Запах взывает властно, аромат влечет безопасно
(The smell appeals imperiously, the aroma attracts safely).
Пролог. Рождение талантов
Жизнь не только подарок к рождению человека, но и его ответственность за бережное отношение к ней.
Сколько бы не призывали всякого рода доброхоты и спасители рода человеческого об опасности экологической катастрофы в отдельных регионах Земли, а то и планеты в целом, однако на практике получается, что никому нет дела до самочувствия отдельного гражданина Вселенной.
«В общей суматохе нашей жизни и ее стремительным ритмом, по информации в Сети WWW, мы не замечаем, что живем в мире различных запахов, а возможно и некогда это замечать. Многие из нас никогда не задумывались об очевидном: запахи и наши болезни стоят на одной линии, они находятся во взаимосвязи с нами. А когда узнаем об этом, начинаем бить тревогу, но порой бывает слишком поздно и даже очень! Корковые центры обоняния находятся в обонятельном мозге, в так называемой извилине морского коня и аммониевом роге».
Запахи определяют чистоту и экологическое состояние нашего жизненного пространства.
Отдельные люди и сообщества обеспокоенных граждан наталкиваются на равнодушие властей, ссылающихся на отсутствие бюджетных средств, несмотря на наличие экологических поборов как в США, так и в России.
А известные всему миру бизнесмены не считают себя обязанными обратиться лицом к надвигающейся экологической катастрофе, поскольку у них есть средства найти на Земле удаленные архипелаги, а то и экзотические оазисы, где не сказывается губительное влияние хищнической природы транснациональных компаний (ТНК).
Но есть ещё совестливые, инициативные граждане в обеих странах, которые намерены облагородить отношения природы и людей.
И здесь на помощь приходят самые фантастические идеи и инновационные проекты типа «Квантового ароматизатора».
Активные американцы и неравнодушные россияне берутся реализовать проект в двух точках земного шара: в городе Талдом Московской области и в столице Пенсильвании в США.
Множество приключений сопутствуют намерению молодых людей, поразительные обстоятельства сопровождают их на пути преодоления безразличия обывателей и противодействия ТНК, преследующих сиюминутные выгоды многомиллионных контрактов на территории двух стран.
Патент на фантастический проект «Квантового ароматизатора» Майкл Томсон оформил, но его реализацию в полном объеме ещё предстоит осуществить. А пока безстрашные герои романа обустраивают свою личную жизнь с перспективой увидеть гуманитарный проект, шагающим по разным городам и странам, обеспечивая людям комфортную воздушную среду ради процветания всего человечества на планете Земля и достижения непоколебимого благоденствия.
Жизнь одна – зато талантов у каждого человека много. Нет времени скучать (Life is one – but each person has a lot of talents . No time to get bored).
Ароматы жизни против запахов смерти имеют одно непререкаемое преимущество – они привлекательны.
The odors of life versus the odors of death have one unquestionable advantage: they are attractive.
Глава 1. Семейная хроника
Майкл Томсон родился в 1972 г. и до семи лет рос в городе Гаррисберг (англ. Harrisburg) – официальная столица американского штата Пенсильвания и административный центр округа Дофин, на реке Саскуэханна, в 169 км к западу от Филадельфии – территориальной опоре конфессии квакеров.
В 1900 г. либеральные собрания квакеров объединились в Северной Америке в организацию, названную Всеобщая конференция Друзей (Friends General Conference).
Развитие Гаррисберга в последней трети XIX века было тесно связано с чёрной металлургией. Наличие рабочих мест привлекало в город множество иммигрантов, строились офисные здания, был запущен городской трамвай.
Сегодня городок Гаррисберг – малонаселенный и патриархальный.
Неподалёку от города с 1974 года начала функционировать АЭС Три-Майл-Айленд, на которой 28 марта 1979 года произошла самая тяжёлая ядерная авария в США.
* * *
Здесь в своё время, после обретения приличной работы обосновались истые квакеры Карл (1940 г.) и Рима (1943 г.) Томсоны – родители Майкла. Всего в 16 километрах от АЭС Три-Майл-Айленд.
По их наводке приехал сюда и здесь поселился брат Карла Томсона Аркадий (1943 г.), приверженец деноминации мейнстрим-протестантов, которые не так истово соблюдают традиционную практику религиозной жизни: менее часто посещают богослужения, молятся и читают Библию.
There is no point in creating God if he is in each of us «Нет смысла творить бога, если он в каждом из нас», – наставлял отец двух сыновей.
Арни, как ласково звали юношу родные, получил работу на АЭС Три-Майл-Айленд ещё на стадии её строительства, до запуска в 1974 г.
Аркадий Гарри Томсон, будучи школьником, а потом студентом помнил времена, когда в СССР были введены в строй практически все крупные ускорители, в частности установка ШАЛ МГУ (для комплексного исследования широких атмосферных ливней первичных частиц), переоборудованы практикумы по элементарным частицам, был открыт доступ для посещения МГУ им. М.В. Ломоносова многочисленными делегациями, в том числе из Америки. Д.В. Скобельцын и С.Н Вернов принимали в НИИЯФ Фредерика Жолио-Кюри, Нильса Бора, Гейзенберга, Росси, Юкаву и многих других выдающихся ученых, что способствовало признанию заслуг советских физиков.
* * *
В СССР Аркадий Томсон не попал, – как никак «холодная война», – но профессиональный интерес к советским ученым сохранил, из года в год, работая на АЭС.
Парадоксально, однако АЭС Три-Майл-Айленд в некоторой степени потеснила принадлежащий городу Гаррисберг мусоросжигательный завод (МСЗ), который с 1970-х годов вырабатывал пар для отопления офисных зданий и предприятий, а позже в 1980-х годах начал производить даже электроэнергию.
Правда, с точки зрения экологии столицы американского штата Пенсильвания был поставлен вопрос об угрозе утечки радиации АЭС и уровне выброса канцерогенных веществ МСЗ, который превышал допустимые нормы – что менее вредно? Возникал вопрос, что чему предпочесть?
Победил американский прагматизм, распространенный вид обывательской философии: пока оставить всё, как есть из-за отсутствия средств на революционные новации. Да и новации не просматривались: Майкл «бегал под стол», у Арни «руки не доходили».
There is a time for everything (Всему свое время), как говорит пословица.
* * *
К дому родителей Майкла электричество поступало с АЭС, а тепло – с МСЗ. Это при том, что климат в этих местах благодатный, а природа чарующая.
Живи – не хочу! (Live – I don't want to).
Если есть работа, конечно…
Верный физике и своему Богу, Аркадий определенно поселился на окраине Гаррисберга вблизи Трехмильного острова.
Протестантский молельный дом, который иногда посещал Арни, в зимнее время отапливался не паром с АЭС, а печкой-буржуйкой, стоявшей в подсобном помещении, имевшем отдельный выход на задний двор.
Родственники советовали ему обустроить свой быт, обзавестись семьей и попытаться реализовать, так называемую, «американскую мечту». Если попросту, то выбиться в люди, пока эти самые люди не затопчут путь к счастливой и безбедной жизни, скоропалительно меняя направление массовых поисков на манер «золотой лихорадки» или «великих строек коммунизма».
* * *
Аркадий Томсон ещё недавно окончил Массачусетский технологический институт, расположенный в Кембридже (пригороде Бостона), штат Массачусетс, США. МТИ – новатор в передовых областях физики, химии и математики.
Учеба давалась ему с трудом. Свободного времени по существу у него не было. А личным он не располагал.
И когда ему приглянулась девушка, он с головой опрокинулся в процесс ухаживания. Однако не все оказалось так просто.
Её страсть к парфюмерной продукции удручала парня, а точнее угнетала.
С «ароматной» девушкой ничего не получилось.
От любовного недоумения он провел анализ 36 широко известных ароматов на содержание опасных химических соединений.
Оказалось, что вся протестированная Аркадием парфюмерная продукция содержала фталаты и синтетический мускус.
Высокий уровень содержания синтетических нитро и полициклических мускусов Аркадием был обнаружен в «Le Baiser Du Dragon» от Картье (Cartier) (45 048 мг/кг, или 4.5% веса) и в «White Musk» сети магазинов The Body Shop (94 069 мг/кг, или 9.4% от общего веса).
Аркадий обратился к специальной литературе. Оказалось, что фталаты быстро проникают в организм через кожу и разносятся по всему телу. В теле они превращаются в моноэтилфталаты, которые воздействуют на ДНК спермы и дыхательные функции лёгких.
Будь Аркадий верующим, ему пристало бы благодарить всевышнего за спасение своего генофонда.
Но он опубликовал результаты своего исследования, призвав производителей «ядовитой» парфюмерии отказаться от использования вредных химических соединений.
От обилия нелепостей чувства парня притупились, любовь уплыла за горизонт, точнее за береговую кромку Трехмильного острова с Атомной Станцией в Центре. Родители не одобряли отрешенности Арни от мирской жизни. Но теперь Аркадий Гарри Томсон был буквально влюблен в бетонные конструкции трех реакторов-энергоблоков.
Связать свой досуг, а тем более создать семью с экзальтированной психопаткой, он зарекся.
* * *
Начитавшись газет и наслушавшись в одиночестве ТВ-передач, Аркадий Томсон проникся благотворительной деятельностью: он задумался о том, как живется гражданам СССР, находящимся в состоянии осажденной крепости.
Осада превращается в жестокое испытание в условиях ограниченных запасов пропитания. Он недавно прочитал книгу воспоминаний жертв Ленинградской блокады времен Великой Отечественной войны, как называют в Кремле Вторую мировую войну.
Чем отличается блокада от осады никто ему объяснить не смог. И очевидно жители как испытывали проблемы с пропитанием в период войны, так испытывают их до сих пор. Но если взрослые ещё практикуют питание святым духом, то детей не обманешь.
– Надо списаться с советским консульством и предложить свою посильную помощь в усыновлении, – думал милосердный молодой человек.
При этом он имел в виду конечно одного ребенка, лучше круглого сироту, опять же не слишком маленького по возрасту. И если с мальчиком он ещё представлял себе условия общения, то о девочке он и мечтать не пытался.
Впрочем, глянцевый журнал Советский Союз из номера в номер публиковал все более восторженные материалы о попытках накормить население страны качественными продуктами.
* * *
От душевных терзаний и треволнений физика спасало регулярное посещение церкви, которой его родители были обязаны, если не самой жизнью, то уж любовью к ней точно.
* * *
С тех пор молодой сотрудник Атомной корпорации США, Вестингауз Электрик Корпорейшн, с головой ушел в серьезную науку. Следил за новинками научно-технического прогресса (НТП). Осваивал конструкторские особенности атомных реакторов. На досуге зачитывался Марк Твеном, который писал: «Время от времени я заглядывал в старинную очаровательную книгу сэра Томаса Мэлори, полную чудес и приключений, вдыхал ароматы позабытых столетий и опять погружался в думы».
Прошлое мало вольновало ядерщика, он считал себя сотворцом нынешнего торжества технического прогресса.
Чудес Аркадий конечно не ждал, но приключениями жизнь изобиловала. «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» вызывали и смех и слезы.
* * *
В 1971 году возник Гринпис, Амчитка. Аркадий Томсон порывался вступить в эту «человеколюбивую» организацию, но руководство Атомной корпорации, в которой он трудился штатным сотрудником АЭС, пресекло его филантропические намерения. США вступило в длительное технологическое противостояние со всем миром, и работа «под прикрытием» теряла какой-либо смысл.
* * *
В далеком 1947 году Вестингауз Электрик Корпорейшн получила заказ Пентагона на разработку атомного реактора для подводных лодок. Разработанный компанией атомный легководный реактор S2W стал основным прототипом для атомных подводных лодок США на целое десятилетие. Он был установлен на первом атомоходе «Наутилус», спущенном на воду 1 января 1955 года.
* * *
Увы! Сколько специалистов погибло, общаясь с радиоактивными веществами. Многих пытались спасти, но безуспешно.
A life pleasing to God-unfit for anything (Жизнь богоугодная – ни на что непригодная)
У некоторых, получивших избыточную дозу облучения, развился рак, у других родились дети с генетическими отклонениями.
Было о чем задуматься. Но кто-то же должен был исследовать неведомое. Должность инженера-технолога на АЭС обязывала.
Коллеги, у которых были семьи и очарование семейного досуга состоялось, предлагали воспользоваться фондом Employee Benefits (Вознаграждения работникам), в рамках которой работодатели предлагают существенные выплаты своим сотрудникам усыновляющим детей.
Предложение выглядело заманчивым, но без помощницы, без жены Аркадий не мог решиться на подобный шаг.
В итоге Аркадий Томсон и не пытался думать о семье, о жене, о родных детях. Хотя родители спартанской позиции атомщика не одобряли, но доверялись его восприятию жизни и одержимости избранной профессии.
* * *
Youth gains intelligence, old age discovers it (Юность набирается ума, старость его обнаруживает).
Но о старости для ядерщика наивно было даже думать, не то что к ней готовиться.
* * *
И все же новое поколение физиков уже не так фанатично было предано ядерным изысканиям: бомба была создана, испытана – остальное представлялось делом техников-новаторов и рационализаторов-придумщиков.
Начало 70-х годов прошлого века воспринимались в мире с оптимистическими надеждами на построение если не коммунизма, то государства народного благосостояния.
В столицах многих государств «сходили с ума» не в прямом, а в переносном смысле.
