Ничего не изменилось. Тот же угодливый метрдотель, те же обои с рисунком зеленого сада, те же тяжелые полированные столы. И сцена, с которой я некогда услышал странную песню черт знает от кого.
Нам забронировали места прямо напротив сцены, на втором этаже, куда вход простым посетителям воспрещен. Только по предварительной записи, только тем, кому положено. То есть – «чистому» люду. Внизу сидят все, кому не жаль потратить лишние деньги. «Лишние» потому, что здешние цены можно сказать кусаются. То же самое что и здесь можно спокойно купить в других, гораздо менее пафосных заведениях. Ну… почти то же самое. Все-таки кухня тут выше всяких похвал, и гигиеной, как я заметил, здешний персонал не пренебрегает. Официантки в кипельно-белых передниках, на головах что-то вроде колпаков, по типу таких, какие я видел на старой Земле у поваров, кружева, обтянутые хорошей светлой тканью стройные бедра – каждая из девчонок-официанток мила настолько, что ее можно принять за горничную в каком-нибудь дорогом поместье. Отбор идет по высшей мерке.
То же самое касается и официантов – молодых и моложавых мужчин, каждый из которых холеностью лица и рук может посоперничать с аристократами. Когда смотришь на этот персонал, сразу понимаешь – почему цены здесь двух и трехкратные. Иначе откуда взять деньги на оплату дорогого персонала?
Впрочем, внизу и официанты попроще, и официантки не такие красивые и милые. Там есть всякие. Но все – чистые, ухоженные, улыбчивые и услужливые. Видимо есть стимул, чтобы как следует работать.
Сегодня оба зала набиты под завязку. И это очень удивляет. Кто же такие те, кто будет выступать на сцене? За всяческой дневной суетой я так и не удосужился спросить, кто эти замечательные артисты, ради которых собрался весь этот народ, а потом уже было не до того. Да и по большому счету – наплевать, кто они такие. Я не особо люблю здешних лабухов, у них кроме баллад по большому счету и послушать нечего. А все баллады однообразны – на длинный, тягучий наигрыш, такой же медленный речитатив, рассказ о неком жизненном событии. Иногда интересный, иногда не очень. И в большинстве своем – слабо рифмованный. Тут предпочитают суть рассказа, а не следят за правильными рифмами. Зритель здесь неискушенный и довольно-таки благодарный. Им что не спой – все понравится, особенно после пяти кружек крепкого, тягучего темного пива, больше похожего на старое вино, чем на производное солода и хмеля.
Пиво это мне не нравится. Газа в нем мало, алкоголя много, приторное и липкое. Я лучше игристого вина – оно тут очень недурное и всех видов, и градуса в нем немного. Шипучка, одно слово. Я так-то не любитель выпивки, хотя под хорошую закуску, холодного вина – почему бы и нет? На старой Земле вино практически не пил, предпочитал сто граммов виски с устатку, и то – не так уж и часто. Башка должна хорошо работать, если собираешься выдать результат, а какая работа под мухой? Спать тянет, опять же на разврат ведет… нет уж, это не для меня.
Девчонки мои уже поддали – глаза блестят, щеки розовеют, шутки делаются все скабрезнее, а ручки шаловливее. Девчонки, ага… я так теперь их и называю, они хохочут и эдак непосредственно, по-простолюдному хлопают себя ладонями по голым бедрам в разрезах платьев. Типа в сердцах. Ржут, как лошади. Тоже мне… аристократки! Я всегда представлял аристократов эдакими утонченными, чопорными, благовоспитанными существами, которые не то что пукнуть – рыгнуть втихую стесняются! Да щас прям… насмотрелся. Маменька «моя», бывшая наложница императорской особы – та была такая же разнузданная, распутная особа, как и эти мои… девчонки. И подпив, творила всякое. Меня, между прочим, не стесняясь.
