Мы дали ей прозвище Каа! В отместку за то, что она называла нас, учеников восьмого класса краснодарской средней школы исключительно бандерлогами. Правда, прежде чем выбрать для неё эту кличку, весь класс вынужден был отправиться в нашу школьную библиотеку и познакомиться с произведениями Редьярда Джозефа Киплинга, а именно, закусив губу, прочесть в конце концов его знаменитые «Книгу джунглей» ну и «Вторую книгу джунглей», конечно тоже.
***
А теперь о том, как наша Каа, то есть учительница литературы Марина Александровна проводила свои эксперименты, то есть вела урок.
– Ну что, бандероги, – леденящим душу голосом, со стальными нотками произносила она, – усаживайтесь и трепещите, несчастные, потому что к доске пойдёт… к доске пойдёт… к доске пойдёт…
Каа водила карандашом по открытому классному журналу, делая вид, что очень тщательно выбирает очередную жертву. Однако этого времени нам вполне хватало на то, чтобы отыскать в учебнике нужный текст и практически вызубрить его наизусть, ну или хотя бы знать, о чём в нём говорится. Дома, в комфортных условиях (то есть без Интернета, сотового телефона и компьютера, – их в то время ещё не изобрели) нам для этого требовалось часа полтора, а то и два. Понятное дело, что именно этих часов в нашей бурной жизни конца шестидесятых годов прошлого столетия никогда не хватало. Ну, сами посудите не прерывать же ответственный футбольный матч с командой вихрастых мальчишек из соседнего двора, только для того, чтобы познакомится с каким-то скучным параграфом по литературе. Ведь в нашем 8-м «В» классе целых тридцать человек, значит, вероятность того, что Каа спросит именно тебя составляет всего-то 1/30!
***
– Бандерлоги, на следующем уроке мы будем разбирать… будем разбирать по косточкам, – кого бы вы думали? А разбирать мы будем самого… самого господина Чичикова мы будем разбирать. Так что готовьтесь. И чтобы «Мёртвые души» отскакивали от ваших ещё не окрепших коренных зубов. Уяснили? А я после уроков схожу в нашу библиотеку и проверю, осталась ли там хоть одна книга великого Гоголя и если останется – пеняйте на себя! Приматы!
«Приматы» из 8-м «В» класса дружно забрав в библиотеке книги великого Гоголя, так же дружно отправились в кинотеатр «Смена», где милостивые кинопрокатчики, внимательно изучив школьную программу, благо она в те годы была единая для всех школ города, запустили в прокат, соответствующий этой самой программе фильм. За десять копеек мы посмотрели эти самые «Мёртвые души», сэкономив уйму драгоценного времени, ну сами знаете для чего.
***
– Вот ты, – длинный и тонкий палец Каа упёрся мне в грудь, – поведай всем нам грешным, во что был одет Чичиков. Какого цвета на нём был сюртук?
А что я мог ответить, фильм-то мы смотрели старенький, чёрно-белый!
С той поры прошло уже более сорока лет, но я, наверное, до конца своих дней буду помнить, что Чичиков был одет во фрак брусничного, то есть ярко-красного цвета, да ещё и с искрой!
***
Мы писали изложение, да не простое, а заковыристое, потому что с анализом, во как. То есть учились переносить на бумагу ту информацию, которую нам подробно и по пунктам сообщила наша Каа. Тема называлась «Анализ рассказа Толстого „Акула“». На следующем уроке взбешённая Каа с яростью швыряла нам на парты тетрадки.
В тот год меня посадили за одну парту рядом с Фокиным, с нашим абсолютным двоечником.
В моей тетрадке количество красных чернил составляло примерно тридцать процентов от синих, у Фокина явно зашкаливало за сто!
– Вопросы по оценкам есть? – прорычала Каа. Класс, разумеется, безмолвствовал. Инстинкт самосохранения брал своё. Только бесстрашный Фокин робко поднял руку.
– Что тебе, убогий, не понятно? – склонилась над ним учительница.
– Марина Александровна, я вот тут вместо «брюхо акулы» написал «пузо» – разве это ошибка, почему вы вот тут подчеркнули? Каа почему-то посмотрела не на Фокина, а на меня.
– Ну, с ним всё ясно, а тебе, Саша, надеюсь, объяснять не надо, почему я подчеркнула это слово. Пройдут годы, ты и сам, скорее всего, писать станешь. Будь там в своей взрослой жизни повнимательней с текстами. Она неожиданно для всех нас улыбнулась. А я, пацан с городской рабочей окраины, из микрорайона номер 34, ничего не понял. Чего писать, где писать, на заборах что ли. Однако как-то неуклюже и глупо улыбнулся ей в ответ. По всей видимости, я в тот момент просто был несказанно рад своему «трояку», в отличии от жирного «кола» своего соседа. Учеников в нашем классе, получивших за «Анализ рассказа Толстого „Акула“» положительные оценки можно было по пальцам одной руки пересчитать.
