Цюрих, Швейцария, частная клиника нобелевского лауреата в области медицины доктора Кугельштайна, 22 октября 2011 года, 14 часов 34 минуты, время местное.
Обширное, стерильно белое помещение операционной было заполнено сложнейшими лабораторными установками и сверхсовременной медицинской техникой, переливающейся мониторами компьютерных интерфейсов. Два с половиной десятка специалистов, ассистирующих Кугельштайну, не сводили глаз с экранов, по которым непрерывными потоками бежали строки данных о ходе проводимого синтеза. Застывшие перед приборными панелями люди, облачённые в медицинские скафандры биологической защиты, более напоминали движущиеся гипсовые изваяния, установленные неизвестным скульптором посреди высеченной из мрамора футуристической композиции. При взгляде со стороны возникало ощущение, что и технику, и её операторов сначала поместили внутрь этого помещения, а после выкрасили одной краской и то и другое.
Сам нобелевский лауреат находился посреди своей операционной, у станины напичканного электроникой нейрохирургического стола, совмещённого с трубой ядерно-магнитно-резонансного томографа и десятком иных приборов. Пожилой гений от медицины напряжённо вглядывался в один из пятидесятидюймовых плазменных мониторов, укреплённых под потолком в непосредственной близости от хирургической зоны. Наконец что-то негромко звякнуло, и на экране высветился ряд столбцов с цифро-буквенными обозначениями.
– Господин профессор! – Один из ассистентов обернулся к седому учёному. – Синтез завершён успешно! Стабильность препарата девяносто девять и восемьдесят три сотых процента! Начинает падать, скорость распада полторы сотых процента в секунду!
– Наполняйте инъекторы! – распорядился доктор Кугельштайн и склонил голову к лежащему на хирургическом столе немолодому, абсолютно лысому человеку, бледную кожу головы которого покрывала сеть коротких шрамов. Накрытое стерильной медицинской простынёй рыхлое тело пациента непроизвольно подрагивало от сотрясавших его приступов боли, и по лицу больного скользили гримасы страдания.
– Синтез прошёл практически идеально, в нашем распоряжении порядка восьмидесяти восьми секунд. Этого более чем достаточно! – Немецкий акцент профессора придавал его английскому немного отрывистые интонации, отчего казалось, что Кугельштайн говорит короткими рублеными фразами. – Вскоре вы сможете вздохнуть спокойно, мистер Лозинский! – Седовласый нейрохирург перевёл взгляд на замерших в ожидании указаний анестезиологов и лаконично распорядился: – Начинаем. Подавайте хлороформ!
Один из врачей аккуратным движением прижал к лицу пациента прозрачную дыхательную маску, тщательно следя за тем, чтобы исключить неплотное прилегание и одновременно не доставить дискомфорта столь важному ВИП-клиенту. Второй специалист уже регулировал подачу газовой смеси, ежесекундно сверяясь с кривой кардиограммы и показаниями дюжины других датчиков, густой сетью проводов опутывавших пациента. Взгляд Лозинского затуманился, и спустя пару секунд его глаза закрылись.
– Пациент под наркозом! – сообщил анестезиолог, на всякий случай сверяясь с приборами.
– Транспортёр! – коротко велел Кугельштайн.
Ближайший ассистент утопил кнопку на приборной панели, и нейрохирургическое ложе с пациентом под тихое жужжание двигателей плавно скользнуло в трубу операционного стола. Толстая крышка захлопнулась, запечатывая его внутри, и несколько секунд автоматика проверяла внутреннюю атмосферу трубы на герметичность и стерильность. Мониторы системы контроля микроклимата вспыхнули разрешающими сигналами, и нобелевский лауреат кивнул помощникам:
– Делайте надрезы! – Он сверился с центральным экраном: – У вас есть тридцать восемь секунд!
Замершие у интерфейсов автоматической операционной нейрохирурги немедленно принялись за дело, вращая верньеры тонкой подстройки оборудования и манипулируя джойстиками. Внутри операционной трубы к голове пациента протянулись семнадцать тонких манипуляторов, снабжённых микрокамерами и лазерными скальпелями. Персонал клиники доктора Кугельштайна своё дело знал. Манипуляторы действовали вплотную друг к другу, но даже минимальная путаница и сутолока в их движениях была абсолютно исключена. Вскоре кожа на черепной коробке Лозинского была рассечена по старым шрамам, под которыми обнаружились миниатюрные платиновые заглушки, закупоривающие хирургические отверстия, что были высверлены в костных пластинах ещё девять месяцев назад. Манипуляторы с ювелирной точностью захватили заглушки, извлекли их из черепа и быстро разошлись в стороны, уступая место электронному инъектору. Целая корона из тускло поблёскивающих золотом игл приблизилась к голове пациента и замерла в ожидании завершения процесса прицеливания.
– Надрезы произведены, заглушки извлечены, наведение игл и юстировка их осей с черепными отверстиями завершены успешно! – доложил старший ассистент.
Доктор Кугельштайн молча направился к центральному операционному пульту и уселся в кресло.
– Время? – поинтересовался он, кладя руки на джойстики управления инъектором.
– Тридцать четыре секунды! – сообщил помощник. – Стабильность препарата девяносто девять и двадцать шесть сотых процента! Скорость распада увеличивается!
– Я приступаю, – известил профессор, и его руки медленно сдвинули джойстики с нейтрального положения.
Предстояла финальная, и самая сложная, стадия операции, требующая филигранного исполнения. Семнадцать игл должны одновременно войти в нужные части головного мозга пациента, каждая на свою, строго, до миллиметра, рассчитанную глубину, синхронно сделать инъекции и столь же синхронно покинуть мозг. Эту часть и без того тяжелейшей процедуры доктор Кугельштайн всегда проводил лично, не доверяя никому. Малейшая неточность в действиях может привести к летальному исходу, и полтора десятка секунд седой нобелевский лауреат представлял собой каменное изваяние. Даже опытный взгляд не сразу мог заметить шевеление его рук, сжимающих джойстики управления инъектором, по миллиметру выбирающих глубину погружения игл.
Указательный палец профессора коснулся миниатюрной кнопки красного цвета, едва заметной на боковой поверхности одного из джойстиков. Тихий щелчок возвестил о произведённой инъекции, и руки Кугельштайна немедленно приступили к извлечению короны игл из черепа пациента. Спустя ещё несколько секунд доктор отпустил джойстики, устало откинулся в кресле и стянул с себя стерильно-белый тряпичный шлем. Возле него немедленно возникла ассистентка и принялась аккуратными движениями промокать медицинским тампоном выступившую на лбу гения испарину.
– Зашивайте! – велел профессор. – Инъекция произведена успешно. До полного распространения препарата пациента из операционной капсулы не извлекать, установленный микроклимат не менять!
Получив команду, ассистенты вновь склонились над мониторами, и к голове Лозинского потянулись манипуляторы, спешащие запечатать хирургические отверстия в черепе новыми заглушками. Через полчаса, когда пациента станет возможным переместить из трубы, кожей на его голове займутся лучшие пластические хирурги – швы на голове столь значительной персоны должны быть сведены к минимуму, несмотря на ношение парика, к которому, как правило, прибегали все пациенты. Таковы правила доктора Кугельштайна, клиника тщательно следит за своей репутацией.
Лозинский пришёл в себя только к полудню следующего дня. Он открыл глаза, посмотрел на яркие лучи солнца, пронзающие отмытые до состояния полной незаметности оконные стёкла ультрадорогой персональной палаты, и недовольно поморщился. Опять проспал почти сутки, столько драгоценного времени впустую! Это была реакция организма на хлороформ, сладковатый запах которого всё ещё стоял у него в памяти и стал уже почти ненавистным для вице-премьера. Но с этой мелочью Лозинский был готов мириться, тем более что этот допотопный хлороформ оказался единственным анестетиком, с которым «уживалась» сыворотка доктора Кугельштайна. Все иные, более современные препараты вкупе с ней по необъяснимым причинам с высокой вероятностью могли спровоцировать ураганный отёк головного мозга. Академик Линдер стал первой жертвой этого трагического феномена, из-за чего Кугельштайна едва не засудили в пух и прах. Однако старый нобелевский лауреат оказался хитёр и предвидел возможные варианты развития событий. Он заранее подписал с Линдером соглашение об отказе от каких бы то ни было претензий в случае возникновения в ходе операции непредвиденных осложнений, вплоть до летального исхода. Кугельштайна быстро оправдали, после чего проклятый немец без зазрения совести поднял и без того немалую цену на свои услуги.
С тех пор операция обходилась всем желающим в полтора миллиона долларов, ещё столько же стоил синтез самой сыворотки, созданной старым профессором. И выбирать не приходилось, Кугельштайн оказался единственным медиком в мире, способным хотя бы на время разорвать цепь, которой Ареал приковывал к себе своих рабов, получившую в народе название «мозговой Зуд Ареала», или просто «Зуд». Остальные светочи от медицины либо признали своё бессилие, либо безрезультатно пытались отыскать собственное средство излечения. Целые научные институты бились над этой проблемой, но до сих пор ничего, кроме сыворотки Кугельштайна, не могло даже на время избавить от Зависимости пострадавшего.
То, что манипуляции заносчивого немца подействовали и на этот раз, вице-премьер почувствовал сразу. Голова ещё болела, но эта боль осталась от сделанных в мозг уколов. Терпеть её было вполне реально, благо она ничем не напоминала жестокий Зуд Ареала, буквально на куски разрывающий мозги, когда казалось, будто внутри мозговых тканей выросли гнилые зубы, насквозь пропитанные острой болью… Теперь же, открыв глаза, Лозинский чувствовал свободу. Через двое суток постоперационное недомогание пройдёт, и он сможет насладиться жизнью, ценить которую научился четырнадцать месяцев назад. Раздражало лишь осознание того, что свобода эта продлится недолго. Сыворотка Кугельштайна действовала ограниченное время. В первый раз она подавляет боль на срок в пятьдесят восемь суток, и каждое последующее применение снижает её эффективность на тридцать четыре часа. Но самое отвратительное заключалось в том, что после окончания действия препарата мозг отказывался принимать его повторно ещё в течение месяца. И этот месяц приходилось проводить в Ареале, иначе боль от Зуда была нестерпима. Несколько десятков «добровольцев» сошли с ума или умерли от страданий в закрытых ведомственных лечебных учреждениях России, тщетно бьющихся над проблемой преодоления Зависимости.
– Рад видеть вас посвежевшим, мистер Лозинский! – Доктор Кугельштайн в сопровождении свиты помощников и ассистентов вошёл в палату. – Операция прошла успешно, все ваши показатели в норме, вы можете покинуть мою клинику, когда пожелаете!
– Чтобы вновь посетить её через три месяца! – скривился вице-премьер. Он усилием воли скрыл охватившую его злобу. «Проклятый фашиствующий старикашка, что ты знаешь о моих страданиях?! Показатели в норме! Наверняка получаешь удовольствие, видя наши мучения, так же, как твой папаша, что с интересом ставил научные опыты над нашими предками, что были узниками гетто во Вторую мировую!»
– Я понимаю ваше раздражение, – немец отреагировал абсолютно спокойно, – тем более что оно усугубляется побочным эффектом действия сыворотки. Это пройдёт через двое суток, как вы помните. Тем не менее я спешу вас заверить, что я и мои ученики неустанно работаем над усовершенствованием препарата. Мы делаем всё, чтобы увеличить его эффективность и сократить период отторжения. – Он многозначительно посмотрел на своего именитого пациента: – Это весьма нелегко. Ведь никто в мире не продвинулся в этой области далее нас, не с кем даже объединить усилия, всё приходится делать самостоятельно!
«Намекаешь на то, что, кроме как к тебе, нам деться больше не к кому? – взъярился Лозинский, внешне оставаясь абсолютно спокойным. – Мерзкий антисемит! Да, мы и в следующий раз прибежим к нему как миленькие! Но вот только кто сказал, что он и действительно работает над повышением эффективности сыворотки? Ему как раз выгодно, чтобы мы заглядывали сюда почаще, зачем собственными руками закапывать золотую жилу? Что-то не верится в то, что препарат будет усовершенствован». Он, Лозинский, на месте Кугельштайна уж точно бы никогда этого не сделал. Надо будет обсудить с Беловым, можно ли проверить слова немца. Это уже четвёртая операция, и теперь вместо изначально обещанных пятидесяти восьми суток свободы у них осталось лишь пятьдесят два с небольшим дня. Подобное положение дел идёт несколько вразрез с заверениями о потугах, предпринимаемых Кугельштайном и компанией в области повышения эффективности своего зелья! А ведь дальше – больше! Точнее, меньше. Срок свободы неуклонно уменьшается с каждым разом в отличие от цены, выставленной доктором за услуги. Но выбора нет, до сих пор успех Кугельштайна никто не смог даже повторить.
Исследовать его сыворотку невозможно, и дело тут не в авторских патентах, немец не отказывается продавать образцы. Вот только препарат нестабилен и начинает разрушаться сразу после синтеза, и замораживание только ускоряет процесс распада. Полторы минуты – и сыворотка превращается в набор бесполезных молекул, что полностью исключает возможность любых вменяемых исследований. По этой же причине пациентам Кугельштайна приходится добираться до его клиники, корчась в мучениях от жуткой боли, и испытывать страдания до тех пор, пока препарат не будет синтезирован прямо у них на глазах. После этого у доктора есть едва полторы минуты на проведение операции. Даже технологию синтеза, которую немец не стал скрывать, никак не удается воспроизвести с должным уровнем качества конечного продукта! Московские и американские медицинские институты постоянно пытаются воспроизвести препарат, но всякий раз его качество оказывается недостаточно высоким, а стабильность угрожающе низкой. Как-либо применить такой продукт не представляется возможным. Сам Кугельштайн в ответ на вопросы заявляет, что не доверяет синтез компьютерам. Он и его помощники назначают все хронологические интервалы интуитивно, они, мол, чувствуют синтез. Поверить в подобную чушь Лозинскому было сложно.
– С сожалением вынужден признать правоту ваших слов, доктор. – На лице вице-премьера более не было и тени недовольства. Дежурно-непроницаемое выражение, свойственное государственному чиновнику высокого ранга, было отшлифовано десятилетиями практики и надёжно скрывало любые эмоции. – Успехи мировой медицины в области нашего заболевания оставляют желать лучшего. Вы – наша единственная надежда на сегодняшний день. И я рад, что нам удалось найти общий язык и восстановить взаимопонимание, пошатнувшееся… эээ… на определённом этапе.
– Гибель мистера Линдера в ходе операции явилась огромной трагедией как для меня лично, так и для всей нашей клиники. – Нобелевский лауреат склонил голову в знак соболезнования. – И дело не в том, что подобные случаи негативно сказываются на репутации лечебного заведения. Смерть пациента – это всегда личная утрата для врача, предназначение которого – хранить жизнь. Мы предприняли все возможные шаги для того, чтобы подобное не имело шанса повториться, и будем совершенствовать наши методы и впредь. Как видите, даже после столь чудовищного поражения в противостоянии с болезнью и последовавших за ним с вашей стороны попыток гонения мы не опустили руки и всё же нашли способ преодолеть Зависимость хотя бы на время. К сожалению, пока улучшить сыворотку не получается. Но мы не сдаёмся, мистер Лозинский.
– И да поможет вам бог! – заявил вице-премьер с выражением абсолютной солидарности на лице. «Арийский подонок, намекает на судебное преследование, которое мы начали в отношении него после смерти Линдера на операционном столе этой расчудесной клиники. Тебе повезло, что ты единственный, кто способен хоть как-то справляться с Зудом. Иначе я вытряс бы из тебя судебным путём все твои деньги вплоть до цента. И наши с Линдером заокеанские родственники, с таким удовольствием ставящие нам палки в колёса, на этот раз охотно оказали бы помощь. Подумать только, докторишка заявил, что роковую роль в гибели Линдера сыграла его этническая принадлежность! Мол, конфликт с сывороткой возник на генном уровне! Да за такое ты остался бы нищим, доживающим свой арийский век в тюрьме, если б не уникальность этой чертовой сыворотки! Но раз пошёл обмен упрёками, я не останусь в долгу!»
– Я хочу, чтобы вы знали, доктор: мы очень ценим вашу работу и надеемся на её дальнейший успех, – с выражением предельной усталости измученного неизлечимой болезнью человека произнёс Лозинский. – Это много значит для нас, гораздо больше, нежели затрачиваемые на лечение суммы. Ведь в Ареале томится почти двадцать тысяч человек! Вдумайтесь в эту цифру, доктор! Двадцать тысяч! Это больше, чем половина населения Лихтенштейна или Монако! И все они надеются, что мировая наука отыщет способ избавить их от Зависимости. Мы не бедные люди, мистер Кугельштайн, но мы платим за ваши услуги не только ради собственного комфорта. Если наши деньги позволят вам создать средство, которое спасёт всех страждущих, мы испытаем неподдельное счастье. Ведь в этом будет частица и наших заслуг тоже. И речь здесь не о гражданском долге, но о простом человеколюбии и сострадании к ближнему своему, как завещал нам господь.
– Абсолютно с вами согласен, мистер Лозинский! – Седой нобелевский лауреат без труда выдержал взгляд именитого чиновника. Не понять скрытый смысл слов российского вице-премьера он не мог, но вопреки ожиданиям Лозинского отреагировал весьма неожиданно: – Если нам удастся усовершенствовать сыворотку и довести технологию её производства до промышленных критериев, мы предпримем всё для того, чтобы препарат стал доступен каждому больному. И более трети средств, выплачиваемых вами за лечение, идёт именно на финансирование дальнейших исследований в этой области, за что жители Ареала отчасти могут быть благодарны вам и мистеру Белову. Тем паче, что, насколько мне известно, больше им надеяться не на кого. Остальная часть населения страны устраивает по отношению к ним неприкрытую дискриминацию и даже геноцид, а в сам Ареал, с молчаливого согласия Правительства, стекаются преступники всех мастей, спасающиеся от преследования силовых структур. Некоторые особенно одиозные журналисты даже заявляют, что внутри Ареала процветает торговля женщинами и наркотиками и именно криминальные группировки заправляют всем в тех землях, а вовсе не возглавляемое вами РАО, власть и влияние которого, по их мнению, ограничивается периметром так называемого Сателлита. Впрочем, мы не склонны верить ушлым писакам. Наверняка всё это досужие домыслы представителей жёлтой прессы, оккупировавшей независимый интернет!
– Именно так! – подтвердил Лозинский. Вот же мерзкий человечишка! Он ещё смеет тыкать носом его, руководителя РАО «Ареал», бессменного вице-премьера целого государства, пережившего уже трёх Президентов, в его же собственную вотчину! Эти учёные черви своей неуправляемостью и слабыми понятиями о том, кто есть кто в этом мире, порядком надоели ему ещё при прежнем «Ареале»! Что ж, хорошо! Сейчас он согласится с заносчивым умником, таковое решение будет наилучшим и с политической, и со стратегической точки зрения. Кугельштайн пока нужен. Но как только они излечатся от Зависимости, он позаботится о том, чтобы престарелый немец закончил свою жизнь в нищете, забытый всеми! Благо семейные ресурсы позволяют организовать подобное. Не в первый раз! – Вы стали жертвой стервятников от журналистики, падких на жареные факты. Такое пишут лишь те, кто ради пятидесяти долларов, полученных за грязную статейку, готовы продать и истину, и честь профессии репортёра, и собственную совесть. В действительности Правительство России прилагает все усилия, чтобы облегчить участь жителей Ареала. И не последнюю роль в этом играет население страны, создавшее и добровольно финансирующее посредством пожертвований несколько мощных негосударственных фондов, осуществляющих помощь пострадавшим от Зависимости. Я могу со всей ответственностью повторить свои слова, произнесённые на докладе Президенту, состоявшемся три дня назад: жизнь и быт людей, для которых Ареал вынужденно стал домом, протекает на достойном уровне и ничем не отличается от уровня жизни любого региона страны!
– Не имею оснований не доверять словам столь видной политической фигуры, как вы, – дипломатично ответил Кугельштайн. Его лицо при этом не выражало и тени доверия. – Однако не смею больше отнимать у вас время! Вас наверняка ожидает бесконечное множество государственных дел, а мне необходимо продолжить обход пациентов. Желаю вам удачного пути!
Нобелевский лауреат попрощался и вышел вместе с ассистентами, и в палате остался только референт Лозинского. Увидев требовательный взгляд шефа, он немедленно устремился к шкафу и извлёк из него деловой костюм вице-премьера.
– Ваш автобус готов, Валентин Иванович, мы можем отправляться через четыре часа! – подобострастно сообщил он. – Со швейцарскими властями всё согласовано, к этому времени они дадут полицейское сопровождение и обеспечат зелёный коридор до самой границы. Дальнейший путь также согласован по линии МИДа, они прислали подтверждение вчера вечером. Власти транзитных государств предоставляют нам эскорт по стандартной схеме, в Россию доберёмся без задержек!
– Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь! – недовольно буркнул Лозинский, вставая с кровати. Он смерил референта мрачным взглядом и прошествовал в ванную комнату.
– Извините, Валентин Иванович! – побледнел тот, поняв, что не подумал и ляпнул лишнее.
Вице-премьер закрыл за собой дверь в ванную, но замок запирать не стал. Мало ли что… Случиться может всё, что угодно, в прошлый раз в руках парикмахера фен вспыхнул от короткого замыкания. Лучше не запираться, чтобы референт смог подоспеть на помощь в случае чего. Сейчас необходимо быстрее привести себя в порядок и покинуть палату и саму клинику. За дверью его ожидает охрана, в их присутствии ему несколько спокойнее. Лозинский подошёл к душевой кабине и с опаской протянул руку к лепестку регулировки подачи воды. По требованию вице-премьера из его персональной палаты убрали всё электрооборудование, оставив лишь минимально необходимые приборы. И всё же он опасался. Помнится, у Белова уже неоднократно лопались трубы системы отопления, он даже получил довольно болезненный ожог… На этот раз обошлось без происшествий, душевая кабина заработала исправно, и Лозинский принялся стягивать больничную пижаму со своего рыхлого дряблого тела.
В личном спецавтобусе Лозинский оказался за час до отправления. Сейчас, когда Зуд на время оставил его в покое, каждый час без боли, потраченный впустую, несказанно раздражал вице-премьера. Он буравил референта недовольным взглядом, и тот, невольно ёжась от страха, каждые десять минут связывался с цюрихской полицией, уточняя, где сейчас находится положенный им эскорт. Наконец полицейские машины прибыли, и кортеж Лозинского покинул территорию клиники.
До границы с Германией добрались практически спокойно, только однажды на одном из автомобилей сопровождения лопнула покрышка. Это произошло в момент прохождения поворота, джип на полном ходу развернуло поперёк дороги, но опытный водитель ФСОшник справился с управлением и не допустил аварии. Охрана не пострадала, быстро заменила колесо, и спустя час отставший автомобиль догнал колонну у пункта пограничного контроля. Кортеж российского вице-премьера провели через границу вне очереди, и возражений не последовало ни со стороны официальных лиц, ни вынужденных посторониться людей. Лозинский мрачно усмехнулся, глядя в пуленепробиваемое окно, затянутое прозрачным покрытием из мягкого полиэтилена, наполненного воздухом. И швейцарцы, и немцы предоставили его кортежу полицейское сопровождение и организовали зелёный коридор на всём пути следования по территории своих государств, и точно так же поступят Чехия, Польша и Белоруссия. Все стремятся как можно скорее избавиться от дорогого гостя, лишние несчастные случаи с необъяснимыми причинами никому не нужны. Впрочем, в этом даже имелся свой плюс: в подобном режиме движения от Сателлита до Цюриха удавалось добраться за сорок один час, на семь часов раньше критического срока. Но это слишком медленно, если твой мозг раздирает нестерпимая боль! Быстро учишься ценить каждую минуту. Но специалисты по безопасности категорически запретили кортежу превышать скорость движения свыше ста километров в час. Заключение инженеров и медиков гласило, что гарантировать благоприятный исход в случае аварийной ситуации, учитывая специфику Зависимости, им сложно даже на рекомендованных скоростях.
– Валентин Иванович, разрешите? – Мягкая перегородка, отделяющая салон вице-премьера от мест помощников, приоткрылась, и в него заглянул референт с мобильным телефоном вице-премьера в руках. – Генерал-лейтенант Белов на линии!
Лозинский молча протянул руку, забирая аппарат, и взглядом велел референту оставить его в одиночестве. Видеть сейчас кого бы то ни было вице-премьеру не хотелось, а следить за состоянием и прочей безопасностью своего шефа подчинённые могут и со своих мест, спецавтобус нашпигован камерами и микрофонами под завязку.
– Слушаю тебя, Эдуард, – Лозинский поднёс трубку к уху. – Надеюсь, у тебя всё хорошо?
– Я тоже на это надеюсь, – в голосе генерала чувствовалась нервозность. Терпеть раздирающий мозги Зуд было нелегко. – Как прошла операция?
– Без осложнений, – ответил вице-премьер. Раз Белов испытывает боль, значит, он находится вне Ареала. – Что-то произошло, Эдуард? Ты не станешь покидать Сателлит без причины.
– Текущие вопросы. – Генерал держал себя в руках, но Лозинскому было хорошо известно, какими усилиями даётся эта видимая сдержанность. Боль, причиняемая Зудом, в первые часы после покидания пределов Ареала оказывалась вполне терпима, но нарастала быстро и к исходу суток представляла собой поистине адские мучения. И чем дальше от границ Зелёной Зоны находился человек, тем сильнее были страдания. Путь в клинику Кугельштайна мало чем отличался от изуверской пытки, и тем блаженней было возвращение.
– Некоторые действия необходимо и возможно предпринимать только в Москве, – продолжил Белов звенящим от напряжения голосом, – ты не хуже меня это понимаешь, Валентин.
– Понимаю, – согласился вице-премьер. За прошедший год их с Беловым позиции во власти существенно пошатнулись. Зуд вынуждал из каждых трёх месяцев один проводить в глуши Сателлита, вдали от столицы, и в подковёрных интригах соперники этим активно пользовались, стремясь перетянуть на себя политическое одеяло. – Сколько тебе до операции?
– Сто девяносто два часа, – хрипло выдохнул генерал. – Кугельштайн улучшил сыворотку?
– Нет, Эдик. – Вице-премьер зло скривился. – Он по-прежнему кормит нас обещаниями, но реальных успехов не достиг. Мне ввели стандартный препарат.
– Значит, минус ещё тридцать четыре часа? – сипло задышал генерал.
– Да, – подтвердил Лозинский. – Мой таймер уже запущен. – Он непроизвольно скосил глаза на запястье левой руки, где ультрадорогой хронометр от «Патек Филипп», произведённый эксклюзивно для российского вице-премьера, отсчитывал оставшееся время свободы от зависимости. – Может, тебе повезёт больше.
– За восемь суток Кугельштайн изобретёт новую сыворотку? – язвительно фыркнул Белов. – Ты в это веришь, Валентин?
– Нет, – согласился Лозинский. – Но перед выпиской он долго пел мне песни на эту тему. И потому я бы хотел обсудить с тобой некоторые вопросы касательно… сложившейся ситуации. У меня возникли сомнения в его искренности.
– После моей операции! – мгновенно согласился генерал. – В день возвращения в Россию. Раньше не могу, к утру я должен вернуться в Сателлит, иначе не выдержу. Но ты, если желаешь, можешь навестить меня там.
– Это не срочно, – внёс уточнение вице-премьер. Прежде чем закончится действие препарата, он в Ареале не появится ни за что, даже если там высадятся все инопланетяне Вселенной, вместе взятые, а тупое стадо, влачащее жалкое существование в Зелёной Зоне, разом издохнет от очередного Выброса. – Разговор может подождать ради более важных дел.
– Значит, договорились, – заключил Белов. – Мой помощник свяжется с твоим ближе к встрече. Мне пора идти, Валентин. Ровной дороги тебе, – пожелал генерал ФСБ и отключился.
Пожелание сейчас как нельзя кстати. Путь до Москвы не близок, и случиться может всё, что угодно, от незначительной поломки до серьёзной катастрофы, такое происходило уже не раз и не два. Лозинский положил телефон на столик и задумчиво откинулся на спинку глубокого мягкого дивана. На лице вице-премьера появилась злобная гримаса. С таким же успехом он мог рухнуть на пол. Его персональный салон, равно как и весь автобус, был обит мягкими материалами, отчего вызывал нездоровые ассоциации с палатой в психушке для особо неуравновешенных пациентов. Сам по себе этот автобус был сконструирован так, что не потерял бы своей первоначальной формы даже в случае лобового столкновения с товарным составом, но его пассажиры, учитывая Зависимость, вряд ли выживут и при гораздо менее серьёзной катастрофе. И потому во внутреннем интерьере была применена стопроцентная отделка мягкими и сверхмягкими материалами и подпружиненными конструктивами. По мнению экспертов, это позволяет исключить возможность получения серьёзных травм в случае аварии и крушения на скорости до ста километров в час. До сих пор это соответствовало действительности, и Лозинский, покидая Ареал, не появлялся на улице вне своего спецавтобуса. У генерал-лейтенанта Белова имеется точно такой же, это подарок Родины в лице Президента Воробьёва двум Героям России, потерявшим здоровье в самоотверженной борьбе с беспрецедентной катастрофой Ареала, потрясшей не только Россию, но и весь цивилизованный мир.
Того, что произошло после операции «Дезинфекция», не ожидал никто. Как позже предположили специалисты ведомства Белова в сверхсекретном докладе, энергия ядерного взрыва вступила в синергизм с энергиями Ареала, максимальными в своей активности в Эпицентре. В результате образовалась небывалая по своей мощности энергетическая аномалия, выплеснувшаяся далеко за пределы Ареала и поглотившая огромную территорию. Структура аномальных зон и происходящих внутри их процессов претерпела серьёзные изменения и отныне имеет мало общего с тем, что представляла собой до «Дезинфекции». В первые дни доподлинно известно было только то, что радиальная ширина Зелёной Зоны составила порядка пятидесяти километров и граница Жёлтой Зоны проходит практически точно по внешнему периметру бывшего Пояса. Остальное лишь догадки, новый Ареал необходимо изучать заново. В тот момент никто даже не представлял себе, насколько серьёзными окажутся произошедшие изменения. Все, затаив дыхание, напряжённо ждали дальнейшего развития событий: Президент – атаки инопланетян, Штаты и мировое сообщество – объяснений от России по поводу запуска ракеты с ядерной боеголовкой, Совет Директоров РАО – появления из Ареала всяческих рентгенов и воронцовых с фатальными разоблачениями.
Но всё случилось иначе. Сигнал, шедший из Эпицентра куда-то в центр Вселенной, исчез, инопланетяне так и не появились, и операция «Дезинфекция» была признана успешной. Более того, Президент заявил мировому сообществу, что именно нанесение ядерного удара по Эпицентру позволило прекратить ураганное распространение гигантской катастрофы, неожиданно для всех вырвавшейся из Ареала и в считаные часы поглотившей территорию радиусом в сто тридцать километров. Элементарная подтасовка минимума фактов, срочно проведённая соответствующими специалистами, позволила убедительно доказать это заявление. Загадочная и необъяснимая угроза всему миру была остановлена благодаря оперативным и решительным действиям российского Правительства и Совета Директоров РАО «Ареал», не побоявшихся нанести ядерный удар по территории собственной страны ради безопасности всей планеты или как минимум целого континента. Позже западные эксперты, как принадлежащие НАСА, так и якобы независимые, изучавшие загадочный энергетический импульс, опубликовали доклад. В нём говорилось, что энергоканал, связавший Эпицентр с дальним космосом, по их мнению, существовал в два этапа. На первом он истекал с поверхности планеты, на втором же, наоборот, приходил к Земле тем же маршрутом. Эти умники даже вычислили направление, и оно совпало с направлением на какой-то там квазар, находящийся в миллиардах световых лет. Ничего конкретного объяснить они так и не смогли, лишь сослались на слишком большое количество гипотез, не позволяющее прийти к единому толкованию произошедшего. Но одна из таких версий гласила, что если сугубо теоретически предположить, что аномальные процессы, происходившие в Эпицентре, смогли вызвать некий узконаправленный поток энергии в сторону квазара, то мощь подобных аномалий должна была быть колоссальна и вполне могла превратить поверхность Земли в одну большую, охваченную катастрофой область. Другие учёные возражали, считая, что достичь квазара импульс мог и имея гораздо менее разрушительную мощь, но вот пришедшие в ответ энергии точно грозили планете полным уничтожением. Против подобных умозаключений выступало ещё большее множество научных деятелей, но это как раз уже не имело значения. Достаточно того, что хотя бы некоторые нероссийские специалисты признавали возможность произошедшей в Ареале катастрофы нанести серьёзный урон существующей цивилизации. Российское Правительство ухватилось за их позицию мёртвой хваткой, и вскоре потенциальный международный скандал превратился в международный же спасательный проект. Все устремились оказывать помощь России в ликвидации последствий чудовищной катастрофы. В надежде отхватить под этим предлогом хоть малый кусок от ареаловского нефтяного пирога. Тут-то и началось самое интересное.
Вице-премьер вновь поморщился, вспоминая тот день. Его решение перед началом «Дезинфекции» спуститься в защищённый командный пункт спасло жизни им всем, даже этим двум идиотам, Прокопенко и Хантеру. Первого спасла трусость, второго – глупость. Племянничек Белова, узнав о поступившем приказе поместить Прокопенко под домашний арест, воспылал желанием заступиться за невинно оклеветанного борца со шпионажем. Он воспользовался своими особыми полномочиями, полученными на время операции по задержанию иностранного резидента, явился к Прокопенко и потащил его с собой прямиком к дяде, разбираться в поисках правды. Насмерть испуганный Прокопенко не смог отказать лейтенанту Левину, хоть и прекрасно понимал, что подобные пристрастные беседы не несут для него ничего хорошего. В результате охрана задержала обоих болванов у внешнего входа в защищённый командный пункт за каких-то полминуты до удара, и отправлять их назад уже не имело смысла.
А потом со стороны Ареала пришла колоссальная ударная волна огромной разрушительной силы, и начался мощнейший Выброс, мгновенно поглотивший пятьдесят три с лишним тысячи квадратных километров. Люди потеряли сознание от боли и находились в беспамятстве по шесть-восемь часов. Когда Лозинский пришёл в себя, всё вокруг трясло так, что даже врытый на десять метров под землю защищённый командный пункт вибрировал, словно от лихорадки. Связи не было, приборы не работали, понять, что происходит, оказалось решительно невозможно. Если бы не охрана, заявившая, что налицо все признаки Выброса за исключением ударной волны, Совет Директоров вполне мог поверить в версию о нападении инопланетян.
Трясти перестало только к утру следующих суток. Аппаратура связи и прочее оборудование по-прежнему не функционировали, и Лозинский приказал покинуть убежище. Однако сделать это оказалось непросто, автоматика раздвижения потолочных бронеплит, скрывавших выход на поверхность, не работала. Охране пришлось воспользоваться ручным механическим управлением, и на одно только открытие дверей и подъём винтовой лестничной аппарели до уровня почвы ушло почти сорок минут. На поверхности их глазам предстала картина полнейшего разрушения. Ударная волна превратила Городок РАО в огромное месиво, состоящее из груд обломков и разрушенных скелетов строительных конструкций. Повсюду валялись куски стен, обломки мебели и изуродованные трупы погибших. Едва кто-то из охранников сделал шаг от входа, его в мгновение ока разорвало в кровавую кашу невидимой аномалией. Один из личных телохранителей Белова заявил, что не знает как, но территория Городка теперь явно находится в Жёлтой Зоне и двигаться по поверхности равносильно самоубийству.
Тогда Белов с Лозинским решили использовать свой последний козырь. Все вернулись внутрь защищённого командного пункта, надёжно заперли вход и воспользовались потайным путём, проложенным ещё при строительстве этой части Пояса. Заранее пробитый для подобной ситуации подземный тоннель вёл из убежища за пределы Ухты на расстояние в три километра. Установленная в нем узкоколейка с ручной дрезиной, специально, чтобы не выдать факт бегства звуком работающего двигателя, не могла вместить всех, и потому часть охраны двигалась за ней пешком. Тайный ход выводил к спрятанному в тайге секретному ангару, где в постоянной готовности находился резервный вертолёт Совета Директоров РАО и два боевых вертолёта охраны. Этот секретный объект находился под личным контролем генерала Белова и охранялся исключительно доверенными людьми.
Но прибытие в ангар едва не обернулось трагедией. Сооружение не было подземным, и находившиеся в нём охранники попали под действие Выброса. Как только ворота тоннеля распахнулись, выпуская в ангар дрезину, зомбированные охранники ангара бросились на людей, паля из оружия. Несколько телохранителей погибли сразу, двое оставшихся в живых офицеров срочно давали дрезине задний ход, пытаясь укрыть Совет Директоров в тоннеле, пока их третий сослуживец отстреливался от наседавших Зомби. Только прибытие личной охраны Белова, следовавшей пешком по узкоколейке, спасло ситуацию. Два десятка головорезов генерала перебили всех Зомби, и директорат смог выйти из тоннеля в ангар. Но на этом злоключения не завершились. Оказалось, что ударная волна, пришедшая из Эпицентра, пройдя по тайге, потеряла свою силу лишь частично, вследствие чего с ангара сорвало часть кровли прямо над ближайшим вертолётом. Внешне он выглядел нетронутым, но где-то в непосредственной близости от него образовалась аномалия. Выяснилось это просто – помощник Лозинского, имевший пилотскую лицензию, направился к вертолёту и тут же превратился в кровавую кашу на полу ангара. Охранники Белова долго манипулировали УИПами, исследуя помещение, но всё же определили, что два других вертолёта безопасны, к ним можно пройти и даже беспрепятственно вывести их из ангара. Потому что вокруг уже была Зелёная Зона, и законы её пространства позволяют запустить двигатели. Дежурная смена пилотов стала Зомби вместе с охраной ангара и была уничтожена, но, к счастью, среди людей генерала нашлось двое, умевших управлять вертолётом. Несколько часов телохранители возились с очисткой крыши и раскрытием потолочных люков, после чего все погрузились в два вертолёта и поднялись в воздух. Третью машину пришлось оставить, вести её было некому, а уничтожать – слишком громко, привлекать внимание к ангару не стоило. Беловские головорезы частично заминировали строение, но подходить к самому вертолёту никто не решился. Аномалия будет охранять его лучше любой бомбы, превосходное средство от излишне любопытных, если таковые отыщутся.
Вертолёты поднялись на безопасную высоту и взяли курс на Сыктывкар. Однако по пути стало ясно, что неожиданная катастрофа не избавила Совет Директоров от всех проблем и их свидетелей. Кто-то из сотрудников узла связи Городка, в нарушение всех законов и подписанных приказов об ответственности за разглашение государственной тайны, подслушивал переговоры директоров с Президентом и оказался в курсе официальных причин проведения операции «Дезинфекция». И по закону подлости, разумеется, эти люди выжили и даже сумели выбраться из смертельно опасной Жёлтой Зоны, имея на руках исправный передатчик. Выяснять, что ещё им известно, времени уже не было, риск и без того оказался слишком велик – резервную машину Совета Директоров узнавали немногие выжившие ухтинцы, из развалин постоянно кто-то махал им руками или привязанным к обломкам досок тряпьём. Пока летели к Сыктывкару, вызвали при помощи бортовой радиостанции выживших связистов, представились спасателями и приказали собраться всем в одном месте для эвакуации. Как только вертолёты достигли города, Белов сформировал из своих головорезов особую команду, которая закрасила бортовой номер на МИ-24 сопровождения и немедленно отправилась решать эту внезапно возникшую проблему. Тут надо отдать должное Эдуарду – это у него получилось очень эффективно. К тому моменту, когда проводившие эвакуацию сыктывкарские, архангельские и печорские спасатели начали находить уцелевших жителей Ухты, среди них не было никого, кто бы заявил о каких-либо инопланетянах, «Дезинфекциях» и прочее.
Ни тот странный Туман-Берёзов, ни Рентген, ни генерал Воронцов, ни кто-либо из его сотрудников не выжили в случившейся катастрофе. Иностранный резидент также погиб, никаких более-менее серьезных свидетелей не осталось, и угроза разоблачения, столь неумолимо нависшая над Советом Директоров, перестала существовать. Конечно, не всё сложилось абсолютно идеально, кто-то из тех, что были в курсе событий лишь частично или вообще только понаслышке, смогли спастись. Но ни общественного, ни политического веса таковые люди не имели, как не имели и никаких доказательств, что ставило их обличительные рассказы в разряд домыслов, газетных уток и жареных фактов. Подобных личностей аккуратно выявляли и заставляли замолчать тем или иным способом. Впрочем, сделать это не составляло особого труда – они не пользовались поддержкой народа. Стадо неохотно верит в рассказы о пришельцах и мировых заговорах, так что к их писку, едва звучащему в дебрях бескрайних помоек интернета, прислушивались лишь любители НЛО и горе-борцы с масонами. Единственной более-менее опасной фигурой оставался майор Плетнёв, сотрудник Отряда Специальных Операций, проходивший в документах РАО под радиопозывным Медведь. Как раскопал Белов, он находился в доверительных отношениях и с Туманом, и с Рентгеном, и даже с теми двумя учёными, что так не угодили Академии Наук. Таким образом, факт его участия в заговоре против Совета Директоров не вызывал сомнений. Согласно показаниям выживших, некоторые из них видели майора Медведя в Зелёной Зоне уже после катастрофы. Это несмотря на то, что, согласно официальному докладу Рентгена, тот должен был находиться под арестом. Наверняка Плетнёву-Медведю что-то известно, возможно, даже всё, но до сих пор он в поле зрения Белова не появлялся. Это могло означать лишь одно – Медведь не покидал пределов Ареала, иначе Зуд быстро привёл бы его в лечебные учреждения и, соответственно, в руки Белова. Больниц, находящихся вокруг Ареала, не так много, и все они под контролем. Вероятнее всего, что, кроме своей осведомлённости, иных доказательств у Плетнёва не имеется, и он скрывается в аномальных территориях, пытаясь выжить. Это уже проблема Белова, и рано или поздно Эдуард её решит, в этой области равных ему найдётся немного. Он уже избавился от половины своих подручных, что были в курсе их совместной операции, причём организовал это настолько ловко, что другая половина до сих пор не подозревала, что грядёт их очередь.
Но радоваться тому, что краха удалось избежать, Совету Директоров пришлось недолго. Беда, как говорят русские, не приходит одна. И истинная трагедия оказалась гораздо ужаснее перспективы провести остаток жизни в бегах, но с огромным состоянием на счёте. От этой катастрофы спасти их оказались бессильны даже накопленные миллиарды. Поначалу масштабов этой чудовищной трагедии никто не разглядел. Выжившие под катастрофическим Выбросом люди, покидая границы Ареала, ощущали едва заметную зудящую боль, слабо сверлящую мозг. Её посчитали посттравматическим эффектом гигантского Выброса и не восприняли всерьёз. Уцелевших срочно развозили по лечебным учреждениям Москвы и Санкт-Петербурга, и врачи прогнозировали спад болевых ощущений в ближайшие дни. Однако слабый зуд не проходил и даже незначительно усиливался по мере удаления от Ареала, но неприятные ощущения хоть и не заглушались обезболивающими препаратами, но были терпимы, и медики заявляли, что в ближайшие две-три недели эта проблема будет успешно решена.
