Главное – мир в душе, мир в семье, мир друг с другом, тогда и с Богом будет мир.
Должно быть, в детстве все читали сказку про работника, который трудился у купца целый год, а денег взял за свою работу одну копеечку. Да и ту копеечку решил испытать: бросил в колодец со словами: «Если я служил верой и правдой, то моя копеечка не утонет!» К сожалению, копеечка утонула. То же случилось и на второй год. И только на третий копеечка не утонула, но ещё и принесла прибыль.
В русских сказках мы часто встречаем бедняка, который нисколько не тяготится своей бедностью. А если встретится ему тот, чьё положение ещё хуже, то такой бедняк вздохнёт, почешет в затылке, да и отдаст ему последние деньги или кусок хлеба. Образ такого бедняка, обладающего удивительной душевной чистотой, необыкновенно притягателен. И на этом образе из поколения в поколение возрастала и воспитывалась душа русского человека.
А вот богатым в тех же сказках не повезло: все они жадные, завистливые, жестокие, готовые из-за своего богатства чуть ли не удавиться, да ещё и отнять у бедняка последнее.
Не повезло богатым и в русской классической литературе. Как на подбор изобилует она купцами-самодурами, представителями «тёмного царства». Дикой и Кабаниха, Хрептюгин и Коробочка, Гордеев, – даже фамилии, выбираемые Островским, Мельниковым-Печерским и Гоголем для своих героев весьма говорящие. А уж нрав – «Только заикнись мне о деньгах, у меня всю нутренную разжигать станет…» (А. Островский).
Прочтя пьесу Островского из жизни купечества «Свои люди – сочтёмся», цензор Михаил Александрович Гедеонов с неподдельным удивлением воскликнул: «Все действующие лица – отъявленные мерзавцы… Вся пьеса обидная для русского купечества». Но, тем не менее, она была принята «на ура» русским обществом. Почему? Возможно, как раз сработал тот самый «духовный код», заложенный глубоко в подсознании русского человека, когда богатство ассоциируется с жадностью, лживостью и скупостью, а бедность с добротой, честностью и щедростью.
В середине 1860-х годов русский купец, экономист и драматург Александр Сергеевич Ушаков писал с сожалением, что в нашей литературе купец изображается «или отребие общества, или плут, или смешон, и является в таком виде, говорит таким языком, как будто бы он совершенно из другого мира. Бывши купцом, невольно задумываешься над этим странным явлением в нашем, и именно только в нашем русском обществе».
Показателен в этом отношении случай с произведением Пушкина «Сказка о попе и работнике его Балде». Как известно, при жизни оно не было напечатано. Напечатал её впервые Василий Андреевич Жуковский в 1840 году. По цензурным причинам Жуковский заменил попа на купца Кузьму Остолопа: «Жил-был купец Кузьма Остолоп по прозванию Осиновый Лоб». И далее всюду поп был заменён на Кузьму. Только в 1882 году в собрании пушкинских сочинений под редакцией Ефремова сказка была напечатана по рукописи. А в изданиях для народа до начала XX века она печаталась с купцом Остолопом. О чём это говорит? О том, что и сам Жуковский и цензура посчитали вполне нормальным поставить вместо попа именно купца, как типаж имеющий соответствующий стереотип восприятия у читателей и не обладающий достаточно громким голосом в обществе, чтобы себя защитить.
Стереотип о богаче-подлеце настолько завладел обществом, что хорошие качества купцов и промышленников того времени просто не попадали в поле зрения и интереса писателей. Даже тогда, когда они брались показать сильную неординарную трудолюбивую личность, у которой и дело процветало, они обязательно параллельно описывали внутреннюю деградацию этой личности, приводящую героя к гибели. Умение трудиться и созидать в таких произведениях не искупало вреда от самого богатства. Вред оказывался сильнее.
Зато неиссякаемый поток жалости изливался в нашей литературе на «униженных и оскорблённых» и на «маленьких людей». «Иди к униженным, иди к обиженным!» – говорил Некрасов. «Милость к падшим» призывал Пушкин. Вместе с «бедной Лизой» плакал Карамзин. Катюшу Маслову пытался воскресить к новой жизни Толстой. Читатель настолько сочувствовал герою повести Гоголя «Шинель» Акакию Акакиевичу, что не заметил страшного предупреждения Гоголя, а ведь он показал, что происходит с неплохим вроде бы человеком, если его душой завладевает страсть – страсть обладания вещью – новой шинелью. Через эту страсть человек не только гибнет сам, но и душа его превращается в жуткий призрак, пугающий по ночам людей в Петербурге.
Нельзя не любить нашу литературу. Это литература великого сострадания и милосердия, свойственного русской душе. Эта литература прекрасно характеризует народ, её создающий: она говорит об его идеалах. Но было бы ошибкой судить о богатых или бедных людях по одной литературе.
Должны ли мы в жизни обличать каждого богатого и умиляться каждому неимущему? Нет, в жизни всё гораздо сложнее. В жизни богач может как подтвердить привычный стереотип, так и совершенно его опровергнуть. А бедняк может оказаться вовсе не трудолюбивым оптимистом, а завистливым лентяем.
В записных книжках Льва Толстого мы найдём такие слова: «Кто и как кормил хлебом весь этот народ? Кто делал парчи, сукна, платья, камки, в которых щеголяли цари и бояре? Кто ловил чёрных лисиц и соболей, которыми дарили послов, кто добывал золото и железо, кто выводил лошадей, быков, баранов, кто строил дома, дворцы, церкви, кто перевозил товары? Кто воспитывал и рожал этих людей единого корня? Кто блюл святыню религиозную, поэзию народную?»
Действительно, созидали нашу страну не «лишние» люди, не мечтатели «маниловы», не «плюшкины», не такие «предприниматели», как Чичиков и Иудушка Головлёв. Созидали люди другие, не замеченные нашей литературой, те, кто имел правильное отношение к богатству и бедности.
Удивителен факт, что наши современные бизнесмены не только не препятствуют созданию негативного образа предпринимателя, но и с готовностью финансируют тысячи игровых фильмов и телесериалов, где они показаны моральными уродами и бездельниками, заказчиками и жертвами разного рода преступлений.
Как-то среди учащихся разных стран провели опрос: спрашивали, кто из них хотел бы иметь собственное дело. Самое большое число желающих оказалось в Германии – 17 процентов. Россия попала на одно из последних мест – три с небольшим процента. Но, тем не менее, многие высказали желание иметь приличный достаток. Вот только эти опрошенные хотели, чтобы богатство свалилось на них с неба, они не были готовы прикладывать к его приобретению реальные усилия. Подростки, говоря о предпринимательстве, основной целью этой деятельности видят обогащение, они ассоциируют предпринимательство с «деланием денег», быстрым накопительством, не требующим труда. В отличие, к примеру, от школьников Великобритании, которые в рамках дополнительного экономического образования изучают курс «Основы экономики и предпринимательской деятельности». Британские школьники реально смотрят на эту проблему, видя в предпринимательстве «тяжёлую работу, труд». Из них только 15,5 % предполагают, что начать своё дело будет легко.
В связи с этим вспоминаются мудрые слова Петра Аркадьевича Столыпина: он говорил о том, что сначала надо создать собственника и только тогда у нас появится собственность. А из мечтаний она не появляется. Если мы хотим иметь богатую страну, процветающее государство, гражданское общество и гражданственность с нормальными правами и свободами, мы должны что-то для этого делать.
Апостол Павел считал хозяйственность и домовитость качествами не только полезными, но даже необходимыми в строительстве Церкви: «Кто не умеет управлять собственным домом, тот будет ли пещись о Церкви Божией?» (1 Тим. 3: 5). Кстати, апостола Павла вполне можно назвать одним из первых христианских предпринимателей: известно, что он делал палатки и, разумеется, их продавал. Есть литература, в которой исследуются его миссионерские маршруры, они совпадали с его деловыми интересами – местами, где он реализовывал плоды своего труда.
Но если у нас будет господствовать мнение, что богачи все изверги и кровопийцы, а все бедные чуть ли не святые, значит, лучше бросить все помыслы о благополучии и стать «весёлыми» нищими. Стало быть, Россия не выберется из разрухи, и, значит, не стоит и пробовать? От осмысления этих вопросов сегодня зависит наше настоящее и будущее. Стоит ли нам затрачивать силы и энергию на развитие и благоустройство нашей страны или же махнуть на всё рукой? Сознание первично. И то, каково наше сознание в этом вопросе сегодня, таким будет наше завтра.
Итак, богатство. Богаче всех на свете, конечно, Бог. В русском языке эти слова созвучны и, предположительно, происходят от одного древнеиндийского слова «bhagas» – «одаривающий господин». Действительно, разве есть кто-либо ещё, являющийся источником всякого счастья, изобилия, богатства, как не Сам Творец и Создатель этого мира Господь Бог? Кто, кроме Него, способен из ничего сотворить свет и тьму, воду и сушу, планеты и галактики, причудливый и разнообразнейший мир неживой и живой природы, и, наконец, самого человека – венец творения – по Своему образу и подобию?
Сейчас есть много популярных книг и интернет-курсов, которые обещают научить всех подряд стать богатыми. В них встречается мнение, будто бы на земле существует некий конечный объём общего богатства, который перераспределяется между людьми, перетекая от одного к другому. Нужно только уметь вписаться, встроиться в определённые каналы денежных потоков, соблюдая те или иные правила, и сразу на вас посыплются большие или не очень большие деньги в зависимости от того, как удачно вы «вписались».
