Овальд присел на край фонтана и наклонился, чтобы умыть лицо прохладной водой. Зачерпнув пригоршню затхлой воды, он размазал ее по соленому лицу.
Только сейчас он понял, что не видел своего отражения с тех пор, как его подвергли криоконсервации. Он долго смотрел на свое отражение. Внешность у него была прежней. В больнице его даже заботливо постригли и гладко побрили, перед тем, как выставить его за дверь. Только кожа лица теперь была какой-то бледной и жирной, словно ее намазали воском. Взгляд тоже стал другим – холодным и безжизненным, как у древнего старика. С умытого лица монотонно падали капли, которые создавали рябь по воде, отчего плавающие пожухлые, осенние листья уплывали в сторону.
Овальд, желая зачерпнуть еще пригоршню влаги, опустил руку в воду. Внезапно собственное отражение резко схватило его за запястье и потянуло вглубь. Закричав от испуга, Овальд попытался вырваться, но отражение высунуло другую руку из воды и, схватив за голову, утащило его под воду…
Борясь за свою жизнь, Овальд жадно хватал ртом воду, легкие быстро заполнялись водой. По всему телу пошли ужасные судороги. Неподвижно застыв в позе эмбриона, он плавно пошел на дно. Перед глазами закружился яркий калейдоскоп, в котором мелькали симметричные узоры. Сознание Овальда утонуло в нем, и наступила тьма.
***
Едва он открыл глаза, как увидел перед собой… самого себя. Двойник был точной копией, только лоска в нем было больше, чем предостаточно. На нем был темно-серый эластичный костюм, чем-то напоминающий ОЗК.
Овальд почувствовал себя вполне бодрым, воды в легких не ощущалось. Наверное, этот тип сумел быстро вытащить его из воды, поэтому не успел вдоволь нахлебаться. Не проронив ни слова, Овальд поднялся на ноги и стал сверлить взглядом близнеца.
– Даже не спросишь, где ты? – дружелюбно улыбнулся двойник.
Овальд осмотрелся по сторонам. Это была не Земля… Точно не Земля.
На ярко-желтом небе не было солнца, не было облаков. На нем вообще ничего не было, словно вместо неба растянули силиконовый, идеально ровный, натяжной потолок.
Над Овальдом нависали сплетения невероятно длинных, бетонных, навесных мостов. Правда назвать их навесными было сложно, поскольку не было видно никаких опор и толстых косичек тросов: где мост начинается, а где заканчивается, сложно было определить. Примечательно было и то, что мосты были не только горизонтальными, но и вертикальными с разным градусом наклона. Создавалось впечатление, будто гигантский паук аккуратно сплел эту бетонную паутину. То и дело на огромной скорости просвистывал какой-то транспорт. Все это происходило настолько быстро, что Овальд как ни старался, не мог уловить даже очертания мимо несущегося транспорта.
По воздуху, устремившись в одном направлении, летели пузырьки, наполненные каким-то серым веществом. Ветра не было, но какая-то непонятная сила медленно, но верно направляла их в пункт назначения.
Овальд и двойник стояли на бетонной серой поверхности. Была ли это земля или же они стояли на мосту – Овальд определить не мог. Чуть в стороне, находился точно такой же фонтан, в который его утащило отражение. Только вода в нем теперь была какая-то опасно-серая. Никакой растительности в округе не было. Только удручающая серость бетона и ядовито-желтое небо.
– Так что, не будешь спрашивать, где ты? – повторил вопрос двойник, все так же мило и приветливо улыбаясь.
– Тебе невтерпеж похвастаться знаниями? – вопросом на вопрос ответил Овальд.
– Могу подождать. – Парировал двойник.
Овальд немного прошелся. В округе стояла гулкая тишина, лишь иногда нарушаемая проносившимися по мостам неведомыми машинами или летящими по небу огромными черными шарами. Скорее всего, это были местные самолеты, догадался Овальд.
Ощущения были неприятными. Овальд никогда не страдал клаустрофобией, но сейчас он испытывал какое-то чувство сдавленности, словно его запечатали в огромную стеклянную банку. Даже звуки от собственных шагов и биение сердца были приглушенными. Давила земля, давило небо, давили нависающие над головой многотонные мосты.
Больше тут смотреть было не на что.
– Где я? – спросил, наконец, Овальд.
– Ты в Земле! – Торжественно объявил двойник.
– Я на ней всегда был и прекрасно знаю, как она выглядит.
– Ты не понял. Не «на Земле», а «в Земле».
– Вот оно что…. Все же, я навеки смежил очи под покровом ночи? – ухмыльнулся Овальд. Стараясь не подавать признаков паники, он засунул руку в карман джинсов и ущипнул себя за ногу через материю кармана – ноющая боль не заставила себя долго ждать. Это означало, что он жив. – Вот уж не думал, что ангел, встречающий меня на пороге рая, будет иметь такую отвратительную физиономию.