Сегодня сеть WWW информирует:
«Эти годы были наполнены впечатляющими технологическими изобретениями и разработками – первые микропроцессоры, калькуляторы и видеоигры. Эволюция компьютеров началась с выпуском в 1971 году компанией Intel первого микропроцессора – 4004. До этого времени компьютеры были привилегией ученых в белых халатах и, разумеется, были не столь популярны как сейчас».
* * *
Параллельно в мире среди «беспокойных» разворачивалось негодование по поводу «немирного» использования энергии атомного ядра.
Мощная акция протеста прошла в 1975 году возле атолла Муруроа в южной части Тихого океана, где Франция осуществляла атмосферные ядерные испытания. Акцию проводил Дэвид Мактэгарт, который позже стал главой Greenpeace International. Благодаря действиям Гринпис Франция вслед за США и СССР также прекратила испытания.
* * *
С начала 70-х ускорение НТП обеспечила микро миниатюризация электронных и полупроводниковых устройств.
Сегодня Сеть WWW свидетельствует:
«Хотя первый микропроцессор предназначался для установки в калькуляторы, позднее он нашел применение в других сферах. Например, микропроцессорный чип использовался в медицине при анализе крови, в системе управления дорожным движением и даже в космической ракете «Pioner 10», разработанной NASA для проведения исследований. 15 ноября 1971 года чип 4004 был использован в микрокомпьютере MCS-4. Производительность процессора составляла всего 108 кГц. Для создания чипа использовалась 10-микронная технология, что дало возможность разместить 2300 транзисторов (!!!). MCS-4 по быстродействию был сопоставим с возможностями ENIAC (1946 год), который использовал 18 тысяч вакуумных ламп и занимал площадь машинной залы 85 квадратных метров».
* * *
Чудеса, да и только! Арни, по совету брата, тоже посмотрел фантастическую антиутопию «THX 1138» о власти компьютеров. Сюжет позабавил физика, но привел в уныние потомка квакеров.
Что там будет через пять веков, одному Богу известно, но на данный момент от честолюбивых людей, страдающих властолюбием, исходит б`ольшая угроза, чем от самых совершенных компьютеров.
По замыслу Джорджа Лукаса герои являются воплощением понятий секс и любовь, что нашло отражение в именах главных героев – THX и LUH.
– Интересно, в СССР не возбраняется sex и love в английском понимании? – ни с того ни с сего подумал ядерщик.
* * *
От всех этих инновационных проблем были далеки предки Томсон: дедушка Тэдди (1917 г. рождения) и бабушка Мэгги (1920 г. рождения), проживавшие в городе Беркли (англ. Berkeley) (110 т.чел.), Штат Калифорния, Округ Аламида, США, входит в область залива Сан-Франциско.
Расстояние между Сан-Франциско и Беркли составляет 15 километров или 9 миль по прямой и 20 километров, или 12 миль по автодорогам.
Город основан в 1776 году и назван по имени епископа и философа Джорджа Беркли (1685—1753). Город Беркли известен как научный центр. В городе располагается старейший кампус Калифорнийского университета – Калифорнийский университет в Беркли, Национальная лаборатория имени Лоуренса и другие институты и лаборатории.
Дедушка Тэдди и бабушка Мэгги были протестантами, посещавшими церковь с приходом до 150 прихожан еженедельно.
Здесь они, покинутые детьми, виделись с известными людьми района и общались с соседями по улице.
Соседями, но не родственниками, с которыми можно делиться сокровенным, а, главное, передавать им опыт воссоздания счастливой жизни на пути к «американской мечте», с помощью упорной (постоянной) учебы, созидательного труда и любви к устройсту облагороженного быта.
Не раз и не два бабушка с дедушкой просили прислать им на побывку внука Майкла. Поначалу это не получалось из-за его малолетства, а после пяти лет его начали отправлять на побывку к родственникам его матери Римы, имевшим маленькое поместье на западной окраине Гаррисберга.
Старость – сладость, когда дети в радость.
(Old age is a weakness when children are happy)
Семейное счастье складывалось кстати, и Карл (1940 г.) с Римой
(
1943 г.) подумывали о братике или сестричке для своего сына.
Семья без счастья – для жены и мужа ненастье (A family without happiness – bad weather for the wife and husband).
* * *
12 апреля 1961 года полет Юрия Гагарина показал, кто лидер в космосе. Но увы, не на Земле.
К 1971 г. окончательно стало ясно: Америка – это не Россия.
Догнать по мясу и молоку не удалось. Уж как только партгосконтроль не подправлял статистические данные по молоку и особенно по мясу. Пришлось все засекречивать, но основной секрет СССР состоял в том, что никаких секретов от «недругов» и быть не могло, поскольку СССР стал явно отставать от США в сфере НТП и освоения космоса. Работать, а тем более жить на опережение не было смысла.
Уже в мае 1961 года Президент США Джон Кеннеди поставил перед нацией амбициозную задачу – до конца десятилетия осуществить высадку человека на естественный земной спутник.
Сегодня Сеть WWW сухо констатирует:
После полёта члены экипажа и образцы лунной породы прошли строгий карантин, который не выявил никаких лунных микроорганизмов».
Одна фантастика стала явью!
* * *
Отсутствие лунных микроорганизмов подействовало угнетающе на впечатлительных людей, мечтающих о внеземной цивилизации, где гуманоиды живут в процветающем и благоухающем мире, не зная о планете Земля.
Получалось, что земная жизнь уникальна и при неосторожном с ней обращении, в частности с атомной энергией радиоактивных веществ, Вселенная обезлюдеет.
* * *
В 1971 г. 6 мая по скупому научному обмену на строящуюся АЭС Три-Майл-Айленд (пуск 1974 г.) прибыли советские специалисты, а именно с ядерного реактора из Дубны.
На действующую с 1958 года засекреченную АЭС Шиппингпорт, производства Westinghouse Electric Corp., расположенную на территории одноименного тауншипа в округе Бивер штата Пенсильвания, в 50 км от города Питтсбург, советскую делегацию не допустили.
Не пустили и на планируемую к запуску в 1976 году АЭС Бивер-Валли АЭС, состоящую из двух энергоблоков с реакторами водо-водяного типа электрической мощностью более 900 МВт каждый.
* * *
«Гостей» было трое. Один – физик-инженер, второй, а точнее вторая – физик-ядерщик Ольга Исааковна Багрова.
Третий, по недоброй традиции, был сотрудник КГБ СССР.
Физик-инженер тщательным образом исследовал конструкцию реактора и систему теплоотвода.
Ольга Багрова досконально изучала проектируемую систему обеспечения безопасности АЭС. И поскольку «соглядатай» не мог уследить за двумя соотечественниками на «вражеской территории», то физик-ядерщик – имела возможность посещать не только АЭС, но и другие объекты.
Например, местный офис фирмы Intel, процессор 4004 которой был на тот момент одним из самых маленьких микропроцессоров.
В СССР ученых очень интересовали функциональные и технологические особенности микро миниатюризации элементов автоматизации контроля АЭС.
Так получилось, что в сопровождающие с американской стороны Ольге Багровой выделили Аркадия Томсона.
И поскольку проблемы допуска к «атомным» секретам, а тем более конспирации в общении он не испытывал, то в течение недели, пока группа советских специалистов пробыла на территории АЭС в Три-Майл-Айленде, Ольга и Аркадий все несвободное время провели вместе.
Аркадий, наслышанный о бедности населения СССР и неустроенности детей, оставшихся без родителей на просторах Советского Союза, вдвое большего по населению, чем в США, пытался завести разговор о возможности усыновления им «советской сироты».
Аркадий не знал русского языка, Ольга же владела «объектным» английским отлично. На уровне ядерной терминологии проблем не наблюдалось. Однако на бытовом разговорном уровне Ольга «плавала», и это приводило Аркадия в умиление.
К своему удивлению, в общении с американцем русская девушка не обнаруживала и капли педантизма, сухости и заскорузлости.
Ни с того, ни с сего Аркадий обнаружил в ней родственную душу, в частности в отношении преданности избранной профессии.
В поведении человека мало предсказуемого. Каким образом зарождается симпатия, наука объяснить не может.
Однако Арни и не пытался что-либо объяснять себе до того момента, когда влюбленные оказались в одной постели и девушка спросила в упор:
– Аркадий, Do you love me? (Вы любите меня?)
В вопросе Ольги повеяло такой непосредственностью, что у Аркадия перехватило дыхание.
Проще простого было ответить банальным: I love you!
Но эти три слова ни в коей мере не передавали того обилия эмоций и впечатлений, которые нахлынули на молодого физика. Ему импонировали и тело, и запах тела, и лучезарные глаза, и обаятельный рот.
Конечно ему пришлось произнести эти три слова и не один раз. Он даже коверкая русский язык произнес заветное для девушки: «Милая, я люблю тебя!»
И все же о состоянии влюбленных говорили не слова, а жаркие объятья и чувственные прикосновения.
Вопрос о наличии sex & love в английском понимании этих слов в СССР сам собою отпал.
Зря! Уточнить надо было, поскольку в Советском Союзе строили коммунизм и на мелочи не разменивались, разменивались людьми.
* * *
Странное дело, Ольга практически не пользовалась ни косметикой, ни парфюмерией. У неё просто не было на это денег, столь скромными были её командировочные в долларах. Впрочем, судя по всему не было и такой привычки. У влюбленных свое восприятие запахов и биополя партнера.
Более того, когда ей приходилось проходить, через дегазационные камеры и шлюзы на территории АЭС, она представала перед молодым мужчиной как Венера с картины Сандро Боттичелли, облаченная в костюм радиационной защиты.
Хрупкость жизни в условиях регулируемой (сумасшедшей) ядерной реакции придавала отношениям двух физиков вселенское значение.
Дело дошло до того, что камеры дегазации они старались проходить вместе, чтобы как можно дольше быть неразлучными.
Но чем большие пространства и препятствий они преодолевали, тем меньше времени оставалось до конца ольгиной командировки.
Четырехмерное описание Минковского интерпретирует пространство и время как псевдоевклидово пространство сигнатуры ( 1 , 3 ) {\displaystyle (1,\;3)} (1,\;3), предложенное в качестве геометрической интерпретации пространства-времени специальной теории относительности..
Да все в этом мире относительно. Так учат в университетах по всему миру. Но в сложившихся обстоятельствах молодым не хотелось думать о ложных исходных посылках макромира.
Вообще-то Ольга была младше Аркадия, так что инициатива интимного сближения имела место от него.
Он, например, предлагал ей остаться в США, «забив» на СССР.
И то верно, думала Ольга, отстает СССР от США. Сталина не вернуть, обывателя после Великой Отечественной войны не обмануть, в тенета лагерей не заманить.
В США вроде коммунизмом не пахнет, но и капитализм не воняет. Совсем девушку страх отпустил.
– Пороть уже поздно – вона какая сверхдержава, а от ласки, уговоров страна отучена, – с комсомольским задором убеждала она Аркадия.
Аркадий был покорен трезвостью мышления Ольги.
Любви ничто не могло помешать, тем паче он старше её аж на 2 года – считай, как за «кирпичной стеной». Если бы на 5 – то за «каменной стеной».
Ей слышалось свыше: «Гуляй, комсомолка, покоряй американского парня. Ведь вы оба физики – представители новой цивилизации! Что может быть чудеснее? Физика атомного ядра не знает границ!»
Казалось бы…
В итоге выгораживала она СССР неуверенно, со школьной скамьи помнила саркастический диагноз Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина казарменной ретивости отечественных градоначальников (сочинение в 10-м классе писала по «Истории одного города»):
«Все они секут обывателей, но первые секут абсолютно, вторые объясняют причины своей распорядительности требованиями цивилизации, третьи желают, чтоб обыватели во всем положились на их отвагу. Такое разнообразие мероприятий, конечно, не могло не воздействовать и на самый внутренний склад обывательской жизни; в первом случае, обыватели трепетали бессознательно, во втором – трепетали с сознанием собственной пользы, в третьем – возвышались до трепета, исполненного доверия».
При воспоминании о школе у Ольги слезы навернулись на глаза, и Аркадий долго потом утешал её у себя на груди в общежитии строящейся АЭС Три-Майл-Айленд.
Ни тот, ни другая на тот момент не знали сущности исторической коллизии в поведении советского руководства.
По причине ускоряющегося отставания по части обеспечения народного благосостояния восторжествовала очумелая, бестрепетная политика осажденной крепости, своего рода блокады наоборот: не врага не впускать, а своих не выпускать на Запад.
Увы! Ретивость, свирепость и одержимость охранителей идеологической девственности порой не знала меры. В шарашках творили чудеса, которые якобы и не снились западным ученым в их европейских академиях и военных корпорациях. Женщинам полагалось в год по две пары байковых трусов, а мужчинам пара сапог на год. Госплан тщательно следил за равенством среди бедных.
Но это до тех пор, пока начальство четко знало, в чем превосходство противника.
Интересно! Как только это превосходство перестает быть ориентиром для самодура, а то и изверга, типа Лаврентия (Берии), правитель оказывается в растерянности, поскольку его собственное окружение не может выдвинуть стоящей идеи, а идеи противника не может воплотить по существу, копируя только форму, а то и занимается подлогом на манер сказки Андерсена «Голый король».
Фатальной для охранителей режима проблема становится в ситуации, когда преимуществ у противника много и начинается чехарда с последовательностью их достижения под единоличным надзором диктатора-руководителя, как было уже с Королевым.
Увы! Остается только гадить, манкировать и провоцировать на грубый, а то и сокрушительный, если не сказать, мстительный отпор.