Для человека православного думать так было бы более, чем странно. Ведь он знает, что при желании и необходимости Господь может пятью хлебами и двумя рыбами накормить пять тысяч человек, умножив их, да ещё и останется (об этом нам рассказывает глава 14 Евангелия от Матфея). Или воду превратить в вино, как Он это сделал в Кане Галилейской (см.: Ин. 2). При необходимости Он мог бы сделать объём того, что мы называем человеческим богатством, бесконечным, потому что именно Он – источник всякого богатства на этой земле: и материального, и духовного. Другой вопрос, что человечеству при его общем (если можно вывести некий этот общий уровень) духовном состоянии, видимо, полезней ощущать ограниченность земных сокровищ. Увы, только серьёзные катастрофы, ставящие цивилизацию на грань уничтожения, заставляют нас задуматься о правильном отношении к существующим богатствам, о том, что использовать их следует рачительно.
Любопытно, что в ветхозаветные времена, до пришествия на землю Иисуса Христа у древнееврейского народа богатство не только не считалось пороком, но, наоборот, было прямым свидетельством Божьего благословения человеку. Достаток, если можно так выразиться, воспринимался чуть ли не как справка с гербовой печатью: «У Бога в милости!» Точно так же, как многочадие. Люди состоятельные и многодетные считались праведниками. В житии святых и праведных Иоакима и Анны мы можем прочесть, как они страдали от презрения и насмешек людей, потому что бесчадие в то время считалось позором. Те, кому Господь не дал ни обильного потомства, ни достатка, сразу вызывали подозрение, что они – грешники, наказанные за свои грехи. Почему? Да потому, что, заключая Ветхий Завет с израильским народом, Господь обещал ему за соблюдение заповедей изобилие и процветание. В ветхозаветных текстах не раз можно найти мысль о том, что богатство – признак Божьего благоволения. У праведного Иова Господь отбирает богатство, чтобы явить всему миру его беспримерное мужество и терпение, но после, в знак Своего благоволения, с лихвой всё ему возвращает.
«За смирением следует страх Господень, богатство и слава и жизнь» (Притч. 22, 4), – говорится в Книге Притчей Соломоновых. И «Венец мудрых – богатство их» (Притч. 14, 24). То есть добродетели награждались и богатством, и славой. В псалмах Давида прочитаем: «Блажен муж, боящийся Господа и крепко любящий заповеди Его. Сильно будет на земле семя его; род правых благословится. Обилие и богатство в доме его, и правда его пребывает вовек» (Пс. 111, 1–3).
Но уже и тогда духовные люди видели опасность такого однобокого подхода к имуществу, ветхозаветные мудрецы знали о горечи и опустошении, следующих за чрезмерным попечением о материальном, и предостерегали других. Так, к примеру, написано о богатстве и бедности в книге Екклесиаста: «Кто любит серебро, тот не насытится серебром, и кто любит богатство, тому нет пользы от того… Есть мучительный недуг, который видел я под солнцем: богатство, сберегаемое владетелем его во вред ему. И гибнет богатство это от несчастных случаев: родил он сына, и ничего нет в руках у него. Как вышел он нагим из утробы матери своей, таким и отходит, каким пришёл, и ничего не возьмёт от труда своего, что мог бы он понести в руке своей… Какая же польза ему, что он трудился на ветер? А он во все дни свои ел впотьмах, в большом раздражении, в огорчении и досаде» (Екк. 5, 9–16). Очень горькие и верные слова. Мы любим читать их и повторять: всё суета сует и томленье духа. Но что же сей премудрый проповедник нашёл доброго в этом мире? Есть ли оно, достойное нашего внимания и усилий? Есть. В конце своих рассуждений он пишет: «Вот ещё, что я нашёл доброго и приятного: есть и пить и наслаждаться добром во всех трудах своих, какими кто трудится под солнцем во все дни жизни своей, которые дал ему Бог; потому что это его доля. И если какому человеку Бог дал богатство и имущество, и дал ему власть пользоваться от них и брать свою долю и наслаждаться от трудов своих, то это дар Божий» (Екк. 5, 17, 18). То есть всё-таки это труды праведные и богатство ими заработанное, при условии, что последнее не приписывается себе в заслугу, не забирает всех помыслов, а воспринимается, как дар Божий, и в этом даре есть своя доля, пользоваться которой не зазорно.
Но почему в Евангелиях от Матфея, Луки и Марка мы читаем буквально следующее: «Иисус же сказал ученикам Своим: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное; и ещё говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мф. 19, 23, 24; Мк. 10, 23, 25; Лк. 18, 24, 25)? Воспитанные на ветхозаветном отношении к богатству апостолы, как далее повествует Евангелие, были чрезвычайно удивлены этими словами Своего Учителя. «Услышав это, ученики Его весьма изумились и сказали: так кто же может спастись?» (Мф. 19, 25). Их замешательство понятно: кто тогда вообще может спастись, если даже богатым это так трудно?! Иисус же ответил: «Человекам это невозможно, Богу же всё возможно». И как же после этих слов всё-таки быть с богатством? Погибель оно для человека или Божье благословение?
Слова Иисуса Христа о том, что «удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие», звучат как приговор, который вынесен окончательно и обжалованию не подлежит. Казалось бы, о чём тут ещё говорить? И, тем не менее, не всё так просто.
В житиях многих святых сообщается, что они родились знатными и богатыми. Да и в церковной книге о подготовке к исповеди ничего не говорится о таком «смертном» грехе, как богатство. В Книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова, мы читаем: «Хорошо богатство, в котором нет греха, и зла бедность в устах нечестивого» (Сир. 13, 30). А в Евангелии Спаситель берёт для Своих притч примеры из жизни торгующих и не только их не осуждает, но как бы считает само собой разумеющимся, что торговать нужно с прибылью. Так, в притче о талантах господин говорит рабу, зарывшему свой талант в землю: «Надлежало тебе отдать серебро моё торгующим, и я пришед получил бы моё с прибылью» (Мф. 25, 27). Как же всё это понимать?
Очень просто. Дело в том, что спасение души человека от богатства не зависит. Да, да, нет никакой прямой связи между богатством и погибелью. Богатство, как и многое другое в нашей жизни, нейтрально по отношению к нашей участи в вечности. И таких нейтральных вещей очень много. Вот, к примеру, современный компьютер и Интернет. Иные благочестивые прихожане задают священникам вопрос: «Является ли компьютер злом? Можно ли им пользоваться?» На этот и подобные им вопросы существует ответ: «А является ли злом нож? Нет, он не является ни злом, ни добром. Всё зависит только от того, как им пользоваться. Ведь ножом можно отрезать краюху хлеба нищему, а можно и убить человека…»
Святой Василий Великий в письмах к своему другу святому Григорию Богослову рассуждал о подобных вещах, получивших позднее в христианской этике название «адиафорных» (то есть ни добрых, ни греховных). Такие «адиафорные» вещи, однако, могут служить либо добру, либо греху, в зависимости от того, как мы их употребляем. Точно так же и богатство не является само по себе злом, а становится злом только тогда, когда оно заслоняет человеку всё остальное, когда человек делается пристрастен к нему.
В письме святого Василия Великого мы встретим такое рассуждение: «Здравие и болезнь, богатство и бедность, слава и бесчестие, поелику обладающих ими не делают добрыми, по природе своей не суть блага; поелику же доставляют жизни нашей некоторое удобство, то прежде поименованные из них предпочтительнее противоположных им, и им приписывается некоторое достоинство» (св. Василий Великий. Письмо 228 (236) Амфилохию // Т. 3. СПб., 1911, с. 290). Из чего можно сделать вывод, что человеку удобнее быть богатым и здоровым, нежели бедным и больным.
Что же касается бедности, то и бедность бывает разная: есть бедность, которая всего лишь стесняет желания человека, не даёт ему разгуляться на полную катушку, такая бедность для человека является лекарством. А есть нищета, когда у человека отсутствуют средства, необходимые для жизни. Святой Ерм, живший в I веке, считал, что при второй бедности человек становится беспомощным, как узник в кандалах, и что в таком положении душа его не может принести хороший плод для Господа, так же, как поверженная наземь виноградная лоза приносит плод гнилой и скудный. Такая бедность не спасительна, её сопровождает глубокое уныние и отчаяние. Итак, мы поняли, что временные земные блага есть ценный дар Божий, за который нужно благодарить Господа, а бедность и нищета не являются универсальными лекарствами от всех греховных болезней.
Вообще, надо сказать, что христианское учение далеко от принципиального пренебрежения земными благами. В самой природе вещей нет зла. Зло есть лишь следствие – внимание, это важно! – злой, греховной воли человека. Оно заключается не в самих вещах или благах, а в извращённом, неправильном пользовании ими. Понимание смысла земных благ прекрасно изложено у святого апостола Павла. «Нет ничего в самом себе нечистого, – говорит он в связи с тем, что иные первохристиане осуждали употребление некоторых видов пищи, – только почитающему что-либо нечистым, тому нечисто (Рим. 14, 14). Господня земля и что наполняет её (1 Кор. 10, 26). Для чистых всё чисто; а для осквернённых и неверных нет ничего чистого, но осквернены и ум их и совесть (Тит. 1, 15). Ибо всякое творение Божие хорошо, и ничто не предосудительно, если принимается с благодарением (1 Тим. 4, 4). Всё мне позволительно, но не всё полезно… – такой общий вывод делает апостол по отношению к земным благам. – Всё мне позволительно, но ничто не должно обладать мною» (1 Кор. 10, 23; 6, 12).