– Физиономии у нас одинаковые, если ты не заметил.
– Заметил, но от этого она у тебя краше в моих глазах не станет.
Двойник заулыбался еще шире и укоризненно покачал головой.
– Вижу, что ты волнуешься и нервничаешь. Давай, я тебе сразу все объясню, чтобы сгладить сложившуюся ситуацию?
– Сделай милость.
– Я – это ты. Ты – это я… – начал объяснять близнец.
– И никого не надо нам. Все, что сейчас есть у меня – я лишь тебе одной отдам, – процитировал отрывок из песни Овальд. – Давай ближе к делу.
– Хорошо, начну по-другому. Ты живой… – сказал двойник и снова замялся.
– Вот это новость! И давно это со мной? Это лечится? – не унимался Овальд.
– Хамство – это мне знакомо, сам люблю этим позаниматься в свободное от вежливости время. Все же, у тебя нет желания узнать, где ты находишься?
– Конечно, есть, но гораздо больше мне хочется взять тебя за шею и засунуть твою мило улыбающееся личико вот в этот тухлый фонтанчик, – немигающим взглядом буравя собеседника, признался Овальд. – Ты чуть не утопил меня и теперь ждешь, что я с открытым ртом буду тебя слушать? Если есть что сказать, то засунь свой пафос подальше и говори по делу.
– Ты находишься в мире истинных. Я протащил тебя через водный портал. Ты – мой клон. Ты живешь на поверхности планеты, то есть в мире изнанки, в то время как я живу внутри планеты. Все люди – это наши двойники. Именно от истинных зависит вся ваша жизнь: когда рождается истинный, автоматически, в мире изнанки появляется его копия. Когда родился я – появился и ты. Теперь все ясно?
– Для чего? Для чего вам клоны? – спросил Овальд, пытаясь всем видом скрыть свой страх и удивление.
– Понимаешь, если мы будем жить на поверхности планеты – то будем на виду для всех. Наши враги из соседних галактик будут в курсе нашего технического развития и вооружения. Находясь внутри планеты, мы скрыты от посторонних глаз.
– Все равно не понимаю…. Для чего вам прятаться? – спросил Овальд. – Мы же как-то живем, и никакие инопланетяне к нам не прилетают.
– Все не так просто, – ответил истинный Овальд. – Четыре тысячи лет тому назад, мы жили на поверхности Земли вместо вас. Мы были очень развитой и сильной расой. Все было хорошо, мы покорили не один десяток галактик, населенных различными тварями, но неожиданно наша эра закончилась. Несколько рас создали альянс и, собрав все силы в один мощный кулак, сокрушили нас. Мы были вынуждены временно уйти глубоко под землю и спрятаться там от гнева бойцов Эльды и Варленга. Именно эти две расы были самыми рьяными нашими палачами. Забрав у нас все завоеванные планеты, они преследовали нас до Земли. В последний момент мы сумели укрыться от них под землей. Истинные мудро решили, что оставлять поверхность Земли незаселенной очень опасно. На пустую планету мог бы позариться кто-то из соседей. Тогда мы и стали создавать вас, копируя самих себя. Когда члены альянса увидели вас на поверхности – они посчитали, что цивилизация истинных больше не опасна, поскольку они увидели вас, а не нас. Вы примитивны, туповаты, а вся ваша техника, на тот момент, была каменным колесом, закрепленным на бамбуковой тележке. Альянс пощадил Землю, но все же до сих пор пристально приглядывает за вами, чтобы вы не наделали глупостей.
– Я правильно понимаю, что пока мы исправно играем роль болванчиков, вы готовитесь к новой войне? – хмуро спросил Овальд.
– Бинго! – Улыбнулся истинный. – Мы и вам тоже периодически подкидываем устаревшие и безобидные безделушки, чтобы со стороны казалось, что вы развиваетесь, как это и положено любой нормальной расе.
– А я думал, что мы сами до всего дошли. Своим умом…
– Ха-ха-ха! Каким умом? О чем ты? – развеселился двойник. – Вы – имитация. Иллюзия. Бутафория. Мишура. Своим умом говорит…. Ха-ха-ха!
Тысячи голосов поддержали его своим смехом. Мужские, женские, старческие, детские…. Но никого из других истинных по-прежнему не было видно.
– Я тебе сейчас нос сломаю! – Пообещал Овальд, сжав руку в кулак.
Когда оскорбляют тебя – плевать. Когда оскорбляют твоих близких – сдержаться сложно, но возможно. Овальд впервые испытал то чувство, когда оскорбляют все человечество. Он всегда был терпеливым и миролюбивым человеком, но сейчас сдержаться было просто невыносимо.