После теплой осени наступили суровые уральские морозы, и я, наконец, понял, наконец, что значит мерзнуть по- настоящему. Мне было лень спускаться на первый этаж, крутить вентиль у газового котла, чтобы батареи стали горячими, так как у меня на следующий день были дела в городе, и я предполагал, что дня два я проведу в своей квартире. Оптимальная для меня температура в частном доме была двадцать один градус, а в квартире она была двадцать пять, и я, когда туда попадал, мне казалось, что я очутился в раю: – там было так тепло, уютно, никакой работы.
Можно было весь день валяться на диване с книгой, смотреть до самой полуночи телевизор, а потом еще несколько часов лежать в кровати с книгой, одним ухом слушая приемник, а вторым телевизор. Кроме того там была горячая вода, теплый туалет, а покурить можно выйти на общий балкон, ну, а если было очень холодно, то на лестничной площадке. В заключение к этому Эдему, на первом этаже был магазин, и я никогда не знал, что значить умирать с голоду или внезапно узнать, что кончился сахар или соль. Когда я уже засыпал, то из своей постели наблюдал, как гаснуть огни в квартирах у многоэтажки напротив, и никогда не чувствовал себя одиноким, как в частном доме.
Поэтому в квартире я жил редко, а предпочитал ей частный дом, в котором было всегда прохладно, работы было выше крыши, и если вдруг кончался сахар или хлеб, до ближайшего магазина надо было идти полчаса по морозу и против ветра. А когда за окном выли вьюги, метели и свирепствовал мороз, сделать это было непросто. Прохожих на улице никогда не было, и я чувствовал себя астронавтом на другой планете, который разбил свой космический корабль, и навеки остался на этой планете один. Или представлял себя Робинзоном, закинутым на необитаемый остров посредине океана.
Перед астронавтом и Робинзоном у меня был целый ряд преимуществ: можно погулять по дому, спуститься на первый этаж, пройтись там и подняться на второй этаж, где была кухня, гостиная и две спальни, надеть шубу и валенки, выйти в огород, где меня уже ждали сороки, воробьи и синицы. Кроме того зима была не вечной: – мне необходимо пережить три месяца и наступит весна – с ее ярким солнцем и теплом.
Но судьба почему-то рассудила иначе: сделала меня Робинзоном на планете, удаленной на сотни световых тысяч лет от дома. Как-то раз я встретил на своем пути одного космического проходимца. То, что он был проходимцем, я не знал, а если бы узнал, то бы немедленно набил ему морду.
В один прекрасный и морозный зимний день меня занесло в город. Я даже и не помню, что в нем мне понадобилось, так как у меня было все, не считая птичьего молока от бешеной коровы. Просто я проходил мимо многочисленных туристических бюро, и какой-то черт занес меня в одно из таких заведений. В фойе на столике лежала груда рекламных журналов, и я поддался внезапному душевному порыву: – решил посмотреть на синее море, белоснежные пляжи и симпатичных девушек в бикини. Тут же я уселся за этот столик в мягкое кресло и взял в руки один проспект. В нем было так красиво, что я на миг забыл о суровой зиме на улице, о колючем ветре, который всегда дул мне в лицо, когда я возвращался домой или просто выходил в огород, чтобы покормить голодных воробьев.
Я пролистал один толстый журнал и взялся за второй. На середине моего увлекательного занятия я обнаружил, что держу в руках журнал, на обложке которого было написано, что эти места вообще-то находятся не на Земле, а на планете, находящейся от моей родной планеты за много тысяч световых лет, и для того, чтобы посетить эти райские места даже не надо было иметь заграничный паспорт: – просто желание и несколько сотен долларов. Остальное берет на себя одна солидная фирма: – и перелет, и удовольствие, и возвращение.
В том, что эти места были действительно райские, убеждали многочисленные цветные фотографии и надписи под ними. Да… Там было на что посмотреть: – огромное солнце, ослепительный белый песок, какие-то зеленые джунгли с деревьями, на которых висели ярко – розовые плоды всех размеров, море такого цвета, что в него хотелось моментально залезть и никогда не вылазить и прибрежный песок ослепительно белого цвета.
Тут ко мне подошел сотрудник туристического бюро – парень лет двадцати и осведомился, не нужна ли мне консультация. «Конечно!» – подумал я, – «еще как!», и начал осторожно расспрашивать его обо всем понемногу: – начал с того, что узнал, где находиться этот рай. Этот говорун начал мне рассказывать, и так убедительно, что через полчаса я уже был готов выложить пару сотен долларов и лететь к черту на рога. Но доллары были не нужны – у меня была кредитка крупного банка, а у него на столе стояла касса, в которую я заплатил свою пенсию – двадцать тысяч рублей. Не теряя времени даром, он отвел меня в кабинку, где мне моментально надели наручники и кандалы на ноги: – наверное, чтобы я не убежал.
Затем он рассказал, что процесс телепортации в нашем архаичном мире новый, но он ручается своей шкурой, что я буду целый, невредимый и отдохну в настоящем раю на пять с плюсом. Этот парень нажал ногой какую-то педаль и в голове у меня засверкали молнии, а потом я просто заснул, прижимая к себе свою сумку.
Очнулся я от нестерпимой жары. Еще не открыв глаз, я подумал, что забыл все на свете и про то, что топил баню и перестарался – кинул на каменку не один ковшик, а два или три, и сейчас мне придется слезть с полки и париться на скамейке, где по моим расчетам, было не так жарко. Я посучил ногами, и вместо скамейки обнаружил что-то сыпучее, которое тут же набилось в кроссовки. Мне не понравилось это ощущение, и я открыл сначала левый, а потом и правый глаз.
