Хлопали ставни, горожане встревоженно выглядывали на улицу, стараясь понять, какая-такая напасть снова пришла на многострадальную аскеронскую землю. Однако, разглядев в рассветных туманных сумерках чёрные знамёна и факелы и расслышав хриплый хор мужских голосов, распевающих псалмы, почтенные жители столицы пожимали плечами и понимающе переглядывались: Арканы дурят!
– …Восславь Господа, вся земля!
Служите Господу с веселием!
Идите перед лицом Его с восклицанием!
Бог – наш Отец, и каждый из нас – его дитя!..
Умение ортодоксов петь практически нерифмованные тексты всегда было притчей во языцех. И вот теперь толпа вооружённых мужчин, громогласно прославляя Господа, несла на своих плечах двух молодых аристократов – брюнета и рыжего, которые махали руками и приветствовали всех окружающих. Утренние прохожие и патрули городской стражи с удивлением спрашивали:
– Что случилось-то, маэстру? Что за шум?
– Дю Монтрей деспоту челом бьёт! – кричали в ответ. – А всё – наш герцог!
Эта новость для аскеронцев была подобна грому среди ясного неба. Монтанья – могучее оптиматское владение – всегда считалась оплотом власти Синедриона и одной из самых страшных потенциальных угроз, так что такая заявка требовала срочного подтверждения! Но – реяли на ветру красно-синие штандарты северного герцогства, вышагивала в одном ряду с дружинниками Аркана дюжина воинов в родовых цветах дю Монтреев, и сам герцог Монтаньи – тот самый красивый рыжий дворянин – просто излучал радость, улыбаясь так широко, что, казалось, простудит зубы.
– А ты артист! – процедил уголком рта Аркан. – Ну и артист!
– Я герцог с тринадцати лет, – парировал Людовик, не теряя своего счастливого оскала. – Поцарствуешь с моё – научишься.
Люди, не занятые работой, выбирались из своих домов, присоединялись к необычному шествию по одному, двое, пятеро, целыми группами – такое развлечение пропускать не хотелось, да и дождь за ночь прекратился… К подножию замкового, или дворцового, холма приближалась уже процессия в полторы или две тысячи человек, ядром которой были воины Буревестника.
– Однако! – сказал этот самый Буревестник, увидав с высоты своего положения на руках соратников преградившие путь в замок стройные ряды воинов в чёрных доспехах. На щитах и коттах этих вояк можно было различить символ уробороса. – Брат объявился! А чего это его люди выполняют обязанности дворцовой стражи?
– А я думал – Змий сейчас предаёт мечам и пожарам Лабуанское герцогство… – откликнулся дю Монтрей озадаченно.
Герцога Монтаньи явно нервировала возможная встреча с легендарным кондотьером, ему и рыбьего взгляда дю Валье хватило, когда в сопровождении сотен аркановских дружинников, с шумом и гамом он покидал «Шесть аристократов». Нет, Людовик не был трусом или слабаком, просто он трезво оценивал свои силы.
– Ну что, зятёк, теперь от тебя нужен весь возможный артистизм… Но предупреждаю: с экзархом эти штучки не пройдут. Он вывернет тебя наизнанку, если ты соврал о своих намерениях. – Аркан дал знак своим людям, и двух герцогов спустили с небес на землю. – А вот с папашей – очень может быть. Любит он, когда кто-то признаёт его значимость. Есть грешок…
Почувствовав под ногами брусчатку, Рем немного размялся, переминаясь с носка на пятку и обратно, и шагнул вперёд – навстречу знакомой фигуре децимовского офицера, капитана Фиданцы. Они вместе штурмовали Аир, вместе громили закановских наймитов, и потому в глазах этого матёрого воина явственно проявилось облегчение.
– Это Буревестник, ребята! – выкрикнул Фиданца. – Виват, Аркан!
– Виват! – радостно откликнулись «змеёныши», которым не улыбалось с утра бодаться с полупьяной возбуждённой толпой.
