Ученик: В шавасане у меня как камень получается: лежишь, и не даёт.
Учитель: Не даёт чего?
Ученик: Как будто он держит.
Учитель: Держит ваше тело?
Ученик: Да.
Учитель: Потому что, естественно, расслабиться надо. Всё с расслаблением связано.
Ученик: Значит, просто расслабление нужно
Учитель: Конечно. Расслабления нет. Необходимо добиться расслабления. Полного расслабления. Соответственно, и мыслей не должно быть никаких других, кроме направленных на расслабление вашего тела. Если какие-то мысли мелькают, на них не фиксироваться, а наоборот.
Вы, наверное, уже обновили дорогу в Петушки. Или не обновили? Значит, надо обновить дорогу в Петушки, потому что это участок такой серьёзный, хотя пока почему-то вы всё пытаетесь от всего улизнуть всячески. Пока нам характерно невыполнение. Невыполнение ничего, рассчитывая, что я сказал просто так.
А задача – выполнять. А день молчания? День буквально молчания. День молчания вообще должен быть для вас нормой и действительно молчанием. Оправдывающих обстоятельств никаких нет. Должно быть молчание конкретно.
В Петушки дорога именно для того, чтобы работать с сознанием, только для этого. Для работы с сознанием, поэтому ни о каких разговорах вообще речи быть не может. В принципе, вообще даже не рассматривается. А плюс к этому даже отвлечений мысленных быть не может, потому что рассматривается работа целиком с сознанием, целиком. Это рискованная часть, потому что сознание должно быть всю дорогу отключено, и поэтому фиксации ни на ногах, ни на чём быть не может, просто не может быть. Это хороший уровень.
У нас пока [всё] здесь никуда не годится. Потому что страх шагает впереди. У нас вся фиксация на страхе: «А я не дойду, а я ещё чего-то». Хотя сознание должно быть зафиксировано, всё. Никаких ощущений тела, никаких разговоров, ничего этого нет. Мы много раз говорили, что и отдых должен быть спланирован очень чётко, также подразумевая, что вы работаете с телом хорошо и знаете все его особенности. И поэтому время отдыха, мы говорили, максимум минут двадцать, максимум(!). Вы планируете, сколько вам нужно отдыха: где надо двадцать минут, а где можно пять минут, а где надо семь минут, а где четырнадцать. В соответствии с особенностями своего организма, с особенностями своего тела. Имеется в виду серьёзная работа, подразумевается серьёзное знание своего тела, знание всех особенностей: где, сколько, как, чего, чтобы уже всё чётко фиксировано и с сознанием работа идёт. Вот что нужно делать, а не просто пройти, не просто на выносливость, насколько хватит: на пару часиков, на тройку часиков – это не пикник. Это серьёзная работа внутренняя и направленная.
Для упражнения вы можете использовать выходные дни, которые иногда используются для пробежки, а вы можете также использовать для подготовки работы с сознанием. Пробовать проходить всю трассу в Крылатском с отключенным сознанием, учитесь это делать. Или для медитации хотя бы. Медитация – это конкретное действие, вот что надо делать. Вот что надо бы делать по-настоящему.
Ученик: Георгий Леонидович, получается, тогда поодиночке ходить надо.
Учитель: Можно и вдвоём идти, можно и втроём, неважно, но партнёр ваш не для разговора и не для общения.
Ученик: Но у каждого свой ритм.
Учитель: У каждого свой ритм, у каждого своё время отдыха, у каждого всё своё.
Ученик: Ну кто-то же уйдёт вперёд.
Учитель: Кто-то идёт вперёд, кто-то останется ещё.
Ученик: Георгий Леонидович, я пробовала в Крылатском ходить с отключением сознания, оно всё время отвлекается.
Учитель: Конечно.
Ученик: Какие способы есть, чтобы всё время возвращаться?
Учитель: Способ единственный – научиться работать в медитации. Каждый элемент, который вы делаете, допустим, вы сели в медитацию на дыхание. Вдох-выдох – вы проговариваете. Надо руку вынуть, почесать левое ухо. Вы проговариваете: «Поднимаю левую руку, чешу левое ухо, опускаю руку». То есть фиксация на конкретных действиях, на всём, что вы делаете.
Опустил руку, снова включились в дыхание. Ни о чём не думаем больше, скажем, ни о лампе в это время, что она режет глаза или ещё какие-то вещи делает. И так, скажем, о медитации на дыхание или на движение, где каждый шаг вы фиксируете в мысли.
Ученик: Очень медленно получается.
Учитель: Столько, сколько надо.
Ученик: Получается фиксировать.
Учитель: Главное, вы говорите, получается очень медленно. У вас есть некая норма, которую вы выбрали для этого? Медленно. Столько, сколько надо. Надо сутки идти, значит, сутки на это уходят. Двое суток – двое суток.
Ученик: Больше уйдёт, потому что пока словами сформулируешь мысль.
Учитель: Надо, чтобы ушло больше, значит, уйдёт больше. На один шаг уходит 5 минут? Поднять ногу, опустить ногу.
Ученик: Если всё словами формулировать.
Учитель: Словами: подняли ногу, опустили ногу. Даже вслух оформить можно, будет 5 минут?
Ученик: Долго получается…
Учитель: А что долго получается? [Всего уходит] 4 секунды.
Ученик: Георгий Леонидович, тогда превращается в автоматизм, всё равно.
Учитель: А вот задача – не превращать в автоматизм. Если по-настоящему работать. Задача, чтобы не превратилось. Оно хочет в это соскользнуть, но задача на то и задача, чтобы её решить, найти способ, как не соскользнуть. В этом и сложность. Никто не говорит, что легко. Я не говорил, что легко. На то и задача, чтобы её решить. Чтобы по-настоящему её решить, взять и решить.
Ученик: Но в принципе вот это «поднять ногу, опустить ногу» – это тренировочный способ, да?
Учитель: Да, для того, чтобы уловить, это состояние поймать, как, в какой момент, что включается, каким образом.
Ученик: Это надоедает.
Учитель: Это опять же [вам] пока непонятно, как справиться, а задача – с этим справиться. «Надоедает» – это что такое? Это значит, что сознание отключилось на иные объекты. Потому что не надоест, если вы фиксируете чётко сознание. А надоело – значит, вы уже переключились на своё состояние, на свои ощущения. Вместо того, чтобы делать шаг, переключились на иную форму. В этом вся и суть работы – отыскать вот эти ловушки, которые возникают. Утомление – почему, откуда оно взялось? Каким боком вылезло? Только за счёт того вылезло, потому что сознание ушло.
