Воспитанные девушки должны быть скромными, покорными, стыдливыми, внимательными, замкнутыми…
Видимо, я невоспитанная! И притворяться в обществе заносчивого графа не собиралась. Я стояла рядом с отцом в центре гостиной и с гордо поднятой головой смотрела на Агфара. Молчала. Поражалась большинству сказанных им слов и всецело доверяла отцу.
– Я услышал вас, милорд, однако своего согласия не дам. – Папа был строг и непреклонен. Он отказался присесть, решил провести разговор стоя, а не в дружелюбной обстановке за чашечкой чая или в деловой, расположившись в кабинете с собеседником друг напротив друга. Будто уже готовился уйти. Поставить точку и покинуть дом неприятного нам человека.
– Видимо, вы не знаете многих нюансов, – заметил Агфар, устроившись в кресле. – Вашего согласия не требуется.
– Граф Фаргос, вы не сделаете из моей дочери девочку на побегушках!
– Лифару, вы хотели сказать?
– Нет, я верно выразился. Женитьба на Лисае в ваши планы не входит.
Агфар перевёл на меня колкий взгляд, пытаясь понять, рассказала я дословно наш разговор или нет.
– Отчего же не входит? – делано изумился граф. – Я очень заинтересован вашей дочерью. Она покорила меня до глубины души.
Отец тяжело вздохнул.
– Восемь месяцев назад вы уже пытались взять её в супруги. Я не знаю многих деталей благословлённых Безгласыми или Айной браков, но понимаю, что если не получилось раз, то не выйдет и второй. Вы были оскорблены. Вас задела неудача. Вероятно, сейчас вы жаждете мести и хотите выместить её на моей дочери. Прошу, не надо. Хватит с неё ударов судьбы.
– Отец, – на грани слышимости выдохнула я, не желая кому попало рассказывать тайну нашей семьи.
– Вы были правы, Эдвард, когда говорили, что не знаете деталей. Замечу, очень важных. Поэтому объясню как можно более доступно. Выбор, сделанный с помощью эши, оспорить нельзя, – сказал Агфар и вновь посмотрел на меня.
Я же не собиралась опускать взгляд. Держалась ровно, не выдавала своих эмоций, ощущая себя каменным изваянием. Никак не реагировала на высказываемые здесь фразы, хотя внутренне сжималась от каждого слова.
– Если бы ваша дочь не хотела, если бы мои помыслы были нечисты, если бы сама эши отвергла её как возможную пару, то серьга не удержалась бы на ухе Лисаи и мгновения. Потому по законам Аспала она со вчерашнего вечера принадлежит мне. Я её опекун до момента, пока не возьму в жёны. И как я уже сказал в самом начале нашего разговора, вы можете доставить её вещи сегодня вечером. Она останется жить здесь. Нанятая компаньонка с хорошей рекомендацией вскоре прибудет.
Отец злился. Я слышала его тяжёлое дыхание, будто он сдерживался и не перебивал Агфара только потому, что перед ним не торговец кожей или шёлком. Это граф! Да, он не король и не принц, но всё-таки человек, в руках которого власть.
– Лисая обещана в служение Айне. В день своего совершеннолетия она должна отправиться на восток и отречься от связей с внешним миром.
– Повторюсь, Эдвард, отныне это мне решать.
– Граф Фаргос, вы не вправе забрать у них ту, что предназначена им уже с малых лет.
Меня окатило холодом. Оговорился!
Я натянула улыбку, едва мужчина вновь встретился со мной взглядом. Изучающим, чуточку заинтересованным. Мне не показалось?
– Это решать мне, – без звучавшего на протяжении всего диалога напора произнёс граф. – Выбор эши сделан. Лисая моя.
«Может, Агфар уже полностью прогнил?» – подумала я, в то время как папа с не присущей ему горячностью вновь начал возмущаться и опровергать права графа. Попыталась вспомнить, чем пах мужчина вчера и не несло ли от него дикой вонью. Наверное, пользовался дорогими духами. Вон и на шее из-под воротничка виднелось чёрное пятнышко – явное доказательство внутреннего разложения.
– Лисая, – развеял мои мысли опустошённый голос отца. Он вдруг обнял меня крепко-крепко. Я на миг растерялась, впервые встретив в нём подобную нежность, как вдруг услышала тихое:
– Я оспорю, обращусь в суд. Крепись, дочка.
