3. STW 53 ИЗ ГРЯЗИ – В HOMO (ЮЖНАЯ АФРИКА; 1,8 МЛН Л.Н.)
Первые представители человеческого рода ещё очень отличались от нас. Антропологи включают их в Homo – людей, но в другие виды. Первым или одним из первых был Homo habilis – «человек умелый», или хабилис. Его представители научились колоть камни и делать из них чопперы – примитивнейшие орудия труда с острым режущим краем, которым можно разделать тушу животного или обстругать палку. «Люди умелые» стали активно охотиться на животных, а это, с одной стороны, способствовало развитию мозга, а с другой – требовало этого развития. Потому антропологи и называют этих гоминид первыми людьми. Однако внешне их отличие от предков-австралопитеков было не таким уж очевидным. Низкий рост – меньше полутора метров, коренастое телосложение, выступающие челюсти, покатый лоб – недавнее обезьянье прошлое сквозило в каждой черте «ранних Homo». В поведении дремучие побуждения тоже частенько перевешивали…
Группа молодых самцов (или уже мужчин?) хабилисов, осторожно озираясь, пробиралась по сухим зарослям на границе своей территории. Шли крадучись, молча, лишь изредка трещали ветки. Вот и владения соседей. На поляне сидела пожилая самка – чужая. Она не заметила подкрадывающихся бойцов, чьи глаза загорелись нехорошим блеском. Бросок, крик, удар тяжёлым камнем… Час спустя самцы, вытирая окровавленные рты, вернулись в свой лагерь…
Южноафриканская пещера Стеркфонтейн – одна из главных сокровищниц Южной Африки. Тут найдены многочисленные останки африканских австралопитеков, а в более поздних брекчиях – на пятом уровне с датировкой 1,7–2 миллиона лет назад – кости хабилисов. Важно, что в слоях пятого уровня обнаружены и каменные орудия – самого примитивного устройства. Это камни лишь с несколькими искусственными сколами, но с достаточно острым и ровным режущим краем, чтобы использовать их для самых разных целей.
Не менее, чем сами орудия, важны для археологов следы их применения. Благодаря надрезкам на костях мы знаем, что первые люди иногда подбирали падаль за хищниками – когда царапины от чопперов наложены на погрызы львов и гиен, – но часто охотились и вполне самостоятельно. Например, в Канжере Южной два миллиона лет назад люди активно ловили мелких и среднеразмерных антилоп, причём, судя по разной встречаемости костей, мелких приносили на стоянку целиком, а от более тяжёлых тащили ноги, предварительно отрезая копыта, и головы, из которых добывали мозг и вырезали языки.
В Олдувайском ущелье хабилисы ловили старых мелких антилоп и крупных в расцвете сил, тогда как леопарды предпочитают мелких среднего возраста, а львы – крупных, не обращая внимания на возраст. Такие предпочтения объясняются способами охоты, скоростью добычи, а в случае людей, вероятно, и жёсткостью мяса.
Однако следы орудий встречаются не только на костях антилоп…
Череп Stw 53 из Стеркфонтейна уникален по многим причинам. Общими чертами и размерами он похож на более древних австралопитеков. Даже размер мозга не отличается особой прогрессивностью. Но многие его признаки всё же больше похожи на те, что встречаются у «ранних Homo». Такое сочетание позволило даже выделить особый вид – Homo gautengensis. Впрочем, большинство исследователей относит его к хабилисам, ведь для первых людей смешение примитивных и продвинутых черт было обычным делом. Из череды первых представителей нашего рода Stw 53 выделяется не строением: на нижнем крае его правой скулы имеются явственные параллельные надрезки, сделанные каменным орудием. В этом месте к черепу прикрепляется жевательная мышца. Совершенно очевидно, что кто-то разделывал Stw 53 как охотничью добычу…
Картина произошедшего складывается из множества деталей. По состоянию сильно стёртых зубов понятно, что череп Stw 53 принадлежал пожилой особи. Трудно сказать, сколько именно лет ей было, но явно больше, чем основной массе соплеменников. По сравнительно скромным размерам лица и зубов можно догадаться, что это была самка (или, раз уж речь идёт о Homo, уже женщина?). Кто её убил, нам, конечно, остаётся только гадать. Но тут на помощь приходят данные об уровне агрессивности ископаемых гоминид и поведении современных шимпанзе.