Ученик: Когда получается отслеживать именно движение мышц – это интересно, тогда это тоже не медитация?
Учитель: Вы включились, всё. Подняли ногу, опустили ногу, подняли ногу, опустили ногу, и чтобы автоматизма не было одновременно. Потому что, когда «подняли ногу, опустили ногу», уже перепутали, какую ногу опустили, какую подняли, там уже идёт потеря счёта – шаги сами собой, а надо, чтобы оно вместе работало.
Ученик: И увлекаться ощущениями или мышцами не надо?
Учитель: Потому что опять утонете.
Ученик: А почему именно в Крылатском? Там какая-то длина определённая?
Учитель: Там длина определённая, мы бегаем там, поэтому там. Там и спуски, и подъёмы. Там 14 или 15 км. Удобно там делать разные упражнения. А Петушки уже мини-экзамен. Для себя.
Ученик: На Поклонке же можно тоже?
Учитель: Упражняться можно везде. Упражняться можно везде, но лучше в Крылатском. Так что акцент больше на медитацию сейчас делаем, и акцент больше на духовную составляющую. Потому что мы отмечаем, что физическая часть – это лишь один из фрагментов медитации, по большому счёту, если так глобально смотреть. Потому что вы в идеале хорошо осознаёте возможности своего тела: что оно может, что оно не может, в какой момент сбивается и на что сбивается. А вы находите метод и способ, каким регулировать эти сбои, вы фиксируете все свои состояния, все эмоции свои. Это работа конкретная, относящаяся к телу.
А духовная работа схожа с карма-йогой. Допустим, если брать условные деления, по большому счёту, если в теле учимся мы владеть им, то в целом в жизни мы учимся делать конкретное дело в том числе. То есть, взявшись делать какое-то дело конкретное, доводим его до реального выполнения. Какие бы сложности не возникали. Поэтому у нас и формируются разные структуры для того, чтобы мы действительно учились делать дело. Учились справляться не как бы, а буквально справляться с эгоизмом собственным, который охватывает, с жадностью, с завистью, со всеми злобными вещами. Или ненавистными вещами, которые нас охватывают. Это всё некая форма суеты, и как раз в нашей форме йоги мы не пытаемся уйти от мира в самадхи, как в буддизме.
Нет, мы не пытаемся, мы не говорим, что мир – это зло или ещё что-то. Нет, мы говорим, что хорошо учимся его осознавать, понимать и вести в нём конкретную деятельность с конкретным результатом. С конкретным результатом, в том числе и работа с деньгами. Потому что деньги – это одна из форм, на которой начинают разворачиваться наши эмоции всех видов. Зависть, злоба, ненависть, несдержанность, склонность к воровству и так далее, всё начинает тут раскручиваться.
И как раз мы имеем великолепную возможность всё это на себе видеть – собственную леность и пассивность, которую мы начинаем оправдывать какими-то высокими материями. Ещё чем-то. А на самом деле нам просто лень пошевелить пальцем, лень в себе что-то изменять. Оправдываться тем, что способности у нас нет, лишь потому что лень что-то осваивать. Это всё наше, и в йоге [нужно] действительно суметь справиться со всевозможными состояниями или, по крайней мере, начать справляться действительно серьёзно, действительно реально. Ощущая это и не сваливаясь в ложное понимание многих жизней: «Ну ладно, в этой жизни не получилось, я тогда в этой жизни отдохну, чуть-чуть подойду к йоге, а в следующей…».
Мы тоже с вами начинаем понимать и осознавать, что следующая жизнь будет ровно такая же, с какими выводами мы подходим к следующей жизни. Если подходим в ленивом состоянии, значит, следующая жизнь будет такая же, точно такая же и ничем не лучше. Это пока кажется, что «всё помню, всё знаю, приду и в следующей жизни всё буду знать» – ничего подобного. У вас сразу всю память родители отобьют, в момент. Вы придёте в жизнь, ещё что-то помня, а сказать ещё ничего не умеете, вам в процессе роста всю голову собьют набок, и вы ничего помнить не будете. Плюс там разные особенности тела, пока взрослеете, пока что… И так далее и тому подобное, плюс ещё разные социальные отвлечения. Дай бог, если что-то вспомните. Это очень хорошо будет. Если будете готовы.
Для того, чтобы вспомнить, надо какую-то готовность иметь сейчас, в этой жизни. Чтобы что-то вспомнить, чтобы в следующей было легче двигаться, чтобы потом справляться уже не с тем, с чем мы справляемся здесь – с ленью, допустим, а уже перейти ещё к чему-то, что у каждого есть. Это, с одной стороны. А, с другой стороны, мы говорим о новой системе Веры. Наша система Веры базируется на трёх фундаментальных законах, которые не говорят, что мир – это мир страданий. А говорят о том, что мир ярок и полон разнообразных форм жизни, и автоматически из трёх фундаментальных законов следует и вся мистическая суть в общем-то – всё, что люди описывают как магию, перевирая и передёргивая.
Всё оформлено способностью нашей мыслить и чувствовать. Потому что, если у нас есть какие-то ощущения и чувства, мы лишь условно привязываем эти ощущения и чувства к нашему телу, они могут базироваться ещё где-то. Плюс опять же, мы же не бесхозно болтаемся в космосе, как набор отдельных человечков, [который] где-то болтается там, и всё.
Даже если изначально и был набор отдельных человечков, то он постепенно стягивается в группки, чтобы удобно было. А там дальше и идёт уже. Плюс из жизни в жизнь идём, выбираем каких-то родственников, каких-то родителей, выбираем маму и папу, и тоже не случайно. Не просто так в этой жизни мама была у вас. Из этой жизни ушла, а в следующей её вычеркнули. Не вычеркнешь, потому что была определённая мама, был определённый папа, был определённый след, были определённые состояния ваши, соответственно, и определённая зона нахождения ваша в какой-то там частичке. Тоже такая интересная составляющая часть.
Плюс вы сами можете выстроить при желании. Если физику брать, Фейнман на лекциях говорил всегда: «Если вы хотите физику освоить, ручку возьмите и получите всё сами, не читайте, а получите всё сами, тогда можно сказать, что вы владеете инструментом. А если только вы прочитали и выучили только то, что кто-то что-то сделал, то какой вы физик? Никакой. А получите ли ещё вы сами, это большой вопрос».
