Учительница по домоводству у нас Дафна. Мне она нравится – веселая такая толстушка, у нее и с подбородками, и с чувством юмора все в порядке.
Говорят, будто Дафна постоянно задает нам печь кексы, пирожки и шоколадные пирожные только для того, чтобы потом, когда мы уйдем домой, самой слопать их до последней крошки.
Вообще-то обидно, по-моему. Но какая-то доля правды в этом, наверное, есть.
Урок домоводства у нас сразу после обеда, так что голодными мы на него не ходим. И если уж на то пошло, почти все, что мы готовим, даже собакам не скормишь. Потому наша стряпня и остается нетронутой в классе.
Домоводство я всегда жду с нетерпением: и потому, что Дафна забавная, и еще потому, что из всех учителей только она не дает заданий на дом.
Всем был бы хорош этот урок, если бы только не Джудит.
В столовой мы с Джудит слегка поцапались. Сесть я постаралась как можно дальше от нее, на другом конце стола, но все равно услышала, как она рассказывает восьмиклассникам: «Птичка на математике долеталась».
Все заржали и дружно уставились на меня.
– Это же ты мне подножку подставила, Джудит! – крикнула я в сердцах. А пока кричала, перепачкала подбородок недожеванным яичным салатом.
И надо мной снова засмеялись.
Джудит сказала что-то, я не расслышала в шуме столовой. Ухмыльнулась, глядя на меня, и встряхнула своей рыжей гривой.
Я чуть было не вскочила и не кинулась к ней. Не знаю зачем. Но я была так зла, что даже мысли путались.
На мое счастье, к столу подошел Кори. Выложил свой обед, повернул стул спинкой вперед, как обычно, и сел напротив меня.
– Ну и сколько будет четыре и два? – поддразнил он.
– Сорок два, – закатывая глаза, ответила я и с горечью спросила: – Джудит поверил, да?
– Само собой, поверил. – Он принялся открывать коричневый бумажный пакет с обедом. – Джудит есть Джудит.
– И что это значит? – возмутилась я.
Он пожал плечами и сверкнул улыбкой.
– Без понятия.
Кори вообще-то симпатичный. У него темно-карие глаза, от уголков которых разбегаются морщинки, нос длинный, но самую чуточку, а улыбка забавная, кривоватая.
Волосы у него шикарные, только вечно лохматые. Вот он и таскает бейсболку не снимая. На ней эмблема «Орландо Мэджик», хоть он и не знает эту команду и ему вообще нет до нее дела. Просто бейсболка нравится.
Кори заглянул в свой пакет и скривился.
– Опять? – спросила я, вытирая свою футболку, заляпанную яичным салатом.
– Ага, опять, – мрачно подтвердил он. И вытащил тот же обед, который давал ему с собой отец каждое утро, – сандвич с жареным сыром и апельсин. – Бе-е.
– Но почему отец так и кладет тебе каждый день этот жареный сыр? – спросила я. – Ты что, не объяснял ему, каким холодным и противным он становится к обеду?
– Я-то объяснял. – Кори со стоном поднял половину сандвича и оглядел ее, как образец для анализа. – А он говорит, это источник полезного белка.
– И зачем он нужен, этот полезный белок, если ты каждый день выбрасываешь его? – спросила я.
Кори криво усмехнулся.
– А про то, что выбрасываю, я ему не говорил. – Запихнув сандвич с резиновым сыром обратно в пакет, он принялся чистить апельсин.
– Вовремя ты подошел. – Я доела остаток своего сандвича с яичным салатом. – А я чуть было не кинулась убивать Джудит.
Мы оба посмотрели на дальний конец стола. Джудит и две восьмиклассницы, развалившись на стульях, над чем-то смеялись. У одной из них был с собой журнал – «Пипл», – кажется, и она показывала остальным какой-то снимок из него.
– Не убивай Джудит, – посоветовал Кори, продолжая чистить апельсин. – Тебе влетит.
Я презрительно хмыкнула:
– Серьезно? Да меня наградят!
– Убьешь Джудит – ваша баскетбольная команда больше не выиграет ни одного матча. – Кори старательно трудился над своим апельсином.
– Ну ты изверг! – вырвалось у меня, и я бросила в него комком фольги от моего сандвича. Комок отскочил от груди Кори и упал на пол.
Кори прав, конечно. Джудит не просто играет лучше всех в нашей команде «Мустанги Монтроуза»: кроме нее, играть как следует больше не умеет никто. У нее даже дриблинг здорово получается и мяч не путается в ногах. И меткость на высоте.
А я, само собой, играю хуже всех в команде.
И я это признаю. С такой неуклюжей кулемой, как я, «Мустангам» на баскетбольной площадке ловить нечего.
А я и не рвалась в команду. Знала же, что только опозорюсь.
Но Эллен затащила меня. Эллен – это наш баскетбольный тренер. Вот она и уговорила меня играть в команде.
