Миха
На рассвете закричал мальчишка, тот, которого нарекли Красавцем. До того он лежал тихо и, кажется, спал. А может, находился в забытьи, что тоже вероятно. Сам Миха придремал. Как сам… Дикарь продолжал прислушиваться ко всему, что происходило вокруг. И это было донельзя разумно. Круг кругом, маги магами, но само место доверия не внушало.
Вот и слушал.
И кажется, не только он.
Во всяком случае, когда предрассветную тишину разорвал дикий вопль, первым к мальчишке кинулся Тень. Он упал сверху, прижимая дергающееся тело к земле. Крик вдруг оборвался. И парень захрипел.
– Что с ним? – впервые, пожалуй, Миха видел наемника растерянным. – Что с ним…
Миха понятия не имел.
Эпилепсия?
Похоже на то, но… из Михи медик-диагност, как из… сравнения в голову не шли. Да и синюшные вывернутые губы не вписывались в общую картину. И пальцы загнутые, которыми мальчишка скреб землю. и глаза раскрытые, выпяченные так, что еще немного и, казалось, выскочат из глазниц. Причем глаза вращались…
– Держи крепче! – Карраго сдавил голову, но стоило ему прикоснуться, и мальчишка захрипел, засучил ногами, пытаясь вырваться из захвата. – Да помоги ему!
Он почти умудрился скинуть Тень, который вцепился в парня, всем своим весом пытаясь вдавить того в землю.
Миха навалился на ноги.
– Миара!
– Тут я, – она не слишком спешила. – Ишь ты как его… что это?
– Понятия не имею! – отозвался Карраго.
Отличный ответ. Вдохновляющий.
– Я могу соврать, но зачем, – он пожал плечами. – Как по мне что-то нехорошее.
А то бы Миха не догадался.
– Да держи…
Парень извернулся и, высвободив руку, рванулся, вцепился в горло наемнику. И губы его исказила улыбка.
– Т-т-сы… – вырвалось из горла.
– Говорил же, держите крепче, – Карраго раздраженно хлопнул мальчишку по лбу и тот вдруг побелел и затих. Пальцы разжались и он просто упал. – А лучше свяжите. И покрепче.
– Что… с ним, – Тень потер горло. Голос был сипловат, да и красные пятна на коже выделялись ярко.
– Вы его парализовали! – Миара склонилась над телом и оттянула парню веко. Поводила пальцем. – Удивительно… так быстро.
– Поживешь с мое, научишься обращаться с неадекватными пациентами.
– Что значит, парализовал?
– А то и значит, – проворчал Карраго раздраженно. – Временно блокировал двигательные функции… да и в целом способность управлять мускулатурой.
Вдруг запахло дерьмом.
– Всякой… главное здесь – не затронуть сердце. Да и ряд иных мышц, иначе может случиться что-то серьезнее опорожнения кишечника.
Миха парня отпустил.
И огляделся.
Тишина.
Ни тумана, ни мертвецов, лес справа, лес слева. И овраг никуда не девался. Из него торчат хлысты колючего кустарника, покачивают ветвями на невидимом ветру. Небо бледное.
Холодок.
Костер почти погас, и чувствуется, что осень, если не наступила, то вот-вот уже. И дрожь пробирает до костей. Холодно… нет, стоп. Минуту назад он не ощущал холода. Во всяком случае такого, чтобы зубы стучать начали.
Это ненормально.
А значит, опасно. Все, что не нормально в этом гребаном мире априори опасно.
Миха подпрыгнул и потер руки. Огляделся.
Миара с Карраго склонились над лежащим парнем, причем Карраго что-то говорил, тыча пальцем в неподвижное тело, а Миара слушала. Может, без почтения, но явно внимательно.
Тень стоял с другой стороны, напряженный и явно готовый напасть, даже если это будет последним, что он сделает в жизни.
Но убить мальчишку он не позволит.
Винченцо…
Спал.
Спал?
