Я все же отхожу к окну, сняв пальто, плюхаюсь на диван. Бородач немного топчется у двери, а потом тоже удаляется от кабинета на безопасное расстояние. Облокотившись о стену, он залипает на мои ноги. Сначала я стойко терплю его пошлый взгляд, изо всех сил надеюсь, что ему надоест таращиться. Потом не выдерживаю:
– И чего вы уставились?
– Да вот гадаю, как вы дотопали до школы на таких каблучищах и не свернули себе шею.
– Захотела и дотопала, – парирую я. – А вам, похоже, родители не рассказали, что обсуждать чужую внешность – моветон.
– Не вам критиковать моих родителей, – в ответ скрежещет он. – Сами воспитанием не блещете.
– В смысле?
– Вы четко посередине дивана развалились, да еще и пальто свое раскидали, заняли все пространство. А я, может, тоже присесть хочу.
Я тут же встаю, подхватив пальто, отхожу от дивана:
– Садитесь, пожалуйста.
– Я уже перехотел.
«Дурак какой-то, – заключаю я. – Лучше буду его игнорировать».
Достав из сумки телефон, я делаю вид, что читаю нечто важное. Бородач изображает жгучий интерес к стенду на стене. Тот чуток кренится под тяжестью налепленных на него плакатов. «Водке – нет, спорту – да» – написано на одном из них. А на другом красуется: «Наркотики – зло, выбери жизнь». Именно в него бородач и ворвался.
Через пару минут дверь в кабинет Натальи Николаевны распахивается. На пороге появляется она сама – заметно повеселевшая.
– Ну все, голуби мои! – кричит Наталья Николаевна на всю школу. – Освободилась я. Заходите!
Бородач радуется, как ребенок, и двигает в класс.
Вздохнув с облегчением, я снова втыкаюсь в телефон.
– Ольга… Викторовна, – окликает классная, – а вам что, особое приглашение требуется?
Вздрогнув, я смущенно смотрю на нее.
– Идемте-идемте! – оглушительным басом подгоняет Наталья Николаевна. – У меня не так много времени.
Немного волнуясь, я тоже прохожу в класс. Бородач уже занял парту напротив учительского стола. Он снял куртку, взгромоздил ее на соседний стул. Помявшись с ноги на ногу, я решаю присесть в третьем ряду – подальше от этого хама.
– Нет, так дело не пойдет, – обведя нас взглядом, возмущается учительница. – Сядьте, пожалуйста, рядом. Вадим… Юрьевич! Вещички свои переложите на парту за вами.
– Наталья Николаевна, я думал, вы пригласили меня на приватный разговор, – недовольно булькает бородач.
Учительница закатывает глаза.
– Голуби мои, у меня нет времени с каждым из вас по очереди языком чесать. К тому же проблема у вас общая.
Я нехотя отлепляюсь от парты третьего ряда, подхожу к той, что стоит напротив учительского стола. Бородач окидывает меня презрительным взглядом, но куртку свою все же убирает. Сев, я специально отодвигаюсь от него подальше, почти в проход.
Классная руководительница устраивается напротив нас, долго хмурится.
– Значит, так, родители, что-то вы совсем не справляетесь с воспитанием дочерей.
Мы с бородачом синхронно цепенеем.
Учительница достает телефон, потыкав в него секунд десять, разворачивает экраном к нам.
– Полюбуйтесь!
Мы с бородачом склоняем головы над ее мобильником. На экране запустилось какое-то видео. На нем моя Люся кружит у доски с указкой. Ее голову покрывает парик из серебристого дождика, ее спина перевязана огромным пуховым платком.
– Так, дети, сегодня мы с вами разбираем тему «Моря и океаны», – смешным голосом произносит Люся. – А так же мы немного поговорим о моем радикулите, будь он неладен. Тисецкая, к доске!
