– Боб, ты слышишь меня Боб? – высокий небритый субъект торопливо оглянулся по сторонам и прикрыл рукой телефонную трубку, – я узнал, где она находится. Теперь она в наших руках. Их парень из охраны мне всё рассказал. Риск конечно большой. Её тщательно стерегут. Но если мы ей завладеем!
На том конце трубки немного помолчали.
– Хорошо, Джон, – услышал он в ответ, – хвоста за тобой нет?
– Нет, – и Джон оглянулся по сторонам.
– Тогда приезжай ко мне, и мы всё обговорим.
Тот, которого он назвал Джоном, положил трубку и опять настороженно оглянулся.
Дождь стоял сплошной серой стеной, редкие прохожие торопливо бежали по улицам, подняв воротники, спасаясь от его холодных, пронизывающих до костей струй.
Впереди замаячил красный огонёк такси. Джон поднял руку. Такси остановилось, – и он назвал адрес. Через несколько минут, он уже входил в обшарпанный подъезд дома в одном из пригородов Нью-Йорка.
– Ну и накурено у тебя, Боб, – удивленно воскликнул он, стряхивая со шляпы капли воды.
– Проходи, проходи, – послышалось из глубины плохо меблированной комнаты.
Скрипя половицами, Джон подошёл к грубо сколоченному деревянному столу, у которого в облаке табачного дыма сидел Боб. Его лысая как бильярдный шар голова склонилась над картой. Он быстро взглянул на Джона своими злыми бегающими глазками и опять уткнулся в неё.
– Мы находимся вот здесь, – и он ткнул своим жёлтым ногтем в карту, – а этот чёртов миллионер, у которого имеется то, что нас, интересует, находиться здесь, – и он провел ногтем на карте глубокую острую линию, – теперь рассказывай, что ты разнюхал? – проговорил он, повернувшись к Джону.
– Его вилла строго охраняется, – ответил он, – охранник мне сказал, что задействован чуть ли не целый батальон.
– Значит, о лобовом штурме и думать нечего, – Боб глубоко вздохнул, – сейчас надо затаиться и лечь на дно. Завтра тебе придётся выезжать. Ты снимешь номер в какой-нибудь гостинице, расположенной неподалеку и установишь за ним наблюдение. Как только приедешь, дай о себе знать. Пока нам остаётся только ждать, ждать и ждать! – он с силой стукнул кулаком по столу, – деньги, паспорт, права, документы на машину, оружие находятся здесь! – с этими словами он кинул на стол небольшой пластиковый пакет, – умеешь обращаться с ним? – и Боб указал на пистолет.
– Если надо я не промахнусь! – холодно ответил Джон.
– Боб озадаченно хмыкнул.
– А зачем мне права? – недоуменно спросил Джон, – у меня есть свои.
– Если хочешь, чтобы твои родители узнали, чем ты занимаешься на самом деле, – насмешливо прищурившись, сказал Боб, – тогда можешь отдать их обратно. Ведь, они думают, что ты поехал заканчивать институт.
Джон кивнул головой.
– Поживешь пока под именем Станислава Поплавски. Машину ты найдёшь на стоянке, она находится в пяти минутах ходьбы от дома. Теперь отдыхай, – и Боб выключил свет.
Утром старенький фольксваген, крадучись отъехал от стоянки, он немного попетлял по городу, проверяя, нет ли хвоста, затем выехал на трассу и слился с потоком стремительно бегущих машин. Проехав немного, Джон остановился около небольшого магазинчика и, купив велосипед, закинул его на крышу своего багажника.
Солнце стояло в самом зените, колеса шин буквально прилипали к плавящемуся от жары асфальту, когда машину Джона остановил полицейский инспектор.
«Неужели, я, где – то прокололся, – с тревогой подумал он, – но где…» – на лбу у него выступила противная испарина.
– Ваши документы, – услышал он голос подошедшего инспектора.
Стараясь сохранять спокойствие, он небрежным жестом протянул ему права.