Так и здесь. Вы можете получить всё сами – понятия о добре и зле, всё. Есть понятие, что все разные. И по нашим понятиям, допустим, один добрый, другой злой из тех, с кем мы общаемся. Мысль материальна, никуда ничего не исчезает. Соответственно, злой себе мысли надумал разные, они никуда не исчезли, и все висят неким облаком. Добрый надумал свои мысли. Плюс ещё мужчина и женщина. Есть мужчина добрый, есть мужчина злой, женщина добрая, женщина злая.
Хотя тут вопрос, может быть женщина доброй или нет? (смеются). Это в порядке шутки, потому что, может быть, женщина добрая, а это некая форма спекуляции и манипуляции, чтобы заманить самца.
Ученик: Все женщины злые по сути?
Учитель: Может быть, они просто заманивают самца, отсюда возникло понятие ведьмы. Потому что заманила – самец расслабился, крылышки опустил, она паутинкой – хоп-хоп-хоп, он – раз-раз, а крылышки и не поднимаются.
Ученик: Мы просто хозяйственные. (смеются)
Учитель: Назовём это «хозяйственная», я не возражаю. Но это в порядке шутки. Но в общем есть в этом… есть некий смысл.
Ученик: А что, мужчины не знали?
Учитель: Что знают? Они попались, да они ничего не знают. У мужчины до определённого момента все мысли внизу находятся. Поэтому женщина этим пользуется. Раз его – хоп [поймала], а дальше, когда он уже немножко успокоился, глаза чуть-чуть раскрылись, а крылья уже не поднимаются. Потому что они уже опутаны, тут уже ничего не поделаешь. Ну это вам домыслить и додумать, как оно, хотя по вашим глазам я вижу, что так [и есть] на самом деле. (смеются)
Ученик: Почему у мужчины всё время всё внизу?
Учитель: Вся жизнь устроена так, размножение. А женщина не оставляет понятно почему, потому что её задача – поймать, а когда поймала – хоп ножками, всё. А его задача -оплодотворить. Вот он и выполняет задачу. Мужчина оплодотворяет всё. А женщина.... Может быть, поэтому мужчина добрый. (смеются) Ну неважно, это вы сами додумаете.
Ученик: Значит, мужчина ловит нашу мысль.
Учитель: Ну что ему думать… Потом он просто-напросто думает, как бы ему выбраться, но мужчина же не глупый в итоге-то. Он понимает, что просто так дёргаться смысла нет, поэтому он делает вид, что его всё устраивает, всё хорошо, что лучше не придумаешь. Всё нормально, пирожки хорошие, здорово. И, только самочка расслабляется, немножко отпускает эту обвязку, тогда он и вылезает.
Но суть не в этом. Суть в том, что, допустим, есть два облака: злое и доброе. (смеются) То есть фактически все легенды, магия, сказки о добрых и злых силах возникли из некой реальности, а не откуда-то. Это не некая данность, что мир состоит из добра и зла, ничего подобного, это всё сделали мы сами своими эмоциями, своим состоянием в соответствии с нашим уровнем. До тех пор, пока у нас в эмоциях разделение это, оно есть и вокруг, оно есть и в космосе. Есть и добро, и зло, естественно, оно же не просто там висит: вот облако добра висит, облако зла висит. Оно живое, оно живой организм. При определённой массе оно начинает в себя втягивать, как в дыру в чёрную – раз. То, что попало, всё, что «рядышком» лежало, стягивается, и тогда вот оно растёт, растёт, растёт.
Ученик: А что такое «рядышком»?
Учитель: «Рядышком» – на соответствующем расстоянии, где сила притяжения станет уже значимой, чтобы не отпустить. Если по физике учебник взять, там можно прочитать: скорость космическая первая, вторая и третья. Они отличаются тем, что с одной скоростью предмет выйдет на орбиту, а с другой он вырвется из сил земли, как самец из обвязки.
Ученик: Вы говорите, притягивает.
Учитель: Притягивает. Если, скажем, спутник летит мимо Земли, и если скорость его невелика, то, значит, он попал в поле Земли и летает вокруг неё всё время до тех пор, пока не упадёт. Если мимо летит, мы говорим. А тот, который поднимается, я сказал, зависит от скорости, которую он смог развить в момент старта. Этим и отличается. И, соответственно, эти два облака живут, они взаимодействуют, они формируются в сознании людей, они оказывают влияние. И тогда начинают формироваться легенды о злых духах, добрых духах и так далее, хотя всё создано нами.
Всё создали мы сами. Раз мы сами создали, мы сами можем и выбраться. И, когда мы говорим о медитации, это пока лишь форма подготовительная, скажем, так же, как в институте. Вы там учите математику, элементарную математику, высшую математику. Всё для чего? Для каких-то конкретных целей, для того, чтобы это конкретно воплощать в зависимости от того, что вы будете делать. Либо рассчитывать спутники, чтобы они вылетели с Земли и ещё что-то, либо находить новые закономерности взаимодействия всего вокруг, либо ещё что-то.
Так и здесь. То есть мы имеем дело с человеком и с его состоянием, и с его местом в этом мире, и как он этим оперирует – своими возможностями, которые в нём живут, которые у него есть, которые ему даны.
А, соответственно, если эти облака живут, тёмные и добрые, эти силы оформляются, естественно, добрые и злые – разные, которые формируют разные формы жизни, соответственно втягивая живых существ и человечков в том числе. Втягивая… и, пока он ещё не набрал силы и понимания, могут лепить из него всё что угодно. Поэтому здесь может возникать масса разнообразных форм, в частности, скажем, и мешающих формированию нашей системы веры, мешающих продвижению нашей системы веры.
В медитации первое, с чем сталкиваемся, это утомление. Утомляемся, не можем сконцентрироваться, дальше некий автоматизм возникает. На следующем этапе могут возникать ещё какие-то моменты, допустим, столкновение с утомлением может вызвать состояние «ну невозможно с этим справиться, и вообще это нерешаемая задача, а, раз нерешаемая задача, значит, это всё иллюзия, в лучшем случае, или обман, в худшем случае, и вообще всё немножко иначе».
А тёмные силы не дремлют, они слышат это сомнение и сразу на этом ловят. Вот как опытный мошенник всегда видит, кого можно на пушку взять, и опытный следователь всегда знает, кого можно на пушку взять, чуть-чуть запугать пытками или ещё чем-то, и он всё и скажет, всё выложит, даже то, чего не было, чтобы отпустили.
Так и здесь всё работает, всё живёт, всё дышит. И неопытному распознать, что следователь его хочет на пушку взять, нелегко. Думает, может быть, всё правильно, может быть, действительно всё это не так, как я раньше думал.
