Первое, что чувствую – прохладу. Откуда-то тянет сквозняком, а еще – воняет. Сильно воняет! И даже не пойму – чем. Нечистотами, падалью, какой-то затхлостью, и… почему-то йодом. Морем.
Морем?! Что за чушь?! Откуда в пустыне море?! В пустыне… я – в пустыне? Меня что, захватили?! Да нет же, такого быть не может! Три гранаты, рванувшие на груди – да от меня одни ошметки остались!
Но я жив. Я чувствую. Я обоняю. А еще – у меня чешется нога. Так чешется, будто ее кто-то покусал. Комары. Или клопы. И что это значит? Я все-таки в тюрьме? В каком-нибудь зиндане игиловцев?
Сажусь, ощупывая себя руками, и только теперь замечаю, что вокруг темно. Только не так темно, когда ты лежишь с закрытыми глазами, или вообще ослеп, а… просто темно. Ночь. И нахожусь я в неизвестном мне месте, скорее всего в каком-то помещении. Из отверстия надо мной просачивается слабый, похоже что лунный свет, и мои глаза, начинающие привыкать к этому свету, стали различать то, что находится вокруг меня. Едва-едва различать, но все-таки достаточно уверенно, чтобы понять – я в каком-то полуразрушенном здании, перекосившимся, заваленным мусором состоящим из камней, гнилых досок и костей. Подо мной подстилка из тряпья, от которого несет мочой, потом, и… непонятно чем еще. Чем-то сладковатым, отвратительным, нездоровым. Таким, от чего хочется стошнить, и что следует отбросить от себя и больше никогда его не касаться.
Вскакиваю на ноги, и с неудовольствием отмечаю, что двигаюсь я неуверенно, так, будто мышцы мои слабы, и вообще – я голодал месяца полтора. И тут же ругаю себя за глупые мысли – как я вообще могу двигаться с перебитыми ногами, со сломанным позвоночником? Как я могу стоять на этих самых ногах?! Но ведь стою же!
Голова совершенно не соображает. А еще эта вонь! Пахнуло падалью, да так, что меня чуть не вывернуло. Нет, надо отсюда выбираться! Осматриваюсь, вижу что-то похожее на дверной проем – перекосившийся, как и все здание, держащееся на честном слове, полузасыпанный щебенкой, но… все-таки выход. Ползу по смеси песка, обломков камней и досок, стараясь на зацепить стену ветхого здания – вдруг ему не хватает только маленького толчка чтобы завалиться?
Вываливаюсь наружу и на четвереньках сползаю к подножию кучи щебня. Есть! Я на воле! Вздыхаю (запыхался, будто три километра спринтерским бегом пробежал!), сажусь, верчу головой, глядя по сторонам. И тут же сердце мое екает, глаза выпучиваются, и с минуту я не могу дышать, пораженный, потрясенный увиденным.
Море. Внизу, под небольшим склоном – море. Тихо, с едва слышным шелестом накатывающееся на берег прозрачными волнами. На море – две дорожки от двух лун – одна небольшая, желтая луна, такая же по размеру, как и моя, родная. Вторая – красная, будто раскаленная дверца буржуйки. И крупная – крупнее обычной луны раза в два с половиной. Свет от лун такой, как если бы кто-то включил слабенький фонарь, освещающий окрестности зыбким, но вполне себе достаточным для нормального обозрения светом. Не сказал бы, чтобы можно было различить мелкие подробности предметов вокруг меня, но в общем и целом все мне видно, и о полной ночной тьме разговора идти не может.
Трясу головой, будто пытаясь отделаться от зрелища перед глазами, и тут же в голове вдруг всплывает: «Желтая луна – Касана, Красная луна – Каисса». Хмыкаю, и пытаюсь сообразить – откуда это все всплыло?! Что это все за чушь? Глюки?!
Надо успокоиться, и попробовать размышлять логически. Итак: я только что был в бою, в котором выжить не мог. Я покончил с собой, подорвав себя гранатами. Потом вдруг очнулся в неком мире, где имеются две луны. И скорее всего – это не глюки, потому что я чувствую! Вижу! Обоняю! В конце концов – у меня чешется тело, и…
Я с отвращением чувствую, как по шее у меня кто-то ползет. Хватаюсь пальцами за это место, ловлю какую-то мелкую тварь и давя ее, содрогаюсь от отвращения! Вши! У меня похоже что – вши! Тьфу… твою же мать! В глюках точно вшей не бывает. В глюках – человек летает, или наоборот куда-то падает, но никак не ловит вшей!
