Как выяснилось, нас позвали, чтоб торжественно вручить форму. Насчет торжественно это я, конечно, дуренку гоню. Просто вручить. Торжеством там и не пахло. Наоборот. Смотрелось все очень грустно.
Мы выстроились в очередь. Чувствовал себя распоследним идиотом. Крайний раз стоял в очереди в школе, в столовке. Только подумал про столовку, в животе заурчало. Жрать хотелось очень сильно. Судя по всему, это любимое занятие Станислава Игоревича. Жрать. Много и вкусно. Иначе откуда у нас такое упитанное тело?
– Соколов… – вояка, проверявший по списку, кому выдана форма, назвал мою фамилию и поднял взгляд. Несколько минут молча смотрел на меня. – А-а-а-а-а… Ты…
Не знаю, к чему это было, но явно ни к чему хорошему. Видимо, меня тут и правда уже заметили. Выделили среди остальных. Пацан же сказал, что я отпросился в туалет и вырубился в коридоре.
– Смотрю, больше не строишь из себя дурака. Правильно. Не поможет. Держи…
Он протянул мне стопку вещей.
Чу́дно. Товарищ капитан уже всем растрепал про то, что произошло в медчасти. Теперь все, наверное, думают, что я – придурок, который изображает из себя шизика.
Молча взял шмотки и отошел в сторону.
Лишних вопросов задавать не стал. А они у меня были. Много. И самый первый – как вообще возможно знать, что ты – это ты, но при этом быть другим человеком? Мимо прошел один из парней, которому «посчастливилось», как и мне, попасть в спецназ. Он уже получил свою форму и планировал ее надеть.
– Эй, пацан… Слышь… Эй… – Позвал его громким шепотом. – Какой год сейчас?
Он посмотрел на меня, как на идиота.
– Какой год? Сложно ответить? – Повторил я.
Военный, выдававший форму, зыркнул в мою сторону недовольным взглядом. Судя по всему, тут нельзя не только ходить, куда хочется, но и говорить тоже. Уже «люблю» армию.
– Вот ты странный… – Соизволил ответить новобранец. – 1980-й. Головой ударился?
Он хмыкнул себе под нос, прошёл чуть дальше и принялся перебирать полученные шмотки.
Я же стоял в обнимку с вещами, дурак дураком.
Ну, как бы, сговориться они все между собой не могли. Никак. Это настолько глобальные масштабы, что подобные приколы под силу вообще единицам. И то, в рамках какого-то телешоу. Кстати, такая версия тоже мелькнула. Я даже пытался рассмотреть «глазки» камер, пока мы шли сюда, за формой. Но внутреннее ощущение настойчиво подсказывало, ни хрена не съемки вокруг. Можно создать антураж. Это, да. Можно покрасить стены, нагнать военных, раздобыть старую, советскую форму. Но людей ты не изменишь. Какими бы классными актерами они не были. Слишком реально, правдоподобно себя ведут все, кто меня окружает. А такое возможно лишь в одном случае. Когда люди живут всем этим. Когда это – их реальность.
Стоять с вещами в руках можно было до бесконечности. Хотя по очередному раздраженному взгляду вояки, который выдавал форму, я понял, если не переоденусь сам и добровольно, это будет грозить мне какими-то карательными мерами. Пришлось пялить на себя вещи, которые вызывали в моей душе устойчивое отторжение.
В итоге, всех вызвали пофамильно и вручили одинаковые наборы: штаны, китель, нательное белье, которое почему-то называлось странным словом «белуга». Просветил насчет терминологии все тот же военный, стоявший на выдаче формы. Это было сказано в ответ, когда я поинтересовался, почему нет трусов. А их не было. Господи, трусы-то чем провинились…
Хотя связи между нательным бельем и рыбой из семейства осетровых я не нашел вообще никакой. Кроме того имелись сапоги, бушлат, шапка, вещмешок.
Надев все на себя, я понял две вещи. Первая – с размером они явно ошиблись. Вся одежда была мне капец, как велика. Даже при том, что сам я теперь далеко не стройняха. Вторая – очень неудобно находится без трусов в одном нательном белье. Просто до ужаса неудобно.