В итоге идейного противоборства ненавистный противник отрывается от ръяно преследующего, который в расстроенных чувствах может свернуть себе шею, – такое случается с государствами, – или, что чаще, начинает вредить собственному населению, содержащемуся внутри огороженного колючей проволокой пространства, как в случае на запрет браков с иностранными гражданами периода правления Брежнева.
Про религиозные запреты коммунистов в XX веке и говорить стыдно.
Кто не знает, в США больше половины населения верующие.
Тому свидетельство фраза «In God We Trust» («В Бога мы веруем») на заветных долларах – один из национальных девизов США.
Но поскольку по Конституции страны церковь отделена от государства, то разновидностей веры не счесть.
– И в какую церковь ты ходишь? – пытала Ольга.
О фактическом запрете веры в СССР девица-молодица и не заикалась, опасаясь представиться активисткой, изобличающей священников и капиталистов.
Как никак Аркадий был коллега, физик-ядерщик, увлеченный идеей мирного атома на службе человечества.
– Сначала в одну, вечером в другую, – отвечал Аркадий.
– Это как? – недоумевала комсомолка.
– Утром я захожу в часовню, что находится на территории АЭС, а вечером по пятницам посещаю знакомого пастора у дома семьи моего брата Карла.
– Но это хоть одна конфессия? – уточняет Ольга.
– Почти. Часовня в ведомстве квакеров-протестантов, а церковь в распоряжении евангельских христиан.
– Ну, Слава Богу! – выпалила Ольга. – А то ведь можно попасть в немилость к Всевышнему, перепутав молитвы.
* * *
Аркадия умиляло ее отношение к религии:
Как говорила её бабушка, Бог всегда рядом, когда сердце ему радо. – И то верно: ни добавить, ни убавить.
Ольгу же подкупала решительность Аркадия в закреплении интимных отношений, он явно не понимал из какого лагеря ей обломилась командировка.
Она и целовалась то украдкой, как если бы любила под запретом, хотя на территории АЭС за ними никто не следил, и они перемещались между служебными зданиями и железобетонными корпусами, взявшись за руки.
По Гаррисбергу влюбленные ходили редко, но американец всегда вел советскую подругу под руку.
Надо полагать, это было вызывающе для граждан-пуритан, но для сексотов вдвойне невыносимо: от зависти и негодования.
Ольга до встречи с Аркадием не была девственницей, но плевра коммунистических шор фатально опала с глаз комсомолки.
Её возлюбленный этого мог и не заметить за столь короткий срок пребывания в плену любви, но Ольга преобразилась не только в своем сознании, но и во взглядах на окружающее.
И то верно: Сексом насыщаются, любовью наполняются
Короче, Ольга даже не смогла сообщить ему о первых признаках задержки месячных, когда чекист – «соглядатай» буквально запер её в номере гостиницы на целый день, накануне отлета в СССР.
Уже в самолете «Аэрофлота» сексот говорил ей в глаза о любви к Родине, о врагах народа, шпионах, о государственной тайне и прочей белиберде коммунистической пропаганды.
Соглядатая она практически не слушала, но сожалела, что отложенное на последний день изучение контроля за возможной утечкой теплоносителя первого контура реакторной установки и, соответственно, потери охлаждения ядерного топлива, не состоялось. А тут ей было чем поделиться с американскими коллегами.
Арни ещё не воспринимал фатальности исхода девушки из любовной игры. Но о своем намерении усыновить советского «беспризорника» с Ольгой он не обсуждал не по забывчивости, а по причине радужного состояния духа влюбленного человека.
* * *
Первые дни по возвращении на службу в подмосковную Дубну Ольга Багрова была занята проблемами отчета по командировке, а потом и за второй год аспирантуры.
Сексот исчез из её поля зрения, но очевидно свой рапорт сдал в Секретный отдел Института.
Не ясной оставалась и степень осведомленности службиста о её личном времяпрепровождении.
По крайней мере ей так казалось какое-то время.
Впрочем, что она – казенный человек, а по советской статистике ещё и репродуктивное существо, Ольга усвоила сызмальства от своей матери Пелагеи Николаевны Багровой.
Пелагея Николаевна – свидетель Дмитровлага. Живет в Дубне, в районе «Тридцатка».
Её муж, отец Ольги, Исаак Маркович Багров, с 1940 года работал на авиазаводе № 30, где после войны собирали гидросамолёты, а в 1953 году, при поддержке «трофейных» немецких специалистов, был переведен на производство крылатых ракет.
Ныне это Дубненский машиностроительный завод имени Фёдорова и конструкторское бюро «Радуга» имени Александра Березняка. В 1970 году Исаак Маркович Багров умер.
Дубна знакома Ольге с детства. Здесь она родилась, окончила школу. Высшее образование физика получила в МИФИ. На работу распределилась в ОИЯИ – специалистом по ядерным реакторам.
Здесь, в районе Тридцатки, они живут с матерью после смерти Исаака Марковича.
Своеобразно географического расположения города на территории Московской области: по сути Дубна представляет собой остров, его границы очерчивают реки Волга, Дубна, Сестра, канал им. Москвы и Иваньковское водохранилище.
* * *
На какое-то время Ольге показалось…
Увы, присказка «Показалось, иди в церковь» в СССР не имела хождение, а в случае с комсомольцами и членами КПСС каралась отлучением, например, от зарубежных командировок, что, кстати, для Ольги Багровой и легло в основу её стратегии поведения: вести себя впредь безукоризненно, дабы через год «добиться» новой командировки за рубеж.
Уж очень не хотелось почувствовать на себе клеймо «невыездного» гражданина Советской России. С таким статусом можно забыть о научных работе в НИИ и ОКБ. Проще жить с клеймом проститутки, кто сегодня не продает свои руки и мозги, чем пребывать в статусе «нелояльной».
От одной этой мысли человека бросает в горячий пот, смердящий запах которого пропитывает не только нижнее белье, но и местами верхнее платье.
* * *
Наивность и непритязательность советских людей, оттягивающихся на Западе после длительного, а порой изнуряющего пребывания «за железным занавесом», считай в барачном социализме, вызывали недоумение, а в определенных условиях интимной близости разнополых партнеров порождало неукротимое желание не только совокупиться, но и слиться в брачном союзе.
Аркадий Гарри Томсон – брат Карла Томсона испытал нечто подобное: он полюбил Ольгу.
Так ему казалось. Он не знал и не догадывался, что советскую женщину мало брать, её надо вырывать из тенет режима и нравственных мучений предательницы родины, под которым коммунистические лидеры понимали своё злокозненное господство.
Аркадий пробовал ей писать письма, звонить, телеграфировать.
Бесполезно. На письма она не отвечала, стесняясь малограмотности по части английского языка; телеграмм Ольга панически боялась, а звонить за кордон, будучи сотрудником режимного предприятия, втройне остерегалась.
Казалось, чего проще, ему бы приехать на побывку на месяц, а то и на год в СССР, пока… власти сгоряча не растиражируют «Историю одного города» Салтыкова-Щедрина, бывшего дворянина, а ныне пролетарского попутчика.
А что пока?
Пока рак на горе свистнет? Но Ольга так и не призналась своему возлюбленному, что она беременна. А вдруг ложная тревога, вдруг выкидыш?
– Нет, право, это как-то не по-людски, слишком легкомысленно для «международных отношений», – «кумекала» она.
Её тут вызвали в партком и прямо спросили:
– Нет ли у неё претензий к принимающей стороне?
– Как можно, Бог с вами, все время общения – сугубо техническое и в определенной мере научное.
– Ну Бога вы, конечно, зря помянули, а с поддержкой вашей кандидатской по квантовой физике определенно поможем.
И секретарь обратился к членам парткома:
– Поможем, товарищи?
Те в разнобой, но выказали поддержку.
– Ой, и ушлый Кузьма Петрович, – подумала Ольга. – Знает, чем можно умаслить страждущего соискателя степени.
Ей бы сказать, что голова не варит от обилия ощущений и наущений, но она промолчала.
И рационально сделала: Идти правильной дорогой с «глуповцами» ещё время не настало. Того гляди занесут в списки «неблагонадежных».
ОВИР МВД СССР ни холостых мужчин, ни незамужних женщин не рекомендовал посылать за границу.
Если жена или муж за тюремной решеткой, и то коммунистическим властям предпочтительнее, чем посылать, что называется «вольную птицу» за границу.
Опять же Ольге во время опроса-допроса было не понятно, какие ещё листочки содержались в синей папке её личного дела в руках всякого рода доброхотов и комбинаторов на политическом поле советско-американского противостояния на грани противоборства в пределах казенной научно-исследовательской организации, в которой она служила.
– А если им известно больше, чем они изображают на своих унылых лица, никогда не видевших и не бывавших в Америке? – в ужасе подумала Ольга. – А если они надумают заполучить советского «шпиона» для своих каверзных интриг? А если меня специально «подставили» под ничего не подозревающего Аркадия Томсона – сотрудника-специалиста американской АЭС? – У женщины голова кругом от подобных вопросов.
Она вроде как не при делах, а они талдычат о своём.
Домой к своей матушке в Дубне в этот день в район Тридцатки Ольга добралась «на полусогнутых».
Подобная игра не для слабонервных. В конце концов, пропади они пропадом и Америка, и амурные похождения.
От огорчения и бессилия перед внешними обстоятельствами попросила мать Пелагею не беспокоить её ни ночью, ни утром – хотелось забыться и как можно на дольше.
Их дом с матерью походил на сад круглый год. Благовония и благостная музыка создавали особую атмосферу, отличную от тлетворной ауры, исходившей со стороны канала.
После смерти мужа её обычное времяпрепровождение дома: слушать музыку и перебирать четки, наслаждаясь ароматами благоуханий.
* * *
Мать окружила дочку вниманием и заботой. Был бы жив отец, он бы помог советом.
Почему дочь после Америки своя-не своя, матери было невдомек.
В советских газетах на тот момент писали:
«6 июня 1971 года стартовал корабль «Союз-11», пилотируемый командиром Георгием Добровольским, бортинженером Владиславом Волковым и инженером-испытателем Виктором Пацаевым. 7 июня корабль успешно состыковался со станцией. Пробыв на станции до 29 июня, спускаемый аппарат «Союза-11» 30 июня совершил посадку на Землю. К несчастью, при спуске на Землю произошла разгерметизация спускаемого аппарата в верхних слоях атмосферы (преждевременно открылся клапан, стравивший воздух)».
Космические неудачи в соревновании с Америкой «возбудили» общественность против всего иностранного, и в итоге Ольга «дала отлуп» Аркадию Томсону по всем статьям и каналам общения.
Молодая женщина делала это демонстративно, грубо, так чтобы её поведение стало достоянием всех контуров слежки за «оступившемся» советским человеком: Сердце точит не грех, а греховные помыслы.
Если неделю назад она была подобна «раскаленному» ядерному реактору, то теперь её страховали, считай, три контура теплоотвода: социальный, гендерный и научный.
* * *
По всей совокупности обстоятельств Ольга «забыла» о своем американском воздыхателе, тем более, что аж двое мужчин-соотечественников и коллег не один месяц ждали её согласия на брак.
Дать согласие или тянуть с браком – здесь русскую женщину учить не надо.
В течение двух недель она их испытала в постели, затем в быту и, наконец, по части возможностей обустройства брачной церемонии.
* * *
Ольга, конечно, сильно рисковала, но… не зря же говорят: Браки заключаются на небесах, все остальные неприятности происходят на земле. Наоборот не получается.
Вышла она замуж за Ивана Обручева – начальника авиаотряда вертолетов Дубны, человека положительного, мало пьющего, члена КПСС.
Новоиспеченный муж ничего не понимал в её кандидатской; она же не ведала, чем ему можно помочь в лётной жизни, тем более что у него был приличный оклад.
* * *
В итоге, Ольга скоропалительно родила, переехала в Талдом к мужу.
И хотя Талдом – средневековый, стародавний город башмачников, башмачка Золушки судьба Ольге не подарила: принц остался за океаном, за границей паспортного контроля.
Сегодня в Сети про Талдом и одноименный район сказано не очень много.
«Талдомский является самым северным из всех районов Подмосковья и располагается в более, чем 100 км от столицы».
Обособленность талдомского района от столичного округа определяется не только расстоянием, но и беспредельными торфяниками и болотами вокруг.
Вот уж поистине «берендеево царство». В период летних дождей сюда людям лучше не соваться, благо электричкой можно доехать до Москвы и там на Центральном рынке накупить ягод, какие душе угодно: клюква, брусника, костяника, облепиха, черника, голубика, ежевика и, конечно, царская ягода морошка, которую за её красивый цвет называют «болотным янтарём».
Но на покупки деньги нужны, а в Талдоме с трудозанятостью можно сказать облом. Только на башмаки и хватает. Ну а те, не одну пару износишь, пока в областном центре или в столице на асфальте вдоволь не натопчешься.
Половина трудоспособного населения ездит ежедневно в Дмитров, а то и в Москву, как шутят талдомчане, «разгонять тоску безденежья».
Талдомские болота знамениты истоками реки Волги, торфяники – пожарами. Не такими яростными и безумными, как в Сибири, а медленно тлеющими и источающими все проникающий низовой дым. Птицы норовят взлетать выше пелены едкого, пахучего дыма, но деревья на болоте и верховых торфяниках щуплые и пожухлые даже летом. Опять же торф может тлеть на глубине пяти метров и летом, и зимой.