Подхватываюсь с земли, и быстрым шагом схожу, можно сказать сбегаю с обрывчика прямо на песчаный пляж. Тут же срываю с себя одежонку, попутно разглядывая – что же на мне надето, а потом бросаюсь в прибрежную воду. Теплую, будто парное молоко. Свет двух лун позволяет разглядеть мои конечности, и все, до чего дотягивается мой взгляд. И то, что я вижу, меня совершенно не радует. Всю свою сознательную жизнь я был подтянутым, жилистым, мускулистым, как бодибилдер, готовящийся к соревнованиям – в юности занимался на турнике, потом в спортзале, хотя сильно не закачивался, так как излишне надутая мускулатура снижает скорость движений, а потом, в армии, и в дальнейшем в ЧВК – точно не ожиреешь. Нагрузка – и спортсменам не снилось. Я же разведчик, волк, а волка как известно ноги кормят. Потому толстяком никогда не был. Но тут… худые, как после голодовки ноги, худые руки, впалый живот без грамма жира. И самое главное – это НЕ МОИ ноги, это НЕ МОЙ живот! И все остальное не мое! Белая кожа, даже излишне белая – ни загара, не смуглости, присущей большинству людей. Ощущение – это кожа какого-то альбиноса, а не обычного человека. А еще – нет следов ранений, которых на мне было как на дворовом котяре, видавшем виды и не ждущем ничего хорошего от жизни. Два пулевых, три осколочных – куда они делись? И шрам на боку от ножа – его тоже нет!
Ладно. Потом разберусь. Пока – надо отмываться, оттираться, черт подери – надо как-то избавиться от вшей! Фу, мерзость какая! По-хорошему мне бы сейчас побрить голову, сбрить все волосы с тела, а еще – намазать башку и пах керосином. Где бы только его взять, этот самый керосин…
Тру тело песком так, что оно начинает гореть. Споласкиваюсь. Волосы у меня длинные, до плеч – беда, однако! Как из таких волос вычесать насекомых? Не имея ни расчески, ни… в общем – избавляться надо от этих кудрей. Только и это я не могу – ну не драть же их с корнями?!
Сую голову в морскую воду, истово мечтая о том, чтобы проклятые твари утонули в соленой воде. И прекрасно понимаю, что прежде чем насекомые утонут – я десять раз утону в этой самой воде. Потому прекращаю дурацкую затею и стараюсь включить мозг, хотя это и непросто. Такой раздрай и бедлам в голове – ни на одной мысли сосредоточиться не могу! Сижу голый на берегу моря, смотрю на две луны и будто во сне думаю о том, как извести чертовых насекомых! Это ли не сюрреализм?!
Нет, надо взять себя в руки – разведчик я, или дерьмо ослиное? Башкой-то надо подумать! Существует проблема – я каким-то образом после смерти оказался в чужом теле (бесспорно), это тело в плохом физическом состоянии, и состояние усугубляется наличием мерзкх кровососов, обосновавшихся в моей пышной шевелюре. Хорошо хоть бороды еще нет…
Стоп! Да, бороды нет. А что это значит? Это значит, что я или монголоид, у которого борода не растет по генетическим причинам, либо… либо я подросток. Судя по первичным признакам – подросток мужского пола (что уже хорошо, не хватало еще в девку переместиться!), и возраст мой (опять же судя по этим самым признакам) примерно пятнадцать-шестнадцать лет. Это возраст когда на лице еще ничего нет, а в паху уже все как надо.
Ладно. С этим разобрался. Теперь – что делать с моим зоопарком? Дождаться дневного света, и уже тогда найти людей и попробовать что-то сделать с гадкими тварями? Хмм… а если эти самые люди окажутся… не теми, кого я хотел бы видеть рядом? Ну тот же ИГИЛ – попробуй, попади им в руки! Башку отрежут – и пикнуть не успеешь. Насмотрелся я на этих бесов… И кто сказал, что здешние люди лучше? Пока не знаешь обстановки, пока ничего не знаешь о мире, в который попал (а я попал!), лучше держаться настороже.
И что тогда делать? Ну, во-первых, хватаю одежду и полощу ее в воде. Одежда моя состоит из драных штанов непонятного цвета (при лунном свете точнее не рассмотришь), и такой же драной рубахи. Все из непонятного полотна, и похоже что на завязках, никакого ремня на штанах нет. Кстати – нет и никакого нижнего белья, трусов и майки. Обувь – как ни странно, она есть. Что-то вроде босоножек – толстая кожаная подошва, с петельками, к которым привязаны кожаные же ремешки. Этими ремешками подошва крепится к ступне, не очень эстетично, но зато не поранишь ногу какой-нибудь дрянью, а этой дряни тут похоже что выше крыши.
