3

Тем временем у Триши Мак-Миллан, жительницы этой Земли, которая не провела Зарквон знает сколько лет в созданной H2G2-2 иллюзии, возникла идея.

– Я поговорю с ними, дорогая, – сказала она девочке, которая, возможно, являлась ее нерожденной дочерью из неизвестно какого измерения. – Грибулонцы меня послушают. Я для них что-то вроде иконы.

И с этими словами исчезла в коридоре, который и сам через пару секунд исчез, разнесенный в конфетти зеленым лучом.

Артур слишком отупел, чтобы ужасаться. Вместо этого он испытал нечто, похожее на зависть.

По крайней мере Триша умерла, имея перед собой цель. Она нашла ответ на свой вопрос, и это не какое-нибудь тухлое «сорок два». А я только и могу, что сидеть, не в силах ничего поделать.

Еще Артур испытывал сомнения, хорошо знакомые ему с тех пор, как он начал странствовать по Галактике. Втайне он часто подозревал, что сошел с ума. Что нет на свете ни «Золотого сердца», ни Зафода Библброкса, и уж наверняка нет никакой Глубокой Мысли. Что же касается строителей планет, магратиан, то это совершенный вздор. Даже больший, чем говорящие мыши, которые и правят на деле планетой.

– Пардон, папаша, – произнесла крыса, нетерпеливо постучав по его ботинку.

– Извини, приятель, – пробормотал Артур, механически отодвинув ногу.

Все это безумие. Наверняка его сейчас обследует бригада стажеров, до сих пор не отошедших от тяжелого бодуна, по каковой причине все галлюцинации пациента Дента им глубоко до лампочки.

И если уж им до лампочки, с какой стати должен переживать из-за этого я?

За его спиной разлетелась и просвистела щепками над головой дверь мужского туалета. Секунду спустя штаны его начали пропитываться какой-то подозрительной жидкостью.

Форд усмехнулся.

– Воистину сказано: под лежачий камень…

– Думаешь, нам нужно бежать за крысами?

– Бежать? Куда? От всей планеты сейчас ничего не останется. Мы можем не торопиться. Тем более, эти ребята – не из наших, не из автостопщиков. – Форд расстегнул сумку, порылся в ней и достал нечто, похожее на самокрутку. – Йехххх, – счастливо вздохнул он. – Не зря приберегал.

Артур даже удивился и обрадовался тому, что его, оказывается, может еще что-то интересовать.

– Что это?

Форд покосился на него и нахмурился.

– Это что, тоже сарказм?

– Нет. Это искренний вопрос, проистекающий от моего невежества.

– Что ж, раз так, рад просветить тебя, дружище. Это сигарета.

– А… – Энтузиазм Артура как-то разом иссяк.

– Но не простая, – продолжал Форд, держа самокрутку так, как держат драгоценный хрустальный бокал или что-то в этом роде.

– У тебя там что, компактный генератор лучей смерти?

– Конечно, нет.

– Может, тогда телепортатор?

– Ну, эта штука нам не помешала бы. Но нет.

– То есть это просто мелко резаные сушеные листья табака, завернутые в бумагу?

– Табак? Бумага? Право же, Артур, вы, земляне, используете свои мозги всего на десять процентов возможностей, да и эту часть заполняете преимущественно тем, что так или иначе связано с чаепитием. Это фалианский болотный червь-альбинос. Явно зараженный. Всю свою жизнь он поглощает галлюциногенный газ. А потом умирает и высыхает.

Артур посмотрел наверх. Луч смерти, не замедлившись ни на мгновение, слизнул верхний этаж. В образовавшийся просвет Артур увидел беспорядочно кувыркающийся самолет – довольно большой, кстати. Ему показалось, что кто-то поет «Кумбайю».

– Ты не слишком ударился в подробности? Или это только мне кажется, что у нас остались считанные минуты? И счет выражается однозначным числом. Где-то между одним и тремя.

– Подожди, не перебивай. Автостопщики называют такие «палочкой радости». Одна затяжка – и ты ослепительно, до свинячьего визга счастлив. Ты любишь всех на свете, прощаешь всех врагов… в общем, все такое. Две – и тебе до безумия интересно все на свете, даже жуткая смерть, которая, возможно, надвигается на тебя. «Вот это будет круто, – говоришь ты себе. – Вот это, блин, апгрейд, переход на новый уровень существования. На что это будет похоже? Заведу ли я там новых друзей? Найдется ли там пиво?»

– А после третьей затяжки? – поинтересовался Артур, покорно исполняя роль слушателя.

Форд порылся в сумке в поисках зажигалки.

– После третьей затяжки мозг взрывается, так что ты чувствуешь себя немного хреновато.

– А… – сказал Артур, пытаясь представить себе, сколько автостопщиков укоротило свои дни, прежде чем узнало об этом фокусе с третьей затяжкой.

– А вот и мы, – хмыкнул Форд, доставая пластиковую зажигалку с надписью «КОРОЛЕВСКИЕ ВЛАДЕНИЯ» на баллончике. – Одну затяжку или две?

Артур никогда не принадлежал к заядлым курильщикам. В тех редких случаях, когда его уговаривали взять сигарету, он ощущал себя таким виноватым перед легкими, которые подарили ему родители, что от одного этого ему уже становилось дурно. Помнится, как-то на школьной вечеринке он пытался изображать из себя крутого и сунул в рот «Силк-Кат» – кончилось это тем, что он пытался не облевать хозяйскую чихуахуа, а в результате облевал саму хозяйку. Он до сих пор ежился при воспоминании о том вечере, а иногда даже начинал оглядываться по сторонам, не тычет ли в него пальцем кто-то из присутствовавших на той вечеринке.

– Мне не надо, спасибо. Плохо переношу.

– Что ж, дружище, как хочешь, – кивнул Форд, щелкая зажигалкой. – Ослепительное счастье, я иду!

– Давай уж сразу попрощаемся, что ли, Форд? Мне не жаль ни одной минуты.

– Правда?

– Нет. Не совсем. Есть несколько минут, без которых я бы вполне обошелся.

Например, минута, когда исчезла Фенчёрч.

Форд едва успел затянуться в первый раз, когда посередине вестибюля возник ниоткуда и плюхнулся на пол огромный, колышущийся как кусок желе кактус. Секунду-другую он колыхался просто так, потом превратился в огромный, налитый кровью глаз. Глаз закрутился, дико оглядываясь по сторонам, потом подпрыгнул и превратился в квартет головоногих моллюсков пом-пом, безукоризненно стройно игравших на тысяче казу.

– Прекрасно, – всхлипнул Форд, утирая скатившуюся из глаза слезу. – Я так… Слов нет.

Моллюски взяли пронзительно высокую ноту и исчезли в облачке радужных пузырьков, лопавшихся с мелодичным звоном, а на их месте возник белоснежный космический корабль, похожий на сияющую слезу с напоминающим стебли сельдерея оперением.

– «Золотое сердце»! – выдохнул Артур. – Вы, наверное, шутите.

