Ты, в коричневом пальто,
я, исчадье распродаж.
Ты – никто, и я – никто.
Вместе мы – почти пейзаж.
Если хочешь продать вентилятор, объясни клиенту, что к лету стоит готовиться в феврале. Торговля – хитрое, но понятное искусство. Я целое утро говорила по телефону, рука отваливалась, но я только крепче сжала его и страстно продолжила:
– Каждая девочка – маленькая принцесса, достойная самого лучшего. А зубные щетки этого бренда действительно лучшие, посмотрите отзывы! Я купила одну племяннице, и она теперь бегом бежит чистить зубы, а раньше ее было не заставить.
Никаких племянниц у меня не было, но это мелочи, главное – эффект. Я заранее глянула историю заказов клиента: он часто покупал милые девчачьи товары, и я остро позавидовала его дочери. В двадцать лет глупо завидовать тем, кому от силы пять, но…
– Эти щетки у нас есть в разных оттенках: лиловый, мятный, розовый. Какой бы понравился вашей дочери?
Голос в телефоне ответил, что она почему-то любит все зеленое, и я почувствовала: клиент сдается. Он оформил на сайте заказ на простую электрическую щетку для детей, а я пыталась продать ему щетку чуть дороже. Дело, кажется, шло неплохо.
Я отправила клиенту ссылку на оплату суперщетки мятного цвета и болтала с ним, пока он переводил деньги. Потом горячо поблагодарила его, оформила доставку и торжествующе хлопнула ладонью по столу. Я получаю два процента от каждой покупки, на которую уговорила клиентов. Это немного, но еще пара месяцев – и я точно накоплю на новую куртку. Правда, зима уже закончится… Наверное, лучше выбрать кроссовки, мои еще осенью развалились. Я глянула в таблицу заказов и набрала номер следующей клиентки.
– Спасибо, что оформили заказ на наушники. Кстати, у нас акция на роскошное средство для их очистки. Высылаю вам ссылку в мессенджер – посмотрите, какой высокий рейтинг! Это средство выиграло престижную награду, и… Да? Отлично. Тогда к оплате будет…
Готово! Новых заказов не было, и я пошла к древнему электрическому чайнику, примостившемуся на груде документов. Мы торгуем техникой, но весь наш крохотный офис пьет из чайника, который, наверное, еще помнит Ленина. Тогда ведь были электрические чайники? История – не моя сильная сторона.
Я обдумывала, как уломать начальство поменять чайник, и тут босс выглянул из своего уголка.
– Вам заварить? – услужливо спросила я: разговор, в котором будет просьба, лучше начать с чего-то приятного.
– Нет. Шатрова, зайди ко мне в кабинет, – сказал Кирилл и скрылся.
Ну уж, «кабинет» – это громко сказано, но… Неужели он меня все-таки повысит? Во рту пересохло, сердце заколотилось. Меня еще ни разу не повышали, все-таки первая работа, но в фильмах обычно с этого и начинается. Начальник зовет героя в кабинет – правда, в шикарный, а не в угол за шкафом – и делает предложение, от которого невозможно отказаться.
Дальнейший диалог я разыграла в голове, пока огибала шкаф и усаживалась на стул, из которого грустно торчали куски поролона.
«Таня, ты невероятно эффективный менеджер по продажам. Я хочу предложить тебе перейти на полный рабочий день и получать в два раза больше денег».
«Нет, я не могу задерживаться до вечера, у меня учеба, я ведь просто тут подрабатываю. Но если вы будете платить в три раза больше, я готова пойти на жертвы».
А дальше будем торговаться, пока не договоримся. Я почувствовала, как улыбка наполняет меня изнутри, но не позволила ей добраться до лица. У меня был козырь: Кирилл не знал, что учебой на вечернем отделении строительного колледжа я не очень дорожу. Образование ведь и нужно для того, чтобы найти работу, а я, вон, уже нашла. Я сложила руки на коленях, всей своей позой выражая почтение к боссу.
– Перейду сразу к делу. – Кирилл подвинул свой древний монитор так, чтобы он меня не загораживал. – Ты очень энергичная, и это прекрасно, но нам надо расстаться.
– Что?