Вот – ключевые слова: ничто не должно обладать мною! Благом для человека является всё, сотворённое Господом, если оно используется в соответствии со своим назначением, в соответствии с высшей целью самой жизни и призванием человека.
А что же является высшей целью человеческой личности? Конечно, это жизнь в Боге, соединение с Богом. Но если на место высшей цели мы ставим земные блага, вот тогда-то эти блага перестают быть таковыми, тогда из действительных благ они становятся идолами и кумирами. И тогда грозным предупреждением звучат слова Господа: «Не можете служить Богу и маммоне» (Мф. 6, 24). Слово «маммона» многие понимают просто как «богатство, материальные блага». Однако на самом деле оно означает не только богатство, но и сильное пристрастие к нему.
В древней мифологии Маммон был демоном богатства и скупости, земных сокровищ и алчности. Кстати, любопытно, что также он был демоном пристрастия к знаниям и книжной премудрости, то есть и к богатству интеллектуальному. Кумиризация богатства, богатство, застилающее глаза, – вот что может легко погубить материально обеспеченного человека, вот «фактор риска» для него. Ясно, что пристраститься к «удобному» гораздо легче, чем к «неудобному». Потому и сказано: «Горе вам, богатые! ибо вы уже получили своё утешение. Горе вам, пресыщенные ныне!» (Лк. 6, 24, 25).
Пристрастие – это свойство человеческой души прилепляться, привязываться к тому, что ей дорого, теряя при этом объективное отношение к предмету увлечения. Пристрастие – вроде бы ещё не страсть, да и сам предмет пристрастия может быть и непредосудительным, например любовь к детям. Но всё дело в том, что пристрастие мгновенно ставит в душе человека на первое, самое почётное место не Бога, а то, к чему есть пристрастие. И этому самому главному для себя человек и служит, хотя при этом он может сам себя обманывать, полагая, что всё у него с иерархией ценностей в порядке. Самообман, самообольщение – известная уловка лукавого. В пристрастной душе выстраивается неправильная иерархия ценностей, исходя из неё, человек каждую секунду делает неправильный выбор и соответственно удаляется от спасения. Святитель Игнатий (Брянчанинов) в «Аскетических опытах» пишет, что святые отцы уподобляют монаха-подвижника, преуспевшего в молитве, орлу, а любое мелочное пристрастие петле силка; если в этой петле запутается один коготь орлиной могучей лапы, то орёл делается неспособным воспарить и становится лёгкой добычей ловца. Собственно, то же можно с некоторыми оговорками отнести и к людям, живущим в миру.
Чем больше пристрастие к богатству, тем сильнее оно заслоняет в человеке не только любовь к Богу, но и к своим близким. Вспомните, например, самую богатую женщину девятнадцатого века Гетти Грин. Её еще называли ведьмой с Уолл-стрит. Имея многомиллионное состояние, она всегда покупала в лавке только ломаное печенье, поскольку оно продавалось дешевле. Когда её сын Нэд сломал ногу, она переодела его ветошь и повела в бесплатную больницу для бродяг, чтобы не платить врачу, К сожалению, её там узнали и с возмущением выпроводили. Тогда она занялась самолечением сына, закончилась эта история тем, что мальчику ампутировали ногу.
«Кто что любит, то и бывает для него богом» (прп. Ефрем Сирин).
А как же слова Спасителя, что «легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богачу войти в царствие небесное»? Но давайте вспомним по какому поводу они были сказаны.
«И вот, некто, подойдя, сказал Ему: Учитель благий! что сделать мне доброго, чтобы иметь жизнь вечную?
Он же сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди.
Говорит Ему: какие? Иисус же сказал: не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя.
Юноша говорит Ему: всё это сохранил я от юности моей; чего ещё недостает мне?
Иисус сказал ему: если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твоё и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною.
Услышав слово сие, юноша отошёл с печалью, потому что у него было большое имение» (Мф. 19).
Как говорит об этом месте в «Толковании на Евангелие» Феофилакт Болгарский, хотя почва сердца этого юноши была глубока и тучна, «но её засушили терния богатства». «Кто имеет не многое, тот не много связывается богатством, но большое богатство налагает крепчайшие узы». Этот богатый юноша, хоть и вёл благопристойную, нравственную жизнь, имел именно пристрастие к своему богатству. Он потому и отошёл от Господа с печалью, что осознал – расстаться с имуществом и последовать за Христом он не способен. Господь, свободно читающий в душах человеческих, без труда увидел этот его изъян и указал ему на него. Пристрастие для человека, как сорняк на ухоженном поле, если его вовремя не удалить, он постепенно растёт, увеличивается до огромных размеров и, в конце концов, начинает душить растущие рядом культурные посевы.
Протоиерей Димитрий Моисеев в одной из своих публикаций приводит весьма поучительную историю о том, как один предприниматель заработал деньги и решил воплотить в жизнь свою давнюю мечту – построить дом. Он задумал в доме подземный гараж, русскую и финскую бани, бассейн, спортзал, три жилых этажа… Он продумывал всё до мельчайших подробностей для максимального удобства своей семьи. Эта идея полностью поглотила его: каждый день он начинал и заканчивал заботами о доме. Увы, пока возводились стены, семья распалась. Жена, обделённая вниманием и любовью, ушла, дети подросли и стали чужими. Дом после этого оказался не нужен не только его близким, но и ему самому: пришлось выставить его на продажу.
О чём это говорит? О том, что сначала надо выстроить правильный «дом» в своей душе и в душах своих близких, тогда благоустроится и всё вышнее. А если в душах и головах – разруха, разруха будет и вовне. Дух творит себе формы: правильная духовная жизнь является источником благоденствия, а нарушение духовных законов приводит к разрушению всего строя жизни на всех её уровнях – личном, семейном, общественном. «Ищите же прежде Царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам» (Мф. 6, 33), – говорит Господь. Ложная иерархия ценностей всегда разрушительна. «Без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15, 5). Без Бога от любого человеческого предприятия рано или поздно не останется камня на камне. Разрушение неизбежно произойдёт – либо видимо, материально, либо в душе человеческой, что не менее, а даже более страшно. Именно по этой причине часто успеху в бизнесе сопутствует опустошение души, утрата смысла жизни, отчаяние.
Но если вы полагаете, что пристрастие к имуществу – это болезнь, которая поражает только богатых, вы будете не правы. Неумеренным пристрастием к материальному может страдать и нищий. Страсти, как писал авва Дорофей (палестинский святой VI века), живут в человеке независимо от внешних обстоятельств. Всё дело во внутреннем духовном устройстве. Можно раздать имение, поступить в монастырь и иметь такое пристрастие к своей единственной рубахе или какой-нибудь незначительной вещице, так привязаться к ней сердцем, как и богатый не привяжется к своему богатству.
Священник Олег Стеняев рассказывает: однажды он увидел мужчину, который просил подаяния у храма. На вид ему было около сорока пяти лет, и он производил впечатление человека вполне здорового, без каких-либо видимых недугов и увечий. «Почему вы нищий? – спросил его батюшка. – У вас есть руки, у вас есть ноги – вы же можете трудиться!» А он сказал: «Я нищий, потому что я – честный человек! А те, кто богат – это жулики…» И он начал осуждать самых разных людей. Причём даже не каких-то олигархов, а самых обычных прихожан этого же храма. «Вон, смотри, на машине ездит! Вон, смотри, какая пошла, разоделась!..» И он осуждал и осуждал, и не мог остановиться. Поистине, как говорили древние, иногда через дыры плаща нищего тщеславие так и хлещет – тщеславие и зависть.
Святой Варсонофий Оптинский говорил: «Можно спастись и в богатстве, и в бедности. Сама по себе бедность не спасёт. Можно обладать миллионами, но сердце иметь у Бога и спастись. Можно привязаться к деньгам и в бедности погибнуть».
Иными словами, бедность, вовсе не является пропуском в Царство Небесное. Свою бедность можно воспринимать со смирением, а можно озлобиться на весь мир и радоваться, когда «у соседа корова сдохнет». Такая бедность не имеет ничего общего с христианством.
Бывает, что бедные сами виноваты в своей бедности, если они расслабленны, безответственны, ленивы, если они не используют всех возможностей для изменения своего состояния. И это тоже грех. Такая бедность не от Бога. Святой Иоанн Златоуст говорил о том, что если легкомысленный юноша растратит всё своё имущество на женщин или иные страсти, то он естественно впадёт в нищету, но эта нищета не от Бога, а от собственной расточительности.
Приходится иногда наблюдать и такую «логику» бедняков. Одна женщина пристрастилась воровать вещи и продукты на базарных лотках. Когда же домашние её упрекнули в том, что она делает, она гордо сказала, что не ворует, а восстанавливает справедливость! «Ведь все торгаши – обманщики, всегда нас обвешивают и недодают сдачи, – продолжала она, – поэтому что-то у них взять – Сам Бог велел!» Как видим, бедность имеет свои опасности и искушения: она подаёт повод к обману, хищению, недовольству своей судьбой, малодушию, ропоту на Бога.
