На гранитной плите над его могилой высечено всего два слова.
Одно – Артур.
Второе – Шопенгауэр.
И – все.
Меньше могло бы быть только на надгробии Моцарта.
Или – Сократа.
Если было бы известно, где покоится прах каждого из них.
Гении не нуждаются ни в лишних словесах, ни в суесловиях о них.
Они просто открывают собой эпохи.
Мы же просто признательны им за это.
Если была философия до Сократа (с 1903-го года существует даже термин такой – «досократики», автор – Герман Дильс) и после Сократа, то он – гений.
В философии.
Если была музыка до Моцарта и после него, то Моцарт – гений.
В музыке.
То есть, вполне можно сказать, что Моцарт – это Сократ в музыке, а Сократ – это Моцарт в философии.
О Шопенгауэре же уместно заметить, что среди всего прочего, чем ему обязано Сонмище Человеческой Мудрости, им был сооружен философский фундамент будущей науки, которую в 1907-м году Иван Блох назвал сексологией (см. его монографию «Сексуальная жизнь нашего времени в ее отношениях к современной культуре»).