Я как-то размышлял на эту тему, и пришел к выводу, что наши представления об аристократии средних веков сильно искажены. Всевозможные художественные книги, романтическое ро́маны вывели в свет неких прекрасных дам, мало отличающихся от ангелов, и рыцарей-кавалеров, которые пукают только одеколоном «Шипр». И мало кто читал настоящие исторически хроники, в которых рассказывалось и о пирах, на которых благородные рыцари с не менее благородными дамами напарывались вина, нажирались так, что валялись по усыпанному камышом полу вповалку, как подрубленные деревья. Что эти благородные господа не мылись, что воняло от них, как от помойки. И если к тридцати годам в их ртах сохранялось хотя бы половина зубов – это было большой удачей.
Кстати – и жили они по тридцать-сорок лет, редко чуть больше. Что и понятно – антисанитария, полное отсутствие понятия о гигиене, лечение на уровне пещерных людей, вши, неизбежные спутники человека, и как следствие – пандемии болезней вроде чумы, некогда выкосившей больше половины населения Европы.
Надо отдать должное местным аристократам, при всей их… хмм… долбанутости, у них здесь существовал культ чистоты. Что я с удивлением отметил сразу, как только слегка попривык к своему новому телу и новой жизни. Ванны, душ, ватерклозеты – все это существовало и активно использовалось. В отличие от тех же европейских аристократов, на стенах замков которых до сих пор видны следы падавших из сортира нечистот. Сортиры торчали из стены замка наружу, и все их производное падало прямиком в ров, наполняя окрестности неземных благоуханием. Цивилизация, чо! Еуропа!
Здесь моются все – начиная с рабов, которых плетью заставляют мыться их хозяева (или не плетью, но просто заставляют), и заканчивая высшими аристократами, для которых неприятный запах, исходящий от собеседника, может служить поводом для отказа этого господина от дома. Ибо он воняет как «черный», крестьянин. Каждый аристократ (как это некогда было в Китае), носит на поясе ароматические мешочки с пахучими пряными травами, а часто и не один мешочек. Практически все используют ароматные притирания и различные виды духов, благо, магия позволяет делать духи с таким стойким запахом, что его можно учуять и через год после того, как ты помазался этими самыми духами.
Меня, кстати, бесит этот чертов обычай обливаться потоками ароматических приправ и притираний. Стоит только улечься на ту же Содию, так потом запах ее духов плывет за тобой шлейфом не то что часами – днями и неделями! Настолько он въедается в кожу. И только представить, что я вот такой пахучий собрался забраться какому-нибудь супостату в окно с целью поставить на место его дурную голову. Сняв ее с плеч. Да меня не то что все собаки тут же учуют, меня сторожа со всех концов поместья запеленгуют, как комплекс С-400 вражеский самолет! Приходится отмываться после любовницы так тщательно, что это со стороны походит на паранойю (Содия смотрела подозрительно), используя снадобья для уничтожения запаха. И правда – как ей объяснить, зачем я это делаю? Рассказать, что ниндзя должен быть не только незаметен, но еще и не пахуч?
Итак, мы сидим, едим вкусную еду с белоснежных скатертей (скатерти только для ВИП-зала), и смотрим на представление. «Девчонки» накачиваются вином (кстати, пить они умеют – выпили уже по кувшину, но не падают), я слегка скучаю, глядя на сцену – все идет как обычно.
На сцене ничего необычного. Играют музыканты, здешний штатный бард спел несколько уже навязших в зубах старых баллад (я слышал их по трактирам десятки раз!), народ в общем зале накачивается пивом и все больше и больше шумит. Сегодня здесь почему-то очень много наемников, просто какое-то засилье здоровенных мордоворотов, обсевших длинные столы, как муравьи, затаскивающие в муравейник дохлую гусеницу. И суета такая же, как у муравьев – снуют официанты, от стола к столу переходят наемники, чокаясь с «братьями».
Вот не люблю я находиться рядом с бухающими вояками, особенно теми, кто не так давно вернулся из «горячих точек». У них там обязательно съезжает крыша, и когда эти солдаты удачи накачиваются бухлом, эта крыша окончательно падает, норовя зацепить краями всех, кто находится рядом с крышеносцем. И тут главное вовремя увернуться и не получить большущих проблем. Плавали, знаем.
