Через неделю-другую он полностью обжился в своем доме и даже районе. Он нашел ту лавку, о которой говорил Энди, где продавалась ветчина и другие деликатесы, нашел пекарню, в которую влюбился бесповоротно и каждый день пробовал там новый вид хлеба. И даже тетушки Энди прознали про его переезд и уже пару раз приглашали его к себе пообедать, угощая новыми и новыми вкусностями.
И в этом была огромная, по мнению Тома проблема, потому что эти дамы ему очень нравились, он даже подхватил у них несколько слов на итальянском. Но они почему-то наотрез отказывались брать плату за еду, и Тома это приводило в отчаяние.
Клуб тем временем украшали к Рождеству. Его было решено превратить в гламурную снежную сказку, что приводило Китти в восторг. Она учила новые номера, и то и дело повторяла, как сильно любит зимние праздники. Том тоже учил новый репертуар, но ему уже было гораздо проще, чем в первые недели, когда он начал тут работать. С Энди они тоже частенько сталкивались, и Тому даже казалось, что они стали, по крайней, мере приятелями.
Пару раз Энди даже подвозил Тома в клуб, когда они пересекались на улице. Но обычно он уезжал гораздо раньше, а возвращался позже. Ложась спать, Том дежурно бросал взгляд в окно и видел, что окна квартиры Энди не светятся.
Свою квартирку он немного украсил к Рождеству и даже раздобыл небольшую елочку, которая теперь радовала его не только видом, но и ароматом.
Китти то и дело таскала его куда-нибудь, то кататься на коньках, то просто гулять по Центральному парку, особенно когда были морозные дни и выпадал снег. Сегодня она и вовсе вытащила его петь рождественские гимны. И это было так здорово, что Том ощущал себя счастливее, чем когда-либо. Он ждал Рождественской службы, предвкушая праздник. Ему было интересно, придет ли на нее Энди. Его он вообще не видел уже почти неделю, как говорил Брайан, тот решал какие-то важные дела в Филадельфии. Без Энди в клубе было даже как-то непривычно.
После пения гимнов Томас чувствовал себя совершенно одухотворенным. Домой он решил пройтись пешком, любуясь украшениями в витринах и дверях, ловя снежинки на рукавицы, которые подарила ему Китти.
Поднявшись на свой этаж, он не сразу понял, что за тюк лежит возле его дверей, а когда тот зашевелился, и Том увидел лицо Энди, он не сдержал вскрик.
– Где тебя черти носят, когда ты нужен? – слабо заворчал Энди, пока Том дрожащими руками открывал дверь квартиры и помогал ему подняться. На полу возле двери осталось кровавое пятно.
– Прости, мы с Китти пели гимны, – попытался оправдаться Том и ахнул, увидев пятно.
Слава Богу, что у него последний этаж – пока он не замоет, вряд ли кто-то увидит.
– Что с тобой случилось? – он потащил Энди на диван.
– Попал в перестрелку в Чикаго, – ответил Энди, сдержав стон, когда Том задел раненое плечо. – Пуля прошла навылет вроде бы. Но надо заштопать. Справишься?
– Заштопать? Тебя… то есть, живого человека? – кажется, Том сейчас был бледнее, чем Энди. – Неужели ты не знаешь врача поблизости? – у него даже губы дрожали.
– Когда я буду мертвым, штопать будет уже слегка бессмысленно, – парировал Энди. – В больницу мне нельзя, а местный врач любовник моей тети Джованны. Представь, что будет, – сказал он.
– Ох, представляю, – Том прикусил губу. – Но что же мне делать?
После всего, что Энди сделал для него, бросить итальянца в беде он не смог бы, да и не по-христиански это. Но ведь он не врач.
– Прежде всего выдохни, – Энди понял, что Том разнервничался. – Это всего лишь ранение в плечо, органы не задеты. Но еще немного и я откинусь от потери крови.
Он объяснил, как очистить рану, а в коробке швейных принадлежностей нашлись иглы и шелковые нитки. И заначка граппы во фляжке Энди, конечно же.
Выбора у Тома все равно не было. Пусть пулевые ранения он не видел, но на ферме бывало всякое. Он сжал зубы и, хотя оставался бледным, из-за чего веснушки, не исчезнувшие даже зимой, казались ярче, стал исполнять указания.
