Матвей Кораблев снизил скорость и чертыхнулся, увидев, что кроме знака «Стоянка только для служебного транспорта», который никогда не был здесь для него особым препятствием, въезд на небольшую бетонную площадку перед зданием ОВД оборудовали еще и электрическим шлагбаумом.
– Ты чего? – Марта оторвала взгляд от экрана лежащего на коленях ноутбука и посмотрела сначала на профиль Матвея, потом вперед.
– Придется другое место поискать. – Кораблев вдавил педаль газа в пол, пронесся до перекрестка, где ловко развернулся на желтый сигнал светофора.
Сомова едва успела одной рукой схватить полетевший на пол ноутбук, а другой вцепиться в дверную ручку:
– Ты чего?!. Куда?.. Ненормальный!
– Ух! – поежился Матвей. – Какие мы грозные!
Кораблеву нравилось, когда Марта злилась. От негодования из бездонной голубизны глаз будто выстреливали искорки. При этом казалось, будто черные, с отливом, коротко стриженные волосы, словно шерсть у попавшего в незнакомую обстановку котенка, слегка начинают дыбиться. Оттого, что она хмурила лоб, тонкие брови почти съезжались у переносицы, напоминая крылья черной птицы. Матвей прижался к бордюру и надавил на тормоз.
– Ты пойдешь или будешь сидеть в Интернете? – на всякий случай спросил он, заранее зная, что Марта на дух не переносит подобные заведения, суеверно считая, что у них нехорошее биополе.
Мимо прогремел трамвай, на некоторое время закрыв собой тополя, шлагбаум и уныло-серое здание.
– Я уже поздравила его по телефону. – Сомова поправила ноутбук и снова пробежала пальчиками по клавиатуре. – К тому же мне не очень там уютно. Темно и запах какой-то всегда…
– Какой? – забирая с заднего сиденья пакет с подарком, спросил Матвей.
– Тоской и казенщиной пахнет, – пояснила Марта и посмотрела на видневшееся за деревьями здание.
Сегодня у друга, работающего под крышей этого заведения, день рождения. Майору Дешину стукнуло ни много ни мало тридцать три. Вроде не круглая дата, а в то же время тоже символическая. Как принято говорить, возраст Христа.
Матвей подмигнул своему отражению в зеркале заднего вида. Сероглазый, с прямым носом светловолосый мужчина с точностью до наоборот сделал то же самое.
– Чего кривляешься? – не отрывая взгляда от клавиатуры, спросила Марта, подтвердив тем самым, что у женщин сильно развито периферийное зрение.
– А ты не подглядывай, – собираясь с мыслями, Кораблев взялся за ручку дверцы и снова посмотрел на здание РОВД, размышляя, как быть, позвонить и убедиться, что друг на месте, или нагрянуть так? Час назад, когда они с Мартой выбирали подарок, он был в отделе. По идее, работа следователя в корне отличается от той, которую показывают в кино. Это малоинтересный, кропотливый и больше связанный с писаниной труд в прокуренном кабинете. Бегать за подозреваемыми и работать с агентурой – обязанность оперативных сотрудников. Однако следователь должен выезжать на место преступлений. По закону подлости перед самым их приездом Дешин мог укатить на очередное убийство. Еще он часто сам занимался сбором доказательной базы, потому сейчас может быть где угодно. Ну а раз у Дешина день рождения, а у Матвея большое желание увидеть друга, то шансы найти его в отделе равны практически нулю. Как юбилей или праздник, обязательно произойдет что-то такое, что напрочь все испортит. А главное, это случается в самый неподходящий момент. Матвей невольно вспомнил, как еще в институте, направляясь в сторону КПП с цветами для будущей жены Ирины, которой в этот день исполнилось двадцать, он налетел на командира взвода капитана Давыдова. И тот отправил его в караул вместо сломавшего руку курсанта.
И все же Матвей решил не звонить Дешину и толкнул дверцу, впустив в салон вместе с разогретым и пыльным воздухом запахи выхлопных газов и шум улицы. Он вышел на тротуар и направился назад, к перекрестку.
– Извините, мне сказали, где-то здесь милиция! – услышал Матвей, поравнявшись с проездом под домом, взволнованный мужской голос. Он принадлежал уже немолодому мужчине, которому, судя по одышке, усиленной стенами и сводчатым потолком, пришлось пробежаться.
– Какая милиция? – насмешливо спросила пожилая женщина. – Уже давно полиция…
– Умоляю! – простонал мужчина.
Матвей остановился и увидел невысокого худощавого мужчину в сером костюме. У него было узкое лицо, ввалившиеся глаза, седые растрепанные волосы. Двумя руками он прижимал к груди плоский кожаный портфель и слегка приседал на стоящих вместе ногах, словно хотел срочно не в полицию, а в туалет по малой нужде. Было видно, он очень торопился и был сильно напуган. Узел его синего галстука сбился набок, из-за ворота белой, в полоску рубашки торчала худая шея с неимоверно выпирающим кадыком.
– Вы, мужчина, чего трясетесь? – Женщина словно издевалась. – Случилось что?
– Мне в милицию надо! – с тоской протянул мужчина.
Неожиданно послышался топот ног нескольких человек, и со двора в проезд вбежали трое крепких парней.
– Да вот же он! – выпрямил в направлении мужчины руку один из них. Его голову украшала панама с короткими полями. В майке и бриджах он походил на квадрат.