Дамы-девчонки что-то там несут, какую-то пьяную чушь – вспоминают случаи из жизни света, смеются, приглашая меня в разговор и как бы невзначай хлопая по коленке, или по плечу. Или приобнимая. Я ничего не замечаю – дежурно улыбаюсь в ответ, что-то автоматически спрашиваю, односложно отвечаю да-нет, но их похоже что все устраивает. Они самодостаточны и варятся в своем соку. Я тут так… реквизит их спектакля. Им друг с другом хорошо и без меня. Кстати, как и в постели. Оказалось – они еще и любовницы. Извращенки чертовы. Впрочем – против лесбиянок или бисексуалок я ничего против не имею, как и большинство мужчин. Вот педики пусть идут от меня лесом, не приближаясь. Бить не буду, но и общаться тоже не желаю. А лесбиянок можно попробовать и перевоспитать…
Наконец, администратор зала объявил, что сейчас выступит заезжая труппа, которая в городе впервые, и вообще – впервые на нашем континенте. Объявил так важно, так звучно, что мне стало немного смешно – ну что за фигня? Как будто это не какой-то там трактир, где люди жрут и наливаются винищем, а самый настоящий цирковой зал, где выступает цирк «Дю Солей» со всеми их техническими приспособлениями и лучшими артистами, собранными со всего мира. Труппа, черт подери! Фигня на постном масле!
Когда на сцену вышли трое артистов, я даже хихикнул – труппа, мать их! Двое детей, и девчонка! Или молодая женщина… так сразу и не понять. Кстати, грань между «девушка» и «молодая женщина» очень зыбка и субъективна, если, конечно, забыть о некоторых физиологических признаках обоих понятий.
Да, детей! Двое мальчишек шли за девушкой, закутанной в плащ с поднятым на голову капюшоном – каждый ростом метр с небольшим, точно не скажешь. Чуть выше колена девушки, по здешним меркам очень высокой. Я прикинул… ха! Да она выше меня чуть не на голову! Ничего себе каланча… Нет, я так-то не сказал бы, что высокий парень, вовсе не статный молодец, но все таки, баскетболистка какая-то, точно!
Откуда я узнал, что это женщина, если она закутана в плащ? А вот чувствую – женщина. Фигура тонкая, плечи узкие, а бедра широки для мужчины. И походка… плавная такая, текучая.
Зал зашумел, кто-то громко заржал – здоровенный бородатый мужичина с красной физиономией апоплексика. Он показывал толстым пальцем на процессию и хохотал, что-то невнятно бормоча. Его поддержали сотоварищи, сидевшие за столом, и зал зашумел, застучал кружками, будто это был не элитный по здешним меркам трактир, а самый настоящий портовый кабак.
– О! Это что еще такое?! Обещанная труппа?! А нам обещали нечто такое, что мы никогда не видели! – разочарованно протянула Содия, и ее поддержала Кирия:
– Девка и двое детишек! Ха! Сейчас им достанется от наемников. Сегодня отряд Зейгеля вернулся из похода, усмиряли южан – те что-то расхулиганились. С ними хорошо расплатились, и даже с премией.
– Какого демона их пускают сюда, в этот трактир? – поморщилась Содия – Ясно же, во что это выльется! Обязательно будет мордобой.
– Тройная оплата за вход – пожала плечами Кирия – Двойная за угощение. Вот и все. Деньги все решают. А то, что они тут разобьют и попортят – оплатят в двойном и тройном размере. Первый раз, что ли. А то ты не знаешь… напомнить тебе, как ты…
– НЕ НАДО! – резко бросила Содия, и тут же сменила тему – Гляди, гляди что происходит! Ой-ей! Вот это да!
