Широкая безлюдная равнина где-то на востоке Германии. С запада ее окаймляют развалины разбитого американскими бомбами городка, с востока – цепь невысоких холмов. Равнина была когда-то обширным картофельным полем. Теперь она поросла сорняком, до черноты высушенным морозом и ветром. Одинокая скала среди холмов только подчеркивала безжизненность пейзажа.
Капитан Кент старался посадить самолет на равнину. Бомбардировщик неуклюже ковылял в воздухе, с каждой секундой теряя высоту. Наконец машина брюхом коснулась земли, прочертила по полю широкую полосу и, достигнув одинокой скалы, остановилась; на мгновение она сохранила равновесие, а потом качнулась и подняла к небу израненное крыло.
С трудом отворилась дверца кабины. На землю спрыгнул капитан Кент, за ним капрал Барт. Оба они едва держались на ногах. Кент был ранен в бок, а капрал очумело мотал головой, на которой вспухла огромная шишка. Офицер и капрал вытащили из кабины лейтенанта Билдинга, стараясь не касаться его замотанной в одеяло ноги.
Последними покинули самолет Патти Джонсон и полковник Гаррис, поддерживавший наскоро перебинтованную руку.
– Барт, ваш парашют, живо! – скомандовал Кент.
Капрал вскарабкался в самолет, вытащил оттуда парашют, развернул его и разостлал у скалы. Он с Кентом отнесли к скале Билдинга.
– А теперь, – сказал командир экипажа, – взберитесь на скалу и как следует оглядитесь вокруг.
Барт отправился. К Кенту подошел Гаррис. Он был растерян, подавлен случившимся, испуганно озирался. Пистолет свой полковник передвинул поближе к животу, расстегнув кобуру.
– Это очень опасно? – хриплым от волнения голосом спросил Гаррис. – Как далеко немцы?
Кент пожал плечами:
– Странный вопрос… Кто может поручиться, что нас не схватят в ближайшие пять минут?
Обернувшись к Патти, пилот попросил ее развернуть свою радиостанцию, так как рация самолета оказалась разбитой осколком зенитного снаряда.
Радистка установила передатчик на камень возле скалы и стала готовить его к работе. Девушка волновалась, и руки плохо повиновались ей. Неловкое движение, и рация едва не упала. Гаррис охнул и грубо выругался. Патти вздрогнула и вновь чуть не свалила передатчик.
– Спятили вы, что ли? – прорычал полковник.
– Легче, сэр, – угрюмо проговорил Кент. – Поберегите нервы. Еще не наступило самое худшее.
Гаррис осекся и испуганно оглянулся. Патти взглядом поблагодарила летчика. Билдинг застонал.
– Что со мной, Дэвид? – спросил он слабым голосом.
У второго пилота была перебита нога, и Кент, стараясь смягчить выражения, объяснил ему это. Билдинг вновь потерял сознание.
Патти доложила, что станция к работе готова. Командир самолета стал вращать рукоять движка, радистка застучала ключом.
Гаррис подсел к Билдингу и, видя, что тот открыл глаза, сказал:
– Держитесь, старина. И мне порядком досталось от того проклятого снаряда. Держитесь. Сейчас Кент вызовет какую-нибудь машину, и все будет в порядке!
– Машину! – передразнила Патти. – Такси!
В этот момент в наушниках радистки раздалось попискивание морзянки. Кто-то отвечал на сигнал бедствия экипажа бомбардировщика. Закусив от волнения губу, Патти передала продиктованный Кентом текст аварийного сообщения и ориентир для посадки: три костра в ряд; садиться с севера, оставляя костры слева; осторожно – поле неровно!
Радистка переключилась на прием, с минуту слушала и устало сняла наушники.
– Все, – сказала она. – Это какая-то американская станция у русских. Приказано ждать самолет.
Девушка уронила голову на руки и заплакала. Кент сидел обессиленный, в каком-то оцепенении.
– Дело сделано, – бодро проговорил Гаррис, вывинчивая пробку фляги. – Не мешает выпить, Кент.
Он налил себе, выпил, потом наполнил стаканчик для пилота. Вытащив трубку и табак, Гаррис закурил.
– А ведь это отлично, что летят американцы, – сказал он, выпустив клуб дыма.
Кент пожал плечами:
– Не вижу разницы: кто! У меня одно желание – скорее унести отсюда ноги.
Гаррис покачал головой и поднял палец.
– Видите ли, я, конечно, верю русским. В сущности – они неплохие люди. Но спасать американцев должны только американцы. Русским же следует укрепиться в уверенности, что они обязаны нам многим, если не всем, а мы – только Господу Богу!
– Вы прекрасно знаете, что это не так.
– Не перебивайте… Этого многие не понимают. А это очень важно для того времени, когда не будет войны. Ведь теперь, Кент, недалеко и до развязки.
– Интересно, как думали вы, когда до развязки было далеко да и неизвестно было, какая наступит развязка?
Гаррис строго посмотрел на пилота.
– После того как в игру вступили русские, вопрос о том, какая будет развязка, для меня лично отпал. Остался лишь вопрос сроков.
– Тем более! – воскликнул Кент. – Хотя, впрочем, я не политик. За меня думают президент и мои командиры. И отлично, что это так. Ибо, когда обо всем начинаешь размышлять сам, то трещит голова.
– Сейчас надо быть политиком, парень. А вы молоды и не понимаете…
– Все только и делают теперь, что говорят о политике. И о русских.
И Кент рассказал полковнику о своей единственной встрече с русским. Это было в Штатах, на одном из северных аэродромов, где приземлилась советская военная машина, доставившая какое-то официальное лицо. Американские летчики тепло встретили своих русских коллег, потащили в ресторан. Советские летчики оказались отличными парнями – веселыми и общительными. Они до слез хохотали, глядя на выступавших на эстраде чечеточников-негров, потом пригласили их к столу. В ресторане поднялся переполох, но русским, видимо, было плевать на это. Они на славу угостили артистов, пожали им руки, подарили, как и белым, сувениры – звездочки или монеты, он не помнит точно что.
– Неграм! – воскликнул Кент в заключение своего рассказа. – И мне лично это очень понравилось!.. Вот и все, что я знаю о русских. Правда, мне известно еще, что они взяли на себя главную тяжесть в этой трудной войне. Не так ли?
Гаррис кивнул.
– А если это так, – продолжал Кент, – то с ними надо вести только честную игру.
– И раскрывать свои карты? – иронически улыбнулся Гаррис. – Ни один деловой человек не поступает подобным образом.
– В сделке – да. Но это – война!
– Сделка, война, – пожал плечами полковник. – Нет разницы. Война – я имею в виду военный союз – та же сделка.
– Значит, кончится война, кончится сделка?
– М-м, – замялся Гаррис. – Видите ли, хозяином послевоенного мира должна стать Америка. Боюсь, что русским не очень по душе такая перспектива…
Разговор прервал спустившийся со скалы Барт. Он доложил, что в пяти милях – дорога. По ней проходят немецкие грузовики. В районе посадки самолета ничего подозрительного не замечено.
Кент приказал капралу набрать сухой травы и веток для сигнальных костров, приготовить бензин и спички. Патти, уже успокоившуюся, он направил дежурить на скалу.
– Глядите в оба, Барт, – торжественно сказал Гаррис. – Не опоздайте с сигналом. За нами летят янки!
– Наши? – радостно воскликнул капрал. – О, все будет в порядке, сэр!