Я находился не в бане, а на песке, и он был такой горячий, что я чуть-чуть не поджарил свою задницу. Пришлось встать и окинуть место, где я находился. Это была не баня, а гораздо хуже: – бескрайний пляж уходил за горизонт, за мной рос ярко-зеленый лес, а впереди расстилалось морская гладь такого цвета, что я протер свои глаза:– очень синий, я бы сказал, голубой. Я оказался в адском раю и начал, пока я жив, раздеваться. Сбросив аляску с шапкой, шарф, нашел свою сумку, потом снял шерстяной свитер, джинсы с подштанниками, шерстяные носки с кроссовками и остался в одних плавках. Но все равно было жарковато, и я направился к лесу.
Лес был какой-то молчаливый: – ни одного крика птиц и тихо, как в могиле. Я свалил всю одежду под каким-то деревом и пошел осматриваться. Сначала думал, что это сон, и ущипнул себя за ляжку. Стало больно и стыдно за такие мысли: – во сне не бывает жарко и холодно, это я должен бы сразу сообразить. Отломив сук побольше, я воткнул его в песок и направился по берегу в левую сторону. Прошел по песку полчаса, но пейзаж и не думал меняться – песок, синее море и лес. Я вернулся к суку и пошел направо. Прошел по берегу минут тридцать и понял, что все на месте – синее море, песок и лес.
Вернулся к суку, сел в тени и стал ворочать своими опухшими мозгами, где я, почему птицы не поют, а солнце так печет. Ни на один вопрос я не нашел ответа и подумал, что еще не так плохо – ведь я жив, я чувствую, и, значит, я существую. На деревьях было масса всяких оранжевых, красных и зеленоватых плодов, и я погрыз один такой. Он был вкусный, прохладный и без косточек. Я запомнил это и решил подождать немного, может меня пронесет, или я умру от неизвестного яда, который, возможно, содержится в этом райском яблоке без косточек, розового цвета. Но сидеть без дела было мне скучно, и я взялся за свою сумку.
Вообще-то я не рассчитывал на поход, но у меня всегда в сумке были разные полезные вещи: сигареты, зажигалка, нож, паспорт, книга на английском языке, на французском языке, очки и губная помада на основе пчелиного воска, карандаш и ручка.
Пока я изучал все это богатство, полчаса прошло, и я понял, что эти розовые плоды можно есть, без опаски за свой желудок. Я тут же нарвал их столько, что мог бы питаться ими целую неделю, а потом сел рядом с кучей и плотно поужинал. Пока я подкреплялся, солнце вздумало сесть в синее море, и в лесу кто-то запел, – какая-то птичка. Радости моей не было предела: как-то было скучно в этом мире тишины.
Когда настала ночь, я достал сигареты, закурил и развел костер. Потом вышел на берег и стал смотреть, нет ли кого на этом бескрайнем пляже или в синем море. Никого не оказалось, и я стал думать, что попал как Робинзон, на необитаемый остров. Потом вспомнил каталог, и чуть ни завыл от ужаса: – в нем шла речь о планете, удаленной от Земли на сотни тысяч световых лет. Неужели я сам позволил закинуть себя на планету, где хотя и был по зимним меркам рай, но не до такой степени!
Я закинул свою голову, и моя сумасшедшая мысль подтвердилась: созвездия были такой формы и величины, что на Земле просто не могли таких быть:– некоторые из них были в виде спиралей, а некоторые такие огромные, что казалось, что они вот-вот упадут мне на голову. С горя я сел около костра и незаметно для себя уснул.
Проснулся я по своим наручным часам очень рано – в шесть утра. Погрыз райских розовых плодов, и, выбрав дерево повыше, полез на него. С верхушки передо мной предстало огромное зеленое пространство:– везде был один лес. Идти по этому зеленому морю я не хотел, так как не знал, насколько оно тянется, а у меня не было с собой компаса, чтобы по нему разгуливать, и я решил пока пожить около синего моря, тем более оно было пресное.
Я прожил еще дня два на берегу, – в основном я отдыхал, но моя голова усиленно работала и пилила меня, что я позволил этому проходимцу уговорить меня. Теперь я был очень зол на него и на все туристические агентства в мире, но что было в этом толку: – они закинули меня в край, куда Макар телят не гонял и, по-моему, навсегда, потому что выбраться отсюда было невозможно без телепортационной кабинки, а ее здесь не было, – был только один бескрайний лес, безбрежное синее море и все. Перед закатом я прогулялся по берегу, а когда уже решил идти к своему жилищу, раздался свист, прогрохотал гром и засверкали молнии. Когда все утихло, на песке очутилась молодая женщина в зимнем пальто, в шапке и зимних сапогах. Она держала в руках сумочку и лыжи. Я поспешил к своему товарищу по несчастью и помог ей подняться.
Этой девушке тоже не повезло, как и мне – она поддалась уговорам говоруна в туристическом агентстве, заплатила тридцать тысяч рублей и немедленно очутилась здесь. Я ей все рассказал и показал, а потом добавил, что если дальше так и пойдет, то нас, туристов окажется здесь много, и мы создадим коммуну, как хиппи, а потом обоснуемся здесь навсегда, переженимся и обоснуем город. Эта девушка поплакала немного, потом вышла за меня замуж и пилила меня утром и вечером. Я вынужден был работать, как раньше, но теперь мне выдавали зарплату натурой, а не деньгами. Рай уже не казался мне раем, а обычным местом…