Вся троица устремилась к мужчине. Женщина открыла рот в беззвучном крике и прижалась спиной к стене. Седой бросился в сторону Матвея. Его рот был перекошен. В округлившихся глазах застыл ужас. По всему было видно, он знал, за что эти люди преследуют его, равно и то, что они с ним сделают, когда догонят. Матвей поставил пакет справа от себя и шагнул навстречу.
– Держи его! – крикнул Матвею парень в панаме, словно они были знакомы.
Скорее всего, именно так подумал и Седой. Экстренно тормозя, он сделал несколько мелких шажков и встал как вкопанный.
Матвей показал себе за спину большим пальцем:
– Бегите, полиция через дорогу!
Но мужчина не услышал или был уже в том состоянии, когда слова не воспринимаются сознанием. Он стоял, таращась на Матвея ничего не видящими глазами. Матвей бросился к нему, схватил одной рукой за плечо и резко дернул за себя. В этот момент до квадратного парня оставался шаг. Матвей развернулся к нему боком и двинул в подбородок ногой. Скорости летевшего тела и ноги, умноженные на их массы, произвели впечатляющий эффект. Парень перевернулся в воздухе и со всего размаха рухнул на грязный и заплеванный асфальт.
Дружки парня по инерции пробежали мимо него, и когда тот своей грузной спиной соприкоснулся с землей, поравнялись с Матвеем. Тому, к кому Матвей оказался лицом, он попросту двинул напряженной ладонью в пах. Парень охнул, согнулся и рухнул на колени, схватившись за причинное место. Зато второй, оказавшийся за спиной, все же успел разобраться в происходящем. Матвей едва выпрямился, как ощутил его ладонь на своем плече. Не тут-то было. Он не стал оборачиваться, а лишь посмотрел вниз и каблуком ботинка ударил по верхней части ступни бандита. Почувствовав, что тот от боли присел, Матвей всем телом развернулся к нему. Перекошенное от боли лицо парня оказалось на уровне пояса. Матвею оставалось лишь двинуть ему в подбородок коленом. В тот самый момент, когда, лязгнув зубами подобно псу, пытавшемуся поймать летающую перед носом муху, парень отлетел к стене, воздух сотряс крик пришедшей в себя женщины.
– Пойдемте. – Матвей одной рукой подхватил пакет, другой взял мужчину за локоть и увлек в сторону улицы.
– Вы… Спасибо! – бормотал мужчина до самого перехода.
– Чего они хотели? – спросил Матвей, глядя то на мигающий красным огоньком светофор, то в сторону выезда со двора.
– Они меня, – мужчина оттянул и без того ослабленный узел галстука. – В общем, это длинная история.
– Так это не грабители? – догадался Матвей.
– И да, и нет, – выдавил мужчина.
Загорелся зеленый, и Матвей шагнул на «зебру».
В небольшом фойе, перегороженном невысоким ограждением с турникетом, у которого скучал вооруженный автоматом полицейский, было сумрачно и прохладно.
– Добрый день! – Матвей нагнулся к окошку дежурного.
– К Борису Геннадиевичу? – спросил старший лейтенант, видевший Матвея в его последнее посещение РОВД. Дежурным оказался тот же лейтенант, сидевший в «скворечнике» в прошлый раз.
– Скажи, что уехал, – доставая паспорт, насторожился Матвей.
– Да нет, на месте он, – подвинув к себе журнал посетителей, обрадовал полицейский.
– Я тут по пути вам потерпевшего привел, – Матвей обернулся и отодвинулся от окошка, чтобы дать возможность дежурному увидеть мужчину. – Его избить пытались. Все трое нападавших сейчас в проезде под домом напротив отдела.
Дежурный поднял голову. Его взгляд из добродушно-усталого сделался подозрительно-настороженным:
– Чего они там делают?
– Не знаю, наверное, ваших коллег ждут, – улыбнулся Матвей. – Пришлось немного поколотить.
– Ты… Вернее, вы их что…
– Все в пределах необходимой обороны, – с серьезным видом заверил полицейского Матвей.
– Это тот проезд, что под гостиницей? – уточнил дежурный, беря с телефона трубку.
– Он самый, – подтвердил Матвей, вспомнив неброскую вывеску «Hotel LoV».
– Идите так! – неожиданно принял решение полицейский, решительно отодвинув в сторону журнал учета посетителей, и, слегка наклонившись к окошку, крикнул стоящему у вертушки сержанту: – Пропусти Кораблева!
– Как вас зовут? – напоследок спросил Матвей мужчину.
– Тумаркин Тимофей Степанович, – с благодарностью глядя на Матвея, представился мужчина. – Спасибо вам!
Дешин оказался в кабинете один.
– Остальные пали в борьбе с преступностью? – спросил Матвей, показав взглядом на два пустых стола.
– Типун тебе на язык, – поднимаясь навстречу, усмехнулся Дешин.
– Поздравляю с днем рождения. – Матвей пожал руку приятелю и поставил на стол пакет.
– Спасибо. – Слегка вытянутое лицо следователя подобрело, однако тут же сделалось настороженным: – Ты только не проболтайся нашим.
– Чего так? – удивился Матвей.
– Вечером скажу, когда поляну накрою, а то сейчас работать не дадут.