Да быть того не может! Парень вопил так, что весь лес слышал. А этот лежит себе, улыбается счастливо, едва ли не пузыри пускает.
– Эй, – Миха опустился рядом с магом. – Просыпайся, мать твою.
Тишина.
И пощечина не возымела эффекта. И то, что Миха мага приподнял и потряс. Стоило опустить, и тело наклонилось, осторожно укладываясь на камнях.
Что за…
А вот и Джер. Тоже лежит. И тоже улыбается…
– Эй! – Миха попытался поднять его. Тяжелый. И длинный. Тощий, как большинство подростков, но еще и жилистый. Меч во сне сжимает, но и только. Но дышит. – Они тут тоже… что с ними?
– Полагаю, – Карраго подошел и коснулся шеи. – Мы имеем дело с…
– Чем-то непонятным? – не удержался Миха.
– Именно, – Карраго проигнорировал укол. – И это нечто непонятное, как вы изволили выразиться, явно воздействует на глубинные процессы, протекающие в мозгу.
– Они спят, – сказала Миара, приложив пальцы к шее брата. – Глубоко спят.
– А…
– И он тоже теперь спит, – Карраго тоже перешел к магу, чтобы повторить действия Миары. – Это и к лучшему.
– К лучшему?
Чтоб вас всех.
– Мы застряли не понятно где. В любой момент может опять появиться туман или… громыхнуть. Мертвецы. Чудовища. Что еще? Главное, что чем дольше мы тут торчим, тем…
– Выше вероятность, – кивнул Карраго.
– И вы так спокойно говорите…
– Могу поорать. И даже попаниковать немного, если вам станет легче, – а вот теперь язвил уже он. – Но смысла в этом немного.
– А в чем он есть?
– Во-первых, сон – это куда лучше смерти… хотя да, три трупа не замедлили бы нашего движения. Однако что-то мне подсказывает, что именно вы, многоуважаемый чужак, им бы не обрадовались.
– Я брата тоже люблю… этого, – Миара опустилась на землю и скрестила ноги. – Хотя он порой зануда и засранец.
– Во-вторых, я ощущаю некоторую активность их мозга, следовательно, он работает, что тоже хорошо. Лучше, чем если бы не работал.
Да уж. Непробиваемый оптимизм.
– Кроме того, есть одно средство… способное пробудить от долгого сна. Но требуется подготовка. И да, пока они спят, они восстанавливают силы. Это в-третьих.
А как проснутся, так сразу и за подвиги.
– На самом деле мне куда интересней другое.
– Что именно?
– Почему они? – Карраго потянулся к сумке и принялся вытаскивать из нее какие-то свертки и сверточки. Он раскладывал их на земле, время от времени меняя местами. – Допустим, я бы решил, что дело в возрасте. Взять ваших… воспитанников. Оба молоды. А разум детей куда более гибкий, чем у взрослых. С одной стороны это, несомненно, преимущество, ибо ребенок приспособится к почти любым условиям существования. С другой – недостаток. Повлиять на него куда проще, чем на взрослого. Наша закостенелость нас спасает.
Вот чего Михе не хватало в этот рассветный час, так это душевной лекции в исполнении старого занудного мага.
– А он? – Миха указал на Винченцо, который продолжил лежать. И улыбаться.
– Именно. Ульграх давно не ребенок, хотя, признаюсь, сохранил некоторую наивность восприятия. Однако опять же, он истощен.
– Я тоже.
– Нет, дорогая моя, – Карраго, наконец, выбрал первый мешочек и, ткнув в котелок, велел: – Подай, будь добра.
Миара спорить не стала.
– Ты пережила срыв. Это весьма опасное для мага состояние, когда и разум, и тело вплотную подходят к грани. А наше тело, сколь бы странно это не звучало, обладает собственным разумом… точнее не совсем разумом. Главное, оно не хочет умирать. И защищает себя. И своего не сильно умного хозяина, выставляя некоторые временные ограничения. Именно поэтому твоя сила тебе сейчас недоступна.