– Когда ты поступала к нам, вакансия была проще некуда: перезванивать клиентам, чтобы назначить время доставки. Так?
Я кивнула, совершенно выбитая из колеи, а он продолжал:
– Это ведь была твоя идея! Ты предложила во время звонка предлагать клиентам дополнительные услуги. Я согласился платить тебе два процента от цены любого товара, который ты продашь на звонке. Думал, ты будешь предлагать батарейки, салфеточки. И что?
– И я принесла вам столько дополнительных продаж, что вы поражены?
– Да, Татьяна, в этом и проблема! Ты ухитряешься половине из тех, кто оформил заказ на сайте, продать что-то, что они не планировали купить. Да ты мертвого уговоришь самого выбрать себе прощальный венок!
Я с благодарностью кивнула, и Кирилл взвыл:
– Это не комплимент, балда! У нас маленький город, мы – маленькая фирма, нам трудно конкурировать с большими продавцами электроники. Но главное в жизни – это доверие, а нас помнят еще со старых времен. Не надо решать за людей, что им надо, ты не самая умная!
Ну, доверие – это же не синоним замшелой отсталости, а наша фирма даже оплату принимала только наличными курьеру.
– С тех пор, как я работаю, прибыль выросла, – выдохнула я, лихорадочно думая, как обратить дело в свою пользу.
Переживать буду в одиночестве, пока что надо собраться и выиграть эту битву.
– Да ты даже учишься не на маркетолога, а на кого-то там…
– На архитектора.
– Вот!
– Я предлагаю то, что и сама бы с удовольствием купила. И я знаю наш ассортимент лучше всех, кто принимает звонки, я…
– Помолчи. Я вчера был на дне рождения у приятеля. Он сказал, что заказывал у нас простую стиральную машину, а какая-то девица вцепилась в него, как бульдог, и в результате он заказал машину с сушилкой.
О, я помнила этот звонок.
– Но та модель – это же мечта! Он сам согласился, что сушилка – потрясающая вещь! Она ему не понравилась?
– Понравилась. Но слушай… – Кирилл замялся, и я похолодела. Не может же он правда уволить меня? – Мы разговорились, и его дочка сейчас ищет первую работу. Сама знаешь, как в городе с этим обстоят дела. Он просил взять ее, сказал, что с ответами по телефону она отлично справится. Я ее знаю: послушная, вежливая, без этих твоих вечных идей. Уверен, твой дар убеждения пригодится где-нибудь еще. Лишних вакансий у меня нет, надо с кем-нибудь расстаться, а от твоего энтузиазма мне не по себе. Она готова в понедельник приступить, так что положенные две недели я тебе дать не могу, но… – Кирилл вытащил из стола пять тысяч рублей и подвинул ко мне. – Вот, бери.
Ну, нет. Это была лучшая подработка, на которой я оказывалась, тут было чисто, тепло, никто не оскорблял, платили вовремя, и я просто не могла позволить себе ее потерять. Я навалилась на стол, преданно глядя ему в глаза.
– Кирилл, я обещаю ничего больше не продавать по телефону.
– Мне-то что? Я уже все решил, ты уволена.
Похоже, он был настроен серьезно, и я прибегла к проверенному средству: к обещаниям выгоды.
– У меня столько идей, как улучшить наш сайт! Разрешите я покажу?
Я повернула его монитор к себе и защелкала мышкой. Следующие минут десять я расписывала, как много еще могу сделать, – и все это совершенно бесплатно, точнее, за нынешнюю зарплату. И никаких больше продаж по телефону! Кирилл меня не прерывал. Когда я выдохлась, он задумчиво откинулся на спинку стула.
– Зачем тебе это? – Его гнев, кажется, поутих. – Получаешь ты мало. Серьезно, Татьяна, у тебя перебор энтузиазма.
– Значит, вам повезло. – Я умоляюще улыбнулась. – Вы увидите, я буду очень полезной.
Кирилл тяжело вздохнул и убрал со стола пятитысячную купюру. Я постаралась не слишком жадно провожать ее взглядом.
– Ладно, Татьяна, буду за тобой следить. Иди, работай. Нервы у тебя, конечно, железные. Девчонки в твоем возрасте обычно такие очаровательные наивные дурочки, но не ты, да?
