Варвары корыстны и стремятся к выгоде, ходят с неухоженными волосами и запахивают полу одежды на левую сторону, и имеют лицо человека и сердце дикого зверя.
Рассматриваемые в настоящей работе внешние источники (т. е. в первую очередь ХШ и МЛ) дают больше всего информации о составе, организационной структуре и тактике монгольской армии. Однако эти сведения в них не систематизированы и разбросаны по всему тексту. Картина будет вырисовываться отчетливее, если сведем воедино эти сведения, добавим информацию внутренних монгольских источников (таких, как СС, РД, ЮДЧ, ЮШ, и другие) и систематизируем их так, чтобы наглядно была видна структура военной организации монголов и их тактические приемы. Ниже сгруппируем их по основным параметрам, характеризующим структуру и образ действия армии Монгольской империи.
Необходимо подчеркнуть, что здесь рассматривается организационная структура монгольской армии как единого целого – в том состоянии, когда армия собиралась целиком и подчинялась единому командованию каана – великого хана. Но кроме, так сказать, «регулярных» тысяч/туменов в ней были еще и гвардия – кешиг, безраздельно принадлежавшая каану и имевшая особый статус; и «войска баатуров»[61], бывших скорее личной гвардией возглавлявших эти специальные подразделения особо отличившихся воинов-батуров. Были и другие личные войска монгольских аристократов – т. н. «войска таммачи», принадлежавшие на правах удела членам «золотого рода» и их свойственникам (гургенам, племянникам и даже женам), а также принадлежавшие нойонам, которые имели статус тарханов. На середину XIII в. еще не существовало их отличия от остальных монгольских войск в плане командной иерархии и системы призыва. Просто высшим командующим был их наследственный владелец[62], а не назначенный кааном тысячник или темник. Но и командир таких «войск таммачи» во время войны или объявленного сбора всей армии мало отличался от тысячников и темников «регулярных» монгольских войск – на это время он был в полной власти каана как верховного главнокомандующего, и его личные войска действовали по тем же нормам, что и остальные. Только по мере нарастания феодальных смут их роль и значение трансформировались, а сами владельцы уделов и тарханы вместе со своими личными войсками стали обособляться от общеимперских. Но рассмотрение этих процессов уже выходит за временны́е рамки данной книги.
Приведем основные цитаты из ХШ и МЛ касательно основных характеристик армии монголов:
ХШ: «Их [черных татар] войско – это те из простого народа, кому 15 лет и больше. В [войске] имеются [только] конные воины и нет пеших солдат»[63].
МЛ: «[У них] нет пеших солдат, а все – конные воины»[64].
ХШ: «Их [черных татар] организация простого народа: начальник над десятью людьми называется «десятником», от десятка до сотни, от сотни до тысячи, от тысячи до десятка тысяч – каждый имеет своего начальника»[65].
В МЛ упоминаются те же ранги в армии монголов – «от командующего до тысячника, сотника и десятника»[66].
Итак, наблюдавшие лично войска монголов китайские разведчики характеризуют его как конное войско, причем именно как классическое всеобщее ополчение кочевого народа, т. е. так называемое «народ-войско». Как правильно отметил исследователь военной системы династии Юань профессор Сяо Ци-цин: «В то время как “всякий крестьянин – воин” было для Китая идеалом совершенно недостижимым, “всякий кочевник – воин” или “всякий охотник – воин” было частой реальностью среди северных соседей Китая»[67]. Следует подчеркнуть, что это не кавалерия в европейском понимании – монгольские воины в случае необходимости могли сражаться и пешими (о чем будет подробнее рассказано ниже).
Система иерархии командования, она же командная вертикаль – десятник-сотник-тысячник была изначальной, а темники[68] вместе с подчиненными им туменами появились на ее вершине позднее.
«Сокровенное сказание» на вторую половину 1200-х гг. констатирует существование монгольской армии в виде подразделений, подчиненных 95 тысячникам. И только после Великого курултая 1206 г. Чингисхан формирует тумены и назначает первых темников. К 1234 г. эта иерархическая командная система получает юридическое оформление в виде ряда положений военных законов в редакции «Великой Ясы», принятой на Великом курултае в июне 1234 г.