К Люсе подходит темноволосая девочка в брюках. Я ее знаю. Пару раз Люся приводила ее к нам домой, а еще моя дочь установила на аватарку в «Вайбере» фото с этой девочкой, подписав его «ЛП навсегда». «ЛП – это значит лучшие подруги, – пояснила дочь, когда я спросила. – Мы с Арианой будем дружить всю жизнь, мам. Мы уже договорились».
– Тисецкая, покажи на карте все океаны, которые ты знаешь, – с кряхтеньем произносит Люся.
Ее подруга забирает указку, тычет ею в карту, висящую на доске.
– Вот здесь у нас Атлантический океан …
Люся стонет, схватившись за спину.
– Что с вами, Татьяна Андреевна? – довольно натурально пугается ее подруга.
Люся всем видом изображает непереносимые страдания:
– Ничего, деточка, продолжай.
– Может, вам на больничный пойти, Татьяна Андреевна?
– А кто тогда вас, балбесов, учить станет? – взвивается Люся. – Пока я в больничке валяться буду, вы тут из-за своих гаджетов совсем отупеете. Вы у меня потом Словению от Словакии не отличите. А вам еще итоговую контрольную писать!
– Вот тут Индийский океан, – робко продолжает Люсина подруга, – тут – Северно-Ледовитый…
Люся кряхтит еще громче, еще больше скрючивается.
– Татьяна Андреевна, давайте я медсестру позову? – робко предлагает Тисецкая.
– Не отвлекайся от океанов, – рычит Люся, облокачиваясь о стол. – Все мне показывай. Все!
– У меня только один остался. Тихий. Он вот тут, – подруга дочери тычет куда-то мимо карты.
Люся снова кряхтит, сползает под стол.
– Татьяна Андреевна? – окликает ее подруга.
Ответа не слышно. Из-за стола теперь виднеются только Люсины ноги.
– Татьяна Андреевна, – еще раз зовет Люсина подруга жалобным голосом. – У вас все хорошо?
Несколько секунд ничего не происходит, а потом Люся выбирается из-за стола в белой простыне с прорезями для глаз. Видимо, теперь она изображает привидение.
– У-у-у, – воет Люся, бултыхая простыней. – Теперь, детишечки мои, мы переходим к морям. Кто готов показать на карте Средиземное?
Видео обрывается
– Что это? – обескуражено спрашивает бородач.
– Творчество ваших девочек. – Наталья Николаевна качает головой и смотрит на нас укоризненно. – Пародия на учительницу географии. А знаете, кстати, кто у нас преподает географию?
– Кто? – сглотнув, спрашиваю я.
– Мама директора школы.
– И что? – Бородач прищуривается.
– Она пожилая женщина и очень расстроилась, когда увидела это видео.
– А где она его увидела? – не понимаю я.
– Девочки выложили его на своем канале в «Ютьюбе», а потом кто-то из одноклассников запостил ролик в чат класса. Татьяна Андреевна тоже состоит в этом чате, потому и увидела запись.
– Что еще за канал? – раздраженно бурчит бородач. – У моей Арианы нет никакого канала.
– Вы не в курсе того, что творят в интернете ваши дети? – Наталья Николаевна демонстративно хватается за голову. – Боже, в какое время мы живем! Ну, ознакомьтесь на досуге. Канал называется «Ла-ла-ла-2013». Кстати, если вы не в курсе, по закону ваши девочки не имеют права заводить никаких каналов. Они для этого слишком малы.
Мне чертовски не по себе. У меня даже в животе чуть-чуть бурчит из-за нервного напряжения. Люся как-то рассказывала мне, что снимает с подругой видео, но я не придала этому значения. Мне и в голову не приходило, что моя дочь выкладывает что-то в интернет, тем более – вот такое.
Видео Люси меня шокировало. Я и не подозревала, что моя добрая милая девочка способна снять столь жестокую пародию. Бред какой-то! Если бы я не увидела ролик собственными глазами, ни за что бы не поверила в его существование.