– У нас добрые вести для деспота, – сказал Рем. – Монтанья с нами!
– Ого! – округлил глаза Фиданца. – Ваше высочество, как бы Старого не хватил удар от такого обилия приятных сюрпризов…
– А что, есть ещё что-то такого же масштаба? – с ноткой ревности в голосе спросил дю Монтрей.
– А… Лабуанское-то… Мы его того… с концами, в общем! – Фиданца клацнул зубами, захлопывая рот, потому как, по всей видимости, болтать на эту тему Змий ему строго запретил. – Вот проходите в тронный зал, ваше… Ваши! Ваши высочества! И там сами всё узнаете.
Похоже, он вычислил-таки дю Монтрея: то ли по гербу на котте, то ли по геральдическому перстню.
– Маэстру Фиданца, тут такое дело… – Аркан скорчил рожу, никак не приличествующую герцогу. – Мы с ребятами начали отмечать возвращение и взятие Низац Роск в «Шести аристократах» и…
– …Перенедопили, ваше высочество? – уточнил многоопытный офицер. – Организуем! Тут в подвалах па-а-ално всякого! Только дайте отмашку. В конце концов – это ведь ВАШ дворец.
Конечно, его высочество дал отмашку, чем вызвал бурную радость и у прибывших с ним воинов дружины, и у случайных попутчиков, коих набрались многие сотни, несмотря на едва-едва забрезживший над городом рассвет. Квартирмейстерская душонка Рема стонала и подсчитывала убытки, но мигом заткнулась, когда вспомнила возможные последствия Крылатого похода, буде к нему присоединится ещё и Монтанья.
В том, что Крылатый поход против Аскерона Синедрион всё-таки объявит, никто в герцогстве не сомневался. Вопрос был только в отмеренном на подготовку времени и совокупной мощи участников. И выбывание из их числа могущественного северного соседа вполне окупало растрату копчёных окороков, кругов сыра и бочонков с вином. Жаль было только, что ему, Рему, в намечающемся продолжении пирушки поучаствовать не придётся. Государственные дела ждут!
Заспанный церемониймейстер, похожий на нахохленную курицу в своём пёстром вицмундире, встречал обоих герцогов у вызолоченного парадного входа. Он явно имел намерение измучить их по всей строгости дворцового церемониала, но был аккуратно за плечи отставлен к стеночке Буревестником.
– Не начинай, дорогой маэстру, – проникновенно произнёс Аркан, глядя в глаза ответственному вельможе. – Просто скажи – отец у себя?
– Вместе с вашим братом, ваше высочество, – буркнул обиженный церемониймейстер. – Не ложились вовсе, так с вечера и сидят над картами, прямо в тронном зале. Напитка ко выпили без счёта, для здоровья это неполезно!
– Сейчас мы их и без ко взбодрим! – усмехнулся Рем. – Беги вперёд и представь нас как следует.
– Да-да-да-да… – заторопился церемонийместер. – А вон и маэстру коннетабль торопится, препоручаю вас его заботам!
Дю Грифон – непривычно цивильный без доспехов и огромного меча, но зато в распахнутом кафтане, который открывал вид на белую шёлковую рубаху и не по-стариковски мощную, покрытую седым волосом грудь, – действительно шествовал навстречу.
– Эти Арканы сведут меня с ума! – возопил он. – Это не дворец, это балаган! Кого ты с собой… Ваше высочество?
– Моё высочество, – с достоинством кивнул Людовик дю Монтрей. – Герцог Монтаньи, граф Бланкура, наследник Авенсюра и Камбреста, принцепс электор Империи и прочая, и прочая, и прочая.
– Здесь? Сами? – Бриан дю Грифон переводил взгляд с одного молодого аристократа на другого и пытался понять: не двинулся ли он умом уже в данный момент.
– Абсолютно верно! – Дю Монтрей изящным движением поправил волосы.