– Сейчас начнётся, если он попросит меня выйти из машины, то пистолет прикреплён у меня под пиджаком! – и он как бы невзначай прижал локоть к боку, почувствовав его приятную тяжесть, он немного успокоился.
– Что же вы нарушаете скоростной режим, господин Поплавски, – услыхал он его голос, – ведь это скоростная магистраль, а вы плетётесь по ней словно на муле. Инспектор грозно посмотрел на него.
– Больше не буду, инспектор, – искренне проговорил Джон, – больше не буду.
Инспектор ещё раз взглянул на Джона и вернул ему права.
– На первый раз ограничимся предупреждением, если ваша машина барахлит, то ближайший пункт автосервиса находится в двенадцати километрах отсюда.
– Спасибо, инспектор, – проговорил Джон, – моя колымага в полном порядке, просто я немного расслабился за рулём, жара, знаете ли, и Джон уже совсем беззаботно сделал неопределённый жест рукой.
– Что, правда, то, правда, – и инспектор вытер белоснежным платком, вспотевший лоб.
– Проклятый коп! – подумал Джон, – вежливо улыбаясь инспектору, – чуть всё дело не испортил, а сколько их ещё будет натыкано по всей дороге. Надо будет сказать об этом Бобу, – и он со злостью надавил на педаль акселератора. Но вопреки его опасениям, больше его никто не остановил.
Около восьми часов вечера он подъехал к небольшой чистенькой деревушке.
Вечерело, солнце ещё не зашло, его последние уходящие лучи освещали землю. Вдалеке послышался рожок пастуха, затем и разноголосое мычание коров, вскоре Джон различил мелодичное побрякивание колокольчиков на их шее. Подъехав к одному из маленьких опрятных домиков, он дёрнул шнурок, колокольчик над входной дверью мелодично зазвенел.
– Кто там? – послышался из-за дверей заспанный женский голос.
– Постояльцев пускаете, мадам? – нарочито бодро громко прокричал Джон, – я заплачу.
– Сейчас посоветуюсь с мужем. За дверью стало тихо.
Переминаясь с ноги на ногу, Джон закурил сигарету. Затем вторую.
Наконец, за дверью послышались шаги, и тот же женский голос громко спросил: «А сколько платить будете?»
– Двадцать долларов за ночь, – прокричал Джон, предвкушая сытный ужин и тёплую постель.
– Двадцать мало, – за дверью опять стало тихо.
– Чтоб тебе провалиться в преисподнюю, старая крыса! – тихо выругался Джон, – у тебя, что, пятизвёздочный отель или старая халупа с ватным одеялом. А кто принимает постояльцев? – громко крикнул он.
Но за дверью стояла глухая тишина.
Раздавив окурок каблуком, – он направился к машине.
Он объездил ещё несколько домов, но на постой его брать категорически отказывались. А в одном из домов на тщетную просьбу Джона указать ему, кто же пускает постояльцев в их деревне, грубый мужской голос пригрозил, если он не уберётся ко всем чертям спустить на него собаку, которая захлебываясь громким злым лаем, рвалась на цепи.
Было почти темно, когда желтый свет фар, выхватил ещё один маленький аккуратный домик. Больше из злого азарта, нежели на что-то надеясь, он сильно дёрнул за шнурок колокольчика. К его удивлению никто не стал ни громко кричать, ни спускать на него собак. Отворилась небольшая калитка, и навстречу ему вышла маленькая седая старушка в черном платке на голове.
– Постояльцев пускаете? – почему-то тихо спросил сразу оробевший Джон.
– Заходи, сынок, заходи, – тихо и приветливо проговорила она.
– Я на машине, – опять тихо проговорил Джон.
– Сейчас мы откроем ворота, – вдруг, почему-то засуетилась старушка, – ох помоги, сынок! – и громко охнув, она неловко схватилась за поясницу.
Торопливо подскочив к ней, Джон с трудом раскрыл тяжёлые ворота и загнал машину.