Миара проворчала что-то невразумительное.
– И будет недоступна еще дней пять или десять. До тех пор, пока организм не сочтет, что используя её, ты не угробишься. Полагаю, есть некая защита и для разума. В момент срыва маг почти беспомощен, а вот после… – в котелок Карраго плеснул воды. В воду же добавил пару капель из темной бутыли. Резко, невыносимо запахло анисом.
Миха даже чихнул.
И чуть отодвинулся.
– …давно отмечено, что после срыва маг впадает в специфическое состояние…
– Пограничье?
– Именно, девонька моя. В нем даже думать сложно, поэтому ты и не сообразила.
Миара насупилась.
Но молча подала сверток, причем до того, как Карраго попросил.
– Вот, постепенно работа разума налаживается…
– А я? – уточнил Миха. – Или вот он…
– Вы оба – измененные. А одно из первых изменений, с которых, собственно, во многом процесс и начинается, это своего рода защита… разума. Она не слишком совершенна, но вспомни, ты ведь больше не считаешь меня другом?
Карраго осклабился.
А Миха вздохнул. Вот ведь… нет, поделиться чем-нибудь этаким не тянет, да и парнем славным он не кажется, но и раздражения не вызывает.
В котел полетели какие-то лепестки.
Листочки.
– Изменение – процесс долгий и дорогой. Как правило работать начинают с объектами, которые предназначены служить кому-то. А если так, то зачем этому кому-то тот же наемник или телохранитель с открытым разумом?
Звучало донельзя логично.
– Три капли настойки болиголова…
– В исходном рецепте его нет!
– Несомненно. Но поверь, он тут нужен, как и вытяжка из мозга пустынной ящерицы.
– Она же…
Маги перешли на шепот, что-то обсуждая, несомненно важное. Причем Карраго даже слушал, кивал и лишь потом возражал. Но тихо. Нет, расслышать можно было бы.
Застряли.
В этом вся правда.
Бросить? Миха не позволит. Мальчишку. И девочку, которая вон даже клубочком свернулась, прижалась к Джеру. Мага тоже… пусть не друг, но это свинство, бросать беспомощных людей.
– Что вы собираетесь делать? – Миха понял, что вот он лично понятия не имеет, что делать.
Был бы кто-то… овеществленный, вроде вчерашних мертвецов, тогда понятно. Убил, одолел или еще чего, и ты молодец. А тут как?
Лежат.
Спят.
Сказка, мать его…
– Для начало попробую сварить одно зелье… его используют, чтобы пробудить от наведенного сна.
– А…
– А его в свою очередь используют, к примеру, на раненых. Во сне многие раны заживают быстрее. Да и менее мучительно. Впрочем… вариантов множество, но зелье хорошее.
– А если не получится?
– Что ж… – Карраго разом посерьезнел. – Тогда признаем, что столкнулись с неразрешимой проблемой. Впрочем… будет еще один вариант.
И как-то так на Миару поглядел, что та с лица спала.
– Нет, – она покачала головой. – Я скорее их добью, чем…
– Тогда будем надеяться, что зелье выйдет. Нам нужен огонь.
Костер горел на краю обрыва. Зелье кипело, источая на редкость отвратительные ароматы. Миара иногда помешивала его тонкой палочкой, которую вытаскивала, и тогда за нею тянулись темные густые нити. Она же подносила палочку к носу и принюхивалась.
Миха маялся чувством собственной бесполезности.
Он занял место на краю, чтобы видеть и магов, и спящих детей, и заодно уж лес, который манил близостью и понятностью. Но в лес ушел Тень, сказав, что надо осмотреться. А бросать их тут одних – не дело.
Вот Миха и сидел.
Маялся.
Ждал чего-то.
И заодно прислушивался. Не он, Дикарь, который очнулся-таки и был явно недоволен происходящим. Точнее даже тем, что ничего-то толком не происходило. Он слушал лес, отмечая, что лес этот мертв.
Ни птиц.
Ни зверья мелкого.