Единственное средство, которое может прекратить или прервать это изуверство для людей тонкой души и изысканного обоняния – проливной дождь с месячной или полумесячной нормой небесных осадков.
Иногда пожар с торфяников охватывает сухостойные поля и леса. Переходя на жилые дома и другие постройки пригорода, едкий дым заполняет ауру города, нанося ощутимый вред здоровью людей (особенно страдают дети, аллергики, астматики и пожилые люди).
Любому столичному жителю достаточно раза два втянуть в себя воздух, чтобы унюхать запах дыма, а не коровьего помета или конского навоза.
* * *
Талдомский район по факту включается в себя 4 городских и столько же сельских поселков, 10 сельских округов и в общей сложности 180 населенных пунктов. Административным центром муниципального образования является г. Талдом.
В одном из сел, расположенных по соседству с административным центром, некогда родился и жил известный русский писатель-сатирик М.Е. Салтыков-Щедрин.
О местной власти он отзывался иносказательно и почти любовно: «…на другом краю болотины, прямо в трясине, сидит сам князь да глупый-преглупый! Сидит и ест пряники писаные».
Имя писателя упоминается всуе. По крайней мере на уроках литературы, если и звучат, то его сказки, разоблачающие нравы российских крепостников дореформенного периода.
Проводить параллели с советским периодом истории России пока не практикуется, а с современностью вообще возбраняется.
Какая же власть снесет такое: «Не знаешь ли, любезный рукосуюшко, где бы нам такого князя сыскать, чтобы не было его в свете глупее? – взмолились головотяпы.
– Знаю, есть такой, отвечал рукосуй, вот идите прямо через болото, как раз тут».
Писатель координаты не называет, но додуматься можно и так, болот здесь и головотяпства хватает.
По утверждению Щедрина, на чудеса головотяпы горазды издревле:
«Хотя скотских падежей не было, но кож оказалось множество, и так как глуповцам за всем тем ловчее было щеголять в лаптях, нежели в сапогах, то и кожи спровадили в Византию полностию, и за все получили чистыми ассигнациями».
А вот усадьба Салтычихи-Талдычихи и сегодня привлекает любителей охоты среди начальников из Москвы на лесную и озерную дичь в местных заповедниках.
* * *
Главными культурными учреждениями Талдомского района по праву считаются краеведческий музей, Талдомский историко-литературный музей, а также Дома-музеи С.А. Клычкова и М.Е. Салтыкова-Щедрина (есть улица).
К числу главных достопримечательностей Талдомского района сегодня относятся: женский Александровский монастырь, старинные усадьбы Волковых, Корсаковых, Салтыковых, Клычкова, канал им. Москвы и особо охраняемый природный комплекс «Журавлиная родина», а также множество церквей, среди которых: деревянная церковь Великомученника Георгия (XVIII века постройки), Храм Спас-Преображения и Михайло-Архангельская церковь.
Так стало. В советское время было конечно поскромнее, особенно в части религиозных отправлений.
Меньше верили в чудеса, больше доверяли знаниям.
Чудом из чудес считался коммунизм, вера в Бога – опиумом для народа. Хорошо, что в помещениях бывших церквей располагались мастерские и обувная фабрика. Иной раз забежишь внутрь, перекрестишься, мол, чур меня чур, бес попутал. Наружу выскочишь и оглядываешься: не заметил ли кто из ответственных лиц богоучтивую промашку.
* * *
Не сказано в путеводителях одного: у жителей Талдома и речь особенная, с прибаутками, нередко с юмором «на грани фола», например:
– Говорил он прилично, мысли были неприличные – талдычат местные жители.
Или: Душа не ловит запах, когда сердце в звериных лапах.
* * *
Не обошло Талдом стороной и приобщение к мировой практике строительства модерновых производств с ущербными для экологии технологиями.
Так, Транснациональная компания (ТНК) Daw Chemical из США объявила о планах инвестирования в строительство на территории Московской области, предположительно в районе Талдома, завода по производству экструдированных изоляционных полистирольных плит – Styrofoam, использующихся для теплоизоляции жилых домов и торговых помещений.
* * *
Между тем, жизнь Ольги не стояла на месте.
Однако мысли посетить США через год не суждено было сбыться категорически.
Желание порождает мысли, но мысли могут погубить желание (Desire creates thoughts, but thoughts can destroy desire).
Сегодня Сеть WWW напоминает:
«В 1972 году из-за увеличения эмиграции в Израиль на фоне арабо-израильского конфликта и с учётом опыта ГДР в СССР был издан указ, согласно которому эмигранты, имевшие высшее образование, были обязаны оплатить затраты государства на их обучение в вузах. Например, размер компенсации для выпускника МГУ составлял 12 200 рублей (при средней месячной зарплате по стране 130—150 рублей). (Указ отменён 20 мая 1991 года, но фактически сбор денег был прекращён ранее)».
Данная мера была призвана затруднить «утечку мозгов» – эмиграцию интеллектуальной элиты.
Таким образом «мозги» Ольги не утекли, а, можно сказать «растеклись», «прогоркли», перемешавшись с горькими слезами.
Плакала она, конечно, тайно, а то и не показывая вида. Такое поведение было свойственно женам российских мужей, все ещё сидевшим в советских лагерях по 58 статье УК РСФСР.
* * *
Пока американская АЭС Три-Майл-Айленд строилась и отлаживалась, готовясь к пуску в 1974 году, жизнь вокруг Аркадия Гарри Томсона шла своим чередом.
Так в семье брата Карла Томсона родился мальчик Майкл, племянник дяди Арни.
На тот момент Томсон Карл и Рима, родители Майкла, живут в г. Гаррисберг – столице штата Пенсильвании, недалеко от строящейся АЭС Три-Майл-Айленд.
Аркадий Томсон брат Карла Томсона – физик-ядерщик работал и жил на территории АЭС со времен начала её строительства. Он часто бывает в доме брата. Ему импонирует смышленый мальчик. Тайно сожалеет о разлуке с Ольгой из СССР.
– Видимо, не судьба…
Американки его не устраивают: слишком меркантильны, а в его непосредственном окружении одежимо (слишком) «заточены» на карьеру – этакие сайенс-вумен в очках и с ридикюлем.
Опять же многих «гламурных невест» смущает его работа с радиацией.
– Да не опасна она! – уверяет он каждую. Но мало кто «клюет» на его удочку.
Аркадий Томсон периодически, по сыновей привязанности, посещает Мэгги и Тэдди – их с братом мать и отца, которые живут в Беркли (110 т.чел.), штат Калифорния, округ Аламида, США.
Добирается он туда самолетом. Расстояние несколько тысяч км. Считай через всю страну.
Их с Карлом родители чувствуют себя комфортно, хотя Тихий океан приносит свои сюрпризы. Да и финансовые кризисы не обходят стороной эти края, насыщенные промышленными предприятиями.
Жилищные условия у родителей приличные. Спят и видят, когда к ним на побывку пришлют внуков.
Рядом с их коттеджем есть средняя школа и элитный колледж.
* * *
Тэдди Томсон – американец в третьем поколении. В 1889 году родился его отец – прадед Майкла. И в том же году «родился» роман «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» Марка Твена, на котором воспитывались все Томсоны. Жить без юмора в отсутствии сатирического взгляда на природу человеческого поведения нет смысла – вот кредо Тэдди Томсон. Его он прививал своим детям, а те внуку.
Его любимая шутка: Всю жизнь мечтал стать человеком. Не
получилось
(All my life I dreamed of becoming a man.
Fail).
Марк Твен не лгал, когда писал: «Существуют писаные законы – их в конце концов упраздняют; существуют неписаные законы – они вечны».
Долги
омрачают
жизнь
тем
,
кто
намерен
их
возвращать
(Debts cloud the lives of those who intend to repay them).
В Тэдди уживался человек прогрессивных взглядов и консервативных убеждений. В сыновьях он воспитывал любовь к труду и тягу к знаниям.
Сам он университетов не кончал, но первоначальный капитал не получил из чьих-то рук, а заработал «своим горбом».
С Мэгги Тэдди познакомился на горно-обогатительной фабрике, где он работал мастером, а она в расчетной конторе.
Дети у них родились после того, как они переехали в Детройт, устроившись на один из автомобильных сборочных заводов.
Здесь они приобрели двухкомнатную квартиру, в которой Мэгги шесть лет «нянчилась» с мальчиками, пока тех не определили в пятидневный пансион.
* * *
До 50 лет Тэдди Томсон работал на сборочном конвейере, на котором со временем приобрел боль в ушах, снижение зрения и периодические головные боли.
По совету доброхотов пристрастился нюхать табак.
Пользы особой не ощущалось, но привычка – вторая натура.
Из Сети известно:
«В малых и сверхмалых дозах нюхательный табак не то чтобы полезен, но имеет некоторый положительный эффект. В незначительных количествах (в 3-4 раза меньших, чем занимает одна обычная доза) запах табака улучшает на короткое время мыслительные процессы, поскольку усиливает приток крови к головному мозгу. Однако это длится недолго, и после нескольких применений этого эффекта достичь уже не получится. Кстати говоря, курительный табак тоже позволяет на короткое время «прочистить мозги». Однако с каждым месяцем добиться деду Майкла желаемого результата становится всё труднее.
Также в малых дозах нюхательный табак помогает при насморке, но применять его больше 2-3 раз нельзя, причём, каждая последующая доза должна быть вполовину меньше предыдущей».
Тэдди Томсон не пренебрегал своим здоровьем, но здоровье его не баловало.
Желая приободрить стареющего отца, Аркадий подарил ему курительный кальян.
* * *
Когда родители интересовались, почему Аркадий все ещё не женат, он либо отшучивался, либо «уходил в несознанку».
Ольгу «свою» он помнил, мысленно с ней общался, но «железный занавес» реально существовал во взаимоотношениях между людьми капиталистического и коммунистических миров, хотя нормальные люди плохо верили в идиологемы пропагандистов с обеих сторон расколотого надвое земного шара.
«Ненормальные» пытались прыгать в ластах и маске за борт круизного лайнера «Советский Союз» с 14-метровой высоты в воды Тихого океана. «Невозвращенца» носило в океане больше двух суток.
О необычном побеге из СССР 13 декабря 1974 года Станислава Курилова написали мировые СМИ, дошли новости и до Родины через «Голос Америки». На подобный поступок Ольга бы не решилась. Оставалось забыть навечно, поскольку коммунизм, как считали в СССР, утвердился навсегда.
* * *
За событиями в СССР Аркадий следил, но утешительно-восхитительного с годами становилось всё меньше: репрессии сменялись террором, террор – репрессиями (repression was replaced by terror, terror-repression).
Рапорты о победах звучали, но победы оказывались с привкусом горечи и ароматом человеческих трагедий по всему миру.
* * *
Немирную ситуацию Аркадий Томсон отслеживал, но никакого просвета в сближении с Ольгой не наблюдалось.
Сеть так поясняет коллизию:
«Это решение советских властей вызвало волну протестов на Западе. Двадцать один лауреат Нобелевской премии выступил с публичным заявлением, обвинив советское руководство в «массовых нарушениях прав человека». Вскоре денежный сбор был отменён, однако его сменили дополнительные ограничения, практически означавшие запрет на эмиграцию даже для воссоединения семей. Отделения виз и регистраций МВД (ОВИРы) могли годами рассматривать заявления на выезд – самой распространённой причиной отказов в выдаче выездных виз так называемым «отказникам» был «доступ к государственным тайнам».
* * *
Что касается государственных тайн в СССР, то здесь царил подлинный коммунистический беспредел.
Тому пример прецедент Щаранского, когда в списке лиц, владеющих архиважными гостайнами со сроком действия до 15 лет, оказались работники хлебопекарных заводов и служащие свиноферм.
У Ольги Исааковны Багровой была третья форма допуска, ограничения по которой регламентировались директором.
К 1979 году Ольге Исааковне 34 года, у неё дочь Розмари Обручева – 7 лет (она учится играть на флейте) – девица-красавица с изящнеыми чертами лица, не характерными для людей «талдомской породы».
По примеру матушки Ольга облагородила жилище Обручева, оснастив его курительницами с благовониями. И если Пелагея Николаевна Багрова обходилась доморощенными средствами: местными цветами и травами, то Ольга закупала в Москве фимиамы индийского происхождения на бамбуковых палочках.
* * *
Жизнь одинокого холостяка не радовала Аркадия Томсона. Мысль усыновить мальчика укоренилась в его голове настолько, что он уже отсчитывал месяцы и недели, когда он наконец решится сделать этот шаг. Заявку со своим намерением он давно отправил в американскую систему «социальной защиты» («foster care»).
Волокита уже начинала его раздражать (власти, в частности, интересовались радиационной обстановкой по месту жительства усыновителя), когда случилось непредвиденное.
* * *
Атомная станция Три-Майл-Айленд была построена всего в 16 километрах от города Гаррисберг, являвшегося столицей штата Пенсильвания, и в случае возникновения проблем потребовалась бы срочная эвакуация большого количества людей.
Авария в Пенсильвании на АЭС Три-Майл-Айленд (англ. Three Mile Island Accident) случилась 28 марта 1979 года.
Сегодня Сеть так проясняет ситуацию:
«28 марта 1979 года реактор работал в штатном режиме и ничто не предвещало серьёзной опасности. Точнее, некоторые проблемы были, но эти проблемы были понятными и предсказуемыми. Речь идёт о небольшой протечке теплоносителя ядерного реактора через клапан компенсатора давления, из-за чего приходилось сливать барботажный бак раз в восемь часов. И хотя протечка была небольшой, она превышала допустимые инструкциями показатели и фактически АЭС работала с серьёзным нарушением.