После процедуры получения формы, мы вернулись обратно в спортзал. Там нас опять разделили на кучки и мы снова сидели в ожидании непонятно чего. Наверное, чуда. Хотя, куда уж чудеснее. Просидели около трех часов. Выйти покурить нельзя, в туалет – по разрешению. Хочешь пить? Терпи. Хочешь есть, лучше не заикайся. Потому что когда я громко спросил у вояки, вернувшегося с нами обратно, а будут ли кормить, в ответ получил сначала выразительный взгляд, а потом конкретный ответ, что жрать надо меньше, особенно мне. И вообще, думать теперь необходимо о том, как нам повезло попасть в ряды доблестной советской армии.
Он так и сказал «советской армии». Чем опять растревожил мой и без того волнующийся организм. Просто любое упоминание СССР было для меня в этой ситуации, как удар обухом по голове. Только успокоюсь и попытаюсь проанализировать все происходящее – на-ка тебе по башке. Советское время. Советская армия. Прошлое. 1980 год.
Спустя три часа, нас подняли другие двое военных. Сколько их вообще тут ошивается? И приказали следовать за ними. Мы вышли на улицу.
Перед зданием стоял старый автобус, марку которого я не смог определить. Никогда не являлся ценителем раритетов. Тем более таких. Да и какая разница, на каком транспорте ты попадешь в ад. А для меня это реально было прямой дорогой в преисподнюю.
В общем, на древнем автобусе мы должны были проследовать в воинскую часть. Как оказалось, находилась она в рязанской области. В месте, с говорящим названием Чучково. Вполне ожидаемо, что таким словом ничего хорошее назвать не могли. Я заранее предчувствовал, как там будет «весело». А если вспомнить, что ждет меня спецназ… Меня. Спецназ. Становилось совсем дурно.
Да, я мент. Был. Теперь уже так более правильно говорить. В прошедшем времени. Какие-то нормативы сдавались, конечно, но давным-давно это стало, в некотором роде, формальностью. Очень сомневаюсь, что здесь я смогу с кем-нибудь договориться и служить «для галочки». К тому же, Соколов, судя по всему, любил спорт ещё меньше, чем я. Вообще не могу понять, по какой логике его выбрал капитан. Как оказалось, он и был тем самым «купцом» от 16-й бригады. Куда он смотрел? На что? От чего отталкивался?
В глубине души, если честно, жила надежда, что этот кошмар все-таки закончится. Например, лягу спать, проснусь утром, а вокруг – привычная обстановка родной квартиры. И все это, пересыльной, военные, пока еще незнакомое Чучково – кошмарный сон.
Мы рассредоточились по автобусу. Капитан, само собой, забрался следом. Окинул всех присутствующих взглядом, задержался на мне, усмехнулся, а потом велел водиле трогать.
Однако, как только воняющий выхлопами, соляркой и хрен его знает чем, автобус выехал за ворота, миновав КПП, мы вдруг остановились.
– Даю пятнадцать минут на «попрощаться». – Радостно сообщил капитан.
Пацаны тут же бросились к открывшимся дверям и высыпали на улицу. Только тогда я обратил внимание на толпу людей, стоявших неподалеку от пересыльного. В основном это были женщины и девушки.
Вообще, не хотел выходить. По одной простой причине. Понятия не имею, есть ли тут родственники Соколова, но встречаться с ними точно не желаю. Однако, в автобусе настолько отвратительно пахло, что я выбрался наружу чисто ради свежего воздуха.
Не успел спуститься со ступенек, от толпы провожающих отделилась женщина и прямой наводкой двинулась ко мне. Грешным делом мелькнула мысль смыться обратно в автобус, но, наверное, это было бы странно даже для меня.
Женщина подошла и вроде хотела обнять, но почему в последнее мгновение передумал. Будто знала, что сыну это не понравится. Вообще, она выглядела какой-то несчастной. Замученной. Может, конечно, дело в том, что переживала обо мне… Твою мать… Почему я думаю про себя, так, будто и правда являюсь ее сыном…
– Привет сынок… Хоть увидимся. Я уж и не думала. Ну, расскажи мне, куда вас отправляют?
