Машины сгрудились в очередной пробке, будто толпа баранов в загоне. Бестолково тыкались в разные стороны, безуспешно пытались найти хотя бы узкую щель, куда можно проскочить, раздраженно бибикали. Водители нервничали, матерились. Только гаишник, которому следовало суетиться больше остальных, оставался спокоен как удав.
Матерый нетерпеливо поглядывал на часы. До встречи с Мироном оставалось тридцать пять минут, а ехать было еще далеко. Вору не к лицу слишком сильно опаздывать, впрочем, и раньше назначенного времени появляться не солидно. В машине вместе с ним находились толстый Леня и Белик. Остальных Волков с собой не взял.
«Ни к чему появляться целой толпой, привлекать внимание ментов. Достаточно подъехать вдвоем-втроем, спокойно переговорить», – объяснял он.
Матерый был в значительной степени прав. До сих пор именно так решались все вопросы. Но на этот раз ни Леня, ни Белик не разделяли его мнения.
«Одно дело «стрелка» с ворами – тогда действительно можно без шума уладить любые проблемы, опираясь только на авторитет, но Северная бригада – беспредельщики, не признающие понятий», – подумал Леня.
«Ничего себе толпа, аж целых шесть человек, – мысленно ехидничал Белик, – увидишь, дурак, сколько быков[10] притащит с собой Мирон».
Между тем пробка постепенно рассосалась, и «Мерседес» Матерого вырвался на простор.
Белик в своих предположениях оказался абсолютно прав. Северная бригада приехала на место встречи почти в полном составе. Мирон лично проверил все закоулки (разборка должна была состояться на заброшенном цементном заводе), наметил секторы обстрела, рассадил снайперов.
«Я вам не Савицкий, – мрачно бурчал он себе под нос, – меня голыми руками не возьмешь!»
Беспокойная, насыщенная кошмарами ночь оказала на Мирона скверное воздействие. Лицо осунулось, под налитыми красноватой мутью глазами образовались мешки, нервы натянулись до предела. Он раздражался по любому поводу и лишь огромным усилием воли сдерживал клокотавшую внутри глухую злобу. «Опаздывает, гад, ждать себя заставляет, – яростно думал Мирон, до боли сжимая кулаки. – Или ментов навести решил?» Справедливости ради следует заметить, что подобные случаи иногда действительно имели место. Не далее как неделю назад Западная бригада, приехавшая на «стрелку» с кавказцами, попала в засаду ОМОНа. Правда, воры такими вещами никогда не занимались, а что касается Матерого, то ожидать от него сотрудничества с милицией было бы вдвойне глупо. Ненависть Волкова к правоохранительным органам была чересчур широко известна. Однако ослепленный злобой Мирон не понимал или не желал понимать этого. Он бродил кругами по двору, шепча проклятия:
– Падла, козел, пидор гнойный, на куски порежу шакала, подохнешь у меня под пытками, сволочь!
Наломав руку на убийствах еще в Афганистане, а за последние десять месяцев вообще перемазавшись кровью с головы до ног, Мирон из когда-то неплохого парня превращался в натурального беса. Добрые чувства в его душе стремительно отмирали; забитая, задавленная совесть почти не подавала голоса. Теперь он мало чем отличался от недоброй памяти покойного Кадиева, разве что не был патологическим садистом…
– Едут! – крикнул стоявший на дороге наблюдатель.
– Сколько их? – хищно ощерился Мирон, делая своим людям знак приготовиться.
– Одна машина.
Тот факт, что Матерый не собрал кодлу, вместо того чтобы успокоить, еще более разозлил Мирона. Выходит, воры его ни в грош не ставят, рассчитывают авторитетом задавить? Сиди, мол, тихо, сявка, не рыпайся, встать смирно, с тобой вор разговаривает! Ну уж нет!!!
Заехав во двор бывшего цементного завода, Волков безошибочным чутьем моментально уловил висевшую в воздухе угрозу. У рассеявшихся по территории боевиков подозрительно топорщится одежда, вон в темном проеме выбитого окна блеснул, встретившись с солнечным лучом, оптический прицел снайперской винтовки.