Полощу штаны и рубаху в воде, а потом иду по берегу – увидел здоровенный валун, вот об этот валун и колочу свою одежонку со всей яростью вояки, всеми фибрами своей души ненавидящего «окопных» тварей, бича всех войн и народов. Надеясь, что хоть одна вша в конце концов подохнет, если не от удара о камень, так от испуга.
Устаю, кладу барахло на камень сушиться, и тут обращаю внимание на здоровенную раковину по типу рапаны – только огромная, с человеческую голову величиной. Секунд десять тупо на нее пялюсь, потом хватаю ракушку и с размаху бью о глыбу. Хруст! Разлетающиеся осколки! Готово. Подбираю один из осколков, тот, что похож на лезвие ножа без рукояти, щупаю пальцем край обломка и с удовлетворением киваю – ага! Получилось! Это конечно не острота обсидиана, но ракушки даже в створках очень остры, а уж осколок… это просто-таки керамический нож.
Вздыхаю, готовясь к худшему, и аккуратно примерившись, начинаю срезать волосы с головы. Под корень, стараясь действовать как бритвой, ежесекундно рискуя вместе с волосами лишиться и доброго куска кожи.
Процедура заняла не менее получаса, и труднее всего пришлось с волосами над ушными раковинами. Боялся. Не хотелось остаться без ушей, или самое меньшее – хорошенько истечь кровью, ведь ранение уха вызывает такое обильное кровотечение, что кажется – сейчас вся кровь вытечет через эту самую рану. Проверено, еще в юности, после одной из уличных драк, в которых я участвовал не раз, и не два. Мама была в ужасе, когда я пришел домой весь в крови, с разорванным пополам ухом. Пришлось накладывать швы. Чертов придурок ударил меня кастетом, что было в наших драках строго запрещено неписанным законом. За то я отмудохал его до полусмерти. Квиты.
На удивление – я даже не порезался. И вполне прилично обрил голову – конечно же не так, как если бы работал настоящей бритвой, или отточенным до бритвенной остроты ножом, но все-таки лучше, чем если бы рассадил кожу до крови. Без этих шевелящихся от насекомых кудрей сразу стало гораздо легче. Я и вообще уже давно привык к тому, что на голове у меня совсем минимум волос – максимум небольшой ежик по типу того, какие носят в американской армии. По-моему у нас эта прическа когда-то называлась «бокс». Во времена моего детства называлась, и раньше. А может и позже – я как-то не слежу за названиями причесок. Мне главное – чтобы волосы на голове жить не мешали, чтобы за ними было легче ухаживать. И прическа «бокс», он же «ежик», для этого подходит лучше всего.
Ну что же… снова к воде, и давай тереть голову песком, поливать ее водой. Нет – ну все-таки какая теплая вода! Градусов тридцать, не меньше! А может и больше! Делаю вывод – я в теплых краях, где-то на юге, где вечное лето. Капитан Очевидность, ага. Но горжусь своей догадливостью. Кстати – воздух еще горячее воды, и это ночью. А что же тогда делается днем?! На солнце?! Ой-ей… даже подумать страшно.
Честно сказать – не люблю я жаркие страны. Хотя пришлось в них немало походить, и даже побегать. И в ЦАР был, обучал черных держать калаш правильным концом от себя, и в Сирии побегал по барханам и прериям, или как там называется эта чертова равнина. Степи? Полупустыня? Как ни назови – а это мерзкая сожженная солнцем равнина, плоская, как стол, поросшая редкими колючками. Место моего последнего упокоения…
Нет, никак не могу привыкнуть к тому, что я мертв, но… не мертв. Отгоняю от себя эти мысли, запрещаю думать на тему – иначе хочется завыть и спросить – почему я?! За что меня-то?! Значит – было за что. Значит – так нужно. Что еще тут скажешь…
И лучше не задаваться вопросом – куда подевался старый хозяин этого тела. Куда делся парнишка, чей «механизм» я занял, и чьи кудри так безжалостно искоренил. Кукушонок, да. Влез в гнездо, да и выкинул его обитателя. Но я тут не виноват! Так получилось! И да – зря я не верил в переселение душ… как оказалось – не врали эти… хмм… в общем – есть оно, переселение. И я тому живой пример! По крайней мере – пока живой. И собираюсь пожить подольше!
Ну а для того, чтобы пожить, надо решить ряд вопросов. Например – что-то съесть. Живот у меня бурчит, жрать хочется – аж до колик. И насколько я понимаю, у парнишки нет ничего. Совсем ничего. Ни денег, ни имущества – нищий, как есть нищий. И значит – мне придется добывать хлеб насущный с большим, очень большим трудом. И тут есть два пути: первый путь, это попрошайничество. Ходишь, и пристаешь к людям (Дай миллиончик!). Тебе или дадут денег, или дадут пендаля.