Я посмотрел на сцену, и замер. Девушка, которая вышла на сцену и замерла в ее середине, выждала секунд пять, потом резким движением сбросила с себя плащ и осталась… я не знаю, как это назвать, в чем она осталась. Вначале я решил, что ее покрасили белой краской. Настолько белоснежной, гладкой и чистой девушка была. Потом понял – это кожа такая! Черт подери, она белая, как снег! Альбиноска?! Эта мысль пришла следом, и тут же канула в омут, потому что глаза девушки были огромными, но еще и… синими, как небесный свод! Синими, и сияющими! Прекрасными, как небеса! И золотые локоны, обрамляющие тонкое, совершенно европейское лицо.
Одежда на ней все-таки была, если можно ЭТО назвать одеждой. Что-то вроде юбочки из золотой ткани (подозреваю, что это юбка-шорты), и подобие короткого топика. На ногах – что-то вроде греческих босоножек с кожаными ремешками, оплетающими икры, и доходящими до колена. Девушка (на вид ей около двадцати, точнее не определишь), была не просто красива, от нее перехватывало дух.
– Ворка, демоны ее задери! Это же ворка! – выдохнула Содия – Откуда?! Они же сюда не добираются, все на южном побережье обитают, и то… очень мало. Они не любят пересекать море. Им милее лес.
– Видать от войны бежала – задумчиво заметила Кирия – У них там война идет, и уже давно. Мда….красивая девка. Я бы не отказалась с ней покувыркаться. А ты, подруга? Нравится беленькая? Говорят – они страстные, горячие, как огонь!
Я почти не слушал моих подружек – смотрел на девушку, и сердце мое ныло. Она была очень похожа на одну мою знакомую со старой Земли… голубоглазую, белокожую… Да, безнадежная любовь. Не срослось. Вышла замуж и уехала – зачем ей мальчишка, такой как я. Мне тогда было всего семнадцать лет, она – старше на год. Прекрасная, как ангел, голубоглазая и золотоволосая.
Я сморгнул – наваждение прошло. Нет, не ТА девушка. Но… очень, очень красивая! И наверное, эта будет покрасивее моей первой любви…
А тем временем представление продолжалось. Притихший было народ бесновался – свистели, улюлюкали, стучали кружками, орали – но пока что беззлобно. Хотя и не без скабрезных замечаний. Впрочем – если уж мои аристократки не смогли удержаться от пошлых комментариев, то чего ожидать от солдафонов? Тут уж сам бог велел отпускать скабрезные замечания. Иначе это будут не солдаты.
Мальчишки подошли к стене позади девушки – нечто у стены было задрапировано холстом – и один из них потянул за край ткани. Ткань опала, и взглядам предстало что-то вроде мишени на деревянном щите. Рисунок на щите – контур тела, такой, какой рисуют вокруг трупа, лежащего на полу, или на мостовой.
Теперь стало ясно, чего ожидать. В общем-то, ничего нового, метателей ножей нередко можно встретить по трактирам – это любимое зрелище наемников. Ставят к щиту девушку, и давай метать в нее ножи и топоры. Обычно все обходится без происшествий – я еще ни разу не слышал, чтобы какую-нибудь девушку зарезали в таком представлении (но могу что-то и не знать). Метатели ножей профессионалы, годами оттачивающие свое умение, так что все в общем-то довольно безопасно. Относительно безопасно. Вот только тут случай другой. Как я понял, метать ножи будут дети?! И это уже опасно.
Мальчишки тоже были в плащах, с надетыми на головы капюшонами. И они тоже сбросили плащи, оказавшись под ними в кожаных костюмах черного цвета. Эдакие микробайкеры. Один из них неожиданно плечист, эдакий небольшой метровый шкафчик на коротких толстых ногах. Подумалось – мутант, что ли? Уродец какой-то…
– Это карлик! – вдруг возбужденно вскрикнула Содия – Смотрите, это же карлик! Я знаю этот народ! Они в горах живут! Да как же они тут оказались, вы только подумайте – горный карлик, и ворка!
– А мальчишка? – автоматически спросил я, глядя на то, чем был увешан карлик. А он был похож на революционного матроса в пулеметных лентах крест-накрест. Перевязи с метательными ножами, отблескивающими в свете магических светильников, как маленькие серебристые рыбешки.