– Тогда у тебя есть риск остаться без подарков, – на полном серьезе расстроился из-за друга Матвей. – Зная, как ваш брат любит за чужой счет отмечать чужие праздники, в этом случае была бы хоть какая-то материальная компенсация. А так ты даже не даешь коллегам возможности пробежаться по магазинам.
– Да ладно, – Дешин опустился на стул. – На водку тратиться не придется.
– Как это? – опешил Матвей. – Неужели у вас сухой закон в масштабах отдела и будете, как при Горбачеве, молоком отмечать?
– Конфискат есть, – признался Борис.
– Паленая? – Матвею стало смешно.
– Да нет, ларек трое подростков бомбанули, а ППС их с поличным взял. Ну, вот хозяин в знак благодарности и оставил. – Он подвинул пакет к себе и заглянул внутрь: – Чего там?
При этом его дугообразные брови выгнулись еще сильнее.
– Открой да посмотри, – посоветовал Матвей.
Дешин вынул коробку, слегка взвесил ее на руке и положил на стол.
– А Марта где?
– В машине сидит, – Матвей показал глазами в сторону окна.
– Чего так? – Дешин вскинул на него удивленный взгляд.
– Видеть тебя не хочет, – на полном серьезе сказал Матвей.
– Да ладно, – усмехнулся Дешин и открыл коробку: – Ну, ты, брат, даешь!
– Чего?
– И сколько это стоит?
– Глупый вопрос, – хмыкнул Матвей. – Подарок ведь.
Дешин вынул из коробки ноутбук и поставил его на стол:
– Ни хрена себе!
– Марта выбирала, а она, как тебе известно, знает в этом толк.
– Можешь не говорить. – Дешин открыл и закрыл крышку. – Ты вечером придешь?
– Зачем? – удивился Матвей. – Я не пью, а смотреть, как медленно люди превращаются в свиней, надоело. Избавь меня от этого.
– Хорошо, – кивнул Борис. – С вами отдельно посидим.
Матвей почувствовал, как позади него открылись двери, и обернулся. На пороге стояли уже знакомый ему дежурный и Тумаркин.
– Так, – протянул Дешин. – Можешь не говорить…
– Больше нет никого. – Старший лейтенант подтолкнул все еще прижимавшего к груди портфель мужчину к столу: – В общем, думали, хулиганка или грабеж, а тут… Короче, по твоей части…
– А этих троих задержали? – спросил Матвей.
– Там ППС, – ответил дежурный.
– Так, – протянул Дешин и перевел взгляд на Матвея. – Это тоже твой подарок?
– Так получилось, – развел руками Матвей.
У слова «кабинет» есть несколько значений, и одно из них – служебное помещение для ответственного лица. Для Анисимовой Лады Васильевны, шикарной голубоглазой блондинки с длинными ногами, это понятие было чем-то абстрактным. Несмотря на то что для директора департамента, каковым она являлась, кабинет нужен именно для руководства этим самым департаментом, меньше всего она использовала его как раз по прямому назначению. Для нее это было помещение, где она решала вопросы своего личного обогащения, наслаждалась властью и просто приятно проводила время. Вроде бы как и заняться особо нечем, а при большом государственном деле. Временное и уютное пристанище на половине пути между университетской кафедрой и… Даже не хочется загадывать, возможно, дворцами на туманном Альбионе либо где-нибудь на Майорке. А еще лучше и там, и там. Но то, что не в России, это точно. Нужно быть полным идиотом, чтобы, ограбив квартиру, остаться в ней жить…
Огромное, светлое помещение, построенное и оборудованное на деньги налогоплательщиков, Лада Васильевна использовала для мозговых штурмов и разработки разного рода серых схем по обворовыванию тех же самых налогоплательщиков. Сколько в этих стенах было придумано оригинальных решений по выведению самого разного имущества из-под юрисдикции министерства под крыло департамента, где это самое имущество в виде заправочных комплексов для кораблей, санаториев, зданий НИИ в центре столицы, впоследствии превращалось в какое-то неопределенное понятие – непрофильные активы. То есть на сегодняшний день вдруг ставшее ненужным и каким-то странным образом оказавшееся в свое время на балансе министерства барахлом или, того хуже, сооружением, за содержание которого нужно платить. Лада Васильевна научилась легко и быстро освобождать государство от бесполезного ему бремени путем продажи третьим лицам по заведомо низким ценам или, наоборот, заоблачно высоким, если покупателем удивительным образом снова становилось министерство.
Но кабинет был не единственным любимым местом в здании департамента. Каждое утро на входе Ладу встречали персональные массажистка, визажист и косметолог, которые сопровождали ее в уютные комнаты по соседству. Ведь она была ответственным работником и не имела права позволить себе выглядеть перед подчиненными плохо. Поэтому трудовому дню предшествовали массаж и прочие повышающие настроение и тонус процедуры. Государственная служба Ладе нравилась. И вообще, директор департамента «Росвоенсервис» тихо мечтала, как когда-то свершится чудо, и она станет первой женщиной-президентом. А что, плох тот солдат, который не мечтает быть генералом.