В них же зафиксированы и дисциплинарные меры, поддерживающие вертикаль через круговую поруку без исключения – от рядового воина до его командиров. Эти положения сохранились в составе «Юань ши»: «В войске всякому десятку ставится десятник[69], все слушаются его команд, тот, кто действует самовольно, будет признан виновным в [воинском] преступлении… [Будь то] сотник ли, десятник ли, если в любом его подразделении совершено преступление, то он будет виновным в преступлении наравне с ним [подразделением]»[70].
В окончательном виде эта командная вертикаль для периода единства Монгольской империи сформулирована в ЮШ: «В начале государства[71] чиновник, служивший по военному ведомству, в зависимости от количества войск [под его командованием] – малого или большого, получал [соответствующие] ранг и жалованье – от низших до высших [размеров]. Тот, кто начальствовал над 10 тысячами человек, – становился темником; тот, кто начальствовал над 1000 человек, – становился тысячником; тот, кто начальствовал над 100 человек, – становился сотником»[72].
Из приведенных сообщений ясна организация монгольской армии в виде построенной по десятичной системе (известной у кочевников Центральной Азии еще со времен сюнну) конной армии – в нее зачислялись все мужчины кочевого народа поголовно (от 15 лет и старше), которые разбивались на десятки-сотни-тысячи. Китайцы были давно и хорошо знакомы с ней, видимо, поэтому Чжао Хун, Пэн Да-я и Сюй Тин подробно не останавливаются на ее описании, упоминая только общую иерархию подразделений, их начальников и роль военной дисциплины у монголов. Еще Пэн Да-я особо выделяет подразделения, не вписывающиеся в эту известную военную систему «северных варваров». А именно – так называемые «войска батуров» и полусотни, на которые были разбиты сотни – основные тактические единицы кочевников.
Так, ХШ упоминает среди обычных подразделений монголов и особые полусотни: «50 всадников называются дю… что означает “один отряд”… Воинственные вожаки и [их] крепкие слуги собираются в войска, которые находятся в особом подчинении у старших военачальников. Их называют войсками батуров»[73]. Отряд в 50 всадников был обычной тактической единицей в чжурчжэньской кавалерии. Возможно, что Пэн Да-я в 1233 г. наблюдал заимствование у чжурчжэней такого разбиения на полусотни[74] и зарождение в середине 1230-х гг. такого разбиения исходных сотен и тысяч на несколько подразделений низшего ранга (полусотен в сотне и соединений по 2–3 или 4–5 сотен в тысяче), которые характерны для более позднего, юаньского периода, т. е. для 1270–1280-х гг. Именно этими годами датируются в «Юань ши» изменения в военной организации государства Юань в ходе реформ внука Чингисхана Хубилая.
Что же касается «войск батуров», то они упоминаются еще раз в ХШ: «Не [присужденных к] смерти наказывают ссылкой на тяжелые работы в войске батуров (то же, что по-китайски «бесстрашные воины») и прощают их только после трех-четырех случаев [заслуг]»[75]. Первоначально батурами, как отдельной категорией монгольского войска, стали именоваться воины из личной охраны Чингисхана – было в ней всего 1000 человек baatud (множественное число от «баатур»). Вот как об этом сообщает «Сокровенное сказание»: «Затем была отобрана тысяча богатырей[76], которыми он милостивейше повелел командовать Архай-Хасару и в дни битв сражаться пред его очами, а в обычное время состоять при нем турхах-кешиктенами»[77]. Именно про таких воинов личной охраны и одновременно костяка отборных подразделений для ответственных заданий и говорится в первом отрывке. Позже, во времена Юань, «батуры» отмечены как одна из категорий внутри личной охраны (гвардии) юаньских императоров[78].
Со временем слово «баатур» стало также званием для отличившихся в боях воинов, при этом получавший звание баатура одновременно жаловался кибитками простолюдинов-харачу. Эти кибитки закреплялись за ним для удовлетворения его материальных нужд, из их числа брались в военные походы мужчины, подчинявшиеся непосредственно своему баатуру, составлявшие как бы его личную дружину[79]