Когда раздался звонок в дверь, Констанс Грин перестала играть на фламандском клавесине, и в библиотеке воцарилась напряженная тишина. Констанс посмотрела на специального агента Алоизия К. Л. Пендергаста, который сидел у гаснущего огня в тонких белых перчатках и почти бесшумно листал иллюминированную рукопись, позабыв о наполовину пустом бокале амонтильядо на приставном столике. Молодая женщина припомнила последний раз, когда кто-то позвонил в дверь по адресу Риверсайд-драйв, 891, – чрезвычайно редкое событие в особняке Пендергаста. Воспоминания о том жутком моменте теперь повисли в воздухе, как миазмы.
Появился Проктор, шофер, телохранитель и доверенное лицо специального агента по всем вопросам.
– Открыть дверь, мистер Пендергаст?
– Пожалуйста. Только не впускайте. Узнайте имя и по какому вопросу и сообщите мне.
Три минуты спустя Проктор вернулся:
– Этого человека зовут Персиваль Лейк, он хочет нанять вас для частного расследования.
Пендергаст поднял ладонь, собираясь сразу же закрыть эту тему. Но что-то его остановило.
– Он не упомянул о характере преступления?
– Он отказался сообщать какие-либо подробности.
Пендергаст погрузился в размышления, слегка постукивая тонкими пальцами по позолоченному корешку рукописи.
– Персиваль Лейк… Знакомое имя. Констанс, будь добра, найди его на… Как там называется этот портал?.. Его еще назвали в честь астрономического числа.
– Гугл?[1]
– Да-да. Погугли это имя, пожалуйста.
Констанс оторвала пальцы от желтоватых клавиш слоновой кости, встала из-за инструмента, открыла маленький шкафчик и выдвинула оттуда столик с ноутбуком. Несколько секунд она стучала по клавиатуре.
– Есть скульптор с таким именем, создает монументальные работы в граните.
– Я так и подумал. – Пендергаст стянул с рук перчатки и положил их рядом с собой. – Пригласите его.
Как только Проктор вышел, Констанс повернулась к своему опекуну, нахмурившись:
– Неужели наши финансы в таком плачевном состоянии, что ты решил подзаработать?
– Нет, конечно. Однако работы этого человека, хотя и довольно старомодные, сильно впечатляют. Насколько я помню, его фигуры появляются из камня так же, как «Пробуждающийся раб» Микеланджело. Самое малое, что я могу сделать, – это принять Лейка.
Вскоре Проктор вернулся. В дверях за ним стоял человек поразительной наружности, с огромной копной седых волос. Ему было шестьдесят пять, но, кроме волос, ничто не говорило о его возрасте; он был около шести с половиной футов ростом, стройного атлетического телосложения, с красивым, резко очерченным загорелым лицом, одетый в накрахмаленную белую рубашку, коричневые слаксы и голубой блейзер. Он излучал здоровье и энергию. Руки у него были мощные.
– Инспектор Пендергаст?
Он с протянутой рукой широкими шагами подошел к специальному агенту, охватил его бледную ладонь своей гигантской лапой и встряхнул так, что чуть не опрокинул херес Пендергаста.
«Инспектор?» Констанс поморщилась. Похоже, ее опекун действительно будет «сильно впечатлен».
– Прошу вас, садитесь, мистер Лейк, – сказал Пендергаст.
– Спасибо! – Лейк сел, положил ногу на ногу и откинулся на спинку кресла.
– Могу ли я предложить вам что-нибудь выпить? Херес?
– Пожалуй, не откажусь.
Проктор молча наполнил для гостя маленький бокал и поставил рядом с его локтем. Скульптор сделал глоток.
– Прекрасное вино, благодарю вас. И спасибо, что согласились меня принять.
Пендергаст наклонил голову:
– Прежде чем вы поведаете мне свою историю, я обязан сказать, что не могу претендовать на звание «инспектор». Это британское звание. Я всего лишь специальный агент ФБР.