– Красивая, я бы зашил, – вздохнул он, но повиновался требованию Энди и срезал рубашку, чтобы не тревожить плечо.
Крови он не боялся, видел и похуже, но заранее извинился, прежде чем начать промывать рану.
– Куплю другую, – отмахнулся здоровой рукой Энди. Он говорил Тому, что делать, и тот, к счастью, внимательно слушал. Он взял себя в руки, сосредоточился и делал, как ему говорили.
– Дай мне глотнуть граппы. А потом залей ее в рану, – велел Энди. Нитка и иголка уже плавали в стакане, залитые алкоголем.
Протянув ему фляжку, Том дождался, пока Энди сделает глоток, а когда получил ее обратно, помедлил буквально секунду, размышляя, не глотнуть ли и самому. Но все же не решился.
– Потерпи, – попросил он и стал обеззараживать рану, поливая ее граппой.
Он видел, что Энди больно, но тот не издал ни звука, лишь виски сильнее заблестели от пота.
Энди стойко терпел, в его жизни бывало и похуже, в конце концов. И Том не был самым плохим вариантом экстренной помощи. К счастью, руки у него не тряслись, пока он аккуратно стягивал края раны.
– У тебя хорошо получается, – подбодрил его Энди. – Мог бы стать врачом, а не певичкой в клубе.
– Это вряд ли, – Том с трудом заставил раздвинуться в подобии улыбки плотно сжатые от напряжения губы. – Вида крови я не боюсь, но причинять кому-то боль даже во благо я бы не смог.
Ему казалось, что процедура заняла целую вечность, но по факту едва ли больше часа. И к последнему узелку он сам был мокрый как мышь, от напряжения.
– Ты молодец, правда, – ответил ему Энди, когда Том пристроил на плечо марлевую салфетку и пластырь. – Отлично справился.
Голова у него кружилась от кровопотери, и пока еще было рано расслабляться.
– Можешь сделать мне крепкий сладкий чай? – попросил он.
– Да, конечно! – закивал Том, но, прежде чем заняться этим, притащил с кровати свое одеяло и укрыл Энди, успев ощутить, что кожа у него прохладная.
Порадовавшись, что только утром заходил в любимую булочную, к чаю он принес слойки со сладкой начинкой.
– Сможешь держать чашку?
– Чашку смогу, но есть пока не хочу, – он отказался от булки, удивившись, с какой заботой Том устраивает его на диване. Держа чашку здоровой рукой, Энди потихоньку пил чай.
– Расскажи мне что-нибудь, чтобы я пока не отключался, – попросил он.
– Хоть половиночку, – Том с мольбой посмотрел на него и поднес слойку к его губам. – Кусай, она божественная! Моя мама много пекла, но сладкое редко. В основном хлеб. Если бывали щедрые на ягоды и яблоки годы, делала с ними пироги. Но такого разнообразия, как здесь, я никогда в жизни не видел и не пробовал.
Энди понял, что тот не отстанет, вздохнул и откусил кусочек слойки.
– Она, правда, вкусная, – признал он, потихоньку жуя и проглатывая. Он, наконец, перестал мерзнуть – это был хороший знак.
– Я же говорил, – Том держал слойку поблизости от него на случай, если Энди захочет откусить еще.
Его тоже стало понемногу отпускать, и заявленная Адриано болтливость проявилась во всей красе – Том рассказывал, что у них растет, как он пас овец, как учился их стричь – обо всем на свете.
Болтовня Тома успокаивала, Энди, наконец-то, отпустил мысли о произошедшей в Филадельфии облаве и перестрелке. Кто-то их сдал, несколько человек из банды Энди погибли, но сам он успел сбежать. Все эти гребаные 90 миль он думал только о том, чтобы не сдохнуть от потери крови. Оказаться в островке спокойствия и безопасности было приятно. План он придумает после. Отомстит за каждую пролитую каплю крови.
Допив чай, и съев еще немного булочки, Энди ощутил, что его клонит в сон. Он натянул одеяло повыше и ткнулся в него носом, позволяя себе расслабиться и дать отдых вымотанному телу.