Бедность с таким внутренним устроением не спасительна для человека. Архиепископ Иоанн (Шаховской) писал: «Бедность, которая живёт завистью и дышит убийством, не есть благословенная евангельская бедность. Это ужасная бедность… Никакая материальность и никакое отсутствие материальности не есть по себе ни добро, ни зло… Всё в мире делается добрым или злым в зависимости от внутренних побуждений и намерений человека…».
Вот поэтому Православная Церковь всегда призывает всех, находящихся в стеснённых обстоятельствах или других скорбях, прежде всего не роптать, а смиренно принимать свои тяготы, как горькое лекарство из руки Божией для врачевания. Благословенна та бедность, которую человек несёт кротко. И свята та бедность, которую человек накладывает на себя добровольно, осознанно отказываясь от излишних материальных благ во имя Христово. Можно уважать и то, когда человек отказывается от более высокой зарплаты, если предлагаемая ему работа сопряжена с тем, что приходится идти против совести, и выбирает работу низкооплачиваемую. Бывает, он жертвует комфортом для раскрытия своих способностей к различным видам творчества, которые ему дал Господь.
Например, великий русский изобретатель Иван Петрович Кулибин – от каких только материальных благ он не отказывался в своей жизни! От большого денежного вознаграждения британцев, которые хотели перекупить идею его «ажурного» арочного моста, от дворянства и следующих за этим привилегий, от возможности «грести деньги лопатой», производя фейерверки и фонари для придворной знати… И всё потому, что талант звал его к новым свершениям, которые были оценены лишь многие десятилетия спустя и принесли прибыль уже не ему, а другим людям. Оптический телеграф, изобретённый Кулибиным, был потом закуплен русским правительством у французов. Трёхколёсная самобеглая коляска легла в основу ходовой части немецкого автомобиля Карла Бенца. Созданная Кулибиным «механическая нога» для офицера, раненного при штурме Очакова, стала основой нынешних протезов. Когда же изобретатель умер, то в доме нашлась последняя ценная вещь – сделанные им часы – на деньги от продажи этих часов и был похоронен этот добровольный нестяжатель, любитель Бога и Отечества. Страдал ли этот человек от отсутствия денег? Наверное, страдал, испытывал неудобства и он сам и его близкие. Но когда ему подворачивался случай разбогатеть, он с неуклонной последовательностью пропускал его мимо, потому что другое служение давало ему счастье и ни с чем не сравнимую радость.
Вообще, пути Господни неисповедимы. Нам иногда трудно понять, почему одних Он одаривает щедро, а других, как нам кажется, скудно. Но, так или иначе, всё, что мы имеем в этой жизни – богатство или бедность, здоровье или болезни, способности к наукам или отсутствие их – всё это дано нам по воле Творца. И невозможно сомневаться, что Он по Своему милосердию ставит нас именно в те условия, которые наиболее благоприятны для нашего спасения. «Доброе и худое, жизнь и смерть, бедность и богатство – от Господа» (Сир. 11, 14). Его промысл может быть различным и нам не всегда понятным. Но возможен и такой вариант, что если сегодня мы больны и бедны, значит, наша душа не готова правильно распорядиться здоровьем и богатством, а может только наломать дров и принести себе лишние страдания.
Новый Завет выводит отношения человека и Бога на совершенно иной уровень. Он даёт человеку небывалую свободу и призывает к совершенству. «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5, 48). Но почему в Евангелии Спаситель именно богатых, а не бедных, то и дело предупреждает об опасностях на пути к вечности?
Дело в том, что богатство является для повреждённой грехопадением человеческой природы огромным соблазном. Редко кто может устоять против притягательности материальных благ, и каждый искушаемый богатством рискует погрузиться во множество страстей – сластолюбие, сребролюбие, чревоугодие, скупость, безжалостность, эгоизм. Деньги, кроме удобства и комфорта, ещё дают человеку уважение, знатность, славу, власть над другими людьми и многое другое, что тешит гордыню. А гордыня есть начало всех грехов. Именно из-за гордыни светлый Ангел Денница отпал от Бога и стал диаволом. Гордыня – тонкий яд, проникающий в душу и отравляющий её. Поистине только человек, чистый сердцем и любящий Бога превыше всего, с Божией помощью способен противостоять этому яду.
Но значит ли всё вышесказанное, что любому человеку, чтобы не погубить свою душу, лучше всевозможными путями убегать от богатства, как говорится, «от греха подальше»? Значит ли это, что лучше, подобно монаху, принести обет нестяжания и, действительно, раздать всё, что имеешь? Стоит ли вообще православному человеку заниматься предпринимательством, строить дома, организовывать предприятия, прокладывать дороги? Стоит ли вообще хоть как-то благоустраивать свою земную жизнь? Если верно утверждение, что Православие является в хозяйствовании лишь сдерживающим фактором, что оно непременно предполагает отказ от всего земного, то тогда, действительно, уж лучше лежать на печи и ничего не делать. А то и печь разобрать и вернуться в пещеры. Если это верно, в таком случае успешный предприниматель – это, действительно, грешник, живущий в достатке и имеющий при этом не слишком чистую совесть. Такому грешнику – один путь: рано или поздно всё раздать и покаяться в своём страшном грехе. А пока не покаялся, что уж, пей, гуляй: живём однова…
Однако при внимательном прочтении Нового Завета мы увидим, что Господь далеко не всех призывал освободиться от имущества. Некоторые ученики Христа были очень богаты. Достаточно вспомнить Иосифа Аримафейского и члена Синедриона Никодима, который, как один из правителей иудейского народа, без сомнения, был человеком весьма обеспеченным. Или, к примеру, Иаир, дочь которого была воскрешена Спасителем. И о нём упомянуто, что Иаир был человеком очень состоятельным. Почему же Господь не требовал у них раздачи имения? По всей вероятности, это были люди, которые знали, как правильно распоряжаться своей собственностью, то есть эти люди были лишены пристрастия к ней, она не препятствовала их духовному возрастанию.
Поместный Гангрский собор Церкви, бывший в середине IV века, сформулировал некоторые правила, направленные на вразумление тех, кто из чрезмерной ревности, граничащей с фанатизмом, пытался возложить на новообращённых христиан «бремена неудобоносимые». Так под анафему подпадали в том числе и верующие, «уничижающие богатство праведное» и осуждающие «тех, которые имели деньги и не отдавали их, как будто бы спасение было для них безнадёжно». (Собор принял 21 правило, вошедшие в Православной Церкви в общий свод церковного права. Шестой Вселенский собор «согласием своим запечатлел» священные правила, изложенные от святых и блаженных отцов в Гангре.) Стоит задуматься: не подпадают ли и нынешние радетели «всё отнять и поделить» под это прещение?
Православие вовсе не отрицает материальную сторону человеческого бытия, не считает её малозначимой для дела спасения. Церковь всего лишь призывает правильно расставлять приоритеты и помнить евангельские слова: «Какая польза человеку, если он приобретёт весь мир, а душе своей повредит?» (Мк. 8, 36). Труд и созидание материальных благ оправданы, если используются для обеспечения достойной жизни человека, помощи его ближним и развития его духовного потенциала. Ведь тем самым исполняется призвание деятельного служения Богу и Отечеству.
Вот, что пишет в своей книге «Экономика и нравственность» экзарх всея Белоруссии, митрополит Минский и Слуцкий Филарет (Вахромеев): «Господь осуждает не то, что человек обладает богатством, а те случаи, когда богатство начинает обладать человеком, подчиняя жажде наживы любой ценой всё лучшее в человеке. Не практические способности и деловая хватка плохи, а жестокосердие и цинизм, которые могут сопутствовать им. Не доход и не прибыль осуждаемы, а преступные и аморальные способы их обретения и низость целей, достижению которых они могут служить».
Да, мы найдём много в русском языке пословиц и поговорок, говорящих нам о том, что издревле русский человек к богатству и богачам относился подозрительно и настороженно: «богатому черти деньги куют», «пусти душу в ад – будешь богат», «в аду не быть – богатства не нажить». Скорее всего, это потому, что православному мировоззрению всегда была чужда идея богатства ради богатства, и успешность человека, его ценность никогда не равнялась его достатку. Поскольку во главу угла православный человек всегда ставил угождение Богу, то предпринимательская деятельность воспринималась им как служение обществу, путь к духовному совершенствованию. По словам святого Ерма: «Богатство ваше и все усилия употребляйте на те поля и дома, которые вы получили от Бога. Ибо для того Господь дал вам богатство, чтобы вы исполняли ему эти службы». И соответственно всегда поощрялось трудолюбие, потому что через праздность совершенства достичь невозможно. В книге Павла Бурышкина «Москва купеческая», где он пытается восстановить историческую справедливость по отношению к купеческому сословию, читаем: «На свою деятельность смотрели не столько как на источник наживы, а на своего рода миссию, возложенную Богом или судьбой. Про богатство говорили, что раз его Бог послал, то потребует по нему отчёта».
В своей книге «Христианское отношение к богатству и бедности» архиепископ Иоанн (Шаховской) пишет: «…Смиренный обладатель богатства, считающий себя лишь «управляющим» (см.: Лк. 16) этого богатства, принадлежащего Творцу, и справедливо владеющий им, приобретающий милостивое отношение к миру через него, конечно, не может быть причислен к тем богатым, о которых Спаситель сказал, что «горе» им. Нет, таким богатым не горе, а радость, и – радость вечная».