Второй путь – это путь криминала. Путь гораздо более выгодный, но при этом – гораздо более опасный. Например, в тех же Эмиратах – за кражу просто отрубают руку. Мне очень не хочется жить одноруким! Можно было бы заняться грабежом, гоп-стопом например – но это если бы я был в своем, тренированном, видавшем виды теле. Когда ты умираешь с голоду, все моральные скрепы спадают с тебя, как листья с деревьев под холодным октябрьским дождем. Люди с голодухи каннибализмом занимались, чего уж там морализаторствовать насчет воровства и грабежа. Я не зверь, и не собираюсь грабить бедняков, отбирая последнее. Всегда имеется достаточное количество толстых клопов-предпринимателей, таскающих на кармане приличную сумму денег. От них мне думается не убудет. Однако… не при моем физическом состоянии, не при моей неловкости заниматься карманными кражами, и уж тем более грабежами. Грабеж предполагает наличие оружия, которым запугиваешь «клиента», а где у меня оружие? Кусок ракушки? Булыжник? Нет, путь разбойника для меня закрыт. По крайней мере – пока. Нищенство – вот мой удел. «Же не манж па сис жур…господа! Я не ел три дня!» – примерно так.
Надеваю влажную одежду, убеждая себя, что большинство тварей, прячущихся во швах скончались от порки о камень и в водных процедурах, и бреду по пляжу туда, где на фоне сереющего неба вижу силуэты зданий. Мне сейчас нужно где-нибудь пересидеть часы до рассвета, чтобы потом отправиться в город и попробовать найти пропитание. А то, что это город, я вижу совершенно очевидно и ясно, как если бы уже вышло солнце. Город находится в чаше вокруг огромной бухты, перекрещенной лунными дорожками. Я вижу дома, поднимающиеся в гору, вижу дымки из труб – видимо кто-то готовит еду, или печет в домашних очагах. Пахнет дымом, навозом, нечистотами и морскими водорослями.
А еще – я вижу корабли, стоящие в бухте на рейде. Кораблей много, они будто с картины Айвазовского – застыли на тихой воде, подсвеченные фонарями, вывешенными на корме и носу. И этих фонариков на воде так много, что кажется – бухта покрыта яркими светлячками. Похоже что этот город является крупным портом. Не зря же здесь столько кораблей? Вероятно, есть и те корабли, которые стоят у причалов на разгрузке – те же, на рейде, они пока что ждут своей очереди.
Кстати сказать – откуда-то из глубины мозга всплывает подтверждение моим логическим выкладкам. Я ЗНАЮ, что мои мысли верны, я ЗНАЮ, что этот город очень, очень крупный порт. А еще из памяти выскакивает: столица!
Мда… парень, парень… куда ты делся? Притаился в моей памяти? Откликнись! Появись! Давай жить дружно? Ты мне расскажешь об этом мире, а я помогу тебе в нем выживать. Тем, чем умею – помогу. Я ведь на войне уже двадцать лет, я видал столько, пережил такое, что тебе и не снилось! Неужели я не выживу здесь, в этом мире? С моими-то умениями?
Впрочем – а какие у меня умения? Драться умею – с юности в этом ловок, а потом мои умения как следует отшлифовали. Убивать умею – многими, очень многими способами. Большинство из которых, увы, скорее всего здесь и не пригодятся. Вряд ли тут окажется калаш, или тяжелая снайперка. Или хотя бы «стечкин». Но вот ножом я работаю великолепно – могу даже работать инструктором по ножевому бою.
Ну что еще умею? Играю на гитаре, очень хорошо играю – все-таки десять лет в музыкальной школе учился, мама-то преподаватель музыки! Была…
Ладно – будет день, и будет дело. Поищу место, где можно отсидеться, и… там уже посмотрим, как мне жить. И я побрел дальше, мечтая о горбушке хлеба и здоровенном шмате докторской колбасы. Докторской я скорее всего больше никогда не увижу, а вот горбушку постараюсь сегодня добыть. Если мне повезет, конечно.
И честно скажу – не хочется мне заниматься криминалом. Лучше бы где-то пристроиться на работу – хоть дворником, хоть каким-нибудь подсобным рабочим! Я не боюсь грязного, тяжелого труда. Лишь бы платили достойно, и предоставили угол для проживания. А там уже разберусь – куда попал и чем можно заняться. Судя по всему, провалился я в мир без развитых технологий. Мне хватило света чтобы разглядеть корабли, стоящие на рейде. Все как один они были парусными. А это значит… понятно, что это значит.