– В рязанскую область. Там находится часть.
Вообще, чувствовал себя ужасно неловко. Вот именно сейчас, в этот момент, стоя рядом с женщиной, которая считает, что я ее сын. Вдруг неожиданно понял, мне знакомо ее имя. Ирина она. Понятия не имею, откуда появилась данная информация. И даже не хочу в этом разбираться. А то однозначно крыша поедет. Достаточно того, что я – в итоге, вообще не я.
– Что за войска? – Она, в отличие от других матерей, на шею мне не кинулась, завывать и причитать не начала. Говорила коротко, по делу.
– Спецназ.
– Господи… – Выдохнула мать и прижала испуганно пальцы к губам. Но буквально через пару минут взяла себя в руки. – Какие там условия? Рассказывали уже что-то?
– Нет. Никто ничего не рассказывал. Приеду, по месту будет видно.
Я понимал, что, наверное, веду себя слишком сухо. Может, даже грубовато. Но обманывать эту женщину с заплаканными глазами мне почему-то казалось неправильным. А в моем понимании, начну себя вести, будто я и правда ее сын, это будет самый настоящий обман.
– Ты не голодный? Как у тебя настроение? Может, тебе что-то купить в дорогу?
Очень сильно хотелось сказать, конечно, голодный! Что за глупый вопрос? Но вслух ответил совсем по-другому.
– Не голодный. Настроение нормальное, сам же вызвался служить. Покупать ничего не нужно, всего достаточно.
– Я очень сильно переживаю. До сих пор не могу понять, почему я должна отправлять своего ребенка, которого родила и растила, на два года черти куда, и непонятно, в какие условия.
Она, не выдержав, всхлипнула. Я мысленно передал привет капитану. Он то вон свято верит, что кормило и растило меня государство.
– Все будет хорошо, не переживай. Я не первый и не последний, время быстро пролетит.
Не знаю, зачем, но после этих слов я поддался порыву. Обнял мать. Наверное, хотелось ее успокоить, дать понять, что с сыном все будет хорошо. Хотя, ничего хорошего, конечно, нет. Потому что сын ее, хрен знает, где. Кстати, действительно. Где он? Настоящий Соколов? Кто бы знал. Сам не представляю, что и как будет дальше.
Но мне эту женщину стало очень жаль. Чисто по-человечески. Она – мама. Сильно переживает, как я там устроюсь, что со мной будет. Вернее, не лично со мной, конечно. С Соколовым. Я то ей зачем. Да уж… Знала бы она, что говорит сейчас с совершенно посторонним человеком.
– Стас… – Мать отстранилась и заглянула мне в глаза. – Там ещё Лера и Оля…
Е-мое… Это кто такие? Но вслух же не спросишь. Я поэтому просто улыбнулся. Типа, а-а-а-а-а…. Лера и Оля… Как же, как же… А сам подумал, да идите вы на хрен. Достаточно уже добавлять новые действующие лица в этот театр абсурда.
– Стасик! – Заголосила симпатичная, темноволосая девушка и с разбегу запрыгнула мне на шею.
И вот хрен пойми, что это. По родственному или можно положить руку на задницу? Просто она была в штанах, типа джинсы, и то, что задница у нее классная, очень даже бросалось в глаза. А я испытываю слабость к приятным особам женского пола. Они для меня, как криптонит для супермена. Лишают силы воли.
Но в данном случае, не знаю степень нашей близости и есть ли возможное родство. А то вообще выйдет черти что.
– Привет… – Я выглянул из-за висящей на мне девицы и посмотрел на мать. Может, она даст ориентир. Хотя бы намеком.
– Да, Лерочка не могла не приехать. Видишь, какая у тебя девушка. – Сказала мама и покачала головой с легким осуждением.
Девица этого не видела, жест предназначался не ей. Очевидно, мать меня вроде как немного ругает.
– Лера… Очень неожиданно, что ты приехала… – Ничего более подходящего в голову мне не пришло.
– Ну, вы поговорите, я отойду. – Сказала родительница и сделала несколько шагов назад.