К сожалению, когда в людях оскудевает любовь, тогда и возникают всякие искажения человеческой души. Тогда богачи с презрением смотрят на бедных, говоря, что они лентяи, не желающие сами зарабатывать свой хлеб, тогда бедные выдвигают лозунги «грабь награбленное», и накопившаяся взаимная ненависть выплёскивается в бунтах и революциях.
Кстати, о «награбленном». В России долгое время господствовала точка зрения Карла Маркса, который утверждал, что прибыль человека, обладающего капиталом, – это, по сути, воровство, эксплуатация, присвоение себе прибавочной стоимости, которую производят наёмные рабочие. Расчёты Маркса были весьма соблазнительны своей кажущейся логичностью и простотой. К сожалению, немецкий философ не учёл некоторые моменты организации производства. Хотя бы такой, что так называемый «капиталист» не сидит сложа руки, а тоже вкладывает в производство свой труд, причём труд творческий, более сложный по своей природе. У Маркса наёмный рабочий рассматривается, как некий станок, средство производства, окупающее издержки на своё существование и чеканящее прибыль, а предприниматель – как тля, высасывающая из рабочего весь сок. Такая позиция оскорбительна и для предпринимателей и для самих рабочих. Кроме того, теория Маркса была написана, исходя из простого фабричного производства. Но структура производств с каждым годом усложнялась. Их невозможно было уже рассматривать на примитивном уровне. Пожалуй, точнее в вопросах рассмотрения прибыли был французский экономист Жан Батист Сэй и некоторые другие его последователи. Они говорили о том, что прибыль есть «стоимостное выражение того, что создаёт предприниматель, подобно тому, как заработная плата – стоимостное выражение того, что создаёт рабочий». Однако между прибылью и другими видами доходов есть существенная разница: не существует «предельной производительности предпринимателя». Из-за этого предпринимательская прибыль – временное и уникальное явление, по размеру она бывает разной в каждом конкретном случае и не зависит от прибылей других предпринимателей, её нельзя уравнять. Кроме того, предприниматель должен развивать производство, успешно конкурировать на рынке и нести на себе «бремя риска»: в зависимости от успеха или неуспеха своего дела он может получить не только прибыль, но и убыток. На нём лежит ответственность за своевременную выплату зарплаты работникам, которые заключили с ним договора. Иногда, чтобы выполнить свои обязательства, ему приходится лишаться всего своего имущества. То есть, иными словами, труд предпринимателя существенно отличается от труда простых наёмных рабочих. Но это именно – труд, и об этом стоит помнить.
Вообще, если попытаться дать определение предпринимательству, то следует сказать, что предпринимательство – особый вид социально-экономической деятельности, связанный с экономической инициативностью, самостоятельностью и способностью к генерированию и внедрению не только технических и технологических, но и социально-культурных инноваций. Характерные признаки предпринимателя – инициатива, риск, комбинирование факторами производства и новаторство. Принимая управленческие решения, предприниматели создают новые, ранее неизвестные комбинации факторов производства. Такое понимание предпринимательской деятельности дало известному австрийскому экономисту и социологу Йозефу Шумпетеру основание для вывода о существовании не трёх факторов производства (труд, земля, капитал), а четырёх – труд, земля, капитал и… предпринимательская деятельность. А предпринимателя он определял, как человека, внедряющего инновации в процессах производства, снабжения, сбыта продукции. Кстати, в таком определении для православного самосознания российского предпринимательства нет ничего нового, ещё в девятнадцатом веке известный журналист писал о купце Н. Чукмалдине: «Выигрывает и богатеет в торговле тот, кто оказывает услуги обществу. Наивыгоднейший товар – доверие, а доверие дается только безупречной честностью и торговой бескорыстностью. Богатеет только изобретатель, пионер нового общеполезного дела. Все то, что добыто неправедно, посредством обмана, своекорыстия и зла, носит в самом себе смерть. Жизненно и прочно одно добро». Всего этого основатель марксизма как-то не заметил. Сам он за всю жизнь так и не научился зарабатывать. Он и его семья жили на деньги Фридриха Энгельса, которому отец-фабрикант оставил богатое наследство.
Как говорил святой Амвросий Оптинский, «не прибыль портит людей, а люди – прибыль».
Да, наше общество разделено на богатых и бедных, но это разделение имеет разные стороны. С одной стороны, это наша беда, следствие повреждённой природы человека, после грехопадения ставшей несовершенной. С другой стороны, и в этом усматривается Божий промысел: Господь хотел, чтобы мы восполняли это неравенство братской, христианской любовью друг к другу, чтобы мы научились ценить друг друга не за красивые одежды и положение на социальной ступеньке, а по истинному человеческому достоинству. О том, что всяк человек, невзирая на его имущественное состояние, ценен в очах Божиих, часто говорится в Евангелии.
«Братия мои! – говорит в своём послании апостол Иаков, – имейте веру в Иисуса Христа нашего Господа славы, не взирая на лица. Ибо, если в собрание ваше войдёт человек с золотым перстнем, в богатой одежде, войдёт же и бедный в скудной одежде, и вы, смотря на одетого в богатую одежду, скажете ему: «тебе хорошо сесть здесь», а бедному скажете: «ты стань там», или «садись здесь, у ног моих», – то не пересуживаете ли вы в себе и не становитесь ли судьями с худыми мыслями?
Послушайте, братия мои возлюбленные: не бедных ли мира избрал Бог быть богатыми верою и наследниками Царствия, которое Он обещал любящим Его? А вы презрели бедного. Не богатые ли притесняют вас, и не они ли влекут вас в суды? Не они ли бесславят доброе имя, которым вы называетесь? Если вы исполняете закон царский, по Писанию: «возлюби ближнего твоего, как себя самого», хорошо делаете. Но если поступаете с лицеприятием, то грех делаете, и перед законом оказываетесь преступниками» (Иак. 2, 1–9).
Продолжением правильного отношения к богатству является правильное отношение к такому проявлению богатства, как деньги. К сожалению, у многих людей оно колеблется от мистически-идолопоклоннического до уничижительного как к «презренному металлу». В Древней Греции некоторые философы, чтобы показать своё презрение к деньгам, рассыпали их по улице или бросали в море. Святой Иоанн Златоуст называет поступки сих мудрецов «глупостью и безумием». А в противовес этому указывает на хозяйственность апостолов, которые в первых христианских общинах разделяли имущество «всем, смотря по нужде каждого» (Деян. 2, 45). «Ибо всегда и везде дьявол старается оклеветать творения Божия, внушая, будто нельзя хорошо пользоваться имуществом», – говорит святой Иоанн.
Все крайности далеки от истины. Преподобный Амвросий Оптинский вразумлял своих чад: «У святых отцов говорится, что «краи бесовския суть», то есть, что крайности происходят от подущения душевных врагов. Безрассудно быть пристрастну к деньгам, и нерассудно пренебрегать ими… Деньги сами по себе или, вернее, по цели, назначенной от Бога, вещь весьма полезная. Они заменяют недостаток простоты и любви между людьми. Без денег кто бы расчёл людей? Были бы вечные споры и ссоры и даже драки до убийства; а малыми монетами и даже ничтожными бумажками люди от всего этого избавляются, сами не понимая того». Преподобный авва Дорофей различал «хранение совести в отношении к Богу», «хранение совести в отношении к людям» и «хранение совести в отношении к вещам». Отрешаясь от пристрастия, «храня совесть в отношении вещей», пользуясь всяким благом «во славу Божию», человек может достичь «умения» жить, выполняя своё назначение в самых различных условиях.
Однако, при неправильном отношении к деньгам, они становятся злом.
Житие святого Серафима Вырицкого сохранило нам рассказ его духовной дочери. Вот он. «В молодости я была необыкновенно красивой. Сватались за меня тридцать два жениха – всем отказывала, тридцать третьему не отказала – очень понравился: скромный, чистый, совершенно не испорченный и так любил меня. Был он крупным заводчиком-миллионером. Жили в старинном особняке. Родилось двое деток. Муж приходил с работы в одно и то же время. Всегда ждала его: хорошо было вместе. Но постепенно деньги стали портить. Миллионы твои – трать, на что хочешь. Стала уговаривать мужа: „Почему мы не устраиваем балы и вечера – неужели денег жалко?“ Устроили первый грандиозный приём с сотнями приглашённых. Все веселились, танцевали. И понеслось: один за другим вечера, балы, приглашения. Я как в угаре каком-то стала жить. Деток совсем забросила. И муж постепенно изменился, как будто чужим стал. Раньше никогда не опаздывал с работы, а тут начал задерживаться. Однажды он не пришёл совсем. Явился он только на следующий день: совершенно пьяный, еле на ногах держится. Я ужаснулась: „Ты в таком виде, что это значит?“ А он в ответ: „Что я, не мужчина, выпить не могу?“ И такое ожесточение и безумие на меня нашло, что подумала: вот приведут детей с прогулки, я их застрелю, потом себя. Сидела я за столом и ждала детей, а револьвер – на столе. В душе всё было черным-черно, такая тяжесть навалилась. Вдруг какая-то волна охватила меня: подняла взгляд на икону Казанской Божией Матери, висевшую в углу комнаты. Я зарыдала, упала на колени: „Помоги, Матерь Божия! Что я хочу сделать – страшное, помоги!“»
Эта история, к счастью, закончилась хорошо: её герои одумались, покаялись, и их жизнь наладилась. Но так бывает далеко не всегда. И, стоит сказать, что в особую группу риска входят дети богатых родителей. Ещё не научившись зарабатывать и ценить деньги, они приучаются легко и бездумно их тратить. Можно собрать печальную статистику, сколько хорошо обеспеченных детей стали алкоголиками, наркоманами, у скольких не сложилась карьера и семейная жизнь. Кстати, понимая это и желая детям счастья и благополучия, некоторые русские миллионеры в дореволюционное время завещали свои основные капиталы не детям, а государству. Они оставляли наследникам только некую часть имущества, особенно если видели в них неспособность управляться с деньгами.
