Арнольд Дейч. Вербовщик Божьей милостью - читать онлайн

Глава 2 «Европейское сумасшествие»

А потом началось то самое «европейское сумасшествие», которого в общем-то ждали. Родственник императора Николая II великий князь Александр Михайлович[29] вспоминал:

Что характерно, каждый участник разгорающегося конфликта был искренне уверен в своей исключительной правоте. Вот строки из Манифеста от 26 июля 1914 года, подписанного императором Всероссийским Николаем II:

Так началась самоубийственная мировая война, которая вскоре перевернёт и вывернет мир наизнанку – но пока ещё мало кто мог представить себе подобную перспективу.

«Поначалу война была встречена в Австро-Венгрии с энтузиазмом. Неожиданный и невиданный подъём национального духа охватил все слои общества. Далёкий от всякого национализма, тем более шовинизма, З. Фрейд писал в первые августовские дни 1914 г.: “Впервые за 30 лет я чувствую себя австрийцем!” Идея “австрийскости” переосмысливалась тогда не как шовинистическая, подавляющая своеобразие всех входивших в империю народов, но как объединяющая их интересы»[34].

Напомним, кстати, что знаменитый психоаналитик по национальности был евреем. И уж если и он тогда выступил в поддержку войны, «почувствовав себя австрийцем», то нет никакого сомнения в том, что таковыми же почувствовали себя и бывший сельский учитель Генрих Дейч, и всё его семейство. Начало мировой бойни они явно встретили столь же восторженно, как и жители Санкт-Петербурга, Берлина, Лондона или Парижа.

Неудивительно – у каждой из основных воюющих сторон были свои заветные цели, которых хотелось достичь скорейшим и победоносным образом…

Вновь обратимся к советскому «Политическому словарю», в котором предельно просто, причём не с государственно-патриотических (то есть мы – «белые и пушистые», стоящие на правильном пути, а все прочие – мерзавцы), но с классовых (то есть мерзавцы – все, потому как они буржуи и, значит, исторически не правы) позиций, лапидарно объясняются первопричины произошедшего:

Ну и далее – всё в том же духе. У Франции – свои интересы, у Австро-Венгрии – свои… Так что определённо, что «белых и пушистых» обнаружить в этом обществе зачинателей мировой войны не удалось. И кто бы тогда, в дни всеобщего энтузиазма, мог предполагать, что впереди – долгие четыре года кровопролитной войны и крушение сразу четырёх империй: Российской, Германской, Австро-Венгерской и Османской…

А чем занимался в это время Арнольд Дейч? Учился, разумеется, что ему ещё было делать? Когда началась война, Арнольду было десять лет, когда закончилась – всего четырнадцать. Но, разумеется, считать, что война обошла юного Арнольда Дейча стороной, было бы просто неразумно. Боевые действия, в которых он не участвовал, – это ведь только некоторая часть войны, хотя и самая яркая, заметная, тогда как любая война тем или иным образом касается всего населения государства – каждой из воюющих стран.

«Особенно тяжёлой складывалась ситуация в Австро-Венгрии. Обычные трудности войны отягощались здесь острейшими национальными противоречиями. Чехи, словаки, поляки, румыны, сербы, хорваты, словенцы, украинцы стремились покинуть давший течь корабль “лоскутной монархии”… Летом 1916 г. умный и проницательный дипломат Чернин[36], побывав в отпуске на родине, пришёл к выводу, что продолжение войны приведёт Австро-Венгрию “с математической точностью” к катастрофе»[37].

Оно и неудивительно. Война изначально сложилась для Австро-Венгрии неудачно – пришлось вести боевые действия одновременно на двух фронтах, Сербском и Русском, к которым в мае 1915 года добавился ещё и третий фронт, Итальянский. Хотя к концу того же года, в основном благодаря немецким союзникам, австриякам удалось вывести из войны Сербию и оккупировать её территорию, но в следующем году на стороне Антанты выступила Румыния, а главное – произошёл знаменитый Луцкий прорыв, успешное наступление войск русского Юго-Западного фронта в Галиции, в ходе которого фактически была разгромлена австро-венгерская армия.