Лада Васильевна придирчиво оглядела себя со всех сторон в зеркале, установленном по специальному заказу в ее комнате отдыха. Провела по вздымающей блузку от «Дольче Габбано» груди ладонями, томно прикрыв веки, опустила их ниже, к округлым бедрам. Как ей с утра хотелось молодых и сильных рук! До головокружения, до тошноты! Осень, зима, весна, лето… Неважно. Природа требовала своего вне зависимости от времени года, ведь она молода и красива… Но это было, пожалуй, пока единственным, чего Лада не могла позволить себе. По крайней мере, сейчас. Она утешала себя тем, что большинство женщин ее возраста вынуждены ограничивать себя в приземленных радостях, отдав предпочтение карьере. Однако себя не обманешь. Пика она достигла. Выше уже не прыгнешь. Просто есть он, кому она принадлежит так же, как ей принадлежат непрофильные активы. Даже не сама она, а ее тело. Эдик еще минимум пару лет будет мять и терзать бархатистую кожу, тыкаться мясистым носом в молочного цвета грудь, покусывать, хватать слюнявыми губами соски и противно при этом мурлыкать. Она, томно вздыхая, как и прежде станет имитировать дрожь от его прикосновений и оргазм от примитивного секса. Эдик… Твердо стоящему на ногах чиновнику, возглавляющему министерство, это имя явно не шло. Отчего-то Лада сразу вспоминала другого Эдика, щуплого и прыщавого очкарика из параллельного класса. Он жил в одном с ней районе, ходил в музыкальную школу и постоянно на переменах оказывался рядом. У Лады было много поклонников. Но ни один так не робел, заливаясь краской, когда она обращала на него свой взор. Этот Эдик был другой, полной противоположностью тому, часто пропускавшему по причине простуд занятия, школьному воздыхателю. Севрюков Эдуард Геннадиевич был напорист, хамоват и самоуверен. И если бы его мама при рождении знала, какие посты будет занимать ее чадо в своей жизни, то наверняка нарекла как-то иначе. Сейчас среднего роста, круглолицему, пышущему здоровьем, своими размерами и пропорциями частей тела, напоминающему шкаф, больше бы подошло Иван, как когда-то звали царя Грозного, Александр, по примеру Невского, или, на худой конец, Юрий. Хотя последнее было бы в настоящий момент неуместным по причине затянувшегося спуска на воду и принятия на вооружение ракетоносца, названного в честь князя Долгорукого. Ведомство Эдика то и дело спотыкалось на последних научных разработках по причине все того же тотального воровства и коррупции. Очищая ведомство от авторитетных генералов, избавляясь от разного рода советников, в штыки воспринявших его сокращение армии, в конечном итоге Эдик остался в окружении абсолютно неграмотных и некомпетентных в вопросах обороны людей. Зато они были послушны и заглядывали в рот, когда он его открывал, с энтузиазмом бросались выполнять порой даже самые нелепые распоряжения. Он, как и Лада, играл в министра, и ему тоже это нравилось.
– Лада Васильевна, к вам Виктория Павловна, – раздался из динамика голос секретарши.
Лада толкнула дверь и шагнула через порог, оказавшись позади и чуть правее огромного письменного стола. Придирчиво оглядев апартаменты, которые только что покинула уборщица, она провела пальчиком по барельефу, вырезанному на дверце красного дерева шкафа, поднесла к глазам, брезгливо сморщилась и жестом, похожим на тот, каким подзывают официантов, беззвучно щелкнула пальчиками, удаляя едва заметную пыль.
В этот момент входные двери распахнулись, и в кабинет вошла Виктория Павловна.
– Приветик! – Держа открытые ладони на уровне плеч, мелко и часто ступая, она подбежала к Ладе.
Изобразив на лице радость, женщины обменялись поцелуями, впрочем, не касаясь накрашенными помадой губами щек, и устремились к столу. Вика опустила свой упругий зад на стул, стоящий у стола для совещаний. Лада заняла свое кресло. Тронув пальчиком сенсорную кнопку селектора, слегка наклонилась к микрофону:
– Галочка, у меня совещание с директором смежного департамента.
– Я вас поняла, – раздался усталый голос пожилой женщины.
– Ну, допустим, не директора, а всего лишь исполняющей обязанности, – заметила Вика.
– Ничего, скоро станешь директором.
– Еще чего! – надула в меру накачанные ботексом губки Вика. – Я что, похожа на сумасшедшую? Так и спрос меньше, а в случае чего, всегда легче свалить все беды на прежнее руководство. Мое нынешнее положение меня вполне устраивает. Кстати, если заметила, у нас уже несколько лет только временно исполняющие…
– Опасная у вас работа, – с деланым сочувствием сказала Лада.
– Не то слово, – расстроенно проговорила Вика. – Только за вчерашний день сто восемнадцать писем от Щелкунчиков…
– В смысле? – Лада захлопала длинными ресницами. – Кого ты так называешь?
– Отработавших свой срок зеленых человечков, – пояснила Вика. – Военные пэн-си-онэры, – по складам проговорила она. – Скулят, жилье им не дают для постоянного проживания по выбранному месту…
– Так ведь положено, – заметила Лада. – Вот и скулят.
– На что положено, давно наложено. – Вика забросила ногу на ногу. – Вот ты мне скажи, отработанный материал, старые пердуны. Зачем им квартира?
– Ну как, – Лада на секунду задумалась. – У них дети…
– Послушай. – Вика резко подалась вперед. – Я на шее своих родителей ни дня не сидела. Все сама.