Примечателен в этом плане пример московского купца Гаврилы Гавриловича Солодовникова. Накопив за свою жизнь огромное состояние, он 20 миллионов завещал обществу и только 800 тысяч оставил двум своим сыновьям. Несмотря даже на то, что один из них был банкир и вроде бы умел обращаться с деньгами, Почему же он так поступил? Солодовников считал, что крупные деньги должны попадать в «крупные» руки, только тогда они будут приносить не вред, а пользу.
Деньги для человека, как и еда, хороши в меру. Еда может спасти человека от голодной смерти, помочь ему жить в этом мире, но от чрезмерного употребления яств может случиться и заворот кишок.
Кстати, почему Священное Писание и Святоотеческое Предание всегда призывают человека хранить себя от грехов и страстей? Что на первый поверхностный взгляд выглядит как нудная система запретов: ну что за жизнь? этого нельзя, того нельзя… Важно понимать, что это из исключительной любви к человеку! Потому что Богу и Его мудрецам-святым лучше, чем кому-либо, известно о печальных и страшных последствиях страстей человеческих. Слово «страсть» не случайно одного корня со словом «страдание». Страсти приносят страдание. А избавиться от страданий и в этой жизни (и последующей) можно, только избавившись от страстей и грехов. Поэтому путь умеренной аскезы, путь исполнения заповедей Божиих – это и есть тот самый путь к счастью, который так долго и безуспешно ищет человечество в совершенно других местах.
Для предпринимателя самоограничение – это, когда его деньги находятся в обороте, в деле, когда они работают, а не лежат без дела. Такие черты, как рачительность и бережливость, для него не просто желательны, а необходимы. Деньги для человека верующего всегда были не просто деньгами, а Божьим благословением. Мотать деньги, швырять их на ветер – считалось непростительным грехом. Известно, к примеру, что русские купцы, которые любили театр, никогда не сидели в первых рядах партера, куда билеты стоили достаточно дорого, они предпочитали места подешевле, и тем самым, можно сказать, убивали сразу двух зайцев: экономили семейный бюджет и оберегали себя от кичливости, бахвальства своим положением и своим состоянием перед другими. Бережливость – не есть скупость. Скупость хочет удержать деньги при себе, ради них самих, а бережливость – это правильное, разумное использование денег. Пример бережливости показал Сам Господь Иисус Христос, сказавший апостолам после насыщения хлебами народа: «Соберите оставшиеся куски, чтобы ничего не пропало» (Ин. 6, 12).
Принципы бережливости и разумного пользования распространяются и на отношение к вещам. Например, прежде чем покупать новое «крутое» средство передвижения, всегда стоит подумать, а с какой целью это делается? Это действительно необходимость? Или только желание выглядеть лучше других, покичиться своим богатством? Всякою вещью, всяким благом в жизни, с христианской точки зрения, человек должен пользоваться не по произволу, а в соответствии с их назначением и с назначением своей жизни, неся нравственную ответственность за это пользование.
О том, что отношение к собственности может кардинально меняться на протяжении человеческой истории, красноречиво свидетельствуют два высказывания, ставшие афоризмами. «Собственность – вот дух законов», – говорил французский мыслитель Шарль Луи Монтескье. «Собственность – это кража», – утверждал французский социалист Пьер Жозеф Прудон.
Одни считают, что собственность – это реальность, которую общество вынуждено терпеть по своему несовершенству, а другие полагают, что частная собственность отвечает природе человека и его индивидуальному способу бытия. Очень хорошо о собственности сказал архиепископ Иоанн (Шаховской), который стал в своё время свидетелем большевистского передела собственности и, осмысливая этот опыт, написал труд «Христианство. Отношение к богатству и бедности».
«Собственности у человека меньше, чем он думает. Лишь «в мыслях» своих миллионер обладает своими миллионами. На самом же деле они обладают миллионером, который, в большинстве случаев, бывает ими связан, принуждён к определённому образу жизни, прикреплён к определённому кругу людей, вынужден иметь вокруг себя искательство, ложь, лесть, зависть, подобострастие, неискренность, покушения на свою жизнь – физическую и душевную… Разве это всё не рабство, не каторга, увеличивающаяся по мере увеличения состояния? Велико ли то, что можно купить за деньги? Находится ли в числе покупок мир души – высшее счастье?
Если же посмотреть с другой стороны, собственности у человека гораздо больше, чем он думает… Каждый глоток воздуха, попавший в его лёгкие, есть его собственность, и притом гораздо большая, чем монета, лежащая в его кармане, ибо делается непосредственным поддержанием его жизни. Каждый луч солнца, согревший человека, есть его тепло, соединившееся всецело с ним… И так во всём, во всех мельчайших проявлениях жизни, человек окружён собственностью, дарами Божьими, изливающимися на человека, превращающимися в самую жизнь человеческую. Велик и славен этот закон, делающий из всякого человека богача».
Русский христианский философ Иван Ильин полагал, что «частная собственность коренится не в злой воле жадных людей, а в индивидуальном способе жизни, данном человеку от природы. Кто хочет «отменить» частную собственность, тот должен сначала «переплавить» естество человека и слить человеческие души в какое-то невиданное коллективно-чудовищное образование; и понятно, что такая безбожная и нелепая затея ему не удастся. Пока человек живёт на земле в виде инстинктивного и духовного «индивидуума», он будет желать частной собственности и будет прав в этом».
Например, святитель Василий Великий считал идеальными имущественные отношения внутри первохристианской общины Иерусалима, у членов которой «…всё было общее, жизнь, душа, согласие, общий стол, нераздельное братство, нелицемерная любовь, которая из многих тел делала единое тело, различные души соглашала в то же единомыслие». И, тем не менее, уже в то время святитель Василий Великий видел, что современные ему христиане не готовы к устройству жизни по принципу иерусалимской общины и принимал частную собственность как меньшее из зол.
И всё же право собственности человека не абсолютно, а относительно…
Архиепископ Иоанн (Шаховской) в своей работе «Философия собственности» писал: «Мир принадлежал, принадлежит и будет принадлежать лишь Богу, какие бы силы ни хозяйничали временно в мире. Неужели это значит, что у человека нет никакой собственности и быть не может? Наоборот. Собственность человеческая имеет своё непреложное основание в том, что есть собственность вообще, и есть Хозяин всего вообще. Значит, собственность может быть дана, если есть её истинный Хозяин… Какой простор, какое глубокое основание всякого истинного владения! В свете этого обоснования делается понятным, почему нельзя ничего красть, присваивать и – ничем нельзя «богатиться», ни через что нельзя возвышать себя. Вся собственность принадлежит Богу, так же, как Ему принадлежит жизнь. И собственность так же раздаётся Богом, как жизнь».
О том, что Господь создал мир и дал его человеку в пользование, написано на самых первых страницах Библии, в книге «Бытие». Господь творит вселенную, планеты, создаёт райский сад, в котором всё в изобилии, и поселяет в нём человека, чтобы он жил и возделывал этот сад. Говоря современным экономическим языком, человека можно назвать арендатором земных благ, соуправителем, но никак не собственником. По этому случаю вспоминается современная притча про атеиста, который полагал, что он может жить и без Бога.
– Мы в Боге не нуждаемся! – доказывает свою точку зрения атеист. – У нас есть наука. Наука научилась делать абсолютно всё то же, что и Бог!
– А может ли наука из праха земного сотворить человека? – спрашивает Господь.
– Может! Сейчас мы это продемонстрируем. – Атеист зачерпывает горсть земли, но Господь останавливает его руку и замечает:
– Пожалуйста, своей землёй пользуйся.
Человеку знакомы разные виды собственности и разные отношения к ней при разных социальных устройствах. Да, высоки были идеалы первохристианских общин, и о том, что и такой способ управления имуществом может быть эффективным, наглядно показывают православные монастыри.
Однако грубейшей пародией на этот образ жизни стали советские коммуны в годы большевизма с их отрицанием прав человека, растворением личности в коллективе. Один из писателей тех лет, Сабсович, автор книги «Социалистические города», утверждал: «Жилые дома в социалистическом городе должны строиться так, чтобы они представляли наибольшее удобство для коллективной жизни, коллективной работы, коллективного отдыха трудящихся (…). В этих домах не должно быть отдельных квартир с кухнями, кладовыми и пр. приспособлениями для индивидуального домашнего хозяйства, так как обслуживание бытовых нужд трудящихся будет полностью обобществлено. Они также не должны заключать в себе помещений для обособленной жизни каждой отдельной семьи, ибо семья… безусловно исчезнет».
Слава Богу, этого не произошло. Сейчас подобные высказывания не воспринимаются иначе, как курьёз, но мы не должны забывать, что когда-то в бытовом журнале одной из советских коммун писалось совершенно серьёзно: «Сначала были обобществлены простыни, наволочки и носовые платки. Теперь обобществление распространено на полотенца и носки. Кроме того, уже начата работа по обобществлению нижнего белья». История показала, что такой насильственный метод обобществления собственности приводит не к умножению собственности, а к её разбазариванию.
