Настоящая книга представляет собой развитие темы, которую нам приходилось реализовывать в книжном формате в 2010 и 2018 гг., а также в статьях. Речь идет о Саратовском корпусе – немногочисленном формировании на белом Юге, которое возникло по инициативе энергичного офицера полковника В. К. Манакина и было поддержано атаманом Всевеликого войска Донского П.Н. Красновым. Начинание не оказалось масштабным, двигаться вглубь Саратовской губернии не получилось, и Саратовский корпус остался локальным, но весьма показательным сюжетом Гражданской войны. Основу корпуса составили саратовские крестьяне-повстанцы, в том числе напрямую перешедшие из рядов РККА. Воплощение идеи местного формирования, которое воодушевлялось бы мыслью об освобождении своей губернии и опиралось на собственное самоуправление в освобожденных районах, как раз и представляет значительный интерес.
Саратовский корпус осенью 1918 г. номинально вошел в состав Особой Южной армии и таким образом попал в «германофильские» и «антидобровольческие» начинания. В подозрительности и ревности добровольцев к южанам переплетались и политические вопросы ориентаций, и весьма зримые обиды и неравенства. У южан были выше оклады. При донской власти и немцах в Таганроге плакаты о поступлении в Южную и Астраханскую армии расклеивались по улицам, а добровольческая пропаганда могла быть только подпольной1, что любви со стороны добровольцев явно не добавляло.
Между тем к эпопее Южной армии корпус практически не имел отношения, даже финансировался, как будет показано, нарочито скромно. В связи с таким соседством корпус многократно упоминается в мемуарной и исследовательской литературе, без подробностей. А.С. Лукомский в воспоминаниях, рассказывая об эпопее Южной армии, делает такое примечание: «Я ничего здесь не говорю про формирования на Дону так называемых Астраханского и Саратовского корпусов. По слухам, эти формирования также производились с благословения немцев и на их средства»2. Нередко корпус теряется как незначительная или незнакомая пишущему величина. Советская уездная газета, например, в статье о Южной и Астраханской армиях Саратовское формирование не называет3. Генерал Ф.Ф. Палицын, перечисляя группировки антибольшевистских войск на начало 1919 г., упоминает группировку в 8—12 тысяч в южной части Воронежской губернии, а также «Краснова с казаками и пешими частями в 40 тыс.»4, опять-таки не замечая саратовцев. Белый мемуарист издевательски пишет об уездных сепаратизмах, поминая в числе многих прочих «южную армию и отдельный саратовский корпус, с походным губернаторством в двух уездах». Он полагал вредной скромность командования, которое принимало за силу «бессовестную наглость безответственных самостийников»5. Хотя в случае с Саратовским корпусом ни о каких уездных самостийничествах речи нет.
Современный исследователь Ю.Г. Гражданов весьма недоброжелательно пишет о Саратовском корпусе, при этом почему-то считая, что В.К Манакин был снят атаманом Красновым с должности комкора за принятие добровольцев с Дона и связь с деникинцами6.
Более внимательно и здраво к истории саратовского начинания отнеслись известные авторы Зарубежья Н.Н. Головин и А.А. Зайцов.
Н.Н. Головин в разделе своего труда под названием «Формирование Астраханской, Южной и Северной армий» мельком упоминает Саратовский корпус как начинание генерала Н.Н. Краснова на Саратовском направлении и далее вновь упоминает Русскую народную армию (предшественница корпуса) и сам Саратовский корпус, описывая ситуацию на Донском фронте и неудачу формирования общерусской армии на донской территории7. Н.Н. Головин обращает внимание на то, что группировка Донской армии к середине августа – более всего сил на Саратовском направлении, а не на Воронежском и Царицынском – выражала идею соединения с Поволжским белым фронтом. Группировка же красных, с наиболее сильной из трех армией под Царицыном, выражала идею важности Царицына. П.Н. Краснов, не сумев убедить А.И. Деникина помочь донцам под Царицыном, не мог развивать действия в направлении Камышина и Саратова, имея в тылу царицынскую группировку красных8.
А.А. Зайцов правильно пишет, что Южная и Астраханская армии создавались немцами, а Русская народная – самим донским атаманом9. «Все эти три „корпуса“ действовали на трех различных направлениях, вне всякой связи друг с другом, и формирование „Особой Южной Армии“, конечно, приходится рассматривать не как создание нового фронта, а лишь как стремление ген. Краснова постепенно заменить казачьи ополчения на трех основных направлениях Донского фронта (Царицынском, Балашовском и Воронежском) „русской“ армией для наступления вглубь России»10. При этом «причины неудачи лежали не в основном замысле, а в исполнении. Несочувствие Добровольческой армии этим формированиям сразу поставило под вопрос возможность их осуществления»11.