Понятно, что происходящее самым отрицательным образом отражалось на положении в стране: оказались разорваны традиционные торгово-экономические связи, закрывались фабрики и заводы, а экономика стремительно милитаризировалась. Правда, одновременно за счёт перевода промышленности на военные рельсы была ликвидирована безработица, зато теперь рабочим приходилось трудиться по 12 часов в сутки, зная (это относилось к молодёжи от 17 до 25 лет), что те, кто не будет выполнять распоряжений начальства, могут прямиком отправиться на фронт, а то и угодить под военно-полевой трибунал. Стремительно растущая инфляция съедала сбережения среднего класса, так что даже периодические повышения заработной платы не могли сдержать снижения реальных доходов населения. Вскоре в империи во всей остроте встала продовольственная проблема, а потому в начале 1915 года в Австрии были введены карточки – сначала на хлеб, затем ещё и на ряд товаров народного потребления. Через год в рабочих кварталах Вены уже откровенно царил голод: в январе 1918 года дневная норма выдачи хлеба по карточкам составляла всего 100 граммов… Думается, что и в «еврейском гетто» подавляющему большинству обитателей жилось ненамного сытнее. Конечно, были там и такие, кто успешно «наваривал» на войне капиталы (недаром в России говорят: «Кому – война, а кому – мать родна»), но семья фронтовика Генриха Дейча к таковым явно не принадлежала.

Насколько мы помним из автобиографии Арнольда, в 1915 году он, закончив обучение в начальной школе, поступил в гимназию, где проучился восемь лет, хотя вроде бы курс обучения составлял шесть. Кстати, столько же составлял срок обучения в начальной школе, где Дейч проучился пять лет. Но, учитывая войну и всё происходящее, вполне могли быть и перерывы в учёбе, и какие-то корректировки – это, однако, нам неизвестно. Зато стоит напомнить, что он, как сын солдата, получал стипендию, а за отличные успехи в учёбе был избавлен от платы за обучение. На это стоит обратить особенное внимание: империя, как всем это уже было ясно, летела в тартарары, но всё равно «подрастающему поколению» реально обеспечиваются условия для получения образования.

Учёба в гимназии была престижной, потому как это была академическая средняя школа, где учеников готовили к поступлению в университет, инженерно-техническое или медицинское училище. То есть перед Арнольдом Дейчем открывалась та самая дорога к «профессиям, требующим образования».

Тем временем мировая война подошла к своему неизбежному завершению. 11 ноября 1918 года в Компьенском лесу под Парижем в 5.20 утра было подписано перемирие между странами Антанты и Германией, вступившее в силу в 11 часов утра по среднеевропейскому (оно же – центральноевропейское, одинаковое и для Парижа, и для Берлина) времени того же дня. Фактически это была капитуляция Германии – недаром в тот день победителями был дан салют – 101 артиллерийский залп. Но официальный мирный договор будет подписан в Версале только 28 июня следующего, 1919 года.

Менее известно, что Австро-Венгрия вышла из войны за неделю до Компьенского перемирия, а соответствующий договор о перемирии между ней и союзниками был подписан 3 ноября на итальянской территории – на вилле Джюсти, близ Падуи.

Кто не знает, как французы очень любят так называемые понты? Отнюдь не случайно мирный договор с Германией был подписан именно в роскошном королевском Версальском дворце, а с Австрией (теперь уже так!) – в другом, и также роскошном, дворце низвергнутых французских монархов – в Сен-Жерменском, в предместье Парижа. Договор этот был подписан и вступил в силу 10 сентября того же 1919 года.

В результате всего произошедшего от некогда, в давние времена, сорокамиллионной Священной Римской империи осталась одна лишь Австрия, маленькая горная страна с населением немногим более 6 миллионов человек, треть из которых проживала в столице. «Австрия ещё не оправилась от последствий утраты статуса мировой державы после Первой мировой войны. Если Габсбурги правили территорией, простиравшейся от Карпат до Адриатического моря, то поражение Австрии в 1918 году сократило размеры империи до Вены и её дальних пригородов. Население, составлявшее около 6 миллионов человек, разделилось на две противоборствующие группы: бедных и отсталых крестьян, являвшихся ревностными католиками, и разделявших идеи социализма жителями городов, носителей антиклерикальных настроений»[38].