Но какой же вид собственности лучше? – на этот вопрос однозначного ответа нет. Как показывает история – идеального мироустройства на земле быть не может.
Сегодня Церковь не отвечает на вопрос, какой вид собственности для человека лучше, принимая различные формы собственности, как данность, свойственную тому или иному общественному устройству, но она занимает твёрдую позицию в вопросе передела собственности.
Смысл церковного подхода к вопросу собственности в том, что за пределами краткой земной жизни, рано или поздно, человеку всё равно придётся дать отчёт о том, как он распоряжался Божьим имуществом. И с него спросят не за всё вообще, а за то, что было в его руках, за то, что принадлежало ему лично.
«Владея значительным имуществом, не согрешает тот, кто использует его согласно с волей Бога, Которому принадлежит всё сущее, и с законом любви, ибо радость и полнота жизни – не в приобретении и обладании, но в дарении и жертве. Апостол Павел призывает «памятовать слова Господа Иисуса, ибо Он Сам сказал: блаженнее давать, нежели принимать» (Деян. 20, 35).
В вопросах передела и отчуждения собственности позиция Церкви такова: «Священное Писание признаёт право человека на собственность и осуждает посягательство на неё. В двух из десяти заповедей Десятисловия прямо сказано об этом: «Не кради… Не желай дома ближнего твоего, не желай жены ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всякого скота его, ничего, что у ближнего твоего» (Исх. 20, 15, 17). В Новом Завете такое отношение к собственности сохранилось и приобрело более глубокое нравственное обоснование».
Философ, экономист и священник Русской Православной Церкви Сергий Булгаков, написавший несколько книг о философии хозяйствования, в своём произведении «Христианство и труд» подчёркивал: «Ошибочно и близоруко судят те, которые придают решающее значение только внешним формам владения и присвоения – они имеют лишь относительное и подчинённое значение. Главная борьба должна быть направлена не на отнятие собственности одних для передачи её другим, но к преодолению себялюбия, своекорыстия, бессердечия, которые могут гнездиться во всяком общественном строе. Посему великие отцы и учители церкви свв. Василий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Амвросий Медиоланский и др., которые многократно обличают себялюбие богатых и чванных, надеющихся на своё богатство, призывая их к милосердию и любви, к исполнению своих обязанностей пред бедными, однако никогда не управомочивают этих последних к зависти и мятежу».
Сегодня, если общество желает руководствоваться православной этикой, его экономическая политика должна исходить не из отношения к собственности, а из постулата – рост богатства одних не должен увеличивать бедность других.
Идеалом для русского православного человека всегда было монашество. И это понятно. Что может быть выше того подвига, когда человек устраняется от мира и от мирских дел, чтобы полностью сконцентрировать всю свою жизнь на устремлении к Богу? Монахи – это те христиане, которые оставляют по возможности все земные занятия, принимают обет нестяжания, безбрачия и послушания ради высшей добродетели христианина – молитвы, чтобы посредством её соединиться с Богом.
«Монашество очень славно и похвально воспето всеми святыми отцами, это есть высший образ жизни для человека на земле. Конечно, жизнь монашеская должна представляться для нас очень заманчивой, и какой настоящий христианин не желает в глубине души, не мечтает об иноческом пути?!» – пишет архимандрит Лазарь (Абашидзе) в своей статье «О монашестве».
Монашество есть великая тайна Божия. «Монашество есть установление Божие, отнюдь не человеческое», – пишет святитель Игнатий (Брянчанинов).
Господь Иисус Христос верующим в Него указал два пути, ведущих к спасению, два образа жизни. Один из них путь монашеский, ведущий к совершенству. По мнению святых отцов, в Евангелии есть два места, относящиеся исключительно к монашествующим. Первое – приведённый выше отрывок о богатом юноше. Господь сказал ему: «Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твоё и раздай нищим… и приходи и следуй за Мною» (Мф. 19, 21). И второе – о скопцах: «есть скопцы, которые сами сделали себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит» (Мф. 19, 12). Здесь говорится, конечно, не о том, чтобы буквально оскоплять себя, а о безбрачии. Быть совершенным совсем не просто. Быть может, поэтому этот образ жизни ещё называют сверхъестественным жительством.
Несмотря на то, что у каждого верующего может возникнуть произволение принять монашеский образ жизни, святые подвижники предупреждают, что для монашества от человека требуются особое внутреннее расположение, как они говорят – дар к монашеской жизни и призвание Божие. К сожалению, часто бывает, что по неопытности за Божие призвание принимаются случайные стечения обстоятельств или какие-либо беды и неудачи в мирской жизни.
«От печали не должно идти в монастырь, в который можно вступить только по призванию. Все, сколько их знаю, поступившие в монастырь по каким-либо обстоятельствам внешним, а не по призванию, бывают очень непрочны и непременно оставляют монастырь с большими неприятностями для монастыря и для себя», – предупреждает святитель Игнатий. То есть к монашеской жизни призваны далеко не все, а в таком случае гораздо лучше быть хорошим мирянином, чем плохим монахом.
Второй путь, второй образ жизни, указанный Господом, – это мирской путь верующего человека, он называется путём, ведущим к спасению. Условия спасения заключаются в вере во Христа, в соблюдении заповедей Божиих и во врачевании покаянием недостатка соблюдения заповедей. «Спасение предоставлено, и оно возможно всем, при обязанностях и служениях посреди мира, не противных Закону Божию», – говорит святитель Игнатий.
Конечно, мирская жизнь изобилует заботами о хлебе насущном, трудностями семейной жизни, проблемами воспитания детей, земными попечениями и суетой. Но эти тяготы и скорби могут быть спасительными для души мирянина: они смиряют его, учат состраданию и милосердию, наполняют его жизнь целенаправленной деятельностью, собирают его волю.
Главное, исполнять во всём волю Божию, а исполнять её можно в любом жительстве и на любом месте. В своём Послании к римлянам апостол Павел говорит: «Имеешь ли служение – пребывай в служении; учитель ли – в учении; раздаватель ли – раздавай в простоте; начальник ли – начальствуй с усердием; благотворитель ли – благотвори с радушием». То есть у православного человека есть возможность в любом положении соединить свою жизнь с Богом, направить её на служение Богу и исполнить Божий замысел о себе.
В природном мире из одного семени вырастет дуб, из другого – берёза, из третьего – нежный колокольчик, из четвёртого – роза, и всё это в совокупности составляет разнообразие единого растительного мира. Так и мир человеческий разнообразен и богат: один становится монахом, другой – учителем, кто-то – художником, кто-то – плотником, кто-то – солдатом, кто-то – предпринимателем…
Иногда приходится слышать, как рассуждают новообращённые христиане. Дескать, здесь, на земле, всем заведует «князь мира сего», а значит, мир – это сущий ад, грязь и похоть, он враждебен миру духовному по своей сути, и чтобы уберечь свою чистую душу, я должен замкнуть глаза и уши и бежать из этого мира куда подальше. А если бежать мне некуда, то хотя бы буду ненавидеть его всеми силами души. Можно ли при таком мировоззрении хоть как-то нормально ощущать себя на земле, не говоря уже о том, чтобы почувствовать себя счастливым? Можно ли строить свою жизнь, учиться, работать, создавать семью, растить детей, ненавидя среду, в которой приходится это делать? Вряд ли. Но вся проблема в том, что зло не есть неотъемлемое качество этого мира, а наша душа, увы, не чиста, а подвержена страстям. Потакая страстям и греху, мы сами творим зло и выплёскиваем его в мир.
Если мы не осознали, где находится корень зла, и не решились его вырвать, мы можем бегать по всему миру и от мира туда и сюда, но наше зло всегда нас настигнет. «И призвав весь народ, (Господь) говорил им: слушайте Меня все и разумейте: ничто, входящее в человека извне, не может осквернить его; но что исходит из него, то оскверняет человека… Ибо извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство, – всё это зло извнутрь исходит и оскверняет человека» (Мк. 7, 14–15; 18–23).
Путаница в вопросах отношения к мирскому может возникать ещё и потому, что слово «мир» многозначно, в Евангелии оно употребляется в двух значениях. «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного…» (Ин. 3, 16). Здесь имеется в виду мир, как всё человечество. И второе значение: «мир» – это совокупность мирского зла и страстей. «Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская…» (1 Ин. 2, 15). (До реформы Луначарского, упразднившего в русском языке i, в самом написании этих слов имелась наглядная разница – «мир», даруемый Христом, есть «мир немiрской, надмiрный, горний». Основная же характеристика мiра дольнего – буйство стихий и страстей. Сравните – «князь мiра сего». – Прим. авт.) Мир, который Господь призывает не любить, находится не вовне, а внутри нас. «Не то, что входит в уста, оскверняет человека, но то, что выходит из уст» (Мф. 5, 11). И вот этот мир страстей и грехов, исходящий из нас, в одинаковой степени всегда готов осквернить и монаха, и мирянина. Его надо не любить, а не тот мир, в котором мы живём.
Духовное, естественно, выше материального, если мы верно расставляем приоритеты, это вовсе не означает, что материальным мы должны вовсе пренебречь. Как получивший дыхание жизни, по образному выражению, из уст Самого Бога, человек представляет собой живое, органическое соединение земного и небесного, материального и духовного.
Мир, созданный Богом, прекрасен, и всё в нём прекрасно, кроме нашего греха и нашего зла. Поэтому христианский путь есть путь преображения себя и всего мира, путь приближения Царства Божия, – «нового неба и новой земли, в которых правда живёт».