Тем временем спасательная операция в районе Ареала набирала обороты. Правительство выделило огромный бюджет, направленный на ликвидацию последствий катастрофы и помощь пострадавшим. США, Великобритания и многие страны – участницы ООН выслали в Россию свои спасательные отряды, процентов на пятьдесят укомплектованные всевозможными шпионами и научными сотрудниками разведывательных ведомств. Иностранцы с пылким энтузиазмом бросились в Зелёную Зону в поисках погибших нефтепромыслов и научных лабораторий, стремясь, разумеется, отыскать и спасти тех, кого ещё не спасли неуклюжие русские. Россия срочно стягивала к месту трагедии силовые, спасательные, строительные и медицинские силы. К Ареалу направлялась гуманитарная помощь, начался масштабный подвоз строительных материалов и техники. Необходимо было не только обеспечить выживших ухтинцев и сотрудников нефтепромыслов новым местом жительства, но и срочно возобновить добычу нефти «Тип Х», цены на которую после катастрофы взлетели до фантастических высот. У новых границ Ареала оперативно сосредотачивалось огромное множество сил, средств и людских ресурсов.
Возглавить столь масштабную спасательную операцию Президент доверил Совету Директоров РАО «Ареал», национальным героям, чудом спасшимся из самого сердца трагедии. Никто из директоров не пожелал остаться в стороне и лечь на лечение в больницы. Пройдя медицинское обследование, они были признаны здоровыми и уже через два дня вернулись на свои посты, оперативно взяв в руки бразды правления. Каждый из них понимал, что упускать настолько огромные финансовые потоки нельзя ни в коем случае. Желающих присесть на практически бездонную кормушку более чем достаточно, а в том, что любая правительственная программа по восстановлению какого-нибудь региона после какой угодно катастрофы есть настоящий Клондайк, никто из мало-мальски серьёзных чиновников не сомневался ещё с тех пор, когда официально завершились боевые действия на Северном Кавказе. К тому же Президент Воробьёв, по совету Лозинского и Белова, принял весьма дальновидное решение не пускать на опасные территории главу МЧС, учитывая секретную подоплеку операции «Дезинфекция». Все старшие офицеры МЧС, задействованные в спасательной операции, внутри Зелёной Зоны были подчинены вице-премьеру и члену Совета Директоров от ФСБ. В результате главный МЧСник возился со всей рутинной работой на прилегающих к Ареалу территориях, не имея внутри запретных зон ни особых полномочий, ни серьёзной власти. Это быстро вызвало конфликт интересов, разрешая который Президент Воробьёв прямо заявил главе МЧС, что тот недостаточно осведомлён о специфике работ внутри Ареала, и подтвердил полномочия Лозинского. МЧС-ник затаил обиду, но, как оказалось, ненадолго.
На следующие сутки, девятые после катастрофы, произошёл новый Выброс. Он начался внезапно, ровно в полдень, в самый разгар проводимых спасательных работ. Нельзя сказать, что его не ждали совсем, но на территории Зелёной Зоны находилось слишком много неопытных людей, знакомых с законами Ареала исключительно теоретически. Новый Выброс не был столь разрушительным, как поглотившая Ухту катастрофа, это был вполне стандартный для Ареала процесс, но он застал врасплох многих. Полторы тысячи людей, оказавшихся под открытым небом, погибли, ещё большее количество попыталось укрыться внутри техники или строений. Нарушив главное правило безопасности – при Выбросе находиться ниже уровня земли, – все они подверглись зомбированию, и спустя шесть часов, когда Выброс закончился, по всей Зелёной Зоне гремели выстрелы и шли отчаянные бои выживших с новоиспечёнными отрядами Зомби. В тот момент глава МЧС вряд ли сожалел, что ни разу не был допущен внутрь аномальных территорий, но Лозинскому уже было глубоко наплевать и на него, и на все прочие проблемы.
Зуд. После выброса он усилился резко и многократно. Возросшие болевые ощущения почувствовали все, кто носил в себе эту, до сего дня незначительную, боль. Более того, сотрудники спасательных, строительных и прочих отрядов, попавшие под новый Выброс и уцелевшие, все до единого оказались поражены таким же недугом. Это вызвало серьёзную обеспокоенность, как в обществе и в Правительстве, так и за рубежом, иностранные государства срочно принялись выводить из Ареала свои спасательные силы. А так как осталось от них очень немного, то ажиотаж поднялся нешуточный. За всем этим международным нытьём не сразу разглядели главного: Выброс изменился. Его Шаг упал до двухсот метров, но негативное воздействие резко возросло. Попавшие под его воздействие фауна и флора демонстрировали предельную степень враждебности к человеку и крайнюю агрессивность. Пришла пора спасать самих спасателей, и Президент приказал временно приостановить строительные работы в районе Ареала и сосредоточиться на спасательных мероприятиях. МЧС немедленно столкнулось с проблемой нехватки кадров. Люди не желали работать в Ареале даже под угрозой увольнения, более того, зачастую увольнялись по собственному желанию, едва получали туда назначение. Население близлежащих к смертельно опасным территориям городов стало стремительно убывать, люди торопились покинуть прилегающие к Ареалу места, опасаясь новых гигантских катастроф.
Программа по восстановлению РАО «Ареал» забуксовала, и правительству пришлось прибегнуть к массированному стимулированию её участников. Всем желающим принять участие в строительно-восстановительных работах гарантировалась выдача квартир по месту жительства в частную собственность за счёт государства, заработные платы подняли втрое, ввели обязательное и бесплатное санаторно-курортное лечение и целый пакет иных льгот. Кроме того, была обнародована масса всевозможных научных докладов и документов, свидетельствующих о том, что повторение крупномасштабной катастрофы в Ареале невозможно в принципе. Более того, благодаря нанесению ядерного удара по Эпицентру распространение аномальных территорий удалось серьёзно замедлить. И хотя Ареал продолжает прирастать на один метр в сутки, последний Выброс, имевший Шаг всего лишь в двести метров против прежних тысячи ста пятидесяти трех, является лучшим и убедительным тому доказательством.
Принятые Правительством меры позволили замедлить отток кадров из проекта и спасти программу, на осуществление которой были затрачены огромные средства. Для успокоения народа спасательные мероприятия упростили и в течение трёх суток объявили об их полном и успешном завершении, после чего сосредоточились на восстановлении погибших нефтепромыслов, добывающих «Тип Икс». Сразу выяснилось, что в условиях резко возросшей агрессивности аномалий и природы Ареала единственными промыслами, до которых ещё можно было дотянуться с минимальным риском, оказались Тэбук в посёлке Нижний Одес и ещё не законченная скважина в районе посёлка Каджером. Было принято решение сосредоточить усилия на Тэбуке, так как восстановить скважину будет проще, кроме того, к Тэбуку подведён трубопровод от месторождения в Джъере, что позволит обогащать добытую там нефть при её прогонке через Зелёную Зону Ареала. Это обещало позволить восстановить добычу «Тип Икс» в относительно сжатые сроки, что являлось важным не только с коммерческой точки зрения. Удерживать людей в Ареале становилось труднее с каждым днём, и чем раньше заработает Тэбук, тем лучше. Бурение же скважины в Каджероме ещё надо завершить, кроме того, это месторождение находится всего в паре километров от границы Ареала, и привлечь работников для его строительства будет гораздо легче, чем в Тэбук, расположенный в самом центре Зелёной Зоны. Чтобы не допустить третьей трагедии, вокруг мест строительства были выкопаны блиндажи в качестве укрытий на экстренный случай и развёрнуты научные наблюдательные пункты, круглосуточно следящие за Ареалом.
Но с таким трудом организованная система зашаталась уже через неделю, с новым Выбросом, а вскоре всё и вовсе рухнуло, словно карточный домик. Оказалось, что отныне Выбросы редко длятся более суток, но зато происходят каждые шесть-десять дней. Но настоящую панику вызвало даже не это. С каждым Выбросом Зуд становился всё сильнее, и к исходу второго месяца после «Дезинфекции» боль, терзающая пострадавших людей, стала физически невыносима. Единственным обезболивающим средством оказалось возвращение внутрь аномальных территорий. Стоило поражённому Зудом человеку перешагнуть границу Зелёной Зоны, как боль прекращалась. Прежде чем это было подтверждено на официальном уровне, в клиниках и больницах от невыносимых мучений скончалось и сошло с ума несколько десятков человек. Особенно досталось иностранным шпионо-спасателям, которых собственные государства отозвали с территории России в срочном порядке, и возможности запросто и в любой момент вернуться в Ареал они не имели. Отток специалистов из мест строительства в Зелёной Зоне превратился в повальное бегство, и работы встали. Не хватало даже охранников, чтобы стеречь завезённые в районы работ строительные материалы и технику. Материальные ценности бросали под открытым небом, их судьба уже не волновала людей, стремившихся покинуть жуткие места. В тот момент и выяснилось, что Зуд получали не только те, кто попал под Выброс. Как оказалось, чтобы стать зависимым от Ареала, достаточно лишь пересечь границу Зелёной Зоны. Любой, кто сделал хотя бы шаг внутрь аномальных территорий, навсегда становился их рабом. Ещё ужаснее оказался новый механизм воздействия Выброса. Попавший под него на открытом месте погибал в считаные секунды, укрывшийся в некоем закрытом пространстве выше уровня земли – становился Зомби даже в Зелёной Зоне, чего до катастрофы не наблюдалось. Спасение гарантировало только подземное укрытие. Это известие вызвало среди побывавших в Ареале участников программы восстановления РАО повальную панику, а среди населения прилегающих к Зелёной Зоне земель едва ли не животный ужас по отношению к Ареалу. Близлежащие посёлки почти полностью обезлюдели в течение нескольких суток. Правительство ожидало массовой подачи судебных исков, но эту неприятность, к счастью, удалось свести к минимуму. И основную роль в этом сыграло резко негативное отношение большинства населения страны к пострадавшим в Ареале. Быстро вспыхнувшее острое недовольство стремительно набирало обороты, и тому имелись страшные причины.
Уже к окончанию первого месяца после катастрофического Выброса распространилась информация о том, что в местах, где селились покинувшие Ареал люди, резко возросло количество несчастных случаев. Объяснить это явление оказалось невозможно, но факт оставался фактом: вокруг страдающего Зудом человека разбивались автомашины, замыкала электропроводка, сгорала бытовая техника, отказывали кардиостимуляторы, споткнувшиеся прохожие падали с высоты собственного роста и получали серьёзные переломы и травмы. Количество несчастных случаев со смертельным исходом начало зашкаливать, и вскоре ситуация вышла из-под контроля. Последней каплей стало крушение пассажирского самолёта. Новый дальнемагистральный аэробус из-за отказа двигателей рухнул с высоты пятисот метров, никто из пассажиров, среди которых были двое ареаловцев, не выжил. Комиссия, назначенная расследовать обстоятельства катастрофы, так и не смогла определить её причин. В совокупности с сотнями других трагедий всё это дало неизбежный результат.
На выходцев из Ареала мгновенно пало клеймо прокажённых. Их боялись и сторонились, опасались принимать на работу, находиться в одном транспорте, разговаривать и даже просто приближаться. СМИ пестрели сообщениями о взорвавшихся газовых баллонах в квартирах пострадавших от аномальных территорий или их соседей, убивающих током чайниках, принтерах и копирах в офисах, где работали бывшие ареаловцы, сошедших с рельс трамваях и отказавших тормозах автобусов, мимо которых они просто проходили по улице. В стране началась тихая паника, быстро трансформировавшаяся в дискриминацию подверженных Зуду людей. Их всячески травили и избегали, случаи, когда сотрудники фирм и организаций целыми офисами подавали заявления на увольнение, если начальство соглашалось принять на работу такого «прокажённого», начали приобретать массовый характер. Вскоре появились сведения об актах самосуда и линчевания, учинённых родственниками и близкими пострадавших от несчастных случаев граждан в отношении проживающих неподалёку зависимых от Ареала людей. «Прокажённых», или, как прозвали ареаловцев в народе, Зависимых, повсеместно притесняли и всячески изживали. Среди Зависимых участились случаи суицида, но основная часть людей стремилась выжить, и сделать это можно было лишь единственным способом.
Всеобщий страх, граничащий с ненавистью, вкупе с постоянно усиливающимся Зудом, заставлял Зависимых вновь приезжать к границам аномальных территорий. Они пытались находиться ближе к Зелёной Зоне, надеясь на ослабление боли. Тем временем Выбросы продолжали идти с постоянной периодичностью четыре-пять раз в месяц, Зуд становился всё мучительнее, и вскоре провести вне Ареала более двух суток и одновременно не умереть или лишиться рассудка от рвущей на куски мозг боли стало невозможно. Зависимые, оказавшись один на один с человеческой злобой, всеобщей враждебностью и собственными мучениями от всепоглощающего Зуда, не имели иного выбора, кроме как вернуться в Ареал, который стал для них местом пожизненного заключения. Уцелевшие жители Ухты и немногих близлежащих посёлков; выжившие под гигантским Выбросом сотрудники РАО и окрестных нефтепромыслов; спасатели, строители, учёные, медики, силовики, привлечённые после «Дезинфекции» к ныне рухнувшей правительственной программе по спасению пострадавших и восстановлению РАО; и даже заключённые, отбывавшие срок в исправительных учреждениях, которым посчастливилось не подвергнуться зомбированию и не погибнуть от рук своих сокамерников, ставших Зомби, – в Ареал начали возвращаться все, кто носил в мозгу безжалостный и мучительный Зуд. Даже посещавшие Зелёную Зону иностранцы, умудрившиеся не сойти с ума и не погибнуть от боли к этому времени, всеми силами стремились получить разрешение на проживание в запретных территориях.
Сначала Зависимые селились в Сыктывкаре, что вызвало немало волнений и стычек с местными жителями. И без того малочисленные, городские органы правопорядка значительно поредели вследствие оттока людей в более благополучные регионы страны и слабо справлялись с поддержанием законности среди резко возросшего населения. По городу прокатилась волна кровопролитных беспорядков, но длились они недолго. Выбросы продолжали происходить, и с каждым из них боль от Зуда возрастала всё сильнее, заставляя Зависимых приближаться к границам Ареала. Подгоняемый быстро усиливающейся болью, людской поток переместился в Троицко-Печорск, затем в Печору, потом выплеснулся в ближайшие к Зелёной Зоне посёлки, поневоле возрождая давно заброшенные населённые пункты. Но Зуд не дал несчастным шанса удержаться вне аномальных территорий. После катастрофического Выброса, уничтожившего цивилизованную жизнь в радиусе ста тридцати километров от Эпицентра, не прошло и десяти недель, но Ареал уже собрал внутри себя всех, кого приковал к себе незримыми цепями, разорвать которые оказалось никому не под силу. Люди в промежутках между Выбросами наскоро отрывали землянки или устраивали блиндажи в овражках и пересохших руслах рек, если такие места оказывались свободны от Студня. Условия жизни, в которых оказались Зависимые, были близки едва ли не к первобытным.
К тому моменту Совет Директоров РАО «Ареал» во главе с вице-премьером успел поставить на ноги всех светил мировой медицины, пытаясь избавиться от Зуда. Но врачи лишь разводили руками. Учёным не удавалось выявить механизмы, отвечающие за развитие внутри мозга болевого синдрома. Все известные способы диагностики неизменно показывали, что пациенты абсолютно здоровы. Боль, постоянно испытываемая ими, не фиксировалась никакими приборами, болеутоляющее не действовало, снотворное погружало в сон, никак не избавляющий от боли. Были перепробованы все мыслимые и немыслимые средства, Белов с Лозинским даже пытались носить на шее эту идиотскую висюльку того странного сталкера с быдловатым позывным Болт, единственного человека из всех, не попавшего под зависимость. Его задержали под предлогом уточнения обстоятельств катастрофы и с тех пор не выпускали из закрытой клиники ФСБ. Из него едва не выкачали всю кровь, пытаясь выявить антитела или что-либо подобное, что могло бы послужить антидотом для Совета Директоров, но всё тщетно. Не помогало ничего, и генерал Белов приходил в бешенство с каждым очередным докладом медперсонала.
Вскоре жить в Москве стало невозможно. Жуткая боль была невыносима, миллиардные состояния ничем не смогли помочь своим обладателям, и директорату пришлось перебираться ближе к Ареалу точно так же, как и всем остальным Зависимым. Но пересекать границу Зелёной Зоны было небезопасно как с точки зрения стандартных ареаловских угроз, так и по более обыденным соображениям: тысячи людей, озлобленных и голодных, лишившихся всего, что имелось в прежней жизни, стекаются туда ежедневно. Ни о какой государственности или порядке внутри Зелёной Зоны не приходится даже вспоминать, и причина проста – всё это некому поддерживать, ни один чиновник или сотрудник силовых ведомств ни за что не пойдёт в Ареал. Заработать Зуд на всю жизнь никому не хотелось.
В итоге директорату пришлось срочно закупить партию сборных домиков, которые собрали на территории нефтепромысла Джъер, на тот момент находившегося в нескольких километрах от границы Ареала и переведённого в режим консервации в связи с нехваткой персонала. Чтобы не вызвать ненужного ажиотажа и не привлекать к себе внимания, промысел быстро обнесли глухим забором и на собственные деньги привлекли туда специалистов-нефтяников из числа Зависимых. В округе было объявлено, что в Джъер въехала очередная рабочая вахта и нефтепромысел работает в штатном режиме. В действительности в домиках разместился Совет Директоров РАО и отряд телохранителей Белова, настоящие нефтяники занимали лишь три строения. Каждую ночь несколько вездеходов под усиленной охраной пересекали границу Ареала и сразу же глушили моторы, оставаясь там до утра, чтобы дать возможность своим влиятельным пассажирам отдохнуть от сверлящего мозг Зуда.
Но Выброс шел за Выбросом, боль усиливалась, и было ясно, что вскоре Ареал поглотит Джъер, а сила Зуда увеличится настолько, что вряд ли позволит находиться без страданий вне Зелёной Зоны свыше нескольких часов. Ко всему прочему добавилась и политическая составляющая проблемы. Авторитет Лозинского в высших эшелонах власти стал падать. РАО «Ареал» теперь существовало лишь на бумаге, нефть «Тип Икс» не добывалась, бюджет нёс колоссальные расходы в связи с катастрофой и её последствиями, в том числе из-за проваленных обязательств по поставкам «Икса» на внешний рынок. Компания «Экстраойл» оказалась на грани банкротства. Сам вице-премьер, вечно пропадающий «где-то там», был не интересен ни Президентской команде, ни собственным людям, среди которых уже пошёл шёпот на тему назначения преемника. Лозинский чувствовал, как шатается под ним кремлёвское кресло. У Белова ситуация складывалась немногим лучше. Генерал-лейтенант ФСБ имел возможность наступить на хвост многим, находясь в любом уголке страны, ибо компромат имеет весьма большой срок годности, но и он понимал, что власть начинает медленно уплывать из рук. Необходимо было что-то предпринять, и как можно быстрее.
И Лозинский нашёл решение. На эту мысль его натолкнуло повизгивание правозащитничков, решивших, что пора в очередной раз делать карьеру на человеческом горе. Все Зависимые ушли в Ареал, толпе обывателей стало нечего бояться, и самые сообразительные начали предпринимать попытки защитить права «пострадавших в результате чудовищной катастрофы и последующих событий». Вице-премьер, будучи опытным политиком, мгновенно оценил обстановку. Сейчас куча недоделанных общественных деятелей бросится добиваться от Президента всяческой помощи Зависимым, «страдающим в нечеловеческих условиях Ареала». Всё это сведется к выстраиванию собственных рейтингов и делёжке бюджетных денег, что будут направлены на выплату всевозможных судебных компенсаций, пособий и прочее. Но у Лозинского на эти деньги были свои планы. И он не стал терять времени даром.
Вице-премьер прибыл на приём к Президенту и представил ему собственную программу помощи пострадавшим от Ареала. Как и полагается государственному деятелю его уровня, она была глобальной и всеобъемлющей. И Президент не мог не оценить все плюсы предложения, разработанного Лозинским. На следующий же день все СМИ транслировали президентское обращение, в котором говорилось, что страна не бросит своих героев и будет сражаться за них до конца, во что бы это ни обошлось бюджету. Программа Лозинского была опубликована едва ли не всеми изданиями уже через час, и многим самопиарщикам от правозащиты пришлось прикусить языки от досады. Лозинский учел всё.
Раз государство, по не зависящим от него причинам, не имеет возможности обеспечить своим гражданам, попавшим под зависимость, достойную жизнь вне Ареала, оно обеспечит её внутри его. РАО «Ареал» вновь ждёт на работу всех желающих, но теперь оно будет существовать внутри Зелёной Зоны ради тех, кто вынужден навсегда связать свою жизнь с аномальными территориями. РАО начинает строительство подземного населённого пункта на базе нефтепромысла Джъер. К тому моменту, когда Ареал поглотит это поселение, оно уже будет просторным и благоустроенным городом со всей положенной инфраструктурой и прочими удобствами: магазинами, школами, детскими садами, больницами, убежищами и, конечно же, интернетом с обязательным доступом в твиттер, посредством которого Президент будет лично следить за бытом горожан. Так как аномальные территории разорвали железнодорожное сообщение, автомобильные магистрали от Сыктывкара до Троицко-Печорска будут срочно доведены до идеального состояния, и по ним будет осуществляться завоз всего необходимого для обеспечения достойной жизни жителей нового Джъера. Президент заявил, что этим обращением гарантирует, что «город внутри Ареала по уровню жизни и комфорта будет подобен любому сателлиту Москвы». С тех пор название «Сателлит» прочно прилипло к подземной новостройке.
Чтобы привлечь Зависимых к проекту, предлагалось приравнять новый Город к положению отдельного субъекта Федерации. Все работники РАО получат в Сателлите квартиры сразу по окончании строительства, а их заработные платы будут превышать нормы, установленные для районов Крайнего Севера. После завершения всех строительных работ эти люди останутся в РАО и будут работать в городских службах, а также на добыче нефти «Тип Икс». Таким образом, никто не останется безработным. Для этих целей сам нефтепромысел подвергнется модернизации и расширению, кроме того, в срочном порядке будет закончено строительство промысла в посёлке Каджером. План Лозинского даже включал возможность строительства в его районе в будущем второго города, если эксперимент с Сателлитом себя оправдает.
Проект вице-премьера вызвал массу критики со стороны скептиков и политических конкурентов, но возможность в короткие сроки вновь возобновить добычу ареаловской нефти послужила решающим фактором для принятия решения. Поначалу программа быстро набрала обороты. Тысячи Зависимых, живущих на границе Зелёной Зоны в землянках и наскоро возведённых блиндажах, в условиях постоянной угрозы Выброса, нехватки промышленных товаров, элементарных удобств, медицинской помощи и зачастую продовольствия, изъявили желание поступить либо вернуться на работу в РАО. Первичные штаты укомплектовали быстро, благо практически все вновь нанятые сотрудники являлись востребованными специалистами, попавшими под Зависимость в результате прежней службы или в ходе выполнения спасательно-восстановительных работ. За неделю численность личного состава РАО возросла до десяти тысяч человек, и началось масштабное строительство.
Лозинский и Зильберман, воплощая программу в жизнь, развили небывалую активность. К тому моменту Совет Директоров РАО «Ареал» понёс ещё одну невосполнимую утрату: вертолёт, которым Шумелкина следовала от места строительства в Сыктывкар на очередную попытку излечения, внезапно взорвался в воздухе. Не выжил никто. Президентским Указом за самоотверженное исполнение гражданского и профессионального долга двум ареаловским директорам, доктору медицинских наук Шумелкиной Елене Александровне и генерал-майору МЧС Воронцову Геннадию Петровичу, были присвоены звания Героев России посмертно. В результате Лозинскому пришлось ввести в Совет Директоров проштрафившегося Прокопенко, что было даже на руку. На него немедленно взвалили всё, что ещё не успели взвалить на тот момент, и вице-премьер смог сосредоточиться на наиболее сложных вопросах освоения бюджета. На начальном этапе это было единственно верным решением, из ареаловских попов не выжил никто, заводить же новых не имело смысла: не имеющие Зависимости, они не будут полностью подконтрольны Лозинскому. Но на всякий случай небольшой храм имени мученика Евлантия на городском плане Сателлита он всё же запланировал. Со временем пригодится, найдётся и очередной ушлый поп, как говорится, свято место пусто не бывает. Пока же выделенные средства он будет контролировать сам, сейчас не до излишеств. Необходимую поддержку ему окажет Белов, с этим проблем не будет, двоюродные братья всегда понимали друг друга с полуслова.
Маховик строительства закрутился, и авторитет вице-премьера вновь окреп. Чтобы демонстрировать и своим, и чужим свою политическую активность, директорам РАО приходилось часто бывать в столице, и делать это с каждым разом становилось всё мучительнее. Авиаперелёты стали невозможны – риск погибнуть в результате несчастного случая, череда которых сопровождала Зависимых повсюду вне Ареала, был слишком велик, и пилоты наотрез отказывались подниматься в воздух. От авиации пришлось отказаться. Теперь до Сыктывкара добирались автотранспортом, после чего приходилось восемь часов трястись по железной дороге, этот способ передвижения на тот момент сочли наиболее безопасным. Эксперты в один голос утверждали, что современные железнодорожные вагоны изготавливаются с применением максимально надёжных технологий, призванных сохранить жизнь пассажирам при любой, даже самой ужасной катастрофе. В качестве доказательства приводились данные о наиболее серьёзных авариях на железной дороге, когда пассажирские поезда сходили с рельсов на большой скорости и вагоны кувыркались с высокой насыпи в многократных кульбитах. Тем не менее они не подвергались разрушению и сохраняли свою форму, а находящиеся внутри пассажиры отделались ссадинами и ушибами, количество переломов было незначительным, летальных случаев и вовсе не имелось.
Но незримое клеймо Ареала, лежащее на Зависимых, не поддавалось научному объяснению и игнорировало всё: статистику, экспертов, законы физики и многократно проверенные стандарты безопасности. После тринадцатого с момента «Дезинфекции» Выброса поезд, которым Зильберман следовал в Москву, сошёл с рельсов где-то посреди глухой тайги, столкнулся со встречным составом и загорелся. По словам немногих выживших, скорость движения перед самой катастрофой была невелика, но в итоге вагоны расшвыряло, как спичечные коробки, и огонь охватил их практически мгновенно. Сильно повреждённый труп Зильбермана был найден спасателями среди тел других погибших уже к вечеру, но уверенно опознать его удалось только через двое суток при помощи генетической экспертизы. Специалисты лишь растерянно пожимали плечами, по всем расчётам выходило, что предпосылки к этой катастрофе предугадать было невозможно. В одно мгновение воедино сложилось сразу несколько причин, каждая из которых являлась редкостью уже сама по себе. Под действием зимних температур на железнодорожном полотне разошлись межрельсовые стыки, но автоматика безопасности, призванная немедленно сообщить об этом на ближайшую станцию, не сработала. Помощник машиниста перед самой катастрофой предположительно вышел из кабины, у машиниста случился сердечный приступ, среагировать на аварийную ситуацию, случившуюся через считаные секунды, оказалось некому. Локомотив сошёл с рельсов, слетел с насыпи и столкнулся с землёй, из-за чего вагоны расшвыряло вокруг, и некоторые из них оказались лежащими на путях. Всё это произошло в непосредственной близости от поворота железнодорожного полотна, огибающего поросшую лесом сопку. Двигающийся навстречу товарный состав, перевозивший горюче-смазочные материалы, заметить произошедшее крушение не имел возможности. Он вышел из-за поворота и сразу же столкнулся с перегораживающими пути пассажирскими вагонами. Цистерны с ГСМ опрокинулись, горючие материалы разлились, взрыв и последующее возгорание произошли в считаные секунды. Как подобное количество чрезвычайных причин могло возникнуть одновременно в одном месте, следственная комиссия объяснить так и не смогла.
С тех пор пришлось отказаться и от железных дорог. Теперь Лозинский и Белов передвигались исключительно автотранспортом, и каждая вторая поездка не обходилась без аварийных ситуаций, случавшихся либо с машинами их кортежа, либо с иным транспортом, оказывавшимся неподалёку. Остальные Зависимые и вовсе крайне редко удалялись от границ Зелёной Зоны дальше двух-трех десятков километров, опасаясь за свою жизнь. По сути, опасность угрожала отовсюду. Сверлящая мозг боль от Зуда и вероятность погибнуть в результате несчастного случая были наименьшими из угроз. Ненависть, вызванная страхом перед необъяснимым проклятием Ареала, толкала людей на агрессивные и подчас кровавые поступки. Очень скоро Зависимые и нормальные стали друг другу врагами, и провозглашаемые по всей стране терпимость и сострадание соблюдались лишь в нескольких небольших поселках, расположенных у самой Зелёной Зоны. Эти населённые пункты стали своего рода нейтральными территориями, где осуществлялись все процессы взаимодействия обитателей Ареала с Большой Землёй. Правительству приходилось держать вокруг ареаловских территорий серьёзное количество подразделений Внутренних Войск, чтобы успешно сохранять контроль над этими самыми процессами. Ибо программа, предложенная Лозинским, принесла лишь часть ожидаемых результатов.
Первые пять месяцев строительство шло усиленными темпами, все стремились успеть закончить Сателлит до того, как его поглотит Ареал. Подземный город был рассчитан на шестнадцать тысяч типовых квартир и при этом имел очень компактные размеры, чуть более чем тысяча на тысячу метров. Его обнесли единым периметром из двухниточного железобетонного забора, построили Научный Центр и расширили нефтепромысел Джъер, вошедший в состав Сателлита вкупе с Административным и Жилым кварталами. От города протянули трубопровод и автомагистраль к посёлку Верхнеижемский и далее до Троицко-Печорска, где осуществлялась обработка ареаловских грузов. Совет Директоров даже разделил внутреннюю структуру РАО на два формальных отделения, «Ареал-Сателлит», охватывающий персонал из числа Зависимых и соответствующую инфраструктуру, и «Ареал-Печора», в состав которого входили не подвергшиеся Зависимости сотрудники, выполняющие свои рабочие функции вне Ареала. Благодаря высоким зарплатам и отсутствию угрозы подвергнуться Зависимости «Ареал-Печора» некоторое время являлся довольно выгодным местом трудоустройства.
Но в остальном Лозинского преследовала масса проблем. С первых же дней строительства стало ясно, что погибший нефтепромысел Тэбук в ныне мёртвом посёлке Нижний Одес восстановить невозможно. Район густо наполнен аномалиями и враждебной фауной, наиболее отчаянные храбрецы, рискнувшие добраться до промысла, увидели там следы мутировавшего медведя и повернули назад. Помимо этого поползли слухи о том, что в некоторых местах Зелёной Зоны, особенно там, где когда-то находились старые, ныне не действующие скважины, на земле появились нефтяные пятна. И если выкопать яму, то за день вполне можно набрать канистру «Икса», а то и две. И кто-то даже отыскал в тех местах пару метаморфитов. После появления этой информации в Ареале вновь зашевелилось сталкерство, и количество разного рода правозащитников и исследователей, особенно иностранных, понаехавших в прилегающие к аномальным территориям посёлки, возросло вдвое. Ко всему прочему строительство нефтепромысла в Каджероме шло медленно и несколько раз едва не умерло самопроизвольно. Частые Выбросы делали проведение необходимых работ слишком опасным, среди строителей имелись жертвы, и убедить людей не разбежаться с недостроенного объекта с каждым разом становилось всё сложнее. Денежные премии и поощрения ценными подарками в виде промышленных товаров и продуктовых наборов помогали не всегда, и ввести в эксплуатацию Каджеромский промысел удалось с опозданием на три месяца, перед самым поглощением Сателлита Ареалом. Не меньшей головной болью стала криминогенная обстановка, ухудшавшаяся в Зелёной Зоне с каждым месяцем всё сильней.
Не все Зависимые желали жить честно и трудиться на объектах строительства с утра до ночи. Среди тех, кто уцелел под катастрофическим Выбросом в августе 2010-го, были и представители криминальных кругов, поощрявших сталкерство в Ухте, и заключённые исправительных учреждений УФСИН, отбывавшие наказания. Вновь оказавшись в Ареале, эти преступные элементы немедленно занялись незаконной деятельностью: рэкетом, грабежами, сталкерством. В первые месяцы Службе Безопасности «Ареал-Сателлита» удавалось держать криминальные круги в узде, но продолжалось это недолго. Преступный мир быстро понял, что внутри Зелёной Зоны государство далеко не всесильно и возможности органов правопорядка весьма и весьма ограниченны. В Ареал потянулись преступники и уголовники всех мастей, скрывающиеся от правосудия, для которых добровольное заточение в аномальных территориях было гораздо интереснее длительных и пожизненных сроков заключения. Вскоре примеру российских криминальных элементов начали следовать преступники из ближнего зарубежья и просто отморозки, желающие лёгкой жизни за счёт других. Преступный мир Ареала быстро окреп и стал не по зубам безопасникам РАО.
Финальную точку в развитии программы Лозинского поставило поглощение Сателлита Ареалом. Зелёная Зона полностью накрыла город за пять недель, к тому моменту все работы были завершены, но дальнейшим планам вице-премьера состояться оказалось не суждено. Едва Сателлит стал частью аномальных территорий, выяснилось, кому на самом деле принадлежит власть в Ареале. Криминальный мир, скрывающийся в развалинах городов, немедленно заявил о своих правах. Город и нефтепромысел Каджером подверглись серии вооружённых нападений. Бандиты оказались многочисленными, хорошо организованными и, самое неприятное, отлично знающими как Зелёную Зону, так и законы выживания в ней. Причина тому была проста: сталкеры, поставленные властями вне закона, контролировались преступным сообществом, в результате чего в распоряжении криминалитета имелись опытные проводники и знатоки Ареала. Атаку на Сателлит удалось отбить, но нефтепромысел Каджером был потерян. По дошедшим до города слухам, отряды уголовников перебили охрану, разграбили каджеромский нефтенакопитель, перекрыли трубопровод, ведущий от промысла за пределы Зелёной Зоны через поселок Чикшино в Печору, и под угрозой смерти вынудили нефтяников дежурной вахты добывать нефть «Тип Икс» для «общака». Нефтяники подчинились, но спустя трое суток нефтедобывающее оборудование пришлось деактивировать перед надвигающимся Выбросом. После его окончания вахта попросту сбежала с территории промысла, воспользовавшись неразберихой. Уголовники организовали преследование, но почти сразу в районе Каджерома появились отряды хорошо вооружённых Зомби, чего до той поры не случалось, и все поспешили покинуть нефтепромысел подобру-поздорову.
С тех пор добычу «Икса» в Каджероме удавалось запускать лишь от случая к случаю, так как сотрудники РАО отказывались браться за эту работу. Надёжно взять под контроль промысел также не получалось. Служба Безопасности «Ареал-Сателлита» едва справлялась с охраной города и ведущих от него на Большую Землю трубопроводов, требующих неусыпной охраны. Преступники и прочие ушлые элементы ежедневно пытались делать в них врезки, и безопасникам приходилось тратить массу усилий на предотвращение этих злодеяний. Особенно тщательно охранялся трубопровод, поставляющий в Сателлит воду, которой в Ареале не имелось. Немало забот требовали и нитки, доставляющие в Троицко-Печорск добытый в Сателлите «Тип Икс». В первое время генерал Белов пытался отряжать часть сил Службы Безопасности на установление контроля над Каджеромом, но от этих действий вскоре пришлось отказаться. На нефтепромысел регулярно нападали то уголовники, то Зомби, а после того, как однажды к Каджерому вышел Фронтовик, солдаты были готовы и добровольно уйти со службы в РАО, и лишиться безопасных квартир в Сателлите, лишь бы вновь не попасть на нефтепромысел.
Стало ясно, что избежать попадания стратегических ресурсов в руки преступных элементов не удастся. Чтобы хоть как-то выровнять ситуацию, по приказу Лозинского и Белова Прокопенко разработал схему контроля за неподвластным РАО чёрным рынком. При содействии правительства тридцатикилометровый пояс вокруг Ареала, быстро прозванный в народе нейтралкой, был объявлен запрещённой к посещению зоной, на территории которой действовал режим Чрезвычайного Положения. Отныне каждому, кто желал пересечь её границы, требовалось получить аккредитацию в РАО по линии ФСБ. С этого же момента «Ареал-Печора» развернул в находящихся на нейтральной территории посёлках пункты приёма нефти «Тип Икс» и метаморфитов у населения, а наказание за сталкерство было отменено официальным Указом Президента. Теперь каждый желающий мог выйти из Ареала и сдать свои находки, не опасаясь судебного преследования, и получить за них приличную цену. Чтобы обрушить чёрный рынок, Прокопенко рекомендовал платить за ареаловскую нефть вознаграждение, сопоставимое с её международной рыночной стоимостью, а за добытые сталкерами метаморфиты давать цену, равнозначную расценкам нелегальных скупщиков. При этом он предложил простой и эффективный способ избежать огромных убытков такой ценовой политики. Цены на товары постоянного потребления, завозимые в Ареал, взвинчиваются до небес. Если литр «Икса» стоит пятьдесят долларов, то нет ничего страшного в том, что литр воды будет стоить двадцать пять, а, к примеру, банка тушёнки или килограмм крупы – десять. Точные расценки высчитают эксперты, и, возможно, цены окажутся несколько иными, но общий смысл не изменится: затраты на покупку ареаловской нефти у населения будут с лихвой окупаться продажей товаров первой необходимости. Цены при желании можно варьировать. Дабы избежать возни с большим количеством наличности, при расчётах будет приветствоваться бартер, кроме того, на территории Сателлита можно открыть банк, куда позволять помещать деньги всем желающим. А чтобы никто не имел возможности демпинговать, РАО «Ареал» при поддержке генерала Белова негласно подомнёт под себя все компании и предпринимателей, что ведут или будут пытаться вести торговлю в нейтральной зоне. Что позволит де-факто быть монополистом, де-юре таковым не являясь, меньше хлопот.
Предложение Прокопенко Лозинский с Беловым одобрили. Эксперты просчитывали детали три недели, после чего с необходимыми уточнениями план начали внедрять в жизнь ускоренными темпами. Без накладок, как водится, не обошлось. Нововведение стимулировало население Ареала искать и сдавать на приёмные пункты РАО нефть и метаморфиты, но сами сотрудники «Ареал-Сателлита» оказались обладателями нищенских зарплат. Немедленно начался отток кадров, и этот прокол пришлось срочно исправлять. Денежное содержание обитателей Сателлита повысили за счёт выделения продовольственных пайков в виде карточек, подлежащих обмену на соответствующие товары в магазинах города. Подобное нововведение понравилось не всем, и хотя массовое увольнение специалистов удалось остановить, кадровый вопрос в Сателлите являлся одним из наиболее острых. Кардинально решить его официальными путями не удавалось, в то время как численность преступного мира Ареала постоянно увеличивалась, пусть и не быстро, но регулярно. Впрочем, Лозинскому и Белову не привыкать выходить из безвыходных положений. Опытный и дальновидный политик иногда может извлечь выгоду даже из сильных сторон своих противников.
– Валентин Иванович. – Обитая мягкой обшивкой внутрисалонная перегородка вновь опустилась, открывая лицо референта. – Не желаете пообедать? Подать меню, или прикажете сделать остановку у ресторана в ближайшем городе по пути следования?
– Почему остановились? – вместо ответа нахмурился вице-премьер, бросая взгляд в окно.
– Авария впереди… – референт невольно отвёл глаза, – только что произошла. Наш кортеж не пострадал, но на автостраде возник затор, придётся немного подождать…
– У меня на счету каждая секунда, если вы помните! – со скрытой угрозой в голосе произнёс Лозинский. – Свяжитесь с полицейскими машинами эскорта или ступайте к ним лично! Пусть делают что хотят, но обеспечат мне немедленный проезд! Объясните им, что это в их же интересах. Чем быстрее мы покинем это место, тем меньше вероятности, что произойдёт что-либо ещё. А ведь здесь скопилось множество машин. Заострите их внимание на этом, думаю, они прислушаются.
– Слушаюсь, Валентин Иванович! – Референт вскочил со своего кресла прежде, чем закрывающаяся перегородка скрыла его из виду.
Доводы референта явно убедили немецких полицейских. Уже через две минуты снаружи взвыли сирены, а через пять кортеж продолжил движение. Автобус Лозинского протиснулся через организованный стражами правопорядка узкий проезд в образовавшемся автомобильном заторе и проследовал мимо нескольких искорёженных столкновением машин, разбросанных по автостраде. Вице-премьер не удостоил их даже взглядом, за минувший год зрелище аварий, сопровождающих его поездки, давно уже стало обыденной картиной. Его автобус не перевернулся, и это главное, остальное не более чем сопутствующие мелочи. «Пока доберёмся до Москвы, с десяток раз заменят лопнувшее колесо, порвавшиеся ремни и переставят какую-нибудь запчасть». В прошлую поездку вообще застучал двигатель, и пришлось пройти на буксире полтысячи километров. А тут всего лишь какая-то посторонняя авария. Обращать внимание на подобную ерунду означает лишь даром тратить драгоценное время. Но воспользоваться удобным случаем для поддержания имиджа стоит всегда. Он коснулся кнопки вызова референта.
– Да, Валентин Иванович? – мгновенно появился тот. – Подать обеденное меню?
– Давайте, – согласился вице-премьер. – И выясните обстоятельства этой аварии. Пусть моя пресс-служба по возвращении в Москву подготовит официальное заявление, в котором выразит соболезнования пострадавшим или что там потребуется. И пускай рассчитают для них некоторую сумму моей добровольной помощи в качестве пожертвования, – Лозинский забрал у референта меню, – в пределах разумного, разумеется. В заявлении должно подчёркиваться, что ни я, ни мой кортеж не имеет к этой аварии никакого отношения, но, увидев произошедшую трагедию, я не смог оставаться безучастным. Сколько нам до границы с Чехией?
– Три часа пути… эээ… в штатном режиме, – ответил референт. – Возможно, даже быстрее!
Наигранный оптимизм референта вызвал у Лозинского лёгкое раздражение, и он нажал кнопку закрытия перегородки. Перегородка двинулась вверх, но тут в глубине обшивки салона что-то громко щёлкнуло, и она остановилась на полпути. Из её нижних пазов пошёл едва заметный дымок, и запахло сгоревшей проводкой.
– Сейчас починим! – в незакрывшемся проёме немедленно возник один из телохранителей. Он коснулся пальцем вставленной в ушную раковину гарнитуры рации: – Это пятый. Электрика сюда!
– Не сейчас. – Вице-премьер махнул рукой, отпуская телохранителя. Скверное настроение внезапно сменилось на приподнятое. Ещё одна мелкая поломка его не остановит. Что бы там ни случилось, у него есть пятьдесят один день свободы, и никто не отберёт у него ни минуты. Это большая удача, что среди научной комиссии ООН, попавшей под первый после «Дезинфекции» Выброс, оказался племянник Кугельштайна. Чтобы излечить родственника, знаменитый нейрохирург занялся поиском средства, способного победить Зависимость, и не бросил исследований даже после того, как племянник не выдержал мучений Зуда и покончил с собой, выбросившись с крыши собственного пентхауса. Правда, методика анестезии, подходившая для покойного, стоила жизни Линдеру, но с этим уже ничего не поделать. В какой-то мере это даже хорошо – Линдер поехал к Кугельштайну на первую операцию вместо Лозинского, которого задержали в Ареале проблемы первоочередного характера, как раз в тот момент решался вопрос по освоению крупной части бюджета. Зато потом методики заносчивого немца срабатывали без ошибок, а в случае сомнений Лозинский всегда может послать вперед себя Прокопенко, как это делает Белов со своим безмозглым племянником. И это абсолютно правильно. Что такое три миллиона долларов в сравнении с возможностью хотя бы временно освободиться от Зуда?! Гроши. Но Кугельштайна в любом случае следует проверить со всей тщательностью. На будущее. Рано или поздно кто-нибудь сможет воспроизвести его сыворотку, и прощать напыщенному учёному индюку его заносчивость вице-премьер не собирался. За окном раздался визг тормозов и надрывный сигнал клаксона, сменившийся глухим звуком удара. Спецавтобус не сбросил скорости, шум экстренно тормозящих автомобилей быстро затих позади, и Лозинский открыл обеденное меню.