– Погоди, чего-то тебя понесло не туда. – Лада вытянула руки, любуясь переливающимися в кольцах камушками. – В законе о статусе военнослужащих, кажется, сказано…
– Да что вы мне все этим законом? – вспылила Вика. – Ложила я на него…
– Не знаю, не знаю, – покачала головой Лада. – Насколько мне известно, твои предшественники что-то чересчур уж накрутили там с этим жильем. Сначала собрали всех уволенных с военной службы в очередях при гарнизонных КЭЧ, а в одиннадцатом году их упразднили… Почти что расстреляли…
– Ну и что? – Вика удивленно уставилась на Ладу. – Тебе их жалко? По мне так надо еще одну войну в Чечне устроить, и всех их туда отправить. – Она зашлась странным, неживым смехом, словно механическая кукла.
– Война – это удобно, – согласилась Лада.
– А знаешь, как я приказала им отвечать? – Вика наклонилась вперед, давая возможность Ладе самой угадать.
– Ну, откуда мне знать? – удивилась Анисимова.
– Живущему, например, в Самаре отправляю требование освободить служебное жилье в Москве, и наоборот…
– Зачем?
– Прикольно. – Вика откинулась на спинку стула. – Да и потом всегда можно сказать, будто ошибочка вышла…
– Странные у вас приколы, – пробормотала Лада.
– Надо твоему Севрюкову подкинуть идею построить на сто первом километре каждого города дома, какие для престарелых строят, – стала рассуждать Вика. – Выделить в них по шесть квадратов каждому, и пусть наслаждаются там свежим воздухом. А что, дешево и сердито. Тут тебе и экономия государственных средств, и забота о людях, отдавших, как они любят говорить, здоровье за родину…
– Суровая ты, подруга, однако, – с восхищением протянула Лада.
– Знаешь что, я не за этим к тебе пришла. – Всем своим видом давая понять, что разговор ей неприятен, Вика положила на стол руки и выжидающе уставилась подруге в глаза.
– Говори.
– Ты в Париж не собираешься?
– Зачем?
Сраженная оригинальностью вопроса, Вика некоторое время смотрела на Ладу так, будто у нее неожиданно вырос на лбу рог. Потом удивленно хмыкнула:
– Ты спрашиваешь, зачем двум красивым и молодым женщинам нужно в Париж?
Лада перевела взгляд на окно:
– Можно слетать.
– Ты решишь вопрос с Севрюковым? – Вика игриво склонила голову набок.
– Постараюсь, – кивнула Лада. – Только он в прошлый раз повод заставил самой придумывать.
– И как ты выкрутилась? – В глазах Вики появился неподдельный интерес. Ее завораживали истории, где присутствовали обман и коварство.
– Предложила оформить как поездку группы инженеров для ознакомления с портовой инфраструктурой для «Мистраль».
– Что это такое? – нахмурила лобик Вика.
– Это вертолетоносцы. Их по нашему заказу делают французы. Вот и обосновали мы необходимость отправки самолета для изучения опыта по их базированию…
– Как все сложно, – надула губки Вика. – А теперь как быть?
– Слушай! – Лада решила подшутить над Викой и слегка наклонилась к ней: – А почему бы нам не взять билеты в бизнес-класс и не рвануть за свой счет?
– Ты в своем уме, подруга? – округлила глазки Вика. – Мы не ларечники там какие-то.
– Хорошо, ты только не волнуйся, – одними губами улыбнулась Лада, – что-нибудь придумаем.
– Как к вам обращаться? – дождавшись, когда за дежурным закроется дверь, спросил Дешин мужчину.
– Тумаркин Тимофей Степанович.
– Проходите, Тимофей Степанович. – Дешин сделал Матвею знак рукой, чтобы тот освободил стул.
– Я тогда пойду, – уверенный, что теперь Дешин не отпустит потерпевшего, пока не разберется в случившемся, Матвей встал.
– Ошибаешься, – подтвердил его предположения полицейский. – Насколько я понимаю, ты свидетель по делу?
– Но ты его еще не завел, – напомнил Матвей.
– Так я еще и не знаю, есть ли в этом необходимость. – Дешин перевел взгляд на Тумаркина.
– Думаю, придется. – Матвей посмотрел в окно, пытаясь сквозь листву увидеть машину, в которой его ждала Марта.
– Видите ли. – Тумаркин прошел и сел на место Матвея. – Я сегодня приехал из Читы…
– Откуда? – переспросил Дешин.
– Из Читы, – повторил мужчина.
– На самолете?
– Нет, поездом. – Тумаркин растерялся. – А это важно?
– Смотря что с вами произошло. – Дешин показал взглядом Матвею на стул за соседним столом и вновь уставился на мужчину. – С какой целью?
– Что? – мужчина удивленно захлопал глазами.
– Зачем в Москву приехали?
– Это длинная история, – мужчина сник.
– Хорошо, вы приехали, дальше что? – Дешин взял в руки карандаш и стал его крутить.
– Я поехал на встречу. – Тумаркин нахмурился, словно силясь вспомнить, зачем он действительно приехал.
– С кем? – В голосе Дешина появились нотки раздражения.
– С человеком, которого хотел уговорить приобрести наш санаторий, – выпалил Тумаркин и с опаской посмотрел на Дешина, словно пытаясь понять, огорошил он таким ответом полицейского или нет.
