Я ещё долго перечитывала нашу с ним переписку и не могла сдержать умиление. Неужели началась белая полоса? Неужели в моей жизни могло быть что-то хорошее?
Он написал и назавтра. А через пару дней вернулась Танька и мигом позвала меня с ней гулять. Ваня меня всё ещё не позвал, так что я согласилась.
Она долго рассказывала мне о своей поездке, о море, а мальчиках и поцелуях. Сказала, что по ночам в палату залезали пацаны из другого отряда и с парой из них она занималась петтингом. Я мысленно её осудила, чтоб не завидовать, а вслух спросила:
– Одновременно?
– Не-е-е, хотя было б прикольно. Они оба такие красавчики. Жаль, что живут далеко, а то мы бы продолжили.
И только я хотела перебить её новостью о том, что мне стал писать Ваня, хотя сначала не планировала это рассказывать, как она вскрикнула:
– О! Помнишь этого Ваню с твоего ДР?
Меня как кипятком обдало. И я только и смогла, что кивнуть.
– Его за грабёж повязали. Он, небось, мой портсигар и стырил!
Я пыталась сложить два плюс два и наконец додумалась, что значило это его сообщение. И разговоры о том, что «тут» уныло. Где было это «тут» я никогда не уточняла. Была уверена, что он про свой район.
– Он этого не делал!
Танька вылупилась на мой крик и отшатнулась.
– Ты чего орёшь-то?..
– Это ложные обвинения!
– Слышь… ты зачем на меня орёшь?..
– Не знаю!
Я тряслась и внутри, и снаружи. И мне будто надо было, чтоб кто-то мне дал пощёчину, чтобы я перестала орать и хоть как-то пришла в себя. Радость последних дней омрачилась, и мне срочно нужно было смахнуть с неё эту грязь.
Это просто-напросто не могло быть правдой.
Он не виноват
Он спас меня от этого урода Вадика.
Он был слишком красивым, чтобы быть плохим.
– Э… Маш… ты совсем уже, да?..
И тут я обрушилась на корточки и заплакала.
– Маш… – Ма-а-аш…
Я рассказала ей всё. Я не хотела, но как-то так само получилось. Знала, что ей нельзя доверять, потому что у неё язык хуже помела, но из меня всё вылилось наружу, и я никак не могла удержать этот поток.
– Мда… умеешь ты выбирать… а когда он тебе написал-то?
– Три дня назад, – сквозь всхлипы ответила я.
– М… видать, смог телефон надыбать за сиги или ещё за что, – она гаденько посмеялась, но ещё гаже было у меня на душе.
– Девочки, всё в порядке? – к нам подошла полная женщина, и мы уставились на неё, пока Танька не сообразила удобоваримый ответ:
– Да-да, всё в порядке. Это личное просто.
– Угу… – женщина огляделась по сторонам. – Никто не обидел?
Мы синхронно помотали головой.
– Ну хорошо… – она мгновение потопталась и ушла.
Её вмешательство меня чуть отрезвило. Я вспомнила, что нахожусь посреди улицы, и встала.
– Давай отсюда уйдём…
– В парк? – Танька взяла меня под руку, видимо, выглядела я не ахти.
Я кивнула.
Мы молча добрались до многолюдного парка, но, уйдя вглубь, вскоре оказались наедине. Только кое-где встречались компашки, мочившиеся в реке и жарившие шашлыки.
Танька нарушила молчание:
– Ты ж больше не будешь с ним переписываться?
Я удивлённо на неё посмотрела.
– В смысле?
– Э… Маш… он типа в тюрьме…
– И что?
– Ну-у-у… как тебе сказать?
– Суд был?
Она вскинула брови. А я напирала:
– Не думаешь, что его взяли ни за что?
– Да как бы нет… у него на роже написано, что туда ему и дорога.
– Ого. Так это у нас теперь в тюрьму за рожу сажают?
– Маш. Не дури. Если ты так веришь в его невиновность, то он скоро выйдет, и ну блин пожалуйста. Ну а если ты неправа?
– Ну а если я неправа, то что? Что он из своей тюрьмы мне плохого-то сделает? Мы с ним просто общаемся.
Она посмотрела на меня, помотала головой и перевела тему.