Необходимое пояснение. Космический корабль «Золотое сердце» столь прекрасен, что одного взгляда на его рекламный буклет достаточно, чтобы подросток мужского пола разом повзрослел на пару десятилетий, оказавшись в самом разгаре кризиса среднего возраста. «Золотое сердце» приводится в движение как традиционными двигателями, так и революционным невероятностным приводом, что позволяет кораблю находиться одновременно в нескольких разных местах до тех пор, пока он не решит, где ему хочется находиться больше всего. Правда, побочными эффектами невероятностного поля «Золотого сердца» являются совпадения, дежа-вю и кипы давно выброшенной корреспонденции.

Форд загасил палочку радости о подошву, сунул бычок обратно в сумку и легко вскочил на ноги.

– Идем, Артур. И не строй из себя такого удивленного. Землю уничтожают, а нас спасает Зафод. Так случается всегда – ну, с разницей в деталях и в несколько световых лет. Ну и путешествие!

– А при чем здесь палочка радости?

– Всего одна затяжка, старина. Я ослепительно, до свинячьего визга счастлив. Мне показалось, перед новой встречей с Зафодом это не помешает.

Артур, пошатываясь, спустился по ступенькам.

– А как же Триша? Разве она с нами не полетит?

– Эй, Триллиан – это тот же самый человек. Судьба может позаботиться только об одной. Порадуйся за Тришу – она уже на новом уровне. Чистая энергия. Посмотри, какие краски!

Артур нахмурился.

– Зеленые? Смертоносные? Да, вижу. Хотя предпочел бы наблюдать их издалека. Может, уберемся отсюда?

– Совершенно согласен, Артур. Если мы не уберемся, это может повредить мои крутые туфли. Хотя если они из синих сделаются лиловыми… Пожалуй, я не против.

Артур мягко подтолкнул Рэндом к сияющему белому кораблю.

– Идем. Нам пора улетать.

– Фертль, – всхлипнула девочка. – Хочу моего Ферти!

– «Хочу Ферти»! – передразнил ее Форд, игриво ущипнув Триллиан. – Мило, не правда ли?

Белый корабль покачнулся, и на землю плавно опустился откинувшийся трап. В проеме люка показался Зафод Библброкс, президент Галактики, объявленный в межпланетный розыск непревзойденный специалист по саморекламе. В ясных глазах его светилось Эго планетарного масштаба; золотые кудри разметались по плечам. Немного неряшливо… впрочем, ему шло.

– О'кей, давайте-ка начистоту, – объявил Зафод, похлопав себя по лбу. – Привет, земляне. Я снова прилетел к вам на помощь. – Тут, похоже, он заметил разворачивавшееся перед ним уничтожение планеты. – Постойте-ка минуту. Это ведь вам не Ирландия!

Форд взбежал по трапу и обнял своего дальнего родственника.

– Зафод! Как я рад видеть тебя!

Зафод зажмурился.

– Рад меня видеть? Ты что, накурился?


Они набились в рубку «Золотого сердца» и взмыли на пару сотен футов – зигзагом, уворачиваясь от лучей смерти с помощью программы «Автоуклонист», в ожидании момента, когда Зафод врубит невероятностную тягу, и та разом перекинет их туда, где они никак не ожидали очутиться.

Форду Префекту единственному из находившихся на борту пришла мысль посмотреть вниз. Он увидел H2G2-2, со слегка потерянным видом парившую рядом с последней оставшейся в «Бета-клубе» люстрой. Она небрежно уклонилась от шипящего луча смерти и тут же, передернув крыльями с видом «а пошло оно все…», сложилась на манер бумажной птички-оригами в невидимых руках, становясь все меньше до тех пор, пока от нее не остался крошечный бриллиант черноты, который взмыл вверх, оторвав по дороге из чистой вредности голову незадачливой крысе, вылетел в зияющий проем и, мигнув, исчез из всех реальностей во всех временах.

Скатертью дорожка, подумал Форд и отправился на поиски бухла.

Если бы Форд не отправился на поиски бухла, он, возможно, увидел бы высокого мужчину лет тридцати пяти в халате и шлепанцах, входившего в «Бета-клуб» с полотенцем в руках. Едва мужчина успел задрать голову вверх и изобразить на лице полнейшее потрясение, как изумрудный луч смерти разнес его и его рыжеволосого спутника на элементарные частицы.

Необходимое пояснение. Это была одна из многих смертей Артура Дента, имевших место после того, как одному из Артуров удалось разрушить пространственно-временную матрицу и спастись. Для всех остальных матрица схлопнулась, и все они один за другим погибли от самых невероятных причин, наспех состряпанных взбешенной Судьбой.

Одного Артура убили электротоком неисправные наушники, когда он вел на местной студии передачу, посвященную слухам о повышенной активности НЛО (этакий черный космический юмор).

Второй Артур проснулся как-то утром с твердым убеждением, будто он может летать, и в мире не нашлось никого, кто смог бы переубедить его и отговорить забраться на радиовышку и сигануть вниз.

Третьего задавил буйволодозер, когда он пытался спасти свой дом от разрушения. Сам буйволодозер при этом не пострадал физически, но психическая травма оказалась столь сильна, что он подал в суд на местное руководство, особо выделив в качестве виновного м-ра Проссера. Проссеру впоследствии отрубили голову.

Тем временем еще один Артур утонул в грозу вскоре после того, как показал фак водителю грузовика, подрезавшего его на шоссе.

Список можно продолжать почти до бесконечности. Перечислить все невозможно, даже если рассортировать причины смертей по группам, как то: случайные и нечаянные, намеренные и умеренные, похмельные и огнестрельные, ментальные и анальные, уринальные и маргинальные, фекальные и декальные (замотался насмерть цветной пленкой-самоклейкой) – суть не в этом, а в том, что под занавес, после окончательного и бесповоротного уничтожения Земли во всех пространственных и временных измерениях в живых остался только один Артур Дент. Собственно, то же самое можно сказать и о Форде Префекте с Триллиан, но не о Рэндом или Зафоде, которые цеплялись за свои многомерные роли с упорством, достойным высшей награды.

Список литературы:

Вот кто-то с космоса спустился – наверно, смерть моя идет,А. Дент, 2803.

Чьому я як сокiл, чьому я летаю,А. Дент, 1107.

Последний оставшийся Артур Дент сидел на своем обычном месте на полу ходовой рубки «Золотого сердца», прислонившись затылком к знакомой полке, но покоя почему-то не испытывал. Возможно, виной тому были продолжавшие вспыхивать на экранах обзора зеленые лучи, а может, в самой-самой разглубокой глубине души, которая помнила еще ту звездную пыль, из которой соткались атомы его тела, Артур знал, что он остался последним Артуром Дентом во всей Вселенной. Один-одинешенек среди всеобщей множественности.

Все, что он мог бы озвучить вслух, сводилось, однако, к тому, что ему не хватает полотенца и что он не пожалел бы круглой суммы на то, чтобы кто-нибудь с мягкими выпуклостями обнял его и шепнул на ухо, что все будет хорошо.

Триллиан и Рэндом после уничтожения планеты тоже пребывали в подавленном настроении и сидели, крепко обнявшись, у холодильника. Зато Форд Префект оставался по обыкновению жизнерадостным – скорее всего благодаря единственному пыху своего набитого сушеным червяком чинарика.