– А что мальчишка? Обычный мальчишка… скорее всего – пожала плечами моя любовница – Прислуживает, помогает с реквизитом. Обычное дело. При артистах всегда крутятся дети – подбирают по дороге, и те работают за кормежку и крышу над головой. Ну и обучаются делу. Я таких много видала.
А представление продолжалось. Само собой – девушка, которую Содия называла воркой, встала к щиту, точно в контур. Мальчишка собрал и отложил плащи и покрывало щита, потом обежал и зачем-то осмотрел перевязи карлика. Что-то сказал тому, и… понеслось.
Да, я видел такое. И без ложной скромности скажу – легко смогу это повторить. Я и раньше умел метать ножи, до попадания в этот мир, но здесь мое умение развили до уровня совершенства. Снадобья, тренировка, и палка, которая хлещет по спине – вот залог успеха в деле метания острых металлических предметов. Я умею метать все, что можно метнуть, и что может принести вред моему противнику. И тем более хорошо сбалансированные метательные ножи. Так что смотрел я на представлении взглядом профессионала, оценивая, разбирая каждый бросок на составляющие. И в конце концов сделал вывод – карлик очень хорош. Очень. Не хуже меня.
Ножи вонзались сбоку, сверху, над головой, между ног (что вызывало ликующие крики и скабрезные предложения), все точно по контуру, нарисованному мелом. Карлик выдергивал ножи из гнезд и метал почти что пулеметными очередями. Потому мальчишка и проверял перевязи – как хорошо они закреплены и не сдвинутся ли, когда из них начнут извлекать ножи. Ничто не должно мешать процессу. Это не только испортит ритм представления, но может и убить «мишень» – рука дрогнет.
Девушка же стояла абсолютно спокойно – снежная королева, надменно взирающая на простолюдинов. Похоже, что она уже привыкла к своей роли, а еще – верила в своего спутника.
Я вдруг с нервным смешком и толикой досады и злости подумал: «Скорее всего они любовники… и как он дотягивается до ее…?! Подпрыгивает, что ли! Зараза…»
И тут же устыдился – мне-то какое дело, как и что у них там происходит? Откуда у меня такая злость? И понял – я ревную незнакомую девушку к ее любовнику! Черт подери, вот это да! Я позавидовал карлику!
Красивая девушка. Гибкая, стройная… и кожа! Ну какая же у нее кожа!
Тут девушку вдруг подняла голову, и мы встретились взглядами. Всего на секунду, не больше, но меня пробрала дрожь. Я не слышал, что говорят мои подруги, для меня пропал весь мир – стих шум, исчезли запахи, пропало все на свете! Остались только мы – я, и она, в пустом пространстве, висящие в вакууме вселенной…
Никогда еще я не испытывал такого ощущение – пугающего, ненормального… фантастического. И никогда я не верил в любовь с первого взгляда. Чушь это собачья: «Любовь выскочила перед нами как из-под земли, как выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Как поражает молния, как поражает финский нож!»
Не знаю, насчет «обоих», сомневаюсь. Нафига я такой красавице – молоденький, смазливый мальчишка явно младше ее возрастом, ничем не примечательный невольник разбушевавшихся гормонов. А вот меня просто шарахнуло по башке, аж дух перехватило. Магия? Нет. Уверен, что нет. На мне два амулета магической защиты – Содия навесила. Чтобы их пробить, надо шибко постараться, да не одному магу, а сразу нескольким. По крайней мере так мне сказала моя подруга-магичка, а ей в этих делах не верить нельзя – все-таки профессор, мастер магии высшей квалификации.
Наконец, метание ножей закончилось. Я почему-то даже вздохнул облегченно. И знаю, что все будет в порядке, но… все равно внутри будто струну натянули. Опять же, смешно – что мне эта девушка?! Это ее работа, она знает, на что идет! И если доверяет своему партнеру, значит – все в порядке.
