Я сидела у открытого окна в своей однушке и размышляла. Во дворе раздавался гомон ребятни, опьяненной долгожданной свободой от школьной повинности. Начало лета – самая лучшая пора для школьников. Можно ни о чем не думать, никуда не спешить, а целыми днями гонять по окрестностям, сверкая босыми пятками. Это обстоятельство делало детские голоса настолько пронзительными, что счастливые крики долетали даже до седьмого этажа. У меня и у самой в начале лета настроение всегда становилось приподнятым. Видимо, подсознание срабатывало, как в детстве. Оттого и крики не приносили раздражения, как в хмурые осенние дни.
От Пашкевича я направилась прямиком домой. Для начала информации было достаточно. Теперь требовалось суммировать полученные сведения и решить, стоит ли копаться в этой истории. Признаться честно, личность Дениса Фирузова уже вызвала мой интерес. Слишком противоречивые отзывы давали о нем те, кто был знаком с ним лично.
Вот, например, Могильников. Уж как он тепло о друге своей юности отзывался! А копнуть немного глубже, так ни в те давние времена, ни в настоящем он Фирузова и не знал толком. Наделил его положительными качествами и наслаждается тем образом, который сам для себя создал. Ну, скажите на милость, разве можно назвать другом человека, который за столько лет ни горем, ни радостью с тобой не поделился? Ни совета не спросил, ни в жилетку не поплакался. Не человек, а робот какой-то! А вот поди ж ты, для Могильникова он чуть ли не Дон Кихот.
Или директор компании, Анатолий Борисович. Вроде и положительно о Денисе отзывался, и работой его доволен был, и подающим надежды считал, а репутацией своей жертвовать не стал. Замял дело, будто и не о человеческой жизни речь шла. Списал все на халатность самого Фирузова и забыл о нем, как о незначительном эпизоде в своей жизни. А между прочим, когда у самого форс-мажор произошел, кто его выручил? Тот же Фирузов. Понятное дело, что отношения у них чисто деловые были. Для более близких отношений слишком мало времени они вместе проработали. Опять же, со слов Могильникова, директор сильно помог с похоронами. Но родственников Фирузова искать не кинулся. Да и о потере Дениса, как ценного работника, не особо скорбел.
А прораб Пашкевич о Денисе мнения невысокого как в моральном, так и в профессиональном плане. И работу он, по его мнению, не особо любил, и к людям неважно относился. И как начальника ценил недорого. Вот уж действительно, сколько людей, столько и мнений. Каково же твое мнение, Танюша? На этот вопрос я ответ дать пока не могла.
В самом происшествии меня настораживало несколько моментов. Первое – это нетипично ранний визит Фирузова на стройку именно в тот день, когда произошло несчастье. Конечно, жизнь порой преподносит сюрпризы и не всегда эти сюрпризы приятными оказываются. В кои-то веки решил человек серьезно за работу взяться, а тут раз, и кирпич на голову. Заленился бы инженер, глядишь, и жив был бы. Но это в том случае, если голова его совершенно случайно оказалась в неподходящее время в неподходящем месте.
Второе – неохраняемый лаз в ограждении. То, что начальство не торопилось разобраться с обитателями сарая, было понятно. Возиться с отбросами общества никому неохота. Куда проще потребовать от сторожей повысить бдительность и несколько раз за период строительства дать распоряжение заделать брешь в заборе. Но вот то, что в день гибели инженера любой мог беспрепятственно попасть в здание и так же беспрепятственно его покинуть, наводило на размышления.
Третье – странные обстоятельства увольнения главного инженера Сергея Развального. В этом случае слова прораба попали в точку. Никто из здравомыслящих людей без особой нужды не станет отказываться от такого хлебного места. А он и репутацией пожертвовал, и деньгами, и положением. Почему? Что заставило его поступить подобным образом? На этот вопрос мог ответить только сам Развальный.