Вот бы хоть денек побыть очаровательной дурочкой! Надеть каблуки, мечтательно посидеть в кафе с огромным капучино. Я дошла до угла шкафа, когда Кирилл меня окликнул:
– И позови-ка Васю.
Похоже, Кирилл очень дорожил своим другом: ради его дочки все же придется кого-нибудь уволить. Я едва скрыла торжествующую улыбку. Спаслась с самого дна! Васю жаль, но лучше он, чем я. Жизнь – это джунгли, где каждый сам за себя.
Дома у меня тоже джунгли, хоть и находятся они в обшарпанной квартирке пятиэтажки. Ева подхватила мамино знамя цветовода и водрузила его на новые высоты. Все столы и подоконники теперь уставлены глиняными горшками и замшелыми стаканчиками, где подрастает очередной черенок, а воздух влажный, как в тропиках. Мама разводила цветы, потому что скучала по деревенскому дому, а Ева в «зеленом раю» чувствует гармонию с природой, или женскую энергию, или что-то еще из своих любимых словечек. В общем, ей почему-то нравится ухаживать за растениями, втиснутыми в горшки, как мы втиснуты в эту квартиру.
Стоило мне переступить порог, я услышала музыку бамбуковых колокольчиков. Значит, Ева медитирует, а может, делает расклад Таро. Голова у меня по-прежнему была занята тем, что двух процентов от продаж я лишилась, а значит, надо где-нибудь раздобыть еще денег. Потом я, конечно, уложу Кирилла на лопатки блестящими результатами преобразований на сайте и уломаю поднять мне зарплату. Но на это нужно время, а пока что… Я уныло бросила сумку на пол, пошла на кухню – и остолбенела. Сделала глубокий вдох. И еще один.
– Ева! – позвала я и с трудом сделала голос мягче. – Иди сюда.
Музыка тут же затихла, и пришла Ева: босая, в длинной белой ночнушке, которую не снимала целыми днями.
– Ну, эффектно же? – с надеждой спросила она.
Мы постояли, глядя на пестрый букет посреди стола. Пол и стулья были завалены целлофаном, в который заворачивают цветы, а еще обрезками стеблей и подсохшими листьями.
– Я уберу. – Ева с готовностью начала собирать мусор. – Ты не сердишься? Я же не могу пробовать себя во флористике без цветов. Слушай, я целый курс посмотрела, мне надо практиковаться, я уверена, у меня есть к этому способности! Я купила цветы отдельно, самые дешевые, и собрала их в своем индивидуальном стиле. Правда же получилось лучше, чем букеты из магазинов?
О, мне было что на это сказать! Ева уговорила меня, что полгода после окончания школы будет искать себя, но время шло, а поиски продолжались. В ее списке профессий уже побывали флорист, астролог, парикмахер, мастер маникюра, а вот теперь опять флорист. Я и так из сил выбиваюсь, а уж теперь, без процента от сделок… Только цветочных композиций мне не хватало! Я медленно выдохнула и сказала:
– Кстати, здорово получилось. Вот эти розовые прямо… украшают. – Я ткнула пальцем в цветок с зеленой серединкой. – Что это?
– Ранункулюс, – нежно сказала Ева. – Ты прямо в точку, они тут у меня центр композиции. Заведу сообщество и начну постить там фотки своих работ.
– Ты ведь уже нашла клиентов на маникюр!
– Я тебе сказала, это все-таки не мое.
В каком-то волшебном месте, где души до рождения получают таланты и способности, нашу семью обслуживали несправедливо. Мне, как старшей, выдали все скучное: ответственность, упорство и бережливость. А Еве через два года досталось остальное: эмоции, тонкая душевная организация, творческая жилка. В отделе внешности меня тоже одаривали под конец рабочего дня, зато Ева получила шикарные волосы, за которыми ухаживала не меньше, чем за нашими растениями.
Поэтому, когда Ева посмотрела курс парикмахерского искусства, эксперимент мы поставили на мне. У нас был план: она пострижет меня и покрасит в блонд, а фото «до и после» мы используем для рекламы ее услуг. Получилось так плохо, что фотки не пригодились: я стала ее первой и последней жертвой. Неровное высветленное каре уже отросло сантиметров на десять, но каждый раз, когда Ева предлагала подкрасить мне корни, я сбегала со скоростью кота, которого пытаются искупать.