Как измерить злобу или доброту у давно вымерших существ? Казалось бы, даже для современных людей это подчас бывает непросто сделать. Но у нас есть такие универсальные индикаторы поведения, как половой диморфизм – различия в габаритах и строении самцов и самок, а также размеры челюстей и клыков. У агрессивных и склонных к жёсткой иерархии млекопитающих самцы намного крупнее самок и часто щеголяют гривами, хохлами и прочими атрибутами собственной крутости. Если конкуренция между самцами велика, у них наверняка будут крупные челюсти и огромные клыки, даже когда это вполне вегетарианский примат типа гориллы. У сравнительно спокойных и мирно настроенных животных без резко выраженной иерархии самцы больше похожи на самок – до полной неотличимости, а малое число столкновений делает ненужным избыточное вооружение рта. Наглядным примером служат обыкновенные и карликовые шимпанзе. Обыкновенные довольно агрессивны и легко возбудимы, поэтому их самцы велики и имеют мощные челюсти с огромными клыками. Карликовые – бонобо – гораздо более миролюбивы, у них самцы не слишком отличаются от самок размерами и обладают гораздо более интеллигентной физиономией.
В ряду от австралопитеков к «ранним Homo» и дальше к нам указанные признаки менялись вполне закономерно: по черепам мы видим, как наши предки становились всё добрее и спокойнее. Однако это не исключает жутких эксцессов.
Не менее, чем сами орудия, важны для археологов следы их применения. Благодаря надрезкам на костях мы знаем, что первые люди иногда подбирали падаль за хищниками – когда царапины от чопперов наложены на погрызы львов и гиен, – но часто охотились и вполне самостоятельно
Современные шимпанзе регулярно убивают себе подобных. За много лет наблюдений удалось собрать неплохую статистику: 66 % убитых приходится на представителей соседних групп, а 92 % убийц и 73 % жертв – самцы. Периодически молодые самцы вполне целенаправленно собираются для этого в сплочённые группы и совершают «рейды» по окрестностям своих владений и даже вылазки на территории соседних групп. Судя по всему, они делают это нарочно с целью охоты на шимпанзе других стай; такие походы отличаются от ловли колобусов или других животных. Непрерывная война – обязательная часть жизни обезьяньих «племён». Присуща она и нашему роду – от самых истоков до, к сожалению, нынешних дней.
Bunn H., Pickering T. et Domínguez-Rodrigo M. Bovid mortality profiles and early hominin meat-foraging capabilities at Olduvai Gorge, Tanzania // Abstracts European Society for the study of Human Evolution. Bordeaux, 2012, September.
Ferraro J. V., Plummer Th. W., Pobiner B. L., Oliver J. S., Bishop L. C., Braun D. R., Ditchfield P. W., Seaman III J. W., Binetti K. M., Seaman J. W., Hertel F. et Potts R. Earliest archaeological evidence of persistent hominin carnivory // PLoS ONE, 2013, V. 8, № 4, p.e62174.
Pickering T. R., White T. D. et Toth N. Brief communication: cutmarks on a Plio-Pleistocene hominid from Sterkfontein, South Africa // American Journal of Physical Anthropology, 2000, V. 111, № 1, pp. 579–584.
Wilson M. L., Boesch Ch., Fruth B., Furuichi T., Gilby I. C., Hashimoto Ch., Hobaiter C. L., Hohmann G., Itoh N., Koops K., Lloyd J. N., Matsuzawa T., Mitani J. C., Mjungu D. C., Morgan D., Muller M. N., Mundry R., Nakamura M., Pruetz J., Pusey A. E., Riedel J., Sanz C., Schel A. M., Simmons N., Waller M., Watts D. P., White F., Wittig R. M., Zuberbühler K. et Wrangham R. W. Lethal aggression in Pan is better explained by adaptive strategies than human impacts // Nature, 2014, V. 513, № 7518, pp. 414–417.