– Надо же, круто как! – восхищался он, хлопая Зафода по плечу. – Ты только посмотри на эти лучи смерти! Да ты хотя бы мог себе представить, что увидишь грибулонскую клетку смертников изнутри?

– Грибулонцы, они такие. Крутые ребята, – отвечал его кузен с не меньшим энтузиазмом (Зафод почти всегда пребывал в состоянии пыхнувшего один раз). – Лазерное шоу отдыхает. А помнишь ту термоядерную атаку на Магратею?

– Еще бы! – гордо отозвался Форд. – Это было что-то. Как мы петляли, как уворачивались – но ведь стряхнули их с хвоста!

– Не то слово, стряхнули, братан. И этих грёба… грибо… булонцев тоже стряхнем!

Зеленый луч опалил кормовой плавник корабля, и Триллиан поморщилась.

– Мы не можем просто убраться отсюда поскорее?

Зафод исполнил пируэт, которому позавидовал бы танцор диско, сложил два пальца пистолетиком и нацелил их в Триллиан.

– Бах, бах, милашка. Как, соскучилась по мне? Бьюсь об заклад, да… и я тоже.

– Давай потом, Зафод. Может этот корабль перенести нас в безопасное место?

– Не так просто. Мы не можем ломануться через всю эту мясорубку по прямой – они нашинкуют нас, как фрукты на десерт галитоксиканцу. Придется довериться невероятностному приводу – пусть посчитает немного, и вообще пусть сам ломает голову над этой проблемой.

– Ты хочешь сказать, тут головой всему компьютер?

Зафод исполнил бетельгейзианскую джигу… Ну, по крайней мере вступительную ее часть.

– Ну наконец-то! Хоть кто-то думает головой. А то мне, ребята, начинало казаться, что вы все накурились.

– Извини, Зафод, – огрызнулся Артур. – Мы тут типа слегка рассеяны, едва избежав мучительной смерти.

– Ну да, голова теперь у компьютера, – продолжал Зафод, игнорируя предложенную Артуром другую тему для разговора. – Ну же, ребята. Вы никаких изменений во мне не замечаете?

Тут до всех разом и дошло.

– Срань господня! – произнес Форд.

– Какого… – произнесла Триллиан.

– Таки-шо за фигня, – произнес Артур – немного в стиле крыс-кокни.

На плечах Зафода Библброкса бесстыже красовалась одна-единственная голова.

Необходимое пояснение. Две головы и три руки Зафода Библброкса давно уже вызывают зависть и научный интерес всей галактики – так же, как черепная затычка траальского жукозавра или третья грудь Эксцентрики Галлумбиц. И хотя Зафод утверждает, что третью руку он себе приделал, чтобы повысить конкурентоспособность в лыжном боксе, злые языки прессы говорят, что на самом деле он сделал это, чтобы иметь возможность разом держаться за все млечные железы Эксцентрики. Возможно, подобное внимание к мельчайшим эротическим деталям послужило причиной того, что мисс Галлумбиц в своем интервью «Уличному трепу Уикли» охарактеризовала Зафода как «величайший секс-взрыв во Вселенной после Большого», что добавило тому по меньшей мере полмиллиарда голосов на президентских выборах и вдвое больше ежедневных посещений платного сайта Зафода в суб-эта-сети.

Происхождение второй головы Зафода окутано тайной и является, похоже, единственным предметом, от обсуждения которого с прессой президент уклоняется – если не считать, конечно, заявления насчет того, что две головы лучше, чем ни одной, каковое заявление было воспринято как неприкрытое оскорбление Спиналем Мозжко, канцлером племени Всадников без головы с Беты Джаглана. На что Зафод ответил: «Ну конечно, оскорбление, детка. Членам не нужна голова, только головка. И что?» Уже на ранних фотографиях Зафода голов две, однако на многих снимках отчетливо видно, что они не идентичны. Более того, на одном из кадров видеоролика, получившего широкую известность как «Глупость – не порок!», левая голова Зафода, несомненно, смуглая, женская и притворяется, будто кусает за ухо правую.

Вскоре всплыла на поверхность и женщина с Бетельгейзе, претендовавшая на изначальное обладание «смуглой женской» головой. Лулу Мягкие-Ручки заявила в интервью Библ-блогу, что «Зафод хотел, чтобы мы остались вдвоем типа навсегда, вот мы так и соединились. Но не прошло и двух месяцев, как он понял, что ему просто нравится разгуливать с двумя головами, а я здесь вроде как и ни при чем. В общем, как-то вечером мы пропустили пару „Грызлодеров“, а проснулась я уже обратно в своем теле. Вот ублюдок!»

Зафод не опровергал заявлений мисс Мягкие-Ручки, а это, в свою очередь, дало почву многочисленным перетолкам и обвинениям его в нарциссизме, на что он неизменно отвечал, что вообще не понимает смысла этого слова.

Список литературы:

Щека к щеке с м-ром президентом,Л. Мягкие-Ручки

Всего на сиську больше,Э. Галлумбиц

Форд обнял кузена.

– Ну наконец-то ты ее снял с плеч, – заявил он, не прекращая при этом пожевывать губу, а ведь совмещать эти два занятия не так просто. – Сносить голову с плеч, конечно, выглядит форменным безумием, но по какой-то непонятной мне причине я целиком и полностью одобряю твой поступок.

Артур знал причину. Его приятель до сих пор находился под червяком.

– Ты уверен, что это хорошая мысль, Зафод? И что ты ту голову снес?

Зафод поднял в воздух палец, как делает человек, собирающийся сделать важное заявление.

– Заткни хлебало, обезьяна! Я разговариваю с родственником!

– Я думал, мы могли бы обойтись без этого, Зафод. Разве мы мало пережили вместе?

Зафод чуть попятился.

– А… Привет, Артур. Неужели это ты, дружище? У той, другой головы зрение острее было. Плюс я тебя не узнал без этой штуки для купания.

– Халата.

– Да как бы он ни назывался. Важно только вон то – лучи смерти и все такое.

– Ты считаешь, нам не важно знать, где твоя вторая голова? – выкрикнул Артур, стараясь изъясняться как можно доступнее.

Зафод хлопнул в ладоши.

– О да! Слушаюсь, сэр. Ручаюсь, это понравится вам всем!

Он бочком подскочил к невысокому, полукруглому в плане пульту управления.

– Леди и джентльмены, вот он! Отнеситесь к нему со вниманием, ибо ваши жизни зависят от его внимания!

– Клянусь лучами смерти! – взвыл Артур, когда «Автоуклонист» резко дернул корабль вбок. – Можем мы разобраться с этим побыстрее?

Форд фамильярно потрепал его по щеке.

– Весь смысл жизни, друг мой Артур, в мгновениях, – с серьезным видом произнес он. – Вот где собака зарыта. И мгновения дольше, чем тебе кажется. Сложи все хорошие мгновения – и, сам увидишь, в сумме выйдут столетия.

Артура особенно взбесило то, что в этом словоблудии, возможно, имелась доля правды.

– Отлично, Форд. Ты считаешь, вторую голову Зафода стоит показывать дамам?

– Не держи нас за маленьких, – обиделась Рэндом.

– Ни в коем случае, милая.

– А пошел ты.