Тем не менее это было некритично и персонал знал, что делать. Однако в то же время забился трубопровод выгрузки, который пытались прочистить смесью воды и сжатого воздуха. Предположительно, в ходе этой процедуры вода попала на один из обратных клапанов, оказавшийся неисправным. Через него она попала в систему управления пневмоприводами арматуры, что привело к их одномоментному срабатыванию и закрытию арматуры на входе и выходе фильтров конденсатоочистки».
* * *
В Дубне (МО) тут же было организовано закрытое совещание по аварии в США.
Кандидатура Багровой изначально была включена в делегацию СССР без сомнений.
Как никак Ольга была на АЭС Три-Майл-Айленд восемь лет назад.
Но у высокого начальства возникло предложение срочно командировать в Гаррисберг – столицу штата Пенсильвания «свежего человека», чтобы там чего недоброго не заподозрили.
Однако «зловредный» указ Правительства СССР, согласно которому эмигранты, имевшие высшее образование, были обязаны оплатить затраты государства на их обучение в вузах, препятствовал какому-либо официальному контакту американских ученых с советской стороной.
И тут Ольгу осенило.
А что если «заслать» в США своего казачка под видом волонтера Гринпис.
Идею тут же отвергли, о чем поведала Багрова своему незадачливому аспиранту 19-ти лет: Василию Архиповичу Щукину – активисту Гринпис. По манере поведения парень ершистый, колючий, похож на наконечник стрелы.
Тема у Щукина заумная, но Ученый Совет пока не утвердил. Что-то о разгоне реактора после кратковременного торможения графитовыми стержнями.
– Меньше знаешь сегодня, больше узнаешь завтра. Или потом, - любит повторять Щукин.
Имя у парня с претензией – от древне-греческого царский, царственный.
На скорый, непритязательный взгляд – удивительный пройдоха и авантюрист. Правда, это у Щукина первый год аспирантуры.
К религии относился с угрюмым юмором:
«Не ходишь в церковь – не знаешь греха».
Парень действительно активист Гринпис, он себя позиционирует как волонтер, хотя Ольга считает его волынщиком, но не карпатского, а средне-русского имиджа.
Нельзя сказать, чтобы волонтер был бездарь в научной части.
Но Щукин постоянно прогуливает, пропускает сроки, ершится на семинарах, генерирует полусумасшедшие идеи, ходит в туристической одежде, а то и в какой-то причудливой форме с брендом «greenpeace». Явно – не педант.
Его привычку постоянно балагурить Ольга тоже не одобряет.
Своей прибауткой «Венки во славу расходятся меньше, чем за упокой», он поверг Председателя Ученого Совета в уныние (её в изумление).
– Шутка, с ближним прицелом, – подумала Багрова. – И все же можно поставить на «казачка».
Руководительница пригласила Василия к себе домой, якобы помочь ей с электропроводкой.
Электропроводка в принципе была исправной, проблема была с раздаточной коробкой, которую не так давно Ольга «позаимствовала» у завхоза ОИЯИ в Дубне.
Хозяйка ввела Василия в курс дела и, в отсутствии её домочадцев, обрисовала перед «авантюристом» свою благопристойную идею.
Выяснилось, что Ольга обманывалась по части безалаберности юноши «щучьей породы». Он «всего-то» ведет двойную жизнь.
* * *
В качестве волонтера и активиста Щукин побывал в Канаде и во Франции.
Василий рассказал о своем участии в одной из кампаний Гринпис против коммерческой охоты на китов.
– Активисты Гринпис маневрировали на небольших надувных лодках между кораблями и животными, на которых были направлены гарпуны, прикрывая исполинов своими телами. Впервые в истории китобойной индустрии охотники на китов столкнулись с противостоянием против их жестокого промысла. Гринпис продолжит подобную тактику протеста перед исландскими, испанскими и японскими охотниками на китов.
– Акции всегда заграничные? – уточнила Ольга.
– Увы! Я мечтаю о Гринпис в России (см. 1992 г.), а пока приходится не возглавлять акции, а к ним присоединяться.
Правда, ещё не был в США.
– А как же ограничения допуска? – поинтересовалась руководительница.
– Но я не оформлял в Дубне допуска. После МИФИ у меня осталась третья форма допуска, ограничения по которой регламентируются директором ОИЯИ. Но он мне ничего пока ещё не поручал, а я у него ничего не спрашивал. Тема же диссертации на данный момент чисто теоретическая и с секретами, а тем более тайнами не связана. И добавил:
«Валять Ваньку или дурака – милое дело для простака» (Fooling a roly or a fool is a nice thing for a simpleton).
* * *
Между тем из США информация о положении АЭС просачивалась скупо.
Только к вечеру 29 марта 1979 удалось запустить насосы, после чего критическая фаза миновала. Отмеченное скопление водорода в теплоносителе вызвало настоящую панику в СМИ и всей Пенсильвании. От водорода смогли избавиться к 1 апреля, и этот момент считается официальным окончанием кризисной фазы, после которой какая-либо опасность катастрофы миновала.
В случае если бы аварию не удалось предотвратить, писали СМИ, экстренной эвакуации подлежали бы более 660 тысяч жителей окрестных районов.
По международной шкале ядерных событий (INES) – общепринятой системе оценки аварий в атомной отрасли – аварии на АЭС Три-Майл-Айленд был присвоен 5-й уровень. Более серьёзные аварии до того момента случались только на химкомбинате «Маяк» в 1957 году (6-й уровень).
* * *
«Заговорщики» не успели отследить зарубежные комментарии, как домой вернулись хозяин и семилетняя дочка Розмари.
Щукину на тот момент было всего-то 20 лет.
Василий не стал задерживаться и уехал электричкой в Москву, чтобы проконсультироваться со светилами советской ядерной физике в НИИЯФ при МГУ им. М.В. Ломоносова.
В голове у него вызревал план эвакуации жителей в окрестностях АЭС, если власти США пожалеют бюджетных денег, а олигархи-миллиардеры не раскошелятся на борьбу с чрезвычайным положением.
Авантюризма Щукину было не занимать.
Компас указывает стороны света,
но нет прибора, различающего добро и зло.
(The compass points to the cardinal points, but there is no device that distinguishes between good and evil).
Глава 2. Реалии будничной жизни на двух континентах
Литературный роман Марка Твена о янки, впервые был опубликован в 1889 году. За 90 лет до аварии на АЭС Три-Майл-Айленд.
Предтеча фантастических событий ХХ века писал:
«Местность вокруг нас, спокойная и мирная, была прелестна, как мечта, и совершенно пустынна. Воздух был полон аромата цветов, жужжанья насекомых, пения птиц, но нигде не было видно ни людей, ни повозок».
Территория вокруг АЭС обезлюдела.
Идея усыновления Аркадием мальчика аннигилировала одномоментно. Подвергать риску ребенка представлялось чудовищным. Пришлось пересмотреть свою изначальную позицию. Подвергать свою жизнь риску радиоактивного заражения, что называется сам Бог велел, но окружающих следовало беречь при малейшем подозрении на угрозу жизни и здоровья.
* * *
Отец малыша Майкла Карл Томсон служил нотариусом, а мать Рима Томсон работала учительницей английского языка в городе Гаррисберг, являвшегося столицей штата Пенсильвания.
Когда возникла проблема рекомендации эвакуироваться из зоны ЧП, родители не бежали, никуда не поехали, а отправили Майкла с благословления Аркадия к его бабушке и дедушке со стороны отца братьев, к Тэдди и Мэгги Томсон – с Восточного на Западное побережье США.
* * *
Итоги 1979 года для США не свелись к аварии на АЭС Три-Майл-Айленд. В этом же году, по информации Сети WWW, много ещё что случилось: «захват американских заложников в Иране в 1979 г., вторжение советских войск в Афганистан и начало нового витка гонки вооружений, усилившие сомнения в способности американского правительства контролировать международное положение. Энергетический кризис, массовая безработица и высокий уровень инфляции в 1970-х годах привели к тому, что американцы потеряли уверенность и в собственном материальном благополучии».
* * *
С 1979 года Майкл живет в Беркли, Штат Калифорния, США.
В дедушке Тэдди внук Майкл души не чаял. Бабушка Мэгги Томсон все больше хлопотала по хозяйству. Их коттедж хоть и городской, но с приусадебным участком, имеется хозяйственный двор.
Как говорится, не было счастья, да несчастье помогло.
«Несчастье можно спрятать в сердце, счастье всегда видно на лице» (Unhappiness can be hidden in the heart, happiness is always visible on the face), – любимая пословица Тэдди.
Губернатором Калифорнии два срока был Рейган, и Тэдди нередко обсуждал его персону с доверенными соседями, которые за компанию рассаживались вокруг кальяна, подаренного Аркадием.
* * *
Будучи удален от места жительства своих родителей, Майкл «прикипел» к «grandfather» Тэдди, который был открыт по отношению к внуку на все 100 %.
А уж когда Майкл поступил в начальную школу, воодушевлению воспитателей не было предела. И то верно: Процесс учебы не прост, когда знания идут в рост (The learning process is not easy when knowledge is growing).
Более того, некоторые учебные предметы деда и самого увлекали, например ОБЖ.
* * *
Увы, в 1980 г. умер Тэдди Томсон и главной по хозяйству оказалась шестидесятилетняя Мэгги Томсон.
Правда теперь чаще приезжал проведать свою матушку Аркадий.
Мэгги не интересовалась политикой.
Это с сыном отец любил говорить о политике, часто в присутствии внука. Майклу нравилась компания трех мужчин.
В этих разговорах Тэдди корил себя, что на выборах 39-го президента США 1976 года проголосовал за Джеймса Эрла Картера Младшего (Jimmy Carter) уроженца штат Джорджия, религиозного фермера, выращивающего арахис глубоко на Юге, который обещал американцам вывести их политически и психологически из пропасти унижений, в которую они попали после Уотергейта предыдущего президента Никсона и бесславного конца войны во Вьетнаме.
Под конец «избавитель» превратился в карикатурную фигуру маленького Джимми.
И тут президентом США был избран Рейган.
Тэдди нравилось, что Рейган подчёркивал фундаментальные принципы своей программы: снижение налогов для стимулирования экономики, сокращения влияния правительства на жизнь простых граждан, права штатов и сильная национальная оборона.
– Выборы 1980 г. стали поворотным моментом в истории США и продемонстрировали выход на политическую арену населения «Солнечного пояса» («The sun belt»), которые не были заинтересованы в социальных программах. Политический климат «рыжего цвета» стал наполняться солнечными бликами, – образно говорил Тэдди.
* * *
Любви Майклу и теперь хватало: бабушка пыталась упредить желания и намерения «осиротевшего» внука, однако это была настоящая душевная травма.
Смерть дедушки Тэдди произвела на Майкла неизгладимое впечатление. Любовь сопутствует жизни, а жизнь – это бесценное достояние человека и ничто не должно её умалять: ни атомные угрозы, ни качество воздушного бассейна Земли. Дедушка Тэдди умер от туберкулеза.
В Беркли съехались все Томсоны и их друзья.
Бабушка Мэгги стоически перенесла смерть мужа. У неё была своя мудрость: Life is not happy for those who intend to live forever (Жизни не радуются те, кто намерен жить вечно).
Увы! Приобретению знаний сопутствуют и потери в человеческом общении с самыми близкими. Не помогла деду и мальва болотная как отхаркивающее средство.
Отец с матерью предлагали сыну вернуться с ними в Гаррисберг. Но Майкл отказался. Родители ему постоянно что-нибудь диктовали, а то и навязывали. С дедушкой и бабушкой он вкусил вольницу. Но не ту свободу, от которой голова кружится и ум за разум заходит, а вольницу, которая придает силу для преодоления неожиданных препятствий и каверзных замыслов. Например, принести в школу ужа или молоденькую крысу. Конечно, в классе поднимался гвалт. Но учителя понимали поступки Майкла не как озорство, а как желание поделиться со всеми своими находками и открытиями в общении с природой.
Аркадий в короткие периоды пребывания в Беркли поддерживал интерес Майкла к естественным наукам.
Майкл под присмотром бабушки завершил в Беркли начальное, а затем и среднее образование.
В итоге он получил Аттестат о среднем образовании.
* * *
В противовес влиянию Аркадия бабушка заинтересовала внука мировой историей, а потом помогла и разобраться с семью чудесами света.
– Во все века, – наставляла Мэгги, – люди гордились достижениями своих цивилизаций.
Майкл, что называется, в любое время дня и ночи мог перечислить и описать всемирноизвестные рукотворные чудеса:
Пирамида Хеопса (2600 лет до н. э.)
Висячие сады Семирамиды (605 г. до н. э.)
Статуя Зевса в Олимпии (435 г. до н. э.)
Храм Артемиды в Эфесе (560 г. до н. э.)
Мавзолей в Галикарнасе (351 г. до н. э.)
Колосс Родосский (280 г. до н. э.)
Александрийский маяк (3 век до н. э.)
– К сожалению, до наших дней дошла лишь память об этих достижениях, став достоянием древней истории, – сокрушалась Мэгги.
Майклу нечего было возразить бабушке, но ощущение гордости за величие деятельности людей на планете Земля прочно поселилось в его сознании.
* * *
В период с 12 до 18 лет Майкл посещал закрытое учебное заведение – колледж. Занятия спортом он никогда не пропускал, за редким исключением, когда надо было помочь бабушке Мэгги по хозяйству.