История Гражданской войны ткалась местными удачами и неудачами в мобилизации под свои знамена людей, согласных воевать, понявших, за что воевать стоит. Любые частные сюжеты в этой разнообразной истории заслуживают внимания. В этом ряду история Саратовского корпуса пролегает между бывшим и несбывшимся, если вспомнить формулировку Ф.А. Степуна. Формирование, которое призвано было освободить родную губернию, влиться в возрождавшуюся Русскую армию и оставшееся лишь небольшим отрядом в рядах Донской армии, а потом растворившееся во ВСЮР. Командир с кругозором и вкусом к политическим решениям – и тускло сложившаяся боевая судьба, на второстепенных ролях у А.И. Деникина.
Виктор Константинович Манакин имел вполне стереотипную военную судьбу: училище, служба в гвардейской артиллерии, Академии Генерального штаба, Великая война, Георгиевское оружие в тяжелом 1915 г. Однако в истории русской революции, Гражданской войны, в последующей долгой жизни в Зарубежье Манакин ведет себя гораздо более изобретательно, дерзко и нередко продуктивно, чем многие его сослуживцы, ровесники, люди одного с ним происхождения и одной судьбы.
Источниковую базу исследования составили как опубликованные, так и, в главной массе, неопубликованные документы. Саратовский корпус не стал самостоятельным фондообразователем в российских архивах, однако его внутренняя документация сравнительно широко представлена в фондах РГВА.
Сам В.К Манакин был человеком пишущим и планировал обратиться к мемуарам. В протоколах заседаний хозяйственной комиссии Русского заграничного исторического архива есть такая запись: «полк. В.К Манакин, архив Саратовского корпуса. С.П. Постников, отзыв», свидетельствующая о предложении Манакиным такового архиву. В разделе персональной переписки под номером 1035 также видим Манакина. Он обозначен как «генерального штаба полковник, „Русский сокол в Загребе“, альманах», проживающий в Белграде и Загребе. Переписка с архивом на протяжении 1924–1926 гг. заняла 53 листа12. В этой переписке он дает несколько страниц чрезвычайно интересных записок, фактически небольшой мемуарный очерк, весьма информативный13.
«На основании нескольких заявлений Архива – о желательности приобретения сохранившихся у меня исторических документов Саратовской организации Русской Народной Армии – Саратовского военного губернатора и Саратовского корпуса и сделал им опись, при сем прилагаемую…
Я хочу при первой возможности издать свои воспоминания об этой эпохе, равно как и о не менее интересной эпохе формирования ударных революционных батальонов 1917 г., – но время идет, а возможностей нет. Поэтому я согласен уступить Р.З. Архиву свои документы согласно прилагаемого списка, но, нуждаясь в средствах, не могу их отдать дешево, – вероятно, моя оценка будет высока для Р.З. Архива, – а потому я предоставляю Архиву по рассмотрении списка самому назначить цену и сообщить ее мне. Если она окажется слишком мала, я предпочту сохранить документы у себя.
При этом мое обязательное условия – что когда я смогу начать писать свои мемуары, – Р.З. Архив обязуется предоставить в мое распоряжение мои документы на нужный срок, после чего они вновь в исправности будут сданы Архиву.
…Извещаю [о готовности] передать Архиву материалы по истории Саратовского корпуса Русской Народной армии Среднего Поволжья в эпоху атамана Краснова, но считаю абсолютно необходимым привести их в порядок, занумеровать… сделать… к каждому документу, а это требует… поэтому не обещаю закончить ее раньше Пасхи 1925 г., т. к. могу работать только по воскресеньям.
Первая посылка моя, случайных, бывших под рукой документов, к сожалению, была мной послана в спешке, без описи, и я прошу Архив не отказать прислать мне опись принятых документов, дабы я не выслал случайно вторые экз. печатных документов.
В ближайшее время я вышлю Вам… моих полевых книжек за период боев под Торговой, Царицыном и в Саратовской губернии…»14 Небольшой личный фонд В.К Манакина в результате перемещения фондов РЗИА в СССР образовался в ГАРФе, но впоследстии был раскассирован.
Сам Манакин не раз упоминал желание написать историю корпуса и оговаривал доступность для себя этих материалов в удобное для него время. Видимо, активная общественная деятельность в Зарубежье заслонила эпопею Саратовского корпуса. Про ударников 1917 г. Манакин вспоминал не раз, а вот подробных воспоминаний о саратовской эпопее, видимо, не оставил.