Зафод потопал подкованным каблуком.

– Прошу минуточку внимания. Вы еще не забыли про голову? – Он набрал на панели короткий код – три цифры подряд.

– Раз-два-три, – нахмурился Артур. – Не слишком сложный код, ты не боишься?

В ответ Зафод нахмурился.

– Зрение и счет… С мелочами у меня та-а-ак себе. Зато я непревзойден по части штурма унд дранга, а также неутомимости поиска… особенно в будуарных делах. О житейских мелочах у меня заботится голова номер два. Или, как я ее называю, Левый Мозг – в конце концов, она у меня располагалась слева, и мозгов в ней было больше.

– Покажи голову! – заорал Артур.

Зафод ткнул пальцем в большую красную кнопку, и из емкости с амортизационным гелем на пульте вынырнул и завис на уровне глаз хрустальный шар.

– В этом геле, видите ли, много всякого напихано, – небрежно пояснил Зафод. – Ну, такого, что может пригодиться для всяких штук.

– Прошу тебя, братец, заткнись, – произнесла вторая голова Зафода, покоившаяся на подушке из проводов и трубок внутри шара. – Твои объяснения не сильно тебя украшают. И меня тоже.

Левый Мозг почти ничем не отличался от Зафода – ну, разве что макияжем и стрижкой. При том, что президент Галактики всячески себя прихорашивал – возможно, даже глаза подводил, – Левый Мозг был подстрижен довольно коротко, на прямой пробор, и глаза его светились острыми как лазерный луч умом и устремленностью.

– Гель состоит из электролита, питающего мои органические клетки и поддерживающего антигравитационное поле шара.

– И громкоговорители! – добавил Зафод. – Надо же тебе, Эл-Эм, издавать какие-то звуки, правда?

– Да, Зэ-Бэ, – вздохнул Левый Мозг. – И громкоговорители. Теперь-то ты можешь общаться с кем-то как с зеркалом. Доволен?

Зафод тяжело облокотился на пульт.

– Бывает, мне кажется, что, отделив голову, я совершил ошибку. Но с тех пор, как кораблем заведует Левый Мозг, мы еще ни разу не взорвались. Ни одного, заарктурь твою медь, раза. А ведь это кое-что, правда?

– Теперь, когда корабль ведет не мой предшественник-недоумок, вероятность нашего выживания увеличилась на восемьсот процентов.

Рэндом с ее политическим опытом одобрительно кивнула: подходящая статистика.

Артур похлопал по шару.

– Привет, Зафод… Левый Мозг. Так это ты ведешь корабль? Можешь вытащить нас отсюда?

– Прошу тебя, не лапай стекло. Ты даже не представляешь, сколько мне придется крутиться в этом чертовом геле, чтобы стереть пятна.

– Извини.

– Возвращаясь к твоему вопросу: в настоящий момент я взаимодействую с программой «Автоуклониста» с целью избежать попадания под грибулонский луч смерти. Пока мы тут разговариваем, интенсивность лучей возрастает, так что чем скорее мы включим невероятностную тягу, тем лучше.

– И как скоро это можно будет сделать?

– Через девяносто секунд. За несколько минут до того, как лучи смерти с высокой степенью вероятности уничтожат корабль.

– Ты в этом уверен?

Вопрос этот Левому Мозгу не понравился.

– Ты здесь новичок, и мы только-только познакомились, так что придется мне объяснить. Я – это корабль, а корабль – это я. Никакого обмана.

– Новичок? Мне приходилось бывать здесь прежде. И мы знакомы, только в прошлый раз…

– Я был еще прицеплен к этому идиоту Зафоду…

– Уау! – в восторге взревел Зафод. – Вот он тебя и уел, Арти. Этому парню палец в рот не клади!

– …потакающему низменным сторонам своей души, – продолжал, не обращая на него внимания, Левый Мозг. – Полностью подчиненному своим неодолимым гедонистическим наклонностям.

– Я тебя предупреждал, землянин. И не говори, что не предупреждал. Левый Мозг с тебя с живого семь шкур спустит и голым на Сириус отправит!

Левый Мозг повернулся и уставил взгляд в Зафода.

– Эта бесхребетная обезьяна держала меня взаперти в моей же собственной голове до тех пор, пока я не внедрил в его пропитанное алкоголем сознание идею разделения. Этот простофиля Зафод до сих пор искренне верит в то, что идея принадлежит ему.

Взгляд Зафода затуманился.

– Простофиля? Ну ты даешь!

Нельзя сказать, чтобы Артура не беспокоили откровенная неприязнь бывшей левой головы к правой, или признаки раздвоения личности, или как там это правильно называется у врачей, однако он счел за благо оставить свои сомнения при себе – ради спокойствия Рэндом. В конце концов, они спасены. Рэндом ничего не угрожает, а все остальное не так уж и важно. По опыту Артур знал, что утрата родной планеты сокрушит его дух в самом ближайшем будущем – возможно, уже ко времени, когда пора будет пить чай, а чаю здесь не окажется, ну, или когда голографический закат окажется слишком красивым – но пока он исполнился решимости держаться молодцом. Ради дочери.

– О'кей, все, – произнес он голосом, ярким и гулким как электролампочка. – Аварийная ситуация на текущий момент отменяется. Почему бы нам не пристегнуться к невероятностному прыжку? – Он усмехнулся. – Мы ведь все знаем, какими причудливыми они бывают.

Рэндом коснулась рукой места на груди, где сидел Фертль.

– Причудливыми, Артур? Причудливыми? Ты никого не обманешь. Такой натянутой усмешки я в жизни не видела. Тебе никогда не бывать даже вполовину таким мужчиной, каким был мой муж.

Ну вот, опять я во всем виноват, подумал Артур. Может, если бы я чаще изображал оптимизм, кто-нибудь да поверил бы рано или поздно.

– Может ли кто-нибудь мне ответить, этот компьютер умеет заваривать чай?

На макушке у Левого Мозга загорелся тревожный красный огонек.

– Замолчи, землянин. Слово «чай» запрещено. Стоило тебе произнести слово «чай», и это поставило под угрозу работу всей системы.

Артур натянуто усмехнулся и, шаркая ногами, поплелся на обзорную галерею.

– Пойду посмотрю на эти их лучи смерти. Кому-нибудь что-нибудь принести?

Никто не обратил ни эти слова никакого внимания.

Необходимое пояснение. Слова «Кому-нибудь что-нибудь принести?» являются стандартным-поводом-быстро-выйти-из-помещения и могут использоваться в любых неловких ситуациях – от легкого раздражения и до надвигающейся катастрофы. В той или иной форме аналоги этой фразы имеются у большинства цивилизаций и воспринимаются как чисто риторические, не требующие ответа. Бетельгейзианцы, например, спрашивают: «Никто не слышал шлепка? Как если бы теннисный мяч плюхнулся в тарелку заварного крема? Так никто? Пойду проверю…» На Ятраварте же говорят: «Кто-нибудь слышал звонок в дверь? Готов поспорить, это Пупл. Как всегда, опаздывает. Пойду открою, пока он там соплями не истек».

К облегчению Артура, никто не стал нарушать общегалактического протокола, попросив у него что-либо, так что ему без проблем удалось улизнуть на обзорную галерею и притвориться, будто он вернулся на свой пляж.