Но стоило ему дёрнуться назад, как я прижалась к нему в ответ. Ещё по прибытии сюда поняла, что из разговора не выйдет толка, потому уже знала, как хочу поступить.
– Можно сбежать?
– Сообщу Фрэду, – дал он согласие и отстранился.
А после отец ушёл, попросив графа лично провести его. Я слышала удаляющиеся шаги отца. Стояла, будто вкопанная, и теперь смотрела вниз, не смея поднять глаза. Прощалась…
Вскоре сзади еле уловимо заскрипели половицы. Я не шевельнулась, понимая, что в гостиную вернулся Агфар, и даже не проследила за ним взглядом, когда он проходил мимо. Продолжала гипнотизировать резную ножку кресла. Мои эмоции притихли, затаились. Внутри чувствовалась пустота.
Мужчина остановился возле небольшого столика у камина. Зазвенел хрусталь. Граф наполнил бокал, отпил, продолжая нарушать тишину.
– Иди. Молли проводит тебя в комнату.
Я подняла глаза.
– Не упивайтесь победой раньше времени, милорд.
Граф повертел в руке бокал и отставил обратно на поднос.
– Увы, для победы нужно сражение, а для сражения необходим противник, – заметил он, намекая на мою ничтожность. – Ступай.
Слова о том, что он нажил себе врага и боя теперь не избежать, уже вертелись на языке. Однако я смолчала. С одной стороны, ничто не ранит больнее, чем удар в спину от девушки, которую не воспринимаешь всерьёз и не считаешь способной взять в руки нож. А с другой – Агфар прав. Сражения нет и не будет, так как я не собираюсь в нём участвовать, хотя невольно стала его противником. Зачем тратить последние крохи жизни на бессмысленную борьбу? Я лучше убегу к дядюшке Фрэду и сполна наслажусь отведённым мне временем, чем проведу хотя бы один день в компании этого надменного типа.
– Хорошего вам дня, милорд, – поклонилась я и отступила к двери.
«Надеюсь, он последний, когда мы с вами видимся».
Тянуло отправиться за отцом. Выбежать на улицу, остановить, забраться к нему в экипаж и покинуть этот мрачный дом. Забыть о переполняющей его тишине. Выкинуть из памяти серость стен и резко контрастирующие пятна белого света на полу, а также множество тёмных углов и взирающих свысока мужчин на картинках. Вот только слова графа не имели второго дна. Моя свобода теперь в его руках.
Я шла за служанкой и смотрела ей в спину. Видела, насколько она напряжена, но была полностью погружена в собственные мысли. Вытесняла из памяти недавний разговор. Искореняла чувство гадливости.
Зачем графу было врать, что я хотела стать его лифарой? Он даже бровью не повёл, когда говорил о своих чистых помыслах и выборе самой эши. Это ведь не так! Агфар что-то задумал. А дар Айны не может иметь своей воли и всецело подчиняется хозяину. Особенно такому человеку. Иначе чёрная овчарка с тлеющими угольками глаз не лежала бы спокойно у входа в гостиную.
Я едва не застонала, когда мы дошли до широкой лестницы. Посмотрела на парадную дверь. Подавила порыв броситься к ней и вырваться на свободу, а не покорно шагать в свою будущую клетку.
Да, всё-таки эши – проклятие. Почему все супружеские пары не могут быть такими, как мой отец и мачеха? Нет дара – нет проблем. Они без опаски, даже не являясь друг другу парой, могут заводить детей, рука об руку шагать вперёд и не опасаться будущего, в котором придётся потерять любимого.
Эх, не самый лучший пример.
С самого появления в нашем доме Найриты я воспринимала её как родную мать. Слушалась, делилась секретами, бежала к ней за советом. А также рассказывала о своих страхах.
С каждым годом мой белый знак потоков становился всё бледнее. Я то радовалась, то билась в истерике. А о знаке пары и говорить нечего. Он с некоторых пор вообще перестал появляться даже на мой день рождения. Найрита выдвинула предположение, что всему виной постепенное уменьшение количества эши, из-за чего и тускнела татуировка. Я же поверила, нет, даже с радостью приняла её ложь за правду.