Но вряд ли кто тогда мог предположить, что и это ещё не «окончательное решение»: в 1938 году Австрия вообще исчезнет с карты Европы, будучи присоединена к Германии в результате того самого знаменитого аншлюса[39]. Но это было впереди, а теперь недавно ещё столь воинственная Австрия, «поджигатель мировой войны», как её называли, оказалась государственным образованием, не имеющим не только сырья для промышленности, но даже и своих продовольственных ресурсов. В общем, получилось отнюдь не «по Фрейду» – ошибся мудрый старик в своих прогнозах.

Не будем углубляться в геополитические и иные вопросы, ограничившись всего двумя статьями мирного договора, представляющими для нас реальный интерес:

Почему для нас это важно? Да потому, что в Законе о воинской повинности былой Австро-Венгрии было записано: «Поступление на военную службу обязательно для всех молодых людей, способных носить оружие, начиная с 1-го января того года, когда им исполнится 21 год; от этой повинности устраняются только те лица, которые, по судебному приговору, лишены всех или некоторых гражданских прав». А значит, как у нас говорится, «отдай, не греши» – исполни свой воинский долг, вне зависимости от национальности, вероисповедания и образования. По таковой причине в 1925 году Арнольд вполне мог горланить в дружном солдатском строю те самые лихие песни, которые известны нам из «Похождений бравого солдата Швейка»…

Вообще, вышло так, что ещё в гимназические годы Арнольд нашёл для себя совершенно иное общество, нежели было бы в солдатской казарме. В автобиографии он писал: «В 1920 году я вступил в “Свободный Союз Социалистических Студентов”, организация коммунистических и социалистических студентов. В 1922 году я вступил в австрийский комсомол, где я беспрерывно работал руководителем агитпропа, частично в районе, частично в центральном отделе агитпропа. В 1924 году я стал членом Австрийской компартии. Вёл агитпроп в районе…» Для молодого читателя нелишним будет уточнить, что «агитпроп» – это агитационно-пропагандистский отдел или агитационно-пропагандистская работа.

Вышеприведённая автобиография Дейча, озаглавленная, как мы помним, «Докладная записка», датированная декабрём 1938 года, цитируется достаточно часто. (В деле, которое у нас имеется, помещены несколько различных автобиографий, имеющих между собой некоторые разночтения; чтобы различать эти документы, мы будем указывать их заголовки в кавычках.) Между тем, в документах разведчика есть также его «Автобиография» (так обозначена она в отличие от предыдущего документа), никак не подписанная и не датированная. Последнее событие, указанное в ней, – рождение дочери в мае 1936 года, что предполагает формулировку срока написания «не раньше…». И там говорится совершенно иное: «Моя первая революционная работа относится к 1920 г., когда я стал членом революционной интеллигентской группы “Кларте” (основана Барбюсом). Одновременно я принимал некоторое участие в революционном студенческом движении…»

Более ни в каких его автобиографиях эта группа не упоминается, а потому было бы нелишним этот вопрос прояснить. Для этого обратимся к Советскому энциклопедическому словарю: «“Кларте” (франц. clarté – ясность, свет) – международное объединение прогрессивных деятелей культуры, созданное А. Барбюсом[41] в 1919; его брошюра “Свет из бездны” (1920) – манифест “Кларте” – о мировом значении Октябрьской революции. Входили: Г. Уэллс, А. Франс, Б. Шоу, Э. Синклер, Р. Тагор[42] и др.»[43]. К данному списку можно добавить ещё добрый десяток очень звучных фамилий деятелей культуры из различных стран мира, а также сказать, что в 1922 году руководитель Советского государства Владимир Ленин послал группе «Кларте» приветствие, а ряд его работ был опубликован в одноимённом журнале, этой группой издаваемом. Впрочем, просуществовала она не очень долго, потому как людям творческим совсем не просто придерживаться единых согласованных взглядов на происходящее вокруг: уже в начале 1920-х годов Анри Барбюс отошёл от руководства «Кларте», а журнал был закрыт в 1928 году, на чём всё в общем-то и завершилось.