В общем, я сразу поняла, что продавать ее самодельные букеты по интернету придется мне. С прозой жизни у Евы сложности, зато у меня проблемы с поэзией. Стихи я в школе терпеть не могла – бессмысленная, приторная лабуда.
– Фотографии сделай покрасивее, – сказала я. – И подумаем над стратегией. Может, этот букет тоже кому-нибудь впарим.
– Нет, этот – мой, – страстно ответила Ева и коснулась губами ближайшего цветка.
Я упала на стул, подавив желание выкинуть экономически бесполезный букет в окно. Уверена, что обычных людей младшие сестры частенько бесят, но я не могла позволить себе такой роскоши. Мы много кого потеряли, и Еву каждый раз трудно было привести в чувство. Она рыдала, болела и не спала, так что приятно было видеть ее веселой. Даже если для этого пришлось купить три колоды Таро, несколько интернет-курсов и невероятное количество лака для ногтей.
Если у тебя, например, есть щенок, не жалко купить ему игрушку, да? В семье нет места для двух издерганных, депрессивных щенков. Один должен быть сильным.
– Ладно, еду давай, – буркнула я. – Мне пора к семинару готовиться.
– У вас второй семестр только начался, сколько можно учиться!
Ева вытащила из буфета два стаканчика сухой лапши, и тут я все-таки возмутилась:
– Ты обещала рис сварить!
– Я букет собирала, завтра сварю. Ну не дуйся, а! Тебе надо меньше грузиться и больше расслабляться. Там новый выпуск «Игры в ложь» вышел, посмотрим?
Предложение было соблазнительное, но я прихватила стаканчик с лапшой и скрылась.
– У меня сегодня Виктория Сергеевна, надо готовиться. В маминой комнате поем.
– Какие планы на выходные? – крикнула Ева мне вслед. – Я утром еду с друзьями провожать зиму, вернусь до полуночи.
Я заглянула обратно на кухню.
– Это те, с которыми вы чуть пожар не устроили, когда познавали энергию огня?
– Они хорошие! Умоляю, дай тысячу, а? Электричка, еда и все такое. Я знаю, знаю, что у меня закончился лимит на неделю, но я же купила цветы и…
Как же это не вовремя!
– Пятьсот, – строго сказала я и вытащила купюру из сумки. – И пиши хоть иногда. Я буду валяться и смотреть сериалы.
– Ну, Тань! – Ева спрятала деньги и вернулась ко мне с сочувственными объятиями. – Да проведи ты хоть один день интересно, развлекись!
– Обязательно.
– Ты просто боишься своих желаний! – изрекла Ева и, выпустив меня, прошествовала к себе, как призрак в рубашке до пола.
Эту комнату я по-прежнему называла маминой, хотя мамы уже два года нет. Ева осталась в комнате, где мы раньше жили с ней вместе, а я переселилась в ту, что освободилась. Там все осталось как раньше: продавленный диван, полки со старыми книгами, которые никто не читал. Я положила перед собой конспект, но мысли разбредались, как козы, оставленные без попечения овчарки. Может, продать что-нибудь из вещей? Но кто купит такое старье? Чтобы настроиться на учебу, я прилегла на диван и достала телефон. Я была самым преданным зрителем видео вроде «Пять быстрых закусок из сыра» и «Как нарисовать идеальные стрелки на глазах с помощью картофелины», хотя до стрелок и закусок в реальной жизни у меня доходило редко. Так я и валялась, уткнувшись в телефон, пока не оказалось, что пора выходить.
Днем улицы покрывала февральская каша из снега и воды, которую машины шумно разбрызгивали, проезжая мимо, а к вечеру резко похолодало. Город сковало льдом, и грязь под ногами превратилась в каток.
– Снег пойдет, – сказала женщина, сидевшая рядом со мной в автобусе. Мы вместе посмотрели на тяжелые тучи, от которых сумерки казались особенно безнадежными. – Рано я лопату убрала, опять двор разгребать.