Мирской путь верующего – это путь, доступный и приемлемый для большинства людей. В нём есть масса возможностей для творческой реализации личности, в нём больше свободы для избрания стиля жизни.
То, что мирской путь отнюдь не лишён Божьего благословения, нам показывают два душеполезных примера из «Отечника». Однажды во время молитвы преподобный Макарий Египетский, долгое время подвизавшийся в Скитской пустыне, услышал голос: «Макарий, ты не достиг ещё того совершенства, как две женщины, живущие в городе». Смиренный подвижник пошёл в город и нашёл дом, где жили указанные женщины, которые приняли его с радостью. Преподобный стал расспрашивать их: «Ради вас я пришёл из дальней пустыни и хочу знать о ваших добрых делах, расскажите о них, ничего не скрывая». Женщины с удивлением ответили: «Мы живём со своими мужьями, у нас нет никаких добродетелей». Однако святой продолжал настаивать, и тогда женщины рассказали ему, что вышли замуж за родных братьев. За всё время совместной жизни они ни разу не сказали друг другу ни одного злого или обидного слова и никогда не ссорились между собой, так как дали обет Богу не произносить бранных слов до самой смерти. Святой подвижник восславил Господа и сказал: «Поистине Господь не ищет девы или замужней, ни инока, ни мирянина, но ценит свободное намерение человека и на добровольное его произволение посылает благодать Святого Духа, которая действует и управляет жизнью каждого человека, стремящегося спастись».
Другой случай произошёл со святым Антонием Великим, основателем отшельнического монашества. Однажды Господь открыл ему, что есть в городе сапожник, у которого святому Антонию есть чему поучиться. Святой старец нашёл этого сапожника и также стал расспрашивать, как он живёт. Тот ответил, что целыми днями работает и треть своего заработка отдаёт на храм, треть раздаёт нищим, а остальное удерживает на свои нужды. Антония, который раздал всё своё имение и жил в пустыне в совершенной нищете, это не удивило. Зато у сапожника оказалось замечательное внутреннее устроение. Он ничего не мнил о себе высокого, а всё время думал, что все вокруг спасутся, один он – погибнет. После этого, возвратившись в пустыню, святой Антоний много лет учился такому образу мыслей сапожника-мирянина.
Эти примеры показывают нам, что и мирская жизнь угодна Богу.
Святитель Николай Сербский говорил, что если человек поворачивается к Богу – все пути ведут к спасению, если отворачивается – все пути ведут к погибели.
Как-то на одном из православных форумов обсуждалась тема «Что такое смирение?». Большинство участников этой весьма жаркой дискуссии сошлись на том, что смирение – это когда человек считает себя «рабом, ничего не стоящим». Не позабыли форумчане привести и определение из Толкового словаря Ожегова, в котором написано, что «смирение – это готовность подчиниться чужой воле». К сожалению, после таких дискуссий приходится признать, что даже люди, считающие себя православными, имеют весьма ложное понятие о смирении. Потому что, хотя Господь и призывает нас считать себя «рабами неключимыми» (Лк. 17, 10) (то есть не приписывать себе в заслуги исполнение заповедей Божиих, как не может раб требовать награду за то, что он и так должен исполнять по своему положению), одного этого определения, вырванного из контекста Евангелия, недостаточно для понимания добродетели смирения.
Вспоминается такой анекдот.
Звонят в дверь. Мужчина открывает, на пороге несколько здоровенных хлопцев:
– Здравствуйте! Мы пришли вас повесить.
Крики, стоны, через пять минут всё кончено.
Звонят в следующую дверь, там происходит то же самое. Наконец звонят в третью дверь. Открывает мужчина и говорит:
– А я не согласен!
– Хорошо! Тогда не будем.
Так как же всё-таки понимать смирение? Каким должен быть христианин, живущий по заповедям Божиим? Какую общественную позицию он должен занимать? И сразу же возникает вопрос: способен ли человек, готовый подчиниться чужой воле, преодолеть татаро-монгольское иго, изгнать оккупантов из Кремля в 1613 году, победить Наполеона в 1812-м и фашистов в 1945 году? Или всё это делали люди не православные, не смиренные? Может быть, смиренными и уничижающими себя должны быть только монахи? Но как же тогда великий святой земли Русской преподобный Сергий Радонежский благословлял князя Дмитрия на ратный подвиг на Куликово поле, да ещё дал ему с собой двух иноков Пересвета и Ослябю? Или Сергий Радонежский не был смиренным?
Нет, Сергий Радонежский несомненно был святым человеком, а святым можно быть только при наличии этой главной добродетели христианина – смирения. Но что же тогда это за качество такое?
Люди святые очень часто называли себя ничтожными, грязью, прахом, пеплом, свиньями, лежащими в калу, признавали себя хуже всех, готовы были подчиниться чужой воле, но в их поведении, в их истинном смирении есть одно существенное отличие от смирения ложного. Не ВСЯКОЙ чужой воле они были готовы подчиниться. А лишь воле Христовой.
Как говорил о смирении святитель Игнатий (Брянчанинов) – «Смирение есть образ мысли Христов», нрав евангельский. То есть смиренным может быть тот, кто усвоил себе образ мыслей Самого Господа и поступает согласно воле Его. Это ни в коем случае не пассивность и бессилие! По словам святого Амвросия Оптинского: «Христианское смирение – это проявление силы человеческого духа, покоряющей и злобные гневные сердца, ломающей человеческую гордыню». А святой Иоанн Дамаскин учил, что «терпение и смирение нужно иметь и для мира и для войны».
В одной из своих книг святитель Игнатий (Брянчанинов) приводит беседу ученика со старцем, где старец характеризует смирение, как «евангельскую добродетель, совокупляющую силы человека воедино миром Христовым, превысшую человеческого постижения». Слово «смирение» имеет в своей основе слово «мир». Смиренный человек всегда пребывает в мире с Богом и другими людьми. А «превысшая человеческого постижения» эта добродетель потому, что очень трудно объяснить словами, что такое смирение, если человек ни разу не испытывал его. Преподобный Иоанн Лествичник и преподобный Исаак Сирин говорили о том, что смирение – это таинственная сила, которая во всей своей полноте подаётся Богом только святым, оно является совокупностью всех добродетелей и поэтому венчает человека, достигшего духовного совершенства.
Вся жизнь христианина – это путь к смирению. Смирение – есть способ увидеть своё реальное положение, и принять то неизбежное, что из него вытекает. Причем принять как должное. При таком подходе поведение человека становится адекватным: он не ропщет, не злится на кого-то, не осуждает окружающих и не пытается переложить свою вину на кого бы то ни было. Вот это-та способность видеть ситуацию такой, какая она есть, а также думать и действовать в соответствии с ней, и является началом пути к Богу.
Поэтому учиться смирению означает для человека учиться жить настоящей, а не иллюзорной жизнью. Этот прорыв к реальности, к духовному видению мира, легко не даётся. И в той в мере, в какой мы горделиво полагаем себя одарёнными или особыми, мы удаляемся от знания себя такими, какие мы есть. Нельзя быть по-настоящему одарённым, не пройдя путь смирения: «всякий дар приемлет смиренная душа от Бога, несмиренная же должна приять от Него смирение».
Оно познаётся в процессе исполнения заповедей, в процессе христианской жизни. Человеком, хотящим стать смиренным, движет желание во всём поступать по воле Божией. И в тех случаях, когда воля Божия требует от тебя активных действий, активного противостояния злу, защиты добродетелей. Что же касается осуждения себя и почитание себя ничтожным рабом, то по этому поводу можно привести слова преподобного Иоанна Лествичника: «Не тот показывает смиренномудрие, кто осуждает сам себя, но тот, кто будучи укорён другим не уменьшает к нему любви».
«Смирение есть сердечное чувство, соответствующее смиренномудрию», – пишет святитель Игнатий (Брянчанинов). – Смиренномудрие есть образ мыслей, заимствованный из Евангелия, от Христа». «Истинное смиренномудрие – духовный разум». Если в человеке нет духовного разума, в нём не может быть истинного смирения, оно заменяется «смиренномудрием произвольным», то есть – смирением «от ветра головы своея». Такое смирение, по словам святителя, «сочиняет для себя душа тщеславная». Истинное смирение часто невидимо, тогда как ложное – всегда себя публикует, подчёркивает.
Заметим, что ложно понятое смирение не только не приближает человека к спасению, но уводит его с верной дороги туда, где пышным цветом растут такие грехи, как самоуничижение, безразличие, равнодушие, пассивность, подобострастие, податливость, попустительство, потакание, прекраснодушие, расслабленность, человекоугодничество, лицемерие, терпимость (желание согласиться не с тем, что в окружающей жизни есть зло, а с самим злом). А ведь Христос говорил: «Познайте истину, и истина сделает вас свободными». Но о какой свободе может говорить раб, всегда готовый подчиниться любой чужой воле?
Смирение – это не пассивная жизненная позиция, а наоборот – активная, потому что ему свойственна жажда правды Божией. Поэтому трудно будет оправдаться на Божием суде тем, кто «смиренно» проходил мимо зла и несправедливости, «смирялся» с унижением и оскорблением своих собратьев. Чтобы понять, что такое истинное, а не ложное смирение, православному человеку надо обязательно читать Евангелие, и не просто читать, а изучать толкования на евангельские места, трудные для понимания.