В этой небольшой заметке, предлагаемой вниманию читателей, я позволю себе транскрибировать девять автографов Владимира Соловьева, до сих пор не известных и нигде не напечатанных. Малые по размеру, они представляют, однако, исключительный интерес как психологические и биографические документы, и в качестве таковых они являются в известной мере ключом к пониманию его поэзии – особливо таких стихотворений, как «Три свидания» или «Das Ewig-Weibliche»{1}. Мое задание я ограничу воспроизведением этих автографов, описанием их и соответствующими комментариями по данным биографии Соловьева. И там, где мне придется считаться с его философией и его религиозными верованиями, я постараюсь избегнуть оценки публикуемых документов по существу: в данном случае я не хочу выходить за пределы объективного психологического и историко-критического анализа.
Чтобы понять смысл публикуемых автографов, надо принять во внимание два обстоятельства: во-первых, то, что Соловьев был «визионер», и ему в высшей мере были свойственны переживания «медиумического» типа, во-вторых, то, что в основе мировоззрения Соловьева лежала гностическая и христианская идея Софии. Автографы, о которых идет речь, суть не что иное, как «медиумические» записи, сделанные рукою поэта, весьма типичные для так называемого автоматического письма. Эти автографы не единственные. Нам известно, что имеются и другие записи такого же приблизительно содержания, до сих пор не опубликованные.
Автографы, нами транскрибированные, получены из двух источников. Семь из них принадлежат A. M. Кожебаткину{2}, который любезно предоставил их нам для опубликования. Два других найдены нами в бумагах Соловьева, хранящихся в рукописном отделении Саратовской университетской библиотеки. Этими двумя автографами мы воспользовались благодаря любезности С. Л. Франка, которому и приносим нашу благодарность.
О «визионерстве» Владимира Соловьева и об его «медиумических» способностях мы знаем из общеизвестных литературных источников, а также из устного предания. С нами делились своими воспоминаниями о философе лично знавшие его Г. А. Рачинский{3}, С. М. Соловьев{4}