А едва мне исполнилось восемнадцать, я пришла к мачехе с радостной вестью: знак на запястье полностью исчез. Поделилась предположением, что в итоге смогу без опаски выйти замуж. Помню, как восхищалась новыми возможностями: прожить до старости, найти любимого человека, увидеть внуков…
Но наш разговор услышал отец.
– Дар Айны навечно с тобой, дочка, – произнёс тогда он и спросил: – Откуда у тебя появились такие мысли?
Слово за слово – и вскрылась правда. Найрита, мать семерых детей, выносливая и довольно строгая женщина, в тот день разрыдалась у папиных ног. А я увидела её другими глазами. Встала тростинкой возле окна, готовая сломаться от малейшего дуновения ветра, и неотрывно смотрела на женщину, которую некогда считала хоть не родной, но матерью. А в голове крутилась мысль: «Обменяла, как скотину на рынке…»
Предательство бьёт в самое сердце. Оно оставляет раны, которые часто гноятся и кровоточат. А также ломает и меняет человека, убивает светлые чувства, разрывает душу, гнёт к земле даже самого сильного человека. Но я всегда была слаба.
Тогда, в день моего восемнадцатилетия, мне показалось, что весь мир от меня отвернулся. Теперь же я придерживалась другого мнения. Это не он, а я! Отгородилась, закрылась на тысячу замков, уничтожила малейшую возможность достучаться до себя.
Я усмехнулась, поднявшись на ещё одну ступень в доме Агфара. Мир на самом деле прекрасен, но многие личности в нём с гнильцой, будь то Найрита или граф Фаргос. От таких стоит держаться подальше и не иметь никаких общих дел, чтобы в один прекрасный момент снова не начать замуровываться за высокими неприступными стенами после очередного удара в спину.
– Молли, зайди ко мне, – вырвал меня из раздумий женский голос, прозвучавший из комнаты с настежь открытой дверью. – И гостью нашу приведи.
Служанка обернулась, поманила меня за собой. Не ожидая ничего хорошего, я преодолела последние ступени и зашла в просторные, выбивающиеся из интерьера этого дома покои. Всё яркое, светлое, без единого тёмного элемента. Белое и золотое. Мягкая софа, струящийся прозрачный балдахин над широкой кроватью, ковёр с высоким ворсом и витающий здесь запах лаванды. Я будто попала в другой мир.
– Лисая, – с улыбкой на устах произнесла графиня и взмахом руки остановила горничную, которая расчёсывала ей волосы. – Ступайте, подождите в коридоре.
Обе служанки поспешно удалились. А едва закрылась дверь, как выражение лица женщины изменилось, явив мне истинное отношение жены к лифаре.
И немудрено, ведь ей уже нашли замену. Я – невеста, которую приберегли на потом. Притом что супруга ещё ходит, дышит и, судя по отсутствию живота, пока не в положении. Пять лет… или десять. Обычно титулованные люди заключали сделки перед бракосочетанием, и суть их зависела от того, обладает ли девушка даром. Если из богатой семьи, то отец в ответ приплачивал немалую сумму, чтобы отсрочить смерть своей дочери на как можно более долгий срок. В ином случае платили только женихи. Девушки, не обладающие эши, которых не нужно беречь… Они как бабочки-однодневки. Забеременели, выносили и умерли, родив породистое потомство. Правда, если мать и отец с даром Айны, то и эши у ребёнка больше, и перспективы у него выше.
– Доброго дня, миледи, – вспомнила я о манерах и сделала неглубокий поклон.
– Лисая, – недовольно произнесла графиня и поднялась.
Она даже в домашнем халате смотрелась величественно. Перекинутые через плечо светлые волосы доставали до бёдер. Они частично прикрывали высокую грудь и стройную талию, подчёркнутую поясом.
Женщина скользнула по мне оценивающим взглядом. Задержалась на обуви, руках, лице и осталась довольна увиденным.
Моё чёрное в серую крапинку платье уступало даже халату графини. Волосы заплетены в косу и уложены в тугой пучок. На ногах лёгкие сапожки на тонкой подошве. Под глазами ещё остались тени после недосыпа, а губы были покусаны и обветрены из-за недавнего волнения перед предстоящей встречей с Агфаром.