Разве что нежить, которую Дикарь тоже чуял, но как-то не воспринимал, что ли.
– Почти уже, – сказала Миара, опуская палку. – Кровь нужна.
– Вот ты и дай, – Карраго устроился на земле. Стянул камзол свой, рубашку и лежал, подставив тощее какое-то бледное тело солнцу. Он и руки за голову закинул, и в целом вид имел весьма расслабленный.
– Отчего же я?
– Это твой брат в конце концов…
– Остальные мне не братья… – Миара прищурилась и появилось чувство, что она едва сдерживается, чтобы не ткнуть в Карраго этой вот палкой. – Между прочим, чем сильнее кровь, тем больше шансов, что зелье сработает.
– Вот именно, девонька, вот именно…
Карраго лениво потянулся.
– Но…
– Он болен, – Миха почесал нос и чихнул-таки.
– Что? Он? – Миара удивилась. А вот Карраго – нисколько.
– Правда, не знаю чем…
– Старостью, мой дорогой друг. Всего-навсего старостью. И великие не властны над временем.
На великого в данный момент Карраго совершенно не походил. Пафоса недоставало.
– Да быть того… вчера… он ведь пробил барьер! И там, в замке…
Карраго приоткрыл левый глаз. И хмыкнул.
– Все-таки думать ты разучилась. Вспоминай, первые признаки возрастных изменений…
– Сила, – Миара задумчиво опустила палочку в котелок и снова принялась помешивать зелье, которое, кажется, еще немного и загустеет до каменного состояния. – Сила… становится нестабильна. Так? Резкие приливы и откаты… это приливы были?
– Почти выбросы, – Карраго поморщился. – Вообще не самая приятная тема для беседы. Сочувствовать не стоит…
– Я и не собирался, – бросил Миха, вытянув ноги.
– Вот. Никто не сочувствует бедному старику… на самом деле рано или поздно нечто подобное ожидает любого из нас. Сила дает многое. Здоровье. Долголетие… срок жизни мага несопоставим с таковым обыкновенного человека.
– Да, только редко кто до пятидесяти доживает, – ехидно заметила Миара, не отрывая взгляда от зелья. – В отличие от тех же людей.
– Ну, тут дело не в силе. Просто… жизнь такая. На деле же те, кто достиг определенного… статуса начинают ценить то, что имеют. В том числе и жизнь.
– Запираются в башнях и перекладывают заботы на плечи детей или внуков.
– И правнуков, и праправнуков… – Карраго широко зевнул. – А еще принимают разного рода… зелья. Начинают с общеукрепляющих. Затем с них же, но сдобренных силой. Потом переходят к более сложным. Или вот используют… замены. Я трижды менял твоему отцу сердце, не говоря уже о почках или печени. Кишечник еще страдает, уж не знаю, отчего. Главное, что со временем и этого становится недостаточно. Уколы из вытяжки спинного мозга…
Миху замутило.
– …новорожденных. Пуповинная кровь. И многое иное.
– Меня сейчас вырвет, – Миха сделал глубокий вдох.
– Никому не дано жить вечно, – спокойно ответил Карраго. – Но многим очень бы хотелось.
– Вы…
– Тоже использовал, – он все-таки сел. – Даже не столько из желания продлить жизнь, хотя да… и это в том числе. Главное, что это ведь увлекательнейшая задача. Старение. Почему стареют? Люди? Маги? Как замедлить этот процесс?
– Стволовые клетки, – Миха зачерпнул горсть земли и сжал в руках.
– При чем тут дерево? – удивилась Миара.
– Какое дерево?
– Ствол, – Карраго обнял себя за колени. – Ствол какого дерева нужен?
– Не ствол, – Миха подумал было, что зря он затеял этот разговор. С них же станется поэкспериментировать. Правда, судя по всему, они уже во всю экспериментируют, пусть и без теоретической базы. – В организме человека… и не только человека есть клетки.
– Это я знаю.