Зайдя в комнату, Джон невольно остановился. Его поразили глаза старушки, синие необычайно василькового цвета, казалось, они смотрели не на Джона, а куда-то далеко вглубь себя.
– Кушать будешь, сынок? – приветливо спросила она.
– Не отказался бы, – с трудом проговорил Джон.
Старушка поставила на стол тарелку густого наваристого супа с курицей, дала Джону большой ломоть свежего чёрного хлеба, а сама уселась напротив него и, подперев голову рукой, стала задумчиво смотреть на него. Но странное дело, пристальный взор старушки нисколько не настораживал Джона, а, наоборот, придавал ему спокойствие и уверенность.
– А ведь ты похож, сынок, на него, очень похож, – и старушка тихонько вздохнула.
– На кого бабушка? – спросил Джон.
– Да на сыночка моего, Арнольда.
– А где он сейчас? – спросил Джон.
– Нет его, сыночка моего, – тихо ответила она, – уже полгода как нет. Убили его.
И тело его белое так и осталось лежать навеки в чужой земле, – и старушка опять тихонько вздохнула.
– А вы поплачьте, бабушка, поплачьте, – участливо проговорил Джон, – так легче будет.
– Да, отплакала я своё, – тихо сказала старушка, – теперь не я, теперь сердце моё плачет.
В комнате повисло неловкое молчание.
– Вот ведь сволочи какие! – стремясь разрядить затянувшуюся паузу, – быстро заговорил Джон, – взяли и ни за что ни про что, убили хорошего парня.
– Он служил у меня по контракту в Сербии, – сказала старушка и взглянула на Джона своими васильковыми глазами, – хотел заработать немного денег, чтобы жениться на Берте, старушка показала на фотографию, висевшую на стене, – до конца срока осталось две недели, когда мне пришло письмо.
Она вынула из-за пазухи желтый листок и подала его Джону.
– Но вы хоть на могилу к нему ездили? – спросил он.
– Нет и могилы его нет, как сказал его офицер, он подорвался на мине, а кто знает, кто поставил эту мину, свои или чужие? Я не виню тех людей, ведь они защищали свой дом, а Арнольд был для них чужим, но хоть бы тело от него осталось, и старушка, бережно свернув листок, опять засунула его за пазуху. Вот и кровать его осталась, а его нет, – и старушка опять тихонько вздохнула.
Оставшись один, Джон торопливо принялся распаковывать свои вещи. По своему характеру, он был натурой легко возбудимой, неуравновешенной, и разговор со старушкой окончательно выбил его из колеи.
Уже десятый раз он вертел в руках бинокль, абсолютно не понимая, зачем он это делает. Завтра успею, и он со злостью швырнул его на дно корзины. Погасив свет, и не раздеваясь, он улёгся на кровать.
В глубине комнаты неторопливо ходил маятник, размеренно отмеряя порции времени, где-то под полом, поедая свою скудную трапезу, шуршали мыши. Бесконечная лента памяти, помимо его воли, начала медленно раскручиваться в голове Джона.
Вот он счастливый и смущенный стоит с почетным аттестатом колледжа, учителя прочат ему блестящее будущее. Вот он легко сдаёт экзамены, запас знаний полученных в колледже, оказался настолько прочным, что к экзаменам готовится почти, не пришлось, и поступает на первый курс института. Вот он через год, разочаровавшись в выбранной профессии, без сожаления покидает институт и устраивается работать техником в одну небольшую фирму.
От природы талантливый, Джон быстро схватывал новое, но привычки к систематическому и упорному труду у него не было. Многие менее талантливые его сверстники через определённое время добивались заметных результатов. Джон же так и оставался работать простым техником. Пожалуй, он мог бы достигнуть результатов и у себя на фирме. Работа там была несложная, и Джон быстро понял весь технологический процесс производства изделий, но у него был на редкость неуживчивый характер и острый язык, начальству, как меньшего ранга, так и повыше, часто от него доставалось.