Исходя из вышеизложенного, создаётся впечатление, что Дейч, по молодости, несколько переоценил своё участие в этой революционной группе: членом её он не был, но, очевидно, как это говорилось, «выполнял отдельные поручения» кого-то из «именитых», не более. Думается, именно поэтому информация о его членстве в легендарной группе «Кларте» разово появляется лишь в «Автобиографии», но, похоже, нигде более не повторяется и ни один автор о принадлежности Дейча к ней не пишет. Да и в «Докладной записке», как мы помним, Арнольд, обращаясь к тому самому периоду, пишет уже не про «Кларте», основанную Анри Барбюсом, а про гораздо менее известный «Свободный Союз Социалистических Студентов».

Зато далее в «Автобиографии» изложены некоторые подробности работы Дейча «на дело революции»: «За свою партийную работу я неоднократно подвергался со стороны австрийских властей мелким наказаниям, которые обычно заменялись штрафом».

Теперь придётся вновь обратиться к тому, что именуется большой политикой.

Окончание войны не принесло долгожданных мира и тишины на землю многострадальной Европы. «Под влиянием Великой Октябрьской социалистической революции, в результате общего подъёма классовой борьбы рабочих против гнёта и произвола монополий по всему миру прокатилась революционная волна. Сбылось пророчество Ф. Энгельса: короны катились по мостовым. Народы смели прочь германскую и австро-венгерскую монархии, на их месте возникли буржуазные республики, произошло национальное самоопределение народов Австро-Венгрии. Но республиканская форма, представлявшая некоторые возможности для деятельности прогрессивных политических организаций и партий, была лишь формой экономического и политического господства монополистической буржуазии»[44].

Действительно, Октябрь 1917-го всколыхнул и потряс Европу. Не прошло и двух недель после подписания Компьенского перемирия, как англо-французские войска, вместо того чтобы возвращаться по домам, высаживались в Новороссийске, Севастополе и Одессе, черноморских портах своего недавнего союзника и даже спасителя… Однако Гражданская война и иностранная интервенция – тема не наша. Гораздо больше нас касается то, что в скором времени эхо Русской революции зазвучало в различных уголках Европы: 21 марта 1919 года была провозглашена Венгерская советская республика, 13 апреля – Советская республика в Баварии, 16 июня – Словацкая советская республика… К сожалению, в том же году, довольно скоро, все эти республики были разгромлены, после чего перешли в активное контрнаступление сторонники капитализма, выставив вперёд свои боевые отряды, составленные из антимарксистски настроенных ветеранов Мировой войны. Те, что позже станут питательной почвой для фашистских движений.

И тут опять-таки «пионером» выступила Венгрия: 29 февраля 1920 года она была провозглашена королевством, её регентом – главой государства – адмирал Миклош Хорти[45]. В стране была установлена диктатура. Затем, 28 октября 1922 года фашисты пришли к власти в Италии; 9 июня 1923 года военные свергли правительство Стамболийского в Болгарии, 13 сентября в Испании была установлена военно-монархическая диктатура генерала Примо ди Ривера[46], после чего пройдёт не так уж и много времени, и на Пиренеях разгорится гражданская война, итогом которой станет откровенная диктатура Франко[47]. Зато хотя бы провалилась попытка знаменитого «Пивного путча» 8–9 ноября всё того же 1923 года в Мюнхене, организованная пресловутым Адольфом Гитлером со товарищи. В результате поражения несбывшемуся венскому художнику вынужденно пришлось переквалифицироваться в писатели: «на нарах» он создавал свою небезызвестную «Майн Кампф».

Эти события вызывали активное противодействие в обществе, особенно в его молодой, нонконформистской части. Именно такое противодействие – борьба против капитализма как тупикового пути развития общества, против того самого строя, что ведёт к откровенной деградации человечества вообще и человеческой личности в частности, против милитаризма и фашизма – станет судьбой Арнольда Дейча, определит всю его яркую, но короткую жизнь…

В 1923 году он поступил в Венский университет.

…Несколько слов для общего сведения об истории этого прекрасного здания и расположенного в нём учебного заведения. «Здание университета, выстроенное в стиле ренессанс, служило недвусмысленным символом либеральной культуры. Неудивительно, что разрешения на получение необходимого ему крупного участка на Рингштрассе пришлось долго ждать. Цитадель светского рационализма, университет был последним признан правыми консерваторами старого склада и первым пострадал от поднявших голову новых правых, популистского и антисемитского толка…

Университет принял форму независимого здания, массивного по ощущению и монументального по масштабу. Для него был избран не готический, но ренессансный стиль, призванный продемонстрировать историческую преемственность между современной рационалистической культурой и возрождением светского образования после долгой ночи средневекового суеверия»[48].