В приказе по ликвидации дел корпуса 9 (22) сентября 1919 г. есть третий параграф: «Чиновнику Шульженко поручаю составление краткого исторического очерка образования и работы Саратовского Корпуса, которому прошу всех бывших чинов корпуса прислать свои заметки, дневники, воспоминания и другие исторические материалы по адресу гор. Новочеркасск, Троицкая площадь № 5»15. Теоретически у чиновника было время для исполнения поручения. Остается надеяться, что какой-то массив материалов удалось собрать, и он может быть выявлен. Тогда историю корпуса удастся детализировать.
Ныне нам представляется возможность не только дополнить изложение по уже разрабатывавшимся сюжетам, но и исправить неточности в прежних изданиях. Например, мы полагали, что Манакин не был участником Степного похода, а он им являлся. Неверной оказалась предположительная идентификация одного из коренных офицеров корпуса штабс-капитана Молодцова.
После выхода в 2018 г. нашей книги «Полковник В.К. Манакин и Саратовский корпус» появилось несколько ценных изданий, которые дали свежие картины событий на южном направлении и существенно обогатили контексты рассмотрения истории саратовского формирования. О.В. Шеин выпустил подробный очерк истории революции и Гражданской войны в Астраханском крае, с привлечением ведомственных архивов ФСБ16. А.О. Булгаков предложил очерк событий вокруг уездного Балашова на протяжении революции и Гражданской войны17. В.Г. Ященко, широко разрабатывая местные архивы, дал современный взгляд на перипетии Гражданской войны на Царицынском направлении18. Значительным событием стала публикация А.В. Ганиным обширных воспоминаний генерала А.Л. Носовича и работы о нем19. Взгляд со стороны белого подпольщика на красный Южный фронт летом – осенью 1918 г. существенно обогатил наши представления о борьбе на данном направлении. Усилиями А.В. Посадского и A. О. Булгакова подробно рассмотрен родственный сюжет Гражданской войны – история Народной армии, развернувшейся в Прихоперье летом 1919 г. и имевшей переклички с историей Саратовского корпуса20. Следует отметить новые документальные публикации. Первый этап ударнического движения представлен в большом издательском проекте, посвященном русской Ставке в условиях революции21, Степной поход 1918 г. и его участники описаны в воспоминаниях B. В. Савинкова22.
В ходе работы удалось обнаружить новые значимые источники. Назовем два из них. Прежде всего, это англоязычная автобиография В.К. Манакина, написанная в середине 1950-х гг. в США. В ней сжато излагаются события 1917–1920 гг.23 Документ получен от внучки полковника г-жи Sylvia Burns из архива ее матери, падчерицы Манакина г-жи Sylvia Shauck. Кроме того, удалось найти несколько послужных списков офицеров Саратовского корпуса24, которые позволили, в частности, увидеть жизненные пути и социальный статус добровольцев – командиров среднего звена интересующего нас формирования.
Книга 2018 г. построена как встреча инициативного офицера и добровольного антибольшевистского движения крестьян на границе с Доном. Соединение этих факторов и дало жизнь исследуемому формированию. Однако донская государственность всюду сталкивалась с подобным сюжетом: организованная донская военно-политическая сила и соседние аграрные губернии, с которыми необходим или неизбежен контакт, особенно при пересечении их границ. Таких основных соседей уДона пять, помимо Кубанской области: Воронежская, Саратовская, Астраханская, Харьковская (и почти символически Екатеринославская), Ставропольская. С крестьянством всех этих губерний у Донской белой власти волей-неволей происходили контакты, попытки заручиться поддержкой, живой силой или, напротив, устанавливались вражда и отчужденность. В случае со Ставропольской губернией ярко проявляет себя уже не столько донская, сколько добровольческая государственность. Поэтому в книге предлагается подробное изложение истории Саратовского корпуса, с одной стороны, и рассмотрение взаимоотношений крестьянства соседних губерний с белой властью и армией – с другой. Акцент делается на возможности объединения усилий и анализ неудач на этом пути. Большая тема взаимоотношений казачества с иногородними в своих областях нами не затрагивается. Она обеспечена значительным объемом мемуарной и исследовательской литературы. Соответственно, уточненная и дополненная биография В.К. Манакина вынесена в приложения, как и повествование об ударных формированиях Русской армии в 1917 г. Приложениями даны также два документа. Один из них касается попыток оживления хозяйственной жизни на саратовском направлении летом 1919 г., другой – начинания В.К. Манакина по консолидации добровольцев в начале 1920 г. Читателю также предложен перечень наших публикаций по указанной теме (приложение 1).
При подготовке книги автор получал помощь и поддержку от многих коллег и краеведов, которым выражает глубокую признательность.