И добро бы, если бы он критиковал их за производственные ошибки, такое на фирме приветствовалось, так нет же. Предметом острого языка Джона становились личные качества его начальников. У того нос длинный, тот ходит вперевалку, как утка, а кому это понравится, тем более, начальникам. Поэтому, когда возникал вопрос о замещении вакантной должности, кандидатуру Джона, как правило, отклоняли под тем или иным предлогом. Вот и оставался сидеть Джон на своём месте.
К тому же он страстно завидовал всем, кто сумел достичь больших высот. По вечерам, читая газеты, он со вздохом говорил об одном известном теннисисте: «Везёт же людям. Всё у него есть, и вилла, и шикарная яхта, и любовниц меняет как перчатки. Ему было невдомёк, что как раз в то время, пока Джон неторопливо похлёбывая кофе, читает газету, этот известный теннисист, обливаясь потом, почти до изнеможения отрабатывает свой коронный удар слева. Он видел его только в блеске славы и громе оваций, а его порванные связки и растянутые сухожилия, о которых, кстати, тоже писали в газетах, как-то проходили мимо его внимания.
– Ограбить, что ли банк и сделаться миллионером, – вздыхал по вечерам Джон.
– Сидел бы уж! – грубо говорил ему отец, – тоже мне грабитель нашёлся, да ты и мухи то не обидишь, шёл бы вон лучше погулял с девушками.
Несмотря на свои тридцать лет Джон ещё не был женат. И не потому, что он был некрасивым, отнюдь нет, многие девушки считали очень даже наоборот. Но его слабая мечтательная натура хотела чего-то возвышенного, чего-то романтического, а ему как на грех попадались обычные женщины с толстыми икрами и крикливыми голосами. Всё это, между прочим, не мешало ему поддерживать отношения с некоторыми из них.
Но его мечтательная натура не находила в них никакого удовлетворения, мимолётные случайные встречи со случайными женщинами ещё больше наполняли его душу пустотой.
Как-то раз вопреки своим привычкам он после работы зашёл в небольшой пивной бар. Он не любил эти заведения, острый запах мужского пота смешанный с запахом дешёвых духов раздражал его и отвлекал от неясных дум, в которые пряталась его слабая и мечтательная натура.
– Эй, Джон! – окрикнул его громкий мужской голос. Джон сделал вид, будто ничего не услышал.
– Да ты чё Джон оглох, что ли? – и к столику Джона подошёл невысокий крепко сбитый парень.
– Не узнаёшь совсем. Я Фред, помнишь, как я тебя в колледже книжкой по голове треснул.
Джон с холодной рассеянностью взглянул на него.
– Что-то не припомню мистер Фред.
– Зазнался, зазнался совсем небось, большой птицей стал, Джон, потому старых друзей не узнаёшь, – проговорил с обидой Фред.
– Никакой птицей я не стал, – смутился Джон, – работаю техником в одной небольшой фирме.
– А вот я! – и Фред многозначительно закатил глаза под потолок, – работаю на одном секретном объекте.
Джон рассеянно слушал его.
– Пойдём, Джон, пропустим по кружечке пивка.
Джон нехотя согласился. Видимо невнимание Джона задело Фреда и он стал хвастаться.
– Я на особом объекте работаю, Джон.
Джон взглянул на него повнимательнее.
– У нас там такие чудеса происходят, Джон, ну прямо, как в сказке!
Фред быстро оглянулся по сторонам и наклонился к самому уху Джона.
– У нас там изготовляют машину времени!
Джон насмешливо посмотрел на него.
– Не веришь? – и Фред сердито засопел носом.
– А ты то откуда об этом знаешь? – спросил у него Джон.
– Знаю, знаю! – таинственно проговорил Фред.
Ничего таинственного в этом не было, просто Фред, дежуривший у запасного телефона, который соединял полковника Джеймса со Смитом, один раз забыл положить трубку и стал невольным свидетелем их разговора, из которого он и узнал про машину времени. С этого времени тайна буквально распирала его, но он до поры до времени молчал. Однако алкоголь и невнимание Джона развязали ему язык и сейчас о тайне знали двое. Эта развязная болтовня пьяного охранника и послужила началом тех роковых событий в судьбе Джона, речь о которых пойдет в дальнейшем.