Как только мы остались вдвоем, Лера слезла, наконец, с моей шеи, расцепив руки. Слава богу. А то дышать было нечем.
– Привет, Стас. Не ожидал? Я вот тоже не ожидала. Для меня, например, есть очень неожиданные люди здесь.
Лера обернулась. Я проследил за ее взглядом. Она явно намекала на стоявшую неподалёку девушку, которая смотрела на нас пристально, испепеляющим взглядом. Была она, в отличие от Леры, блондинкой. Но с такой же симпатичной мордашкой. Я не понял… Соколов у нас ловелас? Бабник? Кобель? Серьёзно? Ты посмотри, однако, что за тип. При таких скромных внешних данных производит неизгладимое впечатление на окружающих. Капитан в нем разглядел будущее спецназа, девки пачками вешаются. Интересно…
– Ну… Перестань, мы просто знакомые. – Ответил я, потому что понятия не имел, что еще сказать. Судя по недовольному лицу блондинки, которая, так понимаю, скорее всего, Оля, знакомства наше с ней гораздо более близкое, чем хотелось бы Лере. Но мне сейчас только бабских разборок тут не хватает.
Я так понимаю, Лера и Оля до сегодняшнего дня не догадывались о том, что обе они дороги Соколову. И уж тем более, не догадывались, что он крутится с ними одновременно. Ай, да Стасик… Ай, да сукин сын… Хотя, вкус несомненно у него есть. Девки прям хорошенькие. Обе.
– Ну, ну… Конечно… – Лера капризно надула губы и отвернулась в сторону, сложив руки на груди.
Вот, честно говоря, было желание сказать ей, что если она и дальше продолжит себя вести с парнями таким образом, то ей всегда будет дышать в затылок какая-нибудь очередная Оля. Человек в армию уходит, на два года. А она нашла время устраивать разборки.
– Давай не будем в такой день выяснять отношения? – Если честно, имелось легкое раздражение и желание побыстрее закончить эту страдательную драму.
Кроме того, сильно нервировал капитан. Он стоял возле автобуса, но один хрен продолжал следить за мной. Ощущал его взгляд спиной. Наверное, опасался, что я опять начну вести себя, как псих.
– Хорошо, постараюсь. – Лера тряхнула головой, чтоб ее распущенные волосы красиво рассыпались по плечам. – Но тебе обязательно припомню этот момент.
– Обязательно припомнишь… Да… Кто бы сомневался… – Это я сказал вслух. А про себя подумал, да на здоровье! Очень надеюсь, в ближайшее время разобраться со всей этой фантастической историей и вернуться обратно в свою жизнь. А ты, Лера, иметь мозг будешь уже не мне. Так что, не вопрос. Соколову припоминай, хоть до самой смерти.
– Буду скучать по тебе. Это самый тяжелый для меня момент за мои 18 лет. Никогда бы не подумала, что буду с такой тоской и болью в душе расставаться с тобой на целых два года…
Честно говоря, ее слова звучали как-то наигранно. Причем, актерская игра слабенькая. На троечку. Будь я реально восемнадцатилетним пацаном, может, даже расчувствовался бы. Но мне уже давно не восемнадцать. Женскую сущность знаю хорошо. Два года – это не два месяца. Думаю, очень быстро Лера найдет, с кем утешиться.
Естественно, говорить это вслух я, опять же, не стал. Обнял девицу, намекая, что прощание пора заканчивать. Она в ответ крепко сжала мои плечи. Впилась пальцами так, что даже сквозь бушлат было больно. Аж в спину прострелило, честное слово. Такое чувство, будто хочет оторвать себе кусок на память. Маньячка какая-то. Соколову надо быть более внимательным при выборе девушек. Обычно вот такие Леры через месяц уже пытаются залезть под кожу, втихаря перевозят свои вещи, а потом ты открываешь глаза в один прекрасный день, а перед тобой – работник ЗАГСа. Лично я подобной категории женщин старался избегать.
Отстранился и начал потихоньку пятиться назад. Сделал соответствующее случаю лицо. Будто мне очень, очень грустно. Хотя, по сути, на самом деле, именно эти эмоции я испытывал. Только причина грусти не в расставании с Лерой. Упаси Господи. А в том, что бред, в котором я оказался, продолжается. И ему не видно конца.