– Так, – протянул Дешин и почесал кончиком карандаша висок. – А вы собственно кто?
– Я? – снова переспросил мужчина и оглянулся на Матвея. – Тумаркин…
– Тимофей Степанович, – договорил за него Дешин. – Знаю. Я имею в виду, кем работаете?
– Я являюсь заместителем начальника санатория, – почему-то обрадовался Тумаркин.
– Где?
– Что?
– Послушайте, – Дешин устало вздохнул. – Изложите суть происшедшего с вами события.
Тумаркин выразительно кивнул:
– В назначенное время я явился в условное место.
– Куда?
– В офис «Гермеса».
– Это мне ровным счетом ничего не говорит, – признался Дешин.
– Руководитель этой компании назначил мне встречу, – пояснил Тумаркин.
– Это с ним вы хотели обсудить вопрос купли-продажи? – попытался угадать Дешин.
Вместо ответа Тумаркин кивнул.
– А кто вам предоставил такие полномочия?
– Коллектив, – ошарашил потерпевший.
– Кто, простите?
– Коллектив и главный врач…
– Санатория? – уточнил Дешин.
– Да, – кивнул Тумаркин.
– А санаторий называется, – следователь выжидающе уставился на Тумаркина.
– Дарасун, – выдохнул тот.
– Понятно…
– Военный санаторий Дарасун, – спохватился Тумаркин.
– Это так важно? – улыбнулся Дешин.
– Там есть еще гражданский, с таким же названием, – Тумаркин махнул рукой. – Почти загнулся…
– Чего же так?
– Не знаю, – пожал плечами Тимофей Степанович. – Наш народ отчего-то больше предпочитает европейские курорты. Хотя я был в Швейцарии. Ей далеко до наших мест.
– Да ну! – не поверил Дешин.
– Я полностью согласен с ним, – поддержал Матвей. – Там даже лучше, чем в Европе…
– Не знаю, ни там ни там не был. – Дешин вновь уставился на Тумаркина. – И что в офисе?
– Я пришел, но на ресепшен мне сказали, что Янковский не сможет сегодня меня принять, а встречу перенесли на завтра.
– Янковский – это олигарх? – уточнил Дешин.
– Почему олигарх? – удивленно захлопал глазами Тумаркин.
– Ну, ему вы собирались предложить купить курорт?
– Участвовать в торгах, – уточнил Тимофей Степанович и снова кивнул.
– Дальше что?
– Я вышел оттуда, прошел немного по тротуару, – стал он восстанавливать в памяти недавние события. – Тут рядом со мной остановилась машина.
– Какая?
– Не наша, – Тумаркин пожал плечами. – Я, знаете, больше в японских разбираюсь. В наших краях, таких, как у вас, почти нет…
– Понятно, – кивнул Дешин. – Остановилась машина, что потом?
– Выскочили эти, – потерпевший неожиданно развернулся к Матвею, – которых вы…
– Что он? – Дешин наклонился, чтобы лучше видеть Матвея.
– Я их побил, – признался Матвей. – Но кажется мне, что не сразу, поскольку перед встречей со мной они где-то долго бегали…
– А по какому адресу расположен офис «Гермеса»? – неожиданно спохватился Дешин.
– Проспект Мичурина, девяносто…
– И ты, отец, оттуда сюда бегом бежал? – заранее зная, что это не так, а лишь для того, чтобы повеселить друга, спросил Кораблев.
– Нет, – Тумаркин замотал головой. – Я же говорю, они меня в машину затолкали…
– Так, – нахмурился Дешин.
– И привезли в какой-то дом…
– Номер, улица, – перебил его Дешин.
– Не видел, да и Москву я знаю постольку-поскольку… Красная площадь, ВДНХ да Воробьевы горы…
– Хорошо, – тусклым голосом перебил собеседника Дешин. – Не отклоняйтесь от темы.
– Из машины выволокли и повели к подъезду. Тут одного из них с балкона женщина окликнула, – Тумаркин наморщил лоб, силясь вспомнить детали. – Она спросила: «Чемезов, сука, ты когда за машину деньги вернешь?»
– Так, – протянул Дешин, что-то записав на лежащем под рукой листке бумаги. – Дальше.
– Этот Чемезов ей и говорит, завтра, мол зайду… Я понял, что лучшего момента для бегства и не найти, выхватил у него портфель и побежал…
– Долго? – перебил его Дешин.
– Что, простите? – нахмурился Тумаркин.
– Долго бежали? – уточнил Борис.
– Почему вы спросили?
– Пытаюсь понять, как далеко находится тот дом, в который вас хотели завести, – устало пояснил Дешин.
– Прилично, – пожал плечами Тимофей Степанович. – Впрочем, где-то шел пешком. Они меня настигали на машине, я скрывался во дворах… Так продолжалось около десяти минут…
– Заявление писать будем? – Дешин уставился Тумаркину в глаза. Неожиданно зазвонил телефон. Дешин приложил трубку к уху: – Да, я… Некоторое время он слушал, потом вернул трубку на место: – Не поймали ваших истязателей.
– И что? – Тумаркин захлопал глазами.
– Не знаю, – продолжая держать ладонь на трубке, пожал плечами Дешин. – Как изволите квалифицировать дело?
– Как? – переспросил Тумаркин и оглянулся на Матвея, словно ожидая, что тот ему подскажет.
Кораблев развел руками.