– Сейчас Ирен споет и сыграет вам, уважаемая публика! – громогласно объявил администратор – А пока вы можете оценить выступление артистов, поделившись с ними парой-тройкой монет. Думаю, они этого заслужили.
Дождь. Звенящий дождь просыпался на сцену. Медь, серебро… видел даже золотой, мелькнувший в воздухе и ударивший карлика в спину. Он оглянулся, улыбнулся бросавшей, и оказалось, что его лицо, обрамленное небольшой черной бородкой, очень даже приятное, а улыбка располагающая и открытая. Карлик помахал мускулистой, поразительно мощной для маленького человека рукой, и Кирия (а это именно она бросила золото), улыбнулась ему в ответ и тоже помахала рукой.
– Говорят – карлики просто звери в постели! И рост у них компенсируется размерами мужского достоинства – вполголоса сказала женщина, наклонившись к Содие – Вот твой Эдвин… он небольшого роста, а его штука достойна здоровенного жеребца! И не устает, как наши изнеженные… Хочу познакомиться с карликом. Вот готова много отдать, чтобы с ним…
– Тсс! – нахмурилась моя подруга, скосив глаза на меня – Заткнись, извращенка! Вечно ты влипаешь в истории, а я потом тебя вытаскиваю!
– Кто кого еще вытаскивает – пьяно хихикнула Кирия. Она все-таки хорошенько набралась – Напомнить тебе, как ты на балу у судьи…
– Заткнись! – щеки Содии даже порозовели – Больше никогда тебя с собой не возьму! Позоришь меня!
– Да ладно… куда ты денешься – так же пьяно отмахнулась женщина – И Эдвин тебе не муж. И вообще, парнишка знает и умеет в постели столько, что его точно ничем не удивишь. Для такого юного парня это вообще странно…
– Да заткнешься ты, или нет?! – Содия схватила подругу за плечо и встряхнула, от чего у той слегка растрепалась прическа и локон волос упал на глаз. Теперь Кирия выглядела несколько залихватски, эдакая девчонка-хулиганка, красивая, и абсолютно бесстыдная.
– Чего ты меня трясешь?! Что я такого сказала?! – пьяно обиделась женщина, и стеклянными глазами посмотрела на подругу. Помолчала, и вдруг совершенно трезвым, ясным голосом сказала – Хочу мужчину. Дашь мне Эда? Не дашь? Тогда пошла ты нахер. Сука!
Встала с места и слегка качнувшись, шагнула к лестнице, ведущей вниз:
– Пойду, сниму какого-нибудь грязного, вонючего наемника. Хочу окунуться в бездну разврата и… ик… бесстыдства. В грязь хочу окунуться! А вас я ненавижу! Ты, подружка, жадная сука! Я на тебя – плевала!
И пошла от столика.
– Давно так не нажиралась, дурища! – озабоченно сказала Содия – Она принципиально не использует снадобья от опьянения. Говорит – зачем тогда пить, если не пьянеешь? Надо будет за ней проследить, а то… еще в бордель куда-нибудь продадут идиотку. Нарвется на неприятности. Или они нарвутся – разнесет в клочья, а потом будет откупаться от родственников. Было, знаю. И да – прости ее, придурошную. Она завидует мне. Влюбилась в тебя, только о тебе и говорит. Самая удивляюсь! Не надо было ее к тебе допускать – ты как наркотик, чем больше пробуешь, тем больше хочется.
Я посмотрел на подругу и ничего не сказал. Мне было наплевать и на Кирию, и на нее. Я находился в грезах по поводу белокожей красотки. Или не я? Похоже, что бывший хозяин тела сидит где-то глубоко во мне, и время от времени подает мне сигналы. Вот и сейчас – это не мое безумие, это он ТАК возжелал белокожую Ирен. Наверное… Я никогда не был таким любвеобильным, скорее наоборот – холодный, циничный мужлан, использующий женщин только лишь «по назначению». Ну… по крайней мере так я о себе думал.
А тем временем на сцене начиналась вторая часть представления. В руках Ирен появилась лютня, и зазвучали первые аккорды.