– Составите нам компанию? – спросил Рем. – Поверьте, это будет весьма любопытное зрелище: лицо моего папаши, да и Децима, когда они узнают…
– Что – узнают? – ухватил себя за усы дю Грифон.
– Хо-хо! – Буревестник определённо получал удовольствие от происходящего. – Пройдёмте, маэстру!
Тяжёлые, окованные бронзой двери тронного зала распахнулись, церемониймейстер ударил жезлом по полу и провозгласил:
– Рем Тиберий Аркан Буревестник, Божьей милостью герцог Аскеронский! – Из-за политического казуса с передачей верховной власти отцу титулование младшего Аркана не занимало много времени. В отличие от его спутника. – Людовик дю Монтрей, герцог Монтаньи, граф Бланкура…
Перечисление заняло некоторое время, достаточное для того, чтобы Сервий и Децим Арканы оторвались от огромной карты, разложенной прямо на полу, и осознали смысл происходящего. Глаза деспота Аскеронского только начали разгораться неистовым огнём, возвещавшим скорую и мучительную смерть кое-кого из присутствующих, как вдруг привыкший к дворцовым интригам и тонко чувствующий момент дю Монтрей встал на одно колено и провозгласил:
– Ваше превосходительство! В здравом уме и трезвой памяти я прошу вас ходатайствовать перед экзархом Аскеронским о проведении надо мной обряда Очищения и смиренно надеюсь, что вы соблаговолите стать для меня восприемником и наставником в деле приобщения к святому ортодоксальному вероучению, чтобы стал я вести праведную жизнь на пользу людям и к вящей славе Господа!
Змий всё время пристально смотрел на младшего брата, а Сервий Тиберий Аркан сжимал и разжимал кулаки, пытаясь в эти короткие мгновения принять одно из самых важных решений в своей жизни.
– …И если это богоугодное и важное дело будет осуществлено, то и я, и вся моя вотчина с людьми и нелюдьми, крепостями и замками, градами и весями под вашу державную руку перейдёт! – договорил Людовик дю Монтрей. – Ис полла эти деспота!
Последние слова прозвучали в полной тишине, а потом старый Аркан хрипло расхохотался:
– А руки дочери, стало быть, потом попросишь? Мол, завидный жених, богатый ортодоксальный владетель? Нет, Децим, ты посмотри на них, а? Молодёжь подмётки рвёт, какие стервецы! И когда только спелись? И я ведь не могу ему отказать, да? Новообращённый ортодокс, единоверец просит о помощи! А у него там, в Монтанье, забот полон рот, при герцогском дворе гнида на гниде сидит и гнидой погоняет… Одно слово – оптиматы! И самые худшие гниды – дю Бенаки, да, твоё высочество? Доконали они тебя, бедное твоё высочество? До такой степени допекли, что ты в Аскерон сбежал!..
Деспот ещё ходил туда-сюда по тронному залу и вещал что-то злобно-саркастичное, а Змий в пять резких шагов приблизился к Рему и яростно прошипел ему в самое ухо:
– Ты какого дьявола притащил сюда этого негодяя? Ты знаешь, что Селена из-за него…
– У них будет ребёнок, – одними губами прошептал Буревестник.
– А знаешь что, отец? – Выражение лица Децима изменилось как по волшебству, и он резко развернулся на каблуках. – Это нам подходит. Герцог Луи – смелый человек, раз пришёл сюда, и ему придётся пройти Очищение. Мы его заставим, если он передумает, ага? И у тебя будет три герцогства в кармане вместо одного! Я раздавлю непокорных в Лабуа за месяц, если Рем ссудит мне денег. А потом мы займёмся Монтаньей и придушим дю Бенаков. Три голоса принцепс электор вместо одного! Синедрион взвоет!
– Да?.. – поперхнулся очередной злорадной тирадой старый Аркан. – Ты считаешь? Но Селена ведь…
– А давай позовем её сюда и спросим напрямую? – Страшные чёрные глаза Змия лучились вселенской любовью и добром. Он закончил на весьма оптимистичной ноте: – В конце концов, коль скоро она согласится – у тебя будет запасной вариант, если мы с Ремом сдохнем.