– Клетки делятся и организм растет. Или вот заживляет раны. Сращивает кости. Затягивает порезы. Клетки в том числе и обновляются.
Он ненадолго задумался. Как им объяснить концепцию репликации ДНК и роли в ней теломер? Укорочение их? Тем паче, что сам Миха в этой теме плавает.
– Но каждая клетка может делиться определенное количество раз.
– И когда этот запас иссякает, то клетка гибнет? Чем больше таких клеток, тем слабее организм? И старее? – Карраго задумался. – Любопытная мысль. А ствол при чем?
– Стволовые клетки – это те, из которых может получится любая по сути клетка. Кожи там. Или печени. Или еще чего-нибудь. У новорожденных этих клеток много. И в пуповинной крови…
– В вашем мире тоже делали лекарства из младенцев.
– Мире? – Миара напряглась.
– Потом объясню, – отмахнулся Миха. – И нет. Это… незаконно. И опыты над новорожденными. Над эмбрионами… можно вот кровь собирать там. Послед. Плаценту в смысле. Из нее вроде бы делают что-то. Омолаживающие крема и все такое. Но не уверен, что это на самом деле, а не страшные сказки. А такие клетки есть и в растениях, вот их точно используют в косметологии.
– Любопытно, – Карраго с трудом, но поднялся. – Главное не в этом. Проблема в том, что дряхлеет тело. С этим можно свыкнуться. Проблема в том, что с определенного момента сила мага начинает как бы… гулять. Она то прибывает, причем порой весьма резко, в итоге может даже случиться неконтролируемый выброс. Или наоборот уходит. И чем старше маг, чем ближе он к краю, тем резче эти перемены. И чаще. Само собой, о подобном вслух не говорят.
– Значит, ты… – Миара подобралась поближе. Глаза её прищурились, и выражение лица сделалось донельзя задумчивым. – Это… это многое объясняет! Сволочь!
– Кто, я?
– А кто?! Двоедушник… ты гребаный двоедушник!
– А у тебя сейчас истерика случится, – огрызнулся Миха.
– Обойдетесь, – Миара резко выпрямилась и отступила к котлу.
– На самом деле редко кто доживает до момента, когда приливы начинают приносить ощутимые неудобства. Даже в собственной башне нельзя достичь того уровня уединённости, который защитит тебя… от чужого пристального внимания.
– Перевожу на нормальный человеческий язык, – буркнула Миара. – Как только маг слабеет, находится кто-то, кто эту слабость использует. И ускоряет процесс…
– Пожалуй, что так, – Карраго сцепил пальцы и те хрустнули. – Мой старший внук оказался весьма наблюдательным юношей. Но выводы сделал неверные.
– И теперь у него наверняка другой внук старший.
Миара сняла котелок с огня.
– Значит, – уточнил Миха, – там, в замке, ты убил их…
– Не я. Сила. Я просто щелкнул пальцами, – Карраго поднялся и заковылял к котлу. – Честно говоря, я сам был… удивлен. Все же перед отливом есть… признаки. Да и случаются подобные перепады не так и часто. Поэтому ситуация оказалась и для меня неожиданной. Полагаю, что имела место непроизвольная реакция силы на внешнюю угрозу. Или то, что она таковой сочла… мне стоило немалых усилий ограничить выброс размерами зала.
Откуда такое человеколюбие?
– Просто если бы позволил выплеснуться всей силе, он бы не выжил, – пояснила Миара. – Да готово… с кого начнем?
Взгляд её задержался на лежащих.
– В иных условиях я бы предложил начать с этого юноши, – Карраго указал на мальчишку-наемника. – Он последним провалился в сон. Но его состояние…
– Девка спит давно. Мальчишку он не даст. Остается мой дорогой братец, – Миара наклонилась и похлопала Винченцо по щекам. – Эй, просыпайся…
Тот не шелохнулся.
– Голову ему подержи… Хотя…
– Лучше связать, – посоветовал Карраго. – То, что они проснутся, еще не значит, что проснутся именно они. Да и в целом…