Почувствовав, что он сказал лишнее, охранник прикусил язык. Джон же напротив заинтересовался и оживился. Он даже предложил охраннику выпить ещё кружку пива за свой счёт. Охранник пиво выпил, но о машине времени больше говорить не стал. Всё же Джону удалось разузнать его адрес и телефон.
– Я как нибудь позвоню тебе, Фред! – весело прощаясь, сказал он.
– Позвони, позвони, – вяло отозвался Фред.
Всё ночь Джон не спал. В его воображении рисовались самые радужные картины. То он представлял, как он на роскошном чёрном мерседесе въезжает в свой маленький город, и его со всех сторон облепляют репортеры, соседи по квартире почтительно говорят: «Да неужели это Джон, тот самый Джон. Смотри ка каких высот он достиг»!
А он Джон, окружённый толпой восторженных поклонников и поклонниц, с холодной улыбкой на лице раздаёт автографы. То он представлял себя в шикарной яхте, окружённый множеством красивых женщин… крылья фантазии уносили его далеко, далеко.
С этого момента Джон стал готовиться к осуществлению своего рискованного мероприятия. Весь он как-то стал собранней и энергичней, в голосе его появились металлические нотки. Теперь он не зубоскалил насчёт своих начальников, весь ум его был поглощён подготовкой к предстоящему путешествию.
По вечерам он уходил в местную библиотеку, пытаясь, что-нибудь там разыскать о машине времени, родителям он говорил, что хочет закончить институт.
– Наконец, то повзрослел наш мальчик, – с улыбкой говорила мать.
– Пора бы уж, – одобрительно отзывался отец.
Эта перемена в поведении не ускользнула и от внимательного взора его начальства.
– А не назначать ли нам Джона на место начальника бюро, – как-то раз при встрече сказал директор фирмы начальнику отдела.
– Я думаю, давно пора, – отвечал тот, – а то уж засиделся парень. Как раз мистер Круз уходит через год на пенсию и лучшей кандидатуры будет не найти.
Перерыв гору литературы, чем несказанно удивил местных библиотекарей Джон, в конце концов, остановился на следующем варианте. Надо будет попасть в какое нибудь прошлое, желательно даже туда где ещё нет людей, а то уж больно свирепы и коварны эти двуногие животные, они мне могут нарушить все мои планы, – с холодной улыбкой думал он, мельком просматривая карту технологического процесса, при помощи машины времени перенестись к какому нибудь месторождению золота. Намыть там золотишка…
– Эй, Сэм! – громко крикнул он, подзывая технолога, – вот тут у тебя ошибка! – и он ткнул пальцем в карту, – исправь сейчас же, немедленно, а то шеф будет недоволен.
– Самое главное попасть туда, а там уж я не промахнусь! – думал он, втискиваясь на ходу в переполненный омнибус.
Время шло, и чем больше думал Джон о своём плане, тем больше он казался ему несбыточным и эфемерным. А как захватить эту машину времени? Ведь её наверняка охраняют? А как я буду там один? А как я вернусь оттуда? Нет, без помощников мне не обойтись! Но кто согласится на эту авантюру!?
Он осторожно вскользь пробовал заводить разговоры на эту тему, но люди занятые производством, поглощённые им абсолютно не понимали его.
– Жалкие, ничтожные людишки! – презрительно думал Джон, – их мысли заняты только одним – очередным повышением по службе, ради которого они не прочь подставить ножку своему ближнему или сделать гадости друг другу. А тут такое великое дело. Но где мне найти помощника?
Он пытался позвонить Фреду, переговорить с ним, но тот, опасаясь потерять работу, Чарльз Смит щедро платил своим охранникам, очень щедро, наотрез отказался с ним встречаться. А в ответ на его повторный звонок грубо посоветовал ему забыть номер его телефона. Призрачная птица счастья, помахав своими крыльями, опять ускользала из рук Джона.