– Но меня похитили…
– Тогда как вы объясните, что сидите сейчас передо мной, – задал резонный вопрос Дешин.
– Мне помог этот молодой человек, – Тумаркин показал рукой на Матвея.
– Вас били?
– Нет, – покачал он головой.
– Тогда почему не допустить, что эти трое молодых людей попросту были отправлены господином, – Дешин заглянул в листок, – Янковским, чтобы встретить вас и проводить к нему домой?
– Издеваетесь? – обиделся Тумаркин.
– Нисколько.
– Давайте ему позвоним? – оживился Тумаркин, отлепил свою руку от портфеля и сунул в карман.
– Знаешь, я не думаю, что эти люди бежали за ним с целью взять автограф или спросить, сколько времени, – вмешался в разговор Матвей, которому изрядно наскучило сидеть без дела. – Их настырность в преследовании говорит о серьезных намерениях.
– Чего же ты их не покалечил так, чтобы они подольше полежали? – наблюдая за тем, как потерпевший набирает на телефоне номер Янковского, вздохнул Дешин.
– Это так ваш патруль ездит, – огрызнулся Матвей. – Не убивать же?
Между тем Тумаркин приложил к уху трубку и почти сразу опустил руку:
– Занято…
Матвей выразительно посмотрел на Дешина и постучал по запястью пальцем, давая понять, что у него уже нет времени сидеть здесь.
– Слушай, – в глазах Дешина появились озорные огоньки, – а можешь мне настоящий подарок сделать?
– Ну? – уже догадавшись, о чем попросит друг, помрачнел Матвей.
– Пройдите с гражданином по маршруту, по которому он убегал, и попробуйте найти тот двор. Я дам вам оперативников. – Словно уверенный, что Матвей согласится, Дешин перевел взгляд на Тумаркина: – Вы в случае чего сможете показать балкон, с которого вашего похитителя окликнула женщина?
– Если, – Тумаркин развернулся всем телом на стуле и посмотрел на Матвея. – Если мы найдем тот двор, то конечно…
– А ничего, что я как бы не полицейский? – растерялся Матвей.
– Ты хотел мне подарок? – прищурился Дешин.
Матвей встал:
– Хорошо, только Марте скажу, чтобы домой без меня ехала.
Лада разлепила веки. Яркий свет вызвал боль. Она усилием воли подавила в себе желание зажмуриться и стала рассматривать потолок с люстрой посередине. По мере того как сознание прояснялось, все предметы вдруг поплыли с нарастающим ускорением вокруг оси, которой оказалась сидевшая на потолке и невесть как залетевшая в спальню ночная бабочка. К горлу подступил тошнотворный ком.
Лада медленно перевернулась на бок, уткнувшись носом в широкую, покрытую волосами спину Севрюкова. Приступ тошноты накатил с новой силой. Она вдруг вспомнила, как вчера, едва ее самолет застыл на стоянке военного аэродрома Чкаловский, в сумочке от-кутюр, купленной по случаю в Париже, зазвонил второй телефон. Он вернул ее из впечатлений от поездки в реальный, уныло-серый мир. Звонил Эдик.
– Мне доложили, что ты села…
«Кто бы сомневался», – хотела было ответить Анисимова, но сдержалась и вместо этого поздоровалась. Как умела, проникновенно, словно ждала звонка с самого расставания:
– Здравствуй, милый…
– Я в Приволжске. Ты как?
Глупый вопрос. Он полетел туда ради нее. Уже ждет. Она снова должна перешагнуть через себя. А если сказать, что плохо себя чувствую? – неожиданно мелькнула мысль. – Но что тогда? Сколько она продержится у кормушки? Собственно говоря, Лада получила предложение, от которого могла, но не имела права отказаться. Такова участь современной высокопоставленной наложницы.
Спустя полчаса, уже пересев в другой самолет, Лада летела в Астрахань, откуда вертолетом ее доставили прямо сюда. До сих пор у раскинувшегося на нескольких гектарах побережья поселка, обнесенного забором, не было никакого статуса. Даже те, кто строил его, не знали, что здесь будет за объект. Одни говорили, будто санаторий, другие – дачный комплекс для руководства министерства. Лада подозревала, что как и десятки других объектов, этот тоже повесят на баланс ее департамента, а потом прикажут продать по цене в разы меньшей той, что он стоит… А это значит, что и в ее копилочку что-то тоже упадет на безбедную жизнь… Папа будет гордиться своей дочерью.
Сухость во рту стала нестерпимой. Казалось, даже от попытки что-то сказать на небе лопнет похожая на бумагу кожа. Лада медленно села. Огромная, прямоугольная кровать качнулась. Боясь с нее слететь, она вцепилась в шелковую простыню и опустила голову. Волосы упали золотистым водопадом на грудь. Протянув руку к стоявшей в изголовье тумбочке, Лада стянула с нее пеньюар, сунула в рукава руки и, не соизволив даже запахнуть его, встала. Пол стал качаться, словно палуба корабля. Широко расставляя ноги, молодая женщина добрела до холодильника. Однако с минуту посмотрев на бутылки минеральной воды, пересилила себя. Холодное ей сейчас нельзя. Обязательно заработает простуду. Она подошла к кухонному «острову», столешница которого была сделана из черного мрамора. С одной стороны на керамической плите стоял чайник. Взяв с подвески над баром стакан, она наполнила его еще теплой водой и выпила. Стало легче. Второй стакан она осушила, уже предварительно уронив в него две таблетки английского препарата против похмельного синдрома.