Бабушка Мэгги оказала существенное влияние на подопечного тинэйджера с того момента, как он поселился в Беркли. В нем развилась бережливость, умение слушать «ворчунов», уважение и почтение к старшим. Опять же, оберегая свою благодетельницу от излишней работы по дому Майкл не уклонялся от обязанностей по хозяйству: прополки огорода, защита плодовых деревьев от вредителей и морозов, подготовка жилища к зиме и к летней жаре в комнатах.
Судя по всему, от отца Майкл воспринял педантичность, а от матери – любовь к знаниям не только в рамках школьного курса.
Майкл, например, в третьем классе заинтересовался строением различных веществ.
Склеил из листов простой школьной тетради два десятка пакетиков и в течение месяца заполнил их различными порошками.
Пакетики он все надписал в зависимости от их содержимого: кирпич, стекло, графит, мел и тому подобное.
В пакетики школьник засыпал мелко истолченную пыль, которую он получал из веществ и предметов с помощью наковальни и металлического молотка.
В шестом классе Майкл стал коллекционировать фотокарточки и слайды с видами нацпарков США.
Попался ему на фото и мусоросжигательный завод из его родного города столицы штата Пенсильвания – город Гаррисберг.
В девятом классе Майкл заинтересовался самим мусоросжигательным заводом, на котором планировалось ещё в 1980-х годах начать производить электроэнергию.
– Мусор превращать в электроэнергию – это классно, – решил он тогда.
Аркадий объяснил Майклу, что энергоблок №1 АЭС Три-Майл-Айленд во время аварии не пострадал и возобновил свою работу в 1985 году после проведения голосования среди жителей трех ближайших к станции округов.
Никакой эвакуации жителей Гаррисберга с помощью Гринпис по примеру атолла Ронгелап, как рассчитывал Щукин из Дубны, не понадобилось.
* * *
Но Гаррисберг страдал не от радиации.
В одном из писем в Беркли отец Майкла писал, что уровень выброса канцерогенных веществ МСЗ в Гаррисберге превышает допустимые нормы, но… он будет закрыт по настоянию федерального правительства только в 2003 году.
О канцерогенных веществах Майкл понятия не имел, и Слава Богу. О них много говорилось в курсе ОБЖ.
«Проблемы надо решать по мере поступления», – говорил его приснопамятный дедушка.
* * *
ОБЖ начальной стадии Майкл преодолел с большим воодушевлением.
Но родители требовали продолжить учебу, чтобы молодой человек мог быть грамотным сотрудником в крупной фирме, а не смешным мальчиком на побегушках в пиццерии.
Тем более, родители имели возможность оплатить не очень дорогое обучение.
– Учти, говорил отец своему тинэйджеру: From the great to the ridiculous is one step, but from the ridiculous to the great there is no way (От великого до смешного один шаг, но от смешного до великого пути нет).
* * *
В 1990 году Майкл по завершении учебы в колледже поступил на физико-химический факультет Калифорнийского университета Беркли.
Собственно университетов в США много, но Майкл прикипел душой и сердцем к Беркли. Опять же заботиться о бабушке Мэгги кроме него больше было некому в Беркли. Аркадий приезжал редко. Погостит неделю и возвращается на свою АЭС.
У Мэгги была младшая сестра Фрида с внучкой Зарой, моложе Майкла на 6 лет, которые проживали в г. Литл-Рок (штат Арканзас). Но Томсоны с ними практически не общались.
Бабушка Мэгги не «пилила» Майкла, «не строгала», а воспринимала как благоразумного и ответственного человека, достойного её благорасположения.
Дедушка Тэдди не оставил никакого завещания, и всеми его имущественными накоплениями и банковскими вкладами распоряжалась Мэгги. Она пока тоже не озадачивалась завещанием, но значительные суммы денег на обучение внука выделяла периодически.
По совести, Майкл был обязан Мэгги не только «гостеприимством», но и в значительной мере денежным обеспечением.
Родители сыну помогали, но оплачивать в полном объеме обучение в элитном университете не были готовы.
* * *
Поскольку Майкл не нуждался в необходимости постоянно находиться в общежитии кампуса, у него было мало знакомых среди студентов.
На втором курсе на занятиях по философии Майкл познакомился со Щукиным – великовозрастным русским вольнослушателем.
На вопрос, как переводится его рыбная фамилия на английский, Василий ответил: Пайк.
– Но, Бэзил, ведь «пайк» это еще и английские копье, пика, пик, наконечник стрелы, просто наконечник и, наконец, вилы, – просветил Щукина Томсон.
– Ну извини! Я не виноват, что английский такой бедный: совершенно разные предметы называются одним словом. У нас хоть ударение используется в таких случаях, например, з`амок и зам`ок, – парировал русский вольнослушатель.
Альберт Майкельсон в 1907 году был удостоен Нобелевской премии по физике и теперь все честолюбивые физики готовы называться его именем.
– Я преклоняюсь перед Майкельсоном, но не уподобляюсь ему, – с обидой произнес Майкл.
– Как знаешь, но в моих глазах ты ты со временем заслужишь подобное сравнение.
Щукин, сносно объясняясь по-английски, взялся помочь Майклу с освоением русского языка в объеме факультативного курса в университете.
Языки представлялись ему окнами, если не в мир, так в мировые цивилизации со своими ароматами человеческого бытия, привычными для «аборигенов» и неприемлемыми для иноземцев.
* * *
Дверью в мир познания Майкл считал метафизику. Именно она позволяла сформировать единый взгляд на множество естественных и гуманитарных наук, установить соотношение между онтологией и гносеологией.
Гетерогенные и гомогенные структуры, коллоидные растворы, эмульсии и суспензии наполняли мозг сухими научными фактами физико-химического содержания.
Но душу эти знания не заполняли. Душа требовала гуманитарной пищи, которой щедро делился российский абориген.
Только что, пару лет назад, приказал «долго жить» Советский Союз, страна, намеревавшаяся в течение 70 лет реализовать революционный эксперимент по созданию утопического коммунистического общества согласно беспрекословным идеологемам К.Маркса и В.Ленина, правда, какими-то допотопными методами организации труда, включающими репрессивное насилие посредством тюремных расстрелов и лагерной изоляции по всей Красной Империи.
Помимо тезиса о необходимости уничтожить право частной собственности, идеологи тоталитарного режима отвергли так называемые идеалистические учения таких философов, как Дж. Беркли.
Майкл решил разобраться в коллизии.
Он стал изучать и сами труды бывшего ирландского епископа и разоблачительные комментарии В.Ленина.
Да, коммунистический режим в России приказал долго жить. Но насколько устойчиво западное либеральное общество? Не возобладают ли по принципу качелей ещё более бредовые идеи совершенствования землян по трафарету инопланетян, засевших в Кремле или Белом доме.
Ведь бытие, по утверждению коммунистов, как понял Майкл, определяет сознание. А благорасположение к репрессиям политической элиты определяется спецучреждениями в системе госбезопасности, противоречащей стремлению человечества жить в едином цивилизованном мирном государстве, не помышляющем об уничтожении (закабалении) иных цивилизаций, что на Земле, что в Космосе.
Майкл Томсон отправился в библиотеку кампуса и заказал первоисточники: В.И.Ленина брошюру «Как нам реорганизовать Рабкрин» на английском языке и классическую монографию на русском языке «Материализм и эмпириокритицизм» (по сути дела, единственная «философская» работа вождя мирового пролетариата), а также труд Дж.Беркли «Сейрис, или цепь философских размышлений и исследований, касающихся достоинств дегтярной настойки и разных других предметов, связанных друг с другом и возникающих один из другого» (посвящена (комментированию) толкованию англичанином таких философских категорий как притяжение и отталкивание, пространство и время, душа и дух как возможностей познающей субстанции).
Завидев труды В.Ленина в руках Майкла, Щукин чуть не потерял дар речи.
– Послушай, поклонник Майкельсона, – заговорил сокурсник. – В СССР мало кто читал статью «Как нам реорганизовать Рабкрин» – о роли контролёров и инспекторов, которые призваны были проверять эффективность работы советской бюрократии в различных ведомствах в целях внедрения новшеств во всех отраслях. Своего рода манифест утверждения азиатсой народократии или все той же западной демократии.
– Базилио, я начинаю подозревать тебя в монархических замашках, – отреагировал Майкл.
– Ты назвал меня именем Базилио на английский манер в отместку за упоминание Нобелевской премии по физике?
– Ладно, не будем ссориться по пустякам, – примирительно произнес Томсон.
– Базилио – герой сказочной истории о Буратино и его папы Карло, – обидно, дальше некуда.
– Забито, царек, – съязвил Майкл.
Щукин помог Майклу вчитаться в русский «казенный» текст советской пропаганды в газете «Правда» от 25 января 1923 года в № 16.
В статье остро ставился вопрос о неэффективности данного высшего контрольного госоргана. Делегированные туда малограмотные представители от рабочих и крестьян зачастую бывали обманутыми или подкупленными зарождающейся своекорыстной советской бюрократией. Рабкрин, совместно с ЦКК должен был, по мысли Ленина, стать органом, не допускающим сосредоточения власти в партии и государстве в одних руках:
«Члены ЦКК, – писал В.Ленин, – обязанные присутствовать в известном числе на каждом заседании Политбюро, должны составить сплоченную группу, которая, «не взирая на лица», должна будет следить за тем, чтобы ничей авторитет, ни генсека, ни кого-либо из других членов ЦК, не мог помешать им сделать запрос, проверить документы и вообще добиться безусловной осведомленности и строжайшей правильности дел».
– Насколько я понимаю, – резюмировал Майкл, – через год Ленина не стало, и весь материализм идейных мечтателей привитый на криминальную почву оголтелой уголовщины попер наружу. Оставалось только уничтожить упертых ленинцев.
– Получается так, – должен был согласиться Щукин. – Субъективное, а порой и злокозненное, вытеснило объективное. Никакой исторической предопределенности уже не проглядывало из под флера тиранического, выдающегося, непререкаемого, которое медленно, но верно двигалось к банальной узурпации власти под фанфары эпохальной победы меркантильного над идейным, лживого над праведным, мрачного над светлым, подлого над честным, уголовного над романтическим.
Слушая Щукина, Майкл думал вслух:
– Увы! Извратились основы морали, заложенные в религиозных заповедях, а новые так и не укоренились. Мыслилось, что мораль должна демократизироваться за счет опоры на так называемую пролетарскую мораль, но по факту мораль, нравственность деградировали окончательно. Восторжествовал принцип незатейливой детской игры: «Кто не спрятался, я не виноват!»
Щукин продолжил в унисон:
– В конечном счете жизнь, т.е. её дух пришли в несоответствие с идеей. Душа отторгла идею, которую породила мысль о неизменном мире вещей.
– Вот вот, – оживился Майкл. – Но суть вещи – в значительной степени лишь плод нашего сознания, и при изменении осознания меняется не только облик вещей, но и их сущность в обществе.
– Но как же феномен Бога? – спросил Щукин.
– Незыблемое рассыпается в прах, из праха произрастает новое видение все той же вещи, – пафосно заговорил Майкл. – Очевидно человек не приемлет прежний вид вещи, поскольку в его сознании нет ничего постоянного, незыблемого. Разумный человек не раз ещё будет ликовать и страдать, но кроме этих и им подобных состояний его больше ничего не ждет в этом мире, разве что Бог для тех, кто в него верит. Эта вера эфемерна, но она помогает достойно встретить смерть, а, главное, с именем Бога, никогда её не бояться.
– Можно не верить в Бога, но это единственное, что может оставаться неизменным в сознании человека от его крещения до отпевания, – отчеканил Василий.
Вот тут-то Щукин и «схлестнулся» с Майклом.
– Одно слово Майкельсон! Ты схоласт, – заявил Щукин. – Ты рассуждаешь о том, чего ты не видел, с чем не имел дело. Ты плод американского образа жизни, прагматичного и безыдейного.
Майкл задумался. Щукин продолжал:
– Неудачу социального эксперимента в СССР русский студент Беркли был склонен относить к субъективным причинам, типа: засилье геронтократов в Политбюро ЦК КПСС, частнособственническое перерождение бюрократического аппарата управления, неверие народа в коммунистические идеалы на фоне лагерно-барачного быта (повальной бедности) и проблем продовольственного обеспечения «строителей» коммунизма.
Попытка все унифицировать и нормировать приводила к парадоксальным ситуациям: из запахов доминировали сапожная вакса, асидол и одеколон «гвоздика».
Женщины были обречены ходить в одном и том же платье два года. Все были одеты в байковые для женщин или сатиновые для мужчин трусы, других советским Госпланом не предусматривалось.
– Страна испытала шок, увидев трофейные предметы быта и одежды из поверженной Германии, – подытожил Щукин.
– Но почему так случилось? – спросил Майкл. – Ведь, учение К.Маркса и В.Ленина – всесильно, потому что оно верно, уверяли коммунисты.
– И я того же мнения, – заявил Щукин. – Будущее за коммунизмом, пусть не марксовым, пусть швейцарско-шведским, но люди обречены жить в материальном мире, пропитанном либеральным сознанием.
– Василиск, я не силен в марксизме, но Беркли сводил мир человека к комплексу ощущений. Объективного мира, согласно взглядам автора, попросту не существует, он лишится своего статуса, если тщательно проанализировать всё, что понимается человеком под «подлинным», «настоящим», «онтологией».