Форд постучал пальцем по пульту и с наслаждением послушал «дзынь».

– Давненько я не слышал этого звона, Заф. Ну, ты понимаешь. Звуки, штуки… Ты их забываешь нафиг, а потом видишь или слышишь, и только тогда понимаешь, как много они для тебя значили. Странно, блин – и куда деваются эти воспоминания, когда ты о них не думаешь?

Зафод не долго мучился над ответом.

– Я всегда считал, что мои воспоминания находятся по ту сторону коридора, в голове номер два. А когда они мне нужны, голова номер два всегда мне их перебросит.

– Ух ты. Вот это типа да! Примерно то, что я хотел сказать. Кстати, ребята, друг другу типа в глаза смотрите при этом?

– Абсолютно нет, – возмутился Левый Мозг, подпрыгивая с такой энергией, что его не могло удерживать гироскопическое поле. – Он несет полный вздор. У нас одинаковая кора мозга.

Форд заплясал вокруг шара, приблизив к нему растопыренные пятерни на манер заклинателя.

– Конечно, но мозг-то у тебя. Разве не ты, умник, подцеплен к невероятностному движку?

Левый Мозг не удержался от самодовольной ухмылки.

– Это так. Двигателем управляю я. Он теперь – часть меня. Я любой его чих чувствую.

Взгляд у Форда слегка остекленел, хотя окончательно осмысленности не терял.

– Тогда объясни мне, дружок, почему я тебя и ожидал?

Левый Мозг так и застыл.

– Чего?

– Ага! Так и есть, умник бесштанный! Я знал, что вы, ребята, появитесь.

– Но это вздор! Как ты мог знать? Шанс того, что единственная во Вселенной личность, способная вас спасти, появится именно тогда, когда вам это нужно, равен одному к ста пятидесяти миллиардам. Впрочем, для невероятностного привода это расклад приемлемый.

Форд только ухмыльнулся.

– Зависит от того, как считать, приятель.

– Существует только одна методика подсчета, – упрямо настаивал Левый Мозг.

– Ох, да нет же, – заявил Форд тоном человека, слишком долго прожившего в дешевых гостиницах без денег на телевизор, по причине чего вынужден читать собственный путеводитель. – Считать можно много как. Вон, у Вл'ургов вся математика построена на потрохах.

Необходимое примечание. Это не совсем так. В подсчетах участвует также высушенный пенис велопсов.

– Лично я, – продолжал Форд тоном, столь покровительственным, что одноклеточные формы жизни, должно быть, при звуках его ускорили эволюцию, дабы побыстрее отрастить руки с пальцами, способные взять по камню и забить его к чертям собачьим. – Лично я строю все расчеты на эмоциях.

– Эмоциях? – поперхнулся Левый Мозг, едва не выпрыгнув из своего шара. – Эмоциях!!! Как ты только позволяешь себе оставаться таким тупым – с одной-то головой?

– А мне нравится быть тупым. Все видится яснее. Быть тупым – это как щуриться на солнце.

Заявления Форда встряхивали шар с Левым Мозгом, как шлепок мокрым полотенцем.

– Солнце? Что ты такое мелешь? Тупость – это тьма и невежество!

– Значит, вы все-таки собирались лететь сюда? В точку с заранее намеченными координатами?

– Нет, – признался Левый Мозг. – Намеченная точка была уже уничтожена, так что невероятностный привод перемешал нас в безопасное место.

– И из всех точек Вселенной переместил именно сюда.

– Чистая случайность. Побочный эффект невероятностной тяги.

– Какая уж там случайность. Зафод пришел на помощь любимому кузену. Разве такое невероятно? Такое уже случилось раз – у этой самой планеты. Еще раз – и выйдет закономерность. А в последний раз, когда я проверял значение этого понятия, закономерности не считались особенно уж невероятной вещью.

Еще одно необходимое пояснение. А вот это уже откровенное вранье, поскольку Форд Префект никогда и в голову не брал проверять вероятность закономерностей. Форд вообще редко проверял что-либо за исключением степени наполненности своего стакана и общего уровня крутизны бытия. Он даже угрохал как-то раз все свое месячное жалованье на счетчик крутизны, однако тот питался исключительно крутым настроением обладателя, поэтому работал с перебоями. Форд испытал его раз в сортире, после чего сунул в уплотнитель мусора вместе со счетом на оплату.

Левый Мозг продолжал подпрыгивать и раскачиваться.

– Да, правда. Закономерности плохо сочетаются с невероятностью.

– Как правило?

– Как правило.

– Знаешь, «правило» тоже неважно сочетается с невероятностью. То есть вообще не сочетается. Трам-тарарам-там-там как не сочетается. Даже меньше, чем деньги.

– Д-да, – пробормотал Левый Мозг. – В л-логике не откажешь.

– Мне кажется, или ты вспотел, приятель? Что, у роботов теперь и головы потеть научились?

Левый Мозг и впрямь обильно потел. Откуда-то из похожего на воротник основания шара выползли мелкие букашки и с жадностью набросились на капельки пота.

– Я не робот! – возмутился Левый Мозг.

– Эй, разве не ты болтаешься в стекляшке, подцепленный к компьютеру? А из шеи ползут букашки. Когда я проверял такое в последний раз, это определенно называлось роботом.

Необходимое пояснение. Опять-таки, ничегошеньки он не проверял. Сплошная лапша на уши.

– Хотя, – задумчиво продолжал Форд, почесывая воздух перед подбородком. – То, как облажался невероятностный движок, сильно смахивает на огрехи органики.

– Облажался? – беспокойно переспросил Левый Мозг. – Ты правда так считаешь?

– Стопудово. Но давай вернемся к этому позже, пусть одного из нас это и огорчит. А пока – как насчет расфурычить этот твой движок и отправить нас в какое-нибудь действительно невероятное место?

Шар Левого Мозга замерцал болезненным зеленым светом, и по стеклу замельтешили, сменяя друг друга, ряды цифр.

– Невероятно? Но как это рассчитать? Как… Все, во что я верил… Значит, цифрам доверять нельзя? Возможно ли такое? Возможно?

Форд даже начал немного трезветь.

– Эй, дружище. Забудь. Я тебя всего лишь за отросток подергал. Ну скажи ему, Зафод?

Зафод закинул лапищу на плечо кузену.

– Так оно и есть, приятель. Тебя побил лучший из лучших. Вот этот вот Форд как-то раз настолько довел верховного священника на Вундоне, что тот набросился на него со своими ароматическими палочками.

– Это было пари, – пояснил Форд, которому не хотелось, чтобы его считали способным доводить благовонных священников за просто так.

Левый Мозг пребывал в растрепанных чувствах.

– Компьютер сообщает мне цифры, но вы… Вы, двое Зарквон-знает-какие липовые головы с Зарквон-знает-какими липовыми мозгами!

– Эй, поменьше липы, – обиделся Форд. – Я просто хотел пообщаться. Ну типа произвести на тебя впечатление интеллектом…

– Это же… Всего… Слишком… Цифры… Эмоции… Зарк!

Тут Левый Мозг заело. На одном-единственном слове.