Ежели и есть что-то на свете, что Арканы любят больше, чем создавать проблемы окружающим, а потом спасать их от этих проблем… то это – маленькие аркановские детки! Так сказал Инграм во время приснопамятной битвы в таверне «Шесть аристократов» и был чертовски прав!
Змий узурпировал корону Лабуанского герцогства. Вот в чём заключался первый сюрприз этой ночи, и вот что обсуждали старшие Арканы перед тем, как Рем устроил светопреставление с прибытием дю Монтрея.
Децим Тиберий Аркан посчитал недостаточным просто изгнать пришлых лабуанских рыцарей за пределы аскеронских земель. В силах тяжких он перешёл границу, нагло и во всеуслышание объявив, что намеревается отомстить каждому подлецу, что посмел вмешаться во внутренние дела соседей. И такая аргументация для многих и многих владетелей Запада была вполне понятной. Одно дело – кровная месть, и совсем другое – интервенция! Массакры, не являясь де-юре правителями герцогства, явно перешли черту, пригласив в Аскерон лабуанских феодалов. Но и это ещё полбеды. Главная проблема для дю Массакров заключалась в том, что они проиграли. Горе побеждённым! И горе тем, кто выбрал сторону побеждённых…
Змий воспользовался накопленными Буревестником запасами продовольствия, сумел воодушевить ортодоксальных баннеретов и кое-кого из ополченцев, собрал под свои знамёна солдат удачи со всего побережья, которые, как осы на сладкое, слетались в его войско после громких побед над Массакрами и Заканом. К началу похода за Береговой хребет старший из братьев Арканов командовал крепкой армией в десять тысяч воинов – сытых, снаряжённых и вооружённых до зубов.
Дю Пюс, науськанный оптиматскими клириками, вместо того, чтобы осознать весь ужас своего положения и попробовать договориться (сам-то он и его войско в боевых действиях до сих пор замечены не были!), письменно и устно оскорблял и самого Змия, и всех Арканов, и ортодоксальное вероучение в целом. Созвав феодальное ополчение и удостоверившись в двукратном численном превосходстве над поганым аскеронцем, герцог Лабуанский приказал коннетаблю дать врагам генеральное сражение и с чувством выполненного долга отправился в свои дворцовые покои – жрать, пить и сношать очередную любовницу – в три раза моложе себя.
Каково же было его удивление, когда следующим утром его стащили с этой самой любовницы, дали под зад ботфортом и с лезвием меча у горла заставили подписать грамоту об отречении от престола: от своего лица и от лица всех своих потомков и сродников.
При большом стечении народа (в основном – в чёрных аркановских коттах и широкополых ортодоксальных шапелях) на главной площади Лабуа Децим Аркан возложил на свою голову герцогский обруч и громогласно предложил всем, кто против такого решения, прийти к стенам города и в течение месяца оспорить его законность.
– Лабуа – вшивое захолустье, – комментировал такое развитие событий Змий. – Нищее, вонючее, зажатое между Плато Семи Ветров, Скёлью и Береговым хребтом. Картографы говорят – это герцогство только по названию, оно в три раза меньше Аскерона. Населения – дай Бог чтобы столько же, сколько в твоём домене, Рем. Но теперь я – принцепс электор, а мои ребятишки – наследники герцогства! И вообще – я подумал: когда Синедрион организует Крылатый поход, лучше его встречать на подступах. Мы устроим в Лабуа Аскерон наоборот: я посажу в замки своих людей – Рошкотта, Каваракку, того же Фиданцу, мало ли у меня безземельных баннеретов в войске? И будем руководить нищим оптиматским отребьем. Их знать драпает сверкая пятками! Мы заполним вакуум власти и создадим укреплённые форпосты, это позволит нам выиграть время, когда начнётся большая война…
К дю Грифону Рем и Децим навязались в гости вместе, оставив дю Монтрея и отца обсуждать вопросы матримониального, религиозного и интеграционного характера. И теперь пили глинтвейн коннетабля, устроившись в креслах перед камином в восточной башне дворца, где обитал старый коннетабль, и делились новостями.