***
Через год Каа уволилась и перешла работать в другую школу. Ей, как педагогу-новатору, выделили новую квартиру в Черёмушках. А ещё через два года я сдавал вступительные экзамены в наш местный политехнический институт и снова встретился с Мариной Александровной. Её пригласили ассистировать на последнем письменном экзамене по литературе. Я, как обычно, выбрал вольную тему. Ну, никогда я не мог раскрыть образ «Катерины в тёмном царстве», не моё это. А в вольных темах того времени надо было через предложение употреблять слова «коммунизм», «партия», «вождь всех трудящихся», «дорогой Леонид Ильич» и как минимум четвёрка тебе гарантирована. Ни один педагог не мог в те годы пойти наперекор политики партии и правительства, себе, как говорится, дороже.
Совершенно инстинктивно, по годами выработанной привычке я втянул голову в плечи, когда Каа подошла к моему столу. Склонилась над моей работой, потом открыла мой экзаменационный лист, где уже стояли три пятёрки за предыдущие экзамены, затем молча кончиком ухоженного ногтя отметила строчку в тексте и отошла.
Там у меня не хватало запятой в сложном деепричастном обороте.
Больше я никогда нашу Марину Александровну в своей жизни не встречал. Но не только я, но мои бывшие одноклассники вспоминают её почему-то с теплом и любовью. Наверное, из-за того, что она смогла-таки привить всем нам любовь к отечественной классике и, конечно, за господина Чичикова, одетого во фрак брусничного цвета с искрой!
Что вы знаете о третьем трудовом семестре? Если довелось вам жить в Советском Союзе, да ещё обучаться в вузе, то, безусловно, знаете. А всем остальным я сейчас о нём расскажу. Вы, загорелые и отдохнувшие после летних каникул, с лёгкой грустинкой о прошедших беззаботных днях, приходите в родной «Альма-Матер». А вас незамедлительно вместо лекций или семинаров отправят на месяц, а то и на два, на картошку или уборку винограда. Это в том случае если вам выпала честь учиться в Краснодарском политехническом институте.
***
Подали автобусы. Делясь впечатлениями о бесшабашных летних деньках, мы и не заметили, как очутились в винсовхозе с красивым названием «Гай-Кодзор», расположенном всего-то в каком-то десятке километров от берега Чёрного моря. Старост групп (в том числе и меня) немедленно собрали на оперативное совещание. А как же без этого. Вроде бы как демократия, с правом совещательного, то есть безропотно поддакивающего голоса. Перед студентами была поставлена задача: Как можно больше и чаще срезать гроздья винограда и укладывать их в корзины. Затем доверху наполненные корзины закидывать в металлическое корыто, установленное на движущемся тракторном прицепе и именуемое красивым словом «лодочка». Моё предложение сформировать из студентов мужского пола отдельную «ударную» бригаду грузчиков было принято благосклонно и незамедлительно. Автора этой идеи, как самого весомого, в смысле, обладающего наибольшей массой тела определили в ту самую «лодочку». Выдали болотные сапоги с тем, чтобы я утаптывал урожай добиваясь максимально возможного заполнения металлической тары. Второй вопрос на повестке дня был традиционный – питание помощников, то есть нас, студентов. Согласно калькуляции, надо было уложиться в девяносто копеек на одного едока в день. При трёхразовом питании это сделать было не так просто, даже в то далёкое советское время. Почесав затылки, решили отказаться от дорогого кофе и тем паче от какао, оставили только чай, конечно без лимона и без сахара. А для разнообразия ассортимента местные товарищи предложили совхозный напиток, типа компота. На том и порешили. После размещения и скромного обеда – бутербродов с чаем (без сахара!), дружно вышли в поле. Забегая вперёд, скажу, что по просьбе наших девушек, мы оперативно превратили плетённые корзины в подобие больших, почти плоских тарелочек. И нашим милым дамам хорошо (учёт выполненной работы производился путём нехитрого подсчёта количества собранных корзин!) и нам неплохо: плетённые тарелки всё же легче закидывать на тракторный прицеп, чем тяжёлые корзины. Инженерная мысль стала иногда проявляться в наших ветреных головах уже в те младые годы.
***
На закате усталые и чумазые студенты и студентки, еле волоча ноги, ковыляли до вожделенной столовой и – о радость! При входе в неё стояла большая бочка с местным дешёвым напиткам, типа компота, без сахара! А теперь догадайтесь с трёх раз – какой напиток в него налили сотрудники столовой винсовхоза? Усталость как рукой сняло. Радость и безудержное веселье продолжалось дня три, пока наш неугомонный парторг ездил по инстанциям, дабы прекратить образовавшееся безобразие. Бочку заменили на бадью с квасом, но только для студентов. Небольшой бочонок с местным напитком, типа компота, украшал столы преподавателей в течение всего нашего трудового семестра. И ничего тут не поделаешь – демократия!
