Дику, естественно, не выделили отдельной комнаты – на такую привилегию могли рассчитывать разве что самые знатные графы и герцоги, а может, и не все. Допустим, во дворце пятьдесят комнат и зал (больше быть и не может, если вспомнить, сколько вспомогательных помещений требуется дворцу – от кладовых до конюшен), а ко двору съезжается вся знать с женами, любовницами, слугами и свитой – и всех надо разместить. Не забыть тех чиновников и прислугу, которая всегда находится при короле, да ту, что добавляется на время празднеств, хотя бы одних поставщиков посчитать, уже получится много. Словом, благо, что турнир проходил в Лондоне, а не в Дорсете или, того хуже, Коуике, где королевские замки размерами напоминают жилище мелкого барона и имеют, соответственно, пять-шесть жилых помещений и никакого города в пределах досягаемости. Здесь же, в столице, предвидя обычную тесноту, наиболее знатные и богатые дворяне арендовали городские дома, где и ночевали. Знать рангом пониже снимала комнатки, но даже при этом в королевском дворце было попросту не повернуться. Ночами рыцари, солдаты, слуги и собаки, не поместившиеся на псарне, спали вповалку на полу, где попало, и это было еще не худшим вариантом.
Дику досталось неплохое место – на конюшне, в сене; там он положил отдыхать накормленную Серпиану. Блюда с мясом до них, сидевших почти в самом конце стола, конечно, не дошли, но девушка не растерялась. После короткой отлучки она вернулась порозовевшая, с сытыми глазами и несколькими куриными перышками, запутавшимися в волосах, а Дик вспомнил, что за дворцом имелся неплохой птичник. По случаю турнира с окрестных деревень птицу свозили, не считая, так что вряд ли слуги обнаружат отсутствие одной-двух квочек или каплуна. Не фасолью же змее, в самом деле, питаться.
Спутницу он уложил, закутав в свой плащ, улегся рядом, но сон все не шел. Лежа на спине, уставившись на пощелкивающий, иногда начинающий чадить факел, молодой воин переживал встречу с королем. Так и хотелось воскликнуть: «Так вот он какой!…» Ричард был примечателен своей внешностью – высокий, кряжистый, крепко сбитый. Не слишком широкоплеч, но в кольчуге, да с наплечниками, да с нагрудником, он смотрелся настоящим богатырем. Закончив поединок, он снял шлем, освободив густую копну темно-русых волос и короткую темно-русую бородку, посмотрел на своего противника холодными серыми глазами, которые немного потеплели во время разговора. В короле причудливо смешались черты, принесенные скандинавскими викингами в Нормандию, французские черты и уже привнесенные англосаксонские.
Пожалуй, с точки зрения женщины, он должен был показаться красивым. Приподнявшись на локте, Дик взглянул на спокойно спящую Серпиану. Ему захотелось разбудить ее и спросить, понравился ли ей Ричард или нет. Уже даже потянулся потрогать за плечо, но остановился. Вряд ли девушке понравится, что ее разбудили по такому мелкому поводу.
Кстати, король и в самом деле довольно силен как воин. Несомненно опытен. Интересно, удалось бы ему, Дику, одолеть правителя при помощи магии. Молодой воин посмотрел на браслет, и тот, словно почувствовав внимание, слегка заискрился. Не так много времени прошло с того момента, как Дик впервые ощутил в своих руках силу и пустил ее на несомненно магическое деяние (в котором даже и каяться теперь опасно: для любого священника содеянное им – смертный грех и святотатство). И вот теперь он уже ясно ощущал, что сила, накопленная им заново, достаточна для того, чтоб отправить его опять в какой-нибудь иной мир…
Нет, спасибо, нагулялись по чужим дорогам. Больше не хочется.
Но если путь его лежит на Авалон, не будет ли это снова путешествием в иной мир?
Наверняка.
Эх, и зачем это только надо…
Тут же пришел ответ; Авалон, конечно, мир другой, нежели старая добрая Англия, но он крепко привязан к ней и без нее не существует. И законы там царят почти те же, что на родине Дика.
Он вытянул вперед руку и сосредоточился на оранжево-белой жаркой шапке факела. Помедлив мгновение, над его ладонью сгустилось слабое сияние, и бледный свет сформировался в шарик желтоватого огня. Ладонь он не жег, парил, не касаясь кожи, и, пожалуй, мог осветить темное помещение или… Подумав, Дик развернул ладонь и метнул шарик в стену.