А еще меня пугал Лерин взгляд. Серьёзно. Она смотрела с надеждой. Ей очевидно хотелось, чтоб я развернулся, подбежал к ней, сжал в объятиях, и никуда не поехал. Как в кино.
То, что в симпатичной головке этой особы зародилась подобная мысль, рядом с пересыльным пунктом, говорило об одном. Лера – удивительная дура. Я стою в форме, за моей спиной маячит капитан, а она на полном серьёзе мечтает слиться в объятиях, прокинув армию, которая уже схватила меня своими цепкими руками.
– Стаааасик! – Мимо охреневшей Леры пронеслась Оля, которая, не долго думая, тоже повисла на мне. Дежавю какое-то…
– Здравствуй, Оля… – Сказал я обреченно. Очевидно, предстоит второй акт этого марлезонского балета. Я ощущал всеми фибрами души, что теперь на развернувшееся представление лупится не только капитан, но и некоторые из парней, которые со своими родственниками уже простились. Цирк на выезде… Даже мать еле сдерживала смех, оставаясь в стороне. – Здравствуй, Стасик. Эх, не знала я что у тебя есть поклонница. Иначе, не приехала бы и не стала вам мешать…
Я осторожно разжал женские руки, сцепленные на моей шее, и тактично снял с себя Олю. Просто она бормотала мне это прямо в ухо, и возникало полное ощущение от ее интонации, что сейчас в мою ушную раковину залезет змеиный язык с капающим ядом.
Вот реально, бабам нет разницы где, когда и при каких обстоятельствах устраивать вынос мозга. Ну, хорошо. Вы встретились и узнали, что вас двое. Так это отлично. Могло быть гораздо больше. В конце концов, пацану восемнадцать лет. Чего от него ждать?
– Оль, ко мне приехала проводить меня моя подруга, я не вижу в этом ничего плохого. – Решил придерживаться той же версии. Если они тут начнут выяснять уровень дружеской близости, это произойдет уже без меня. Я уже в этот момент буду мчать в сторону Чучково.
– Не делай из меня дуру! Подруги так не обнимают и не показывают своих слез. – Оля закусила нижнюю губу, а потом принялась усердно выдавливать влагу из глаз. Наверное, чтоб не отставать от Леры. Сука… Когда же нас позовут в автобус. Хрен с ней, с соляркой. Пусть воняет. Лишь бы закончить это прощание. Но, как назло, капитан молчал. Хотя, многие уже готовы были загрузится обратно. Мне кажется, он угорал с этой драмы, в лице Леры, Оли и Соколова.
– Прошу тебя не начинай, это сейчас неуместно…
– Неуместно мое присутствие здесь. Я смотрю, твоя мама ее тоже знает. Раз они так славно стоят и общаются… – Оля кивнула в сторону родительницы, к которой и правда подобралась Лерочка. Она что-то активно вещала матери.
– Оля, хватит себя так вести. Я безумно рад тебя видеть и благодарен, что ты нашла время приехать проводить меня.
Я оглянулся на капитана. Так и есть. Стоит, сволочь, скалится.
– Ты не ответил. Твоя мама знает ее?
– Слушай, тебя реально в данный момент волнует это? Вот именно сейчас, когда я уезжаю.
– Ладно. Опустим… Не за этим я сюда приехала.
– Вот спасибо!
– Я буду скучать по тебе. Как только появится возможность, сразу же напиши мне.
– Я тоже буду скучать. Ты будешь первая с кем я свяжусь.
Прижал обе руки к своей груди. Туда, где сердце. А сам подумал, как, мляха муха, свяжусь? Если это реально 1980, то мне из военной части пилить до ближайшей почты по медвежьему говну надцать километров. Сотовых нет, мессенджеров тоже. Только письма. Делать больше нечего.
– По местам! – Раздался, наконец, за спиной голос капитана.
Я быстро подошел к матери, обнял ее напоследок, помахал и Лере, и Оле, а потом в два шага оказался рядом с автобусом.