Однажды вечером, придя с работы домой, он застал вместе с родителями уже немолодую женщину.
– Познакомься это тётя Магда, – сказала мать.
Женщина протянула руку для приветствия, большая красная она свидетельствовала о тяжёлой физической работе.
Ответив на приветствие, Джон развернул газету.
– Ну, и как ты жить с ним будешь? – долетел до него тихий голос матери, – ведь он у тебя сущий зверь, из-за пачки чая чуть не убил человека.
Джон прислушался.
– Разводись с ним, немедленно разводись.
– Да уж видно судьба моя такая, – тихо ответила женщина и пожала плечами, – жить мы в этом районе, конечно, не будем, переедем в другой, где его ещё не знают.
– Скоро узнают, – со вздохом произнёс отец Джона, – уж лучше бы он оттуда вовсе не возвращался, разведись ты с ним Магда, лучше разведись.
Женщина опять пожала плечами.
Вскоре Джона пригласили на новоселье. Там он впервые и встретился с Бобом. Низкорослый, свирепый, с большими волосатыми руками, он производил отталкивающее впечатление, которое ещё больше усиливало его большая лысая похожая на бильярдный шар голова.
– Боб, – отрывисто бросил он и протянул для пожатия свою большую волосатую руку.
– Джон – ответил Джон и в свою очередь протянул ладонь.
Пожимая руку, Боб быстро и зло взглянул на него.
– А он, пожалуй, подойдёт для моих планов! – лежа вечером в кровати, – размышлял Джон, – такой ни перед чем не остановится. Да и деньги любит. Но уж больно свиреп, да и обмануть может. С таким придётся держать ухо востро. Попробую поискать другую кандидатуру.
Но другие кандидаты настойчивой обработке Джона не поддавались. Одни шутливо посылали его к чёрту, другие уже серьёзно советовали ему заняться чем нибудь стоящим, третьи многозначительно крутили пальцем у виска.
Да и зачем терять даже малое, устремляясь в погоню за призрачной птицей счастья, ломая ради этого привычные устои, если оно малое у тебя уже есть?
– Делать нечего! – после очередной неудачной попытки думал Джон, – придётся обращаться к Бобу.
В воскресный день под благовидным предлогом он отправился к нему. Его он застал за лепкой пельменей. Он ловко скатывал мясные шарики, помещал их на кружочки из теста и необычайно быстро для своих толстых пальцев защипывал у них края. Магда, стоявшая рядом, вырезала из раскатанного теста другие белые кружочки опрокинутым стаканом. Они оживлённо о чём-то разговаривали.
Протянув руку, всю белую в муке, он вопросительно взглянул на Джона. Джон замялся.
– Да я хотел бы поговорить с тобой, Боб.
– Говори, у нас секретов нет.
– Да я хотел бы поговорить наедине, – чувствуя, как из него уходит вся решимость, нетвердо сказал Джон.
Боб опять быстро взглянул на него.
– Иди, иди, Магда! – вдруг резко и быстро сказал он, – ты устала, отдохни.
– Да я и не очень то устала Боб, – нерешительно сказала она, – да и пельмени надо ещё доделать.
– Иди, отдохни, я тебе сказал, почеши язык со своими кумушками! – и он грубо чуть ли не насильно выпроводил её за дверь.
За окном в июньской синеве неба весело чирикали воробьи.
– Пельмени будишь, – быстро спросил он у Джона.
– Буду, – радостно ответил тот, чувствуя, как решимость вновь входит в него.
Поев, Боб закурил.
– Ну, говори, Джон, зачем ты пришёл?
На секунду Джон замер собираясь с мыслями, а затем не нашёл ничего лучшего, как быстро сказать
– Ты деньги любишь, Боб?
– По—моему, деньги не любят только младенцы и идиоты, – задумчиво сказал он, – первые потому, что они любят только молоко, а вторым они просто не нужны. Ну, ты не крути. Говори прямо!