Он выглядел таким слабым, почти незаметным, но в дерево вгрызся с неожиданным пылом. Магический огонь оказался куда сильнее, чем обычный, над которым, раздувая из мельчайшей искорки, приходится колдовать упорно, долго, и еще не знаешь, когда именно она погаснет, и все это утомительное действие придется начинать сначала. Дик подскочил, растерянно глядя, как пламя охватывает уже третье бревно, спохватился и создал на ладони другой шарик, голубоватый, холодный, направил его в начинающийся пожар, и тот исчез в одно мгновение, остался лишь обугленный след на дереве.
– Неплохо, – произнес уже знакомый негромкий голос.
Дик, вскочив, вытянулся перед королем. Тот был уже без доспеха, но и без того роскошного, затканного золотом бархатного камзола, в котором присутствовал на пиру, – в обычной, даже не слишком чистой рубашке, край которой выбился из-за широкого кожаного пояса с золоченой пряжкой.
Король посмотрел на испорченную стену, а потом на Дика, припоминая его.
– Ага, – произнес он. – Ричард Уэбо. Из Уолсмера, кажется.
– Да,государь.
– Ладно, можно попросту. – Правитель был добродушен и в то же время высокомерен, мол, понимай, что «попросту» – это великая честь, и не забывай, с кем говоришь. – Что это ты тут устраивал? А?
Сказать правду? И что будет тогда? Конечно, вызывать церковников никто ради него не будет. Но испуганные люди, узнавшие, что Дик из Уолсмсра умеет что-то такое, чего не умеют они, могут попросту попытаться забить его камнями. Кроме того, при дворе, естественно, имеется около десятка епископов – высших чинов Церкви, принимающих активное участие в светских делах, кроме того, капеллан короля и пара-тройка других священников. Церковь рьяно ополчается на любые проявления магического искусства, и вряд ли у священников нет в запасе ничего, чтобы противодействовать самому сильному магическому действию. Не зря же в этом противодействии Церковь одерживает верх, если друид, конечно, не солгал. А зачем ему лгать?
Но и королю лгать не хотелось. Кроме того, очень вовремя Дик вспомнил о том, что старик говорил ему о правителе. Именно от Ричарда он сам получил эту силу, разбуженную в друидском большом круге. Старик обмолвился о том, что сила Ричарда перешла в Дика, но целиком ли? До конца ли? И не почует ли король, что ему лгут?
– Это магия, государь. Легкая магия.
Ричард подошел к стене, провел по ней ладонью, усмехнулся. Дик только теперь удивился, что никто из спящих поблизости не проснулся. И, судя по всему, не собирался просыпаться.
– Очень интересно. – Он обернулся. – И хорошо, Ричард Уэбо. Говоря по чести, я питаю некоторую слабость к магии. К легкой магии. Собственно, к той, которая помогает брать города и побеждать армии. И мне приятно, что ты – юноша, который произвел на меня впечатление своей смелостью на турнире, – оказывается, еще можешь быть столь полезен мне. А потому я предлагаю тебе отправиться со мной в поход на Восток, но уже не как обычному рыцарю. Тех, кто может быть столь полезен мне, юноша из Уолсмера, я поднимаю высоко.
– Почту за честь, государь, – вырвалось у Дика, впрочем, ответить королю иначе в любом случае было невозможно, даже если у тебя есть свои планы. – Только… У меня были дела в Ирландии. Срочные и очень важные для меня.
– Что за дела? – нахмурился Ричард. – Они займут много времени?
– Нет, – поспешил молодой воин. Главное – отболтаться сейчас, добиться, чтоб тебя отпустили. Потом-то можно и не возвращаться, так ведь? – Нет, только туда и обратно.
– Хорошо. – Король ненадолго задумался, – Я буду ждать тебя в Марселе. Надеюсь, тебе хватит здравого смысла явиться. Это в твоих интересах, юноша. Ты, я думаю, знаешь, как Церковь относится к тому, что ты только что совершил. И понимаешь, что лишь король может защитить тебя от священников. – И вышел из конюшни.