– Я могу лично принести извинения Татьяне Андреевне, – предлагаю я. – Я уверена, Люся не хотела ее обидеть. Просто у подростков довольно специфическое чувство юмора…
– Вы думаете, это видео единственное в своем роде? – замогильным голосом спрашивает Наталья Николаевна. – Ошибаетесь.
Она забирает у нас свой телефон, водит по экрану пальцем.
– На канале девочек полно других роликов – не менее оскорбительных, – брюзжит Наталья Николаевна. – Вот тут, например, девочки глумятся над учительницей музыки. – Она снова кладет перед нами свой мобильник.
В новом видео Люся сидит за столом в парике уже из красного дождика. На ее пальцы налеплены длиннющие искусственные ногти ярко-розового цвета. Люся с увлечением листает какой-то модный журнал и то и дело закатывает глаза. Звенит звонок. Моя дочь нехотя откладывает журнал, обводит взглядом класс.
– Так, пупсики мои, открываем тетрадочки, гуглим текст песни «Крылатые качели» и списываем к себе, – воркует Люся.
– А потом что будем делать? – раздается из-за кадра голос Арианы.
Люся хмурится:
– Потом будете учить эту песню наизусть, Тисецкая.
– А может, не надо?
– Надо, Тисецкая, надо. Вы сюда не прохлаждаться пришли.
Люська выбирается из-за стола, вихляя попой, подходит к зеркалу. Крутится так и сяк, делает несколько селфи.
– Все смогли нагуглить песню? – наконец спрашивает она, утыкаясь в телефон.
– Я не смогла, – робко признается Ариана. – У меня мобильного интернета нет.
– Плохо, Тисецкая, – искренне возмущается Люся. – Очень плохо, что ты пришла на урок неподготовленной. Попроси тогда соседа, чтобы раздал тебе интернет. Кстати, пупсики, я кинула вам в чат ссылку на свою новую аватарку в «Контакте». Лайкните, пожалуйста. Я обязательно учту вашу отзывчивость при выставлении четвертных оценок.
Когда видео обрывается, мне даже страшно поднять глаза на классного руководителя дочери.
– Впечатлены? – сурово спрашивает Наталья Николаевна.
– А с чего вы решили, что это именно пародия и именно на вашу учительницу музыки? – лениво интересуется папа Арианы. – Может, это просто… детские фантазии о профессиональном будущем?
– Ну, знаете! – Учительница забирает у нас телефон и пылает гневом. – Конечно, это пародия. Многие узнали Виолетту Романовну. Там даже в комментариях пишут, что просто вылитая.
– Тогда у меня есть куча вопросов к этой Виолетте Романовне, – саркастично заявляет папа Арианы. – Интересный у нее подход к преподаванию.
– Мы с вами собрались здесь не для обсуждения учителей, – клокочет Наталья Николаевна. – Вы вообще в курсе, что ваши девочки для съемки этих вот видосиков на этой неделе дважды сбежали с урока физкультуры? Да и вообще, что это за развлечение такое – кривляться перед камерой? Вы хоть задумывались, чем подобное может закончиться?
– И чем же? – с любопытством уточняет папа Арианы.
– Вам ли не знать? – Наталья Николаевна качает головой. – Вы, как мужчина, явно в курсе, что сейчас полно девушек, которые снимают себя в непотребном виде и выкладывают в интернет.
– С чего это я должен быть в курсе такого? – папа Арианы каменеет. – Не знаю, где вы там шаритесь, лично я захожу в интернет только по работе.
Наталья Николаевна в очередной раз закатывает глаза.
– Очень жаль, что только по работе заходите, – заявляет она. – Могли бы хоть иногда заглядывать в аккаунты дочери, отслеживать, что она там выкладывает на всеобщее обозрение.
– Ладно, при случае – загляну, – ледяным тоном обещает папа Арианы. – Это все, что вы хотели мне сообщить? – Он глядит на массивные часы у себя на руке. – Я просто опаздываю на деловую встречу.