Так и здесь. Особенности работы с сознанием очень тонкие. И, когда я говорю, то надо быстро реагировать и действовать, иначе отыщутся силы, которые сделают это за нас. Потому что реально отыщутся силы, которые сделают это за нас в момент, потому что скорость передачи мысли почти мгновенная. Вплоть до того, что мы с вами озвучили, уже вся Вселенная слышит, все уже знают. И все, кому надо, ушки на макушке – раз, и уже вырабатывают стратегию для дальнейшего действия. Перестраивают свои ряды ввиду опасности, исходящей от «Крыльев Совершенства».
Ученик: А кто-то перестраивает свои ряды в поддержку «Крыльев совершенства»?
Учитель: Конечно. Конечно, перестраивает. Раз есть силы злые, значит, есть и добрые. Добрые, которые поддерживают, думают: «Сложновато ребятам, сложно живут, условия суровые, холодно, зима, (смеётся) их поддержать надо». Так и идёт. И поддерживают в том числе, дают возможности всяческие. Всё понятно?
Ученик: Георгий Леонидович, а вот как проявляются тёмные силы? Вот вы говорите: сомнения охватывают. Ну да, охватывают сомнения…
Учитель: И всё.
Ученик: Ты можешь делать, и ничего не получается.
Учитель: Вот они и укрепляют сомнения, добавляют капельку, как опытные специалисты в каком-либо деле. Или как опытный манипулятор вашим сознанием, который не будет указывать пальцем на то, что она себя плохо ведёт, а только намекнёт, остальное вы сделаете сами. Только намекнёт. Мы говорили всегда, что на эмоциональной части обыгрывать лучше, зная, допустим, что на ревности вас легко подхватить. Всё, вам только намекнуть: «А партнёр ваш шёл вчера по улице с другой. – Не может быть, нет, нет, никогда». А сомнение уже закралось. Всё, оно уже пошло. И сразу отыщется кто-то ещё, который скажет вам то же самое, ну а дальше уже дело времени.
Ученик: Значит, что мы присоединяемся к этому облаку на какое-то время?
Учитель: Конечно. Просто вас обыгрывают на ревности, на зависти, на чём-то ещё, зная слабые стороны. Мы говорили, что какой-нибудь там сглаз или порча не действует, если вас подцепить не за что. А вас всегда подцепить есть за что. Так ФСБ знает, что на любого человека есть материал, на любого, или, по крайней мере, собрать можно. И поэтому, если надо вас опорочить, отыщет каким-то образом, даже если мы почти ангельской чистоты.
Ученик: Тогда получается, мы всё время подсоединены либо к такому облаку, либо к другому. Или нет?
Учитель: Чего больше, естественно. Связь есть и с тем, и с тем, конечно. Но что больше.
Ученик: Тут вступает моральный его стержень.
Учитель: Да. Здесь уже вступает та часть, которая вот с моралью связана. Насколько действительно она сильна.
Ученик: Всё равно как-то выруливаешь из этого, из сомнений, но продолжаешь – это значит, ты освобождаешься от этого или нет?
Учитель: Может, и освобождаешься, но не факт. Всегда намного всё усложняется, всегда [человек] охвачен многими, многими, многими, многими связями. Не просто всегда однозначно – многие, многие, многие, многие, многие состояния. Как, скажем, многие хотят похудеть, но при наборе массы не теряются ваши ни реакция, ни какие-то такие способности, скорость не теряется. А вот в обратную сторону, когда вы худеете, идёт потеря сразу и в реакции, и в силе. Что лучше? И хочется похудеть, и хочется всё сохранить, а не сохраняется.
Почему? А потому, что уже сделано много всяких ошибок разных, много соблазнов. Всё, уже нет живого места на теле. Нет, куда капнуть капельку добра. Потому что, куда ни капнешь, оно сразу в облако зла превратится, обыгрывая вас то в одну сторону, то в другую. В самом милом случае, скажем, в жалости к себе: «Я такая несчастная, сколько времени ушло, и всё зря, и жизнь к концу подходит, и не накопила добра». И так далее. Тут фантазией своей каждый может дополнить.
Скажем, вся жизнь показывает, что нужно накопить добро. Накопил, и что? Радости нет, счастья нет, люди дёргают, дёргают, дёргают – этому дай, этому дай, этому дай. Ну я миллиардер, ну и что, подумаешь, что – я теперь должен каждому давать? Пусть поработают с моё. Нет радости, счастья нет, мир такой ужасный, люди такие все завистливые, все скряги. Любви хочется, конечно, чтобы обняли, приголубили. А что ты сам для этого внёс? Сколько мог, столько внёс.
Всё это поле мыслей наших, сознания нашего – все эти моменты. И вся работа направлена на то, чтобы мы осознавали это, что и ведёт, по большому счёту, к осознанности.
Как вот в медитации хорошей, осознаём, что подняли левую ногу, опустили, подняли правую, опустили, сказали одно слово, сказали второе слово… ведёт к осознанности. Но нас пугает, нас пугает некая пелена на глазах, потому что нам кажется: «Ну что? Ну стану я более осознанным, ну и что я увижу больше? Я и так вижу, ну и чего?». Вы [говорите] о том, что изменение характера вашей мысли не ведёт за собой к изменению окружающего мира. Совершенно не ведёт. И вы говорите: «Ну и что? Подумаешь, если я перестану так думать, что – мир изменится что ли вокруг меня?».
Изменится! «Да не может быть, ничего не меняется столько времени».
Меняется. Если характер нашей мысли меняется, изменяется и окружающий мир. Он действительно изменяется, открывается для вас другой стороной, которой раньше вы не видели.
О чём задумались? Устали?
Ученик: Мир меняется, конечно, но усилия прилагать при этом не меньше надо.
Учитель: А усилия всегда прилагать надо. Почему надо прилагать меньше усилий? В связи с чем?
Ученик: Всё легче. (смеются)
Учитель: То есть идеология получается одна: вот сейчас я приду, приложу усилия, постараюсь, выложусь, ну а там отдохну, там меньше усилий потребуется, так? То есть это старый ход мыслей.
Ученик: А как должно быть? Что мы должны осознавать, что надо постоянно удерживать напряжение?
Учитель: Просто откроется иное, для вас уже усилия не будут в тягость. Это не будут усилия, это будет радость жизни. Другое качественное состояние. Не где-нибудь там в раю, нет, и в раю неплохо, конечно, никто ничего не говорит. Мы здесь, на Земле.
Ученик: Рай придётся сюда [принести]?