«Прямо как на войну собрались, идиоты, – с горечью подумал он. – Неужели нельзя по-человечески поговорить?!» Матерый не взял с собой оружия. Зачем? Он ведь не находится в состоянии войны с Северной бригадой, обычная мирная «стрелка», вот если не договорятся, тогда… Внезапно Волков понял, что может и не быть никакого «тогда». Эти отморозки[11] прикончат его прямо здесь, не задумываясь о последствиях.
Матерый не был трусом. Невзирая на дурные предчувствия, он с достоинством вышел из машины и остановился возле нее, поджидая Мирона.
– Привет, – процедил тот сквозь зубы, вразвалку приблизившись к Андрею. – С чем пожаловал?
Красными глазами и синеватым оттенком кожи он напоминал сейчас вурдалака. На помятом лице торчала щетина. Бледные губы кривились в злой улыбке.
– Твои пацаны допустили беспредел, – спокойно ответил Волков. – Вытрясли коммерсанта, хотя тот сказал, что находится у меня под «крышей».
– Что дальше?!
– Деньги нужно вернуть, беспредельщиков наказать!
– Больше ничего не хочешь?! – усмехнулся Мирон и вдруг заорал прямо в лицо Андрею: – Ты, падла, в натуре, не кидай здесь понты! Кто ты есть? Вор?! Плевать я хотел на это! Сейчас другие времена, все решает сила, которой у вас нет, а у меня есть! Я не Савицкий, воровские байки слушать не собираюсь! Хорошо Филин его подставил, не правда ли?! Все вы суки!
– Ты понимаешь, что говоришь? – мрачно осведомился Матерый. – Придется отвечать за базар!
– Отвечать?! – взвился Мирон, выхватывая из-за пазухи пистолет. – Хочешь, сейчас тебя завалим?!
– Вали! – хладнокровно предложил Волков, глядя прямо в черное дуло ТТ. – Стреляй, сволочь! Безоружного убить легко!
– Славка тоже приехал на «стрелку» с Кадием без оружия, – прошипел Мирон, подрагивая пальцем на спусковом крючке.
– Кадиев был не вор, а такой же беспредельщик, как ты. Ну давай, жми курок, скотина!
Чуть подавшись назад, Мирон тщательно прицелился и выстрелил, целясь в голову, но в самый последний момент кто-то резко оттолкнул его в сторону. Пуля ушла в небо. Спасителем Матерого оказался Кирилл.
– Угомонись! Не сходи с ума! – крикнул он, крепко держа за руки беснующегося главаря. – Не становись похожим на Кадиева!
При этих словах Мирон неожиданно успокоился, в глубине души шевельнулись остатки совести. Напряженные мышцы расслабились, пистолет упал на землю.
– Проваливай отсюда, – глухо сказал он Волкову. – Дарю тебе жизнь, но не попадайся больше на глаза!
– Ладно, еще не вечер, – усмехнулся Матерый и, уже садясь в машину, повернулся к Кириллу: – Спасибо, парень!..
Проводив презрительным взглядом отъехавший «Мерседес», Мирон хрипло рассмеялся:
– Ну, что я говорил?! Вот они, ваши воры! Понту много, толку ноль! – В его глазах плясали безумные огоньки. – А ты, – вдруг окрысился он на Кирилла, – почему помешал замочить старого козла?
– Это беспредел, Мирон, – тихо ответил тот.
– Беспредел, ха-ха!! Конечно, беспредел, ну и?.. Кстати, то, что сделал ты, тоже беспредел, по их понятиям. – Слово «их» Мирон произнес с ударением. – Может, следовало поступить, как хотел Матерый?! Оторвать тебе башку?!
Кирилл виновато молчал.
– Раз нечего сказать, то засохни, – подытожил Мирон и обернулся к остальным. – Веселей, братва, мы еще их всех в рот поимеем!!!
В это самое время в машине Волкова происходил следующий разговор.
– Ну, – ехидно вопрошал Белик, – что я говорил? Эти ублюдки не признают авторитетов! Хорошо хоть живыми уехали. Еще чуть-чуть, и они бы нас прихлопнули!
– Да, да, правильно, – согласно кивал толстый Леня.
Матерый угрюмо молчал, неторопливо обдумывая планы мести.