***
Тёплое Чёрное море, вот оно почти рядом. Всего-то через гору, покрытую южным дремучим лесом, перейти. Отработал до шести вечера, поужинал и вперёд десять километров через горный лес и ты на вожделенном галечном бережку. Искупался, увы, не позагорал. Солнце уже давно за горизонтом. И назад в лагерь. Сейчас меня на такой подвиг вряд ли можно сподвигнуть, а тогда запросто! Навигаторов в ту пору ещё и в помине не было, да что там навороченных гаджетов, простого компаса у нас и то не было. А посему я и мои друзья, удалые грузчики, банально заблудились. Солнце нахально клонилась к горизонту, грозя оставить бедных студентов вообще без какого-либо источника света. Наше бытиё в этом лесу грозило превратиться в беспросветное! Совещание с одним вопросом «Как быть?» решили провести здесь же, на большом камне. Уселись, помолчали. Ещё помолчали и вдруг нашли, и прочли на этом холодном, неодушевлённом предмете заветную надпись! Нет, на нём не было написано «Налево пойдёшь… на право пойдёшь…» и так далее. На нём была куда более прозаичная и очень обидная строка: «Здесь сидели девочки-студентки Политеха, из группы 72-ТХ-». Девчонки наши были и вышли, нашли-таки дорогу, а мы? Да мужики мы или нет? Мы вообще вот прямо сейчас дружно встанем, возьмём и найдём дорогу.
И нашли, правда, не сразу, а поплутав по ночному лесу часа два, три, четыре. Разглядели всё же далёкий заветный огонёк. Чай не тайга или тундра. Цивилизация! А тут ещё кабан немного помог. Пронёсся где-то совсем рядом, ломая ветки. Короче норму ГТО по бегу, по сильно пересечённой местности, мы в ту ночь сдали дружно и, по всей видимости, на золотой значок, ну, или в крайнем случае на серебряный!
***
Как говорится, в своём курятнике… Короче, чего там говорить, закрутил я с местной девушкой, живущей аж на другом конце этого самого Гай-Кодзора. Как и полагается, провожал её до дома, защищая не знамо от кого. Это не с ней, а со мной хотели разобраться местные потенциальные ухажёры. Да вероятно, мою фигуру бригадира грузчиков издалека было видно. Речь в общем не о том, а о банальном чёрте, ну, таком, с рогами и копытами. В один из не очень хороших вечерков я засиделся в гостях у своей, ну, в общем, у той, о которой я вам уже рассказывал. Её папа угостил меня домашним вином, скажу прямо, хорошо так угостил, почти что по-родственному. Остаться на ночь, конечно, не предложил. Студенты в то время свято блюли все заповеди «Морального кодекса строителей коммунизма». Пришлось мне в ту безлунную ночь топать через виноградники, чтобы, значит, напрямки к нашему лежбищу. Темень стояла такая, хоть глаз выколи, вот я и угодил в какую-то здоровенную ямищу. Кто и зачем её выкопал, то тайна страшная есть, мне неведомая. Короче, свалился и лежу. Благо после литры выпитой ни боли, ни страха особо не ощущаю. Попытался выбраться – высоковато, да и земля осыпается, всё норовит в рот угодить. Решил я это бесполезное занятие прекратить и уснуть прямо здесь. Утро оно завсегда вечера мудренее, опять же на работу идти не надо, я уже здесь, на работе, то есть на виноградниках. А что без завтрака останусь, так не беда. Виноградом и позавтракаю. Пошарил в темноте, чтобы, значит, хоть какую-то соломку отыскать или хотя бы ветку – под голову положить. Но нашёл не ветку, а что-то мягкое, тёплое и вонючее. Стал ощупывать. Шерсть не шерсть, но большое. Опа! – на, – рог и ещё один. Не иначе чёрт, больше некому. Метнулся в сторону и угодил головой в копыто. Всё! Чтобы я этот местный компот в рот взял, да ни за что, больше ни капли! Как я из той ямы вылетел, как до своих хлопцев добежал, – не помню. Стал их будить, чтобы фонари взяли и шли со мной чёрта смотреть. Выслушал, всё что они обо мне в три часа ночи думают, схлопотал в ухо, обиделся и уснул. А утром мы не без усилий извлеки из ямы… козла. И за находку этого самого «чёрта», местная бабушка, уже отчаявшаяся отыскать своё дорогое парнокопытное, выставила нам изрядное количество, ну, сами знаете чего. Да, того самого, что я больше в рот ну ни капли!