– С твоим-то ростом, Сэм, – убеждала она, – ты просто обязана играть в баскетбол. У тебя дар!
Ага, как же. Дар неуклюжести.
В кольцо я вообще не попадаю, даже на штрафных бросках. На штрафных особенно.
И даже пробежаться не в состоянии, чтобы не запнуться о собственные кроссовки. И кисти рук у меня не по росту малы, так что ни принимать, ни отдавать пасы у меня не выходит толком.
Зато Эллен наверняка уяснила: высокий рост – не только у звезд.
Но теперь ей неловко выставить меня из команды. И я не сдаюсь. Выкладываюсь на тренировках. В смысле, все надеюсь, что у меня будет получаться лучше. Потому что хуже просто некуда.
Вот если бы еще Джудит не так задирала нос.
И если бы она только поменьше цеплялась ко мне.
Но, как выразился Кори, Джудит есть Джудит. На тренировках она и орет на меня, и потешается надо мной, и глядит на меня свысока, как на мелюзгу (как же мне порой хочется быть маленькой и незаметной!).
«Птичка, да угомонись уже и лети-ка давай отсюда!»
Еще раз скажет такое, я ей в глаз врежу. Вот увидите.
– О чем задумалась, Сэм? – ворвался в мои горестные мысли голос Кори.
– О Джудит, само собой, – буркнула я. – О мисс Идеал.
– Это ты брось, – велел он, разделяя апельсин на дольки. – Между прочим, в тебе тоже есть кое-что хорошее.
– Да ну? – вскинулась я. – И что же это? Мой рост?
– Нет. – Только теперь он сунул в рот первую из апельсиновых долек. Впервые вижу, чтобы так долго чистили апельсин! – Еще ты умная, – продолжал он. – И смешная.
– Спасибочки тебе, – нахмурилась я.
– А еще ты ужасно щедрая, – добавил он. – Такая щедрая, что как раз хотела отдать мне вот этот пакет чипсов, правда?
И он сцапал чипсы, прежде чем я успела отнять их.
Так и знала, что он нахваливает меня неспроста.
Осталось только смотреть, как Кори уминает мои чипсы. Со мной он ни одной штучкой не поделился.
Потом прозвенел звонок и я побежала на домоводство.
Там-то я и сорвалась.
Случилось вот что: мы готовили пудинг из тапиоки. И это была довольно грязная работенка.
Все мы получили по большой оранжевой миске для смешивания, а ингредиенты были разложены на длинном столе возле плиты.
Я так увлеклась, пока мешала. Масса была приятной, вязкой и здорово чавкала, пока я возила в миске длинной деревянной ложкой.
Вот только руки почему-то стали липкими. Наверное, будущий пудинг расплескался. И я прервала работу, чтобы вытереть их о фартук.
По моим меркам, я почти не насвинячила. Несколько желтых лужиц на столе не в счет. Ведь почти вся смесь осталась в миске.
Я домешала пудинг, а когда подняла голову, увидела неподалеку Джудит.
И слегка удивилась, ведь ее место – в другом углу класса, у окон. Обычно мы старались держаться как можно дальше друг от друга.
Джудит так странно улыбалась. А когда поравнялась со мной, сделала вид, будто споткнулась.
Клянусь, она просто притворилась!
И все содержимое ее миски выплеснулось мне на ботинки.
На мои новенькие синие «мартинсы».
– Ой! – сказала она.
И все. Только «ой».
Я уставилась на свои новенькие ботинки, залитые густой желтой смесью.
Тут-то меня и прорвало.
Я взвыла и вцепилась в горло Джудит.
Никаких планов мести я не вынашивала. Наверное, просто ненадолго тронулась умом.
Вот и схватила Джудит за шею обеими руками и принялась душить.
Ведь ботинки были совершенно новые!
Джудит отбивалась и пыталась визжать, схватила меня за волосы, силилась оцарапать.
Но я не отпускала ее шею и рычала разъяренной тигрицей.
Дафне пришлось разнимать нас.
Она схватила меня за плечи, оттащила и втиснулась между нами, отгораживая нас одну от другой.
Я тяжело отдувалась, моя грудь ходила ходуном.
– Саманта! Саманта! Что на тебя нашло? – кажется, так кричала Дафна.
Но услышать ее я не могла. Шум у меня в ушах был громким, как рев водопада. Видимо, оттого, что я взбесилась.
Не успев опомниться, я ринулась прочь от стола к двери класса. Выбежала в коридор и остановилась.
Я понятия не имела, что делать дальше. И страшно злилась.
«Если бы мне понадобилось загадать три желания, – сказала я себе, – я заранее знала бы, какими они будут: разделаться с Джудит! Разделаться с Джудит! Разделаться с Джудит!»
Откуда же мне было знать, что мои желания скоро исполнятся?
Все три.