Северо-западная окраина погибшего города Ухта, Ареал, Зелёная Зона, 80 километров и 9 метров от места нанесения ядерного удара, 24 октября 2011 года, 12 часов 25 минут, время московское.
Идущий первым сталкер остановился и сверился с видавшим виды УИПом. Некоторое время он водил левым предплечьем с укреплённым на нём прибором из стороны в сторону, вглядываясь в показания индикаторов, после чего немного подался вперёд и принюхался, словно собака.
– Пришли, – уверенно заявил он, оглядываясь на сутулого человека в охотничьем камуфляже с потертым автоматом в руках. – Два шага до Жёлтой. Отдохнуть бы, прежде чем туда лезть, а?
Сутулый посмотрел на свой УИП, отыскивая глазами окошко хронометра, и коротко бросил:
– Привал! – Десяток вооружённых людей, не снимая рюкзаков, уселись прямо на тропу, по которой шли. Сутулый подошёл к одному из них и по зэковской привычке присел на корточки.
– Может, всё-таки замацать «Шестое Чувство», Фикса? – тихо спросил он человека с руками, густо покрытыми уголовными татуировками. – Не выпасем ведь гадов! По-любому «Невидимки» у них, да и вешки лажовые, зуб даю! Специально ставят, чтобы непрошеных гостей запутать!
– Нет. – Его собеседник сверкнул стальными коронками передних зубов. – Палево, сами засветимся и дело провалим. Там не лохи сидят, расколят нас в два счёта и уйдут. Если сменят место, вообще не найдём. Так что не будем быковать. Осмотримся, прикормим барыгу ихнего, на гниль проверим и уйдём. Пускай пока привыкает к тебе. Когда будешь с ним базарить, разведи, чтоб первый со стрелы сваливал, посмотрим, в какую сторону пойдёт. Путь у него стопудово кружной, но всё равно знать не помешает. После того замеса два месяца прошло, сто раз всё изменилось.
– Понял, не дурак, – ухмыльнулся Сутулый. – На ухо присяду ему или наеду, посмотрим, как базар попрёт. Свалит шустро, никуда не денется. Кореша его даже не допрут, что к чему, барыга стрелы всегда на поляне набивает, до кустов далеко, не услышат они, о чём базар.
– Хорошо, – одобрил уголовник с фиксами и негромко добавил: – Всё, двинули. Харэ беспонтово штаны мять. Котлы тикают, а нам ещё до поляны идти.
– Сталкер ноет, устал, типа. – Сутулый с недовольной гримасой оглянулся на сидящего в голове колонны человека. – Может, отдохнем ещё? Мало ли что, упаси господи… Не вляпался бы, без проводника в Жёлтой никак!
– Пять минут! – тихо заявил Фикса. – Слишком свежим он выглядеть не должен. Мы, с понтом Общаковские, значит, Ухту по кругу обходили, да ещё и ночью. Должны были устать.
Сутулый кивнул, поднялся на ноги и направился к отдыхающему сталкеру, на ходу оглядываясь на развалины домов. Вряд ли кто-то из людей Медведя мог следить за ними сейчас, они не высовывают носа из Жёлтой Зоны, а если и выходят, то явно не здесь. Тут пролегает кратчайший путь к поляне, на которой ведёт торговлю их барыга, тропа по ареаловским понятиям считается нейтральной, как и любая дорога к приёмным пунктам и магазинам, где можно отовариться. Но это ещё не значит, что никто никогда не пытается нарушить этот закон. Не пойман – не вор, как говорится. А раз так, то лучше смотреть в оба, отморозков в Ареале хватает, не говоря уже о Зомби… Взгляд бандита скользнул правее, по руинам, и невольно упал на далёкое здание ГНИЦ. Уголовник торопливо перекрестился. Бесовское место! За год с лишним, прошедшие после катастрофического Выброса, размеры Ареала увеличились, и Жёлтая Зона частично поглотила северные окраины мёртвой Ухты. Городской квартал РАО теперь полностью находится в Жёлтой, но белую высотку ГНИЦ по-прежнему хорошо видно из любой части разрушенного города. Новенькое здание, чистое, словно только что после покраски, возвышалось над потемневшими руинами, покрытыми синюшным мхом с жёлтыми кляксами разводов. Пустые глазницы окон зловеще взирали на останки Ухты, словно выискивая среди них уцелевших людей, чтобы заманить их к себе и жестоко умертвить. И способов для этого у него предостаточно. Самые лихие сталкеры, рискующие соваться туда, возвращались далеко не всегда, а те, что всё-таки выходили живыми, рассказывали жуткие вещи. Сам Сутулый несколько раз порывался сходить с ними в ГНИЦ, но всякий раз инстинкт самосохранения оказывался сильнее жажды наживы. А поживиться там было чем, львиная доля всех богатств, собранных в Ареале за последние десять лет до того памятного Выброса, осела в этом зловещем здании…
– Пошли дальше! – заявил сталкеру Сутулый, придирчиво выждав отведённые Фиксой пять минут. – Хватит вату катать! До поляны ещё дойти надо, а напрямик нельзя, дальше развалины фонят сильно, придётся обходить.
– Не придётся. – Проводник нехотя встал с тропы. – Нет там уже радиации, Жёлтая всё сожрала.
– Откуда знаешь? – немедленно насторожился Сутулый. – Ты же базарил, что не был тут давно!
– Ваш Хозяин не единственный, кто к Водяному менял посылает, – пожал плечами сталкер. – Два Выброса назад знакомые мужики водили на ту поляну кого-то из Наёмников, вот и рассказывали.
– Чего ещё они тебе рассказали? – надвинулся на проводника бандит. – Почему не предупредил?! – Его рука потянулась за висящим на поясе ножом. – На две бригады работаешь, падла?!
– Ты чего, Сутулый?! – Мгновенно побелевший сталкер испуганно отпрянул от уголовника и скороговоркой затараторил: – Я под вашей крышей семь Выбросов уже! Ты не спрашивал просто, вот я и не говорил! Да и говорить-то особо нечего было! Ну, наняли мужиков Наёмники, дали караван вести, пятнадцать человек с рюкзаками, обычное дело! Те и довели! На сделку их не взяли, они её метров с десяти видели, о чём речь шла, не слышали, что Наёмники Водяному торговали, тоже не разглядели. Да и никто особо не разглядывал, западло это, ты понятия знаешь! Покупали они воду, её потом каждый на себе по четыре канистры на коромыслах тащил, мужики ещё говорили, что задолбались конкретно, пока в Зелёную вышли, а там Наёмников грузовик ждал, место я не знаю, не раскрывали! Ещё говорили, что старший каравана долго убеждал Водяного, пытаясь получить что-то, непонятно что, но оно, видать, позарез ему было нужно. Только Водяной это не продал, потому как не имелось в наличии, сказал лишь, чтобы узнавали через пару Выбросов. Вот и всё! О чём было рассказывать-то?!
– Ты что, фраер, в натуре рамсы попутал?! – взъярился Сутулый. – Наёмники возле нашей малины на грузовиках разъезжают и два Выброса назад Водяной им стрелу набивает как раз через два Выброса, а ты тут базаришь, что рассказывать не о чем?! А если они прямо сейчас где-нибудь тут, в развалинах, зашкерились и ждут, когда мы обратно с товаром пойдём, а?! Сука, если подставишь, я тебя сам на перо насажу!
– Не кипятись, братан, – негромко окликнул его Фикса. – Не кошмарь фраера, ему сейчас дело делать. – Уголовник бросил на Сутулого многозначительный взгляд. – Не закосячил он, ерунда это. Братва перед нашим выходом округу пробила, нет здесь никого. И с Наёмниками у нас перемирие ещё на два Выброса, так что, – он перевёл взгляд на сталкера, – давай, братан, веди дальше.
– Базара нет, – согласился Сутулый, быстро меняя гнев на милость. – Извини, братан! – Он хлопнул испуганного проводника по плечу. – Мой косяк, не прав был. Пошли, что ли?
Сталкер расслабился и принялся поправлять на себе снаряжение, что-то негромко объясняя Сутулому. В нескольких метрах позади него Фикса, делая вид, что туже затягивает головную повязку с «Филином», скорчил злобную рожу и украдкой показал Сутулому средний палец. Тот поспешно отвёл глаза. Фикса скрыл вспыхнувшее внутри раздражение. «Сутулый, козлина тупая, придурок лагерный! Нашёл, когда фраера задрючить! В двух шагах от Жёлтой Зоны, по которой он нас сейчас поведёт! – Уголовник поморщился и перевесил болтающийся на груди автомат ближе к правому плечу. – Ладно, сталкер вроде успокоился. Пусть отрабатывает свои бабки спокойно, без шкурохода, а потом, когда вернёмся на хату, мы этот разговор на тему Наёмников продолжим, как говорит Хозяин, в более благоприятной обстановке».
Спустя минуту караван втянулся в Жёлтую Зону, и бандиты взяли оружие на изготовку. Теперь смотреть по сторонам приходилось втрое тщательнее. Засада возможных конкурентов была самой малой из потенциальных опасностей. В любой момент могли появиться Зомби, напасть стаи мутировавшего зверья, ставшего теперь предельно агрессивным, или прийти Бродяги. Вреда от них, если не подпускать к себе, немного, разве что вонь, но вот неизбежная стрельба привлечёт сюда много кого, и это уже действительно проблема… Он посмотрел на бесполезный УИП и машинально поправил лежащий в набедренном кармане «Дозиметр». Мет не нагревался и вообще не подавал признаков жизни. По ходу проводник не облажался, радиация здесь действительно пошла на убыль. Два месяца назад, когда Хозяин в первый раз велел замочить Медведя и весь его куцый ОСОП, желая прибрать к рукам московских учёных, тут была ещё Зелёная Зона и счётчик Гейгера показывал слишком высокий фон. Приходилось давать кругаля в добрый километр, а сейчас вроде всё в ажуре и проводник ведёт почти по прямой. Да и тропа натоптанная, ходят к ОСОПовскому барыге явно не раз в месяц. Темнит что-то сталкер, когда божится, что не знает ничего. Или лошара он среди своих, вот и не рассказывают ему особо.
Фикса внимательно всматривался в окрестности. За два месяца местность сильно изменилась, сине-жёлтая кожистая растительность дала обильные всходы, среди которых поредевшие деревца зачахли, покрытые густым слоем синюшного мха с грязно-жёлтыми разводами, возвышенности и впадины заметно сгладились, от русла Чибью, проходящей когда-то неподалёку, осталась лишь неглубокая канава, на треть заполненная Студнем. «Филин» показывал его подрагивающие холодцеобразные лужи в каждом втором углублении, и проводник старался вести караван по максимально ровной местности, непрерывно орудуя перед собой заранее срубленной веткой и швыряя «жучку». Уголовник непроизвольно поёжился. В сумерках он чувствовал бы себя спокойнее, хоть Паутину видно, сейчас, под этим мутным зелёным небом, ни черта не заметишь. Тогда, два месяца назад, у него в руке была хозяйская «Ариадна», и хоть он вёл братву на замес, чувствовал себя гораздо спокойнее, чем сейчас. На всякий случай Фикса достал из кармана несколько пистолетных гильз и время от времени швырял их в направлении спины впереди идущего. Вляпаться во внезапно образовавшуюся перед ногами аномалию не хотелось. Успокаивало лишь то, что сталкера в проводники он взял опытного, тот ходит по Зонам уже пятый год, а до места сделки требовалось пройти не больше двух километров.
После катастрофического Выброса Ареал сильно изменился. Зелёная Зона мгновенно прыгнула до радиуса в сто тридцать километров, Выбросы хлынули как из ведра, по одному в неделю стопудово, и с каждым из них она отрастала на двести метров. А вот Жёлтая, в одночасье расширившись до самого внешнего периметра Пояса, не двигалась с места почти год, словно жалкие обломки некогда мощного забора могли сдерживать её расширение. Но потом поползла и она, медленно, но неумолимо приближаясь к мёртвой Ухте. И вот теперь Жёлтая уже начала пожирать город, и Хозяин велел братве готовить южные развалины к заселению. А это конкретный гемор, подвалы раскапывать, и многие недовольны, мол, западло это, пацанам лопатами махать. Приходится устраивать налёты на поселения Непров и Вольных и захватывать работяг, чтоб копали. Само по себе это тема: и добыча, и есть кому на развалинах вкалывать, и братве кураж. Но лично Фиксе, как правой руке Хозяина, слишком частые замесы доставляли серьёзную головную боль: возросло количество раненых, лепил не хватало, а метами можно вылечить не всё подряд. К тому же пленные часто сбегали, и хоть их всюду таскали с завязанными глазами, какая-то информация с беглецами наверняка попадала в руки врагов. Главная же шняга была в том, что Ухта невелика и Жёлтая один хрен доберётся до новых подвалов на юге города. Так что все эти раскопки не решат проблему жилья навсегда.
Проводник каравана привычным движением швырнул вперёд «жучку», привязанная к верёвке гильза пролетела прямо по тропе и внезапно исчезла посреди воздуха. В то же мгновение пустота с резким свистом выстрелила ею обратно. Сталкер, видать, сразу почувствовал неладное, потому что попытался уклониться, и удар пришёлся ему в плечо, свалив человека наземь. «Жучка» прошла по касательной, чиркнув по автоматному ремню, и отлетела далеко в сторону, вырывая из рук упавшего проводника верёвку. Метров через двадцать она шлепнулась на ровную с виду полянку, поросшую короткой синюшной травой, и с тихим чавканьем растаяла. Остальные участники каравана немедленно присели на корточки и замерли, не сводя глаз с проводника. Тот, потирая ушибленное плечо, поднялся на ноги.
– Ты как, братан? – осторожно окликнул его Сутулый. – Цел? Может, повязку замутить или шину?
– Не, пронесло, – поморщился сталкер, осторожно двигая плечом. – Вроде всё цело. Синяк будет здоровый, но то и правильно. Расслабился я не в тему, повезло, что так по мелочи отмазался!
– Ты давай поосторожнее, – прям-таки по-дружески напутствовал его бандит. На этот раз ему хватило сообразительности не наезжать на проводника. – Не на променаде, в натуре, не приведи господь вляпаться! – Он вновь перекрестился.
Сталкер пару минут разбрасывал гильзы, отыскивая обходной путь вокруг Центрифуги, воткнул в землю несколько вешек, отмечая правую границу аномалии, после чего караван продолжил движение. Проходя мимо куска толстой проволоки с обрывком красной тряпки, имитирующей флажок, Фикса привычно подумал, что все сталкеры, сующиеся в Жёлтую Зону, по-любому напрочь отмороженные. Но все же Хозяин прав: Ухта не будет в Зелёной вечно и что-то решать всё равно придётся. А вариантов-то негусто. Уходить на юг и зарываться в землю, как это сделали сателлитовские, вот и весь расклад. Только Сателлит рыло государство с ворохом строительной техники, и делалось это без всяких Выбросов, пока Джъер был вне Ареала. У нас же, кроме лопат, ничего нет, так запросто нор на две тысячи рыл не накопаешь. И где от Выбросов прятаться по ходу дела? Выходит, от Ухты далеко не отойдёшь. Есть вариант дать бабла тем, у кого есть техника. Наёмники и Сателлитовские отпадают, эти помочь не согласятся. Общаковские и Нефтяники заломят ценник, но за работу скорее всего возьмутся, но тогда местонахождение новой малины не будет тайным, а это тема не мазёвая, жди налётов. Интриг и конфликтов хватает и без того. Так что Хозяин прав, завалить ОСОП и выхватить московских учёных стоит. Может, это решит проблему.
– Ложись! – громко прошипел сталкер, падая в синюшную траву. – Птицы!
Бандиты немедленно залегли, вжимаясь в примятую растительность тропы, кто-то торопливо щёлкал предохранителем дробовика. Фикса положил голову набок и скосил глаза в небо. Из глубины Жёлтой Зоны к ним приближалось целое облако мелких крылатых тварей, покрытых хитиновой чешуёй вперемешку с пучками ещё не вывалившихся перьев. Ощетинившаяся кривыми клювами и загнутыми когтями мерзость издавала короткие пронзительные крики на грани ультразвука и хаотично менялась местами друг с другом. Если бросятся, то кому-нибудь точно кранты, подумал Фикса. Ради того, чтобы закос под караван получился убедительным, они не взяли ни «Мембраны», ни даже ОЗК, а летнюю охотничью куртку твари разорвут на раз. Потому он и послал рулить караваном Сутулого, оставшись в самом его центре. Чувствовал, что может случиться какой-нибудь косяк, а ареаловское зверьё, если нападает на вооружённых людей, старается рвать тех, кто с краёв. Но на этот раз им подфартило и стая пролетела мимо. Проводник выждал ещё минуту, после чего осторожно поднялся и осмотрелся.
– Улетели, – сталкер облегчённо вздохнул, – айда дальше, до поляны метров пятьсот осталось. Если тропа будет такая же чистая, дойдём минут за двадцать.
Он поднял с земли оброненную «жучку», подобрал ветку, служившую щупом для Паутины, и двинулся вперёд. Пока добрались до места, пришлось сходить с тропы ещё дважды. Сперва попалась Грава, потом крупная Плешь. Граву обошли быстро, с Плешью же пришлось повозиться. Сталкер ещё не успел полностью пробить её размеры, как она отползла назад точно по тропе и потерялась. Проводник как-то просёк тему, бросил гильзу туда, где ещё минуту назад сидела аномалия, и тихо выругался, глядя на то, как она целая и невредимая катится по тропе.
– Отползла, падла! – сообщил сталкер. – Придётся искать по новой!
– Братан, а ты, часом, не лоханулся? – предположил Сутулый. – Когда размеры вымерял?
– Ты же сам видел, как гильзы жрало! – Проводник отёр рукавом пот со лба и поправил насквозь промокшую повязку с «Филином». – Тут она была! Назад отползла, по-любому! Хорошо ещё, что не вперёд, на нас, так бы пришлось по тропе сайгачить незнамо сколько! Пойду искать. Вы пока здесь стойте. И «жучками» вокруг вымеряйте, мало ли что…
Он шагнул вперёд, подобрал гильзу и бросил её перед собой. Та упала на чистое место, и сталкер повторил всё заново, шаг за шагом продвигаясь по тропе. Плешь обнаружилась метров через семь, и проводник потратил минут двадцать, определяя её границы и рассчитывая безопасный обход. Опасаясь повторного сползания аномалии, он перепроверял всё трижды, после чего рискнул пройти сам, перед каждым шагом швыряя вперёд «жучку» и отмечая путь вешками.
– Давайте по моим следам! – произнёс он, выйдя на тропу с другой стороны Плеши. – Тут чисто.
– А вдруг она снова поползет? – не двинулся с места Сутулый. – Как раз, когда я обходить буду? Прямо мне под ноги, в натуре! Иди сюда, вместе пойдём!
– Плешь если остановилась, то сразу не двигается! – заверил его сталкер. – Десять минут точно на одном месте сидеть будет, а эта большая, не меньше двух часов просидит. Нам даже повезло, что она сейчас зашевелилась, если с Водяным быстро сторгуетесь, обратно её легко пройдём. И другие аномалии её обходить будут, так что этот участок тропы пару часов останется чистым, мамой клянусь! Вот, смотри!
Он быстрым шагом прошёл по своим следам к Сутулому и тут же вернулся обратно. Тот торопливо засеменил следом, и весь караван последовал его примеру, спеша быстрее удалиться от безжалостной смерти, ничем не отличающейся от обычной синюшно-жёлтой травы, покрывающей всё вокруг. Последние двести метров прошли спокойно, и сталкер остановил караван, указывая Сутулому на плотно утоптанный ногами участок земли, огороженный несколькими добротными вешками.
– Пришли. Это и есть поляна Водяного. Тут место ожидания. – Он швырнул на полянку несколько гильз, благополучно упавших на утоптанную траву. – Чисто. Сам торг происходит вон там, с краю, где травы нет. Водяной прикатит туда свою тележку. К нему можно подходить только поодиночке.
– Это ещё с какого понта? – Сутулый презрительно сплюнул. – А поклоны ему отбить не нужно?
– Я предупредил, – пожал плечами сталкер, – это все знают. И ещё с ним не спорят. В смысле, торговаться можно, а так – лучше не надо. Он ведь того… не совсем обычный. Никто не видел, чтобы он пользовался «жучкой» или пробником каким. Ходит со своей тележкой, словно не по Жёлтой Зоне идёт, а по бульвару где-нибудь на Большой Земле. Мужики говорят, он как Зомби аномалии обходит, прямо по ходовой, даже не останавливается.
– И что, никто даже не проверил его на душок? – ухмыльнулся Сутулый. – Глядишь, и скидку бы дал, а то и вовсе подарил бы канистру-другую!
– Так ведь все знают, чей он, – удивился проводник. – Наедешь на Водяного – жди ОСОП в гости. А с Медведем зарубаться дураков нет. После такого замеса ещё никто довольным не оставался. Говорят, месяца два назад на их базу целая армия напала, человек сто, не меньше! Как только такую толпу смогли в Жёлтую провести и не вляпаться нигде – уже загадка. Сталкеры поговаривают, что у кого-то завелась «Ариадна», не иначе, вот и решила какая-то братва учёных ОСОПовских к рукам прибрать вместе со всем их барахлишком. Только ОСОП им таких пистонов вломил, что едва половина в живых осталась, и те еле ноги унесли.
– Ого! Вот это, в натуре, тема! – очень убедительно удивился Сутулый. – Это кто же был такой духовитый? Устроить замес с ОСОПом, да ещё и в Жёлтой Зоне?
– Кто бы ни был, а подготовились они неслабо! – ответил сталкер. – Потому что никто так и не выяснил, чьи то были люди. Треп-то всякий стоит, кого только не подозревают. И нас, потому что мы рядом, и Общаковских, потому что у Рашпиля народу больше всего, и Наёмников, потому как вооружены хорошо и обучены, и Сателлитовцев, они же награду за Медведя назначили, и Нефтяников, мол, среди них инженеров полно и учёные имеются, им ОСОПовских москвичей научные бумажки потребовались. Кто-то даже приплетает Вольных и Нейтралов, но это уже перебор, по-любому. Выяснить-то никак, все трупы в Жёлтой Зоне остались, ОСОПу, стало быть. Это, кстати, недалеко отсюда произошло.
Проводник указал рукой вперёд, на покрытые сине-жёлтым мхом развалины внешнего периметра:
– Вон остатки забора, что Пояс огораживал. От него по прямой до базы ОСОП метров триста.
– А что сам Водяной базарит? – подал голос Фикса. – Медведь сказал, на кого покос упал?
– Ничего не говорит он, – пожал плечами сталкер. – Торгует себе да торгует. На вопросы отвечает односложно, мол, не знаем, что за бригада, и всё. Не любит он не по делу трепаться.
– Слышь, братан, а сколько их там, у Медведя, молотобойцев этих? – Сутулый, прищурившись, вглядывался в сторону развалин забора.
– А чёрт их знает, – ответил проводник. – Кто говорит, двадцать, кто сорок… Как узнаешь, они же там живут, – он кивнул в сторону руин Городка РАО. – А туда особо никого не тянет. Завалят в пять сек, Медведю это дело – что Синьку прихлопнуть, об этом вся Ухта знала, ещё когда цела была.
– Братан, а мы не опоздали? – не унимался Сутулый. – Раз Водяной вешки тут насадил, может, он уже свалил отсюда? Не дождался, в натуре…
– Нет, – уверенно заявил сталкер, – я к нему четырежды караваны водил, он всегда заранее безопасную поляну выбирает, а телегу привозит часам к трём, если по солнцу судить! – Проводник задрал голову к зелёному небу и посмотрел на мутное голубое пятно светила. – Мы даже раньше пришли, подождать придётся немного.
Бандиты разлеглись на поляне, но сталкеру Сутулый отдохнуть не дал, заставил ходить по периметру вдоль расставленных вешек и швыряться «жучкой». Фикса скинул рюкзак, подложил его под голову и прикрыл глаза, замутив закос под спящего. Место для сна он, типа случайно, выбрал таким образом, чтобы из-под прикрытых век хорошо видеть уходящую к развалинам забора тропу. В том, что поляна Водяного безопасна, он не сомневался. Хата ОСОПа неподалёку, и их барыга по-любому знает эти места и зря вешки в землю пихать не станет. Ему обмен нужен не меньше, чем менялам из Зелёной, иначе не мутил бы эту тему вовсе. К тому же сегодня второй день «нелётной погоды», и количество движущихся аномалий вдвое меньше обычного… Да и треп всё это, что барыга ареаловскую смерть чует. Хозяин считает, что «Ариадна» у него есть. Возможно, Медведю досталась та, что была у Ферзя. Незадолго до катастрофы РАО объявило, что Салмацкий пропал без вести в Красной Зоне вместе с уникальным метом, но мало ли что чиновнички могли объявить! Ради своих планов они народу что угодно расскажут. Легавым веры нет. Могла и сохраниться «Ариадна». Только как барыга её таскает? Все, кто его видел, божатся, что руки у него свободны. Хозяин сказал, что ОСОПовцы нашли способ пользовать её иначе…
Фикса задумался. В момент катастрофического Выброса они с Немым находились в подвале захолустной избы, шкерились от мусоров РАО, проводивших облавы на братву по всей Ухте. Как перестало трясти, вылезли наружу, а вокруг Зелёная Зона. Такой звездоворот начался, что до сих пор вспоминать не в масть. Хорошо, в избе нычка была с приспособами для Ареала, так бы сгинули. Сутки через изломанную тайгу к Ухте выходили. Зверьё кидалось, словно бешеное, аномалий полно, откуда-то радиация взялась… Студень с Паутиной чуть ли не везде, лес по ночам светился, что Невский проспект перед Новым годом. Выбрались к городу, а там одни развалины, фонят так, что волосы на затылке трещат, и Зомбаки табунами бродят с вымазанными в крови рылами. Позже появились спасатели, и они с Немым закосили под работяг с нефтепромысла. В карантинном лагере встретили кого-то из братвы, тот шепнул, что Рашпиль тоже выжил и теперь собирает вокруг себя людей, что в розыске мусорском находятся. Малина у них где-то в руинах Сосногорска. Туда и рванули. Сосногорск сровняло с землёй неслабо, но радиации там было заметно меньше, и Рашпиль растусовал выживших зэков по подвалам. Спасатели и мусора туда было сунулись, но братва завалила десяток легавых, и те отвалили. Потом Выбросы пошли, и спасательная тема закрылась навсегда. Какое-то время жили в Сосногорске, выбираясь в Ухту трясти лохов и шмонать развалины. Там Фикса и встретил Хозяина. Тот, по ходу, в натуре в огне не горел и в воде, точнее, в Студне, не тонул. Он уже вовсю что-то мутил в руинах Ухты, его прежние деловые партнёры интереса к Ареалу не потеряли, и бабла у него меньше не стало. Он сделал Фиксе выгодное предложение, отказаться от которого мог только дебил. Фикса взял Немого, свалил из рашпилевского Общака и с тех пор рулит Хозяйской бригадой и хорошо себя чувствует…
– Гадом буду, он, в натуре, по Жёлтой как по продолу топает! – возбуждённо зашептал кореш Сутулого, сидящий на своем рюкзаке неподалёку. – А не Зомбак ли он? Упаси господи меня, грешного…
Фикса торопливо проследил его взгляд. Барыга появился совсем с другой стороны, он шёл откуда-то справа, прямо через сине-жёлтые кожистые заросли, словно вокруг не существовало не то что под завязку напичканной смертельной лажей Жёлтой Зоны, но и Ареала вообще. Невысокий худой тип в ОСОПовском камуфляже, ни «Мембраны», ни «Латника», ни оружия. Намётанный глаз рецидивиста сразу определил, что внешние карманы комка пусты. За собой барыга одной рукой тянул маленькую тележку с каким-то контейнером вроде тех, что использовали яйцеголовые в секретной лабе Хозяина, которых потом Ферзь, падла, замочил.
– Слышь, а может, он, в натуре, Зомбак? – Сутулый, которому предстояло рамсить с барыгой, заметно напрягся и нащупал лежащий на земле автомат. – Чё он молодой такой? И между двух деревьев прошёл, там по-любому Паутина должна висеть! Я чую западло…
– Нормальный он, – зашептал в ответ сталкер, – говорю же, видит он аномалии, мужики говорили! В прошлые разы точно так же было, и всё хорошо проходило… Только за ствол не хватайся, так спокойнее будет!
– Кому как! – огрызнулся Сутулый, но автомат в руки брать не стал, продолжая буравить двигающегося через кусты человека с тележкой полным подозрения взглядом.
Фикса прищурился, пытаясь рассмотреть траекторию его пути. Без понту, слишком поздно заметили, даже если запомнить всё до мелочей, это ничем не поможет. Окажешься в самой гуще растительности, а что потом? Барыга оказался продуманный, шёл на сделку кружным путём, по-любому не хотел светить короткую тропу. «Ладно, сваливать будет, пропасём». Тем временем человек с тележкой подходил всё ближе, и было хорошо видно, что двигается он всё же не напролом. Словно между делом барыга слегка петлял, огибая чистые с виду участки местности, и иногда пригибался, проходя между двумя деревьями, и перешагивал ямки, аккуратно проводя мимо них тележку с контейнером.
Аномалии обходит, падла! Фикса мысленно ощерился. Есть, есть у барыги «Ариадна», вот только как он ею пользуется? В руках её точно нет. Фикса водил по Жёлтой Зоне братву с хозяйской «Ариадной» многократно и точно знал, что ни в набедренном кармане, как другие меты, ни на затылочной повязке, подобно «Филину», «Ариадна» не работает. Её можно только зажать в кулаке или стиснуть зубами, как это в своё время замутил ныне покойный Сема Чих. Других способов нет, он чего только не пробовал. Однако, судя по барыге, получается, что есть…
Человек с тележкой невозмутимо подошёл к ограждённой вешками поляне и остановился на пятачке, предназначенном для проведения торгов.
– Здравствуйте, Илья! – непринуждённо поздоровался он с проводником. – С кем имею честь вести дела на этот раз?
– Здравствуйте, Водяной, – откликнулся сталкер и виновато уточнил: – Сегодня я не в теме. Вот, близкий мой, – он указал на Сутулого, – сделку будет проводить. Его товар. – Проводник заметил, как Сутулый скосил на него глаза, и поспешил добавить: – От самого Сосногорска идём, пришлось Ухту по самым окраинам обходить, вторые сутки в пути…
Водяной никак не отреагировал на прозрачный намёк о принадлежности менял к Общаку, и Фикса внутренне поморщился. Продуманный, падла! Косит, мля, под Швейцарию…
– Ну, здоров, Водяной. – Сутулый подошел к барыге и протянул ему руку. – Сутулый моя погремуха. Братва базарит, у тебя воду можно купить по выгодной цене. В три раза дешевле, чем у легавых. И ещё шептали, есть у тебя, типа, снаряга специальная и какой-то хитровымудренный эксклюзивный товар. Может, пояснишь?
– Разумеется! – Барыга с флегматичной улыбкой пожал Сутулому руку. – Вода питьевая, отличного качества, чистоту и сбалансированную минерализацию гарантируем. Максимальный размер поставки одна тонна. Что касается эксклюзивных предложений… – Он склонился над своим контейнером и щёлкнул замками, открывая крышку. Из-под неё с шипением повалил холодный белый пар.
– Мля! – воскликнул Сутулый, отпрыгивая назад. – Чё за ботва, в натуре?!
– Это термоконтейнер, – спокойно объяснил Водяной. – Предназначен для сохранения необходимой температуры. В данный момент он эксплуатируется в режиме холодильника. Ничего опасного в его устройстве нет, это сухой лёд испаряется.
– Предупреждать надо! – окрысился бандит. – Посреди Жёлтой Зоны базарим, нервишки-то пошаливают. И без твоих понтов вокруг опасности немерено!
– Поддержание низких температур обязательно, – терпеливо произнёс Водяной, он явно давал подобные объяснения постоянно. – Мы предлагаем медицинские препараты. Для длительного хранения они требуют содержания в холоде. Иначе срок годности начинает сокращаться. Дальше рассказывать или вас это не интересует?
– Давай-давай, пригодится! – Сутулый, осмелев, вернулся к барыге, и Фикса напряг слух, чтобы не пропустить чего по делу. – Если есть что-то путёвое, можем забашлять и за медуху. Бабки есть!
– Мы не принимаем оплату в деньгах, – покачал головой Водяной. – Нефть «Тип Икс» нам тоже не требуется. Нас интересуют некоторые виды специальных боеприпасов, определённые образцы оружия, кое-какое научное оборудование, редкие метамофиты и осколки метеорита. Учитывая специфику вашей… эээ… обитателей Сосногорска, думаю, стоит остановиться на метах и осколках. Вот список. – Он достал из кармана сложенный вчетверо листок бумаги и отдал его Сутулому. – Если у вас имеется что-либо из этого, сделка состоится.
Сутулый развернул бумагу и несколько секунд читал её содержимое. Фикса скривился. Судя по его роже, этот ОСОПовский прайс-лист поставил его в тупик. «Тупой ишак, не завали дело, сделай заточку поумнее, придурок, ты же, с понтом, меняла!»
– За мелкий осколок тонну воды! Хы! – гоготнул Сутулый. – У меня как раз есть один, третий месяц с собой таскаю, никто не берёт! А легавым из Сателлита за косарь зелени сдавать его западло! – Он продолжил изучать список. – Чё?!! Пять осколков за «Мембрану»?! Или «Шестое Чувство», десять штук?!! Да это фуфло, в натуре! Её на приёмном пункте можно вымутить втрое дешевле и без такого гемора! Где их столько набрать, я чё, внутри ГНИЦ у Профессоров хату снимаю, что ли?!
– Мы предлагаем экспериментальный образец, – невозмутимо пояснил Водяной. – Это «Мембрана-М» повышенной комфортности, обработанная специальным покрытием нашей собственной разработки. Она имеет увеличенную втрое пуленепробиваемость, выдерживает разряд Соленоида средних размеров и позволяет выжить внутри Жаровни. При этом её вес на четыре килограмма меньше обычного изделия, а внутренняя гигроскопичность многократно повышена. Фильтры совмещённого со шлем-сферой противогаза более надёжные и имеют увеличенный срок службы, ну и ещё мелочи всякие. Если для вас это дорого, смотрите цены на медикаменты.
– А чё антибиотики стоят по-конски?! – углубился в чтение Сутулый. – В Сателлите и то ценник меньше! А если по приёмным пунктам прошерстить, то и подавно!
– Это универсальный антибиотик. – Водяной, по ходу, вообще никогда не уставал от тупых вопросов. – Он лечит любую болезнь. За пределы Ареала препарат лучше не выносить, активное вещество начнёт разлагаться.
– Чё, в натуре, любое? – недоверчиво уточнил бандит. – Даже если намотаешь?
– И венерические заболевания в том числе, – кивнул Водяной. – Достаточно одной инъекции. Далее по списку представлено обезболивающее, снимает любую боль, кроме Зуда, к сожалению. Ниже иммуномодулятор, повышающий сопротивление организма болезням, потом универсальный антидот, помогает от всех видов встречающихся в Ареале токсинов. Ещё ниже лечебно-косметические средства, более интересные для женщин. Особо могу выделить самую нижнюю позицию, это препарат для общего омолаживания организма, способствует регенеративным процессам, незаменим для получивших травмы, связанные с переломами или хирургическим вмешательством.
– Слышь, Водяной! – Сутулый расплылся в многозначительной ухмылке. – А это всё, случаем, не лажа? Чё-то больно сказочно звучит, очень смахивает на кидалово. И воды при тебе я не вижу. Как за осколок башлять собираешься? Или у тебя тонна по карманам распихана?
– За полгода торговли ещё никто не жаловался, – пожал плечами барыга. – Вы можете навести справки у своих товарищей, насколько я помню, в Сосногорске есть несколько менял, являющихся нашими постоянными покупателями. А воду вы получите сразу же, как только я смогу убедиться в подлинности осколка. Я не подвергаю сомнению вашу порядочность, просто уже бывали попытки обмана. Пару раз пытались продать кусок смолы и крупные куски янтаря. Даже не знаю, где они его взяли, в этих краях янтаря отродясь не бывало.
– Базара нет. – Бандит полез в карман и вытащил небольшой осколок мутного кристалла. – На, проверяй. А на тему остального я подумаю. Надо пообщаться с людьми, посоветоваться с близкими, ценник у тебя немаленький. Маляву эту с собой отдашь? – Он потряс прайсом.
– Забирайте, я принес его специально для вас, думал, может, что заинтересует на будущее. – Водяной одной рукой достал зажигалку и чиркнул колёсиком, зажигая небольшой огонёк. Тремя пальцами другой руки он взял осколок за выпуклую часть и поднёс его сколотой стороной вплотную к пламени. Оранжевый язычок, вырывающийся из зажигалки, немедленно потух.
– Осколок настоящий, – подтвердил Водяной. – Я готов его забрать. Вы подтверждаете сделку, господин Сутулый? Этот осколок в обмен на одну тонну чистой питьевой воды?
– Подтверждаю, – вновь осклабился уголовник. – Только где она, вода-то? Ты же не хочешь меня попросить подождать часок-другой, пока натаскаешь сюда тонну на своей тележке?
– Никаких задержек не будет. – Барыга отрицательно качнул головой. – Сделка заключена, и вы можете забрать воду прямо сейчас, она здесь. – Он прошел мимо Сутулого к краю отмеченной вешками поляны и перешагнул за её пределы, оказавшись возле скопления сине-жёлтых кустов.
– Э! Ты куда это собрался?! – насторожился рецидивист, делая шаг к лежащему на земле автомату. – Кинуть нас захотел?!
Братва резко засуетилась, хватаясь за стволы.
Но Водяной убегать не собирался. Вместо этого он положил осколок в карман, обеими руками ухватился за ближайший куст и с силой потянул его на себя, словно хотел выкорчевать из земли. Вместе с кустом его воздействию неожиданно поддался целый кусок зарослей чуть ли не в пять квадратов площадью. Обширная охапка растительности поползла за отступающим барыгой и оказалась маскировочной сетью, густо облепленной накладными кустами. Сеть скользнула к его ногам, открывая незаросший участок поляны, на котором обнаружилось пять крупных пластмассовых бочек, плотно составленных в компактную кучу.
– Бочки двухсотлитровые, – заявил Водяной. – Изготовлены из пластика, предназначенного для хранения пищевых продуктов. Заполнены под горлышко, таким образом, в каждой бочке на двести грамм воды больше номинала. Это для компенсации потерь при переливании, так как вам придётся уносить воду в своих ёмкостях. С бочками у нас дефицит, и мы их не раздаём. Можете проверить качество воды, если хотите.
Фикса спрятал злую ухмылку. ОСОПовский барыга, падла, развёл их как детей. Вода всё это время была у них под носом. Они полчаса вату катали, ожидая Водяного, а до товара можно было доплюнуть, не сходя с места. Можно было сэкономить осколок, с ними теперь совсем кисло, Хозяин готов землю рвать, лишь бы заполучить ещё хоть один. «Ладно, для дела не жаль. Теперь осталось главное – пропасти, как и куда именно барыга будет возвращаться. Сейчас он отвалит, и трое наших без палева пойдут по его следам». Тогда, при замесе, определить точное место ОСОПовской хаты так и не удалось, хотя Фикса сумел провести боевиков внутрь Городка РАО. Там их и встретила засада отморозков Медведя. Аномалии «Ариадна» показать может, а вот мины, растяжки и ловушки – нет. Понять, сколько у ОСОПа людей и где они засели, так и не получилось. Видно было лишь одну пулемётную позицию в глубине развалин какого-то строения, да и та явно была заманухой. Пока все пытались замочить пулемётчика, остальные мочили братву из бесшумных стволов пачками. Свалить оттуда удалось не без изрядной доли везения, когда вернулись на хату, Фикса насчитал в своем «Латнике» одиннадцать пуль. Пришлось сдать его за копейки барыге на обменном пункте легавых…
– Переливайте! – Сутулый махнул рукой братве. – Доставай канистры! – Он подошёл к Водяному и заявил: – Слышь, братан, у нас, по ходу, столько канистр не будет. Не знал я, что смогу столько воды сразу затарить. Не в падлу, отдай одну бочку, а? Я баксами за неё забашляю, назови цену! – Он вынул из кармана толстую котлету зелёных.
– Деньги нам неинтересны, – напомнил Водяной. – Но если дадите слово вернуть, забирайте. Только без обмана, иначе мы больше не будем вести с вами никакой торговли.
– Вернём! – заверил его Сутулый. – При братве заявляю! Я за свой базар всегда отвечаю! На следующую сделку притащим, гадом буду! Или передадим с кем-нибудь из наших, если кто к тебе раньше пойдёт, бочка-то пустая весит мало.
– Договорились, – согласился барыга. – Осторожнее с ней, пластмассовая всё-таки.
Он вернулся на свой пятачок и принялся наблюдать, как покупатели осторожно опорожняют бочки, наполняя канистры. Фикса украдкой кивнул Сутулому. Пора заставить барыгу свалить.
– Братан! – Сутулый с дружеской улыбкой подошел к Водяному. – Да ты не жди нас, чего время без понту тратить! Нам двадцать канистр наполнять, коромысла делать, а потом ещё над приспособой мутить, чтобы бочку тащить. Гемор это конкретный, может, до вечера париться придётся. Иди домой, Водяной, тару мы твою тут оставим, потом заберёшь.
– Спасибо, – поблагодарил барыга. – Но я подожду. У нас так принято, я должен убедиться, что сделка полностью завершилась и клиенты ушли с покупками с поляны в целости и сохранности. Время у меня есть.
– Да ты чё, братан, не веришь мне, что ли? – очень натурально обиделся Сутулый. – Не тронем мы твои бочки, я же при братве слово дал! Нам чужого не надо! Иди домой, не кипиши!
– Я вам верю. – Водяной был невозмутим. – Но лучше подождать. Дело не в бочках, просто я хочу быть уверен, что вы вернетесь спокойно. Вдруг аномалия на поляну наползёт?
– Так с нами Илюха! – продолжал улыбаться бандит. – Он сталкер матёрый, Ареал знает и по Жёлтой ходит фартово. Он на стрёме постоит, если что, сразу кипишнёт. – Внезапно лицо Сутулого помрачнело, словно его озарила страшная догадка: – А может, ты пропасти нас хочешь, а, Водяной? – Бандит с подозрением надвинулся на барыгу. – Увидел, как я баблом светил, и теперь ждёшь, когда мы отвалим, чтобы следом двинуть, а?! Будешь пасти нас до Зелёной, срисуешь маршрут, а потом к подельникам своим метнёшься. Идти мы с таким грузом будем медленно, потому ты и бочку так легко согласился нам отдать. Поверил незнакомым типам на слово, не побоялся, что мы кидалы и разведём тебя на доверии! Нас с этой бочкой догнать ещё легче! И завалить всех без палева! И водичку сохранил, и осколок получил, и бабло, и барахлишко! Что молчишь, фраер, не иначе я в цвет попал, а?!
При этих словах братва прекратила возню с канистрами и резко подтянулась к месту рамса, беря барыгу в полукольцо. Их лица не предвещали ничего хорошего, и Фикса внутренне усмехнулся. Сутулый залепил постанову красиво, сейчас фраер свалит, никто не рискнет быковать в одного перед десятком вооружённых боевиков, пусть даже у него будет сразу две «Ариадны». Мёртвому меты не нужны.
