Последний выходной пролетел незаметно. И вот я уже вхожу в ординаторскую.
– Доброе утро! – поздоровалась с присутствующими.
Здесь оказались две женщины врача и молодая медсестра.
– Здравствуйте! – кивнули те, и продолжили просматривать бумаги.
Осмотревшись, я подошла к кулеру и налила стаканчик холодной воды. Затем присела за свой рабочий стол и открыла первую папку.
Внутри документы на пациента, операция которому назначена на обед.
Пролистав данные, отметила, что все предоперационные работы были выполнены строго с нормами.
Отлично, теперь осталось только проследить за давлением пациента.
Я листала записи, знакомясь с состоянием здоровья, как вдруг, между предпоследней и последней страницей заметила отклеившийся диагноз двухлетней давности…
«Непереносимость димедрола»
– Что это? – выдохнула я, отставляя стаканчик и быстро пролистывая до назначений врача.
– Что случилось? – спросила одна из присутствующих врачей. Светлана Сергеевна, прочитала я на её бейджике.
– Пациент с непереносимостью димедрола, – сказала я севшим голосом.
– Ну, такое бывает, – пожала она плечами.
– Но в процедурном листе вчера ему именно димедрол и назначили! – сказала, подскакивая с места и схватив телефон, рванула из кабинета.
Не успела я приблизиться к двери, как мобильник завибрировал.
– Слушаю!
– Маргарита Николаевна, срочно! – раздался голос. – Экстренная операция! Пациент, которого должны оперировать только днём потерял сознание. Артём Игоревич уже в операционной!
– В операционной, – повторила, словно эхо.
– Я провожу вас, – сказала медсестра, указывая направление.
И мы сорвались с места.
Коридор, лифт, ещё коридор, и вот она – операционная.
Влетев в помещение, сорвала с вешалки операционный халат и стала быстро на себя его надевать.
– Вводите кордимид! – крикнула я, надевая маску и перчатки.
– Что? Зачем? – спросила ассистент хирурга, и в этот момент датчик давления запиликал.
– Вводите! – прикрикнула я.
Подойдя к операционному столу, посмотрела на пациента.
Губы чуть посинели, что означает низкое давление.
Посмотрев на показатели, добавила подачу препарата и принялась пристально наблюдать за монитором.
– Что произошло? – спросил Артём Игоревич. – Вам известна причина резкого понижения давления?
– У пациента непереносимость препарата, который ему вчера был назначен, – сказала я, не отвлекаясь.
Когда показатели стали приходить в норму, я с облегчением выдохнула.
Посмотрев на хирурга, заметила его потемневший взгляд.
Неужели он зол? Но на кого? На меня? Или…
Резко отвернувшись, Артём Игоревич надел перчатки и подготовился к операции.
– Ввожу анестезию, – произнесла негромко, когда давление стабилизировалось. – Готово. Можем начинать…
выйдет 6.03
– Скальпель, – сказал хирург, и принялся за работу.
Я наблюдала, как Артём делает разрез. Смотрела, как он аккуратен с ножницами и пинцетом, как ловко орудует иглой… и не могла не восхититься его профессионализмом.
– Этот пациент, он ваш знакомый? – вдруг неожиданно спросил меня Артём Игоревич.
– Нет. С чего вы взяли? – удивилась я, не забывая следить за показателями.
– Откуда вам известно о непереносимости препарата?
– Прочла медицинскую карту, – пожала плечами.
Он посмотрела на часы, висевшие на стене, а потом на меня.
Ну да, рабочий день ещё не начался, но это ведь не означает, что я не могу прийти на работу раньше, верно?
– Просто я хотела подготовиться к операции, – сказала, отводя взгляд.
Отчего-то мне стало неловко.
– Похвально! – сказал он, продолжая операцию.
Это была издёвка? Не похоже. Тогда что?
От того, как он виртуозно обращается с медицинскими инструментами я едва не впала в ступор. Я видела, как это делают другие опытные хирурги, но ОН…
Скорость, каждое выточенное до идеала движение, каждый малейший поворот кисти – всё это было выверенным до миллиметра! И знаете что… на фоне Артёма все остальные хирурги казались просто дилетантами.
Теперь я понимаю, что он по праву занимает должность ведущего. И да, Марина Владимировна хоть и женщина, но в первую очередь она главврач, и подобрала персонал исходя из опыта и навыков, а не за красивые глазки.
Вскоре операция подошла к концу, и как бы это могло прозвучать неправильно и даже нелепо, но мне жаль, что она завершилась настолько быстро.
– Заканчивайте здесь, – сказал Артём Игоревич, давая возможность ассистенту наложить швы.
Тяжело вздохнув, я отвернулась.
– Артём Игоревич! – произнесла медсестра. – Нам нужно сегодня всем вместе пообедать!
– Что? – удивился он, остановившись перед самой дверью.
– Ну, у нас в коллективе пополнение, да и экстренная операция… Мы могли бы собраться все вместе за обедом и обсудить всё!
– Отлично! – согласился он, и кивнув, покинул операционную.
Парою часами позже, после того как я проконтролировала выход пациента из-под наркоза и убедилась в его удовлетворительном состоянии, мы отправились в столовую.
– О-о-о, это был какой-то ужас. Я так испугалась, – тараторила медсестра Милана. – А вы, Маргарита Николаевна, настоящий профи! Рабочий день ещё не начался, а вы уже всё узнали о пациенте. И это в первый же день!!! О, Боже, да когда датчики запищали, я думала, всё. Не спасём! Ведь операция ещё не началась, а тут такое!
Наполнив тарелки, мы прошли за отдельный столик и принялись за обед.
Милана всё продолжала меня нахваливать, и мне становилось неловко с каждым мгновением всё больше и больше. И не столько от сказанных слов, сколько от странного взгляда Артёма.
– Нет, я ещё могу понять, если бы Роговский был новичком в этом деле, но как он мог упустить справку и назначить пациенту димедрол? Он же своими руками едва не отправил пациента на тот свет! Но вы, Артём Игоревич, были, как и всегда восхитительны. Даже с такими осложнениями, что возникли во время операции, закончить всё идеально! – воскликнула она, прикрывая глаза от восхищения.
И да, я согласна с ней в каждом слове.
Артём действительно профессионал. Ведь когда у пациента открылось внутреннее кровотечение из-за скачков давления, он справился на отлично!
Сколько раз я присутствовала в операционной, повидала всякого, но именно сегодня мой взгляд на всё изменился.
Похоже, я была неправа в своём суждении. На данный момент Артём показал себя именно как отличного хирурга, заботящимся о пациенте, а не сволочью, кадрившим каждую юбку.
– Глупости, – отмахнулся он.
– Никакие это не глупости! – воскликнула Милана. – То, что вы делаете в операционной, это… это… – она даже не могла подобрать правильного слова.
– Это просто работа, – завершил Артём, негромко. – Я просто делал свою работу. И положительный исход операции, это заслуга не моя, это заслуга всей команды!