Заметив, что он заснул, Том осторожно тронул его лоб, к счастью, тот был прохладный, значит, лихорадки не было, по крайней мере, пока. Тогда он принес подушку и бережно устроил Энди поудобнее – на здоровой половине тела.
Квартирка у него была небольшая, и он не сомневался, что услышит малейший звук, если оставит дверь в спальню открытой, поэтому решил тоже идти отдыхать, отвергнув мысль устроиться на полу – по нему гуляли сквозняки.
Проснувшись утром, Энди поначалу не мог понять, где он. Ему было тепло, но плечо адски болело – адреналин выветрился, как и алкоголь. Он со стоном сел на диване, потирая лицо здоровой рукой. В углу он заметил небольшую елку и понял, что видимо вчера уснул у Тома. Он бы убил сейчас за аспирин и чашку кофе.
Спал Тома вроде бы неплохо, но стон из соседней комнаты услышал сразу же. Вылетев из-под пледа и едва не запутавшись в нем, он через мгновение оказался в гостиной.
– Энди, как ты? Что болит? – он присел перед итальянцем на корточки.
– Как говно на палочке, – не сдержался Энди. – Есть аспирин? – спросил он, глядя на всклокоченного со сна Тома.
– Конечно, секунду! – он рванул к кухонному шкафчику, где у него была небольшая коробочка, сформированная по настоянию все тех же тетушек Энди.
Взяв баночку и налив воды в стакан, он вернулся к дивану.
– Давай помогу, – он сам положил таблетку в рот Энди, вручив ему стакан.
– Ну, я еще не настолько обессилел, но спасибо, – усмехнулся Энди, проглотив таблетку. – Кофе найдется?
– Да. Я купил такую же штуку, как у тебя… только все время забываю, как она называется, – смущенно признал Томас.
Он все же натянул брюки, ведь к Энди выскочил в одних трусах и майке, и вернулся на кухню, чтобы приготовить завтрак.
– Твои тети еще посоветовали мне специи добавлять. Хочешь?
– Перколятор, – ответил Энди, с трудом вставая с дивана. – Я воспользуюсь ванной, – он скорее сообщил, чем спросил разрешения и направился туда. В зеркале он увидел себя, бледного до синевы, в кровавых разводах на коже. Но рана выглядела неплохо – не было воспаления и нагноения. Том хорошо справился с задачей.
– Ты… зови, если что, – Том не успел остановить его или как-то ему помочь, поэтому лишь прислушивался ко всем звукам из ванной, пока занимался завтраком, опасаясь, что Энди может упасть в обморок.
Но Энди падать в обморок не собирался, он отмылся от крови и посвежел, за исключением двухдневной щетины. Но с этим он планировал разобраться уже у себя дома.
– Так гораздо лучше, – удовлетворенно кивнув, Энди пришел на кухню, где уже был готов кофе. Хоть он и опасался худшего, но ирландцу удалось сварить его почти прилично.
– Да, выглядишь свежее, – признал Томас, придвигая ему хлеб, прошутто и все остальное. – Можно я посмотрю рану? Думаю, надо наложить свежую повязку, – он не мог не переживать, все ли сделал правильно.
– Она в порядке, но, если хочешь, посмотри, – разрешил Энди, кивнув на свое плечо. После аспирина ему было получше.
Том подготовил перевязочный материал и стал аккуратно снимать повязку. Рана и правда выглядела обнадеживающе.
– Надеюсь, все будет хорошо, – вздохнул он, накладывая свежую повязку.
– Из тебя вышла отличная медсестра, – похвалил Энди. – Думаю, скоро заживет, как на собаке.
– Очень на это надеюсь, – Том робко улыбнулся. – Ну ешь, – напомнил он, понимая, что своими действиями только мешал Энди нормально позавтракать.
– Что было на этой неделе в клубе? Без эксцессов? – спросил он, когда с завтраком было покончено. Ему, конечно, обязательно доложат обо всем, но хотелось услышать мнение Тома.
– Да, все отлично, – стал рассказывать Том. – Все в приподнятом настроении, Брайан говорит, клиенты пьют больше обычного, и это не удивительно, Рождество ведь на носу.
– Еще бы, – хмыкнул Энди и поморщился. У него как раз сорвалась сделка по продаже большой партии алкоголя.
– Что такое, больно? – Том его гримасу понял по-своему.