– Зарк!.. Зарк!.. Зарк!..

Зафод выпростал из-под кружевной рубахи третью руку и отвесил Форду подзатыльник.

– Идиот! Ты же его подвесил!

– Ты тоже принимал участие.

Третья рука Зафода скользнула в левый карман просторных аэрозольных штанов.

Необходимое пояснение. Это не опечатка. Зафод действительно приобрел в Порт-Сизифроне баллон аэрозольных штанов, купившись на обещанный рекламой «легкий доступ к жизненно необходимым местам». После первого пробного напыления Зафод немного уменьшил интенсивность струи. Для карманов прилагалось отдельное сопло.

– Третьей рукой я по большей части пользуюсь для всяких там церемониальных штук, – признался он. – Натяни на нее алый рукав – и хрен отличишь от кушака.

Форд разочарованно надул губы.

– Что-то очень уж он у тебя легко зависает. Надо было дождаться выхода версии 2.0.

Триллиан опустилась в роскошное амортизационное кресло рядом с Рэндом и пристегнула ремни. Рэндом скуксилась настолько, что ее плохого настроения хватило бы на пропитание целой семьи цифролей на протяжении пятисот лет.

– Почему мы еще здесь, Зафод? Я по-прежнему вижу зеленые лучи.

Зафод сделал выразительный жест пальцем.

– Спроси Форда Недо-Перфекта. Это он подвесил бортовой компьютер.

Именно этот момент выбрал Артур, чтобы вернуться на мостик.

– Подвесил компьютер? Мне послышалось, или ты в самом деле сказал: «Подвесил компьютер»?

Старые приятные воспоминания Артура таяли, как лед под палящим солнцем, сменяясь совершенно другими ощущениями.

Мне недостает умения удивляться, сообразил он. Как-то я сразу перехожу от спокойного состояния к полнейшему ужасу.

– Что с тобой, Форд? – поинтересовался он. – У тебя что, настройка такая – портить абсолютно все?

– Это у него настройки, не у меня, – возразил Форд, ткнув пальцем в сторону Левого Мозга. Тот стукался о потолок, как вырвавшийся из рук воздушный шарик.

Тут Артур заметил, что на мостике чего-то не хватает.

– Не знаю, что это, – произнес он, осторожно ощупывая воздух вокруг себя. – Но секунду назад здесь что-то было, а сейчас его нет.

Зафод обрадовался: хоть кто-то задал дельный вопрос.

– Позволь просветить тебя, землянин. При включенном «Автоуклонисте» компьютер окрашивает стены специфическим образом. Типа фототерапия, успокаивает нервы.

– А сейчас подсветка выключена.

– Бадабинго!

Необходимое пояснение. «Бадабинго» – настольная игра зеков, отбывающих пожизненный срок в орбитальной тюрьме у Каппы Благулона. В ней может участвовать до сотни игроков, и смысл ее заключается в том, чтобы провести своих лошадок по всей доске, вернуть их в стойла и, дождавшись шестерки, оторвать им головы. Как только головы лишается последняя лошадка, ее обладатель вскакивает на ноги и кричит: «Бадабинго!» После этого все, что от него требуется – это остаться живым до прибытия штурмовой группы тюремщиков.

– Из чего следует, что «Автоуклонист» тоже отключен?

– Зеленая палка в зеленой дырке, парень!

Еще одно необходимое пояснение. Возглас «Зеленая палка в зеленой дырке» связан с несложной спортивной игрой, распространенной в отдельных старших классах на Бетельгейзе-5, где вырос президент Библброкс. На Стритераксе сказали бы: «Вы слишком гордитесь тем, кто выполнил задачу, хотя ее можно было выполнить быстрее и проще». Бронеборцы, в свою очередь, воздержались бы от идиом, поскольку они вообще предпочитают словам действие. Действие же, как правило, у них связанно с заостренными наконечниками из закаленной стали, для верности смазанными ядом.

– А это означает, что мы можем быть нашинкованы этими чертовыми лучами, как и вся планета?

Зафод фыркнул, словно подобного вздора ему слышать еще не приходилось.

– Землю вовсе не шинкуют, Артур. Эти зеленые лучи просто испаряют все, чего касаются. Вот планету и испарят. Совсем немножко осталось.

– Это утешает. А с нами что?

– Ах, да. Грибулонцы наверняка обнаружили уже нас. Значит, нас тоже нашин… испарят. В этом нет никаких сомнений. Зеленая палка… ну, и так далее. А я только с этой прической свыкся.

Артур прижался носом к иллюминатору. Там, снаружи, бесшумно двигались, испепеляя лежавшую под ними планету, зеленые лучи. Некоторые проходили довольно близко, и Артур видел полыхавшие в их толще ослепительные разряды.

Один особенно жирный, противный луч неумолимо надвигался прямо на них.

Моя дочь погибнет, сообразил он. И это меня здорово огорчает. Готов поспорить, сегодня четверг.

Он отодвинулся от стекла.

– Но ведь наверняка мы можем сделать что-нибудь? Нас же еще не одолели, правда?

Форд помахал перед носом у Зафода своим чинариком.

– Как думаешь, если я пыхну сейчас, это будет считаться второй затяжкой, или еще одной первой?

– Мы можем перезагрузить Левый Мозг?

Зафод нахмурился.

– Ну ты и загнул, кузен. Может, если пыхну я, ответ и придет.

Артур с удивлением обнаружил, что не утратил еще способности удивляться.

– Вам что, все равно, погибнем мы все сейчас или нет? Как вообще можно быть такими пофигистами?

Форд весело подмигнул ему.

– В такой ситуации, как эта, Артур, много ли смысла в том, переживаешь ты или нет, верно?

– Не знаю, Форд. Правда, не знаю. Но у меня здесь дочь, вон в том кресле. Вот это я знаю.

В люк постучали.

– Ну что, получил, землянин? – веселился Зафод.

Артуру хватило щедрости порадовать президента с Бетельгейзе своей замедленной реакцией.

– Сам получи. Это все твой… э!

– Ну и чудик ты, дружище! – завопил Форд, хлопая его по плечу. – Видишь, кузен – я же говорил! Сто лет уже говорил! Где Артур, там беспорядки.

– Вы это слышали? – спросил Артур шепотом, опасаясь надеяться слишком громко. – Там может быть кто-нибудь, за люком?

Стук повторился – громкое, гулкое «Бумм», такое громкое, словно Артур стоял на колокольне.

– Насчет «бум» не переживай, – сообщил Зафод. – Это запись. Я могу поменять ее на «дзынь», если хочешь. Или на мое любимое «кукареку».

В иллюминатор лился зеленый свет. Стекло начало прогибаться.

– Открой дверь! – заорал Артур, для убедительности размахивая руками. – Открывай, живо!

– Не могу, – признался Зафод. – Маленький Икс сломал корабль – ты что, забыл?

Триллиан провела рукой по волосам Рэндом и направилась к аварийному люку.

– Невероятность? Хотите невероятности? Вы, два идиота, до сих пор живы – это ли не невероятность?

Она сунула руку под пульт и вытащила из-под него металлическую загогулину.

– Рычаг аварийного ручного питания. Забыл?

– Эй, лапуля, это не мой корабль. Я только угнал его.