– Видимо, я начитался детективов. – Гость заерзал на стуле. – Позвольте, я перейду прямо к делу. Я живу в Эксмуте – это небольшой прибрежный городок на севере Массачусетса. Тихое место вдали от туристских маршрутов, да и летние отпускники его почти не знают. Лет тридцать назад мы с женой купили старый маяк и дом смотрителя маяка на Уолден-Пойнт, с тех пор я там и живу. Место для моей работы оказалось идеальное. Я всегда ценил хорошие вина – только красные, белые меня не интересуют, – и подвал старого дома служил превосходным хранилищем для моей довольно большой коллекции. Мой погреб весьма глубок, у него каменные стены и пол, температура что зимой, что летом – тринадцать градусов. Короче говоря, несколько недель назад я уехал на долгий уик-энд в Бостон. А вернувшись, обнаружил, что заднее окно разбито. В доме все цело, но, когда я спустился в подвал, оказалось, что он пуст. Моя коллекция вин исчезла!
– Какая ужасная потеря.
Констанс показалось, что она расслышала в голосе Пендергаста едва заметную нотку веселого пренебрежения.
– Скажите мне, мистер Лейк, вы все еще женаты?
– Моя жена умерла несколько лет назад. И теперь у меня… подруга, она живет со мной.
– И во время уик-энда, когда похитили вашу коллекцию, она была с вами?
– Да.
– Расскажите мне о ваших винах.
– С чего начать? У меня хронологическая коллекция «Шато Леовиль Пуаферре», начиная с тысяча девятьсот пятьдесят пятого года, а также отличные коллекции всех удачных лет «Шато Латур», «Пишон-Лонжевиль», «Петрюс», «Дюфор-Вивьен», «Лакомб», «Малеско-Сент-Экзюпери», «Шато Пальмер», «Тальбо»…
Пендергаст остановил этот поток, подняв руку.
– Извините, – сказал Лейк, сконфуженно улыбаясь. – Когда речь заходит о винах, меня заносит.
– Только французские бордо?
– Нет. С недавнего времени я стал собирать и некоторые превосходные итальянские вина, в основном «Брунелло», «Амароне» и «Бароло». Все исчезло.
– Вы обращались в полицию?
– Шеф Эксмутской полиции гроша ломаного не стоит. Настоящий осел. Выходец из Бостона. Он предпринимает какие-то действия, но не относится к этому серьезно, это ясно. Полагаю, он был бы больше озабочен, будь у меня коллекция пива «Бад лайт». Мне нужен специалист, который нашел бы украденное вино, прежде чем его распродадут или, упаси бог, выпьют.
Пендергаст медленно кивнул:
– А почему вы пришли ко мне?
– Я читал книги о вашей работе. Те, что написаны Смитбеком. Уильямом Смитбеком, кажется.
Немного помолчав, Пендергаст ответил:
– Боюсь, что в этих книгах сильно искажены факты. Так или иначе, вы должны были понять, что я занимаюсь социальными девиациями, а не похищенным вином. Сожалею, но ничем более помочь не могу.
– Я очень на вас надеялся, ведь из этих книг я понял, что вы в некотором роде тоже знаток вин. – Лейк чуть подался вперед в кресле. – Агент Пендергаст, я в отчаянии. Мы с женой провели несчетное количество часов, собирая нашу коллекцию. Каждая бутылка – воспоминание, история, особенно о моих чудесных годах с нею. У меня такое чувство, что она умерла еще раз. Я щедро оплачу ваш труд.
– Мне действительно очень жаль, но я ничем не могу вам помочь в этом деле. Мистер Проктор вас проводит.
Скульптор встал.
– Что ж, я понимал, что у меня мало шансов. Спасибо, что выслушали. – Его встревоженное лицо слегка смягчилось. – Могу только благодарить Господа, что они не заметили «О-Бракиланж»!
В комнате повисла тишина.
– «Шато О-Бракиланж»? – спросил Пендергаст еле слышно.
– Именно так. Полный ящик тысяча девятьсот четвертого года. Моя драгоценность. Он стоял в стороне, в углу подвала, в оригинальном деревянном ящике. Эти чертовы идиоты не заметили его.
Проктор открыл дверь в библиотеку, ожидая, когда гость выйдет.
– Как вам удалось найти целый ящик девятьсот четвертого года? Я думал, оно давно все раскуплено.
– И все остальные тоже так думали. Но я всегда слежу, не появляются ли коллекционные вина на продажу, в особенности когда владелец умирает, а его наследники хотят обратить вино в деньги. Мы с женой нашли этот ящик в старинной коллекции вин в Новом Орлеане.