Путаясь и запинаясь, Джон рассказал о встрече с Фредом и о своих планах.
Боб задумчиво курил дешёвую папиросу. Выслушав Джона, он внимательно посмотрел ему в глаза.
– Откуда ты знаешь Фреда?
– Так, – замялся Джон, – он мой школьный товарищ.
– Адрес и телефон у тебя, его есть?
– Есть, но он в нашем деле не помощник, – и Джон беспомощно развёл руками.
– Давай! – Боб, чуть ли не рывком выхватил записную книжку из рук Джона, которую он предусмотрительно захватил, – звони!
В трубке долго раздавались длинные телефонные гудки, пока, наконец, ленивый мужской голос не протянул
– Слу-шаю.
– Здравствуй Фред! – обрадовано заговорил Джон, – это я Джон.
– Я же сказал тебе, больше не звони! – грубым голосом начал он…
Боб вырвал у Джона трубку и быстро заговорил громким злым голосом.
– Слушай, парень, ты у нас на крючке!
– Кто это говорит! – быстро спросил тот.
– Неважно! – отвечал Боб, – если хочешь чтобы всё оставалось шито крыто, то подъезжай к шести часам, и он назвал место.
– А если я не подъеду! – был ответ.
– Тогда рапорт о твоём проступке завтра ляжет на стол твоего начальства, – ответил Боб и бросил телефонную трубку.
– Да не подъедет он, – начал Джон.
Но Боб оборвал его.
– Быстро собирайся, у нас мало времени!
К шести часам вечера они были в небольшом тенистом сквере. Фреда ещё не было.
– Я же говорил тебе, что он не подъедет, – начал Джон.
– Да замолчи, ты! – грубо оборвал его Боб.
Сам он заметно волновался и крутил в руках газету.
Наконец, через полчаса показался серебристый форд Фреда.
Он вылез из машины, и не спеша, вразвалочку, направился к Джону и Бобу.
Они напряжённо ожидали его. Боб закурил папиросу.
– Имейте, ввиду, ребята! – быстро заговорил Фред, не дойдя до них несколько шагов, – больше я вам ничего не скажу!
И он бросил злобный взгляд на Джона.
– Да не кипятись ты, парень, – добродушно проговорил Боб, – мы хотим взять тебя в дело. Правда, Джон?
Джон растерянно кивнул головой.
– Не надо мне от вас никаких дел! – быстро проговорил Фред, – лучше отстаньте от меня по хорошему, а не то! – и он принял угрожающую позу.
– Полегче, на поворотах, парень! – грубо осадил его Боб, – я же говорил тебе, что ты у нас на крючке. Так что лучше не дёргайся, чтобы не сделать себе больно.
Поняв, что просто так от Боба не отделаться, Фред, нехотя, подошёл к нему поближе.
– Только покороче, – быстро сказал он, – а то у меня мало времени.
– А мы и не будем отнимать у тебя его, парень, – с ленивой усмешкой на губах проговорил Боб, – завтра тебе позвонит Джон. В три часа тебя устроит? – быстро спросил он у Фреда.
– Устроит, – и Фред кивнул головой.
– Вот и молодец, парень! А сейчас иди домой к своей мамочке и ешь там манную кашку! – и Боб грубо расхохотался.
Ничего не сказав, Фред круто повернулся на каблуках и направился к машине. Зло хлопнула дверца, и форд растаял в облаке пыли.
– Упр-ям! – медленно проговорил Боб, сплёвывая окурок, – но ничего и не таких обламывали. Завтра ты позвонишь ему в три часа и всё разузнаешь об этой машине. Мне пока не звони. Мне нужно будет смотаться к приятелям в Нью-Йорк. Через неделю он позвонил Джону и коротко сказал. Собирайся, поедешь ко мне.
Джон тяжело заворочался на постели. Болела голова, за окном медленно вставал серый рассвет. Кое-как скинув обувь, он не раздеваясь, залез под одеяло и тут же заснул.