– Послушайте, господин Сутулый, – поморщился Водяной, – я даже понятия не имею, как вам такая мысль в голову пришла. – Он сложил руки на груди. – Убивать мы вас не собираемся. Мы дорожим репутацией и заинтересованы в клиентуре…
– Завали хайло, фраер! – жёстко наехал на барыгу Сутулый. – А то сейчас тебе в голову моё перо придёт! – Он выхватил из поясных ножен нож. – Понятий ты не имеешь, это точно. Так что веры тебе нет! – Бандит сплюнул под ноги Водяному, поднёс нож к его лицу и зашипел сквозь зубы: – Так что вали отсюда, падла, пока свои кишки не увидел!
Барыга отступил от Сутулого на шаг, и в следующую секунду раздался звонкий удар металла о металл. Нож, кувыркаясь, выпрыгнул из руки бандита, тот вскрикнул и схватился за кисть руки. Кто-то из братвы отпрыгнул, уклоняясь от кувыркающегося клинка, и нож упал на утоптанную ногами синюшную траву. У основания клинка, в рукоятке, хорошо виднелось пулевое отверстие. Звук соударяющегося металла повторился, и один из боевиков с кряканьем выдохнул, отшагивая назад и невольно хватаясь за висящий на груди автомат. Вторая пуля пробила предохранитель у основания и застряла внутри оружия, превращая его в бесполезный кусок металла.
– Снайпер! – хрипло выдавил из себя бандит, пытаясь сделать вдох. – Волына у него бесшумная!
– Я вынужден попросить вас ускорить приготовления к отбытию. – Водяной был абсолютно спокоен. – Иначе мне придётся изменить условия сделки и наложить на вас штрафные санкции. С тарифами штрафов вы только что ознакомились.
Бандиты замерли, нервно шаря глазами по сторонам в поисках невидимого стрелка, и Сутулый растерянно покосился на Фиксу. Тот криво ухмыльнулся. Он с самого начала седалищем чувствовал, что всё не так просто. Медведь отморозок, но отморозок матёрый, не стал бы своего барыгу на сделки с одними лишь понтами в карманах отсылать. И «Филин» молчит, никого не показывает. По-любому снайпера с «Невидимками» сидят, хрен заметишь. Сейчас стоит кипишнуть хоть кропаля, сразу маслину поймаешь… готовятся они к сделке, заранее готовятся, падлы. Потому барыга и выходит на поляну только один раз между Выбросами.
– Братва, по ходу, погорячились мы без понту, – примирительно сказал Фикса. – Некультурно как-то получилось. Ты извини нас, что ли, Водяной. Нервишки шалят, сам прикинь: Жёлтая Зона, гиблое место, сколько «жучку» не кидай, а очко всё равно играет! Закосячишь не дай бог – одно тряпьё и останется… вот пацаны и напряглись, не все, как ты, среди аномалий как по променаду гуляют. А как выйдем в Зелёную, так дофига мазёво не станет, там Ухта, земли Городских. Мы с ними в контрах сейчас, так что на фарт вся надежда, нам ещё город с бочкой на плечах обходить придётся. Предлагаю эту тему убить, чтобы здесь беспредела не было, все знают, Общак такой фигнёй не мажется! – подытожил Фикса и зыркнул глазами на Сутулого.
Тот привычно осклабился, натягивая на рожу дружелюбие, и протянул Водяному руку.
– Мир? – заискивающе уточнил уголовник. – Товар-то позволишь забрать, а?
– В ваших интересах сейчас не делать лишних движений в мою сторону, – флегматично ответил барыга, проигнорировав попытку рукопожатия. – Воду забирайте, она ваша. Бочку только вернуть не забудьте, как договаривались.
– Вернём по-любому, – с готовностью согласился Сутулый, – я за базар отвечаю! – Он кивнул своим людям: – Братва, пошли дальше воду трелевать.
Назад выходили долго. Бочку с водой пришлось вчетвером на горбу тащить, для этого с горем пополам соорудили из автоматов приспособу вроде носилок. Остальные тащили канистры, сложенные на такие же носилки. Но канистры не бочка, размерами коротковаты, из-за чего постоянно сползали с приспособы в разные стороны, и приходилось часто останавливаться, чтобы отдохнуть и переложить груз. В результате до Зелёной Зоны добирались часа полтора. Там стало проще, заработали УИПы, и скорость ходьбы увеличилась. Промаявшись полкилометра, вышли к схрону, где ждал грузовик, сбросили в кузов товар и поехали в обход Ухты. Вряд ли Медведь отправлял кого-то из своих шакалов пасти караван, но осторожность не помешает. Фикса заставил водилу отмотать пару километров по чистой дороге вокруг Ухты, и только после этого караван вернулся в развалины города. Грузовик заехал в полуобрушившийся склад, и встречающая караван братва окружила машину.
– Всем, кто в караван ходил, отмерь по пузырю воды и насыпь дури, – велел Сутулому Фикса, выпрыгивая из кабины. – Возьмёшь из хозяйских запасов. Сиплый! – Уголовник отыскал в толпе встречающих крупного тучного человека с оплывшим лицом. – Прими товар и забашляй братве, как договаривались!
Фикса забрал у Сутулого маляву Водяного и направился к Хозяину. Для этого пришлось перейти через заваленную битым кирпичом дорогу и обойти отмеченную вешками Граву. Спустя сто метров захламлённой дороги счётчик Гейгера на УИПе запищал, и уголовник привычно принял левее, уклоняясь от опасного места. Вскарабкавшись на руины одного из домов, он кивнул стоящей на охране братве и спустился в зияющую в развалинах дыру по торчащей из темноты приставной лестнице. Оказавшись на погружённой во мрак лестничной площадке, Фикса достал из кармана «Светлячок», осветил уходящие в подвал ступени и двинулся вниз. Дойдя до тупика из груды обвалившихся перекрытий, он огляделся, нашёл крупный пролом в одной из подвальных стен и подошёл к его краю.
– Кто? – раздался из темноты голос, сопровождающийся клацаньем нескольких затворов. – Руки покажи! Медленно!
– Это я. – Уголовник просунул в пролом обе руки. – Хозяин на хате?
– Заходи, Фикса, – разрешили ему. – Так фиг поймёшь, там он или нет. Немой здесь, тебя ждёт.
Фикса шагнул в пролом, и «Светлячок» высветил тощую фигуру в полушаге от него. Немой кивнул, и оба рецидивиста направились вглубь наскоро расчищенного от обломков подвала. Пройдя мимо охраны, они зашли в ржавую железную дверь, и Немой запер её за собой. Заходить за неё кроме них двоих больше не разрешалось никому. Хозяин никогда не показывался братве, предпочитая действовать чужими руками. Однако это не мешало ему замочить любого любопытного, нарушившего приказ и сунувшего нос за ржавую дверь.
– Как? – коротко поинтересовался Немой, имея в виду результаты караванного похода.
– Беспонтово, – поморщился Фикса. Он отыскал глазами на грязном полу царапину и пошел по ней, словно канатоходец по канату. Немой пристроился позади. Царапина замысловато петляла по небольшому помещению, огибая невидимые в темноте мины, засыпанные строительной пылью, и упиралась в ещё одну железную дверь. Помнится, как-то давно один из охранников оказался слишком любопытным и захотел погреть ухо под дверью Хозяина. Ему оторвало ногу в этом самом помещении. Впрочем, мучился лошара недолго, всего полдня, после чего Хозяин велел зашвырнуть его в Плешь, чтоб другим неповадно было.
– Можно? – Фикса постучал в дверь, воспроизводя условный сигнал. – Это мы, босс.
Несколько секунд стояла тишина, потом что-то негромко щёлкнуло, и дверь отворилась в хорошо освещённую комнату, вычищенную, завешанную коврами и обставленную в стиле рабочего кабинета. Рядом с ней есть еще две, машинально отметил Фикса, типа, спальня и кухня, но сам он бывал там всего один раз, когда хату Хозяина подготавливали для жизни. Из спальни наверх есть ещё один выход. Ведёт он через развалины, в одном месте проходит почти вплотную мимо Раздирателя и выходит на улицу в целом саду из аномалий.
Без «Ариадны» не пройдёшь, бесполезно, там Жернова пульсирующие. Кроме Хозяина этот путь для всех ничем не отличается от дороги на тот свет.
– Рад видеть вас, уважаемый Фикса! – Улыбающееся лицо Меркулова, как всегда, сияло дружелюбием. – Проходите, присаживайтесь. Я уже вас заждался! Водички? Холодной?
Он запер за рецидивистами дверь и энергично подошел к стоящему возле письменного стола холодильнику. Открыв дверцу, он извлёк из него пластиковую бутылку с водой и протянул её Немому.
– Стаканы на столике позади вас, – подсказал он бандиту и уселся в кресло. – Судя по вашему недовольному виду, Фикса, в нашей операции не всё прошло гладко?
– Лажово всё прошло, – скривился рецидивист, опускаясь на гостевой диван. – Не вышло барыгу пропасти. Он отказался уходить первым, а как только мы наехали на него, так повсюду маслины и засвистели. Не один он на сделку приходит, понты это. Медведь снайперов с «Невидимками» и бесшумными волынами вокруг поляны раскладывает. Заранее, по ходу. Поляна простреливается полностью, если накалять, то замочат всех в два счёта. Короче, пришлось замять тему, извиниться и свалить.
– Этого стоило ожидать, – неунывающим тоном заявил Меркулов. – Я подозревал наличие скрытой охраны, но не проверить было бы совсем неразумно. Жертвы есть?
– Нет, – покачал головой Фикса. – До мокрухи не дошло. Барыга даже товар за наезд отметать не стал, позволил забрать. Честный, падла! Тонну воды заменял на твой осколок. Бабло он не берёт, расчёт бартером, но ценник на воду в натуре вдвое меньше, чем у легавых. Я маляву его прихватил, думаю, интересно тебе будет. – Он отдал Хозяину прайс-лист Водяного: – Это то, что они хотят за свои ништяки.
С минуту Меркулов заинтересованно изучал список, не переставая при этом улыбаться.
– Получить у него этот список было очень разумно с вашей стороны, уважаемый Фикса! – наконец оценил он. – Крайне любопытный документ! В числе прочего тут указаны некоторые запасные части для альтернатора, компьютерные комплектующие и, насколько я могу судить, кое-какие элементы оборудования для скважины… занятные запросы для Жёлтой Зоны!
– Они там нефть качают, по-любому, – окрысился Фикса, – вот почему барыга «Икса» не берет!
– Не думаю, – прищурился Меркулов, продолжая разглядывать список. – Скважина явно бытовая… Скорее всего они добывают воду, что и объясняет происхождение их основного товара.
– Так ведь в Ареале нет воды! – озадаченно наморщил лоб рецидивист. – Уходит она куда-то…
– Тогда откуда, по-вашему, ОСОП её берёт? – ещё шире заулыбался Хозяин. – Как она на вкус, кстати? Проверяли?
– Вода хорошая, – подтвердил Фикса. – В натуре, поприятнее Сателлитовской будет. А как добывают – бес их знает! Сталкеры шепчутся, мол, наверное, нашли водоём какой и забросили туда шланг. Близко к воде не подойдёшь, но они ж учёные, мать их, по-любому замутили способ. Ну и качают теперь воду вручную, типа, как на колонке обычной или вроде того.
– Сомневаюсь, – покачал головой Меркулов. – Зов Ареала вблизи водоёмов непреодолим. Очень маловероятно, что вода там обычная. Теоретический анализ наших учёных показывает, что если набрать её в ведро, то всё, на что будет способен тот, у кого оно в руках, так это отнести его, как вы выражаетесь, Тёмному Властелину. Полагаю, дело тут в другом. Им известен способ заставить работать электрооборудование в Жёлтой Зоне, в этом сомневаться уже не приходится. Скорее всего Медведь пытками вырвал информацию у одного из учёных нашей частной лаборатории, когда они вместе с Ферзём жестоко убили всех её сотрудников. Всё это время мы считали, что способ этот погиб вместе с научным персоналом, но теперь выходит, что это не так. А раз ОСОП получил в свои руки учёных и возможность запуска в Жёлтой Зоне научного оборудования, логично предположить, что они наладили у себя добычу чистой воды.
– Чёт я не врубаюсь, как они это мутят, – с сомнением поморщился Фикса. – Там же нет воды. Как можно добывать то, чего нет? РАО ещё до того, как тут всем кранты пришли, в свои лабы в Зелёной Зоне воду вертушками завозило раз в неделю, строго по графику. А там и компы работали, и прочая электронная лабуда.
– Вот это нам и необходимо выяснить, уважаемый Фикса! – вновь заулыбался Меркулов. – Если мы сможем получить секреты ОСОПа, то две проблемы выживания в Жёлтой Зоне из трёх будут решены! У нас появятся вода и электричество. Возможность полноценно жить в Жёлтой Зоне избавит нас от кочевой жизни и резко повысит нашу безопасность, мало кто сунется туда, тем более в больших количествах. Именно этим сейчас и пользуется ОСОП. Третью проблему – обилие аномалий – поможет преодолеть наём на работу опытных сталкеров. И сбор соответствующих метаморфитов.
– У Водяного по-любому «Ариадна», – хмуро сообщил Фикса. – Я видел, как он по Жёлтой ходит. Как на прогулке. Но в руках у него пусто. По ходу, ОСОПовские нашли ещё один способ, как ею пользоваться.
– И он тоже нам пригодится! – подхватил Хозяин. – В случае успеха «Ариадну» торговца вы сможете взять себе. Вам, как высшему должностному лицу нашего сообщества, она необходима. Остаётся найти способ выяснить, где сейчас находится база ОСОП и как она охраняется. А с этим у нас пока проблемы… – Он задумался и негромко добавил: – Идеальным вариантом было бы внедрить к ним своего человека…
– Это как мусора к людям в бригады своих оперов подсаживают? Типа, крот? – Фикса усмехнулся, сверкнув стальными коронками. – Это очень сложная тема, босс. Ты в этом не разбираешься, так что поверь, я с подсадными утками в СИЗО на хатах не раз базарил. Тут человек с призванием нужен, иначе расколет его Медведь, как хреновый орех, до самой задницы. Я и сам мыслил по этой теме, могу посоветовать.
– Вот как? – с интересом посмотрел на рецидивиста Меркулов. – Конечно, посоветуйте, уважаемый Фикса! Мне, как человеку неопытному, ваше мнение пойдёт на пользу. Особенно если вы знаете, как минимизировать затраты, мои компаньоны вряд ли готовы сейчас на крупные незапланированные вложения.
– Баблом тут ничего не смажешь, – уверенно заявил рецидивист. – Медведь в ОСОП берёт только своих, потому никто и не знает, сколько их сейчас. Сталкеры базарят, что сорок рыл, но я думаю, лажа это.
– Согласен с вами, – кивнул Меркулов. – До катастрофы штатное расписание ОСОП составляло порядка пятидесяти человек. Но некоторая часть вакансий была не занята, плюс что-то около пятидесяти процентов личного состава по действующим тогда инструкциям РАО должна была всегда находиться на базе, в режиме быстрого реагирования. Там они и находились в момент катастрофы. Учитывая, что после Выброса Городок РАО оказался в Жёлтой Зоне, не вызывает сомнений, что подавляющее большинство этих людей погибло либо во время либо сразу по окончании катаклизма. Я считаю, что к Медведю присоединились те сотрудники отряда, что в тот день находились вне службы, например, болели или были в отгулах. Отпускники скорее всего не попали под Зависимость, хотя есть вероятность, что кого-то из них успели отозвать из отпуска и направить в Ареал до следующего Выброса. Таким образом, сейчас в ОСОП человек пятнадцать, не больше. Эти расчёты косвенно подтверждаются рассказами наших выживших людей и вашим отчётом, я постарался обобщить все сведения, что нам удалось вынести из той неудачной попытки уничтожить Спецотряд.
– По ходу верно, – согласился Фикса. – Короче, Медведь матёрый, собрал только своих, по-любому, кореша они там все! Потому что просто спецов отмороженных можно и у Наёмников надыбать, только чужаки Медведю в хвост не вперлись. И замутить к нему своего человека будет без понту, лоханётся он быстро. Я так мыслю: не нужны Спецотряду пришлые, иначе давно набрали бы.
– Интересный анализ, очень познавательно! – обрадовался Хозяин. – И в чём же суть вашей идеи?
– Бабу к ним засылать надо! – довольно усмехнулся рецидивист, принимая из рук Немого стакан с водой. – На бабу быстро покос не упадёт, от неё западла ждать не будут, и потому она всё срисовать успеет.
– С бабой косяк может выйти, – неожиданно подал голос Немой. – Мразёвки они все продажные! Попадет на малину ОСОПовскую, раздвинет ноги грамотно, просечёт, что там ей теплее, и кинет нас. И ещё сольёт Медведю всё, что знает. Если бабу засылать, надо брать такую, чтоб с ребёнком была. Сучёныша её в подвал, если что не так – на перо! Только так! Бабам веры нет!
– Бабу с ребёнком достать геморно будет, – скривился Фикса. – Детей в Ареале мало. Если кого забрать, слухи сразу пойдут. Можно заказать у Общаковских, чтоб с Большой Земли притащили, но так палева ещё больше, могут растрепать.
– Джентльмены, думаю, вы оба правы! – Меркулов окинул обоих рецидивистов одобрительным взглядом. – И потому мы учтём все доводы. Девушка должна быть молодая и привлекательная, это внушит доверие, а чтобы исключить вероятность предательства, мы будем использовать её втёмную. И она не должна быть участницей какой-либо группировки, это всё усложнит. Лучше всего поискать её среди Неприсоединившихся, как вы их называете – Непры? Либо среди новичков, если таковые вдруг поступят в Ареал. Нужно направить на поиски двух-трёх надёжных людей, не больше. Иначе рискуем получить утечку информации.
– У Непров бабы есть, но тоже гемор будет ещё тот, – почесал затылок Фикса. – С этими лошками вообще тяжело придётся, зашуганные они все, вечно шкерятся. Даже к барыгам ходят к одним и тем же, кого знают хорошо. Да и то редко, им спокойнее Перекупу товар сбыть в полцены, чем по Зоне, обгадившись от страха, в лабаз идти.
– Перекупщику, говорите… – Меркулов мгновение молчал, обдумывая какую-то мысль. – А это нам подходит.
– Нервные какие-то покупатели попадаются. – Влад устало поморщился и поставил на пол пустую пластиковую бутылку. – И почему люди не могут просто совершить сделку и уйти восвояси? Обязательно надо размахивать ножом или проверять меня на храбрость? Неужели не понятно, что я не пришёл бы к ним с охапкой редкого товара в одиночку! В Ареале живём как-никак, а не в московском офисе ассортимент обсуждаем! Хорошо ещё, что хоть на этот раз никто не стал спрашивать, как я по Жёлтой Зоне без пробников хожу!
– Кстати, а как ты без пробников ходишь? – немедленно поинтересовался жилистый человек в сине-жёлтом камуфляже, отрывая взгляд от блокнота, в который записывал его рассказ.
– Кварц, я вас умоляю, не начинайте! – тоскливо закатил глаза Влад. – Не знаю я как! Хожу, да и хожу. Просто иду и знаю, куда идти можно, а куда – нет. Не вижу я никаких аномалий и не слышу. Только голову жечь быстрее начинает и пить чаще хочется.
– Это точно, – подтвердил сидящий рядом Медведь с абсолютно серьёзным выражением лица. – Водохлеб ты ещё тот, скважина только на тебя и работает. А покупатели думают, что ты Водяной потому, что воду продаёшь. На самом деле мы от Выброса до Выброса производим не одну тонну, а десять, но кто-то по ночам всё выпивает. Кварц, как думаешь, кто бы это мог быть?
– Даже не знаю, – с натугой наморщил лоб контрразведчик, – надо провести расследование.
– Понятно. – Влад обреченно махнул рукой. – Нет в жизни правды, и справедливость – лишь сказка для студентов юридических вузов. С осколком-то хоть всё в порядке?
– Никита говорит, что отличный. – Медведь поймал его печальный взгляд, направленный на пустую бутылку, и ловким движением выхватил откуда-то из-под стола такую же, только полную. – Держи, прирождённый обитатель пустынь. – Здоровяк протянул ему бутылку и предупредил: – Холодная! Никита, кстати, собирается на твоём осколке второй холодильник запускать. А то один не справляется с твоим водопотреблением.
– Уважаемые представители силовых структур, заканчивайте кошмарить бизнес! – официальным тоном заявил Влад. – Иначе я напишу на вас заявление и вам же его подам. Будете полгода отписываться. – Он посмотрел на Кварца: – Я уже всё рассказал, чуть ли не дословно вспомнил. Большего добавить невозможно. Что-то не так?
– Не нравятся мне эти Общаковские покупатели. – Кварц, нахмурившись, разглядывал сделанные записи. – Вы идите, мужики, я ещё посижу, подумаю…
– Тебе ещё ни разу никто из покупателей не понравился, – хмыкнул Медведь. – Не понимаю, как ты можешь подозревать негодяев в таких милых людях?! Они же само обаяние!
– Без шуток, Коля, не нравятся они мне, – повторил контрразведчик. – Я, конечно, не Рентген, он у нас мастер сверхзадачи распутывать, но кое-что в своём деле понимаю. И есть у меня подозрение, что не Общаковские это были бандюки. Их рассказ в некоторых мелочах не совпадает с их поведением. Например, Сутулый удивился цене на нашу «Эмку», он явно не знал о том, что это наш, так сказать, фирменный эксклюзив. Но среди постоянных клиентов Влада есть несколько Общаковских менял, – Кварц постучал шариковой ручкой по своему блокноту, – у меня всё зафиксировано!
Он перелистнул десятка два страниц и указал на открывшийся список из четырёх кличек. Возле каждой из них был приведён словесный портрет и короткое описание проведённых сделок: когда приходили, что на что меняли, сколько времени затратили.
– Ого! – оценил Медведь, разглядывая записи. – Тут есть даже вопросы, которые они задавали Водяному. Солидно. – Майор перевёл взгляд на Влада: – Он всегда тебя так пытает?
– Угу, – вздохнул тот, – каждый раз. Безопасность превыше всего. – Влад приложился к бутылке.
– Зря иронизируете. – Кварц пристыдил их взглядом. – Предположим, Коля, ты один из криминальных элементов ОПГ гражданина Рашпиля. И тебе взбрело в голову посетить наш модный бутик. Который находится в смертельно опасной Жёлтой Зоне, а это означает, что придётся раскошелиться на сталкера, ты же торгаш, по Жёлтой не ходишь. И идти сюда надо через Ухту, которая принадлежит Городским, с коими на данный момент у Общака имеются определённые трения, и есть все шансы быть немножко убитым. То есть, как правильно сообщил Владу Сутулый, придётся долго обходить город. Учитывая все эти нюансы, стал бы ты идти наобум, пусть даже и в первый раз, просто ради того, чтобы узнать ассортимент? Неужели ты не потрудился бы подойти к кому-нибудь из тех, кто уже бывал у нас, и просто расспросить его о деталях?
– Интересно. – Медведь неторопливо потер рукой подбородок. – Наши нервные друзья не те, за кого себя выдают. Но если они хотели скрыть свою принадлежность к какой-то группировке, могли бы просто ничего не говорить на эту тему. Выходит, покупатели желали скормить нам дезу. Зачем?
– Чтобы пустить нас по ложному следу в случае чего! – уверенно ответил контрразведчик. – Я пока не могу понять, что они планировали, но их истинной целью была явно не торговля. Они пришли со сталкером, который уже бывал у Влада четыре раза. То есть теоретически его можно найти и спросить, кто они. Но зачем спрашивать, если тебе сразу представились? А дальше ещё интереснее! Сутулый сказал Владу, что осколок у него чуть ли не случайно завалялся. Будто он таскает его с собой вот уже третий месяц, не знает, куда пристроить, а в Сателлит за тысячу долларов сдавать не хочет. РАО сейчас действительно даёт за осколки лишь тысячу долларов, потому что после того, как появился Зуд, никто на Большой Земле уже не горит желанием их иметь, а толку вне Ареала от них никакого. Но среди Перекупов, по моим сведениям, есть, по крайней мере, один торговец, который всегда готов дать за осколок пять тысяч зелёных, а это уже деньги. Не думаю, что почти за три месяца один торгаш не смог найти другого. Кстати, по непроверенным слухам, Перекуп тот из Ухты, но, правда, я слышал и другие версии.
– Одним словом, это были не торговцы, а те самые ребятки, что пытались перебить нас два месяца назад, – недобро усмехнулся Медведь. – Больше такой маскарад устраивать некому, да и незачем. И пришли они к нам, выходит, из Ухты.
– Или это тонкая комбинация, рассчитанная на то, чтобы мы в это поверили, – уточнил Кварц.
– Не слишком ли тонкая для тупых уголовников? – нахмурился Влад. – Никак не могу понять, чего они хотели добиться этим своим представлением!
– Я тоже, – признался контрразведчик. – Может, хотели проследить за тобой… Но это глупо, ты такими кругами ходишь… хотя они об этом знать не могут. Или устроить засаду на тех, кто придёт за пустыми бочками… тоже не очень логично, может, мы их забираем на следующий день или ночью, с применением «Невидимок»… Да и аномалию может притянуть или зверьё нападёт… А может, их именно твоя охрана интересовала, хотя для простого грабежа всё было организовано слишком сложно… – Он задумчиво глядел в блокнот. – В общем, тут надо ещё размышлять. Одно скажу: не нравится мне всё это. Уж не ещё ли одно нападение нам готовят… – Кварц замолчал и углубился в раздумья.
Медведь кивком указал Владу на дверь в соседнюю комнату, и оба направились к выходу.
– Пойдём, не будем мешать человеку работать, – негромко сказал здоровяк, выходя из кабинета Кварца. – Ты когда за женой собираешься?
– Хотел послезавтра, – ответил Влад. – Сутки только на дорогу уйдут, и в Сателлите надо хотя бы день провести, пока Катя на работе с отгулами решать будет. Там уже и до Выброса недалеко, переждём в городе, и сюда. А завтра Рас должен вернуться, мы с ним собирались вокруг ГНИЦ побродить.
– Позже побродите, бродяги-самоучки. – По лицу Медведя скользнула мимолётная улыбка, и он вновь стал серьёзен. – Кварц прав, неспроста сегодня эти нервные покупатели заявились. Надо поработать в этом направлении. Ты вот что, Влад, отправляйся-ка в Сателлит завтра, прямо с утра, на грим и прочий маскарад обрати особое внимание. Капкан и Базальт тебя проводят, возьмёте квадроциклы, доберётесь быстро. Пробудешь там до Выброса, поразузнаешь, что к чему. Вечером зайди к Кварцу, он тебе ценных указаний надаёт.
– Вы думаете, что вскоре последует вторая атака? – уточнил Влад. – Может быть, мне тогда лучше остаться? Всё-таки на один ствол больше.
– Нет, – здоровяк отрицательно кивнул. – В ближайшие дни они ничего не предпримут. Кто бы за ними ни стоял, он не столь примитивен, как стадо быдловатых зэков. Не станет он атаковать сразу, ясно же, что мы насторожились после этой нервной ситуации. Наоборот, он выждет время, даст нам успокоиться и расслабиться. Так что иди, Влад, разведданные сейчас важнее всего. – Он печально вздохнул и добавил: – Жаль, не вовремя тогда наш Токсик вернулся…
В день, когда неизвестные бандиты совершили нападение на базу, часовой засёк противника в момент, когда боевики пересекали руины периметра. Остатки разрушенного забора были густо залеплены Паутиной, свободных участков, годных для прохода, среди торчащих обломков опорных столбов имелось всего два. Часовому не требовалось до боли в глазах часами вглядываться в даль до самого горизонта, достаточно было держать в поле зрения проходы, до которых по прямой оставалось не более двухсот метров. Дежурил тогда Байкал, он и заметил бандитов. До этого дня люди на базу не нападали ни разу, но вот Зомби захаживали время от времени, и потому на всякий случай заранее была продумана круговая оборона, подготовлены основные и запасные огневые позиции и маршруты отхода с заготовленными на их протяжении тайниками с боеприпасами и пробниками. Поэтому противника встретили по всем правилам. На базе в тот момент находились все, кроме Влада и Раса, но если бы не высокая профессиональная выучка бойцов ОСОПа, огневой мощи всё равно не хватило. Бандитов пришло слишком много, Байкал насчитал почти восемьдесят человек, и снаряжены они оказались прилично. Автоматическое оружие, оптика, ОЗК или «Мембраны», у всех «Латники». Силы нападающих были разделены на отряды человек по десять, каждый из которых имел пару «Филинов» и выполнял свою, конкретную задачу. На простой налёт уголовников совсем не похоже.
Бандиты на удивление быстро отыскали чистый проход в развалинах забора и проникли на территорию разрушенного Городка РАО. Сразу за периметром их отряды остановились, и личный состав залёг в траве, явно стремясь быть как можно менее заметным. Хотя от кого прятаться на самом краю Жёлтой Зоны такому количеству боевиков, понять было сложно. Не каждый отряд Зомби мог похвастать таким количеством бойцов, а от Фронтовика скрываться – только время зря терять, тут бежать надо, не раздумывая. Разве только пришлые имели точную информацию о присутствии где-то в этом районе крупных сил Зомби? Пока Медведь, засевший в развалинах одного из зданий, раздумывал над этим, осматривая в бинокль отряды боевиков, их старшие собрались на совет. Возглавлял его человек в «Мембране» и «Латнике», правая рука которого вместо перчатки была затянута в гипс и висела на перевязи на груди. Лицо с такого расстояния, да ещё в шлем-сфере, разглядеть не удалось, но если судить по гипсу, то этот же человек проводил боевиков через разрушенный забор. У Медведя даже мелькнула мысль о том, что гипс у него для отвода глаз, на самом деле под бинтами «Ариадна», настолько уверенно действовал проводник.
Но позже, поразмыслив, майор уже не был в этом уверен. Тип с гипсом хоть и держал пистолет в левой руке, но двигал ею довольно неуклюже, явно был правшой. Да и гипс сильно мешал ему, к чему такие сложности, если «Ариадну» достаточно зажать в кулаке и перемотать либо натянуть рукавицу. И до сих пор не было даже слухов о том, что у кого-то в Ареале есть «Ариадна». Ферзь сгинул где-то в Красной вместе со своей, а если бы всплыла та, что нашёл когда-то Безногий, сталкерская молва не упустила такое событие. Как бы то ни было, но бандитский проводник местность знал хорошо, причём ориентировался среди аномалий так, будто бывал здесь часто. И это особенно настораживало. Медведь даже грешным делом прикинул, не может ли тип с гипсом оказаться Расом или Владом, но оба парня были почти на голову ниже неизвестного знатока этих мест. Тем временем бандитское совещание закончилось, отряды боевиков начали осторожно продвигаться в сторону руин базы ОСОП, и шли они по наиболее безопасному маршруту.
Возможно, незваные гости затеяли этот масштабный и очень рискованный поход ради того, чтобы добраться до складов погибшей базы, либо они специально разыскивали логово Водяного и запасы воды, как тут поймёшь? Но зато было предельно ясно, что метров через сто они заметят установленное в развалинах второго этажа склада НЗ научное оборудование и местонахождение новой базы Спецотряда перестанет быть тайной. Допустить такое означало обречь себя на вечное ожидание нападений, тем более что в то время Жёлтая Зона ушла за пределы разрушенного периметра совсем недалеко. Пришлось обозначить своё присутствие. Медведь достал заранее заготовленный рупор и громко поинтересовался, куда добрые молодцы путь держат. В ответ «добрые молодцы» влепили в его руины из гранатомёта, и вспыхнул бой.
Боевики рвались к руинам отчаянно, понимая, что на открытом месте являются хорошей мишенью для невидимых стрелков ОСОПа, работающих из бесшумного оружия. При этом штурмовали Медведя не все, часть бандитов во главе с загипсованным проводником очень рискованно рассредоточилась среди руин, но вляпался из них только один. Остальные укрылись за обломками и кустами и поддерживали огнём штурмующих. Несколько раз атакующие едва не добрались до Медведя. В те моменты, когда ему приходилось менять израсходованную пулемётную ленту на новую, плотность огня ОСОПа падала, и гранатомётчики врага получали возможность обстреливать укрытое в глубине обрушившегося здания пулемётное гнездо. От близких разрывов в ушах звенело даже через шлем-сферу «Эмки», а встроенные в неё бронепластины остановили уже больше десятка пуль и осколков. Но атаку всё же удалось отбить, боевики потеряли не меньше половины личного состава и залегли, не предпринимая активных действий. Скорее всего, у них просто сдали нервы. Подавить пулемёт не удалось, позиции остальных бойцов Спецотряда противник обнаружил лишь частично, потери высокие, всё это делало шансы на победу совсем призрачными, и лезть на верную смерть никому не хотелось.
Минут десять стояла тишина, а потом место боя накрыло токсичным облаком. Оно жило здесь с самой «Дезинфекции» и так и бродило по кругу с одной и той же скоростью. Рас даже дал ему имя Токсик. Вот этот самый Токсик и поставил в бою финальную точку. Токсичная взвесь обволокла развалины и быстро прикончила всех раненых, проникая под снаряжение через пулевые отверстия. Душераздирающие крики корчащихся на земле людей, заживо разъедаемых агрессивными кислотами, быстро потонули в густом теле облака, и оставшиеся в живых бандиты поспешно отступили. Уводил их всё тот же тип с гипсом, хотя на этот раз несколько человек, похоже, вляпались в Паутину. После боя Байкал рассказывал, что хорошо видел в оптику, как штук пять бандюков второпях миновали разбитый забор внешнего периметра в опасном месте, слишком близко к обломку опоры. Вроде бы тот, что первый шёл, сложился сразу же, но остальные унесли его с собой. Может, кому-то из них и повезло.
Выяснить, кто организовал нападение, так и не удалось. Раненых не осталось, по трупам особо не разберёшь. Документы в Ареале с собой не носят, кроме как в государственных магазинах, они нигде не нужны. Много трупов было с зэковскими наколками, но это тоже, по сути, ни о чём. Всё давно перемешалось, и в любой группировке Зелёной Зоны можно найти бывших уголовников, они сейчас едва ли не половину населения Ареала составляют. Слухи об этом бое появились на удивление не скоро, распространялись без особого рвения и больше походили на сталкерскую байку. Тот, кто стоял за атакой, позаботился обо всём заранее и с явным профессионализмом. И вот сейчас, похоже, неизвестный противник сделал второй ход. Что же всё-таки являлось целью сегодняшних нервных бизнесменов на самом деле…
– Если завтра выходим на квадроциклах, то можно больше «Икса» с собой взять, – предложил Влад. – По пути найдём какого-нибудь Перекупа, сдадим пару канистр, заодно и пообщаемся. Может, расскажет чего-нибудь интересное. Они всегда знают свежие сплетни. Или лучше на обратном пути? Чтобы наверняка? – Он вновь принялся отвинчивать крышку бутылки с водой. – Вдруг сплетни не успеют распространиться?
– Это ты с Кварцем обсуди, – посоветовал Медведь, – ему виднее. Ладно, топай на камбуз, ужинать. Скажи Айболиту, я через полчаса подойду, заодно выгоню наших гениев из лаборатории.
Влад скрылся за углом коридора, и майор направился к лестничной площадке. Открыв тяжёлую железную дверь, он поднялся выше и оказался на втором этаже. Собственно, второго этажа как такового не существовало со дня «Дезинфекции», его вдребезги разбило ударной волной, и с тех пор он служил одновременно крышей для здания и полевой лабораторией для Степанова с Николаевой. Их вакуумный генератор стоял в самом центре крыши, и Медведь вспомнил, сколько мороки заняло его перетаскивание из подвала, когда учёные после очередного Выброса в один голос заявили, что именно это оборудование должно стоять на крыше. Пришлось изрядно потрудиться, генератор к тому времени претерпел множественные изменения и имел солидные размеры. Поиск комплектующих для него – это вообще отдельная история… Майор поднял голову и посмотрел на мутно-голубой диск солнца через натянутую над крышей маскировочную сеть. Судя по положению светила на небе, сейчас часов шесть. Медведь перевёл взгляд на УИП. Хронометр показывал восемнадцать пятнадцать. Почти не ошибся, подумал майор и на всякий случай слегка постучал пальцем по корпусу УИПа, убеждаясь, что вмонтированный в него экранирующий осколок метеорита надёжно закреплён.
– Что-то сломалось? – Возившийся с вакуумным генератором Степанов оставил своё занятие и подошёл к Медведю. – Экранирование не работает? Дайте взглянуть!
– Всё в порядке, Никита, – коротко улыбнулся двухметровый здоровяк. – Просто проверил работоспособность УИПа, всегда так делаю, когда выхожу на улицу. Так спокойнее. – Он оглядел крышу и кивнул сидящему за наблюдательным перископом Шороху: – А где Людмила Петровна?
– Внизу, – ответил учёный, – работает с Эссенцией. В этот раз нам удалось выделить рекордное количество вещества, почти полтора кубика с каждого литра. Поневоле приходится быть не только физиками, но и биологами. Так что помощь Виталия Семёновича неоценима!
– Айболит своё дело знает, – согласился Медведь. – Хотя, признаюсь, когда он впервые потребовал достать электронный микроскоп, я был, скажем так, несколько удивлён.
– У Виталия Семёновича превосходное образование, – уточнил Степанов. – Я бы даже сказал, классическое! Ленинградская Военно-Медицинская Академия имени Кирова! Простите, Санкт-Петербургская, – поправился он. – Лучшего медицинского вуза не найти! К тому же у него богатейший опыт полевой работы в Ареале, а это сейчас решающий фактор. Нет ничего удивительного в том, что он «на ты» со сложной медицинской техникой.
– Это тебе ничего удивительного, – не согласился майор, – а я всю дорогу удивлялся, пока тащил на себе эту штуку, одновременно убегая от полувзвода Зомби. И бой дать страшно – ещё продырявят микроскоп шальными пулями, а я его три недели по всей Жёлтой Зоне разыскивал. Про всякие сепарирующие центрифуги я вообще молчу. Вам волю дай, так заставите сюда весь ГНИЦ перетащить.
– Это было бы наиболее оптимальным решением, – улыбнулся учёный. – До «Дезинфекции» мне довелось побывать там несколько раз, на приёме у академика Морозова, и увидеть некоторые лаборатории. Они были оснащены по последнему слову техники! ГНИЦ своими возможностями мог успешно соперничать с любыми научными заведениями мира! Передовое оборудование и персонал высочайшей квалификации!
– Угу. – Медведь невесело улыбнулся. – Сейчас туда лучше не заходить. И вообще без сверхважной причины не приближаться. Персонал высочайшей квалификации всё ещё там.
– Это очень печально, – грустно вздохнул учёный. – Столько людей погибло и безвозвратно сгинуло из-за тайных махинаций правительственных структур, а стране даже не сказали правду. Впрочем, может, оно и к лучшему. Всё, что связано с Ареалом, это уже одна большая трагедия. Не хватало ещё ажиотажа с инопланетным вторжением.
– Если оно вообще было, – криво усмехнулся майор. – Хвост с ним, с Правительством, время рассудит. Закругляйся на сегодня, Никита, скоро начнёт темнеть. Айболит на камбузе ждёт, если ужин остынет, он будет злой и буйный, как раненый Осьминог.
– Виталий Семёнович?! – Степанов невольно хихикнул. Все знали, что Айболит добрейшей души человек, и представить его в гневе, изо всех сил размахивающего поварёшкой, было непросто. – Хорошо, Николай Иванович, мне нужно ещё тридцать минут, и на сегодня всё.
Учёный вернулся к нагромождению техники, именуемому вакуумным генератором, и Медведь подошёл к сидящему за угловыми обломками стены Шороху. Он обошёл установленный на полу АГС-17 и уселся рядом. Самодельная скамья жалобно скрипнула под стотридцатикилограммовой грудой мышц.
– Сломаешь, – предупредил Шорох, переставляя прислонённый к стене «Абакан» в другое место, чтобы не мешал сидеть двоим в узком углу.
– Как обстановка? – Майор взялся за рукояти перископа и медленно оглядел окрестности.
– Спокойно всё, – ответил Шорох. – Зверьё бегает время от времени, птицы летают как обычно, на охоту и обратно. Стаи никто не пугал, я тщательно всматривался. Кабанов в округе стало больше, в развалинах восточной диспетчерской поселился Осьминог, думаю, вчера ночью приполз. Там зайцев развелось много.
– Не надо про зайцев, хорошо? – попросил Медведь. – И без того на ужин скоро. И ОНО будет там меня поджидать. Наверняка уже ждёт!
– Айболит говорит, что Фантик – это кролик, – напомнил Шорох. – Потому и добрый.
– А зайцы в обычной природе, по-твоему, хищные? – предположил майор и с подозрением посмотрел на бойца: – Снова шоколадки ел на посту?
– Ладно, не будем про зайцев, – сдался Шорох. – Что там стряслось у Водяного на сделке?
– Покупатели попались впечатлительные, – поморщился Медведь. – Сменишься, сам расскажет. Кварц считает, что это наши таинственные доброжелатели отметились.
– Вот как? – Боец машинально скользнул взглядом по виднеющимся вдали обломкам внешнего периметра и поправил «Филина» в затылочном кармашке раскрытой шлем-сферы. – Значит, ждём гостей. И скоро? Может, поставить ещё мин?
– До Выброса всё равно никто не придёт. – Майор проводил поворотом перископа чешуйчатого волка, осторожно пробирающегося по пустому с виду участку красной земли между руинами. Зверь петлял, обходя невидимые аномалии, и его четырёхсуставчатые лапы, оканчивающиеся тремя заскорузлыми когтистыми манипуляторами, оставляли в почве следы, словно от трезубца. – После подумаем. Завтра наши идут в Сателлит, посмотрим, что смогут узнать.
УИПы обоих бойцов одновременно издали негромкий писк, и Шорох, бросив взгляд на показания датчиков, пояснил:
– Токсик возвращается. Его время, точно по графику идёт. В ближайшие восемнадцать минут со стороны забора к нам никто не попадёт. – Он достал из-под лавки бинокль и посмотрел на север. – Скоро стемнеет. Самое время для сталкеров, и Паутину видно, и Зомби домой потянутся. Может, мне остаться на ночную смену?
– Сменяйся по графику, – Медведь отстранился от перископа, – не время ещё. Только сигнальные мины проверь, на всякий случай. Справишься, или Водяного позвать?
– Сам справлюсь, – ответил Шорох. – С УИПом можно и одному. Жаль, осколков у нас мало.
– Это верно, – вздохнул майор, поднимаясь. – Пойду в лазарет, забирать на ужин второго гения. Ты проследи, чтобы наш эйнштейн через полчаса оставил в покое свой чудо-аппарат. Забудет ещё поесть, как обычно.
Шорох кивнул и вновь приник к перископу, разглядывая руины Городка РАО. Сталкеры сюда заходили нечасто, плотность аномалий среди развалин сектора Службы Безопасности слишком велика, и люди предпочитали пересекать бывшее некогда Поясом пространство через западные или восточные сектора. Но вечерние и утренние часы наиболее безопасны для нахождения в Жёлтой, и ослаблять внимание не стоило. Медведь ещё раз бросил взгляд на УИПовский хронометр, погрозил Степанову огромным кулаком, мол, чтобы без опозданий, и спустился внутрь базы.
Сюда, в бывший склад НЗ, в подвальном этаже которого начальник АХО Прокопенко выделил Степанову и Николаевой помещение под лабораторию, Медведь вернулся на третий месяц после «Дезинфекции». К тому времени в Ареал возвратились все Зависимые, и скрываться в Зелёной Зоне стало совсем тяжко. В одиночку много воды не запасёшь, с едой тоже непросто, мутировавших тварей стоило есть только тогда, когда требовалось срочно расстаться с жизнью. Продукты в разрушенных магазинах погибших населённых пунктов давно уже съедены зверьём, консервы растащили беглые зэки, и самым простым способом существования было отрыть землянку поблизости от границы с Большой Землёй. Большинство вернувшихся так и поступало. Люди обустраивались как придётся и бродили по Зелёной в поисках нефтяных пятен. Нацедил канистру «Икса» или, если повезло, добрался до руин нефтепромысла, нашел танк с нефтью и слил бочку-другую. И сдал это дело на нейтралке перекупщикам. Поначалу их у границы с Ареалом много отиралось.