– Что за история с лесом на Хотгобе? И как ты выманил гёзов из шхер? – не выдержал Бриан дю Грифон. – Говорят, тамошний фьорд был полон обломками галер, как суп – клёцками!
– Мы прибыли на Хотгоб с бандой Разора, Ёррином Сверкером и его родственниками, – пояснил Рем. – А владыка Рианнор прислал своих специалистов по… По зелёным насаждениям. Эти эльфы – настоящие кудесники во всём, что касается растений! Густая поросль покрыла скалы недели за две, там можно было спрятать целую армию… Мы и спрятали. Две тысячи воинов: моя дружина, Разор, люди Уве Корхонена и кхазадские хэрсиры… Подняли над Носатой горой самый большой флаг с Красным Дэном, какой только смогли изготовить ткачи и красильщики из Крачек, вытащили корабли на берег фьорда и сделали вид, что очень заняты килеванием… Мы ничем не рисковали: Сверкеры собрали двенадцать стальных аркбаллист, снаряды – свинцовые пули в полтора дюйма. Они дырявили пиратские галеры насквозь! А те, кто сумел высадиться… Что ж, в Преисподней их давно ждали. Не думаю, что гёзы в ближайшие лет двадцать смогут оправиться от третьего разгрома подряд. Да мы и не дадим им такого шанса! Это будут наши острова!
– Намереваешься присоединить Низац Роск к Аскерону? – уточнил коннетабль.
– Об этом говорить пока рано. Я оставлю там наместником Уве Корхонена, он хороший мореход и амбициозный лидер. И присягнул мне!
Децим поднял бровь: сын Вилле Корхонена присягнул кому-то кроме своего отца – это нонсенс!
Рем невозмутимо продолжил:
– Сейчас они зачищают остров за островом вместе с Разором… На это уйдёт пара месяцев. Большая гряда архипелага – очень сложный театр боевых действий, и я рассчитываю на помощь эльфов в десантных операциях. Наладить безопасное судоходство и в их интересах тоже, так что владыка Рианнор обещал прислать экспедиционный отряд в двести или триста лучников, этого Разору и его компании должно хватить для окончательного решения пиратского вопроса и утверждения власти Арканов на архипелаге. У нас будет огромная морская база и место, куда мы сможем отступить… если события примут совсем скверный оборот.
– Скверный оборот? М-да… Наши мысли странным образом перекликаются, не находишь? Я готовлю передовой плацдарм, ты – запасную гавань. Презабавно! Но как это тебе удаётся – раз за разом проворачивать одинаковый фокус? – Децим сделал глоток глинтвейна и зажмурился от удовольствия. – Ты в третий раз громишь Низац Роск одним и тем же способом, да? Или в четвёртый?
Буревестник пошевелил пальцами, обозначив жест «более-менее».
– Вся суть этого трюка заключается в том, – сказал он, – чтобы проворачивать его с разными людьми. Если все, кто уже знает секрет, мертвы – то получаться такое может сколько угодно раз подряд, понимаешь?
– А ты заматерел, братец! – отсалютовал кубком Децим.
– Ну, за фокусы! – предложил тост коннетабль. – Когда его превосходительство деспот и его высочество герцог закончат, нам нужно будет определиться: какой фокусник займётся Монтаньей?
Змий и Буревестник синхронно повернули головы и глянули на Бриана дю Грифона:
– Вы, конечно!
– Проклятье… – горестно проговорил коннетабль. – Довелось на старости лет вести дела с Арканами…
– Зато с нами нескучно! – заявил Рем, и братья захохотали, сбрасывая напряжение сумасшедшей ночи.