Артур схватился за рычаг и принялся крутить его, разом вспотев. Это (потение, не вращение) заняло не так много времени, как можно подумать, поскольку жар грибулонских лучей превращал дрейфующее в невесомости «Золотое сердце» в подобие скороварки.

– Ну же, Артур, – подгоняла Триллиан. – Давай!

Артур открыл было рот, чтобы сказать, что он и так крутит что есть сил и что не будет ли она так добра дать ему передохнуть, поскольку последний век или около того он провел на пляже, не напрягаясь физически, и вообще кой черт она ухитрилась забросить дочь-подростка на Лемюэллу, когда сама поперлась освещать ход войны, которая так и не разразилась? Артур совсем уже приготовился высказать все это, но тут подумал, что, может, вместо этого лучше покрутит чуть сильнее.

Странное дело, но даже от мысли этой ему стало чуть легче.

Повертев рукояткой, Артур зарядил маленькую плазменную батарею, та послала импульс люку, и этого хватило, чтобы возбудить несколько молекул, отвечающих за переход внутренней мембраны шлюзовой камеры в газообразное состояние.

– Это не то, чего я ожидал, совсем не то, – выдохнул вспотевший Артур.

В проеме стоял, разминая пальцы, рослый зеленый гуманоид. Нельзя не признать, он произвел бы впечатление на всякого, кого впечатляют развитая мускулатура, высокий лоб, темные глаза и костюм, так туго обтягивающий тело, что при одном виде этого у некоторых началась бы мигрень.

– Рыбка-вавилонка? – произнес пришелец вежливым, хотя и слегка покровительственным тоном. – Пожалуйста, говорите со мной при помощи рыбки-вавилонки.

Зафод сделал широкий жест рукой.

– У нас здесь сплошная рыбка-вавилонка.

– О, благодарение Зарквону, – кивнул пришелец и шагнул в рубку. – Признаюсь, если бы мне еще раз пришлось оказаться в помещении, полном хмыканья и пустых взглядов… Что вообще происходит с людьми? Кто им мешает прикупить дюжину рыбок, и пусть себе размножаются…

– Люди дешевы, – согласился Зафод.

Пришелец застыл как вкопанный.

– Нет. Быть такого не может.

Зафод тряхнул шевелюрой.

– Еще как может, парень.

– Зафод Библброкс? Президент Галактики Библброкс?

– Собственной персоной! Жив, здоров, чего и вам желаю, сэр.

– Глазам своим не верю. Это будет яркая страница моего послужного списка. Стоило мотаться по глухим, не нанесенным на карту задворкам Западной Спирали Галактики – и кого же я встречаю, болтающегося в остатках атмосферы гибнущей планеты, если не…

– Зафода Библброкса, – нетерпеливо перебил его Артур. – Послушайте, мне не хотелось бы показаться паникером, но эти чертовы лучи смерти подбираются все ближе. Особенно вон тот, здоровый.

Зеленый пришелец не обратил на его слова ни малейшего внимания.

– Мистер президент. Я очень давно мечтал вам кое-что сказать. Я долго готовился к этому. Не согласитесь ли вы уделить мне пару секунд? Право же, вы окажете мне большую честь.

Зафод отступил на шаг – на случай, если пришелец не мог полюбоваться на него в полный рост.

Необходимое пояснение. С формальной точки зрения, на борту межзвездного корабля не может быть пришельцев, только космические путешественники. В этой связи, как только личность «пришельца» будет установлена, мы откажемся от данного термина.

– Ну конечно, скажите пару слов. Вот и спутники мои послушают. Сам-то я слишком важен, чтобы считать это честью для себя, но и я позабавлюсь с удовольствием.

Пришелец чуть поклонился, достал из кармана пиджака сверхтонкий компьютер, нашел там нужный текстовой файл и прокашлялся.

– Вы, мистер президент – самая тупая, безмозглая и толстожопая пародия на политика, против которой я имел счастье голосовать, и если бы у меня хоть на секунду возникла мысль, что эта гребаная Вселенная заслуживает чего-то большего, я бы, не колеблясь, заплатил из своего – поняли: своего! – кармана за то, чтобы вас прикончили наемные убийцы.

Последний оскорбительный эпитет Зафод уловил только наполовину.

– Толсто-чего?

– Толстожопая.

– Толстожопая? – поперхнулся Зафод, тыча в грудь пальцем. – Толстожопая?!!

Память Артура все еще блуждала где-то далеко, так что ему потребовалось не меньше секунды, чтобы отреагировать на нечто, абсолютно не подлежащее сомнению.

– Я вас знаю. Вы тот тип, который всех оскорбляет.

Пришелец сфотографировал Артура своим компьютером и запустил программу поиска.

– А, да. Артур Филипп Дент. Рукоблуд и законченная задница. Вас я уже оприходовал, у меня тут все записано.

Зафод оперся руками о колени.

– Толстожопая… Сейчас в обморок грохнусь.

Необходимое пояснение. Теперь уже можно раскрыть, что означенный «пришелец» – Гавбеггер Искусственно Продленный; он приобрел бессмертие в результате аварии ускорителя элементарных частиц, а также нежелания пожертвовать двумя из своих резинок. Надо особо заметить: резинки Гавбеггеру действительно были очень дороги, поскольку в культуре его народа они служат религиозным символами, олицетворяющими округлую и эластичную природу бога Ах-Поллифила. После этого инцидента архипромандрит церкви С&Е провозгласил новообретенное бессмертие Гавбеггера знамением для верующих. Гавбеггер же провозгласил это занозой в заднице и в знак протеста вообще выбросил все свои резинки. Прожив несколько тысячелетий в беспросветном унынии, Гавбеггер нашел себе занятие: посетить все до одного обитаемые миры Вселенной с целью дегустации местных сортов пива. Так начался период, который историки впоследствии назовут янтарным – на протяжении его Гавбеггер заметно пополнел и открыл в себе талант оскорблять людей. Как-то утром, проблевавшись со вчерашнего, Гавбеггер вдруг понял, что больше всего ему нравится именно оскорблять людей, и решил сменить амплуа – так сказать, поменять коней на переправе. Его новой целью, решил он, станет оскорбить все до одного мыслящие существа во Вселенной – в алфавитном порядке. Поскольку Гавбеггер был типом довольно-таки симпатичным, да и космический корабль его заметно отличался от других, пресса довольно скоро раскусила род его новых занятий, так что когда Гавбеггер приземлялся на очередной планете, он обнаруживал, что все население ее уже выстроилось в алфавитном порядке и с нетерпением ждет своей порции оскорблений. Что, конечно, несколько уменьшало радость от работы.

– Так вы прорвались сюда сквозь эти лучи смерти? – возбужденно спросил Артур. – На своем корабле?

– Разумеется, – пожал плечами Гавбеггер. – Мой корабль выполнен из темной материи и приводится в движение темной энергией. Эти грибулонцы орудуют преимущественно барионами. Им мой корабль ни за что не запеленговать, тем более – уничтожить.

– Так вы можете их заглушить? Лучи?

Гавбеггер сунул сверхтонкий компьютер обратно в карман.