Но приграничная полоса быстро заполнилась людьми, и Медведю всё чаще приходилось пускать в ход свой «Печенег»: Служба Безопасности РАО «Ареал» повысила награду за его поимку почти втрое, и с каждым днём желающих заработать десять миллионов рублей становилось всё больше. Тогда, сразу после «Дезинфекции», когда все уцелевшие радостно грузились в спасательные вертолёты, он спиной почувствовал, что так просто всё не закончится. Условившись с Айболитом о месте встречи, Медведь аккуратно потерялся в образованном взрывной волной лесном буреломе, и никто даже не понял, что он не поднялся на борт ни одной из вертушек. Устроив себе небольшую берлогу в полузасыпанном подвале в руинах Ухты, майор каждый чётный день приходил к условленному месту и под первый Выброс не попал фактически чудом. Айболит появился лишь к окончанию третьей недели и приятного сообщил мало. Сотрудник Отряда Специальных Операций майор Плетнёв, радиопозывной Медведь, находится в международном (ого!) розыске по обвинению в государственной измене, шпионаже в пользу других государств, убийствах и терроризме. За его голову объявлена награда.
Тогда же Медведь узнал о том, что такое Зуд и Зависимость. Оказалось, что под это дело попали не только выжившие после «Дезинфекции», но и все, кто участвовал в спасательно-восстановительных мероприятиях. От Спецотряда, помимо них двоих, осталось лишь пятеро: Байкал, Шорох, Капкан, Базальт и Тантал. Первые четверо – бойцы его группы, Тантал из группы Червонца, но тогда, в Жёлтой, когда Туман разоблачил Ферзя, пошёл добровольцем вместе с Медведем и Рентгеном брать шпионскую лабу. В момент катастрофы они находились в Сыктывкаре, в управлении ФСБ, где давали объяснения в связи с арестом Медведя. Кто-то наверху посчитал, что внутри Городка РАО собралось слишком много заинтересованных лиц и расследование стоит передать тем, кто в Ареал не вхож, а заодно и ни черта в его специфике не смыслит. Руководящая глупость спасла бойцов, но на этом хорошие новости заканчивались. Всех пятерых срочно привлекли к участию в спасательной операции и вернули в Ареал на следующий же день. Про Зуд и Зависимость тогда ещё никто толком ничего не знал.
В общем, недель десять майор жил где придётся и как повезёт, и Айболит по возможности помогал продуктами и бутылкой-другой воды, цены на которые стали быстро расти. Потом охотников за его головой серьёзно прибавилось, и в пограничной полосе для майора стало слишком опасно. Бывало и такое, что по две-три ночи не удавалось поспать, уходя от любителей заработать одним выстрелом, и нормально отдохнуть получалось лишь во время Выброса, забившись в какую-нибудь яму, наскоро отрытую накануне для ночлега и перекрытую валежником, которого в Ареале на каждом шагу в изобилии. Только в этот момент можно было спокойно поспать, не опасаясь быть схваченным во сне… Медведь невольно хмыкнул. Да, в то время пришлось рыть ямы много и часто. На уровне земли не разместишься – вдруг Выброс? И всё, прямой путь в Зомби. А менять «место жительства» приходилось по нескольку раз в сутки, десять миллионов рублей – сумма не маленькая. Накопался он тогда вдоволь, на всю жизнь вперёд. Впрочем, сейчас с сапёрной лопаткой в Ареале не расстаётся никто, после УИПа и противогаза это, так сказать, самый популярный девайс.
К середине третьего месяца в Зелёной Зоне собрались все Зависимые, что остались в живых после гонений и повсеместного негласного геноцида, включая иностранцев из ООНовских и прочих спасательно-шпионских отрядов. В общей сложности что-то около восемнадцати тысяч человек. Те из них, кто были местными, потянулись в мёртвую Ухту и развалины южных пригородов. Бывшие зэки и уголовники стекались в Сосногорск, там с самой «Дезинфекции» отсиживались беглые во главе с объявленным в федеральный розыск авторитетом Сёмой Рашпилем. Остальные Зависимые скопились в приграничной полосе, поближе к расположенным в нейтральной полосе населённым пунктам, в которых сосредоточилась торговля с Большой Землёй. Государственная власть в Ареале стала понятием сугубо теоретическим, и вскоре Зависимые разделились на несколько крупных группировок, соперничающих за право контроля над богатыми нефтью территориями. Частые перестрелки и обилие агрессивных эмоций стали привлекать в Зелёную отряды Зомби, и путникам-одиночкам стало небезопасно даже вдали от заселённых районов Ареала. Выживать становилось всё труднее, и количество охотников за головами и просто бандитствующих отморозков, промышляющих рэкетом, резко увеличилось.
Ещё через две недели Айболит пришёл на очередную встречу не один. Его спутника майор узнал сразу, им оказался контрразведчик, человек Рентгена, что принимал участие в поиске нелегальной лабы и арестовывал его незадолго до «Дезинфекции». Как выяснилось, он был единственным выжившим членом Следственной Комиссии. И заодно единственным, кто был уверен в том, что Рентген и Берёзов не погибли в Эпицентре в момент ядерного удара. Поначалу Медведь не особо поверил в слова Кварца, подозревая очередную разработку контрразведки, но его аргументы оказались довольно необычными. На вопрос, какие основания считать Рентгена с Туманом живыми у него имеются, Кварц выдал странную фразу:
– Мне Рентген позвонил. – Контрразведчик терпеливо вздохнул, словно понимая, какие именно эмоции вызовут его объяснения у слушателей. – Перед самой катастрофой, минуты за три. Сказал, что получил важные улики и доказательства, обещанные некими компаньонами Тумана. Велел спуститься в укрытие, так как в настоящий момент по Эпицентру наносится ядерный удар и неизвестно, чем всё это может обернуться. Приказал до его возвращения начальству ничего не докладывать, так как подозревает высокую вероятность, что наши шефы пойдут на сделку с Беловым, если вдруг «Дезинфекция» вызовет скандал. Мы в тот момент очень удивились, нас же заперли в кабинете под охраной, мобильные отобрали, и звонок Рентгена прошёл по стационарному телефону, по внутренней линии. Хорошо хоть кабинет находился в подвальном этаже, остались живы. Здание над нами ударная волна расшибла вдребезги, словно тараном. К счастью, завалило не сильно, выкопались. На улице сумасшедший дом, зомбированные ареаловцы палят, едва заметят, людей на части разрывает на ровном месте… Пока из Городка выходили, только я один и уцелел, остальные в аномалиях остались. Как выбрался, до сих пор не понимаю, повезло, не иначе. За периметром столкнулся с людьми, чуть не пристрелили с перепугу! С ними и пошли к Печоре, туда ближе всего было. К вечеру нас спасатели подобрали.
– Да… занятно! – оценил рассказ Медведь. – А я-то чем могу помочь? Я вообще в международном розыске, за меня десять миллионов обещано, ищут все кому не лень, так что аж «Печенег» перегревается.
– Так я теперь тоже в каком-то смысле, в розыске – угрюмо усмехнулся Кварц. – Рентген не ошибся: решение тихо замять историю с пришельцами было принято на уровне Президента, так что начальство быстро между собой договорилось, им не привыкать.
– Рука руку моет? – философски вопросил майор. – А ты, выходит, единственный из тех, кто знает лишнего?
– Не единственный уж точно, – фыркнул контрразведчик. – Но если рассматривать наше ведомство, то среди исполнителей я один остался. Вообще само по себе это ещё не проблема, работа у нас такая, каждый поневоле знает немало. Сначала всё было как обычно, написал кучу бумажек, подписал ворох приказов о неразглашении, потом Зуд, госпиталь, тщетное лечение… А тут ещё телевизор взорвался в моей палате, мужик без глаза остался, потом кого-то холодильник током шибанул, двое суток в коме пролежал, не спасли. Закончилось тем, что лифт рухнул, один погиб, троим руки-ноги переломало. А заведение ведомственное, гражданских не лечат, все наши. Короче, подбросили мне гранату прямо в койку. Подложили под матрац аккуратно. Не взорвался лишь потому, что граната учебная оказалась, в боевую перекрашенная. Но запал боевой, бабахнул как положено. Я намёк понял и из госпиталя ушёл. На службе предложили либо бессрочный отпуск, либо перевод в ФСБ и направление в Ареал. А мозги зудят с каждым днём всё сильнее… Так я сюда и вернулся.
– Повезло, – определил Медведь, – другие небось самостоятельно топали, а ты за казённый счёт добрался. А тут Белов с Лозинским, наверное, рады были тебя видеть?
– Не то слово! – Кварц злобно скривился. – Как от восторга не запрыгали, даже ума не приложу! В кадровой службе дали назначение в СБ Сателлита, город такой подземный, строят его сейчас на месте Джъера. Определили в рабочую группу, что должна следить за иностранцами. Вот там самое увлекательное и началось. Я как на место приехал, много знакомых лиц увидел, из числа особо приближённых к Белову. И все живы, заметь! Не каждый десятый, как везде, а практически все. Живут за высоким забором, внутри начавшейся стройки, обеспечивают безопасность высшего руководства РАО «Ареал» и создают условия для полноценного выполнения им своих обязанностей. Так красиво звучит, что, знаешь, профессиональное любопытство взыграло.
– И ты сунул нос, куда не следовало, – со знанием дела ехидно заметил Медведь. – И наступил на свои же грабли! Скажи, Кварц, а контрразведка – это, случаем, не заразно?
– Зря смеёшься, – невесело поморщился тот. – Я не самый плохой специалист в нашем ведомстве, умею копать и не привлекая лишнего внимания.
– Ну и как? – поинтересовался майор, светясь готовностью и далее внимать увлекательному повествованию. – Накопал?
– Угу, – хмуро кивнул контрразведчик, – только совсем не то, что предполагал. Первую неделю я практически не работал, вместо этого давал показания доверенным помощникам Белова. Их, естественно, интересовали результаты расследования Рентгена. Мне прямо заявляли, что от того, насколько я буду лоялен новому руководству, моя дальнейшая судьба в Ареале зависит напрямую. Пришлось изрядно повертеться, давая объяснения. Не обязательно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, раз Прокопенко вместо ареста повысили до члена Совета Директоров, то дело дрянь. Чем больше я буду знать, тем меньше проживу. На какие-то вопросы я отвечал, от каких-то пытался уйти, говорил, что Рентген всё наиболее важное держал в строжайшей тайне и занимался такими вещами лично, никого не подпуская. Мне, разумеется, не верили. А потом вдруг оставили в покое и даже отправили работать. Вот тогда я и начал выяснять, что к чему. Прежде всего оказалось, что помощник Белова, который меня допрашивал, погиб при крайнем Выбросе.
– Наверняка случайно? – Медведь сделал участливую физиономию. – Не успел до подвала добежать, бедолага?
– Вроде того, – хмыкнул Кварц. – Потом мне удалось узнать, что ещё двое его доверенных лиц погибли совсем недавно, и, очень подозреваю, скоро погибнут ещё. Причём с виду всё вполне объяснимо. Погибли они в результате несчастных случаев, оба раза при следовании от Троицко-Печорска на стройку в Джъер. У одного машина перевернулась, под другим какой-то чахлый мостик обвалился, в общем, обычная нелепость, как у всех Зависимых.
– И что ж тебя настораживает? – Майор пожал могучими плечами. – Сам же говорил, что и с тобой такое было. Лично я ничего подобного не помню, хотя на нейтралку выходить приходилось.
– У границ Ареала это не столь сильно выражено, – молчавший до того момента Айболит тоскливо махнул рукой. – Хотя иногда и в приёмных пунктах музыкальные центры взрываются. Ты километров на двадцать отойди – быстро удивишься.
– Я не верю в совпадения, – покачал головой контрразведчик. – Три помощника за три недели, и ни одного телохранителя, хотя личная охрана Белова постоянно сопровождает за пределы Джъера и его самого, и его доверенных лиц. Там почти полная рота охраны. И никто не пострадал. А причина тому проста – они ничего не знают ни о Тумане, ни о его разговоре с Рентгеном в ГНИЦ. Зато погибшие были в курсе, это мне хорошо известно.
– Считаешь, Белов убирает своих же людей? – уточнил Медведь. – Тех, кто знает об инопланетянах и приказе Президента о «Дезинфекции»?
– Однозначно я могу сказать только одно: Белов убирает информированных лиц, – заявил Кварц. – Каким образом Президент принял решение о нанесении ядерного удара в столь короткий срок, для меня загадка. Возможно, погибшие это знали, потому и погибли. А раз Рентген приказал нам молчать, значит, знал или точно просчитал дальнейшую реакцию Белова и Лозинского. И я предпочитаю ему верить. Белов зачистит всех, кто, по его мнению, может обладать хоть крупицей компромата, и я в их числе. На тот свет я пока не стремлюсь, так что предпочитаю больше в Джъере не показываться. Сателлит рано или поздно будет отстроен, Ареал поглотит его быстро, и Белов станет в городе всесильным и всемогущим. Никто в здравом уме сюда с Большой Земли не сунется, так что бояться ему некого, он это отлично понимает и уже начал готовиться. Догадайся, кто назначен начальником Службы Безопасности Сателлита?
– Полковник Левин? – предположил майор. – Он ведь всегда был человеком Белова, насколько я помню… В РАО это был не секрет.
– Почти угадал. – Кварц скорчил подчёркнуто доброжелательную мину. – Только полковник Левин погиб в момент Катастрофы, за что награждён президентским указом. Видать, не было его со своим шефом в момент «Дезинфекции». Зато его племянник уцелел.
– Чёрный Плащ?! – удивился Медведь. – Начальник СБ Сателлита?!! Бедный город, он обречён…
– Не Чёрный Плащ, а майор Хантер, – поправил его контрразведчик, – кавалер Ордена Мужества, специалист по Ареалу и профессионал, раскрывший агента иностранной разведки. Его кандидатура одобрена лично Президентом Воробьевым.
– А я-то думаю, кого это мне ЧП своим поведением напоминает! – восхитился могучий майор. – Ты не знаешь, Кварц, они, часом, не во френд-листах друг у друга в каком-нибудь твиттере? Только как Чёрный Плащ майором заделался, он же лейтенант!
– Очень просто! – усмехнулся Кварц. – После «Дезинфекции» ему присвоили очередное звание «старший лейтенант» на три месяца раньше срока, для Белова это не проблема. И почти сразу же герой борьбы с иностранной резидентурой был награждён Президентским указом. А именно: за мужество и героизм получил орден, за профессионализм ему было присвоено внеочередное звание «майор». Кто будет спорить с Президентом? Да ещё по такому ничтожному поводу. Внутри Ареала силовые структуры государства – это Белов. А снаружи – там всем до лампочки, хоть генерала присваивай двадцатидвухлетнему сопляку, лишь бы в аномальные территории не послали. Так что теперь здесь всё будет делаться по указке Белова даже без глупых вопросов.
– Насчёт отсутствия глупых вопросов я сомневаюсь, – коротко прыснул Медведь. – А как же Лозинский? – спохватился он. – И другие директора? Или у нас тут свой собственный вооружённый переворот?
– Брось, – фыркнул контрразведчик. – Это же одна компания. Белов займётся силовыми вопросами, остальные сосредоточатся на извлечении денег из Ареала и его бюджета. Всё как обычно, ничего нового. Так что умнее всего скрыться сейчас, потом будет поздно.
– Ага, и самое безопасное для этого место – это нора человека, за поимку которого дают десять миллионов деревянных, – подытожил Медведь. – Нашёл где скрываться, знаток умных подходов. В Зелёной Зоне места, что ли, мало? Сорок с лишним тысяч квадратных километров, между прочим, больше чем по два на каждого!
– А тебе самому, как я погляжу, места хватает! – огрызнулся контрразведчик. – То-то ты бегаешь от всех весь в мыле и с пулемётом в зубах! Один я в Ареале долго не проживу, я не специалист, ничего тут не понимаю! Тем более после того, как Белов объявит за мою поимку награду. А он её обязательно объявит, как только поймёт, что тихо меня убрать не успели. К тому же вчера ещё один Президентский Указ вышел, Ареал объявлен зоной, свободной от налогообложения для частных лиц. Налоги платит только РАО. И нефть «Тип Икс», равно как и прочие ресурсы данных аномальных территорий будут приобретаться у всех желающих в приёмных пунктах РАО по цене мирового рынка. Расчёты будут производиться в долларах США. Так что ради награды в баксах за мной придут ещё быстрее. С вами мне будет спокойнее, и шансы дождаться Рентгена есть. Вы профессионалы, местные условия знаете хорошо, если ты один до сих пор жив, то вместе вы по местным меркам уже сила.
– Велика сила – два человека! – иронично хмыкнул Медведь. – Ты, да я, да мы с тобой! Или ты планируешь убедить Айболита остаться?
– Я останусь, – немедленно отреагировал санинструктор. Он кивнул на контрразведчика: – Я ему верю, иначе б не привёл. Вчера Тантал погиб. Говорят, УИП отказал, он не заметил и вляпался в Студень обеими ногами. Пытался ползти, но кто-то из бандюков на него натолкнулся… в общем, убили и ограбили, оставили только неисправный УИП. Мне всё это не нравится. Не мог Тантал не заметить, что УИП сломался, он в Спецотряде с момента основания. По Зелёной он и без УИПа дошёл бы куда угодно.
– Собирай своих людей, майор. – Кварц тоскливо вздохнул. – Это единственный выход, пока нас всех поодиночке не зачистили. Вместе дождаться Рентгена шансов больше.
– Только придёт ли он, Рентген? – с сомнением в голосе спросил Медведь. – В эпицентре ядерного взрыва уцелеть сложно… да и времени прошло три месяца уже.
– Он придёт, – уверенно заявил контрразведчик. – Я его давно знаю. Если бы он понимал, что не выживет, прямо об этом сказал бы тогда, по телефону. Ведь знал, что ракета уже летит. Но раз велел ждать своего возвращения, значит, вернётся.
На это Медведь предпочёл ничего не отвечать. Если человек живёт некой надеждой и она помогает ему выжить, не стоит его разочаровывать. Майор лишь пошевелил бровями, мол, тебе виднее, и спросил Айболита:
– Где сейчас наши? Надо бы переговорить с мужиками, может, кто-то и заинтересуется.
– И ещё одно, – неожиданно добавил Кварц. – Наше ведомство не подавало тебя в розыск. Вообще. Заявка в Интерпол была инициирована по линии ФСБ. Кто-то подозревает тебя в том, что ты знаешь слишком много странных вещей. И со стороны это похоже на правду. Ты умудрился быть замеченным в хороших отношениях либо плотных контактах со всеми фигурантами этого дела: Туманом, Рентгеном, Ферзём, Болтом, Степановым и Николаевой, и даже Хантер с Прокопенко упомянули тебя в своих показаниях. Разве что с Меркуловым ты не знаком, что даже как-то невежливо с твоей стороны. Так что нет ничего удивительного в том, что этот самый кто-то подозревает, что твои люди тоже что-то знают. Тем более что все они ходили с Рентгеном и Туманом на арест Ферзя добровольно.
– Вашу душу так! – Медведь негромко выругался. – Мужиков-то за что подставили?! – Он вновь посмотрел на санинструктора: – Доктор, можете посидеть с мистером Холмсом сутки, дабы его не съели злобные Дикобразы?
– Тебе соваться в Джъер не советую, – покачал головой Кварц. – Ваши пока что там службу несут, но я слышал, их собираются включить в состав вахты в Каджероме. Тебя узнают раньше, чем ты дойдёшь до нейтралки. Если сможешь, найди их ночью в рабочих землянках, это примерно километр от границы Ареала вглубь Зелёной. На ночь все возвращаются в Зону, на стройке только охрана из числа нормальных. Но строительные поселения охраняются, имей в виду, там почти десять тысяч человек, несколько километров землянок накопано. Надо знать, в какой искать…
– Я пойду, – неожиданно перебил контрразведчика Айболит. – Мне проще, я числюсь в штатах Сателлитовской больницы. Сегодня меня на работе не было, но не думаю, что кто-то что-то заподозрит. Скажу, что заболел. Встретимся тут через двое суток.
– Через двое суток скорее всего будет Выброс. – Медведь устало вздохнул. – Надо место искать, понадёжнее этого. Если испуганное зверьё полезет в эту нору, не отобьёмся. И в Ухту соваться опасно, там бандюки плотно обжились, слишком много их стало, можно нарваться. К Яреге пойдём.
– К Яреге нельзя, – перебил его Айболит, – оттуда сталкеры недавно вернулись, говорят, ходили за «Иксом» на развалины нефтехранилища и наткнулись там на беглых зэков. Возникла перестрелка, еле ушли, есть убитые. Здесь дожидайтесь. Пока время ещё есть, надо землянку копать.
– Копать так копать, – обречённо согласился Медведь. – Обожаю это занятие. – Он перевёл взгляд на контрразведчика: – Копать-то ты хоть умеешь?
– В военном училище, когда курсантом был, окопы рыть учили, – улыбнулся Кварц.
Айболит вернулся только через неделю, но привёл с собой всех. Контрразведчик не ошибся, бойцов Спецотряда объявили в розыск уже на третий день после их ухода, а к исходу месяца за каждого была назначена награда. Так в Ареале вновь возник ОСОП. Хорошо подготовленная слаженная группа профессионалов, имеющих богатый опыт боевых действий в условиях Ареала, быстро наступила на хвост всевозможным кучкам отморозков с оружием. Спустя месяц потери доморощенных охотников за головами возросли настолько, что Спецотряд быстро стал одной из жутких страшилок Зелёной Зоны. Количество желающих получить награду за поимку кого-либо из ОСОП быстро сократилось почти до ноля.
Однако со временем ареаловские группировки разрастались, и вооруженный нейтралитет между ними сменился открытой враждой и частыми стычками. Банды сначала пытались контролировать нефтяные пятна, в изобилии появившиеся в Ареале, потом перешли на грызню за более обширные территории. Добавило ажиотажа и открытие нового «ресурса» аномальных территорий – мутировавшей наркосодержащей конопли. Её зелёные листья сменились пучками золотистых усиков, за что новый наркотик прозвали «златовлаской». Пучки сушили, измельчали, после чего перетирали в крупные опилки. Вот и весь процесс, полученное вещество использовали вместо табака, и новый «товар» имел сразу несколько выгодных свойств, сделавших его лидером на подпольном рынке: златовласка вызывала стопроцентное привыкание уже после первого употребления, причём болезненных ломок не вызывала совершенно, пленяя подсевших на неё своим действием. Наркотик вызывал блаженную эйфорию и чувство полного счастья, быстро превзойдя героин по всем сопутствующим «положительным ощущениям». Кроме того, как выяснилось вскоре, в один прекрасный момент наркоман бросал всё и приезжал в Ареал. Понимание того, что он натворил, приходило к человеку уже внутри Зелёной Зоны, где-то наутро. Но так как в Ареал стремился не каждый, да и не сразу, этот побочный эффект не остановил распространение златовласки на Большой Земле. Зато устойчивый спрос на неё подхлестнул активность группировок Ареала, среди которых в лидеры по поставкам наркотика быстро выбился Общак. Большая часть наркотической травы произрастала в окрестностях Сосногорска, и сталкер, ищущий нефтяное пятно, вполне мог рассчитывать отыскать бонус, если, конечно, заплатил за покровительство.
Вскоре ОСОП стал ощущать острый дефицит в боеприпасах. Находить место для базы стало всё сложнее, сказывалась возрастающая активность группировок. Одно дело вести бой, совсем другое – расположиться на ночлег, отдых, сделать запасы воды и продуктов. Если базу застанут врасплох крупные силы противника, семерым бойцам её не удержать, а кочевать постоянно – выход не из лучших. Рано или поздно выследят, или под Выброс попадёшь, он хоть и стал бить более-менее равномерно, но точного времени начала не сообщал, и на шестой день после предыдущего жизнь в Ареале замирала в ожидании следующего. После очередного боя с бандитами у Байкала полностью закончились боеприпасы к ВСС, и Медведь решился идти в руины Городка РАО, на старую базу ОСОП.
– Псих? – коротко осведомился Айболит. – Забыл, как мы оттуда выбирались?
– Не забыл, – криво усмехнулся здоровяк. – Потому и хочу сходить, пока ещё помню маршрут.
– Там Жёлтая Зона, – махнул рукой санинструктор, – вряд ли с тех пор осталось хоть что-то в прежнем виде. Неудержимо захотелось вляпаться, что ли?
– Ну, склад боеприпасов-то точно никуда не делся, – заявил Медведь. – И наша оружейка тоже. Гранат возьму, аптечек, заодно «Эмку» заменю, на моей бронепластины больше на дуршлаг похожи.
– Опасно слишком, – не согласился Айболит. – Ареал уже не такой, как до «Дезинфекции». Всё изменилось, вон, под Выбросом, если под землю влезть не успел, станешь Зомби даже в одном шаге от границы с Большой Землёй! Раньше в Зелёной никогда такого не было, достаточно было просто уйти с открытого места. Теперь же тут почти как в Жёлтой, хорошо хоть электроника не вырубается. Кто знает, что сейчас там, под ласковым зелёным небом, происходит?
– Сталкеры туда ходят, – вставил Кварц, – довольно часто. Рассказывают, что там всё так же, как всегда, только Зомби зачастили и зверьё стало намного агрессивнее.
– Угу, – согласился Айболит, – а мой сосед говорит, что регулярно с женщинами живёт, хотя ему уже девяносто пять! – Он вновь недовольно скривился: – Ты слышишь рассказы тех, кто вернулся. Те, которые вляпались, уже ничего не расскажут! И не поймёшь, каков сейчас процент выживаемости в Жёлтой! Ушёл сталкер в Зону и не вернулся, только пойди разберись, отчего сложился: то ли вляпался в Жёлтой, то ли в Зелёной бандюкам попался с товаром или Зомби встретил. Теперь официальных расследований не проводится и статистику никто не ведёт!
– Волков бояться – в лес не ходить, – пожал плечами Медведь. – Что ж теперь, без патронов сидеть? Или у Перекупов по одной пачке в неделю выискивать?
– Может, мне в магазин сходить? – предложил контрразведчик. – На нейтралку. Там «Дыроколы» СП-6 всегда есть и СП-5 часто бывают. Возьму с собой «Икса» две канистры, на сотню патронов хватит.[1]
Если в плане повоевать Кварц особо редким спецом не являлся, то в своём деле он был силён. Сбор и анализ информации контрразведчик осуществлял лучше любого оперативника РАО, чему Медведь не удивлялся, учитывая, откуда взялся Кварц и кто раньше был его начальником. К тому же контрразведчик оказался высококлассным мастером перевоплощений и умудрялся творить чудеса даже с тем нехитрым гримом, что удавалось достать в Ареале. Стать заросшим сталкером, сутками цедящим «Икс» на нефтяных пятнах, или покрытым наколками наблатыканным братком, недавно освободившимся из мест лишения свободы, для него было делом пятнадцати минут. К тому же в Ареале он был почти никому не знаком, чем в Спецотряде похвастаться более никто не мог. Кварц ходил по приёмным пунктам и перекупщикам, сдавая собранный «Икс» и делая покупки, общался с торговцами в поселениях Ареала, выменивая редкие вещи, периодически посещал строящийся Сателлит, где можно было ознакомиться с самыми свежими слухами. И рисковать контрразведчиком Медведь не хотел.
– Нет, – однозначно ответил майор. – Слишком подозрительно это выглядит – одинокий сталкер пер на себе сорок литров нефти с полсотни километров до самой нейтралки ради ста штук редких спецбоеприпасов. Обычно так не рискуют, проще у Перекупа купить или заказать. Можешь засветиться или попасть под подозрение, сам же говорил, что Служба Безопасности РАО пишет на видео все приёмные пункты круглосуточно. Они обязательное дактилоскопирование не ввели только потому, что это отобьёт желание торговать у половины Ареала, иначе и пальцы бы на входе проверяли. Да и дорого это, десять баксов за патрон, лучше воды купить. Надо в Городок идти, на склад. Там их тысячи лежат, и совершенно бесплатно.
– Бесплатный сыр только сам знаешь где! – возразил Айболит. – Тогда все вместе пошли! Если Зомби или бандиты попадутся, хоть отобьёмся.
Поход обсуждали еще час, но в итоге все стали на сторону санинструктора, и было решено выдвигаться в руины Городка РАО всем отрядом, включая Кварца, который наотрез отказался дожидаться общего возвращения в одиночестве. Самый короткий путь к мёртвой базе ОСОП в Поясе начинался на северно-западной окраине Ухты, и город стоило обойти стороной, чтобы не столкнуться с врагами. В развалинах Ухты сформировалась довольно сильная бандитская группировка, быстро окрещённая сталкерами «Городские», которая успешно контролировала прилегающие к городу территории. К тому же сама Ухта имела множество очагов сильного радиоактивного заражения, и не то что жить, ходить там можно было далеко не везде. Это облегчало Городским процесс удержания города в руках.
Чтобы избежать лишних боестолкновений и возможной конкуренции, решили выходить сразу после окончания очередного Выброса, не дожидаясь, пока успокоится взбудораженное зверьё. Первые двое суток после Выброса фауна проявляла высокую активность и агрессивность, животные мигрировали из центра Зелёной Зоны к окраинам, спеша захватить приросшие к Ареалу территории. Знатоки отмечали, что и в Жёлтой обстановка становится ещё опасней, многие аномалии, предпочитающие обычно сидеть на месте, беспокойно двигаются, подыскивая новое место. В эти дни сталкеры старались передвигаться группами или вообще не лезть слишком далеко за пределы поселений. К утру третьих суток ажиотаж спадал, зверьё с аномалиями успокаивались и наступала так называемая «нелётная погода», лучшее время для сталкеров, старателей и отморозков всех мастей, охотящихся за плодами их трудов.
До Ухты дошли почти без происшествий, если не считать двух десятков мелких стычек с некрупными стаями возбуждённых животных, быстро пересекавших маршрут Спецотряда. То ли звери спешили к образовавшимся на границе Ареала новым территориям, то ли спасались от более хищных мутантов, вышедших из берлог после Выброса, но основная часть стай внимания на людей не обращала. Твари быстро пробегали мимо, атаковать пытались лишь отстающие и замешкавшиеся, и пока удавалось отбиваться от них без стрельбы, пинками кованых ботинок и ударами прикладов. Лишь однажды опасность оказалась по-настоящему серьёзной, когда у самой Ухты зашли в редкий чахлый ельник, захламлённый буреломом. Следы мощной ударной волны, прошедшей здесь четыре месяца назад, виднелись повсюду: изломанные деревья, выкорчёванные корневища, нагромождения засохших ветвей, торчащие из толстого слоя осыпавшейся хвои. Синий мох с жёлтыми кляксами потёков обильно покрывал всё вокруг, словно стремился закрасить изуродованную катастрофой местность в цвета Жёлтой Зоны, близость которой ощущалась на каждом шагу. Между узловатыми елями, некогда мощными и толстыми, а ныне тощими и кривыми, словно усевшими после стирки и горячей сушки, выпирала кожистая синюшная растительность, распространяя среди иссыхающего бурелома водорослеобразные побеги, покрытые пузырчатыми наростами.
Встроенный в УИП счётчик Гейгера тревожно запищал, и идущий в головном дозоре Медведь остановился, сверяясь с показаниями датчиков. Группа, заметив остановку впереди идущего, замерла и синхронно опустилась на тропу, принимая положение для стрельбы с колена. Могучий майор жестом подал сигнал «ждать моей команды» и сделал несколько шагов в сторону, отыскивая обход опасного места. Писк счётчика Гейгера начал стихать и тут же сменился коротким зуммером датчика активности физических полей, индицирующего рост напряжённости магнитного поля. Где-то слева, совсем недалеко, находилась крупная аномалия, судя по показаниям остальных индикаторов УИПа, Центрифуга или Рулетка. Смещаться ещё левее слишком опасно, справа очаг радиации непонятно какой протяжённости. Можно попытаться пройти между ними точно по прямой, на которой он сам в настоящий момент находится, но если впереди окажется тупик, придётся возвращаться назад и искать варианты обхода. Это будет уже совсем нехорошо. Плутать по ельнику и без того непросто, «Филин» показывал подрагивающие призрачными синими языками лужицы Студня едва ли не в каждой ямке, и если углубляться правее, где деревья стоят гуще, есть риск попасть в ситуацию, когда Паутина попросту перегородит всякий проход. Обойти весь ельник целиком едва ли удастся: справа он упирается в Жёлтую Зону, слева выходит слишком близко к Ухте, идущих вдоль опушки бойцов могут обнаружить наблюдатели врага. Придётся рискнуть и попробовать пройти напрямик в надежде на то, что тупика впереди всё же не будет. Медведь подал сигнал «делай как я» и осторожно двинулся вперёд, сверяя с УИПом каждый шаг.
– Стой! – тихо зашипел в наушнике голос Байкала, не прошёл он и пяти метров. – Вижу цель! На два часа, удаление тридцать!
Бойцы мгновенно залегли, разворачиваясь в сторону противника. Медведь быстро присел на колено, одним движением сбрасывая с шеи ремень «Печенега», привычно убедился, что его двухметровое тело не вляпается в аномалию, и залёг, вжимаясь в кучу сухой хвои. Он аккуратно поставил пулемёт на сошки и поверх прицела всмотрелся в обозначенное направление.
– Цели не наблюдаю, – негромко произнёс он в эфир. Отсюда противника видно не было, но Байкал ошибиться не мог, он смотрит через оптику и через «Филин» одновременно. – Уточни направление!
– Смотри на десять градусов правее, – так же тихо ответил снайпер. – Стая кабанов, не менее шести, стоят в побегах Ленточника, смотрят точно на тебя. Видят нас. У вожака спинные шипы топорщатся почти вертикально, остальных вижу хуже.
Медведь очень медленно повёл вправо пулемётным стволом, стараясь исключить резкие движения. Заметить кабанов оказалось непросто, стая сливалась с синюшной желтизной широких плоских листьев, скручивающихся в беспорядочные нагромождения лент, и абсолютно не шевелилась, словно каменная. Лишь десятисантиметровые лезвия спинных шипов на чешуйчатой холке вожака едва заметно подрагивали, оттопырившись в предельно крайнее положение. Это плохо, отметил здоровяк, и даже очень. Вожак в бешенстве, и лишь близость мощной аномалии удерживает его от немедленной атаки. Похоже, стая двигалась встречным курсом и столкнулась с той же проблемой, что и люди: как обойти радиоактивную область. А ведь он кабанов не заметил. Эх, найти бы «Филин» покрупнее… Надо что-то предпринимать, иначе можно пролежать здесь до ночи, взбешённая стая не уступит. Если открыть огонь, то Городские будут здесь очень быстро. В ельник, быть может, и не полезут, но расстрелять Спецотряд издали точно попытаются. И с боеприпасами сейчас тяжело, у Байкала так и вовсе всего десять патронов осталось.
– Байкал, можешь точно определить, сколько их? – Медведь быстро прикинул в уме диспозицию стаи относительно своих бойцов. – Я отсюда вижу только четверых, «Филин» у меня слабоват.
– Шестеро их, – повторил снайпер, – больше не вижу. Мой мет ненамного крупнее твоего, но думаю, это вся стая. Они плотно стоят, либо их шестеро, либо остальные дальше. Точнее определить не смогу.
Майор быстро перебирал в уме варианты действий. Если в действительности зверей больше, то боя не избежать. Мутировавший кабан – тварь мощная, быстрая и живучая, одним выстрелом не собьёшь. Стрельба будет стоять на всю округу, и ещё вопрос, удастся ли не подпустить взбешённых мутантов на расстояние удара клыками и ядовитыми костяными трезубцами четырёхсуставчатых конечностей. Если их действительно шестеро, то можно рискнуть и лишиться преимущества, но выиграть бой одной лишь демонстрацией силы… если повезёт.
– Байкал, ты с «Невидимкой»? – спросил майор. – Они тебя не видят?
– С «Невидимкой», – подтвердил тот. – Не видят.
– Доставай, – велел Медведь, – и отключайся от неё. Пусть тебя заметят. Айболит, ты тоже!
– Я свою Кварцу отдал, – прошипел эфир ближней связи голосом санинструктора. – А то сожрут ещё нашего Холмса. Кварц, мет из набедренного кармана в подсумок переложи!
Больше в Спецотряде боевых метов не было. После «Дезинфекции» метаморфиты стали редкостью ещё большей, чем обычно. Все официальные запасы остались в забитых аномалиями и зловещими псионическими Зомби хранилищах ГНИЦ или в полевых лабораториях, что находятся теперь в Жёлтой Зоне, и лучше не выяснять лишний раз, кто теперь в них живёт. Неофициальные запасы чёрного рынка и сталкеров сгинули под катастрофическим Выбросом вместе со своими владельцами. Теперь уцелевшие обитатели Ареала пытаются заново обеспечить себя метами, но сделать это не так просто. Желающих гораздо больше, чем находок. И приёмные пункты РАО платят за них в долларах, а вода и продукты нынче стоят дорого, в Ареале ничего съедобного не растёт и не живёт. Зачастую сталкеры сдают меты в магазины РАО ради денег, довольствуясь УИПами. Простейший УИП старой модели, до «Дезинфекции» считавшийся секретной разработкой и грозивший трёхлетним сроком тому, кто приобретёт его незаконно, теперь можно купить за двадцать долларов. Дешевле, чем литр воды, стоимость двух патронов для ВСС или «Грозы-4».
– Отключился, – лаконично доложил Байкал.
– Я тоже, – присоединился к нему Кварц. – Зверьё меня заметило! – Контрразведчик наблюдал за кабаньей стаей в бинокль. – Что делать теперь?
– Ничего, – ответил Медведь. – Теперь они тебя съедят. Понимаешь, Кварц, надо было кем-то пожертвовать, и выбор пал на тебя. Пока они будут тебя есть, мы успеем уйти.
– А почему я? – обиделся контрразведчик. – Хочешь сказать, что я самый бесполезный в отряде?
– Нет, – успокоил его здоровяк. – Ты самый прожорливый!
– Кто-о-о?!! – возмущённо встрял в эфир Айболит. – Прожорливый, говоришь?!! Могу огласить точное продуктопотребление в отряде поимённо! Начнём сравнивать прожорливость по убывающей или по возрастающей…
Кто-то тихо заржал, вызывая шипение на радиоканале, и дальнейшие слова санинструктора потонули в помехах.
– Отставить разговоры! – заявил Медведь. – Кругом враги! – Как можно скорее замять столь щекотливую тему было в его интересах. – Подождём. Теперь нас семеро против шестерых. – Он всмотрелся в лишённые зрачков жёлтые глаза вожака, злобно рассматривающие людей, и тихо добавил: – Твой ход.
С минуту вожак не шевелился, оценивая ситуацию. Людей обнаружилось на одного больше, чем его родичей, и он чуял оружие у каждого из них. Эта стая двуногих оказалась хищной, только один из них испытывал явную боязнь схватки. Остальные были уверены в мощности своего оружия и превосходстве бойцовских навыков, пси-поле чётко доносило до него их эмоции. Но и он сам, и его родичи – великолепные бойцы, в другое время он проверил бы уверенность двуногих на прочность, не теряя лишнего времени на раздумья. Но сейчас обстоятельства были на стороне врага: с одной стороны от них запретное пространство, напитанное безжалостной медленной смертью, способной за несколько часов превратить в разваливающийся ходячий труп самого сильного кабана, с другой – широкий сгусток смерти мгновенной. Негде набрать скорость для сокрушительного удара клыками. Взвесив «за» и «против», вожак пришёл к выводу, что на этот раз двуногие победят, и не стал губить родичей. Стая тихо развернулась и бесшумно ушла по своим следам искать обход, а заодно и более лёгкую добычу.
– Ушли. – Здоровяк скрыл облегчённый вздох и встал на ноги. Он поднял пулемёт, сверился с УИПом, уточняя вектор движения между аномалией и радиационным пятном, и коротко скомандовал: – Идём дальше.
На этот раз им повезло, тупика впереди не оказалось, и Спецотряду удалось оперативно покинуть опасную зону. Полтора километра прошли относительно спокойно, но едва бойцы достигли места, оптимального для поворота к сектору погибшей базы ОСОП, впереди загремели выстрелы. Стрельба звучала со стороны Жёлтой Зоны, но быстро прекратилась, сменившись неясным шумом. Спустя несколько метров Медведь вышел на узкую звериную тропу со свежими отпечатками человеческих следов, и Спецотряд направился в сторону закончившейся перестрелки. К месту событий вышли метров через пятьсот. Бойцы тихо рассредоточились по безопасным участкам растительности, и Медведь всмотрелся в происходящее.
На поляне, образовавшейся среди синюшных зарослей, что неуклонно захватывали некогда очищенную от растительности полосу отчуждения, прилегающую к внешнему периметру Пояса, столпилось человек пятнадцать вооружённых уголовников в разношёрстных одеждах. Перед ними на земле лежали двое сильно избитых людей, ещё один, в сине-жёлтом ареаловском камуфляже, с покрытым кровью лицом, сидел рядом с лежащими под дулами автоматов. Четвёртого, в охотничьей куртке, похоже, только что закончили пинать всем дружным коллективом и теперь собирались пустить в расход. На своих ногах он стоять не мог, поэтому его прислонили к обломанному стволу засохшей ели и уперли в грудь ствол помпового дробовика, не позволяя упасть. В настоящий момент сей покрытый наколками консилиум, в своём совещании оперирующий исключительно зэковской феней, пытался прийти к единому мнению по поводу выбора способа казни. Одни предлагали «выпустить падле кишки», и пусть его в таком виде найдет зверьё, хотя, как показалось Медведю, зверьё его уже нашло. Другие требовали «макнуть его в Студень», самые гуманные просто хотели выстрелить ему в голову из дробовика и поглазеть, насколько далеко разлетятся мозги.
Посмотрев по сторонам, майор обнаружил и причину праведного гнева. У края поляны то ли стоял, то ли валялся довольно странный аппарат, совмещённый с ноутбуком и целой гирляндой приборов и индикаторов. Ещё удивительнее было то, что хоть это чудо науки и техники не говорило Медведю ровным счётом ни о чём, при этом оно казалось знакомым. Возле аппарата лежал труп человека в ареаловском камуфляже, недалеко от него пара уголовников возилась с ещё одним покойником, явно принадлежащим к ныне возмущённому благородному собранию. Судя по обрывкам гневных воплей, бандиты в ходе захвата этих четверых убили одного из них, а тот, кого сейчас планировалось отправить на тот свет, оказал сопротивление и застрелил убийцу своего товарища. Да, неразумно, поморщился майор, так бы ограбили и, может, даже отпустили. Или заставили бы повкалывать на братву день-другой, после чего выпнули, чтобы не кормить. Теперь же точно убьют. Тем временем благородное собрание всё-таки пришло к общему знаменателю, и «падлу» было решено подвергнуть первому варианту казни.
– К бою! – тихо произнёс Медведь, и Спецотряд синхронным движением загерметизировал забрала шлем-сфер. – Байкал, твои двое, те, что собираются завалить паренька. Шорох – охранники пленных, Капкан – оплакиватели трупа, Айболит и Кварц, отсекаете огнём от заложников всех, кто окажется рядом. Базальт, мы с тобой работаем по группе, твой фланг левый, мой правый. Готовность пять секунд, Байкал работает первым. Айболит, пошуми!