– Миша, я согласен, что онтология в известной степени полностью зависит от гносеологии, мы видим мир в определённых точках, красках, ароматах; ощущения мира – это именно наши, человеческие ощущения и ничьи иные.
– Вот именно, Василий, – откликнулся Майкл, – «центральной для Дж.Беркли остаётся идея развития всего сущего, понимаемая, помимо всего прочего, и как идея взаимоперехода, превращения одного в другое, а также зависимости этих переходов от интерпретатора, ученого, от того, как складываются языковые структуры познания».
– Здесь, на американской земле, в городе, носящем имя философа-идеалиста особенно остро ощущается тектонический разлом отношения ко всякого рода революциям и классовым диктатурам в аспекте соблюдения прав человека, – изрек Щукин.
Майкл вопросительно посмотрел на человека «с обратной стороны от западной цивилизации» и спросил:
– Можно ли сказать, что наиболее опасным для тоталитарных режимов представлялось именно свободомыслие, причём особенно в тех случаях, когда оно приобретало ещё и философскую основу?
– Пожалуй! Более того, теперь ясно, почему доктрины субъективного идеализма подверглись ожесточённой критике со стороны представителей марксизма вроде Ленина, – вслух размышлял Щукин. – Ленинское учение подразумевало тоталитарную идеологию, в основе которой лежали механизмы готовности подчиняться окончательному, бесповоротному мнению, ориентированность на устойчивость, постоянство природных и социальных порядков.
– Бэзил, мне остается только с тобой согласиться, огласив мнение одного русского идеолога: Очевидно, «данный подход был онтологически неверен как с научной точки зрения через доктрины неопозитивистов и постпозитивистов, так и с точки зрения аргументации Беркли: нет ничего незыблемого, кроме Бога, на что стоит обратить внимание».
* * *
Без политики в этом мире никак не обойтись, но Майкла все больше занимает получение экологического образования, оценка экологических проектов.
* * *
Засев в библиотеку, он изучает историю создания Панамского канала, считай восьмого чуда света. Его, в частности, интересуют специфические условия экологии на этой тропической территории Латинской Америки.
Вычитал: «Близость малярийных болот вызывала вспышки болезни у рабочих, живших в антисанитарных условиях. Люди сотнями гибли и от желтой лихорадки. Отсутствие своевременной медицинской помощи и необходимых лекарств приводило к гигантским жертвам среди строителей».
Задумался: А как в зоне канала сегодня борются с малярией и лихорадкой? Или там всем выдают москитные сетки наряду со спасательными жилетами. То есть вместо того, чтобы раздеться для солнечного загара на водной поверхности, путешественникам и служащим в зоне Панамского канала предлагается задыхаться от удушливого запаха сального пота.
Прочитал: «Донимают здесь людей и зеленая желтоногая муха, овод дерматобиа. Местные жители называют ее личинок «комариными червями». А все потому, что дерматобиа вьются там, где много комаров, умудряясь на лету кратковременно приблизиться и, прикоснувшись брюшком к комару, приклеить свои яйца».
Подумал: Виртуозно!
Дочитал: «Дней через шесть в них развиваются личинки, которые не вылезают из оболочек яиц до той поры, пока комар, чтобы напиться крови, не сядет на какое-нибудь теплокровное животное. Как только это случится, личинки овода тут же переселяются на кожу человека.
Внедряются в нее и растут: под кожей образуется весьма болезненный желвак до двух и больше сантиметров в поперечнике. В желваке – свищ, через него к личинке поступает воздух, необходимый для дыхания.
Через этот же свищ созревшая личинка вылезает и падает на землю, где и окукливается, превращаясь затем во взрослого овода, который, если это самка, тут же отправляется на поиски сначала самцов своего вида, а затем комаров».
Подумал: Влиять на природу – опрометчиво, но и подвергать жизнь людей диким нравам земной фауны непорядочно (It is reckless to influence nature, but it is also dishonest to expose people's lives to the wild mores of the earth's fauna).
– Впрочем, для животных и насекомых порядочность, – мысленно рассуждал Майкл, – предполагает возможность изменения их среды обитания, как в случае с домашними животными и одомашненными насекомыми, при условии компенсации удаленного человеком элемента пищевой цепи, присутствующего в естественных условиях. В противном случае из органического разнообразия фауны планеты Земля будут неизбежно выпадать целые классы живых существ, опрометчиво лишая Землю её разнообразия, сложившегося за многомиллионный период её существования.
Таким образом, сделал вывод Майкл, надо не уничтожать неприятных или вредных для жизни человека отдельных видов и подвидов животного вида, а искать способы сожительства с ними за счет использования научно-технических достижений всего человечества, в частности теплокровных ловушек для подкормки личинок овода.
Увы! Не зря Василий Щукин любит повторять: беда, коль сапоги берется шить повар, а пироги печь сапожник (the trouble is, if the cook takes it upon himself to sew boots, and the cobbler to bake pies). Очевидно во всяком деле важны профессиональные знания, а не беспочвенные мечтания. От людей следует требовать профессионализм, и соответственно профессионализм людей пестовать и уважать.
* * *
Экзотика Панамского канала интриговала, но воспринималась как дела минувших дней. Смущала одержимость людей к героическим делам, сдобренная авантюризмом и жаждой наживы. Очевидно буржуазное общество стремилось закрепиться на исторических рубежах Второй научно-технической революции постиндустриального века. О рекордах и мудром руководстве речь не шла. А тем более о чудесах света. Людьми двигал прагматизм и жажда поживы (то есть желание поживиться).
Люди гибли за металл, а не за идею. Хотя идея была тривиальная: кратчайшим образом соединить два океана для нужд судоходства.
И взялся за её осуществление дипломат и предприниматель Фердинанд де Лессепс, строитель Суэцкого канала. После Суэца Лессепс стал национальным героем, он был избран членом Французской Академии наук и получил звание инженера, хотя не имел никакого технического образования.
* * *
Очевидно, по своему характеру вторая НТР отличалась от промышленного переворота XVIII—XIX вв. Если промышленный переворот привел к становлению машинной индустрии и изменению социальной структуры общества (формированию двух новых классов – буржуазии и рабочего класса) и утверждению господства буржуазии, то вторая НТР не затронула тип производства и характер социально-экономических отношений. Ее результаты – изменения в технике и технологии производства, реконструкция машинной индустрии, превращение науки из малой в большую. Поэтому ее называют не промышленной революцией, а научно-технической.
* * *
В 1995 г. Майкл окончил физико-химический факультет Беркли, а с 1996 по 1997 г. прошел спецкурс на эколога в рамках Краткосрочной экологической программы в США для бакалавров естественных наук.
Сеть свидетельствует:
«Экологическое образование занимает важное место в учебной программе американских школ. С начальных классов и до окончания старшей школы в детях развивают уважение к окружающей среде и стараются сформировать экологическую этику. Учеников часто вывозят на природу, где они исследуют свой родной край. Преподаватели знакомят их с местной флорой и фауной, а по возможности даже с объектами, занесёнными в Красную книгу. Для школьников организовывают субботники, на которых они собирают мусор, кормят животных, очищают берега рек и озёр и учатся бережно использовать природные ресурсы».
Отношение к мусору в колледже приводило Майкла к недоумению.
В чем острота проблемы ему не было ясно. Сам он бытовой мусор отправлял в контейнер около кампуса. Куда увозили мусор из баков, он таким вопросом не задавался. Люди космос покорили, а тут и думать нечего: сжечь или закопать. И концы, как говорит Щукин, в воду.
* * *
Майклу нравились лекции по экологии, которые оказались вплетены в общий учебный план по освоению всего круга естественных наук: химии, физики, биологии, природоведения и науки о Земле.
В США для учеников, особенно интересующихся, действуют экологические кружки. В кружках и клубах организуются летние программы, когда школьники. выезжают на «полевые» работы, участвуют в коллоквиумах, где в игровой форме знакомятся с правилами защиты окружающей среды.
Темой факультативного проекта Майкл взял «Проблемы статуса экологически чистого города (ЭЧГ)». Парадокс: ЭкоГосударство известно – Коста Рика, а города в ареале западной цивилизации нет.
* * *
Время летит быстро. Надо было спешить, да и оплачивать дополнительные занятия становилось все более обременительным.
Майкл принял участие в филантропической инсценировке студентами фан-моб на тему «Экологи – тоже люди!» Сценарий носил совершенно абсурдный. характер. Действия мобберов не поддавались логическому объяснению, а потому воспринимались чисто эмоционально.
Студенты в какой-то момент образовали разреженную цепочку, при этом каждый стал изображать какой-либо объект природы или природный процесс: дерево, воздев руки, как ветви; озеро, сложив кисти рук лодочкой; зайца, прикладывая ладони рук к ушам, и много что другое в меру фантазии каждого, присоединившегося к названному фан-мобу.
Не у всех моберов получалось, но когда фан-моб прекратился, зрители пытались воспроизвести понравившиеся им отдельные арт-мобы, например изображение медведя на двух передних лапах. Здесь нужна артистическая выучка и спортивная выдержка.
Майклу особенно понравилось видеть на лицах сторонних людей недоумение, а не смех. Ему самому стоило больших усилий делать все с серьёзным видом, пока обман чудачеств не раскрылся.
Ведь, «…Снятие чар – дело опасное, ибо, не имея правильного ключа к тем чарам, которыми они были заколдованы, можно но ошибке обратить свиней в собак, собак в кошек, кошек в крыс и так далее, пока весь ваш материал не сойдет на-нет, или, вернее, пока он не превратится в газ без цвета и запаха, что в сущности одно и то же», – писал Марк Твен.
* * *
Занятия спортом Майкл возвел в догму ещё со школы: никаких рекордов – все внимание здоровому телу.
Правда, он избегал участия в индивидуальных соревнованиях, предпочитая коллективные игры.
Но и здесь он избегал фанатизма. Порой его даже обвиняли в пофигизме, когда с мячом для регби в руках он «не ломился» к воротам противника, а затевал банальную «катавасию.
В «схватке» ему не было равных.
* * *
С регби у студента Майкла связано событие, которое оставило след на всю его жизнь.
В «схватке» ему так сдавили грудь, что он плашмя рухнул на поле. В игре его тут же подменили, а тело отнесли на газон, где тут же собрались зеваки и сочувствующие. Послали за травматологом. Но в его отсутствие сильная, энергичная девица стала делать ему искусственное дыхание. Она так увлеклась что чуть ли не села ему на голову. Упершись руками в его грудь, она пыталась массировать его ребра. Помогли ли её руки размять ему бока, он не мог бы сказать, но резкий запах промежности вперемешку с запахом мочи от байковых трусов произвели на обездвиженное тело эффект нашатырного спирта предельной концентрации.
Он судорожно открыл рот, потом глаза, судорожно закрыл только рот; с открытыми глазами попробовал дышать носом и стал задыхаться, облепленный трусами и короткой юбкой.
Девица очевидно заметила возвращение сознания к чувствительному телу, освободила от своих ног голову парня, спрыгнула с его тела и… передала в руки травматологом поверженного, но взбодрившегося регбиста.
Как всегда бывает в таких случаях, имя героини осталось спасенному неизвестно.
Никто не мог сказать, откуда она появилась и куда исчезла.
Сноровистая девушка могла оставаться где-то рядом, но теперь она не носила коротких юбок и байковых трусов. Однако запах тела спортсменки запечатлелся у Майкла в сознании прочно, если не сказать навечно. Впрочем, уже тогда он знал об отсутствии вечного во взаимоотношении людей, особенно молодых пар противоположного пола.
* * *
Что ограничивало увлечение юноши видами спорта, так это интенсивное потоотделение.
Порой после спортивной «потасовки» Майклу приходилось выпивать до двух литров воды или сока.
Пиво или квас он не употреблял, вроде как во избежание дурно пахнущего пота.
От следов пота на теле он избавлялся в душе.
Ведь «пот выделяется постоянно, в том числе и когда организм находится в покое. В сутки вырабатывается около полулитра пота. При повышенных температурах или физических нагрузках объем значительно увеличивается. При такой нагрузке очень быстро наступает обезвоживание, человек погибает».
Сложнее было со следами пота на одежде и спортивной обуви, тех же кроссовок.
Майкл стирал одежду и чистил обувь, но окружающие, особенно сокурсницы, часто воротили нос со словами:
– Майкл, тебе надо целиком окунуться в чан с рефиллом для дозаправки ароматизаторов.
– С вами хоть в котел с кипящей водой, чтобы пресечь ваше злословие.
Шутки шутками, а общение с противоположным полом не складывалось. Ароматы любви не овладевали его сознанием. Для него Бог оставался мужчиной. Богини любви представлялись вакханками или гламурными дивами.
Любовь воспринималась Майклом как лестница, ведущая в недра Храма Артемиды. Но у него не было потребности уединяться, а тем более скрывать от взглядов окружающих свои чувства радости и грусти, успехов и неудач. Еесли бы какая-то представительница прекрасного пола похвалила его за натуральный аромат мужчины, он бы воспринял это как издевку, полагая, что запах людей определяет гигиена, а не гены человека.
* * *
Впрочем, как говорил великовозрастный «Пострел»-Щукин, – во всяком состоянии есть свои недостатки и преимущества.
Недостатки закомплексованности – они очевидны.
Преимущества отрешенности позволяли концентрироваться на учебном процессе, который ничем фривольным (гламурным) не прерывался, а только насыщался и углублялся.