«Вот так», – подумал Дик. Взобрался обратно на кипу сена, зябко закутался в плащ, хотя на дворе стояла очень теплая погода, можно сказать, даже жаркая, и весь двор провонял потом и ароматными водами, которыми умащивались дамы, потеющие под трех-, четырех-, а то и пятислойными платьями не меньше доспешных мужчин. Вот так, даже не слишком тонко, король намекнул, что вполне способен за неповиновение выдать понравившегося ему юношу Церкви. И чтобы в будущем иметь возможность гулять по полям и лесам старой доброй Англии, придется отправляться с Ричардом в поход.
На самом деле Дик и сам хотел этого. Ему было всего девятнадцать, а в этом возрасте – возрасте свершений – искренне хочется кого-нибудь победить, чем-нибудь прославиться, непременно повидать те страны, где золотом вымощена земля и где живут самые красивые в мире женщины. На поверку, конечно, обнаруживается, что и золота за морем не больше, чем на родине, и женщины встречаются самые разные, а на Востоке от любопытных взглядов они к тому же еще укрыты паранджами, наступает отрезвление, и человек возвращается обратно с остатками романтических представлений о мире и грузом такой полезнейшей вещи, как опыт.
Перевернувшись на бок, Дик внезапно встретился взглядом с Серпианой и даже слегка подскочил от неожиданности. Девушка лежала в той же позе, в которой заснула, но теперь ее глаза хитро поблескивали из-под длинных густых ресниц.
Молодой воин фыркнул и уронил голову на запястье.
– Так что же получается, вместо Авалона мы отправляемся в этот… как его… Марсель? – с любопытством спросила девушка.
– Ты слушала все?
– Да, конечно. Общение моего друга с королем – это же так интересно! Кстати, мне очень хотелось спросить у тебя, что у вас имеется такое интересное на Востоке, что только о нем и идут разговоры.
– Интересное… – проворчал Дик. – Хм… Знаешь, если так пойдет дело, тебе еще предстоит это увидеть.
– Ты возьмешь меня с собой на этот Восток?
– Куда же я тебя дену? В Англии тебя оставлять опасно. Я вижу, ты и здесь не можешь сдержаться. – Дотянувшись, он вытащил из ее волос куриное перышко. – Или ты хочешь вернуться обратно на свою родину?
Серпиана отрицательно помотала головой:
– У меня там никого не осталось. Да и, пожалуй, там для меня будет опасно.
– Как может стать и здесь, – вздохнул Дик, укладываясь поудобней, – если его величество решит исполнить свою угрозу… Ладно, давай спать.
Он опустил голову на руку и, видимо, мгновенно уснул, потому что очнулся от хорошего пинка в бок, от которого, собственно, полетел с копны сена на землю. Вместе с ним свалилось некое легкое и гибкое тело, в котором, уже встретившись с хорошо утоптанной землей, он угадал Серпиану. По тому, что, нисколько не удивляясь падению, она мгновенно порскнула вбок, Дик догадался, что именно она его толкнула, и, должно быть, не просто так. Подняв голову, он обнаружил причину. В дверях конюшни появилась уже знакомая ему темная фигура, и тени, маячившие за ее спиной, намекали, что снова речь идет отнюдь не об одном противнике. Стоявший в дверях, похоже, уже успел метнуть одно заклинание, от которого голубоватым холодом потрескивали сухие стебельки как раз на том месте, где Дик только что лежал. Пальцы черного наливались сиянием, таким ярким, что оно было заметно даже в помещении, освещенном тремя хорошими факелами.
Голубоватое облачко сорвалось с руки нападающего раньше, чем Дик успел подняться хотя бы на колени, чтоб увернуться, но потеплевший браслет напомнил ему, что с некоторых пор он стал не совсем обычным человеком с не совсем обычными способностями. Толчком выбросив вперед свои ладони, он представил, что от летящего заклинания его отделяет прочная стена, хоть ее и нельзя рассмотреть глазами. Бледноватое марево, которое, как он подозревал, обычные люди никак не смогут увидеть или почувствовать, оказалось возле него в следующий же миг и едва различимым всплеском разлилось по той самой невидимой стене, которую он себе представил. Ладони Дика похолодели, кожу стало покалывать, а горло перехватило от того усилия, которое, оказывается, необходимо, чтоб сдержать напор магического холода.