На поляне один из уголовников, удерживающий стволом у дерева окровавленного пленника, убрал дробовик, и человек сполз по сине-жёлтому мху к его ногам. Бандит довольно осклабился, отложил дробовик и достал нож. Он присел перед лежащим на корточки, и в этот момент над поляной, кувыркаясь в воздухе, пролетел обломок ветки и упал в кожистые заросли. Среди уголовников зазвучали окрики предупреждения, и коллектив борцов за справедливость, хватаясь за оружие, развернулся в сторону падения, оказываясь спинами к Спецотряду. Тихий щелчок «Винтореза» был неслышен в общем гвалте, и никто не заметил, как сидящий на корточках бандит с ножом в руке медленно завалился вперёд и упал на свою несостоявшуюся жертву. Следующий бесшумный выстрел пробил голову второму палачу, но его падение уже никого не интересовало: грохот двух пулемётов, длинными очередями перерезающих толпу уголовников, взорвал царившее вокруг спокойствие.
Медведь дал ещё одну длинную очередь, перечёркивая корчащуюся на земле кучу из раненых и агонизирующих тел, и перешёл на короткие, зачищая поляну. Огневой налёт длился секунд двадцать. Многовато, недовольно отметил здоровяк. В памяти всплыл Туман посреди тира с 9А-91 в руках, показывающий виртуозную прицельную скоростную стрельбу. Надо чаще стрелять, чтобы восстановить былую форму, да с боеприпасами вечный дефицит… он окинул взглядом поляну и произнёс в эфир:
– Чисто! – В его секторе живых не осталось гарантированно.
– Чисто! – подтвердил Базальт.
– Вокруг чисто, – присоединился Байкал, – «Филин» тепловых сигнатур не видит.
– Скоро сюда сбежится пол-Ухты, – произнёс Медведь, – надо принять меры. Капкан, займись. Шорох, Базальт, прикройте его. Будем уходить в Жёлтую, по-другому не успеть. Айболит, Кварц, со мной к заложникам. Байкал, посмотри, что впереди, только аккуратно. Нам ещё Зомби только и не хватало.
Он окинул внимательным взглядом кусты на противоположной стороне поляны, убеждаясь, что «Филин» не показывает затаившихся человеческих отметок, после чего взял «Печенег» на изготовку, перешагнул ямку со Студнем и вышел из-за синего кожистого куста. Айболит и Кварц двинулись следом, прикрывая с флангов. Но воевать оказалось не с кем, и Медведь приблизился к избитым бандитами людям. С самого начала стрельбы они лежали лицами вниз, закрыв голову руками, и не шевелились. Майор кивнул Айболиту и подошёл к тому из спасённых, что был в ареаловском камуфляже.
– Гюльчатай, открой личико, – предложил Медведь, осторожно касаясь его спины пулемётным стволом.
Человек с опаской выглянул из-под руки и отёр рукавом залившую глаза кровь, сочащуюся с рассечённого лба.
– Здравствуйте, Медведь! – Он зажал ладонью кровоточащий лоб и сел, оглядываясь вокруг. – Вы… – Его взгляд уперся в груду изодранных пулями трупов, и парень осёкся.
– Рас! Это снова ты! – восхитился здоровяк, открывая забрало шлем-сферы. – Как всегда, я встречаю тебя в самом центре неприятных событий! Признайся, ты специально так делаешь, да? Это такой хитрый вид экстремального отдыха?
– У их разведчика «Невидимка» была, – болезненно поморщился парнишка, пытаясь остановить кровь. – Не заметил я его… врасплох застали. Это Городские, у их старшего рация, он по ней с Ухтой связывался, да и выстрелы кто-то наверняка услышал… Придут сюда скоро.
– А как же! – согласился могучий майор. – Любопытство человеку свойственно! Особенно когда надо идти ночью в глухой заброшенный подвал под зловещую музыку за кадром. – Он обернулся к санинструктору, склонившемуся над едва не казнённым человеком: – Айболит, что с ним?
– Избили сильно, но жить будет. – Тот откупорил небольшой пузырёк с нашатырным спиртом и быстрым движением провёл им перед носом пострадавшего. Тот отдёрнул голову. – Слышишь меня? Голова кружится сильно? Рвотные позывы, тошноту ощущаешь?
– Нет, – ответил пострадавший. – Мозги жжёт очень. Пить хочется. У вас воды не найдётся?
– С ним всё понятно, – махнул рукой Рас, – воды требует – значит, здоров!
– Ты – Влад, если правильно припоминаю, юрист из Москвы, всё ходил с бутылкой воды! – Айболит достал из подсумка пару упаковок ИПП и бросил одну Медведю. Затем разорвал обёртку на втором, извлёк медицинский тампон и принялся стирать кровь с лица парня. – Я тебе ещё «Медсестру» ставил, когда из Ухты к спасателям выходили. Ногу ты проткнул. Жаль, нет её у меня больше. Сейчас она тебе бы не помешала.[2]
– У меня есть! Ай! – Рас дернулся, когда Медведь начал накладывать ему повязку на лоб. – То есть была. Эти, – он кивнул в сторону кучи трупов, – отобрали рюкзак.
– Кварц, закончи с повязкой. – Майор обернулся на контрразведчика. – Я пойду, поищу его рюкзак.
– Николай Иванович? – Один из лежащих на земле заложников осторожно поднял голову. – Это вы? – Он попытался встать, но не смог опереться на опухшую руку и неуклюже коснулся ею плеча своего спутника: – Людмила Петровна! Вы слышите меня?
– Никита! – Медведь быстрыми движениями обыскивал трупы уголовников. – Признаюсь, не ожидал встретить тебя здесь, не сразу узнал твой самогонный аппарат! Ты разве не знаешь, что алкоголь в Ареале плохо совместим с жизнью?
– Вы, как всегда, не теряете чувства юмора. – Учёный хотел улыбнуться, но боль в заплывшем от побоев лице не позволила ему этого сделать. Он вновь попытался пошевелить свою коллегу: – Людмила Петровна? Очнитесь!
– Её прикладом по лицу ударили, – поморщился Влад, принимая из рук Айболита флягу с водой. – Куда-то в область челюсти. Сколько можно выпить? – Он вопросительно взглянул на санинструктора.
– Пей, там восемьсот грамм, не обделишь никого! – разрешил санинструктор и направился к лежащим учёным.
– Это ему на один раз, – захихикал Рас, одновременно кривясь от боли, пока Кварц заканчивал перевязывать его рассечённый лоб.
– Восхитительно, – оценил Айболит, опускаясь на колено рядом с Николаевой. – Теперь на мою голову вдобавок к проглоту свалился водохлёб. – Медведь предпочёл сделать вид, что не в курсе, о чём идёт речь, и санинструктор склонился над потерявшим сознание профессором. – Не трожь, – предостерег он Степанова, пытающегося здоровой рукой перевернуть Николаеву, – я сам. – Он осторожно уложил пострадавшую на спину и приступил к осмотру: – Челюсть сломана. Похоже, сотрясение мозга. Ребра скорее всего тоже повреждены, судя по отпечаткам сапог на одежде. – Айболит извлёк из подсумка аптечку и выбрал из неё шприц-тюбик. – Медведь, носилки нужны. – Он сделал Николаевой инъекцию и аккуратно убрал использованный шприц в другой подсумок. – И долгая транспортировка для неё сейчас нежелательна. – Айболит переключился на Степанова и, бросив взгляд на опухшую руку учёного, тут же определил: – Перелом. Надо делать шину.
– Везёт тебе с этой рукой, Никита! Айболит, давай с шиной позже, сейчас стоит уйти отсюда поскорее. – Медведь вытащил из-под очередного трупа полупустой рюкзак и бросил взгляд на Раса: – Твой? Что-то негусто ты с собою взял.
– Угу, мой. – Молодой сталкер ощупал наложенную на лоб повязку. – Воду в основном нёс и запчасти для вакуумного генератора. Места больше не хватило, и так вчетвером тащили… Воду эти уроды сразу расхватали. Меты в наружном кармане лежат, в том, что снизу. Посмотрите, может, не успели найти.
Медведь покопался в рюкзаке и вытащил оттуда небольшой полупрозрачный и одновременно мутный гладкий минерал, похожий на пиявку.
– О! «Пиявка»! – приподнял брови здоровяк. – Ты же говорил, что «Медсестра»?
– Она ниже должна лежать, под «Примусами». Поищите ещё! – Рас поднялся на ноги и остановился, дожидаясь, когда уляжется головокружение.
– Так-так… «Пиявка», «Светлячок», раз, два… три «Примуса»… вот и «Медсестра»! – Майор выкладывал меты один за другим. – Айболит, ты только посмотри! Рас, у тебя, часом, больше ничего не завалялось?
– «Филина» эти отобрали, – зло скривился Рас, окидывая взглядом усеянную трупами поляну. – У Влада была моя «Невидимка», её тоже… где же мой автомат…
– Ты где всё это набрал?! – удивился Медведь. – Вы же вроде на Большой Земле все меты в РАО сдали, ещё в госпитале? Или нет?
– Сдали, – подтвердил парнишка, – ну и что? Четыре месяца прошло с тех пор. Ну, подсобрал немного… – Он, пошатываясь, подошёл к одному из убитых и подобрал лежащий около трупа автомат. – Жить-то как-то надо… без метов в Жёлтой далеко не уйдёшь.
Из кустов бесшумно вышел Байкал и подошёл к майору.
– Впереди противника нет, – тихо сообщил снайпер. – До забора двести тридцать метров, аномалий много, в основном Студень, но пройти можно. За периметр один не полез, не знаю, что там. Зверья не видел.
– Помоги с досмотром. – Медведь кивнул ему на небольшую гору трофеев, уже извлечённых из карманов убитых врагов. – Сбрасываем всё на плащ-палатку, сворачиваем и уносим, потом разберём. Времени мало.
Байкал склонился над трупом бандита, похлопывая его по карманам, и, глядя на залитую кровью куртку костюма «Вымпел», изодранную пулями, неодобрительно покачал головой:
– Неаккуратно! – Он расстегнул подсумок убитого и вытряхнул оттуда россыпь патронов к дробовику двенадцатого калибра.
– Торопились сильно, – возразил майор. – Ухта рядом, сам знаешь, что сейчас начнётся.
Словно в подтверждение его слов на поляну вышли Шорох с Базальтом. Вслед за ними появился Капкан и сразу же остановился у кромки растительности. Он посмотрел на показания УИПа, определяя расстояние до ближайшей аномалии, извлёк из подсумка ручную гранату и небольшой моток тонкой проволоки и опустился на колени. Шорох остался рядом с ним, наблюдая за тропой. Базальт окинул взглядом спасённых, кивнул Расу и подошёл к Медведю.
– От Ухты в нашу сторону идут два отряда, стволов по двадцать каждый, – произнёс боец. – Будут здесь минут через восемь-десять. Мы поставили четыре ловушки, гранат больше нет.
– У нас трёхсотый без сознания, придётся нести, – майор кивнул на Николаеву, – носилок нет, ветки рубить долго, так что соберём из автоматов. Помоги Айболиту, я возьму барахло. – Он принялся увязывать в тюк плащ-палатку с трофеями. – Уходим в Жёлтую Зону! Байкал, пойдёшь головным дозором. Кварц, отдай «Невидимку» Капкану, он пойдёт крайним. Действуем!
– С носилками по Жёлтой далеко не уйдём, – поморщился Базальт. – Если бандюки сунутся следом, догонят быстро. Если бежать, то точно вляпаемся! Надо дать бой, иначе просто догонят и перестреляют в спину.
– В Жёлтой дадим. – Медведь повесил на грудь «Печенег» и взвалил на плечо получившийся тюк. – Здесь обойдут и зажмут в тиски. Там не решатся. Зайдём за забор и займём оборону.
– Николай Иванович, необходимо взять вакуумный генератор! – Степанов, опираясь на Раса, поднялся на ноги. – Его ни в коем случае нельзя бросать!
– Никита, сейчас не до науки. – Майор оглянулся на Шороха, тревожно вглядывающегося вглубь синюшно-жёлтого ельника. – Если не успеем дойти до Жёлтой, погибнем все.
– Вы не понимаете! Это исключительно важно! – пытался настоять учёный. – Наши эксперименты, возможно, единственный путь к обретению способа победить Зависимость! Нельзя потерять генератор, это катастрофа! Каждый эксперимент даётся с огромным трудом!
– Так ты ради этого притащил их сюда? – Медведь посмотрел на Раса.
– Угу, – хмуро кивнул парень, – просили как можно ближе к Жёлтой Зоне.
– Понятно, задача усложняется, – поморщился здоровяк, опуская плащ-палатку с трофеями на землю. – Кварц, Шорох, хватайте тюк. Айболит, Базальт – носилки с трёхсотым, я потащу самогонный аппарат, Капкан и Байкал – тыльный дозор. Увидите догоняющего противника – работайте по готовности. Я иду первым, за мной носилки, раненые и пострадавшие двигаются вслед за ними, далее тюк. Дистанция пять шагов. Рас, пойдёшь впереди. Идём в Жёлтую, там надо найти место для обороны, иначе перестреляют, как надувные шарики в тире. Сможешь провести по Жёлтой? Кроме тебя даже гильзы бросать некому, все руки заняты.
– Я проведу, – вдруг произнес московский юрист, возвращая Айболиту пустую флягу. – Только попить дайте, голову печёт сильно.
– Заметно, – посочувствовал ему майор, нащупывая в боковом кармане рюкзака пластиковую бутыль с водой. – То-то в проводники записался. Держи. – Он кинул парню бутылку.
– Он действительно проведёт, – вступился за юриста Рас. – Даже лучше, чем я, проверено уже.
– Только я дороги не знаю. – Юрист впился в бутыль с водой, словно крайний раз пил дней пятьсот назад. – Куда именно попасть надо, в смысле.
– Скажи-ка, Влад. – Медведь с интересом разглядывал молодого юриста. – Иван Сусанин тебе, часом, не родственник? Может, прадед или двоюродный дядюшка по бабке?
– Нормально всё будет, – коротко хихикнул Рас, – вот увидите. Я покажу, куда надо, в случае чего.
– Остаётся надеяться, что вы не вляпаетесь одновременно, – философски вздохнул майор и, взвалив на себя громоздкий аппарат учёных, скомандовал: – Всё, уходим. Вперёд!
До руин внешнего периметра Пояса оставалось метров десять, когда сзади донёсся звук разрыва, сменившийся беспорядочной стрельбой. Почти сразу раздался второй взрыв, и ружейно-автоматная трескотня усилилась. «Погоня добралась до Капкановских ловушек, – отметил Медведь, – выходит, двигаются они быстрее, чем мы рассчитывали. Значит, у бандюков есть опытные сталкеры и сам факт Жёлтой Зоны преследователей не остановит. Если, конечно, все их проводники не сложатся до этого на ловушках». Он посмотрел на идущего в голове колонны Влада. Тот шёл, словно по тротуару, и до сих пор ни разу не посмотрел на свой УИП. Впрочем, рядом с ним идёт Рас, скорее всего он знает тропу, потому как УИП Медведя ещё не показал опасности. Остается надеяться, что в Жёлтой Зоне удача от них не отвернётся.
В паре шагов от обломков забора Влад неожиданно повернул влево и пошёл куда-то вдоль торчащих из земли огрызков мощных опор. Рас двинулся следом, не говоря ни слова, и Медведь предпочёл не тратить время на глупые вопросы. Тем временем УИП негромко издавал короткие писклявые сигналы, предупреждая об обнаруженной вокруг Паутине. Метров тридцать колонна шла вдоль развалин периметра, после чего послышался ещё один взрыв, уже ближе. Погоня вышла к поляне, определил здоровяк. Значит, ещё две ловушки они или заметили, или миновали, не зацепив. Выходит, противник будет здесь через полторы-две минуты. Он оглянулся на тыльный дозор. Капкан с Байкалом понимали ситуацию не хуже и двигались за остальными вполоборота, фактически спиной вперёд. В Жёлтой Зоне передвигаться таким способом – верная смерть. Медведь обернулся к Расу, собираясь поторопить его, но в этот момент Влад, не снижая темпа ходьбы и ничего не говоря, повернул вправо, проходя между обломками двух опор, и оказался в Жёлтой Зоне. Он сделал шаг и остановился.
Всё, приехали, вздохнул Медведь, похоже, собрал парнишка Паутину по самое «не хочу». Но в следующий миг Рас шагнул вслед за Владом и обернулся к майору:
– Заходить надо тут, – он указал на только что пройденные «ворота» из огрызков опорных столбов. – Место чистое. Только теперь надо плотнее собраться, идти дальше так растянуто слишком опасно. В колонну может вклиниться аномалия, Влад этого заметить не сможет.
Майор пожал плечами и вышел в ближний эфир:
– Заходим в Жёлтую. Проводник настаивает, что идти надо плотной группой, так что все ко мне. Заходить строго в том месте, где захожу я!
Он шагнул к обломкам периметра, и небо с землёй привычно поменялись местами. Бывшее секунду назад ярким жёлтым сиянием, солнце превратилось в мутный голубой диск, застывший посреди зелёного неба, и красная резина земли, просвечивающая сквозь синюю травяную поросль, ещё сильнее подчеркивала чуждость окружающего пейзажа. УИП отключился, едва уловимое шипение далёких помех в эфире смолкло. «Давно я тут не был», – подумал Медведь, окидывая взглядом руины Городка РАО. За четыре месяца вокруг не изменилось ничего, за исключением захватившего развалины синюшного мха, измазанного корявыми кляксами жёлтых потёков. Майор вопросительно посмотрел на стоящих впереди Влада и Раса.
– Никак не могу привыкнуть к тому, что небо здесь зелёное, – признался Влад. – Каждый раз останавливаюсь. Такое ощущение, будто кувыркнулся через голову и встал на ноги, но взгляд так и остался где-то у земли.
– Бывает поначалу, – согласился Медведь. – Нас догоняют, фора минуты в две. Ищите безопасные развалины или любые твёрдые предметы, за которыми можно занять позицию. Поторопитесь!
Влад растерянно посмотрел вокруг, словно пытаясь решить задачу, ответа на которую не существует в принципе.
– Влад, быстрее! – поторопил его Рас. – В какие развалины можно идти? Что чувствуешь?
– Ни в какие, – уверенно ответил тот. – Я не хочу в развалины, однозначно. Нельзя туда.
– А куда можно? – настаивал молодой сталкер. – Куда бы ты пошёл, если б мы с тобой просто лазили по Жёлтой, как в прошлый раз?
– Ну… – озадачился Влад. – Много куда… туда можно, например, – он указал рукой влево, – или туда, – его рука сместилась чуть правее. – И там тоже можно, – юрист ткнул далеко вправо. – И даже вот сюда, – он кивнул прямо перед собой, – только тут… эээ… как бы это… дорога узковата, что ли…
– Рас, эта «узковатая дорога» совпадает с направлением на базу ОСОП, – перебил его Медведь. – Помнишь наше КПП? Сможете идти в ту сторону?
– Это туда! – Рас указал Владу на виднеющиеся метрах в двухстах руины. – За этими развалинами, только левее. Можно туда пройти?
– Не знаю, далеко слишком, – пожал плечами Влад, – но можно попробовать, до самих развалин я дойду. Туда можно идти, только я говорю, дорога кажется какой-то узкой, метра два…
– Иди! – решительно заявил Рас и обернулся к замершей за Медведем колонне: – Идём след в след, не растягиваемся. Все вопросы задавайте мне, я переведу… – он скосил глаза на юриста, который преспокойно направился в указанном направлении, – с его языка на русский.
Влад шёл по Жёлтой Зоне, словно двигался не по напичканной смертью территории, а торопился в свой юридический офис по какому-нибудь московско-питерскому проспекту. При этом траектория его движения была если не хаотичной, то уж точно не прямолинейной. Создавалось впечатление, что пьяный человек пытается идти домой, но дорогу видит лишь приблизительно. То его влево занесёт, то вправо, то вдруг пойдёт в обход обломка, с которым мог бы разминуться и автобус. Каждые секунд пять Медведь ловил себя на мысли, что уже поднимает руку, чтобы схватить его за плечо и успеть остановить в шаге от неминуемой гибели. Вот тут, по всем приметам, должна висеть Паутина, а в этой широкой борозде – залегать Студень. Но Влад делал шаг, ничего не происходило, и он двигался дальше, даже не оглядываясь по сторонам. Метров через сто майор не выдержал и решил проверить свою догадку. Удерживая на спине громоздкий генератор учёных одной рукой, он таки исхитрился залезть в карман и достал стреляную пистолетную гильзу. Дождавшись, когда юриста в очередной раз «занесёт» в сторону, он швырнул её туда, куда не пошёл Влад. Гильза пролетела пару метров и упала на ровный и чистый участок местности. У самой травы металлический цилиндрик неуловимым движением стесало в мокрую труху. «Плешь, – хмыкнул Медведь, – я так и думал». Он коснулся плеча идущего впереди Раса.
– Он видит аномалии? – Майор внимательно вглядывался в траекторию движения Влада. – Так запросто топает по Жёлтой, словно по парку.
– Нет, – тихо ответил молодой сталкер. – В том и фокус, что он их не видит и даже не чувствует! Я думаю, что его подсознание как-то улавливает опасность, потому что он просто знает, куда идти можно, а куда нельзя. Я сам долго удивлялся, когда понял!
– Ещё один уникум вроде Болта, – оценил Медведь. – Кстати, Болт тоже с вами? Не видел его с самой «Дезинфекции».
– Так вы же ничего не знаете! – спохватился Рас. – Я и забыл, что вы с тех пор из Ареала не выбирались! За вас же награду обещают, полмиллиона долларов!
– Десять миллионов наших родных деревянных, насколько я помню, – поправил сталкера майор.
– Нет, – прыснул Рас, – позавчера, перед самым Выбросом, из строящегося Сателлита менялы вернулись. Вы теперь подорожали и конвертировались!
– Доктор, вы мне льстите! – буркнул здоровяк. – Так что там, о чём я ничего не знаю?
– Болт – единственный человек в мире из тех, кто побывал в Ареале во время и после катастрофы и при этом не подвергся Зависимости! – Молодой сталкер сделал большие глаза. – Нет у него Зуда, и всё тут. Он даже не знал, что это у всех! Ну, и сказал после карантина врачам, мол, нормально у меня всё, отпускайте. С тех пор его держат в Москве, где-то в секретном медицинском госпитале ФСБ! Там его исследуют по-всякому. Ищут, в чём секрет. И сдаётся мне, вряд ли выпустят.
– Это точно, – вздохнул Медведь. – Здоровье правящей элиты прежде всего. М-да… попал мужик… нечего сказать. Хорошо хоть, что мы все в тот день быстро сообразили никому ничего про инопланетян не говорить. А то ещё и в психушку закрыли бы, это точно на всю жизнь.
– Если бы, – негромко прошипел Рас, повторяя за Владом очередной поворот. – Только боюсь, всё гораздо хуже. Людмилу Петровну и Никиту Владимировича сразу после карантина арестовали по обвинению в шпионаже. Шесть недель держали в камере, не предъявляя толком никаких доказательств. Влад молодец, добился их освобождения, да и то «за недостаточностью улик». Он говорит, что если бы не Зуд и Зависимость, не отпустили бы. Но в СИЗО стала проводка сгорать, охрана дверьми руки себе прищемляла аж до переломов, кто-то упал с лестницы и сломал шею. Потом следователь, что вёл их дело, на служебной машине попал в аварию прямо на внутреннем дворе СИЗО: на машину с крыши упал лист кровельного железа, сорвало ветром смешной силы. В общем, выпустили их полуживых от Зуда. Влада к тому времени с работы уволили, частной практики Зависимому, сами понимаете, не найти… вот они и вернулись сюда со своими приборами, искать средство излечения.
– Что же они в РАО не устроились? – поинтересовался майор. – Теперь-то их опыты наверняка обрели высокую актуальность! Совет Директоров продаст дьяволу душу любого из нас в обмен на избавление от Зуда!
– Они устроились, – криво усмехнулся молодой сталкер. – РАО вместо ГНИЦ организовало ЦИАП, Центр изучения агрессивных проявлений. Туда всех учёных собрали, кто стал Зависимым…
– Вижу противника! – оборвал его окрик Капкана. – Входят в Жёлтую Зону!
– Ложись! – рявкнул Медведь. – К бою! – Он сбросил со спины вакуумный генератор и залёг рядом с ним, отработанным движением устанавливая «Печенег» на сошки. – Без команды не стрелять!
Люди вжались в красную резину земли, ощетинившись стволами в сторону появляющихся врагов, и майор с досадой поморщился. Не успели дойти до развалин, перестрелка сейчас не приведёт ни к чему хорошему, отряд лежит плотно, хорошая мишень даже для шальных пуль. Тем временем первый десяток бандитов появился из-за развалин забора и остановился. Похоже, проводники вели их по следам Спецотряда и теперь недоумевают, куда могли деться беглецы и зачем вообще надо было заходить в Жёлтую именно здесь, место слишком опасное. Медведь молча хмыкнул. Если бы Влад не вёл отряд, лично он сюда бы тоже не пошёл.
– Может, подождём просто? – тихим шёпотом предложил Рас. – Если они нас не заметят, то уйдут, здесь место плохое, аномалий много, не станут рисковать.
– Долго лежать нельзя, – ответил майор. – Когда мы отсюда выбирались после «Дезинфекции», здесь токсичное облако по кругу бродило. Если оно не рассеялось, то наверняка выросло. И ходит оно как раз где-то тут. Байкал! – негромко позвал он снайпера. – Видишь их проводника или старшего?
– Старшего определить не могу, – ответил Байкал, не отрываясь от оптического прицела. – Проводников вижу. Их как минимум трое. Похоже, обычные сталкеры, на зарплате у бандюков или ещё как… У одного рука перевязана, повязка свежая, ещё кровит. Наложена грубо, наверняка только что. Думаю, его Капкановским сюрпризом зацепило.
– Можешь вывести их из строя? – Медведь на глаз определил расстояние до цели, метров сто семьдесят. Для Байкала это приблизительно как на вытянутую руку. – Не насмерть, чтобы были обузой для остальных.
– Вычислят, – скептически ответил снайпер. – Испугаются, начнут смотреть во все стороны и заметят. Мы тут как на ладони.
– Придётся рискнуть, если облако нас накроет, все, кто без защиты, вляпаются! – Здоровяк взял на прицел совещающихся бандитов. – А так есть шанс, может, не осмелятся в Жёлтую без проводников лезть и уйдут.
– Вряд ли, – усомнился Байкал. – Кто знает, сколько с ними сталкеров? Это я отсюда троих вижу, а может, больше их. И скоро вторая банда к ним подтянется. Может, подождём всё-таки? Хотя бы минуту? Вдруг сами передумают…
Но бандиты не передумали. Дождавшись подхода своих подельников, они растянулись в колонну по одному и осторожно двинулись вглубь Жёлтой Зоны. Тяжело нагруженные бойцы Спецотряда оставили за собой примятую ногами синюшную траву, и проводники двигались, ориентируясь по следам. В отличие от Влада сталкеры вели своих очень медленно, часто останавливаясь и швыряя гильзы. Один из проводников в особо подозрительных местах щёлкал пустой зажигалкой, пытаясь снопом искр от кремня высветить возможную Паутину. С каждым пройденным метром сталкеры переглядывались между собой всё чаще.
– Не только мне наш маршрут показался опасным, – прошептал здоровяк. – Удивляются товарищи нашему пути. Байкал, есть идея. Помнишь, как три года назад у Картаёля брали банду, что заставляли заложников золотой песок мыть?
– Помню. – Снайпер приник к окуляру оптического прицела. – Первого или второго?
– Лучше второго, – определил Медведь. – Он за гильзой следит не так внимательно, не поймёт.
– Понял, – подтвердил Байкал. – Командуй! – Боец слился со своей винтовкой в единое целое.
Майор отпрянул от пулемёта и достал бинокль. Убедившись, что солнце не отразится в линзах и не выдаст его противнику, он принялся наблюдать за парой сталкеров, идущих впереди бандитского отряда. Ждать нужного момента долго не пришлось: Влад действительно считал дорогу узкой не просто так. Теперь, когда бандитские проводники медленно двигались по следам Спецотряда, сопровождая каждый шаг броском гильзы, можно было оценить плотность аномалий вокруг выбранного Владом пути. Пробники растворялись, сминались, разлетались на куски и рассыпались в стальную труху постоянно, подтверждая правильность каждого поворота и отклонения, мимоходом предпринятого человеком, даже не понимающим толком, что именно ему удаётся обходить с такой лёгкостью. Стоит действовать быстрее, пока кому-нибудь из бандитов, смотрящих себе под ноги, не взбредёт в голову оглядеть в бинокль дальние развалины. Полторы сотни метров – не то расстояние, чтобы не разглядеть в бинокль десяток людей, плотной группой залёгших на узкой ленте безопасного пространства.
Идущий первым сталкер в очередной раз остановился на повороте цепочки следов, опасаясь ошибки, и бросил гильзу на подозрительный участок земли. Медведь проследил полёт пробника. Гильзу с резким ускорением сорвало с траектории и вбило в землю мощным ударом. Грава, определил здоровяк, не то. Проводник двинулся дальше, стараясь не сходить с примятой ногами Спецотряда травы, и здоровяк терпеливо отсматривал полёт каждого пробника. Плешь, Студень, снова Грава, Раздиратель… всё не то, и противник продолжает приближаться. Наконец очередная гильза на мгновение исчезла в воздухе и с резким свистом вернулась обратно в стремительном ускорении Центрифуги.
– Огонь! – скомандовал Медведь, и подвижные части «Винтореза» тихо клацнули, посылая в цель шестнадцатиграммовую пулю.
Второй сталкер вскрикнул, хватаясь за бедро, и упал наземь. Преследователи остановились, и проводники осторожно приблизились к своему товарищу. Помимо пострадавшего их оказалось аж четверо, и это объясняло настойчивость преследователей.
– Есть попадание, – доложил Байкал. – Рана сквозная, вряд ли быстро сообразят, что это была не гильза, а пуля.
Майор покрутил колёсико бинокля, приближая изображение раненого сталкера. Байкал сработал профессионально. Пуля не просто пробила проводнику бедро насквозь, она прошла мягкие ткани у самой кожи так, что входное и выходное отверстия слились в одну рваную рану. Понять, что ранило сталкера на самом деле, сможет только специалист. Теперь бандиты решат, что им попалась очень мощная Рулетка. Это должно охладить их пыл, вблизи особо крупных аномалий Зов Ареала угрожающе силён, и рисковать мало кто захочет.
– Надо повторить, сейчас начнут обход искать! – Медведь разглядывал настороженные лица сталкеров. По косым взглядам, бросаемым ими в сторону бандитов, было несложно определить, что двигаться дальше у проводников никакого желания не имеется, но спорить с уголовниками они опасались ещё больше. Но ещё одно-два подобных ранения, и инстинкт самосохранения возобладает.
– Командуй! – откликнулся снайпер, беря на прицел кого-то из врагов, наиболее удобно подставившегося под выстрел.
Майор замер в ожидании полёта следующей гильзы, как вдруг сталкеры одновременно насторожились, замерли, и их руки рванулись к противогазным сумкам. Торопливо нацепив противогазы, двое подхватили раненого, остальные уже бежали назад, отчаянно жестикулируя бандитам и что-то крича. Бандюки мгновенно развернулись, и колонна мелким бегом засеменила обратно, на ходу надевая противогазы, застёгивая воротники и натягивая капюшоны.
– Облако идёт! Слева! – Медведь вскочил на ноги, одновременно хватаясь за пулемёт и вакуумный генератор. – Бежим, быстро! Влад, Рас, ведите за развалины, там должен быть герметичный склад, может, ещё успеем!
Рас подскочил и потянул за собой Влада, озирающегося в поисках объявленной угрозы.
– Газовые аномалии невидимы! – Молодой сталкер выдернул из сумки юриста противогаз и сунул его ему в руки: – Надевай! Если оно токсичное, то разъест нас в пять сек, мы без защиты! – Он выхватил свой противогаз. – Быстрее, Влад, быстрее!
Влад что-то сказал, указывая рукой на развалины, но через армейский противогаз старого образца его слова звучали неразборчиво.
– Нет, она заполнит руины очень быстро! – ответил ему Рас, надевая свою маску. – Нужно герметичное убежище! Готов? – Он посмотрел на юриста. – Бежим!
Оба парня побежали, забирая левее ближайших развалин, и отряд, подхватив носилки и поклажу, поспешил за ними. Едва обогнули разрушенное здание, Медведь отыскал взглядом склад НЗ с научной лабораторией Степанова и Николаевой внутри. Тот стоял на прежнем месте, недалеко от превратившегося в груду обломков КПП базы ОСОП. На вид он никак не изменился: второй этаж срезан чуть выше пола, первый цел, дверь плотно затворена.
– Рас, в этот склад! – на бегу выкрикнул майор. – Дверь должна быть не заперта. Внутрь вперёд меня не лезть! И осторожнее, тут раньше много всякой дряни попадалось!
Судя по тому, насколько мудрёной змейкой Влад вёл отряд к дверям склада, количество опасностей в этом районе стало только больше. Медведь хорошо помнил, как они с Айболитом выводили из Жёлтой учёных, и маршрут юриста сейчас не совпадал с тем путём практически ни в чём. Даже непосредственно к дверям Влад подвёл их с другой стороны.
– Дальше куда? – Он остановился у тяжёлых металлических створ. – Тут вдоль стены можно пройти, но за дом ходить не надо.
– Ждите здесь. Базальт, прикрой! – Медведь сбросил со спины вакуумный генератор, поставил на землю пулемёт и ухватился за дугу дверной рукояти. Майор с силой потянул её на себя, тяжёлая створа, скрипя несмазанным металлом, подалась, и он сместился в сторону открытия, оставаясь за дверью на случай выстрела или атаки изнутри.
Из дверей никто не появился, и Медведь увидел стоящую прямо на пороге лампу «летучая мышь» и тонкий стержень химического фонаря, которые он сам оставил здесь перед уходом. Ещё через несколько секунд стало ясно, что в здание склада с тех пор никто не заходил, и небольшой запас сухого горючего и воды, сделанный майором четыре месяца назад, оказался сейчас как нельзя кстати. Отряд быстро разместился в лаборатории, ворота заперли, и Медведь лично закрутил кремальеру гермозатвора.
– Николай Иванович, у нас же есть вытяжка, – спохватился Степанов, – её труба выходила на крышу! Через неё может проникнуть газ!
– Труба имеет герметичные заслонки на каждом этаже, – успокоил его майор. – Я закрыл их ещё тогда, когда Айболит тебе руку врачевал. Сейчас, похоже, ему придётся повторять всё заново. Не ценишь ты старания здравоохранения, Никита.
– Это вы отсюда в день катастрофы выбирались? – Рас возился с «Примусами», устанавливая на три сложенных вместе мета банку тушёнки. – Темновато здесь, надо хоть «Светлячки» по углам разложить!
– Вон там, – Айболит указал в темный угол лаборатории, – я ещё одну керосинку оставлял. На холодильнике. В ней таблетка горючего оставалась. – Он положил рядом с собой «Светлячок» Раса и склонился над Николаевой.
– Я принесу. – Влад достал из кармана зажигалку и направился в указанный угол. Спустя несколько секунд там засветилась зажжённая керосиновая лампа, и он посветил ею в открытый холодильник. – А мне здесь нравится! – заявил юрист, вытаскивая оттуда пластиковую бутыль с водой. – Можно попить?
– Пей, – разрешил санинструктор, задумчиво оглядываясь на него. – Надо бы тебя осмотреть…
– Бесполезно! – хихикнул Рас. – Воду хлебать меньше не станет! Ему надо где-нибудь в водохранилище водяным работать. Весь «Икс» на его воду уходит да на эксперименты… о! Это же вакуумный генератор! – Молодой сталкер указал на прибор, объявившийся в освещённом лампой Влада участке лаборатории.
– Наша модель предыдущей модификации, – объяснил Степанов, баюкая сломанную руку. – Мы так ни разу и не смогли запустить его здесь и считали его потерянным. Теперь можно доработать его и брать на полевые испытания!
– Уважаю увлечённых людей! – мечтательно заявил Медведь. – Некоторые из них только что едва не отбыли на тот свет из-за этого своего приборчика, но уже торопятся навстречу захватывающим приключениям! Это так романтично!
– Простите, я, вероятно, несколько ускоряю события, – смутился учёный, – но от наших исследований зависит многое, их ни в коем случае нельзя прекращать!
– В ближайшие три недели никаких исследований не будет! – отрезал Айболит, кивая на Николаеву. – Ей необходим покой и постельный режим, сотрясение мозга, сломана челюсть и два ребра, три крупные гематомы, почка ушиблена. Она ж не мужик, а её такое стадо ногами топтало! И с вами мне ещё предстоит разобраться, у всех, вон, морды шире плеч! Куда ты со сломанной рукой собрался? А «Медсестра» всего одна, так что ставить придётся поочередно. Хорошо ещё, что «Пиявка» у Раса оказалась! И откуда только такая запасливость у законопослушного сотрудника РАО? – Он с подозрением уставился на молодого сталкера. – Вот не попался ты нашему Кварцу в своё время!
– Почему же не попался? – хмыкнул контрразведчик, с интересом разглядывая вакуумный генератор. – Попался. Сразу после истории с воскрешением капитана Тумана мы обратили на него пристальное внимание. Но был приказ Рентгена: сотрудника поискового отдела Дмитрия Никитина, радиопозывной Рас, в разработку не брать до особого распоряжения. – Он пару раз ткнул пальцем в кнопки мёртвого ноутбука, соединённого с генератором толстым шлейфом экранированного кабеля. – Так вот, стало быть, из-за чего началась вся эта возня с якобы украденной бочкой нефти!
– А почему сразу я? – возмутился Рас. – Я, между прочим, пока в РАО работал, ни одного мета налево не продал! Менялся со сталкерами, бывало, да, но то ж для дела! А теперь мы сами по себе, так что всё честно! Они меня убить хотят, а я им меты сдавать буду, что ли?! А рожа там ни у кого, случаем, не треснет?
– С этого места поподробнее, – насторожился Кварц, мгновенно теряя интерес к аппарату. – Где, кто, при каких обстоятельствах, чем мотивированы подозрения и так далее. Вплоть до мелочей.
– Тогда, вероятно, начать лучше мне, – вступился за сталкера Степанов. – Тем более что началось всё ещё до той самой бочки нефти, из-за которой нас арестовал упомянутый вами Рентген.
– Все подробности вашего дела мне известны, – прервал учёного контрразведчик. – Вы, насколько я вижу, меня не запомнили, мы виделись мельком, но я помню вас хорошо, так как входил в состав Следственной Комиссии, которую возглавлял Рентген. Вас задержали потому, что высокопоставленные должностные лица РАО «Ареал» сообщили нам о своих подозрениях на ваш счёт. Якобы вы, а также командир Четвёртой группы Отряда Специальных Операций майор Медведь состоите в преступном сговоре с полковником Салмацким с целью хищений стратегических ресурсов из Ареала и возмездной передачи их в руки одной из иностранных разведок. И бочка нефти «Тип Икс», официально числящаяся давно утилизованной, что была найдена в этой лаборатории, являлась прямым доказательством их словам. Однако позже, в ходе расследования, вскрылись другие факты, позволяющие с высокой долей вероятности считать вас невиновными. Но истинный предатель, являющийся агентом иностранного резидента, занимал и продолжает занимать в РАО высокий пост и пользуется покровительством высшего руководства. Для того чтобы получить гарантированные доказательства его вины, требовалось вынудить его увериться в собственной безопасности, расслабиться и совершить ошибку. Поэтому Рентген принял решение до нужного момента не выпускать из-под стражи ни вас, ни майора Медведя и не снимать никаких обвинений, давая таким образом резиденту и его агентуре обманчивую уверенность в том, что мы идём по ложному следу.
– Тогда почему же нас едва не осудили за измену Родине? – вскинулся Степанов. – Это что, тоже было необходимо для создания видимости ложного следа?!
– К сожалению, это сражение мы проиграли, – мрачно ответил Кварц. – В ходе расследования вскрылось много грязи, по сравнению с которой шпионаж Ферзя и Прокопенко просто меркнет. Совет Директоров РАО «Ареал» совершал хищения бюджетных средств в огромных масштабах, при этом являясь тайными владельцами компании «Экстраойл». Рентген с Туманом отправились в Эпицентр за доказательствами и даже вышли на связь оттуда, сказали, что всё подтвердилось, есть свидетель, документы, но… Совет Директоров смог убедить Президента начать операцию «Дезинфекция». Я так и не смог достоверно выяснить, как им это удалось, но Рентген, я уверен, знает. Так что после его возвращения с вас будут сняты все обвинения и подозрения. Сейчас же ничего поделать нельзя. В результате катастрофы Следственная Комиссия погибла, все наши материалы – тоже. Дальнейшее разбирательство по вашему делу вела ФСБ, наше ведомство, насколько мне дало понять начальство перед увольнением, получило устное распоряжение лично от Президента прекратить расследование. В общем, Совет Директоров успешно уничтожил всё, что ему угрожало, одним ядерным ударом. Я сам-то не погиб в результате какого-нибудь Выброса, аномалии или несчастного случая лишь потому, что успел вовремя скрыться. Собственно, как и все здесь собравшиеся. Руководство РАО спешно заметает свои грязные следы и убирает свидетелей.
– Если я правильно поняла, агентом, работающим на иностранную разведку, является господин Прокопенко? – Профессор Николаева попыталась встать. – Начальник АХО РАО «Ареал»?
– Людмила Петровна! – обернулся к ней Степанов. – Вы пришли в себя! Не вставайте, вам сейчас рекомендован полный покой!
– Я чувствую себя прекрасно! – заявила профессор. – Я так и знала, что этот человек применяет по отношению к нам, как это сейчас модно говорить, политику двойных стандартов! Он изображал из себя благодетеля и покровителя, а на деле всё только затягивалось! Все эти подслушивающие устройства, перманентный ремонт, прорыв труб! Он оклеветал нас, чтобы скрыть свои преступления!
– Лежите и постарайтесь не шевелиться, Людмила Петровна! – Айболит взял её за плечи и осторожно уложил обратно на носилки. – Вам сейчас противопоказана активность. Кажущаяся лёгкость и превосходное самочувствие – это обманчивые ощущения, результат действия метаморфита. Я поставил вам «Медсестру», она ускоряет процессы заживления и регенерации. И воздержитесь от разговоров, у вас сломана челюсть. Я наложу скобу, как только она окажется в моём распоряжении, если совокупного воздействия «Медсестры» и «Пиявки» окажется недостаточно!
– Скорее, Прокопенко решил использовать вас в своих планах уже потом, – произнес Кварц. – Первоначально он, как мы считаем, выполнял чей-то заказ, скорее всего кого-то из Совета Директоров. Потому что прослушки сюда ставил Ферзь, точнее, это делалось официально, по его требованию. Теперь Совет Директоров не заинтересован даже в малейших слухах, способных вскрыть истинные причины «Дезинфекции».
– Тогда всё ясно! – заявил Рас. – Я же после карантина сразу сюда вернулся, куда мне еще было деваться? Я всю жизнь по Ареалу хожу. Устроился обратно, в Поисковый Отдел. Влад с учёными вернулись только спустя восемь недель. Никита Владимирович и Людмила Петровна пошли работать в ЦИАП, но им не позволили там работать над своим генератором. А потом я случайно узнал, что все, с кем мы спаслись в тот день, когда нас спасатели подобрали, погибли. Вляпались чуть ли не один за другим, да ещё так по-детски, с УИПами, в Зелёной, возле самой границы с Большой Землёй, где Сателлит строят! Мне сразу стало подозрительно, я опасность позвоночником чую, словно аномалию! Вот мы и ушли в Ухту подобру-поздорову. И вовремя, как я понимаю!