А вот что писал о своей учёбе Дейч: «С 1923 по 1928 гг. я изучал в Венском университете физику, химию и философию, где и получил в 1928 году, по окончании, звание доктора философских наук». К сказанному ещё можно добавить проявленное во время учёбы его увлечение психологией.

В книге Олега Царёва и Джона Костелло говорится следующее: «Он был блестящим студентом, изучившим химию, философию и психологию, когда ему ещё не было и 24 лет. Ему была присвоена докторская степень с отличием за диссертацию по солям серебра»[49].

Такие вот разнообразные интересы – Дейч был воистину энциклопедически образованным, широко и разносторонне мыслящим человеком, что подтверждают многие последующие события его биографии. Зато о его жизни в тот, студенческий, период известно очень и очень мало – только то, что изложено в «Докладной записке». Ну и вот – маленькое уточнение из другой его автобиографии: «В 1927 г. я был за коммунистическую деятельность исключён на полгода из университета».

Между тем неприятности на этой почве были у Арнольда не только в университете, но и в семье, что он также указал в своём официальном «жизнеописании»:

Такая вот непростая семейная история – что называется, невидимые миру слёзы… В 1928 году Арнольд выпустился из университета, а в 1929-м – ушёл в самостоятельную жизнь. А далее – обрывочные, за неимением иных, сведения об изначальной «политической деятельности» Дейча из его «Докладной записки», изложение которой мы приостановили на вопросах агитпропа: «После я также работал в МОПР’е и был членом ЦК Австрийского МОПР’а [с 1929 года. – А.Б.]».

Объясним, что позабытый ныне МОПР – это Международная организация помощи борцам революции. «МОПР – широкая общественная организация помощи жертвам буржуазного террора, революционным политзаключённым, политэмигрантам и их семьям. Основана в конце 1922 г. В 1937 г. в МОПР входило около 12 млн человек, в том числе в СССР почти 9 миллионов. Во многих капиталистических странах МОПР подвергается жестоким преследованиям. Из 67 её секций большинство являются нелегальными…»[50] На это следует обратить особенное внимание: мы приближаемся к основной теме нашего рассказа – нелегальной разведывательной работе. Хотя в данном случае мы опять-таки не имеем никаких подробностей.

Нет также никакой информации и об участии Арнольда Дейча в Июльском восстании 1927 года в Вене – а ведь явно, что стороной оно его обойти не могло.

Всё тогда началось со столкновения между группами левых (в основном – социал-демократов) и правых (преимущественно – националистов, ветеранов мировой войны, до сих пор остро переживавших поражение) в коммуне Шаттендорф 30 января 1927 года. Тогда националистами были убиты ветеран мировой войны и 8-летний мальчик; убийц задержали, их судили, но ловкий адвокат, национал-социалист по убеждениям, сумел доказать, что обвиняемые действовали в рамках самообороны, так что они были оправданы присяжными. «Откликом» на это решение стали всеобщая забастовка и требование отставки правительства. После того как забастовка не дала желаемого результата, 15 июля в Вене началось восстание – массовые беспорядки. По некоторым данным, в них принимало участие порядка 200 тысяч человек.

Непонятно почему, но первой целью восставших оказалось главное здание Венского университета, которое они попытались взять штурмом. Штурм не задался, толпы протестующих были отогнаны полицией, зато потом они смогли разгромить расположенные поблизости полицейские участки, а также редакцию газеты Reichpost («Имперская почта»), печатного органа мелкобуржуазной Христианско-социальной партии, после чего направились к реальной цели – зданию парламента. Но здесь мятежники встретили активное противодействие полиции и вынуждены были отступить… Однако третий штурм – Дворца Правосудия – в конце концов увенчался успехом: повыбивав окна, протестующие около полудня ворвались в здание, где не только учинили погром, но и стали поджигать папки с документами. Вскоре здание запылало… Тем временем группа мятежников атаковала близлежащую пожарную команду, где в результате были порезаны все пожарные рукава, так что разбушевавшийся огонь удалось ликвидировать только к утру.

