорее найти моего мужа, – последние два слова Эрис произнесла подчеркнуто. – Если вы поможите в этом, то я готова на многое. Представьте, даже пить вино, – она улыбнулась и игриво добавила. – И даже вино волшебное. Только уговор: давайте забудем то, что произошло в тот вечер…
– Когда мы пили красный чай? – Лураций улыбнулся так, словно все сердцем выражал сострадание душевным мукам стануэссы. – Мне будет это трудно забыть. Это было так приятно.
– Постарайтесь, господин Гюи. Это важно для меня, – настояла Эриса. – Сейчас я в очень сложном положении. Не хочу, чтобы оно стало еще сложнее из-за той моей постыдной глупости. И пусть наше маленькое застолье не займет много времени. Скоро вечер, а мне не так близко добираться. Я снимаю комнаты ниже Бурж-рынка…, да вы знаете же где. Представляете, каково туда по темноте беззащитной чужеземке? И, пожалуйста, сразу приготовьте мои деньги. Ведь после волшебного вина, можно многое забыть, – она позволила себе рассмеяться, от чего-то напряжение немного спало.
– Добираться в темноте? Вы шутите, госпожа Диорич? Ваша красота настолько ослепительна, что вокруг вас светло будет даже ночью, – ростовщик тоже рассмеялся. Отошел к дальнему шкафу и зазвенел монетами. Какое-то время он молчал, наверное, пересчитывая салемы. Вернувшись, положил на стол холщовый мешочек:
– Ровно пятьсот. Считайте сразу. И если вдруг сумерки застигнут вас у меня, то не стоит переживать. Мой телохранитель – очень надежный человек, проводит вас до дома.
Эрис не стала считать деньги. Только расширила горловину мешочка, пощупала серебряные кругляши, удовлетворенно кивнула, и затянула бечевку. Не может уважаемый в Эстерате человек пускаться в мелочный обман.
– Тогда к приятному, – предложил Гюи. – Вы сюда проходите, – поднявшись на этаж выше, ростовщик пропустил ее в комнату, окна которой были завешены тяжелыми шторами. Однако темно здесь не было: все богато убранное пространство освещали яркие свечи на треногах. Много свечей для относительно небольшой комнаты.
– Располагайтесь, где нравится. Я принесу обещанное тайсимское и чего-нибудь вкусного.
Лураций ушел, а гостья, бесшумно ступая по мягкому ковру, дошла до средины комнаты и огляделась. С двух сторон располагались тучные диваны с красивой, зеленовато-бардовой драпировкой. К одному из них прислонился низкий столик на резных ножках. Столик, судя по всему, из кедра редкой породы. Эти деревья росли в далеких тайсимских горах (мебель из такой древесины стануэсса видела в покоях Олрафа – короля Арленсии). Совпадение или нет? Гюи имел какие-то особые связи с Тайсимом – далекой страной на юго-западе?