Пендергаст вскинул брови:
– В Новом Орлеане?
– Купили у старинной французской семьи со средствами, переживающей трудные времена.
Констанс заметила промелькнувшее на лице Пендергаста раздражение… или то была досада?
Лейк направился было к открытой двери, но тут специальный агент поднялся с кресла.
– Мистер Лейк, я передумал. Я возьмусь за ваше маленькое дельце.
– Правда? – Лейк повернулся к нему, расплываясь в улыбке. – Замечательно! Как я уже сказал, какую бы цену вы ни назначили, буду рад…
– Цена простая: бутылка «О-Бракиланж».
Лейк заколебался:
– Я рассчитывал на финансовое возмещение.
– Моя цена – бутылка.
– Но вскрывать ящик… – Скульптор смолк, и в комнате воцарилось молчание. Наконец Лейк улыбнулся. – А впрочем, почему бы и нет? Вы явно не испытываете нужды в деньгах. Я буду рад получить вашу помощь. Вы можете сами вскрыть этот ящик!
Переполненный эмоциями от собственной щедрости, Лейк снова протянул руку.
Пендергаст пожал ее:
– Мистер Лейк, пожалуйста, оставьте ваш адрес и контактную информацию Проктору. Я завтра же приеду в Эксмут.
– Жду вас с нетерпением. Я ни к чему в подвале не прикасался. Оставил все как было. Конечно, там побывала полиция, но они почти ничего не сделали, кроме нескольких снимков на сотовый, можете себе представить?
– Было бы замечательно, если бы вы нашли предлог не пускать их туда, если они снова появятся.
– Снова появятся? Это вряд ли.
Лейк ушел в сопровождении Проктора. Констанс повернулась к Пендергасту. Он ответил ей веселым взглядом, его серебристые глаза блеснули.
– Можно поинтересоваться, что ты делаешь? – спросила она.
– Берусь за частное расследование.
– Расследование кражи вина?
– Моя дорогая Констанс, в последние несколько месяцев в Нью-Йорке, к моему величайшему прискорбию, не случалось серийных убийств. Моя тарелка, как говорится, пуста. И мне предоставляется идеальная возможность отдохнуть неделю-другую в очаровательном прибрежном городке, да еще не в сезон, занимаясь таким сладким делом, что пальчики оближешь. Я уже не говорю о приятном заказчике.
– Хвастливость и самовозвеличивание – вот более точная его характеристика.
– Ты мизантроп еще почище меня. А я вполне могу после недавних событий подышать освежающим осенним воздухом.
Констанс незаметно посмотрела на него. Пендергаст был прав: после испытаний, выпавших на его долю этим летом, любая перемена пошла бы ему на пользу.
– Но бутылка вина в качестве вознаграждения? В следующий раз ты предложишь свои услуги в обмен на гамбургер из «Шейк-Шак».
– Навряд ли. Это вино и есть причина, единственная причина, по которой я принял его предложение. В девятнадцатом веке фирма «Шато О-Бракиланж» производила лучшие вина во Франции. Их неподражаемый кларет изготавливался только на основе урожая с одного виноградника площадью около двух акров, засаженного такими сортами, как каберне совиньон, каберне франк и мерло. Виноградник располагался на холме близ Фронсака. К несчастью, за этот холм шли беспощадные бои во время Первой мировой, там применялся горчичный газ, и землю отравили навсегда, а шато сровняли с землей. Известно, что осталось всего две дюжины бутылок разных урожаев этого шато. Но ни одной – великого урожая тысяча девятьсот четвертого года. Считалось, что их попросту больше не существует. Поразительно, что у этого человека имеется целый ящик этого вина. Ты видела, как неохотно он согласился расстаться даже с одной бутылкой?
Констанс пожала плечами:
– Надеюсь, тебе понравятся эти каникулы.
– Я не сомневаюсь, что мы оба прекрасно проведем время.
– Мы оба? Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой? – Ее лицо обдало жаром.
– Конечно. Я думаю, ты готова для таких каникул вдали от привычной обстановки. Более того, я настаиваю. Тебе нужно отдохнуть не меньше, чем мне. И, кроме того, я буду рад возможности на какое-то время забыть о письмах от администрации Ботанического сада, а ты разве нет?