Наталья Николаевна становится еще злей:
– Вообще-то, я только начала беседу.
– Давайте тогда побыстрей, – цедит папа Арианы. – Время – деньги.
Учительница вскакивает, облокотившись о стол, нависает над нами:
– Я что-то не пойму: вы считаете, что выходки ваших девочек – это так, забавная ерунда? Милые детские шалости, на которые и внимания обращать не стоит?
– Я так не считаю, – спешу оправдаться я. – Я сегодня же проведу с Люсей беседу, объясню ей, что снимать пародии на учителей – это гнусно.
– Одной беседы недостаточно, – предупреждает классная руководительница, чуть смягчаясь. – Здесь нужная большая работа, настоятельное участие взрослых. Ваши девочки служат отрицательным примером для всех учащихся нашей школы, и мы, учителя, не можем оставить их поведение без внимания. – Она снова садится, принимает торжественный вид. – Посовещавшись на педсовете, мы решили поставить Ариану и Люсю на профилактический учет.
– Что? – кричим мы с папой Арианы одновременно. – Какой еще учет? Не надо!
– Надо, дорогие мои, надо. С сегодняшнего дня мы вместе с вами начнем проводить с девочками большую коррекционную работу. – Лицо Натальи Николаевны светится от восторга. – У них сейчас трудный возраст. Можно сказать, решающий. И грустно, что Люся и Ариана входят в него с таким вот бэкграундом. Им явно не хватает внимания, хороших хобби. Они потеряли здоровые ориентиры, а это, знаете ли, чревато дальнейшей деградацией. Но! – Она демонстративно поднимаем указательный палец. – Но мы этой деградации не допустим. Мы сплотимся и исправим все, сделанные вами огрехи воспитания.
У меня внутри все сжимается. Я просто не знаю, как реагировать на слова учительницы. Люся не заслуживает того, чтобы ее ставили на учет! Она всего лишь сняла пару неудачных видео. Разве недостаточно ее за это просто немного пожурить?
Я открываю рот, чтобы произнести это вслух, но в последний момент тушуюсь. Страшно, что сделаю дочери только хуже. К тому же мне еще в детстве внушили: «Не спорь с учительницей! Просто делай виноватый вид и кивай, так ее отповедь быстрей закончится».
– Моя Ариана не нуждается в коррекционной работе, – вдруг подает голос папа Тисецкой. – Она замечательная девочка – милая и спокойная. Она хорошо учится, ходит на плавание. У нас прекрасная атмосфера дома…
– Поверьте, нам, как профессионалам, видней, в чем нуждается ваш ребенок, – отрезает Наталья Николаевна. – Заместитель директора по воспитанию уже составила план работы. Она будет длиться около шести недель. Если по прошествии их девочки встанут на путь исправления, разумеется, мы снимем их с учета. Если же они продолжат морально разлагаться, мы будем вынуждены сообщить в комиссию по делам несовершеннолетних. – Она делает зверское лицо. – Вам же явно этого не хочется?
– Моя Ариана не нуждается в коррекционной работе, – с нажимом повторяет Тисецкий. – Побеседуйте хотя бы с ее первой учительницей. Ариана – беспроблемный ребенок. На нее никогда не было жалоб.
– Ну а теперь есть, – учительница качает головой. – Полно.
– Мне кажется, вы машете шашкой, не разобравшись в ситуации.
– На что это вы намекаете? – Наталья Николаевна чуть бледнеет.
– Я не намекаю, а говорю открыто: вы ведете себя непрофессионально, – цедит Тисецкий. – Мою дочь на учет ставить не нужно: она вообще жертва в этой ситуации. Она явно попала под влияние этой новенькой. – Он зачем-то тыкает пальцем в меня. – По-моему, это очевидно. Мою дочь заставили сниматься в этих нелепых видео.