Так, Майкл своим вниманием не обошел Школу информационных технологий. Записался в 1994 году и завершил в 1996 году с двухгодичным сертификатом. Занимался вечерами и по выходным дням. Личного времени – ноль, порой приходилось прихватывать пару часов сна. Зато сертификат позволял работать с высокотехнологичным компьютерным оборудованием.
Принципы системы счислений, организация АЛУ (арифметико-логических устройств), основы импульсной техники, технологические особенности ОЗУ и ДЗУ, назначение операционных регистров и многое другое Майкл изучил поверхностно, но содержательно. Доведись углубиться в сферу быстродействия микропроцессоров или программирования конкретного АЛУ, он не склонен был пасовать или робеть.
* * *
Юноша осознал главное: все это по отдельности и в совокупности лишь средства, которые при умелом их использовании дополняют, а то и углубляют возможности человеческого разума при решении конкретных задач управления физическими процессами, используемыми человеком себе во благо, например, расчет орбиты спутника или прогнозирование состояния атмосферы на определенный период времени.
* * *
Отдельный курс был посвящен областям (условиям) использования микропроцессоров, в частности, микроконтроллеров и процессоров цифровой обработки сигналов.
* * *
Учеба в Калифорнийском университете (г.Беркли) – длинный процесс. Считай ушла чуть ли не вся юность.
Майкл Томсон регулярно составлял отчеты о практике, рефераты, курсовые работы.
Несколько раз Майкла, можно сказать, посетило творческое вдохновение по части инноваций, и он составил некое подобие заявки на изобретение.
Первая идея заключалась в разработке интеллектуальных фонарей на энергии из отходов. Он по простоте душевной поделился «изобретением» с сокурсниками. Его все высмеяли, мол, США – это не Норвегия, где тысячи фонарей на улицах могут быть объединены в систему, которая управляется центральным компьютером, учитывающим погодные условия и потребности клиентов близлежащих магазинов и кафе.
Другая идея пробной заявки на изобретение касалась парка «зеленых» такси, который полностью состоит из электромобилей. Пассажиры могут остановить свободный электромобиль на улице города или оформить заказ по телефону. На «зеленом» такси можно не только совершать поездки по городу, но и заказать туристическую поездку в окрестностях города.
Третья идея касалась интеллектуальной диагностики состояния водопровода по принципу устранения проблемы в тот же день, за счет повсеместного внедрения самых современных методов контроля расхода и утечек холодной и горячей воды в каждой квартире и офисе.
И наконец, романтическая идея засеять трамвайные пути зеленой травой с периодической её подстрижкой и прочесыванием от бытового мусора типа остатков сигарет.
Со временем (возрастом), Майкл утратил импульсивность мировосприятия, сосредоточившись на ведении дневника, сначала бумажного, потом электронного, компьютерного.
Уж если Президент Рейган находил время на постоянное ведение дневников, то пытливому Майклу не пристало лениться: «Дневники являют собой пример четырехмерного восприятия действительности. Именно дневник позволяет осмыслить прошедшее и (предугадать) здраво думать о будущем», – уверял Майкла дедушка Тэдди.
* * *
Сама учеба давалась Майклу легко.
У него была хорошая память. И поскольку он не ленился читать, учеба становилась все более содержательной и, можно сказать, созидательной.
Майкла отличала усидчивость и целеустремленность, чего нельзя было сказать о его соотечественнику коллеге по учебе, земляку Джону Кремеру.
Земляками они себя называли редко, поскольку в раннем детстве по разным причинам покинули Гаррисберг.
Но если родители Майкла до сих пор проживают в столице Пенсильвании, то у Джона родители уже после его поступления в закрытый колледж Беркли переехали в Лос-Анджелес.
Наверное им не надо было это делать, поскольку Джон по поводу и без повода наведывался к своим родителям в гости, а это часто нарушало его учебный регламент.
Джон то опаздывал на занятия, то срывался ни с того, ни с сего с мероприятий в клубе или на стадионе.
В общении Джон производил двойственное впечатление: в поступках он был мужественно дерзким и вычурным, а на вид женственным, имея слабо развитую мускулатуру, узкие плечи, широкий таз.
* * *
Несколько раз Джон увлекал Майкла с собой в Лос-Анджелес.
Гостить у родителей Джона было хорошо: сытно, приветливо и уютно.
Майклу было интересно общаться с жителями фантастически феноменального города.
Население Лос-Анджелеса приближается к 3,5 млн. человек.
Основная масса населения проживает в частных домах и виллах[56]. Высотные здания сконцентрированы в центральной части (до 1956 года закон запрещал строить в городе здания выше 45 м), и по состоянию на 2015 год 10 из 12 самых высоких зданий Калифорнии находятся именно в Лос-Анджелесе.
Современная архитектура представлена значительным разнообразием жилых, коммерческих и производственных зданий, среди которых имеются работы Фрэнка Гери (Концертный зал Уолта Диснея, Калифорнийский авиакосмический музей и др.), афроамериканского архитектора-новатора Пола Уильямса, Тома Мейна, Эрика Мосса и других известных архитекторов.
В городе фактически отсутствует исторический центр – Лос-Анджелес состоит из отдельных районов со своей историей и достопримечательностями. Вместе с тем, гости города могут найти на его улицах немало интересного.
Майкл уточнил в Сети и записал себе в Дневник:
«Расовый состав населения города был таков: 49,5 % – белые, 9,9 % – афроамериканцы, 0,6 % – индейцы, 10,4 % – азиаты, 0,2 % – представители коренного населения островов Тихого океана, 26,5 % – представители иных рас. 48,4 % населения определяли своё происхождение как латиноамериканское. В Лос-Анджелесе проживает одна из наибольших диаспор азиатского и латиноамериканского населения среди городов США.
С начала 1990-х годов численность афроамериканцев в городе сократилась наполовину за счёт миграции афроамериканского среднего класса в пригороды (особенно в Антилоп-Валли и Инленд-Эмпайр). На смену афроамериканцам в ряд «цветных» районов Лос-Анджелеса пришли латиноамериканцы. Тем не менее, афроамериканцы остаются доминирующими в таких районах как Леймерт-Парк, Болдуин-Хиллс, Саут Централ, Комптон, Инглевуд и других».
И все эти люди очевидно любят свой город, если на его улицах чисто от мусора и над кварталами не возвышаются вышки высоковольтных линий электропередач.
В другой раз Майкл прочитал в Сети и тоже записал себе в дневник:
«Мегаполис находится в активной сейсмической зоне по причине своей близости к разлому Сан-Андреас, и разлому Пунте-Хиллс, проходящему через сам город. Последним крупным землетрясением стало разрушительное землетрясение 1994 года, эпицентр которого находился в северной части долины Сан-Фернандо. Это проявление стихии, которое произошло менее чем через два года после массовых погромов в Лос-Анджелесе, стало настоящим потрясением для жителей Калифорнии, причинив материальный ущерб на многие миллиарды долларов».
* * *
В связи с экстремальным географическим местоположением агломерации особую роль призвано играть местное самоуправление.
По словам отца Джона, с будущего 1999 года местное самоуправление в городе будет осуществляться квартальными советами, формируемыми на выборной основе (всего их насчитывается 86). Правда, квартальные советы не будут иметь значительной власти и их решения по большей части будут носить рекомендательный характер, тем не менее, они являются официальными властными органами.
Майкла определенно заинтересовала сложившаяся ситуация.
* * *
Всю эту информацию он получал от отца Джона, почему и был им обоим благодарен.
Одно не нравилось Майклу: он не собирался присматривать, а то и «доносить» родителям на их сына, учебные успехи которого их не очень радовали.
В итоге Майкл и Джон часто общались, но духовной близости у них не возникало.
Почему-то сокурсник был небрежен в одежде и от него постоянно дурно пахло то потом, то прогорклыми сендвичами.
Майкл рядом с Джоном выглядел чопорным денди.
Так что по большей части они «тусовались» в разных компаниях.
Хотя других близких приятелей ни у того, ни у другого не обнаружилось.
Если не считать совсем уж необычного великовозрастного студента Василия Архиповича Щукина по кличке Пострел.
Приобщаясь к какой-нибудь студенческой компании, он приговаривал: Наш Пострел везде поспел.
* * *
На втором курсе Майклу выпало тесно общаться с Пострелом.
На вопрос, как он, русский мужчина, попал (сюда) учиться в Америку, Щукин полушутя, полусерьезно отвечал:
– Город Беркли (США) – побратим города Дмитров (РФ). А я родился в Дмитрове – райцентре Московской области.
И продолжал:
– А ещё я подрабатываю в российской «дочке» ТНК «Доу». Приработок небольшой, в основном по части консультаций, но они мне проспонсировали учебу, считай повышение квалификации, в здешнем университете сроком на четыре года.
Майкл взял на заметку щедрого спонсора, щупальца которого дотянулись аж до России.
На каникулы Щукин улетал домой в Россию, и больше трех месяцев они не виделись.
Намереваясь раззадорить флегматичного Томсона, Василий каждый раз заводил разговор о русских невестах.
Складывалось впечатление, что подобными разговорами он намеревается вытеснить щепетильный для него вопрос неминуемой женитьбы.
Подразумевая оценку со стороный Майкла той или иной кандидатки, он освобождал себя от необходимости собственной оценки, поскольку считал себя слегка перезревшим для романтических увлечений.
Однако он не учитывал того обстоятельства, что и Майкл за время учебы приобрел характер сангвиника – медлительного тугодума, заряженного на конкретный результат, а не на феерический всплеск эмоций.
Между тем, из общения с Василием Майкл сделал вывод, что русские люди и особенно девушки – народ импульсивный, легковерный и безответственный.
* * *
Университетский курс перегружен научными дисциплинами, поскольку университет определяет не профессию, а специализацию.
В какой мере будет потребна для будущей профессии, например, физика, Майклу не дано было знать. Но в этом и состоит интрига университетского образования: грызть гранит науки и не обломать зубы, сохранив вкус к неизведанному, манящему и пугающему одновременно.
Со школьной скамьи Майкла привлекала физика, в частности механика.
Майкл Томсон прослушал цикл лекций и прошел все коллоквиумы, связанные с решениями задач и отчетами по физическому практикуму.
Пожалуй, на этом можно остановиться, но Майкл соблазнился посетить факультативный курс новейших явлений квантовой физики: от квантовой сверхпроводимости и сверхтекучести до квантового туннелинга.
Особенно заинтриговал Майкла туннельный эффект поведения вибрирующих атомов в пределах отдельных молекул и особенности их воздействия на рецепторы обоняния.
Научные постулаты и физические эффекты оставили в сознании Майкла Томсона глубокий след.
И над этим стоило думать с прицелом на реальное достижение творческой мысли.
* * *
Майкл и Василий Щукин часто пересекались на коллоквиумах, где обсуждали разные задания и проекты.
Вообще-то к русскому относились настороженно, подозревая в нём агента коммунистической пропаганды – баламута студенческого общежития в респектабельном кампусе.
* * *
Щукину была известна американская норма закона об образовании, запрещающая политическую деятельность во всех образовательных учреждениях, и, как правило, она продублирована в уставах университетов.
И в тех университетах, где есть этический кодекс или кодекс поведения для сотрудников и обучающихся, это положение также дублируется.
Но здесь сразу возникает вопрос: что такое политика? Это концепция или инструмент?
Великовозрастный русский взбаламутил десяток студентов, которые пытались блокировать лекции некоторых высокопарных, по их мнению, профессоров-этатистов.
Василий не скрывал своих анархистских устремления в духе его дмитровского сородича Петра Кропоткина.
Эпигон убеждал своих легковерных слушателей, что анархо-коммунизм исповедует «взаимопомощь как фактор эволюции».
Было заявлено, что государства должны пытаться оказывать максимально возможную взаимопомощь. (It was stated that States should endeavour to provide the widest measure of mutual assistance possible).
Университетское руководство усмотрело в агитации русского студента зловредное намерение воспользоваться политикой как инструментом изменения Устава вуза в части внедрения конфронтации между респектабельными преподавателями и, чего греха таить, маргинальными студентами из развивающихся стран.
Очевидно отрицать политику в университете – это очень лицемерная позиция, поскольку на самом деле, она оборачивается намерением получения преимуществ в дискуссии одной партии над второй. Причем, как правило, проправительственной позиции над оппонентской.
Более того оппонентов либо не приглашают, а то и не допускают в студенческие аудитории, где пропагандируются заведомо искаженные позиции противной стороны. Чаще всего просто шельмуются до карикатурного вида.
Интуитивно Майкл это понимал, поэтому и не присоединился к демаршам «анархистов»-эпигонов.
Само собой против присутствия в вузах политики выступают политически ангажированные представители государственной пропаганды, для которых вузовское понятие политики смерти подобно.
То есть при отсутствии убедительных контраргументов они предлагают противной стороне не пользоваться научными категориями политики, которые предполагают открытые, исключающие какой-либо диктат прения, а тем более окрик властных структур, чувствующих нелегитимность своего руководящего положения в условиях зажима критики.
* * *
Руководством университета пропагандистский замысел Щукина был не только раскрыт, но и изобличен.
До ввода войск нацгвардии для ареста сторонников Василия дело не дошло, но Майклу пришлось лично поручиться за своего великовозрастного русского коллегу.
* * *
Коллеги пересекались в учебе, в кампусе и в спорте:
– А то, – не уставал повторять Щукин, – сегодня студент университета – завтра боец «зеленого фронта».
* * *
По мнению Майкла, вольнослушатель Щукин вел себя чересчур вольно, как если бы не боялся мрачных последствий режима страны, из которой он прибыл.