– Хм, миленько, – сделала она заключение, вряд ли придя именно к такому выводу.
– Вы тоже очень красивы.
Графиня вспыхнула, наигранно улыбнулась и направилась к платяному шкафу. Открыла его, провела рукой по одному из висевших там нарядов.
– Ты здесь на птичьих правах, Лисая, – голос стал мягче, угодливее. – Потому знай своё место и держи язык за зубами.
– Вы позвали меня только ради этого, миледи?
Наверное, стоило ей посочувствовать. Её гордость задета больше, чем моя. И в другой ситуации я постаралась бы сделать всё возможное, чтобы показать, что не представляю угрозы и не стремлюсь занять её место. Но всё слишком сложно. Это враждебный для меня мир богатых людей, где никто не нуждается в моём сочувствии.
Графиня достала из шкафа платье. С восхищением осмотрела его, прошлась пальцами по коротким рукавам, оранжевому узору на лифе, но вскоре повесила наряд обратно. А после выудила оттуда другое и положила на кровать.
– Миледи? – напомнила я о себе.
– Нет, Лисая, не для этого. Главное, держи язык за зубами. Никому не смей рассказывать о своём статусе лифары, иначе тебе придётся в жизни туго. А серёжку, – она набрала больше воздуха в лёгкие, – спрячь от посторонних глаз.
Я дотронулась до украшения в ухе. Глянула на туалетный столик, где стояла шкатулка, а возле неё лежала знакомая каплевидная серьга с изумрудом. Одна. Вторая же сейчас…
Графиня проследила за моим взглядом и вдруг двинулась ко мне.
– Не смей.
– Не понимаю, о чём вы.
– Всё ты прекрасно понимаешь, мелкая паршивка. Даже не думай, будто своим появлением хоть как-то задела меня.
Я невольно отступила, поразившись столь быстрыми изменениями. Хотя что тут удивительного? И здесь гниль засочилась. Яд, везде яд, как много яда!
– Миледи, разве я хоть словом пыталась…
– Язык за зубами! Ты – крохотное недоразумение, от которого мы вскоре избавимся. Не надейся стать женой Агфара, ты лишь эксперимент. Он совершенствует свои навыки владения эши, возвращается к истокам, пробует обманные пути заключения и расторжения сделок. Разорвать связь с лифарой нельзя, но супруг непременно докажет, что это не так.
– А почему для эксперимента граф выбрал именно меня?
– Именно? – переспросила она.
Графиня не знала! Видимо, даже не догадывалась, что нас с Агфаром уже связывало некое прошлое. Наверное, он не посчитал нужным посвящать в это жену. Или же играл в какую-то свою игру, правила которой не собирался рассказывать никому из нас.
– Оговорка, – пояснила я. – Ах да, язык за зубами. Я запомнила, миледи. Спасибо за увлекательный разговор. Могу идти?
Взгляд, полный презрения. Кивок. Я распахнула дверь и тут же наткнулась на служанок, подслушивающих наш разговор. Они отскочили, начали извиняться.
– Молли, отведи меня в комнату.
– Да, леди Брант, – закивала девушка, отчего из чепчика выбилась непослушная рыжая прядь.
Откуда они все знают моё полное имя? Неужто граф расстарался?
– Я не леди, – вздохнула, последовав за ней в конец коридора, даже не застланного ковром. – Называй меня Лисаей. Хорошо?
– Слушаюсь, ле… Лисая, – поклонилась она и ускорила шаг.
– А слуг у вас здесь в достатке? – Я решила не тратить время понапрасну и уже сейчас разведать, как обстоят дела в доме.
Девушка замедлилась, захлопала редкими светлыми ресницами. Видимо, неверно растолковала мой вопрос.
– Милорд нанял для вас компаньонку, не беспокойтесь. Комнату подготовили к вашему приезду сегодня утром.
Служанка открыла дверь, впуская меня внутрь. От увиденного я хохотнула. Небольшие покои с минимальным количеством мебели не шли даже в сравнение с тем, что было у графини. Узкая кровать, широкий комод, софа, мягкий стул да туалетный столик с зеркалом. По сути, логично. Никто меня баловать не станет. Однако и я не собиралась здесь задерживаться даже на одну ночь.
– Молли, тебя не затруднит провести для меня экскурсию по дому?