Учитель: Рай всегда с нами, и ад тоже, всё в нас. До какого-то момента мы не видим, что это рай, не видим, нас манит что-то иное. Как в Книге мёртвых написано. Хороший образ: вот летишь, и в зависимости от готовности твоей тебе и открывается определённая структура. Если ты не готов действительно в рай и тебя манит зло, зловоние тебе кажется таким облаком и вылетаешь – ба…
Ученик: Все свои. (смеются)
Учитель: Все свои. И черти, и всё что угодно, всё хорошо. (смеются) Всё от нашего уровня зависит. То есть всё сокрыто в нас: рай, ад, счастье, безумие, восторг. Всё в нас. Никто ничего не отнимает. Наша с вами задача потихоньку учиться овладевать собой. Выбрали для себя путь, по нему идём, новую систему несём, и всё глубже в это входим, стараясь друг друга на пути не потерять, а, наоборот, поддержать, потому что кто-то может ослабнуть на каком-то шаге. Кому-то легче в горку идти, а кому-то с горки, поэтому кто-то спускается с горки и устаёт, его надо поддержать, а кто-то, когда в горку бежит, падает в двух шагах, его нужно поддержать. Поэтому единение совместное даст нам возможность пройти как можно дальше на нашем тернистом пути и открыть новые звёзды для других. То есть прийти ко всему другому, новым изменениям – всё другое, всё. Вся цивилизация другая.
А так получается… пока сложно нам открыть сердце любви. Сложно открыть. Откроешь и ждёшь. И ждёшь награды: «А что это, открыл просто так что ли? Награду, ну хоть какую-нибудь, ну хоть зубную щётку что ли». Хотя бы так. А то получается – взял, и усилия ушли. Это всё от недоверия. А зачем щека нужна, если её не лижут, тогда можно и без щеки, но она вот есть. Зачем сосцы нужны, если их никто не сосёт? Зачем они нужны? И как нам сложно оторваться от этой манипуляции. Как хорошо сказать: мир построен на любви, и мы к любви стремимся.
Машка сказала один раз о любви и больше не говорит. А Вася всё ходит и мучается. Год мучается, два. Она, может, и не говорит, а Вася спрашивает: «Ну скажи, что ты меня любишь». Она говорит: «Я тебе сказала один раз, что люблю. Один раз хватит». От женщин редко такое можно услышать, чаще от мужчин такое можно услышать. Сказал один раз – и хватит, сколько ещё можно раз говорить? На слова мужчины экономные, хозяйственные. Конечно, ты видишь, что я рядом, ну всё. «Ну ты же не лизнул. – Ну чего лизать-то, я же не щенок, чтобы лизать, щенки лижут». Ну и так далее.
Это образ, некий образ, который вы сами можете расширить, развернуть, дополнить историями своих близких, знакомых, своими личными. Историями всех мастей. Романы всякие почитать, классические произведения почитать, можно столько интересного найти. Конечно, можно спросить: «Ну хочу я, чтобы лизнул, и чего теперь делать? Что, теперь не хотеть что ли?». Можно, конечно, хотеть. Почему не хотеть? Можно хотеть. Может, я худею от этого, когда не лижет, вот и исхудала вся. Ну не лижет никто.
И как же здесь с осознанностью быть? Осознаю, что не лижет никто. И страдаю, переживаю, не могу найти того, кто б лизнул. Или не могу, или не хочу. Хочу, чтобы он сам пришёл. Сам постучал и сказал: «Дай я тебе лизну». (смеются)
Что непонятно, спрашивайте. Тёмные силы не дремлют. Лучше спросить, а то вдруг зовут в свои сети. Ведь легко попасться.
Ученик: Вот вы говорите контролировать, осознанно производить какие-то действия, скажем, на примере дыхания. Здесь сознание включено на контроль дыхания. А вот до этого ещё говорили об отключённости сознания. Это что такое?
Учитель: Оно отключено от внешнего и фиксируется на одном, в данном случае на дыхании. Там может быть понятно. Следующим шагом может быть отключение и этого. Мы постепенно учимся отключать одно. Что означает второе? Удобно, и такие формы желательно делать, в комнате тёмной на молчании побыть неделю, месяцочек. Очень хорошая форма. В темноте полной начинают обыгрываться состояния наши разные: страхи, эмоции, всё что угодно может быть. Не все могут выйти живыми оттуда.
Ученик: Георгий Леонидович, вот любой страх – это сомнение?
Учитель: Нет, страх – это страх, сомнение – это сомнение. Страх – это глобальное сомнение в жизни.
Ученик: Сомнение – это страх жить?
Учитель: Да, если страх у вас впереди шагает. Современный мир очень интересен и поучителен для вас, для йогов-специалистов, ну просто изумительный. Надо посмотреть вокруг, просто посмотреть, как человек не хочет брать ответственность даже за свою жизнь. Если что-то в спине заболело, бежит к врачу скорее, считая, что врач будет отвечать за его жизнь. С какой стати? Ну с какой стати? А врач, конечно, как бы берёт на себя, что отвечает за нашу жизнь. А на самом деле он не отвечает за вашу жизнь и не собирался даже. Вы не нужны ему 100 лет. За вашу жизнь должны отвечать вы. Если что-то у вас в спине заболело – это ваши «успехи». А не чьи-нибудь. И почему за них должен отдуваться врач? С какой стати? Он может проконсультировать и подсказать. «Что-то у меня там в спине! – О, это ты вчера жене соврал. – А, я понял, всё». И пошёл домой разбираться. Вот что, по идее, врач должен был делать. Но вступает другая вещь. Врач уже понимает, что ему удобно, чтобы вы к нему приходили. И так эта цепочка дальше и развивается.
По идее жизнь – ваша, и вы за неё отвечаете. Вы живёте, с миром взаимодействуете. Вы не видели, наступили в лужу, ноги промокли, вы простудились, у вас кашель, бронхит. Почему врач отдуваться должен? Вы же наступили в лужу, врач при чём? Ни при чём. Вы и отдувайтесь.
Ученик: Георгий Леонидович, в данной ситуации врач не нужен?
Учитель: Да.
Ученик: У нас есть уже опыт, когда мы попали в эту лужу, мы сами себе врачи, а в других случаях мы имеем право?
Учитель: Лужи бывают разные. Допустим, вы жили-жили, и плечо заболело. Или сосцы опухли. Вы думаете: «О-о-о! Что может быть самое страшное в сегодняшнем мире в сосках? Это рак, всё». Тогда вы думаете: «Ага, у меня рак». А, раз вы думаете так, значит, вы знаете, что вели некорректный образ жизни. Вели себя неправильно. Значит, приходят сразу такие мысли – рак, наверное. Не приходит в голову мысль, что, наверное, соски набухают от желания: партнёра хочется, сосцы и набухли. А вы – всё, рак, наверное. (смеются). Почему не думаем о хорошем, думаем о плохом? Что-то, наверное, очень плохое и два дня уже болит. Точно плохое, неизлечимое. И к врачу идём. Причём, здравые мысли отказывают. К врачу идём – он избавит. А врач тоже не дурак и не собирается вас избавлять, а заводит ещё больше: «О-о-о! Знаешь, что может быть? О-о-о! Всё!»