Когда я вышла из автобуса, уже совсем стемнело. Дым из труб теплоцентрали в ночном небе казался белоснежным, на остановке пахло курочкой гриль из ближайшего киоска. После девяти вечера там будет скидка, и я пообещала себе, что сегодня, в награду за все испытания, домой без горячей румяной курочки не уйду. И я помчалась – точнее, заскользила – к тускло сияющим окнам колледжа, которые в этот ледяной вечер казались почти гостеприимными.
Раздевалка встретила меня лужами от снега, таявшего у всех на ботинках, и голосами, которые перекрикивали друг друга. Я повесила свою ярко-желтую куртку на крючок и побрела в аудиторию, хотя слово «класс» подошло бы ей больше. Кому пришло в голову называть аудиториями комнатенки со старыми партами и стенами, покрашенными в зеленый, как в поликлинике?
Я учусь на архитектурном факультете, и это звучит красиво, пока не окажешься на лекции про влияние характера метрического ряда на плотность заполнения пространства. Все детство я грезила папиной профессией и, когда пришло время куда-нибудь поступать, выбрала ее. В этом смысле я была анти-Евой: не искала себя, давая каждой идее «распуститься, как бутону розы», – ее словечки! – а схватилась за первое, что пришло в голову. Архитектурный факультет был самым престижным в городском строительном колледже, я наскребла баллов на бесплатное место, – и моя судьба была решена. Но если подвернется денежная работа на полный день, тут же брошу. Архитектора из меня все равно, скорее всего, не выйдет – Виктория Сергеевна сказала это уже несколько раз.
К семинару по истории архитектуры я кое-как подготовилась за первые две лекции, скрывшись в уголке заднего ряда. Была только одна проблема: когда-то Виктория Сергеевна знала моего отца и всегда сравнивала мои ответы с его светлой памятью – конечно, не в мою пользу.
– Проверим, что вы помните, – сказала Виктория Сергеевна и повесила сумку на стул. – Знания – как кирпичи, должны четко ложиться друг на друга, тогда стена будет прочная. Шатрова, будешь первой, вопреки алфавиту. Расскажи-ка нам про композиционные особенности общественных сооружений эпохи эллинизма.
Я рассказала все так, как она диктовала, но Виктория Сергеевна только прищурилась и спросила:
– А где в России можно увидеть копию величайшего из памятников эллинизма?
– В Москве! – вдохновенно ответила я, потому что в Москве наверняка есть все что угодно.
– Неверно. Я говорю о Пергамском алтаре.
Она со значением посмотрела на меня, будто это должно было о чем-то мне сказать, и я признала поражение.
– В Санкт-Петербурге, в академии Штиглица, – сказала наша отличница Олеся. – Гипсовая копия была сделана в Советском Союзе, когда…
– Да-да, спасибо. Садись, Шатрова, это было не блестяще. Твой папа, кстати, когда-то делал прекрасные наброски Пергамского алтаря. Тебе надо больше читать, расширять кругозор. Вдохновись уже хоть чем-нибудь.
Когда все закончилось и нас отпустили, я пулей вылетела в коридор. Меня гнала вперед мечта о еде, но, добежав до киоска, я обнаружила, что он закрыт. Еще и десяти часов вечера нет, а всех уцененных кур уже продали! И я поплелась домой. Автобуса так поздно ждать бесполезно, легче пешком дойти, всего-то полчасика. Как жаль, что запах курочки из пакета не согреет меня в пути.
Ева уже наверняка спит: она встает в пять утра, чтобы заряжаться энергией солнца, и аргумент, что в феврале можно так не париться, с ней не работает. Дойду, съем еще стаканчик лапши, а потом буду спать всю ночь и полдня – хорошо, что завтра суббота.
Город был скупо освещен фонарями и подсветкой закрытых до утра магазинов, но даже в этой полутьме было видно, как низко нависли тучи. Женщина из автобуса была права: я и полдороги не прошла, когда повалил снег. Ну, отлично, теперь гололед еще и не разглядеть! И ветер такой кусачий, будто сейчас налетит снежная буря, как в документалках про пингвинов.
И буря действительно налетела, только совсем не такая, как я представляла.