С остатками тупой ноющей боли в затылке молодая и преуспевающая чиновница направилась в ванную. Зная требования хозяев, прислуга уже обо всем позаботилась. Лада забралась в огромную, сделанную в форме гигантской ракушки ванну, наполненную пузырившейся водой. Некоторое время молодая женщина прислушивалась к тому, как упругие струи воды, успокаивая, ласкают ее тело. Постепенно мысли вновь стали крутиться вокруг Эдика. Как избавить жизнь от этой мерзости? Правильно говорят, природа не терпит пустоты. Если где-то убывает, то в другом месте прибывает. За свое благополучие она расплачивается молодостью. Судя по всему, этот боров приехал сюда под предлогом инспектирования каких-то объектов. Значит, днем его точно не будет, должен же министр показаться на публике. Но потом опять наступит вечер, и он явится с тем, чтобы снова терзать ее тело. Неожиданно Лада вспомнила Жака. Интрижка с французским бизнесменом была мимолетной, но доставила такое наслаждение, что от одних воспоминаний у Анисимовой сперло дыхание. Не в силах сдержать чувств, она тихо застонала и слегка выгнулась в воде так, что из пены показалась упругая грудь. Лада потрогала сосок, набухший от желания.
– Отмокаешь? – Насмешливый голос беззвучно вошедшего Эдика заставил вздрогнуть и открыть глаза. Ей стало стыдно от того, что он увидел.
– Вспоминала, что ты делал со мной ночью, – соврала молодая женщина.
– Неужели? – Эдик подошел к зеркалу и посмотрел на свое отражение. – Я думал, ты утром удивишься, что здесь проснулась, а не в Москве. Зачем так набираться?
– Это в самолете. – Лада с виноватым видом надула губки. – Ты даже не представляешь, с каким трудом я перенесла перелет из Парижа. А тут ты звонишь. Ведь знаешь, что я трусишка.
– Догадываешься, зачем я тебя сюда пригласил? – Эдик посмотрел на нее в зеркало.
– Странный ты. – Лада села в воде, ощутив, как огромные комья пены стали быстро сползать с плеч. – Наверное, соскучился.
– Надо срочно освободиться от этого объекта…
– От какого? – не поняла она, о чем речь.
Севрюков развернулся к ней лицом и обвел стены комнаты рукой:
– От дачи.
– Мы еще никаким образом не провели ее через департамент. – Лада подхватила ладошкой пену и дунула на нее. – У нее даже нет названия.
– Зато есть куча слухов.
– Тем более. – Анисимова встала. Вода с шумом скатилась с ее округлых форм. Севрюков протянул ей руку. Лада обхватила его похожие на сардельки пальцы и вышла. Разбрызгивая воду по теплым мраморным плитам, прошла в душевую кабинку.
– Когда ты решишь вопрос? – крикнул он ей вслед.
– К чему такая спешка?
– Разве не знаешь? – Севрюков стал злиться. От этого его и без того узкие, заплывшие глазки превратились в щелочки.
– Если ты о последних заявлениях президента, то мне просто смешно. – Лада сдвинула дверцу, но задержалась в проходе. – Он их делает с завидным постоянством, и то только потому, что ему это положено.
– Я бы не спешил с выводами, – покачал круглой головой Эдик.
– Сам посуди, председатель правления банка «Столица» тяпнул не меньше нашего, и ему преспокойно позволили уехать из страны. Сейчас живет себе в Англии, и всем хорошо. А почему? – спросила она и тут же ответила: – Просто, когда сказали поделиться, поделился. Думаешь, он, – Лада показала взглядом в потолок, – не ведает, что мы делаем за его спиной? Еще как ведает! Просто ждет. А все эти кампании по борьбе с коррупцией и прочими делами – битва с ветряными мельницами. Они нужны для быдла.
– Откуда ты знаешь, о чем он думает и чего ждет?! – вскипел Эдик. – Кто ты такая, чтобы вообще так рассуждать? Если меня просто отправят в отставку, то тебя намного дальше…
– Неужели ты не заступишься? – поняв, что перегнула палку, Лада улыбнулась.
– Кто бы за меня заступился, – пробурчал Севрюков.
– Не прибедняйся. У тебя вон ядерный чемоданчик, – неожиданно повеселела она. – А у меня ничего нет. Тем не менее мне не страшно.
С этими словами Лада закрыла кабинку и повернула никелированную ручку регулятора воды, выставив цифру «двадцать семь»…
Несмотря на внешнее спокойствие и пренебрежительность к страхам своего протеже, она боялась. Более того, последнее время она просыпалась посреди ночи от страшных непонятных, вмиг вылетающих из головы снов, от которых покрывалась холодным и липкий потом. Но надо было довести дело до конца. Кто она за границей? Никто. У нее нет бизнеса, она не знает языка. Поэтому нужны деньги, много денег, которых хватит не только на жизнь, но и на то, чтобы обезопасить себя от возможного преследования того же Интерпола. То, чем в конце концов может закончиться ее деятельность, Лада прекрасно знала. Однако была твердо уверена в том, что первым должен полететь министр, а уж потом все его придворные. Она надеялась к этому времени убежать.