– Что? – Кровь бросается мне в лицо. – Да как вы смеете клеветать на мою дочь? Моя Люся – добрый спокойный ребенок. Она… она не способна никого заста…
– Все предыдущие годы у Арианы не было проблем с поведением, – перебивает Тисецкий. – А тут в школе нарисовалась ваша дочь, и у моей все сразу пошло кувырком. Ну ясно же откуда ветер дует.
– А может, все наоборот? – взвиваюсь я. – Может, это моя дочь – жертва вашей? У Люси, знаете ли, тоже не было раньше нареканий.
Учительница демонстративно прикладывает ладонь ко лбу.
– Родители, прекратите скандалить. Под конец рабочего дня у меня нет сил слушать ваши вопли. Я уже все сказала: на учет ставим обеих. Работать будем сразу с двумя. Так даже удобней, ведь девочки – подруги. – Учительница, словно фокусник, достает откуда-то листы со странными кривыми таблицами. – И не переживайте так. Все будет хорошо. – Она подает нам свои листочки. – Вот вам список мероприятий, которые вы должны посетить в течение ближайших двух недель. Как видите, завтра у вас по плану консультация с нашим психологом. Приходить нужно без детей. К десяти утра.
– Я буду занят в это время, – бурчит папа Тисецкой.
– Тогда пусть подойдет мама Арианы.
– Она тоже занята.
Учительница багровеет.
– Я уже предупредила, но напомню, – скрипит она, – в случае вашего отказа от надлежащего исполнения родительских обязанностей, наш коллектив будет вынужден обратиться в комиссию по делам несовершеннолетних. И в службу опеки.
– Я подойду! – обещаю я. – Завтра к психологу. Обязательно.
Папа Арианы обводит меня презрительным взглядом, затем снова поворачивается к учительнице:
– У вас все?
– Да, теперь все.
– Потрясающе! – заключает он и, встав, нервно хватает куртку. – Тогда разрешите откланяться.
– Хорошего вечера, – с ядовитой улыбочкой говорит классная руководительница. – Только не забывайте, пожалуйста, что вы не только деловой человек, но еще и отец. И если на рабочем месте вас заменить можно, то дома никто не сделает за вас вашу работу.
Папа Арианы протискивается межу моим стулом и следующей партой и быстро выходит из класса. Напоследок, разумеется, от души шваркает дверью.
– Какие у нас мужики все-таки нервные, – тянет учительница. – Неудивительно, что меньше нас живут. – Она придвигается ко мне, говорит вкрадчиво: – Ольга… Викторовна… Попросите, пожалуйста, Люсю удалить канал. Я уверена, это значительно облегчит всем нам жизнь. Понимаете, какое дело: директриса рвала и метала, когда увидела ролик о своей матери. Пока канал девочек на месте, она не успокоится. Она нам всем мозг выест чайной ложечкой.
– Я обязательно поговорю с Люсей, – заверяю я. – Она все удалит.
– Как приятно видеть готового к сотрудничеству родителя! – хвалит учительница. – Жаль, что не все такие, как вы.
– Хотелось бы, конечно, обойтись без учета. – Я делаю жалобное лицо, надеясь смягчить сердце Натальи Николаевны. – Может, мне к директрисе с чем-то вкусным зайти, извиниться?
– Не-не-не, не вздумайте! – Учительница делает страшные глаза. – Она у нас сейчас на диете. Злая как кобра. Лучше вообще ей не попадайтесь, не напоминайте о случившемся. Пройдет немного времени – директриса сама по себе остынет. Главное – удалите канал.
– Неужели совсем ничего нельзя поделать с этим учетом?
Наталья Николаевна мотает головой, потом ободряюще улыбается:
– Да не волнуйтесь вы так, Смирнова. Девочки даже не заметят, что в их жизни что-то изменилось. Основная работа ляжет на наши с вами плечи. Просто не пропускайте все намеченные мероприятия, выполняйте задания социального педагога и психолога. А там и каникулы начнутся. В следующей четверти никто уже и не вспомнит, что у девочек были проблемы.