До дома оставалось еще минут десять. Я перешла пустую улочку на красный свет, свернула в лабиринт дворов. И там… Фонари не мигали, как в ужастиках, холодок не шел по спине, и все же я почувствовала что-то неуютное. Я живу в городе, где зимой светло становится всего-то часов на семь, так что привыкла пугливо брести в темноте: крадущийся тигр, затаившийся дракон-перестраховщик. И сейчас умение вовремя оглянуться впервые сослужило мне хорошую службу. Я заметила, что за мной кто-то идет.
Остановилась. Человек тоже остановился. Посмотрел на меня. Всегда думаешь, что уж с тобой-то ничего опасного не случится, а потом оно берет и случается. Парень был смутно знакомый, наверное живет в каком-то из соседних домов. Немодная куртка, старая шапка. От тех, кому настолько плевать на свою внешность, жди беды. Я прошла пару шагов, резко обернулась, и он снова остановился, будто издеваясь надо мной. За снегопадом его выражения лица было не разглядеть, но какая разница? Маньяки только в фильмах скалят зубы и мерзко ухмыляются.
Паника захлестнула меня с головой. Дистанцию от «все нормально, это просто прохожий» до «беги, спасайся, ори как резаная!» я пролетела секунды за три. Вокруг никого, и… Может, сделать вид, что я его не замечаю? Я еще раз обернулась. Парень был уже ближе. Ну точно, идет за мной. И тогда я решила плюнуть на неспешную походку и драпать, как заяц. Простая проверка: нормальный человек гнаться за мной не будет.
Но он погнался.
Я услышала сзади ускорившиеся шаги, но не обернулась, слишком страшно было. В голове стучала одна мысль: меня погубит дурацкая ярко-желтая куртка. Этот гигантский пуховик, в котором у меня тонули руки, продавался с огромной скидкой. Наверное, цвет никому не понравился. Уже две зимы я в нем чувствовала себя глупо, но теперь, мчась в сторону дома, думала, что из-за этой глупости мне и придет конец. В черном или белом, наверное, можно было затеряться в снегопаде, но моя одежда была как мишень. Я оступилась на гололеде и чудом не упала. Нет, нет, я не хочу быть как жертвы в сериалах, которые гибнут до конца первой серии, а потом их фотку прилепляют на доску для расследований!
Ко мне домой можно пройти вдоль пятиэтажек, а можно срезать путь через ряды гаражей. Зимой там редко ходят: никто не чистит снег, а сейчас еще и скользко, но я решила, что тропинка между гаражей – мое спасение.
И это была ошибка. Стоило свернуть туда, и ноги у меня разъехались, как у оленя на льду. Впереди был сплошной каток, я остановилась перевести дыхание для финального рывка – и услышала за углом гаража, откуда только что вырулила, осторожные шаги. Ужас бешено сдавил мне горло. Наверное, нужно было кричать, но я молча бросилась вперед – и тут же растянулась на льду. Колени заныли от боли, я проползла несколько шагов и вдруг увидела краем глаза свет, которого только что не было.
За снегопадом деталей не разглядишь, но мой парализованный страхом мозг осознал главное: в одном из гаражей кто-то есть. Он услышал мою возню, включил свет и поможет мне! Я встала, отчаянно цепляясь за гараж, и в двух шагах впереди увидела дверь. Гостеприимно приоткрытая, она сияла ярким голубым светом: ничего себе иллюминация у кого-то! Я передвинулась ближе, не выпуская стену гаража, – только не оглядывайся, не оглядывайся, – нащупала ручку и толкнула дверь. Тут не до вежливости, объясню все хозяину, когда окажусь внутри. Я перешагнула порог, и по глазам ударил такой свет, что на секунду я ослепла и будто даже оглохла, уши заложило, как от нырка на глубину. Под ногами оказалось что-то скользкое, я оступилась и рухнула на… на лед?!
Я заскулила от ужаса. Как я ухитрилась мимо двери промахнуться? Почему вокруг опять лед? Несколько секунд я дрожала, лишившись воли к борьбе, и ждала, когда маньяк рывком поднимет меня на ноги и прикончит. Но ничего не происходило. Голубое сияние по-прежнему было совсем рядом, я резко села и… Новостей было две: хорошая и плохая.
Хорошая: жуткого типа нигде не видно. Плохая: гаражей тоже не видно. И пятиэтажек, которые возвышались за ними. Вокруг был двор, только не тот. Вообще не тот, где я только что была.