Глава столичной полиции просил бургомистра Вены, социал-демократа Карла Зейца, призвать на помощь военных, но тот ответил отказом, так же как и министр обороны отказался отдать соответствующий приказ своим подчинённым. Тогда этот самый приказ и армейские винтовки с боевыми патронами получили полицейские, а восставшие были предупреждены, что если пожарные не смогут беспрепятственно работать, то по толпе будет открыт огонь. Предупреждение, как говорится, не было услышано – и загремели выстрелы. В результате погибли 89 протестующих и 5 полицейских; количество раненых с обеих сторон было примерно одинаковым – где-то по 600 человек. «Это был критический момент для социалистов. Поставленные перед необходимостью или взять из своих тайников оружие, или прибегнуть к своему традиционному оружию – всеобщей забастовке, они выбрали последнее. Правительство использовало штрейкбрехеров, и через три дня стачка была сломлена»[51].

Восстание было подавлено. Хотя оно было инициировано членами Социал-демократической рабочей партии Австрии (при том, что лидеры этой самой СДРПА категорически были против), но и коммунисты тогда не оставались пассивными наблюдателями за происходящим. Они не только принимали активное участие в демонстрации сил, осуществляя контроль за некоторыми колоннами, но и работали в массах трудящихся в качестве пропагандистов и агитаторов. Что именно делал Арнольд Дейч – совершенно неизвестно, хотя, даже как студент университета, он не мог не оказаться в эпицентре событий. В общем, явно, что реальный опыт «революционной борьбы» он тогда получил.

А вот далее в автобиографии перечислены люди, которые, вне всяких сомнений, могли бы пролить свет на многие неизвестные для нас вопросы: «За период моей работы в австрийском комсомоле и Австрийской компартии меня знают следующие товарищи. Коплениг[52], генеральный секретарь Австрийской компартии. “Конрад” оргсекретарь Австрийской компартии. “Рудольф” член ЦК Австрийской компартии. Все три сейчас на работе за границей. Фюрнберг[53], представитель Австрийской компартии при ИККИ[54], Хексман[55], член ЦК Австрийской компартии и его жена, все трое находятся сейчас в Москве и проживают в гостинице “Люкс”».

Если псевдонимы остаются для нас неизвестны, то вышеперечисленные товарищи – это очень даже интересные личности. В 1922 году Компартия Австрии, за четыре года до того вышедшая из состава СДРПА, как самостоятельная организация, раскололась на две фракции, лидеры которых свели всю партийную работу к борьбе друг с другом… Свара продолжалась на протяжении двух лет, пока наконец вышеперечисленные товарищи не сказали шекспировское: «Чума на оба ваши дома!», и на партийной конференции 1924 года встали над схваткой, просто-напросто взяв на себя руководство партией. Об этом, кстати, Дейч очень чётко написал в одной из автобиографий: «Эта группа ликвидировала беспринципную фракционную борьбу в австрийской КП».

Фракции, однако, ещё некоторое время продолжали свою драчку друг с другом и одновременно борьбу с новым ЦК, пока в конце 1926 года перед ними не было поставлено условие: либо входить в партию на общих основаниях, либо – выметаться из неё. Одна фракция (не будем углубляться во все эти вопросы) приняла первый вариант, вторая – другой. А в июне 1927 года, на своём IX съезде, КПА взяла курс на большевизацию, считая, что это единственная возможность остановить пока ещё довольно-таки мирное (иногда, правда, случались отдельные эксцессы с избиениями, стрельбой и убийствами) наступление фашизма.

Иоганн Коплениг с началом Второй мировой войны приедет в Москву, где возглавит Австрийскую секцию Коминтерна, а в 1945 году войдёт в правительство новой Австрии. Фридль Фюрнберг, находясь во время Великой Отечественной войны в Москве, будет участвовать в пропагандистской работе среди военнопленных вермахта; в 1944 году его десантируют на освобождённой территории Словении, где он не только будет формировать первый австрийский «батальон свободы», но и сам примет участие в боях. В 1972 году его наградят орденом Октябрьской Революции. Также занимался пропагандистской работой среди германских военнопленных и Фридрих Хексман, ставший в послевоенное время членом Центрального комитета КПА.

В общем, очень серьёзные и надёжные товарищи могли тогда поручиться за Арнольда Дейча.