– Нет. Они ведь выпущены в реальном пространстве. Земля обречена – право же, очень жаль, ведь на ней было столько людей, которых я мог бы оскорбить. Но зато я отловил Библброкса, верно? Не по алфавиту, согласен, но идиотизм такого размера заслуживает исключения. Так что день прожит не совсем зря. – Гавбеггер довольно потер руки. – Ладно. Очень приятно было познакомиться со всеми – как знать, может, другой встречи и не представится.

Триллиан поспешно включила свою профессиональную репортерскую улыбку.

– Мистер Гавбеггер, меня зовут Триллиан Астра. Мы с вами встречались на Новом Бетеле. Вы были так добры, что уделили мне пять минут.

– А… да, правда. Новый Бетель. Я ведь тогда только что обработал короля, так ведь? Обозвал его сочащимся гнойным нарывом. Какое-то время было такое… творческий застой. Все у меня выходили либо гнойными, либо тухлыми.

– В таком случае вы, возможно, читали мою статью в «Ого-Го»?

– Я не читаю прессы. Видите ли, стоит в нее окунуться, и начинаешь верить в то, что там пишут. Вот, например, посмотрите-ка на Зафода – да-да, вот этого. Он ведь и впрямь верит в то, что он крутая сверхзвезда, а не безмозглый мужлан, каковым является на самом деле.

Зафод только-только начал оправляться от эпитета «толстожопый», когда новое сравнение с мужланом ударило его словно под дых.

– Мужлан? У-уууу… Что за… Ты, чудовище!

Триллиан не дала ему договорить.

– Я хотела спросить, не подвезете ли вы нас? Совсем недалеко, всего до соседней планеты.

– Это невозможно, – отрезал Гавбеггер. – Я путешествую по темному космосу. Смертным не положено видеть темного космоса, он действует на их психику.

– Мы готовы рискнуть. Мы не доставим вам хлопот.

Гавбеггер поднял бровь.

– Библброкс не доставит хлопот? Сильно сомневаюсь. Он ведь скрывается – не от одних, так от других, верно?

Триллиан попыталась поддержать пошатнувшуюся репутацию Зафода.

– Президент будет вести себя хорошо. Правда, Зафод?

Зафод что-то невнятно пробормотал.

– Вот видите, он сказал: «Буду как надо».

– А мне послышалось: «Убью гада».

Артур подскочил к Зафоду и попытался привлечь внимание его бешено вращавшихся глаз к себе.

– Ты ведь этого не говорил, дружище? Нет? Конечно, нет. Это ведь было бы сущее безумие: угрожать смертью единственному, кто мог бы нас спасти.

Зафод выпрямился и набрал в грудь воздуха.

– Он обозвал меня толстожопым мужланом. Такое можно искупить только ценой жизни.

– Ох, блин, – пробормотал Форд.

Настроение Гавбеггера явно сменилось с вежливо-скучающего на невежливо-скучающее.

– Уж не думаете ли вы, что меня не пытались убить в прошлом? При моем роде занятий враги липнут ко мне, как пух к флабузу.

Рэндом всхлипнула в кулачок.

– Забавы ради я отслеживаю всех, кто меня преследует. В настоящий момент за мной гонятся больше сотни наемных охотников, шестнадцать правительственных судов, несколько беспилотных ракет-роботов и с полдюжины желающих обрести бессмертие, вырвав и сожрав мое сердце. Если б это было так просто! Я мечтаю о смерти, я жажду ее так же страстно, как этот идиот – славы. Прожил достаточно долго, чтобы понять: идеальной любви не существует в природе. Все это тянется слишком долго.

– А я мог бы тебя убить, – заявил Зафод. – У меня есть кое-какие связи. Я знаю кое-кого, разбирающегося в этом ремесле. Тебе не приходилось провести пару раундов на ринге против траальского жукозавра?

– Этого старого мешка с молниями? – фыркнул Гавбеггер. – Я надеялся, ты предложишь что-нибудь посерьезнее.

Артур снова прижался носом к стеклу и прикрыл глаза сбоку ладонями, чтобы не отсвечивало. Луч уже почти надвинулся на них. Артуру даже показалось, будто он слышит треск разрядов и завывание энергии, хотя умом он и понимал, что это невозможно.

Криков и стонов умирающих я тоже слышать не могу, решил он.

– Триллиан, – бросил он через плечо. – Мне, право же, кажется, что было бы очень кстати, если бы Зафод заткнулся. У нас нет здесь парализаторов?

Зафод же тем временем только начинал расходиться.

– Могу и серьезнее. Тебя не кусал паук-колдун?

– Было дело, и не раз. Я подмешиваю его яд себе в коктейли. Так меньше голова болит.

– А как насчет плазменного топора? Эта штука даже атомы пополам рубит.

– Только не мои. Меня как-то раз сразу четырьмя такими рубила шайка наемников с Силастика: я обозвал мать одного из них мордой, которой только землю рыть. Догадываетесь, чем это кончилось? Топоры разлетелись в пыль.

– Я знаком с парнем, который может раздобыть мне шесть унций консолиума. Подержишь их пять минут под мышкой, и дело в шляпе, детка.

Гавбеггер, похоже, утратил к беседе остаток интереса.

– Консолиум – миф, Библброкс. Избавьте меня от этой лапши на ушах.

– Я знаком с богами! – почти в отчаянии выпалил Зафод. – С другими обладателями бессмертия. Бьюсь об заклад, уж они-то смогут тебя укоротить.

Луч смерти уже почти касался корабля, содрогавшегося от такого шквала энергии. Казалось, даже космический вакуум с шипением расступается перед этой зеленой махиной.

– Триллиан! – крикнул Артур.

– Прошу вас, мистер Гавбеггер.

– Вы знакомы с богами? – Зеленый вечножитель выказал некоторый интерес. – Правда знакомы? С настоящими? Высшей категории?

– У меня в коммуникаторе забит адрес Тора. Стоит мне замолвить словечко – и тебя расплющат молотом.

– Вообще-то боги уже пытались меня убить.

– И как, удачно?

– Ох, да заткнитесь же, Библброкс.

– Готов поспорить, мелочь какая-нибудь. Не бог высшей категории, ведь нет?

Гавбеггер задумчиво кивнул.

– Нет, не высшей. На таких небожителей у меня никогда не хватало времени. Они все алкаши, все до одного. Но ведь наверняка удара легендарного Мьёльнира, молота Тора хватит, чтобы задуть мою топку. Можете устроить это, а, Библброкс?

– Я могу, но больше никто.

– Это правда, – подтвердил Форд. – Старый рыжий хрыч с Зафодом давние друганы.

Артур уже не видел в иллюминаторе ничего, кроме зеленого.

Вот я и теряю свою дочь снова. Сколько отчаяния способен вынести человек?

Гавбеггер нажал кнопку своего сверхплоского компьютера.

– Не советую вам шутить с моей задницей.

Зафод помахал в воздухе большим пальцем третьей руки.

– Никакой лажи. Ты обозвал меня толстожопым мужланом. Это вопрос чести.

– Раздвинуть щит, – приказал Гавбеггер в микрофон своего компьютера.

За иллюминатором вспыхнуло белое сияние, и луч смерти миновал корабль, не причинив ему вреда.

Загрузка...