– Чего в Ухту-то? – покачал головой Медведь. – Тут уголовников полно! Городские со своим Хозяином загадочным, рядом Сосногорск с Общаком Рашпилевским… одни бандиты кругом!
– А где их нет? – коротко развёл руками молодой сталкер. – Теперь всюду бандиты. А я здесь родился, Ухту как свои пять пальцев знаю, с завязанными глазами любое место найду! Куда было идти, если не сюда? Живём на окраине в подвале развалин, уголовники туда не суются, Студень с Паутиной повсюду. А я проход нашёл. В подвале спокойно и безопасно, если не шуметь. И до Жёлтой недалеко. Никита Владимирович говорит, что рядом с ней вакуумный генератор лучше всего испытывать, там напряжённости физических полей выше!
– Совершенно верно! – подтвердил Степанов. – Особенно интересны результаты тестов сразу после Выброса! Богатейшее поле для исследований! Конечно, мы только в самом начале проекта, предстоит проделать колоссальную работу, прежде чем можно будет с уверенностью замахнуться на ремутацию Ареала и излечение от Зависимости, но главное, что мы на верном пути!
– Угу, – Медведь согласно кивнул, – особенно сегодня, это однозначно, вы были на верном пути на тот свет! Повезло, что мы рядом оказались. Теперь отсюда ещё выбраться надо, бандиты наверняка на выходе засаду сделают. Придётся или через другой сектор уходить, или сидеть тут несколько дней, пока не успокоятся.
– Коля, а давай тут останемся? – предложил Айболит, кивая на учёных. – Им всё равно оклематься надо, медикаменты требуются. А склад чистый, герметичный, и никто сюда сунуться не рискнет – шутка ли, лезть в помещение, погибшее под Выбросом в Жёлтой Зоне! И рядом развалины базы, там же склады НЗ под землёй, в них вода, продукты, медикаменты, боеприпасы, снаряжение… Надо только как-то туда попасть.
– Я попробую провести! – подал голос Влад и извиняющимся тоном добавил: – А воды там много?
Так у ОСОПа вновь появилась собственная база. Путь к складам НЗ оказался опасным настолько, что сотню метров проходили больше часа. Влад шёл медленно и петлял так извилисто, что даже Рас, уже привыкший к его способностям, невольно достал из кармана пригоршню гильз. Аномалии залегали густо, и порой понять, где какая-нибудь Плешь переходила в Студень, который заканчивался Ситом, даже не удавалось. Тяжелее всего было проходить казармы. В них царил вечный полумрак, шаг влево-вправо от основного коридора означал неминуемое попадание в Паутину, густые сплетения которой были повсюду, и «Филины» показывали бледно-синее дрожание студневых языков едва ли не за каждым обломком рухнувших перекрытий. На усыпанном жёлтой пылью полу отчётливо виднелись свежие отпечатки босых человеческих ног, пальцы которых оканчивались сильно расплющенными, словно от удара молотом, ногтевыми фалангами. Однако владелец отпечатков, к счастью, навстречу не попался, и путь к складам всё-таки был найден. Вскоре новая база получила всё необходимое со складов старой. Чтобы не столкнуться с обитателем казарм, было решено ходить в подвалы погибшей базы ОСОП исключительно в такое же время, как шли в первый раз. Но как оказалось позже, время суток тут не играло никакой роли, и неизбежная рано или поздно встреча состоялась в самый неподходящий момент.
С момента заселения лаборатории прошло два Выброса, и за это время новую базу полностью подготовили для обитания, приспособив для жизни все уцелевшие помещения склада помимо лаборатории. Ненужное барахло разломали, вынесли наружу и свалили в бесформенные кучи в нескольких местах возле стен базы, имитируя разруху. Теперь при взгляде со стороны склад уже не казался непострадавшим. Из подручных средств и всего, что удалось собрать в близлежащих руинах, соорудили внутренние перегородки, разгородив обширные складские помещения на более компактные комнаты. Основную лабораторию учёные потребовали вынести на крышу, там же оборудовали наблюдательный пункт. В двух подвальных этажах, являющихся местом безопасным, расположили личные комнаты, медотсек с экспериментальной площадкой, столовую и камбуз. На третьем этаже, что находится уже над землёй и потому является опасным во время Выброса, решили устроить склады и ремонтные мастерские. К тому времени Николаева оправилась от травм, рука Степанова зажила, и Айболит позволил им умеренную активность. Учёные второй день возились со своими генераторами, готовя их к запуску, и тут же попросили о помощи.
– Николай Иванович, нам очень необходим ноутбук! – сообщил за общим ужином Степанов.
– Зачем? – удивился Медведь. – Он всё равно здесь не заработает. Собрались в гости в Ухту? Ликвидировать компьютерную неграмотность среди личного состава бандфомирований?
– Виталий Семёнович считает, что через неделю мы будем достаточно здоровы для возобновления научной работы в полном объёме, – вступила в разговор Николаева. – И сможем продолжить полевые эксперименты с вакуумным генератором в Зелёной Зоне. К этому моменту мы хотели бы заранее подготовиться, чтобы не терять времени даром. Перед нами колоссальный фронт работы! Но наш ноутбук пробило бандитской пулей, а одного компьютера недостаточно.
– Вы не волнуйтесь, – успокоил майора Степанов, – достать его будет наверняка несложно! Нам подойдёт любой двухъядерный процессор с кэшем, оптимизированным под математику, и минимум оперативной памяти – хотя бы четыре гигабайта. К видеокартам, ёмкости жёстких дисков и прочим девайсам система вообще не критична!
Рас поспешно скрыл улыбку и многозначительно посмотрел на Медведя, украдкой показывая ему кулак, сжатый так, будто удерживает тяжёлую ношу, и три оттопыренных пальца второй руки, мол, такой «скромный» ноутбук обойдётся нам в три канистры «Икса» по нынешним ценам.
– Угу, сущий пустяк! – согласился здоровяк. – Пара недель хождения по Зоне, и дело в шляпе.
– Так долго? – изумился учёный. – Но… неужели нельзя выменять его на что-нибудь у торговцев?
– Чтобы продать что-нибудь ненужное, надо для начала купить что-нибудь ненужное, – назидательно изрёк Медведь. – А у нас денег нет. Еду и продукты продавать глупо – склад НЗ не бесконечен, самим бы хватило. Нам ведь тут неизвестно сколько прожить предстоит, запасы так или иначе закончатся, придётся добывать на стороне. Носить их на себе через всю Зелёную Зону будет непросто. Оружие, снаряжение и боеприпасы обменивать теоретически можно, но практически это означает заниматься экипировкой противника. Если уж продавать такое, то в единичных экземплярах, да и то лишь проверенным людям. Ими ещё предстоит обрасти, это дело небыстрое. Так что единственное, что можно организовать оперативно, так это собрать нужное количество «Икса» и обменять на ноутбук в магазине на нейтралке. Только мне туда лучше не соваться… кстати, пустых канистр у нас тоже нет. Впрочем, пару-другую всегда можно у кого-нибудь отобрать. Не очень по-джентльменски, но жизнь сейчас у всех не сахар.
– Трёх канистр не хватит, – заявил Айболит. – Нам помимо ноутбука требуется масса всего, от иголок-ниток и тому подобных мелочей до воды и продуктов. Глупо НЗ потрошить без крайней необходимости! Запасы надо организовывать, а не сводить на нет то, что можно использовать во время Выбросов и в экстренных случаях. Вон, на Водяного, – он кивнул в сторону Влада, – воды питьевой требуется десять литров в сутки, мне меты медицинские нужны, Шорох достал уже со своим шоколадом, приходится коробки с пайком от него запирать!
– Там шоколад невкусный, кстати, – скромно уточнил Шорох. – В магазинах есть получше, и не очень дорого.
– Рас, тебе мама в детстве «Киндер-сюрприз» дарила? – поинтересовался Медведь. – Не завалялось, случаем, пары штук? А то у меня тут дитё великовозрастное капризничает!
– Да я могу и обойтись, – обиделся Шорох. – Тоже мне, проблема. Что, уже и сказать нельзя?
– И ещё, – вступил в разговор Кварц, – мы сидим тут в полной изоляции и не имеем представления о том, что происходит в Ареале. Это небезопасно. Необходимо владеть информацией, чтобы иметь возможность своевременно реагировать на… скажем так, внезапные жизненные изменения. За нас награда всё-таки назначена. И когда Рентген вернётся, как об этом узнаем?
– Вы настолько уверены в его возвращении? – Николаева слегка приподняла брови в знак удивления. – Прошло почти полгода с момента «Дезинфекции»… – Она замолчала, увидев скрытый знак Медведя. Тот незаметно покачал головой, мол, не надо. Пусть.
– Уверен! – заявил контрразведчик. – Имеющиеся у меня для этого основания я считаю достаточными. В общем, нам необходимо наладить сбор информации, в идеале заполучить своих агентов в крупных группировках Ареала. Наиболее эффективным на первых порах способом будет установление доверительных отношений с торговцами, перекупщиками и, если удастся, с продавцами магазинов. Для этого требуется регулярная торговля и грим, чтобы изменять внешность. Мои запасы невелики и заканчиваются.
– Понятно, – подытожил Медведь. – Нужны деньги. И парой-другой канистр тут не обойдёшься.
– Можно к Яреге сходить, – предложил Рас. – Там раньше нефть грузили в железнодорожные цистерны, говорят, всё, что в танках на момент катастрофы было, стало «Иксом». Там опасно, аномалий много, и Зомби часто видят, но от нас ближе всего. И оттуда недалеко до магазина на нейтралке, его из Ропчи каждый день РАО привозит.
– В Яреге вроде банда уголовников пару месяцев назад на сталкеров напала, – вспомнил Айболит. – Были жертвы. Поговаривают, и десятка три-четыре там объявилось.
– Слышал про тот случай, – согласился Рас, – думаю, бандюки из Нижнего Доманика пришли, там раньше колония была, может, они в её развалинах и поселились. Но за это время мало ли что могло произойти! Говорю же, Зомби там часто появляются. Лично я бы сходил, можно же и осторожно поглядеть! И в том районе есть пятна нефтяные, я знаю пару мест.
– Тогда так. – Медведь задумчиво потер подбородок. – Для начала проведём разведку. Помнится, когда я ходил к Яреге месяца три назад, в сам посёлок лучше было не заходить, радиация кругом и аномалий много. Да и идти через него трудно, ударная волна там всё превратила в одну большую свалку строительного мусора. Но нефть в танках была, пару канистр я слил, и никого не видел, зато следов медвежьих было предостаточно. Опасное место.
– Давайте посмотрим хотя бы издалека! – не унимался Рас. – Там на отвал можно влезть, даже в руны не заходя! Оттуда в бинокль понаблюдаем, танки нефтяные как на ладони будут.
– Если бандиты в Яреге обосновались, на отвале наблюдательный пост наверняка будет. – Базальт опустошил банку солдатской пайковой перловой каши и присоединился к разговору. – Удобная высотка. А вообще я – за. Давайте сходим, мне там до «Дезинфекции» бывать доводилось, местность помню. Для начала можно вдвоём сходить, так незаметнее будет. Я и Рас, например.
– Я с вами, – присоединился контрразведчик. – Оттуда в любом случае в магазин надо идти. Лучше бы, конечно, к стройке Сателлита, вот где все свежие новости скапливаются, но туда без грима нельзя.
– Тогда уже впятером идите, – хмыкнул Медведь. – Пять стволов – это уже немало. Капкан, Шорох, пойдёте с ними. А мы с Байкалом к Ухте наведаемся, посмотрим, как наши добрые соседи организовали оборону и наблюдение. Пригодится на будущее. Айболит, вы с Владом остаётесь здесь, будете нас всех встречать-провожать у границы с Жёлтой Зоной, место обговорим. – Он обернулся к учёным: – Научное сообщество пока с собой не берём. Вот добудем вам ноутбук, тогда и запланируем график работ. Пока составьте список всего, что вам необходимо, будем думать, как и где это доставать.
Утром следующего дня Базальт увёл свою группу к Яреге, и пока Влад с Айболитом провожали их до Зелёной Зоны, Медведь с Байкалом готовились к разведвыходу в Ухту. Планировалось полностью обойти город и составить по возможности максимально подробную карту прилегающей к базе местности. Снайпер обосновался на крыше и зарисовывал план окружающих руин, и Медведь в бинокль разглядывал развалины здания Службы Собственной Безопасности. Там должны быть схемы Городка и точные списки помещений: где и что именно располагалось. Надо бы потом предпринять попытку туда пробраться с лопатами, ломами и верёвками, вдруг чего полезного и отыщется. «Помнится, когда мы выбирались из камер в день «Дезинфекции», завалы там были сплошные, просто так шкафчик с картами не найдёшь… – Он перевёл взгляд дальше, скользя по многочисленным руинам. – Ничего не уцелело и на двадцать процентов, но дальше на восток должны быть ещё такие же, как наш, склады». Эти старые хранилища строились давно, в самом начале функционирования РАО «Ареал», их конструкция намного прочнее других. «Одноразовые» блочно-панельные коробки Городка возникли здесь гораздо позже, когда Пояс подошёл вплотную к Ухте. Старые прочные склады наверняка уцелели, в них может находиться что-нибудь полезное. По идее сталкеры, что отваживаются ходить в Жёлтую Зону, должны были попытаться влезть туда в первую очередь, но мало ли что… В подобных строениях запросто можно натолкнуться на что-то очень недоброе вроде Профессора или Сторожа. Далеко не каждый рискнёт заходить внутрь.
– Нужно поговорить с Водяным, – Байкал оторвал взгляд от схемы, – пусть посмотрит вокруг базы, что к чему, где есть проходы, где нет.
– Думаешь, стоит? – усомнился Медведь. – Это же Жёлтая. Тут обстановка постоянно меняется. Вот найти ещё пару маршрутов выхода в Зелёную надо обязательно. Иначе наследим так, что со временем тропу сюда натопчем.
– Кстати, надо бы ложную тропу натоптать. – Снайпер указал карандашом в сторону дальних развалин. – Чтобы от Зелёной туда шла. Пусть упирается в развалины или в никуда. Это собьёт с толку любопытных. При необходимости её можно будет заминировать. Отсюда те руины хорошо простреливаются, и с такого расстояния меня с «Невидимкой» не заметят никак.
– Отметь на схеме ложный маршрут, – согласился здоровяк, – натопчем, когда соберёмся все вместе. Насчет схемы, думаю, надо доску грифельную раздобыть. После Выброса можно на неё наносить расположение тех аномалий, которые гарантированно сидят всю неделю на одном месте. Всё же лучше, чем ничего, тут ты прав.
– И ещё надо перископ раздобыть, – добавил Байкал. – Здесь его установить, прямо за обломком стены. Тогда наблюдателя можно сажать на лавку, и его снаружи не будет видно.
– На складе РАВ есть пара штатных, – вспомнил Медведь. – И сеть там была маскировочная, синий с жёлтым. Еще пять лет назад привезли, кто-то на заводе по ошибке выкрасил её в цвета Жёлтой Зоны, решил, что если наши «Мембраны» имеют такой камуфляж, то и сеть нам нужна аналогичная. Не знали они, что в Жёлтой нам нечего накрывать, да ещё таких размеров, завод её для маскировки вертушки изготовил. Ею крышу можно завесить. Пойду, поищу.
– Один? На склад РАВ? – Снайпер вновь оторвался от схемы и посмотрел на него, словно врач на пациента. – Так и вляпаться недолго, вокруг складов всё дрянью забито. Дождись Водяного хотя бы!
– Вон они, возвращаются. – Здоровяк кивнул в сторону Зелёной Зоны, на приближающиеся фигуры двух людей, мудрёными зигзагами бредущих след в след по чистому на вид пространству между развалинами. – С Водяным и пойду, одному всё не унести, рук не хватит.
К складу артвооружения шли долго, но без происшествий. Влад топал небыстро, но уверенно, как обычно хлебая воду из пластиковой бутылки, и идущий за ним Медведь в порядке тренировки пытался определить, где и как сидят аномалии. Время от времени он швырялся гильзами, чтобы убедиться в своей правоте.
– Зачем вы это делаете? – поинтересовался Влад после того, как очередное Сито с тихим скрежетом распустило на иглы пистолетную гильзу в двух шагах от них.
– Чтобы не расслабляться, – улыбнулся майор. – Эдак можно привыкнуть к тому, что ты нас через аномалии за ручку водишь. А если самому придётся идти, то лучше быть наготове.
– Скажите, Медведь, а какие они, аномалии? – Водяной с любопытством посмотрел на него. – Я ведь их совсем не чувствую. Просто иду туда, где не страшно, и всё.
– Каждый их по-разному ощущает, – пожал могучими плечами здоровяк. – Кто-то вообще никак, таких, кстати, большинство. Этим в Жёлтую лучше не соваться. Кто-то слышит визг, кому-то кажется, что он чувствует лёгкое дуновение ветра… у меня всяко бывает… то запах странный чудится, то тихое дыхание слышится. Иногда и вовсе резко возникает чувство, что там, перед тобой, что-то есть, очень злое и враждебное. В одном все сталкеры сходятся – каким бы образом ты ни ощущал аномалию, ощущение это очень призрачное, не явное. Аномалия о себе громко не заявляет. И надо быть очень осторожным и внимательным, чтобы не прошляпить собственный сигнал об опасности. Потому опытные сталкеры и ценятся. Их даже законченные отморозки стараются не убивать – гораздо выгоднее заставить его сводить тебя в Жёлтую, там «Икс» без конкуренции добывается и его выход на поверхность мощнее, если повезёт, можно и мет найти. Не говоря уже о том, что в полевых лабораториях РАО осталось много чего вкусного… если живым оттуда выйти сумеешь. Так что тебе очень повезло, идёшь себе и ни о чём не тревожишься.
– Не так уж и приятно, – поморщился Влад. – Голову печёт, просто кошмар. Если воду не пить, ощущение такое, что мозги сейчас расплавятся и закипят так, что вся округа будет бульканье слышать. Только водой и спасаюсь, пока пью – не больно. А вода, сами знаете, двадцать долларов за литр сейчас. Я с тех пор, как в Ареал вернулся, только и делал, что с Расом за «Иксом» ходил на всякие развалины нефтепромыслов. На нефтяных пятнах добывать бесполезно. Пока из ямки в земле канистру нацедишь, сутки пройдут. С такими доходами мне только на воду и хватит, быстро умрёшь с голоду или под Выброс попадёшь.
– У тебя свои трудности, – согласился Медведь и потянул с плеча пулемётный ремень. – Пришли?
– Да, в двери можно заходить свободно. – Влад остановился перед входом в склад. – Сам проход не опасен. Если надо, я могу и дальше вести, только говорите, куда идти, я в развалинах плохо ориентируюсь.
– Нет, – майор разглядывал босоногие следы, – держись за мной. Тут полумрак, Паутину видно, «Филин» Студень высвечивает, гильзы у меня с собой. Разберусь, в общем. Иди позади и если почувствуешь, что я иду неправильно, подскажешь.
Взяв «Печенег» на изготовку для стрельбы от бедра, Медведь осторожно двинулся по разрушенному строению. Следов прибавилось, это он заметил сразу, новая цепочка была совсем свежая. И всё указывало на то, что оставивший их сейчас где-то там, внутри. Майор остановился, раздумывая, не благоразумнее ли повернуть назад и вернуться сюда позже, как вдруг из глубины засыпанного обломками стен здания раздался тихий звук. Кто-то негромко смеялся, подвывая, словно дебиловатый пациент психиатрической лечебницы, невысоко подпрыгивающий от радости.
– Что это? – насторожился Водяной. – Вроде смеётся кто-то! – Он крепче сжал автомат.
– Пошли-ка отсюда, – тихо ответил Медведь. – Потом придём. Ничего хорошего там нет.
Стараясь ступать бесшумно, они принялись красться обратно к выходу, но в следующую секунду восторженные завывания стали громче, и позади раздался быстрый и беспорядочный топот. Медведь резко обернулся, вскидывая пулемёт. Из недр разбитого склада в усыпанный жёлтой пылью коридор выскочило уродливое существо в обрывках сине-жёлтого камуфляжа. Узнать человека в серо-жёлтом, опухшем и покрытом гнилыми струпьями монстре с гипертрофированным черепом, усеянным глубокими кривыми вмятинами, было практически невозможно. Скрючившийся горбун пританцовывал от радости на кривых трехсуставчатых ногах, не сводя глаз с небольшого полупрозрачного минерала, лежащего на широкой мясистой ладони. Маленькие, заплывшие кожными наростами, жёлтые глаза без зрачков дернулись в сторону людей, и монстр замер, мгновенно умолкая. Рука с минералом сжалась в кулак, горбун громко и визгливо взревел, словно циркулярная пила, и, не переставая орать, бросился в атаку на незваных гостей.
Медведь нажал на спусковой крючок и всем телом навалился на бьющийся в руках «Печенег», изрыгающий поток бронебойных пуль. Длинная очередь вспорола огромные уродливые мышцы мутанта, прошивая насквозь несущуюся навстречу двухсоткилограммовую тушу, но остановить горбуна не смогла. Монстр врезался в майора, сшибая его с ног, и оба покатились по полу, сцепившись в клубок. Всё произошло настолько быстро, что получившийся в результате таран сбил Влада и впечатал его в обломок стены. Горбун вцепился пятисантиметровыми, коричневыми от гнилого налёта зубами в шею майора, но прокусить шейную бронепластину «Эмки» не смог и принялся колотить человека ручищами, пытаясь расплющить шлем-сферу. При этом мутант не прекращал орать, от близкого рёва в ушах звенело острой болью, и взгляд подёрнулся мутноватой пеленой. Медведь, до боли напрягая мышцы, исхитрился освободить из-под туши горбуна руки, выхватил боевой нож и с размаху вонзил клинок ему в шею. Монстр взревел ещё сильнее, дёрнулся, подминая под себя человека, и вновь попытался прокусить майору шею. Медведь выдрал нож из шеи мутанта и повторил атаку, нанося удары один за другим. Горбун ревел, молотя кулачищами по шлем-сфере, и майор изворачивался изо всех сил, пытаясь убрать из-под удара лицевую пластину. Боевой нож вспарывал брызжущую кровью шею до тех пор, пока позвонки в основании черепа не захрустели, и огромная уродливая голова отделилась от тела. Вопль прекратился, но обезглавленный мутант продолжал яростно наносить удары. Мощным рывком Медведю удалось вывернуться из-под горбуна и взобраться ему на спину. Обезглавленный монстр пытался бить и хватать оседлавшего его человека, одновременно стремясь развернуться к нему грудью. Вцепившись ногами в тушу мутанта, майор перехватил нож двумя руками и принялся с широким замахом наносить ему удары в область сердца. После четвёртого удара горбун судорожно дёрнулся и затих, мелко подрагивая в конвульсиях. Медведь отодвинулся назад и с силой вонзил клинок в поясничный отдел позвоночника монстра. Навалившись на нож всем телом, майор провернул клинок, раздался хруст позвонков, и обезглавленный горбун замер. Несколько секунд Медведь сидел неподвижно, пытаясь восстановить дыхание, после чего понял, что шлем-сфера всё ещё загерметизирована. Он открыл заляпанное кровью забрало и глубоко вдохнул.
– Это был Сторож? – хрипло спросил Влад, пытаясь подняться на ноги.
– Угу, – тяжело дышащий майор оторвал от лохмотьев горбуна кусок тряпки и принялся стирать кровь с забрала шлем-сферы. – Хорошо, что ты не стал стрелять. Так бы точно меня пристрелил.
– Я не мог. – Водяной, пошатываясь, всё-таки встал, опираясь на битые кирпичи. – Ударило так, что вдохнуть не получалось. И автомат мой отлетел… туда. – Он кивнул в пролом во внутренней стене. В полумраке разрушенного помещения можно было разглядеть среди бетонных обломков смятый в рваный комок кусок оружейного железа.
– Повезло, что сам туда не отлетел, – успокоил его Медведь, выдёргивая из тела монстра нож. – Стало быть, повезло дважды: не вляпался и стрелять не стал. Если бы ты ему сделал слишком больно, он мог и на тебя переключиться. Говорят, такое иногда бывает. Впрочем, может, и врут, слухов больше, чем правды, очевидцы встречаются редко. От Сторожа мало кто уходил. Живучий он, сильный и быстрый. Внутри здания и десяток человек переломает запросто, а на улице они нападать не любят. В зданиях живут, как правило, неразрушенных. Там, где и… появляются, в общем. Наша база большая, вот он и считал её всю своим домом. Только в сильно разрушенную часть приходил редко, а может, в Красную Зону путешествовал. По слухам, они туда подлечиться ходят… – Могучий майор протёр нож, вложил его в ножны и встал: – Как самочувствие, гроза аномалий и водоснабжения?
– Лучше. Только дышать тяжело, – признался Влад. – И пить хочется. – Он в нерешительности посмотрел на торчащую из подсумка флягу.
– Потерпи, – посоветовал Медведь. – Сначала Айболиту покажись, пусть посмотрит, не сломал ли чего. Жаль, нет у нас «Эмки» твоего размера, обычная «Мембрана» от запреградного поражения защищает хуже. Надо в дальний склад попасть, там все размеры есть, но туда без кирки не пробьёшься. И окон там нет, сейчас темнота полнейшая. Вот оклемаешься, сходим. Без тебя туда лучше не соваться вообще. Пошли на улицу.
– Возвращаемся? – Водяной с тревогой посмотрел туда, откуда появился Сторож. – Там могут быть ещё?
– Один он здесь жил, – хмуро покачал головой Медведь. – Его это следы, других не было. Назад не пойдём с пустыми руками. Зря шли, что ли? На улице нужно отыскать ближайшую Плешь.
– Зачем? – не понял было Влад, но тут же догадался: – Вы хотите его похоронить?
– Он не всегда был Сторожем, – мрачно ответил майор. – Когда-то его звали Константином.
– Скажите, Медведь, – Водяной пытался, не сходя с места, разглядеть залитый кровью пол вокруг мёртвого тела, – чему он так радовался перед тем, как нас заметил? У него в руке было что-то…
– Мет какой-нибудь, наверное. – Майор посмотрел на безвольно разжатые кулаки горбуна. – Быстро всё произошло, не разглядеть было толком. Они любят меты, в их домах всегда можно найти чего-нибудь интересное. Если тебя раньше не сожрут.
– А для чего им метаморфиты? – Влад, пошатываясь, отлепился от стены и шагнул в коридор, едва не поскользнувшись на бурой кашице из крови и жёлтой пыли. – Тоже аномалии обходить?
– Всё, что стало частью Ареала, в аномалии не вляпывается. – Здоровяк осматривал труп и пол неподалёку. – Оно прям как ты, всегда знает, куда идти. Только ещё Выброс чувствует и прячется вовремя. Они тут вообще много чего чувствуют, хрен их поймет, каким образом… – Майор перевернул труп на спину. – А меты Сторожу вроде игрушек. Нравятся они ему. Вот для Профессоров это другое. Те относятся к ним очень серьёзно, прячут в коробочках всяких или там в контейнерах научных, экранированных. Любят под стеклянный вакуумный купол положить, если таковой имеется, и внимательно разглядывать, словно изучая. Наверное, это у них от прежней жизни осталось. Этого и раньше-то особо никто понять не мог, они ведь все в лабах Жёлтой Зоны жили. Зайти внутрь и просто выйти оттуда живым – это уже редкая удача, Профессор с десяти шагов мозги кому угодно поджарит. Очевидцев единицы было, опять же слухи в основном. А теперь и подавно, кто всё это будет изучать? Некому больше. – Он коротко махнул рукой: – Нет здесь мета, наверное, отлетел куда-нибудь в развалины, пока Костик меня колотил… Пошли.
Медведь болезненно потянулся. Всё тело болело, словно побывало в камнедробилке, шея отказывалась поворачивать голову вправо, отзываясь острой болью на любую попытку шевелить головой. Дышалось с трудом, хотелось снять душную «Эмку», лечь на спину где-нибудь на свежем воздухе и наслаждаться лёгким приятным ветерком, остужающим избитое тело. Он наклонился к трупу и ухватил его за лодыжки. Огромных кулаков могучего здоровяка едва хватало, чтобы обхватывать гипертрофированные кости горбуна.
– Я буду тащить, ты дорогу показывай, – велел он Водяному. – Как на улицу выйдем, пошвыряемся гильзами. Плешь узнать сможешь?
– Угу, – кивнул тот. – Рас показывал. Она пробник в мокрую труху стёсывает, словно гигантская тёрка, только с одного раза целиком. Страшная штуковина.
– Здесь все штуковины страшные, – философски изрёк Медведь, впрягаясь в труп, словно конь в телегу. – Идём! – Он поволок тело вслед за Владом. – Из безобидных на весь Ареал один Лизун. Видел уже?
– Не довелось. – Водяной отрицательно кивнул, машинально смещаясь левее, и майор повторил его движение. – Вроде ещё были добрые, Рас говорил. Туча и Сияние, кажется.
– Свечение, – поправил его здоровяк. – Туча и Свечение. Туча добрая только пока чёрная, как позеленеет, молнией шибануть может почище Соленоида. Свечение – да, оно всегда доброе. Серебристое такое пятно, размером с пляжный мяч, может, чуть меньше. Время от времени по нему красные сполохи бегают. Если на них ночью пристально посмотреть секунд десять-пятнадцать, часа три будешь видеть в темноте, как кошка. Но если его днём разглядывать, глаза болеть начинают. Так что совсем уж безобидным Свечение не назовёшь… Тихо!
Влад застыл в дверях и быстро опустился на колено – рефлекс при малейшей опасности делать себя как можно менее заметным уже въелся в кровь. Он с тревогой завертел головой по сторонам и обернулся к майору.
– Что случилось? – прошептал Водяной. – Кто-то идет? С какой стороны? Мне отсюда не видно!
– Шипит что-то! – так же тихо ответил Медведь. – Газовая аномалия идёт! Закрой забрало!
Оба почти одновременно опустили лицевые щитки шлем-сфер до двойного щелчка, означающего режим герметичности. Шипение прекратилось, и майор попытался определить, откуда ползёт газовая аномалия. Но газовые скопления не имеют цвета, и сидеть на одном месте можно бесконечно. Странно, что не слышно шипения, обычно оно усиливается при приближении…
– Влад, ты звук слышишь? – здоровяк повысил голос, чтобы докричаться до спутника. – Как аномалия шипит?
– Нет, – ответил тот. – А где она?
– По идее вокруг нас уже должна быть… – озадачился майор. – Странно, почему не шипит больше. Газовые всегда шипят, а токсичное облако изнутри видно… Мы так до второго пришествия тут просидим, без ориентира. Смотри, как почувствуешь, что идти можно, веди.
– Так прямо сейчас можно, – пожал плечами Влад. – Обратный путь свободен.
– Ты не чувствуешь опасности? – уточнил Медведь. – Ты уверен? Подумай хорошенько!
– Я никогда её не чувствую, – вздохнул Водяной. – Знаю только, куда можно идти, а куда нельзя. Сейчас вот можно идти обратно. Это точно. А когда нас Токсик накрывает, идти нельзя никуда и, честно говоря, очень страшное ощущение наступает, хоть и в «Мембране».
– Странно… – повторил здоровяк. – Ладно, пошли дальше так, рисковать что-то не хочется.
Они выбрались из казарм на открытую местность и некоторое время потратили на поиски Плеши. Забросить двухсоткилограммовый труп в неё и при этом не вляпаться было непросто даже для Медведя. Пришлось брать тело за руки и за ноги, раскачать и на счёт «Три!» отпустить.
– Тяжёлый! – пробубнил Влад. Изнутри загерметизированной шлем-сферы голос доносился глухо, словно из заткнутой подушкой бочки. – Думал, не удержу!
– Подожди здесь. – Майор несколько секунд смотрел на оставшуюся от Сторожа тонкую кроваво-тряпичную кашицу. – Схожу за головой.
– Давайте лучше я, – предложил Водяной. – Мне быстрее будет, идти недалеко. Тем более если где-то здесь газовая аномалия.
Здоровяк кивнул, и Влад быстрым шагом направился к дверям казармы. Вернулся он через минуту с головой Сторожа в руках. Стараясь не смотреть на обезображенную мутациями и предсмертной агонией физиономию горбуна, Водяной дошёл до Медведя и вопросительно посмотрел на него.
– Бросай, – коротко ответил тот. Плешь сожрала голову, и майор с грустью закрыл глаза. Катастрофа убила и превратила в безмозглых чудовищ тысячи людей. Прямо скажем, немаленькая часть из них ничего лучшего и не заслуживала. Но среди павших были и те, за кого лично он очень хотел бы рассчитаться. Погибли не только уголовные отбросы и тому подобное ворьё. Сколько хороших людей сгинуло… учёные, нефтяники, спасатели, врачи, рабочие оборонного предприятия, боевые товарищи, просто жители окрестных населённых пунктов. И ведь у этой трагедии наверняка есть вполне конкретные виновники, иначе Кварц не ждал бы Рентгена с таким фанатичным упрямством. Жаль, что из эпицентра ядерного взрыва не возвращаются… Медведь обернулся в сторону новой базы и помахал рукой Айболиту с Байкалом, напряжённо разглядывающим их с крыши.
– Наши волнуются. – Он подал знак «Всё в норме». – Слышали выстрелы. – Майор посмотрел на Водяного: – Пойдём за маскировочной сетью.
На базу вернулись только через час, поиски сети и перископа заняли больше времени, чем предполагалось. На крыше по-прежнему дежурил Байкал, мило разглядывая их приближение в оптический прицел «Винтореза», Айболит с автоматом в руках и учёными за спиной встречал небольшую экспедицию в дверях.
– Ты, никак, пострелять собрался? – Медведь кивнул санинструктору на автомат. – Расставить баночки?
– Постой-ка немного на месте, Коля. – Айболит с подозрением вглядывался в заляпанные кровью лицевые пластины. – Что у вас произошло? Почему не возвращались так долго?
– Сторожа встретили, – удивился здоровяк. – Извини, заминка вышла в результате!
– Это мы видели. – Санинструктор не отреагировал на шутку. – Почему сразу не вернулись?
– Чего было возвращаться без толку? – нахмурился майор. – Зря шли, что ли? Забрали сеть с перископом и пошли назад. Искать пришлось долго, темно там и завалы кругом. В чём дело-то?
– А почему сферы загерметизированы? – не унимался Айболит. – У нас тут опасности нет! – Он многозначительно посмотрел на Медведя: – Или уже есть?
– Какой ты подозрительный, однако… – устало произнес здоровяк, поднимая забрало. – Тебе надо с Кварцем меньше разговаривать, он на тебя дурно влияет. Чего ж ты тогда ворота распахнул? Допрашивал бы нас с крыши, так безопаснее. Аномалия газовая приходила, вот и загерметизировались.
– А шипит у тебя что? – продолжал упираться санинструктор. – Чего приволокли на базу? Бомбу?
– Ага, – подтвердил Медведь, – ядерную! – Он мгновенно стал серьёзным: – Это аномалия шипит! – Здоровяк машинально захлопнул забрало. – Герметизируйтесь! Быстро внутрь!
– Это от тебя шипит! – не шелохнулся Айболит. – Ты в кровище вымазан с головы до ног и при этом шипишь. Кровь Сторожа, по некоторым гипотезам, может быть биологически опасна. Ты уверен, Коля, что с тобой всё хорошо?
– Теперь уже нет. – Медведь вновь поднял лицевой щиток и настороженно прислушался. – Не смог он «Эмку» прогрызть, но пару рёбер мне, похоже, сломал. И дышать тяжеловато. Вы лучше отойдите от меня, на всякий случай.
Он сбросил наземь тяжёлую сумку с маскировочной сетью, снял с шеи «Печенег», аккуратно поставил его на землю и принялся осматривать себя.
– Водяной, погляди со спины, – попросил он. – У меня, часом, хвост не вырос? Хоть будет чем за ветки цепляться! Опять же, если я стану синий и плоский, маскироваться на местности станет проще.
– Заканчивай, Коля, не смешно! – нахмурился Айболит. Он переложил автомат в одну руку и осторожно шагнул к майору. – На руке посмотри, возле УИПа. Кажется, откуда-то оттуда шипит!
Медведь поднял лицевой щиток шлем-сферы и поднёс руку к лицу. Секунду он непонимающе всматривался в предплечье, после чего второй рукой попытался стереть с УИПа густые потеки запёкшейся крови.
– Ничего не понимаю! – заявил здоровяк и показал руку Айболиту: – Это он шумит! В нём что-то заработало!
Шипение действительно доносилось из вымазанного в крови УИПа, и майор принялся соскребать с него застывшую корку из крови и пыли. Пара индикаторов, показавшихся из-под неё, явно функционировали. Один из них оказался счётчиком Гейгера, показывавшим пониженный радиационный фон.
– Он работает! – изумился Айболит, невольно бросая взгляд на зелёное небо. – Мы же в Жёлтой! – Санинструктор немедленно посмотрел на свой УИП. – А мой молчит!
– И мой тоже мёртвый, – подтвердил Влад, поднося к глазам предплечье с встроенным в «Мембрану» УИПом.
– Чудеса! – хмуро подытожил Медведь. Его пальцы упёрлись в крупный кусок кровавой коросты, налипший прямо посередине, и майор ощупал препятствие: – Это не кровь!
Он попытался подхватить налипший предмет, но перчатки «Эмки» соскальзывали с вымазанных в кровавой грязи гладких краев. Тогда здоровяк перевернул руку УИПом вниз и несколько раз с силой ударил ею о предплечье другой руки. Из УИПа вывалился какой-то предмет и упал на красную резину земли. Шипение немедленно прекратилось. Медведь подобрал выпавший объект.
– Вот почему мы его так и не нашли, – задумчиво произнёс майор, переводя взгляд с небольшого обломка полупрозрачного минерала на глубокую дыру в УИПе. – Он вбил его мне в УИП, пока пытался сделать из меня котлетку.
– Это метаморфит Сторожа? Которому он так радовался? – Влад мгновенно оказался рядом, разглядывая находку. – Ваш УИП больше не шипит. Он работал из-за мета?
– Это не мет. – Медведь потёр пальцами испачканный в крови минерал. – Это осколок ухтинского метеорита. Того самого, с чего начался весь этот бардак с Ареалом. – Майор аккуратно вложил осколок обратно в пробитую в УИПе дыру, и счётчик Гейгера снова ожил. – УИП штука надёжная, полностью сломать его не так-то легко. Дозиметр уцелел… – Он посмотрел на Айболита: – Теперь понятно, как Ферзь запускал компьютеры в своей лаборатории.
– Этот феномен необходимо немедленно изучить! – воскликнул Степанов, и оба учёных набросились на здоровяка, словно коршуны на добычу. – Это позволит запустить электрогенератор!
– Стоять!!! – Айболит взревел, как раненый буйвол. – Куда?! – Он стегнул суровым взглядом Николаеву со Степановым, застывших на месте от неожиданности. – Великие открытия будете совершать позже! Сначала я отмою ЭТО, – он указующим движением руки обвёл широкий круг, в который, помимо самого осколка, попали Медведь с Водяным, – в спецрастворе! Не хватало ещё занести на базу какую-нибудь гадость! – Он задумчиво потёр подбородок и постановил: – Надо будет выстроить внутри, сразу за воротами, тамбур и поставить ёмкости с растворами для дегазации и обеззараживания. Специально для таких случаев.
Но в действительности запустить электрогенератор оказалось непросто. Осколок метеорита действительно блокировал ту составляющую Ареала, что не позволяла работать электронике и электричеству, но радиус его охвата был крайне невелик. К тому же, как выяснилось позже, на силу этой способности напрямую влияли размеры осколка и место его приложения. После серии расчётов и тестов УИП удалось запустить целиком, но для генератора возможностей небольшого кусочка инопланетного минерала оказалось недостаточно.
– Он слишком невелик, мы пришли именно к такому выводу! – заявил Степанов спустя неделю практически непрерывных экспериментов. – Вне всякого сомнения, осколок метеорита излучает некое физическое поле, обнаружить которое имеющиеся в распоряжении современной науки средства не позволяют. И располагать осколок необходимо таким образом, чтобы внутрь этого поля полностью попадали все элементы запускаемого устройства, имеющие дело с электрическими полями и сигналами. Тот же УИП заработал не сразу, пришлось тщательно рассчитать наиболее оптимальную точку приложения, что потребовало обширной серии тестов!
– В смысле, если приложить осколок не к центру, а к краю, электроприбор не заработает? – уточнил Капкан. – Так, что ли?
– Не совсем. – Учёный положил перед собой блокнот и начал карандашом набрасывать простейшую схему. – Всё зависит от того, где расположены элементы питания, процессор и датчики. Если поле осколка их покрывает, даже будучи приложенным к краю, то прибор заработает. Если, скажем так, «мощности» осколка не достаточно, устройство не заработает, куда бы вы его ни поместили. Причём именно поместили, а не приложили, так как осколок обязательно должен находиться внутри устройства. Вне общего корпуса экранирующий эффект отсутствует, даже если расстояние между «внутри» и «снаружи» на деле не превышает саму толщину корпуса. Объяснения этому феномену мы пока найти не смогли. Но, без сомнения, именно вследствие этого никто не смог запустить электронику внутри Жёлтой Зоны за столько лет существования Ареала.
– Ну, не так уж и «никто», – покачал головой Медведь. – В шпионской лаборатории компьютеры работали, так что кто-то обнаружил этот ваш экранирующий эффект ещё раньше. Просто противник держал открытие в тайне, что и неудивительно.
– Так всё же! – Айболит вернул разговор к сути. – У нас электричество будет или нет? Или на УИП осколка хватает, а генератор для него слишком велик в принципе? Плюс электропроводка и тому подобное… выходит, нам даже лампочку не зажечь?
– И вновь не совсем верно, – покачал головой Степанов. – Каковой бы ни была природа Ареала, одно можно сказать точно: она не препятствует передаче электрического тока, что подтверждают факты существования аномалий Соленоид, Туча и прочих, чей разрушительный эффект основан на электроразрядах. Ареал препятствует возникновению электричества извне, но сам для себя он его активно использует. С вероятностью в девяносто восемь процентов я уверен, что лампочка, соединённая с простейшей батарейкой или аккумулятором проводом длиной хоть в десять метров, загорится здесь, в Жёлтой Зоне, если и она сама, и источник тока будут находиться внутри поля осколка. При этом длина провода не играет никакой роли, не считая, разумеется, вполне обычных законов физики, я имею в виду взаимосвязь напряжения, сопротивления и силы тока. Но для того, чтобы проверить эту теорию, нам необходим ещё один осколок метеорита.
– Только где ж его взять! – вздохнул Медведь. – С ними и до «Дезинфекции» всегда был дефицит, а теперь и подавно. Раньше их частные коллекционеры и иностранные шпионы желали заполучить, а сейчас они и вовсе никому не нужны. Не слышал, чтобы кто-то давал за них цену, в плане бытовых нужд они всегда считались бесполезными.
– Ага, – хихикнул Рас, – после катастрофы парочка частных коллекционеров сама принесла свои осколки в Эпицентр, прямиком к Тёмному Властелину, вот никто и не хочет за них платить!
– Что, серьёзно? – удивился майор. – Не слышал, что к нам с Большой Земли люди добровольно бегут. Отстал я от жизни за пять с лишним месяцев партизанской жизни.