Всё работает. И поэтому, может быть, к концу жизни сил хватает, если ещё ум не отказал, ещё не овощи, тогда муж говорит: «У меня там заначка для тебя спрятана, там семь миллионов, я хотел тебе сказать, я хотел подарок тебе сделать, но уже не успеваю, сейчас уже умираю, вот там вот найдёшь». В лучшем случае жена подумает: «Эх, хоть одно доброе дело сделай, умирай». (смеются) Даже не всегда хватает скорбный вид делать, пойти проверить, сохранилось или нет. Тогда можно прийти и сказать: «Да, Васечка хороший». И всё это в нас живёт. Всё это наше.
Ученик: Георгий Леонидович, вот часто мы себя оправдываем тем, что я вот поступил так, потому что ещё чего-то не понимал, не знал и потому на тот момент именно так поступил. Всегда следует оправдание.
Учитель: Потому что в тот момент мог сделать именно так, ну что делать? Зато уж я этот момент знаю и теперь искуплю все грехи свои. И служить буду верой и правдой добрым силам. И тут сосцы раком охватили сразу… Потому что за всё надо платить, за неправильную жизнь надо платить. Раз уж начали служить добрым силам, тогда, когда сосцы уже раком охватились, когда вы решили делать добрые дела, вы никуда не бежите, а радостно принимаете, что рак развивается. Вы понимаете и искупаете всю свою вину. И радостно с любовью относитесь ко всему живому на Земле. Вот это правильное решение. А не думать потом: «А зачем мне такая мука? А почему? Я встала на правильный путь». Забыв о том, что правильный путь – это не сделка. Это не то что: «Ну вот я теперь буду делать добро», рассчитывая, что теперь весь мир просто осчастливлен и бежит просто вас в святые выводить. А он показывает счёт! «За это – то-то, за это – то-то, за это – то-то, подтверди». Всё, процесс идёт.
Так у нас у многих звучит: «Вот я же теперь хорошо [позитивно] думаю». И что? (смеются). А ничего! Ровным счётом ничего! Это ещё надо всё теперь подтвердить, за старое заплатить.
Это как: «Я сходила в ресторан, хорошо покушала, официанту спасибо сказала. И что? А он мне счёт?» (смеются). Да! А как же! «И какой счёт! А я так радостно с ним общалась». Да, и он тоже, но только счёт надо оплатить.
Это понятно всё? Игры нашего сознания. Конечно, нам всегда кажется, что так, как мы думаем, мы очень правильно думаем, всегда думаем правильно. А если ещё [есть мысль]: «Я сейчас ради ближнего стараюсь»… Я уже рассказывал вам случай, что, когда сын убивал женщин и приносил домой останки, мама относила в мусор кости, части скелета, череп. Мама же хотела как лучше, чтобы сын не попался. Святой человек почти.
Ученик: То есть человек считает, что он в здравом уме, в здравом рассудке, а происходят вот такие умопомрачения, что перестаёт вообще осознавать…
Учитель: А на самом деле, если вдумаемся, отделяет одно от другого неуловимая черта. Неуловимая. Не всегда легко сказать, кто психически здоров, а кто болен. Не всегда.
Ученик: В какой момент ты в здравом сознании, а в какой поддался каким-то соблазнам.
Учитель: Иногда вы сами замечаете, что вдруг из вас вырываются какие-то слова, какие-то фразы совершенно спонтанно. Ни с того ни с сего.
Ученик: Или эмоции какие-то нахлынут.
Учитель: И, если этот момент взять, зафиксировать, то можно с уверенностью поставить диагноз – шизофрения.
Пример, который я приводил миллион раз: когда вы вышли в чистом платье, выходите вся хорошая, идёте по улице, и вдруг по лужам проезжает на полной скорости машина, и ваше белое платье или белый костюмчик сразу становится не беленьким. Вы, ругаясь и матерясь, идёте, потеряв всю свою девственную невинность и чистоту, материте уже всё и шагаете грубой походкой: «Да хрен с ним с этим платьем, да и катись всё, весь этот мир, не достоин он моей чистой души».
Или случай такой. Мужчина в магазине покупает портвейн хороший, семь тысяч стоит, с таким элегантным видом выходит. Через десять минут приходит опять, понурый – разбил. Собирает из кармана всю мелочь, чтобы взять какой-нибудь попроще. (смеются) И куда делось это его изначальное внутреннее ощущение достоинства: взять хороший портвейн, дома с женой, с мужем или с любимой спокойно за ужином попить?
Есть другие формы, которые в классике описаны. У Мопассана в повести «Пышка» в карете хорошие люди едут. Женщина одна – шлюха. Они узнали, что она шлюха. Останавливают жандармы, задерживают надолго, ругаются все. И ей говорят: «Слушай, у тебя специальность такая, отдайся, и нас пропустят, и всё будет хорошо, мы поедем дальше». Она такая симпатичная, просили её и кланялись в ножки. Но она не хотела, но согласилась – для дела надо. Отдалась. И тут же от неё все отвернулись сразу. «Какая она все-таки низкая, грязная, ну что такое?». То есть, как надо было, то все сразу поклонились в ножки, а потом....
Поэтому грань нашей чистоты и здравого смысла такая условная, такая незаметная, отделяет [одно от другого] нечто незаметное, лёгкое. Как я пример приводил много раз, русский человек в Европе выходит: нормальный, уважающий себя. Он же выходит в Москве в аэропорту [и чувствует]: «Я —дерьмо». Потому что понимает, что даже у окошка в таможне растоптать его могут вмиг, всё его ощущение личности, запросто. Поэтому он выходит в аэропорту в Москве задавленный. Всё просто, казалось бы, а это всё такие неуловимые штрихи.
Поэтому вряд ли мы можем похвастаться с уверенностью, что мы нормальные люди. Всегда нужны уточняющие обстоятельства, когда, в какой момент и сколько. (смеётся) И что мы в это [понятие] вкладываем? Причём, эти понятия в разных точках мира могут не совпадать. В Соединённых Штатах нормальный человек – это тот, кто вовремя платит налоги, в России нормальный человек – тот, кто умеет обойти законы. Всё понятно?
Ученик: Когда вы говорите, всё понятно, а выходишь…
Учитель: Ничего не понятно?
Ученик: Георгий Леонидович, если мы в Школе, то и испытание у нас серьёзней? И соблазна больше?
Учитель: Чушь это, я же примеры приводил. Вы закончили школу, стали считать себя человеком, ещё работать пошли, всё нормально. Потом вдруг решили поступить в институт, что-то вас дёрнуло. Поработали, чтобы поступить, радостно себя чувствуете. Свобода! В некоторых вузах, пожалуйста, даже не на все лекции можешь ходить, вы радостно этим пользуетесь, и вдруг к концу первой сессии вы ощущаете себя полным дерьмом. Полным, потому что и коллоквиум не сдали ни один, ни другой, зачёты еле-еле натянули, на экзаменах на вас смотрят как на идиота.
А до этого себя чувствовали умным человеком, а там вам показывают ваше место. Естественно, что ж, испытание! Никаких сверхиспытаний – ты взялся, поступил в институт, взял на себя обязательство всю программу учебную выполнить. Выполняй! А не выполняешь, ты просто либо тупой, либо бездельник. Ни то не очень хорошо осознается, ни другое. Хотя до этого был замечательный человек. Просто сказка. Даже потом, если вы решили бросить институт, вас ощущение дерьма не покидает. Эх, не дотянул! Эх, не справился! А ведь мог.
То же самое и здесь. Взялся – держи! Всё! Соответственно, испытание: и коллоквиум первый, второй, третий, зачёты, экзамены надо сдавать. Серьёзные экзамены, иногда на смерть, всё по-настоящему. Поэтому не надо говорить, что Школа специально посылает испытания. Ничего специально не посылает, решил учиться– учись. Не учишься – иди, двойка.
Ученик: От себя уйти?
Учитель: А куда от себя уйдёшь, а? Там, в институте, от себя никуда не уйдёшь. Не выучил математику, всё – два, иди. Уходишь с ощущением, что ты пенёк. К кассе подходишь и уже не понимаешь, сможешь ты посчитать или нет. Хотя раньше считать умел. (смеются) Потому что внятно объяснили место. Мол, знай своё место. Сиди в уголке. Так и здесь. Всё честно, открыто. Всё разжёвываем, всё объясняем. Всё уже до противного просто. Что непонятно в этом элементарном изложении? Всегда интересует, есть ли жизнь на Марсе. Допустим, говорю – есть. «Вот увидеть бы одним глазком! – Зачем? – Ну интересно!!! – Интересно? А кто за это отвечать будет?»
Ученик: Георгий Леонидович, а там есть жизнь?
Учитель: Ну а как же, конечно. Есть. Конечно, есть.
Ученик: Смотря в какой форме.
Учитель: Всё есть. Если Марс есть, значит, и жизнь есть. Может, Марса нет, может быть, мы сами выдумали, может быть, нам так удобно. Наша система ценностей так выстроена, что потребовала формирования вот такой Вселенной. Может быть, она не такая совсем. Мы научимся медитировать – сядем, и Вселенная изменится.
Ученик: Вот тут сомнение, Георгий Леонидович.
Учитель: Какое?
Ученик: А вдруг? А, может, и нет?
Учитель: Какие сомнения? Это я вам говорю. Вы измените – сделайте. Сделайте что-нибудь! А вы: «Ой, не могу, у меня болит. Я теперь шевелиться не могу, я могу только лежать. Вот лежать могу. Есть могу. Даже в туалет хожу иногда. (смеются). А вот что-нибудь сделать! Нет! Нет, не могу. Я же не знаю, меня не учили, ну не танцую». (смеются)
Всё понятно? Вы спрашивайте, а то потом будете ахинею нести. Иногда меня обвиняют в чём-то страшном. Допустим, собрата одного слушаю: «Вы хотели из меня ведьму сделать. – А я не знаю, как это делается, как ведьмы делаются. Как, расскажите! – Это вы хотели. – Может, и хотел, не знаю. Не осознал». Вот так вот. Поэтому мало ли, вы скажете, что я хотел что-то из вас сделать.
Ученик: Забавно, Георгий Леонидович, уж сделайте из нас хоть что-нибудь. (смеются)
Учитель: Что мы и делаем. Вы сразу начинаете говорить: вот это не хочу, вот это не хочу, и это не хочу, и это не хочу.
Ученик: Георгий Леонидович, мы теперь не будем так делать, мы просто не знаем, что делать.
Учитель: Что-то непонятное есть ещё? Спрашивайте. Вы иногда начинаете спрашивать, а на голове стоять надо? (смеются). Сами решайте. Не знаю, может, надо, может, нет. А работать надо. «А как работать? – Хорошо работать. – А как хорошо работать, если рука болит? – Не знаю. Тогда надо на голове стоять и ещё что-то делать, чтобы в итоге рука не болела и всё хорошо работало. Вот – А что мне за это будет? – Не знаю. – А кто мне за это заплатит? – Не знаю. Где вы будете работать, там и заплатят. Может быть. Хорошо будете работать, может, и хорошо заплатят. – А сколько это – хорошо? – Смотря где будете работать. В Англии столько-то стоит хорошая работа, в Пакистане столько-то стоит хорошая работа, в России столько-то стоит хорошая работа. Везде по-разному».
Или мы приходим с целью хорошо работать, а нам объясняют. Так, всё, чему вас учили в институте, забудьте, теперь я ваш начальник и объясняю, что надо. И при этом работать надо хорошо. Как же хорошо работать? И что это значит? Может быть, моя хорошая работа… Допустим, вы создали хорошую атомную бомбу, она приносит людям смерть. Вы хорошо поработали! Вы прекрасный специалист, прекрасный учёный, a бомба уносила миллионы жизней. Хорошая работа? Смотря, что вы брались делать. Если бомбу, то хорошо сработали, хорошо сделали. Ну а люди как? Люди – это то, что мы хотели с ними сделать. Это пыль в ваших глазах. Что-нибудь ясно?
Ученик: Здесь не совсем ясно, потому что человек учился на физика, цель такая была, никто его не учил, что нужно осознавать и думать о людях.
Учитель: Но он хорошую бомбу сделал, молодец.
Ученик: При этом ему говорили, что это бомба для сохранения мира.
Учитель: Да, хорошо сделал бомбу.
Ученик: А потом он осознал, что борец за мир?
Учитель: Если осознал, значит, сделал другое хорошее дело. И везде хорошо работает. А лучше было бы, если бы он взялся сделать бомбу и не сделал бы ничего? А просто сачковал, гулял и дома ничего не делал?
Ученик: Ну вот и вопрос: что хуже, что лучше?
Учитель: Хуже, если не выполнил то, за что взялся. Взялся сделать бомбу, значит, надо сделать.
Ученик: А что потом она унесла тысячи жизней – это уже другая ответственность?
Учитель: Он взялся сделать бомбу! Он её сделал.
Ученик: Если в большом аспекте смотреть, он просто служил инструментом чего-то большого?
Учитель: Да. Это кто-то потом её уже использовал, а он сделал. Он служил хорошим инструментом. Если хороший инструмент, то его можно использовать для разных других целей. Допустим, с таким же успехом он мог бы что-нибудь ещё хорошее сделать. Можно было бы его использовать ещё для чего-нибудь. Хороший фильтр для воды сделать, чтобы люди пили чистую воду. А, если бы он не сделал, прогулял всё, и фильтр хороший для воды не сделал бы, ничего не сделал, он плохой инструмент.
Ученик: Ему-то не легче станет, когда он осознает, что он сделал?
Учитель: Ну и что же… не легче, но он осознал.
Ученик: А вообще-то он инструмент?
Учитель: Как и каждый. Каждый – инструмент.
Ученик: Каждый человек – инструмент?
Учитель: Конечно, до какого-то момента, даже если вы стали отвечать за всю Вселенную, всё равно вы – инструмент. Другого уровня, но всё равно инструмент. Может быть, некий Вселенский разум руководит вами и направляет вас. Масштабы разные.
Ученик: Георгий Леонидович, масштабы… Я недавно видела рекламу концерта Петросяна, юмориста. И вот показывают людей в зале. Это же огромный зал людей собирается слушать эту чушь. И что, им невозможно ничего объяснить, или им нужно совсем-совсем простое?
Учитель: Конечно, просто разные ценности. Юмористы рассчитаны вообще для разных аудиторий. Скажем, Жванецкий рассчитан на одну аудиторию, Петросян – на другую.
Ученик: Как к осознанности всё это развернуть?
Учитель: Вот с себя начинаем, себя развернём…
Ученик: У нас зал очень маленький.
Учитель: Ну а что делать? Даже маленький зал непросто развернуть, а ну как в плече заболит – всё, какая тут осознанность? Там уже никакой осознанности нет. Там только думаешь о смерти, о том, что зря прожил жизнь, умирать надо, всё. Когда уже мысли о смерти, тогда тут уже глаза закрыты поволокой. Всё, уже только в ушах похоронный марш, все мысли – в каком платье положить, слёзы наворачиваются на глаза, настроение плохое, на улицу выходишь как в последний раз.
Это же примеры всё такие жизненные. А в особенности с мужчинами ещё интересней. У меня же знакомый есть, нормальный такой, классный. Как с почками что-то случилось, неделю это был страх Божий вообще. Лежал, стонал, кричал, лекарство пил: «Все сюда скорей, всё уже, не встану больше никогда». Отпустило, вроде опять воспрял. Опять живёт. Так же и у нас у всех. Как заболеете, мы сразу же: «Всё, начинаю вести правильный образ жизни, ни одной плохой мысли, перед всеми прощения прошу за то, что совершила». (смеются) Только отпускать начинает, думаешь: «Зачем прощения просила? (смеются) Зачем? И вообще вкусненького хочется чего-нибудь».
И сразу мысли подсказывают здравые: «Неизвестно, когда я могу попробовать ещё этого остренького». Хотя до этого говорили: ни-ни. И вообще хочется чего-нибудь такого… разврата такого, настоящего. Потом мысли здравые возникают оправдательные: «А что это я тут о духовности и о духовности, а зачем она? Духовность? Что я с ней буду делать, с духовностью, в гробу? Что я с ней буду делать? Лучше уже сейчас отыграться по полной, а там всё равно всех ждёт кого червячки, кого огонёк тёпленький». Всё ясно? Или что-то непонятно? А то, может, дополнить?
А, с другой стороны, интересно, если историю посмотреть, ну праведных лиц почти нет. Все убийцы, садисты и прочие, но под хорошим названием. Великий полководец, потому что внёс в отстающие страны то-то и то-то. Умалчивает, что там жизней ушло море, неважно. Зато вошёл в историю такой-то, такой-то, такой-то. Чтоб кто-то святостью вошёл, там где-то звучит дальним фоном. В школе об этом не учат. Иногда Христа показывают и то потому, что мученик, потому что садисты измывались над ним. То есть склонность к агрессии и садизму.
Нет, чтоб о том, кто вёл праведный образ жизни, до конца жизни нёс светлые искры, его никто не пытал, не строгал ничего, всё было розово и хорошо, как родился в белой рубашке, так и ушёл из жизни. Получается, неинтересно это смотреть. И читать неинтересно. А, когда пытают, режут и кромсают, интересно. Почему? Потому что на себя всё примеряешь. А если меня будут пытать ножичком? И острые ощущения сразу. А примеряешь на себя рубашку белую… ну одел, ну и чего? Так и идёшь… не пытают, не режут, не насилуют, острых ощущений нет. Никакого вкуса жизни нет. Сладкие яблоки ешь, и даже лицо не морщится от того, что они кислые и неспелые. Просто сказка вообще.
Здорово. Странная штука – человек. А, может, это злые силы подтасовывают так? Может, на самом деле история написана о другом? Обо всех светлых личностях, а дьявол взял там с собратьями и перевернул. Учебники поступают в школу с чистыми именами. Только открываешь – хоп, а дьявол взял и изменил всё. В школу приходят, вот сейчас вам расскажем о светлом, чистом – ба! Рассказывают о садизме, об убийствах.
Ученик: Правда, в учебниках писали бы: жил и жил, стал жить правильно и хорошо, а пишут: захватили то…
Учитель: Да, это только в сказках. Сказка – значит, вымысел и ложь, что они любили и жили долго и счастливо и умерли в один день.
Ученик: Вот и вся сказка, и сказать нечего. (смеются)
Учитель: И сказать нечего. А тут они влюбились, у них романтическая любовь, а через месяц он от неё ушёл, а потом она в отместку ему загуляла, ушла в шлюхи, а он пошёл… Вот есть о чём поговорить. И есть что рассказать. Есть, где обменяться опытом. Сразу есть путь к изменению, к совершенству. Так что всё романтично, и умерли в один день. И нечего совершенствоваться. И куда? Всё, жизнь закончилась. На этой радостной ноте, что они влюбились, жили радостно, долго и счастливо и в четыреста лет умерли вместе, взявшись за руки, закончим молитвой.