– Во-первых, не пара, а более трёхсот частных коллекционеров, в том числе зарубежных, в той или иной степени пострадали от действия осколков ухтинского метеорита, находившихся в их коллекциях, – уточнил Кварц. – Эта проблема встала очень остро уже после третьего Выброса, если отсчитывать от даты «Дезинфекции». Коллекционеры стали обращаться за медицинской помощью, жалуясь на то, что они ежедневно тратят от шести до двенадцати часов на созерцание осколка. Он словно магнит притягивал их, но вскоре каждый из коллекционеров почувствовал едва ли не маниакальное желание отнести осколок назад, туда, где он был найден. Владельцы маленьких осколков успели сдать их в органы охраны правопорядка, те передали властям, а те – научным заведениям, и везде наблюдалась одна и та же картина. Каждый, кто сталкивался с осколком, быстро начинал желать отправиться в Ареал возвращать его на родину. В конечном итоге РАО скупило все осколки за бесценок. А вот владельцам крупных осколков не повезло. Согласно официальной версии, сорок три человека, из них двадцать восемь иностранцев, пропали без вести вместе со своими экземплярами. Позже некоторых из них видели в Ареале, кстати, все они официальным путём попали в Россию. Расследование без труда выявило факты получения виз, приобретения авиабилетов, даты регистрации и так далее. Но было уже поздно, спасти или хотя бы догнать не удалось никого.
– Ого! – оценил здоровяк. – Вот это новость. А мы не рванём все вместе в Эпицентр с утречка?
– Внутри границ Ареала никакого влияния осколков на человека не имеется, – успокоил его контрразведчик. – Все осколки, что есть у РАО, хранятся в бронированном грузовике в непосредственной близости от границы со строящимся Сателлитом. Там мощная и многочисленная охрана, выкрасть, а тем более отбить не выйдет. К грузовику даже не подойдёшь незамеченным, вокруг него нет никого, кроме охраны. Люди предпочитают не приближаться, на всякий случай. И кстати, во-вторых: недавно появилась информация, что Общаковские отыскали в Ареале какую-то наркоту. Вроде наркосодержащий сорт конопли мутировал. Теперь это называют златовлаской. Говорят, на Большой Земле становится очень популярна. По кайфу круче героина, ломка ласковая, и смертельного исхода пока не обнаружено, и экспертиза пока не нашла способа выявлять такого наркомана. То есть это ещё и безнаказанно.
– А в чём подвох? – прищурился Медведь. – Раз это было «во-вторых», то, как я понимаю, нарки эти тоже к нам сюда бегут?
– В конечном итоге – да, – подтвердил Кварц. – Говорят, что такое возникает не сразу и не у всех, но уже человек двадцать приехало. Очухались только через сутки, а деваться-то уже некуда. Теперь на стройке в Джъере работают.
– М-да… – протянул майор, – не оскудеет поток идиотов в Ареал, как я погляжу! – Он махнул рукой: – Да и хвост с ними. Что с осколками делать будем? Есть вообще смысл возиться? Электрогенератор запустить возможно или нет?
– Мы считаем, что при наличии достаточного количества осколков вполне реально создать экранирующее поле нужного объёма! – ответила профессор Николаева. – В этом случае генератор заработает, так заработал ваш УИП.
– И сколько нам требуется осколков? – поинтересовался Медведь. – Если сравнить габариты УИПа с электрогенератором, мне уже страшно становится.
– Осколки не надо прикреплять снаружи, – напомнил Степанов. – Мы разместим их внутри, в наиболее оптимальных точках. Согласно нашим расчётам, если все осколки будут аналогичного размера с тем, что имеется у нас, то для запуска электрогенератора понадобится девять осколков. Для уверенной работы лучше одиннадцать.
– Плюс по одному осколку на каждую электролампу, которую планируется запитывать! – добавила Николаева. – Это ещё от трёх до, в идеале, двадцати пяти. И на каждый УИП по одному, а также на каждую рацию, если мы хотим иметь радиосвязь между «Мембранами», как это осуществлено в Зелёной Зоне.
– Всё понятно: пара пустяков! – подытожил майор. – Нужен железнодорожный вагон осколков, а ещё лучше весь ухтинский метеорит целиком. Осталось лишь сообразить, где всё это взять.
– В ГНИЦ всегда было много осколков, – сообщил Рас. – Их же туда свозили. Они там до сих пор и лежат, в хранилищах. Говорили, что в них несколько тысяч разных осколков и метов!
– Угу, – кивнул Медведь. – А еще в ГНИЦ несколько десятков Профессоров. Хочешь сходить?
– Нет, – признался молодой сталкер. – Что-то не очень. И радиация там зашкаливает. Хотя… если надеть «Эмку»… у неё противорадиационная защита получше… и Влад может дорогу отыскать безопасную…
– Так, дыши-ка глубже, великий экспериментатор! – посоветовал ему майор. – Собрался он уже! Еще не хватало там сложиться по глупости. В ГНИЦ пока ни ногой! Сперва надо разведку провести, что там вокруг творится. Параллельно стоит договориться с кем-нибудь из менял или Перекупов, чтобы осколки выкупали при случае. А мы будем платить за них дороже, скажем, вдвое от цены РАО. Сталкеры в ГНИЦ ходят, как я слышал?
– Сталкеры – нет, – фыркнул Рас. – Идиоты ходят. У кого в голове пусто. Это в основном бандюки своих молодых или должников туда засылают. Возвращаются редко. Но поговорить с менялами можно, я пройдусь по торговым точкам, за неделю должен управиться. Квадроцикл бы купить! На нём по Зелёной гораздо быстрее. Только дорогой он уж очень, много «Икса» потребуется.
– Купим, – решил Медведь. – Раз у нас появились долгосрочные перспективы, пора приступать к серьёзным действиям. Предлагаю устроить поиск полным составом отряда, за исключением нашего научного отдела, у них и без того забот хватает. Цель поиска: сбор «Икса», осколков и всего интересного, что под руку попадётся.
– Куда пойдём? – поинтересовался Базальт. – В Ярегу сейчас нельзя, я же говорил. Там свежие медвежьи следы, даже уголовники уползли подобру-поздорову. РПГ его не возьмёт, а вертолётов у нас теперь нет. Если нагрянет, пока будем нефть сливать, тут-то нам пушной зверёк и придёт.
– Пойдём в Жёлтую Зону, – ошарашил всех могучий майор. – На нефтенакопитель. Там десятки тонн «Икса», и если сталкеры туда и добираются, то всё они вытащить на себе не могли и не смогут ещё долго. А по пути заглянем в пару полевых лабораторий. Все эксперименты с осколками и большинством важных метов проводились именно в лабах, для того их в Зелёной и строили.
– В лабу лезть опасно, – хмыкнул Шорох. – Там может быть Сторож или, чего хуже, Профессор.
– Придётся рискнуть. – Медведь пожал плечами. – Надо же как-то осколки добывать. Один Профессор – это всё же проще, чем идти в ГНИЦ, где их десятки. Возьмем со склада РАВ пару РПГ-7 с ТБГ, там есть, я проверял. Если всё сделать грамотно – справимся.[3]
Оборудованный вмонтированным внутрь осколком метеорита УИП непривычно попискивал посреди Жёлтой Зоны. Медведь в который раз скосил глаза на индикаторы, сопоставляя показания датчиков с собственными ощущениями. Радиус их действия оказался гораздо ниже, чем в Зелёной. УИП засекал аномалию не дальше двух метров, и порой собственное чувство опасности предупреждало о незримой угрозе раньше электроники. Тем не менее приборы есть приборы, электроника видит всё, и ей не надо прислушиваться к «внутреннему голосу» в страхе пропустить какое-нибудь мимолётное и едва уловимое ощущение. Перемещаться по Жёлтой Зоне с УИПом, функционирующим пусть даже всего лишь в двухметровом радиусе, было неизмеримо легче.
– Вижу Водяного, – доложил залёгший в двух шагах правее Байкал, отрываясь от оптического прицела своего «Винтореза». – Показывает, что всё в норме.
Майор поднёс к глазам бинокль и отыскал взглядом вторую подгруппу. Бойцы успешно обошли полуразбитое здание полевой лаборатории и заняли позиции напротив крупного пролома в стене. Влад даже исхитрился найти чистый обломок довольно толстого дерева, за которым Базальт устроил пулемётное гнездо, наскоро обложившись ворохом срезанной сине-жёлтой растительности. Если из лабы через дыру полезет какая-нибудь нечисть, то попадёт под кинжальный огонь уже в тот момент, когда их головы покажутся в проломе. На случай перезарядки или ещё чего Айболит и Водяной прикроют пулемётчика с флангов, а заодно последят за тылом.
– Байкал, остаёшься здесь, работай по всему, что вызовет подозрения, – приказал здоровяк. – Шорох, Капкан, идём к дверям! – Здоровяк поднялся на ноги и подхватил «Печенег».
Пройти полсотни метров к штатному входу в лабу оказалось делом не быстрым. До «Дезинфекции» вокруг каждой полевой лаборатории устраивалась полоса отчуждения шириной пятьдесят метров. Деревья и кустарники срезались, а аномалии отмечались вешками, это делалось, во-первых, для облегчения сбора Синьки, во-вторых, для упрощения охраны объекта от мутировавшего зверья, Бродяг и воинственных Зомби. Впрочем, последние в то время выходили к полевым лабораториям крайне редко. Но за пять месяцев, прошедших после катастрофы, ранее чистое пространство заросло синюшной травой, среди которой редкими очагами распустились полуметровые кожисто-пупырчатые кусты. Их плоские, покрытые жёлтыми потёками синие листья длинными лоскутами топорщились в разные стороны, напоминая щупальца морского осьминога, по которым прошёлся каток асфальтоукладчика. И если на этом довольно открытом пространстве Паутины можно было не бояться, то лужицы Студня «Филин» высвечивал в неприятно большом количестве. Вдобавок наиболее короткий путь к воротам лаборатории пролегал мимо крупного пня, трава вокруг которого так и кишела Синькой, и этот пень очень не нравился Медведю. Майор подал жест «Стой!» и, присев на колено, принялся осматриваться.
– Что там? – негромко спросил Шорох, осторожно приближаясь к нему в полуприседе. – Наши засекли активность в лабе?
– Нет. – Здоровяк кивнул в сторону пня: – Обойти хочу. Надо бы левее взять.
– Думаешь, там аномалия? – Шорох вгляделся в пень. – Вряд ли… Синька вокруг снует бодро. Хотя… – он продолжал разглядывать подозрительное место, – на самом пне пусто… и какой-то он свеженький, что ли… будто вчера спилили.
– Вот именно, – хмыкнул Медведь. – По идее он тут уже полгода стоит, не может срез быть таким чистеньким и свежим. Но УИП только на два метра берёт, так что отсюда не поймёшь.
– Если там Соленоид, то долбанёт так, что мало не покажется, – с опаской произнёс Шорох. – На два метра подойти не успеем. Попробуй бросить гильзу.
– Разряд может быть слишком громким, – покачал головой майор. – Не хотелось бы шуметь, ещё услышат нас в лабе, кто его разберёт, пусто в ней или как… Обойдём пень левее.
Пришлось сделать крюк, в процессе чего обогнули небольшой Магнит и довольно крупное Сито. Но у самых ворот УИП вновь подал тревожный сигнал, и майор запустил в дверные створы гильзой.
– Плешь! – прокомментировал Капкан, глядя, как отскочившую от дверей гильзу у самой травы в одно мгновение сточило до едва заметной стальной кашицы. – Вот почему ворота закрыты. Если сюда кто и приходил, через них было не пройти.
– Пойдём к пролому, – решил Медведь. – Посмотрим, что там. Наши прикроют, в случае чего.
Вдоль приземистого здания лаборатории прошли спокойно, у краёв пролома тоже оказалось чисто. Майор некоторое время напряжённо вглядывался в темноту внутри строения, после чего осторожно, стараясь не задеть металлом о разбитую стену, перехватил пулемёт поудобнее и обернулся к своим бойцам:
– «Филин» ничего не видит. Будем заходить. Я пойду первым, Шорох за мной со «Светлячком», Капкан, пока останешься тут. Если через десять минут не выйдем, отступай к Базальту. Там решите, что делать дальше. Идём!
Коридоры и помещения лаборатории были сильно замусорены обломками мебели и оборудования, но почти все внутренние стены и потолочные перекрытия выдержали удар взрывной волны. Видимых причин для этого не было, учитывая степень разрушений в Городке и Ухте, отстоящих от Эпицентра гораздо дальше. Это настораживало ещё больше, и Медведь не стал герметизировать шлем-сферу, несмотря на стоявший внутри терпкий затхлый запах. Терять слух сейчас слишком опасно, а вонь можно и потерпеть. Бойцы медленно пробирались по центральному коридору, но не прошли и десяти метров, как Шорох касанием за плечо остановил Медведя.
– Смотри! – прошептал он, поднося «Светлячок» к полу. – Уходят вперёд, к складским помещениям! Выйдем прямо на него!
Здоровяк опустился на колено и посмотрел на припорошённый жёлтой пылью пол. Чёткая вереница отпечатков босых ног уходила вглубь коридора в том же направлении, куда держали путь Медведь с Шорохом. Так как проекты полевых лабораторий являлись типовыми, было несложно предположить, что тот, кто оставил эти следы, находится сейчас где-то в районе складов или сепараторов для переработки Синьки.
– Давай тогда вниз, – едва слышно ответил майор, – в цокольный этаж! Там экспериментальные стенды и экранированные лаборатории. Может, лежит что-нибудь на видном месте.
– А если он туда спустится по пожарной лестнице? – предположил боец. – В такой тьме назад быстро не выберемся!
– Надо хотя бы понять, кто это, – тихо возразил здоровяк. – Иначе как мы его отсюда выковыривать будем? Нам нужна эта лаба, здесь есть осколок, может, даже не один! Просто так, что ли, сюда сутки шли?
Полевую лабораторию ЛП-18 действительно пришлось разыскивать больше суток. Став Жёлтой Зоной, местность сильно изменилась, привычные ориентиры пропали, и выйти даже к ранее известному месту оказалось трудной задачей. Но именно ЛП-18 была одной из лабораторий ГНИЦ, занимавшейся изучением непосредственно ухтинского метеорита. О ней вспомнил Айболит, которому довелось нести охрану ЛП-18 в дни «трудового подвига». Он даже видел один такой осколок, размещённый на экспериментальном стенде. Научный персонал в тот момент облучал загадочный минерал чем ни попадя, что-то там выясняя для одной из многочисленных теорий, как водится, ни грамма не проливавшей свет на природу метеорита. К тому же от базы до этой лабы было сравнительно недалеко, километров пятьдесят на северо-восток. Гораздо ближе, чем, например, до лабораторий первого десятка, изучавших совокупные физические поля Ареала и расположенных на противоположной дуге тогдашней Зелёной Зоны.
– Тогда я первым пойду, – заявил Шорох. – Если что, ты меня вынесешь, я же твою тушу по лестнице далеко не утащу – догонят быстро.
– Иди, – согласился Медведь. – «Светлячок» мне отдай, чтобы тебя не было…
– Тсс! – оборвал его Шорох. – Слышишь?!
Впереди, в погружённой в кромешную темноту глубине лаборатории что-то зашуршало и раздалось тихое покашливание, словно некто, собираясь делать доклад или прочесть лекцию, прочищал горло.
– Профессор! – выдохнул здоровяк, делая недовольную гримасу. – Вот же повезло, а… Бежим к выходу! Топай громче, чтобы за нами увязался! Вперёд!
Оба бойца рванули обратно к пролому, громыхая тяжёлыми коваными ботинками. Из здания лаборатории они вылетели, словно заправские спринтеры на олимпийской стометровке, и немедленно залегли, беря на прицел выход. Ожидавший их возвращения Капкан понял всё без слов и торопливо заозирался, пытаясь определить границы имеющегося позади безопасного пространства.
– Ложись! – прошипел ему Медведь, ставя на сошки «Печенег», – готовь граник! Там Профессор! Как «Филин» даст засветку цели – стреляй![4]
Капкан рухнул наземь, бросая автомат, и сорвал с себя РПГ-7 с заранее заряженной термобарической гранатой. Он быстро определил, что выстрелить в пролом лёжа не получится, дыра в стене находится слишком близко, и навести в неё гранатомет, не вставая, нельзя – сопло для выброса пороховых газов окажется в опасной близости от земли. Не теряя времени, Капкан поднялся на колено и уложил оружие на плечо для производства выстрела. В этот момент Профессор и нанёс удар. Что-то тихо зашуршало, Капкан вскрикнул, роняя гранатомёт, и упал на красную резину земли, обеими руками хватаясь за голову. Разрывающая мозг боль была столь сильной, что боец забился в конвульсиях. В следующий миг Медведь почувствовал, как в голову словно вонзили раскалённый лом и тело свело жестокими судорогами, будто оно попало под удар высокого напряжения. Падения на землю и конвульсивных ударов о её поверхность он был уже не в состоянии осмыслить. Жуткая боль почти разорвала мозг, как вдруг что-то зазвенело в ушах, острой резью отдаваясь в барабанных перепонках, и всё стихло. Могучий майор открыл глаза и понял, что терзающей мозг и тело боли больше нет, лишь изо рта на жёлтую пыль лениво падают белые хлопья пены. Он сплюнул и вытер рот рукавом, размазывая пену по резинополимеру «Эмки».
– Коля! Медведь! – окликнули его сзади. – Посмотри, что с Капканом! Шорох, ты меня слышишь?
– Слышу, – хрипло отозвался Шорох, отплёвываясь. Он попытался приподняться: – Картинка перед глазами плывёт…
– Не вставай, – посоветовали ему. Кажется, это был голос Базальта. – Он может заметить!
Медведь осторожно подполз к неподвижно лежащему Капкану и развернул его к себе лицом. Тот был жив, тяжёлое дыхание с неровным присвистом тихо вырывалось через стиснутые зубы. Майор уложил его обратно на живот, чтобы не задохнулся ненароком от запавшего в горло языка, но боец дернулся и закашлялся, собираясь подняться.
– Тихо, Капкан, тихо! – Здоровяк могучей ладонью припечатал его к земле. – Он где-то рядом!
Боец понял и затих, пытаясь сдерживать душащий кашель. Медведь обернулся и посмотрел назад. Базальт и Водяной залегли позади, в десяти метрах от пролома, автомат Влада висел на шее, в руках он держал пулемёт Базальта. Сам Базальт не сводил глаз с дыры в стене, сжимая в кулаке ручную гранату.
– Это ты гранатой его? – тихо уточнил здоровяк, чувствуя, как возвращается ясность мышления.
– Угу, – подтвердил Базальт. – Стрелять было без толку. Он не реагировал на попадания. Водяному спасибо, быстро довёл меня досюда. Две РГДшки пришлось бросить, чтобы заткнулся.
– Убил? – Шорох отплёвывался от набившейся в рот жёлтой пыли.
– Куда там! – скривился Базальт. – Он как понял, что до меня не достаёт, далековато ему, так перестал шуршать и отпрыгнул подальше внутрь. Теперь сидит в глубине и таращится на нас, «Филин» его видит.
– Давайте отступим на безопасное расстояние и подождём, когда он выйдет! – негромко предложил Водяной. – Издали расстреляем!
– Это же Профессор. – Медведь покачал головой. – Он за пределы своего дома не выйдет. Так и будет там сидеть и кипятить мозги всем, до кого дотянется.
– Чем же он питается, – удивился Влад, – если никогда оттуда не выходит?
– А кто его знает, – усмехнулся Базальт. – Сходи и спроси, вдруг поделится секретом. Сторожа и Профессора могут из домов месяцами не выходить. Сталкеры говорят, что ждать, пока он отлучится, бесполезно. Наверное, они зверьё жрут, что к ним в дома залазит, от Выброса спрятаться или от хищника…
– Ничего, сейчас у него появится причина выйти! – зло пообещал Медведь и потряс Капкана за плечо: – Ты как? Оклемался? До Айболита доползешь полста метров?
– В голове звенит, – сипло ответил тот, – а так вроде ничего. Доползу. Только не тряси так, в мозги отдаёт. Тебе только нянькой в детском саду работать!
– Угу, – присоединился к Капкану Шорох, – в детсаду для детей-маньяков, приговорённых к мучительной смерти.
– Да идите вы! – возмутился здоровяк. – Водяной, забирай этих придурков и уводи к Айболиту, скажи, им требуется срочная психиатрическая помощь. Я до того места, где вы сейчас лежите, отсюда спокойно дойду?
– Ну… – Влад секунду думал, – лучше доползите до Шороха, а уже от него по прямой сюда! Так можно. Я нож воткну в качестве ориентира! – Он достал нож и вонзил его на полклинка в землю прямо перед собой.
– Капкан, выстрел отдай! – Медведь аккуратно потянул за ремень на плече бойца, на котором висела запасная термобарическая граната, забирая её себе. – И граник оставь. Давай, двигай!
Майор подобрал лежащий рядом с Капканом гранатомёт, подхватил запасной выстрел и быстро пополз вслед за остальными. Добравшись до бывшей позиции Водяного и Базальта, он остановился, опустил забрало шлем-сферы до второго щелчка и поднялся на ноги, укладывая на плечо РПГ-7.
– Посмотрим, какой ты живучий! – заявил здоровяк, наводя прицел на слабо виднеющуюся в темноте лаборатории тепловую сигнатуру Профессора. – Эта игрушка тебе понравится!
Гранатомёт выстрелил, гулким эхом отзываясь через стенки загерметизированной шлем-сферы, и реактивная граната стремительно рванулась внутрь здания. Оглушительно громыхнул взрыв, темнота лаборатории полыхнула пламенем, и наружу рванулось целое облако обломков и дыма. Изнутри лабы раздался истошный визг, но Медведь уже укладывал на плечо заново заряженный гранатомёт. Вторая граната ушла вслед за первой, и следующий взрыв сотряс здание, заставляя подпрыгнуть потолочные плиты. Облака дыма и осколков хлестнули из всех щелей, и истеричный визг усилился, вибрируя, и внезапно начал удаляться, быстро затихая вдали.
– Не понравилась, – определил Медведь, опуская гранатомёт. – Странно. Извини, ошибка вышла.
– Коля! – окликнули его сзади, и здоровяк обернулся. Айболит стоял с биноклем в руках: – Там Байкал руками машет так, словно планирует взлететь!
– Водяной, Базальт, сходите за ним! – приказал майор. – Только быстро и осторожно! Остальным держать пролом на прицеле! Прикройте меня, я за пулемётом вернусь.
Но больше воевать не пришлось. Спустя десять минут обычно немногословный Байкал эмоционально рассказывал о произошедшем, покачивая головой от удивления.
– После второго выстрела штатные ворота вырвало взрывом, словно их бульдозером таранили! Створки рванулись прямо по Плеши, их аж сточило наполовину! – Снайпер сделал большие глаза: – И вслед за ними из ворот Профессор вылетает! С визгом, как, блин, олимпийский прыгун в длину, метров десять – одним прыжком! Пронёсся над Плешью на двухметровой высоте, приземлился на ноги и рванулся, словно скаковой жеребец, прямо на меня! Я думал – всё, конец фильма… А он промчался мимо в своём белом халатике, так и не переставая визжать, скорость километров шестьдесят в час была, я клянусь! В полуметре от меня пронёсся, аж воздушным потоком ударило! Ну и рожа у него, никогда не забуду! Такое не в каждом ужастике увидишь!
– В Эпицентр побежал, лечиться! – определил Айболит. – Видать, серьёзно его поцарапало. Думаю, у нас есть не меньше четырех часов на осмотр лабы. Ночью он вернётся. Привыкают они к своему дому.
– Тогда не будем терять времени. – Медведь встал с трухлявого обломка древесного ствола и поднял стоящий рядом «Печенег». – Пошли внутрь. Там темно, провозимся долго.
Досматривали лабораторию до самого вечера, сильно замедляло дело отсутствие освещения, «Светлячков» было всего два, и приходилось жечь лучины, нарезанные тут же, из обломков лабораторной мебели. На всякий случай попробовали изготовить факел, но чуда не произошло: едва вспыхнув, он быстро потухал. Ареал по-прежнему не любил много огня. Но к наступлению темноты поиски всё же удалось закончить. Результаты превзошли все ожидания: на экспериментальном столе обнаружились два осколка, ещё четыре хранились в экранированном лабораторном шкафу в кабинете начальника лаборатории. Один из них оказался втрое крупнее остальных, размером почти с кулак, и постоянно гасил подносимые к нему лучины.
– Сильный гадёныш! – заявил Айболит. – Это хорошо. Посмотрим, что скажут наши эйнштейны. Я думаю, надо забрать с собой жёсткие диски с местного центрального компьютера. Мало ли, вдруг там есть что-то, что им пригодится.
Пока ковыряли приборную стойку, взламывая экранированный корпус, куда-то делся Водяной, и хватились его, только когда вышли на улицу. Уже темнело, и стоило оперативно решить, искать место для ночлега или возвращаться на базу. Ждать возвращения Профессора никто желанием не горел.
– А где Водяной? – Медведь окинул взглядом своих бойцов. – Куда делся? Кто-нибудь видел, как он выходил?
– Я первым из лабы вышел, – наморщил лоб Байкал. – На улице никого не было. Может, он всё ещё внутри? Заблудился в потёмках?
Медведь в два шага оказался у здания, прыжком заскочил в пролом и издал зычный клич:
– Водяной!!! Ты где?! – Он набрал воздуха в лёгкие и заорал ещё громче: – Водяной!!!
– Я тут, – из глубины захламлённого коридора появился Влад с зажигалкой в руке. – Извините, увлёкся. Никак не открывается! Освещения не хватает, надо на улице попробовать.
– Чего открывать-то собрался? – посторонился здоровяк, пропуская его к выходу наружу.
– Нашёл в лаборатории. – Водяной перелез через обломок стены и убрал зажигалку в карман. Во второй руке у него обнаружился небольшой кубический контейнер. – Случайно в общем-то. Споткнулся и уронил зажигалку. Начал искать, а тут он. Только открыть не могу, замок какой-то мудрёный, в темноте не получается. – Он приподнял контейнер на ладони, подставляя его под слабые голубоватые лучи вечернего солнца.
– Экранированный контейнер малого размера, – определил Айболит. – ГНИЦ изготавливал такие для хранения и транспортировки объектов, требующих отдельного содержания. Внутри может находиться осколок или срез какого-нибудь образца, не нуждающегося в заморозке… Только замок кодовый, наверное.
– А! Вот оно как работает! – довольно воскликнул Влад, нажимая на выпуклую серьгу запирающего устройства и одновременно отводя его в сторону. – После нажатия ещё додавить надо было! Он, видимо, герметичный!
Водяной довольно улыбнулся и открыл крышку контейнера. Внутри, на мягкой противоударной подкладке, в вырезанном точно по размерам гнезде лежал небольшой полупрозрачный минерал округлой формы, напоминающий кусок янтаря мутно-песчаного цвета.
– Ещё один осколок! – заявил Водяной, намереваясь вытащить минерал из контейнера.
– Брось!!! – вопль нескольких голосов слился в один, но Влад уже держал его в руке.
– Ой… – растерянно произнёс он, озираясь вокруг ошарашенным взглядом, – что это…
Медведь хлёстким ударом ладони выбил минерал у него из руки, и бойцы, не сговариваясь, бросились на красную резину земли, занимая круговую оборону.
– Ложись! – Могучий здоровяк буквально вбил Влада в землю. – Водяной, ты что, псих?!! Чего без перчаток хватаешься за всё подряд?! Это же «Шестое чувство»!!! Жить надоело, что ли?! Рассказывай быстро, кого видел? Где? Дистанция?
– Я не понял ничего! – виновато поморщился Влад. – Всё слишком быстро закончилось… ощущение такое странное… будто вокруг тебя столько всего… какие-то звери испуганные, люди злые, что-то непонятное, переживающее, что не может попасть домой… бред какой-то, если честно.
– Люди?! – мгновенно насторожился Медведь, оглядывая почву вокруг. – Куда мет упал?
– Здесь. – Базальт перевернулся на бок и указал на лежащий неподалеку метаморфит.
– Посмотри, – велел Медведь, – и прячь сразу! Всем, подствольники к бою! Заряжать прыгающими! Байкал, в центр обороны![5]
Базальт подобрал «Шестое чувство», снял резиновую перчатку и взял метаморфит в руку. Пару секунд он был неподвижен, после чего быстрым движением забросил мет в подсумок и вскочил на ноги, надевая перчатку.
– Зомби! – выдохнул он. – Две роты на два часа, дистанция девятьсот метров, идут на нас! Зверьё быстро покидает район, Профессор сидит в кустах на полпервого, триста метров отсюда.
– Так, дострелялись! – Медведь мгновенно оказался на ногах. – Уходим! Быстро! Водяной, веди!
– Куда? – Влад торопливо поднялся. – На базу?
– Куда угодно, лишь бы быстро! – Здоровяк подхватил «Печенег». – От Зомби можно уйти только бегом! Как только они доберутся до лабы, встанут на наши следы и, если не успеем уйти далеко, не отвяжутся! Могут до самого Выброса нас по Ареалу гонять!
– Туда! – Водяной ткнул рукой в сторону юго-востока и сорвался с места. Отряд бросился следом, на ходу переводя оружие в походное положение.
От Зомби уходили долго и гарантированно оторвались только к полуночи. Вымотанные пятичасовым марш-броском люди, услышав команду «Привал!», попадали на землю, восстанавливая дыхание.
– Оторвались? – задыхаясь, спросил Водяной. Ему погоня далась особенно тяжело. – У меня ноги больше не шевелятся… Никогда в жизни столько не бегал… Суставы словно кислотой разъедает…
– Это пот, – повалившийся рядом Медведь хрустел липучками «Эмки», снимая перчатки. – Ты кожу «Мембраной» растёр, вот и жжётся. Сейчас Айболит отдышится и прилепит к тебе что-нибудь полезное. Айболит, – негромко окликнул он санинструктора, – займись Водяным, не то без проводника останемся. Нам ещё полночи топать!
– Что за люди… – философски вздохнул Айболит, – не дадут спокойно умереть старому уставшему человеку! Водяной, потерпишь пять минут? Подышу хоть!
– Потерплю, конечно. – Влад оторвался от фляги с водой. – Я могу хоть до базы дотерпеть, это не проблема, тем более если надо ещё идти! Мы ещё не оторвались, получается?
– Болт рассказывал, что Зомби на ночь спать ложатся. – Медведь снял шлем-сферу и потряс кистями рук, наслаждаясь отсутствием изнуряющей духоты хотя бы в некоторых частях тела. – Но встают рано и вновь на след становятся. Так что если хотим заставить их бросить преследование, то надо за ночь успеть уйти далеко, чтобы следы не выглядели свежими. Тогда отстанут. Не понимаю, чего они за нами увязались так упрямо! А насчёт подлечиться – это ты зря, Водяной! Пока отдыхаешь, кажется, что болит терпимо. Но если в кровь растёр, то как побежишь, так через десяток шагов и свалишься. Тут без повязки не обойтись. Или без «Медсестры».
– Повязка – долго, – глубокомысленно изрёк Айболит, подходя к лежащему на синюшной траве Водяному. – Поставлю «Медсестру» с «Пиявкой» на несколько минут. Крутовато, конечно, но больше ничего нет. Так что следи за ощущениями, как мурашки по телу забегают, сразу говори! Эх, сейчас бы «Пластырь» или «Зелёнку»… – мечтательно протянул санинструктор, возясь с бедренным карманом «Мембраны» Водяного, – и «Банка» бы не помешала… «Энерджайзеров» бы десяток, или хотя бы «Адреналин»…
– Это всё меты? – уточнил Влад, морщась от контакта с «Пиявкой»: – Ай! Жалится!
– Угу, медицинские, – подтвердил Айболит. – Нужные вещицы и очень полезные, если правильно с ними обращаться. Не то вреда будет больше, чем пользы. Та же «Банка», например, может и до остановки сердца довести, если забыть снять.
– А для чего именно она нужна? – спросил Влад, чувствуя, как утихает боль в невыносимо зудящих потёртостях. – И почему именно «Банка»?
– Инфекции лечит тяжёлые, – ответил санинструктор, – такое часто бывает, если токсин с когтей местного зверья или шипов растений попал в кровь, а антидота или нет, или ввели слишком поздно. Тут «Банка» бывает незаменима, почище антибиотиков срабатывает, правда, лечит довольно долго и внимания требует, как я уже говорил. А назвали так, думаю, потому, что сам мет внешне похож на банку, вроде тех, что при простуде на спину ставят. Только внутри он, конечно же, не полый. Ну, как чувствуешь себя, Водяной? Мурашки пошли?
– Есть немного, – поёжился Влад. – И «Пиявка» кусается. Хотя всё это вполне терпимо…
– Достаточно, – прервал проводника Айболит, извлекая метаморфиты из его кармана обратно. – Тут главное не переусердствовать, болячка у тебя слишком мелкая для этих метов. Доберёмся до базы – придёшь на перевязку.
– К Нефтенакопителю уже не пойдём? – Влад перевёл взгляд с Айболита на Медведя.
– Не будем рисковать. – Здоровяк кивнул в сторону преследователей. – Лучше отсидеться на базе несколько дней, пока эти товарищи уберутся восвояси. После Выброса сходим. Как раз Кварц с Расом вернутся, будут свежие новости, так даже…
– Газы!!! – рявкнул Байкал, находящийся в хвосте отряда, одновременно защёлкивая на себе шлем-сферу. В ночной тишине негромкое шипение приближающейся газовой аномалии отчётливо слышалось на увеличенном расстоянии. Усталость была мгновенно забыта, и бойцы стремительными движениями надевали перчатки и сферы, стремясь загерметизироваться в оставшиеся до прихода газового фронта секунды.
– Водяной! Успел? – голос Айболита, глухо пробивающийся через шлем-сферу, почти тонул в шипении заполонившего всё вокруг газа.
– Успел! – Влад показал ему большой палец. – Медведь, вы про эту аномалию говорили тогда, ну, после Сторожа, когда у вас УИП зашипел?
– Про неё, – кивнул здоровяк. – А ты разве не чувствуешь её, или что там у тебя в таких случаях?
– Убежать хотелось, – немного подумав, ответил Влад. – Как только предупреждение прозвучало. Недалеко, я бы даже сказал, не убежать, а отбежать. Шагов на десять, может быть. В ту сторону, – он указал направление.
– Значит, нас самым краем зацепило, – определил майор. – Скоро пройдёт. Это хорошо, в газовой аномалии можно и час проваляться, если совсем не повезёт. Нестрашно в общем-то: тут ведь раз успел противогаз надеть и живым остаться, то бояться уже нечего. – Он иронично ухмыльнулся: – Если противогаз исправный. Вот когда накрывает токсичным облаком, то лучше вообще не шевелиться, герметичность у правильно застёгнутой «Мембраны» полная, но лишний раз рисковать, резвясь внутри кислотного потока, лично я бы не советовал.
– Может, выйдем тогда из неё? – предположил Влад. – Если внутри газового фронта ходить не запрещается? Зачем тогда лежать?
– Давай выйдем, – согласился Медведь. – Если ты знаешь, куда идти. Я, например, понятия не имею: УИП показывает кругом опасность, он же внутри аномалии, как и мы! А наугад идти, мягко говоря, неумно. Особенно в Жёлтой Зоне. Всё вокруг шипит, никакого «внутреннего голоса» и тому подобных чудес не услышишь. Ты видишь дорогу?
– Уже нет, – признался Водяной. – Как накрыло, везде страшно. Вот и предложил выбраться… не подумал, что никто не знает безопасного пути.
– Потому под Лизуном, Жаровней, газовой аномалией и токсичным облаком рекомендовано лежать до её полного прохода и окончания воздействия, – объяснил здоровяк. – Чтобы не вляпаться случайно. В первые годы существования Ареала много народу так полегло: видят, что накрыло Лизуном или газом, противогазы вроде защищают, а Лизуна так и вовсе нечего бояться, вот и идут себе напролом. Выходят за пределы, делают пару шагов и вляпываются. Аномалии друг с другом не сталкиваются, но это ещё не значит, что они проходят мимо на расстоянии в километр. Там дистанция непредсказуема, иногда и двух шагов может не быть. Так что лучший вариант сейчас – это отдохнуть, раз уж выпала возможность.
Газовая аномалия прошла быстро, Медведь не ошибся, и уже через двадцать минут Спецотряд продолжил движение. За ночь прошли почти тридцать километров, оказалось, что поскольку Водяной видит безопасную дорогу явно не глазами, то идти днём или ночью – разницы для него никакой. Топал бодро, глазея на светящийся в ночной тьме Студень скорее из любопытства, чем по делу. Лишь однажды он остановился и попросился поспать хотя бы полчаса, глаза слипались прямо на ходу, и рисковать совсем не хотелось. Айболит вновь посетовал на отсутствие «Энерджайзера», и был объявлен сорокаминутный привал. Отряд вновь разбился на две группы, первая спала двадцать минут, после чего сменила вторую на часах, будить не стали лишь Водяного, давая проводнику возможность лучше отдохнуть.
К базе вышли к полудню, усталые и голодные. Есть никто не стал, люди сложили снаряжение прямо в тамбуре и разошлись по своим комнатам. Через минуту база погрузилась в сон. Дольше всех продержался Медведь. Выбравшись из душной «Эмки», он выложил из подсумка добытые осколки метеорита и кивнул на них учёным, удивлённо косящимся на неуклюже расползающихся по комнатам бойцов.
– Люди устали, почти семнадцать часов на марше пришлось провести. – Он потёр глаза рукой, не позволяя им закрыться. – Так что раньше завтрашнего утра про нас лучше не вспоминать. Вот, – он кивнул на шесть осколков, – всё, что удалось достать из полевой лаборатории. Больше там нет, мы её дважды перевернули. Остальные надо искать. Вот тут, – он хлопнул ладонью по подсумку, – лежит метаморфит «Шестое чувство». Его ни в коем случае нельзя трогать руками и вообще контактировать с ним кожей. Иначе можно спровоцировать атаку всех, кому не лень. Так что если считаете нужным – изучайте, только без тактильного контакта. Не хочется проснуться на том свете… – Он потряс головой, отгоняя сон, понял, что результат отсутствует, и добавил: – Всё. Я уже не с вами. До завтра… – и побрёл мимо молча переглядывающихся Степанова и Николаевой.
Добравшись до своей комнаты, майор рухнул на спальный мешок и погрузился в сон. Проснулся он оттого, что кто-то за тонкой стеной орал нечеловеческим голосом «Работает!» и «Не работает!». Пришлось подниматься и идти смотреть. Выяснилось, что уже полдень следующих суток, все давно проснулись, привели себя в порядок, поели и даже успели сходить на склад НЗ за новой партией воды, так как всё, что имелось в наличии на базе, выпил Водяной. В данный же момент он с Базальтом и Шорохом ушёл в Зелёную, встречать в условленном месте Раса и Кварца, остальные принимали непосредственное участие в научно-техническом прогрессе. Учёные оборудовали осколками метеорита пару подрывных машинок и несколько электрических лампочек, и испытания шли полным ходом. Кто-то сидел на втором этаже и крутил рукоятки машинок, кто-то тянул сапёрные провода, а кто-то на первом этаже наблюдал за тем, загораются ли лампы. И, собственно, сообщал об этом наверх, применяя старый добрый принцип военных связистов: «Громче крикнешь – дальше слышно!»
– Почему бы вам для начала пару раций не усовершенствовать? – сонно осведомился здоровяк, протирая глаза. – Чтобы не орать на всю Жёлтую…
Однако его сарказм воспринят не был. Увлечённые экспериментальным процессом люди удостоили его недовольными взглядами, после чего Медведю было предложено «сходить на камбуз и молча поесть», а также «не мешать воплощению в жизнь достижений передовой научной мысли». Прислушавшись к голосу разума, доносящемуся из района желудка, майор пришёл к выводу, что первое предложение всеобщего учёного собрания содержит в себе глубокий смысл, и удалился на камбуз, где его весьма кстати ожидала остывшая, но не ставшая от этого менее вкусной двойная порция пищи.
К трём часам вернулся Водяной со спутниками. Кварц и Рас принесли с собой немного воды и много новостей. Строительство Сателлита идёт полным ходом, причём строят только Зависимые. Обычные люди наотрез отказываются приближаться к стройке, опасаясь несчастных случаев и прочих полтергейстов. Поэтому работы идут в шесть смен круглосуточно: каждый строитель трудится четыре часа, после чего убывает в Зелёную Зону, в рабочий посёлок, отдыхать от Зуда, боль от которого к тому моменту уже слишком сильна. РАО пригнало с Большой Земли двести автобусов, которые непрерывно челночат туда-сюда, обеспечивая ротацию рабочей силы. В новом городе каждому сотруднику РАО обещана типовая двухкомнатная квартира под землёй, площадью целых пятьдесят квадратных метров, со всеми удобствами. Говорят, что количество людей, поступивших на работу в РАО, превысило одиннадцать тысяч.
Под Сосногорском произошли первые серьёзные столкновения между Общаком и Городскими, делили один из районов произрастания «златовласки». По слухам, стрельба велась часа четыре, с обеих сторон имеются убитые и полно раненых. Кто одержал верх – непонятно, торговцы больше склоняются к мысли, что Городские. Все ожидают в ближайшее время повторных разборок, раз первые не выявили абсолютного победителя.
Экспедиция РАО в Нижний Одес, насчитывавшая почти сотню человек, из которых половина – вооружённая охрана, благополучно добралась на четырёх грузовиках к развалинам нефтепромысла и два дня сливала «Икс» в привезённые с собой бочки. Но вчера в полдень на них вышло две роты Зомби, и началась такая резня, что экспедиция еле ноги унесла. По дороге одна из машин вляпалась так, что кувыркнулась через остатки кабины, наполненные бочки разлетелись по округе, и теперь кому угодно понятно, в том районе стрельба будет греметь ещё долго. Как только Зомби уйдут, за бочками бросятся все, кому стрелять проще, чем цедить «Икс» по нефтяным пятнам. Говорят, что группировка Наёмников в последнее время набирает силу, и они-то уж точно двинут туда первыми, к тому же им ближе всего. РАО и Общак тоже не бросят столь лакомый кусок, это очевидно. Даже из Вольных кое-кто уже кучкуется, собираясь попытать счастья.
– Мы по-прежнему в розыске, – добавил Кварц. – Теперь уже все, кроме Раса. Белов сотоварищи, похоже, его всерьёз не восприняли в силу возраста. Награда за поимку всех остальных увеличена, но лидер у нас, как всегда, ты, Коля. Шестьсот тысяч долларов. Впрочем, учитывая стремительный рост цен на питьевую воду, продукты и патроны, думаю, это не предел.
– С трудом удерживаюсь от соблазна заработать на самом себе! – буркнул Медведь и погрозил хихикающему Расу огромным кулаком: – А ты скользкий и противный тип, оказывается! И здесь умудрился отвертеться! Тебя в детстве мама мылом, часом, не натирала перед тем, как на улицу выпускать?
– Я считаю это большой удачей, – вступился за паренька контрразведчик. – Этим необходимо воспользоваться в целях сбора агентурной информации. Пока Рас вне подозрений, он должен держать в тайне свою принадлежность к нашему отряду. Будет помогать мне проводить агентурные и разведывательные мероприятия.
– Я могу вернуться в РАО, если надо, – предложил молодой сталкер. – Обратно в Поисковый Отдел, им люди постоянно требуются, сейчас хороших сталкеров везде не хватает. Только мне там не нравится.
– Слишком рискованно. – Кварц отрицательно покачал головой. – Кто знает, как будут меняться со временем взгляды у людей Белова. Логичнее и эффективнее будет работать по легенде Неприсоединившегося. Их практически никак нельзя контролировать и тем более пересчитывать. Так что мы разработаем тебе простенькую легенду, согласно которой ты подался на вольные хлеба, ходишь по Зонам в поисках любого товара, ни в какой группировке не состоишь, словом, сам по себе. При этом, разумеется, абсолютно безвреден и неопасен.
– Неприки так Неприки, – согласился Рас. – Как скажете, я тут всех старожилов знаю много лет, никто перепроверять не станет.
– Какие еще «неприки»? – недовольно нахмурился Медведь. – Что за новая гадость?
– Ну, Неприки! Или Непры, так тоже говорят, – смутился молодой сталкер. – Вы что, не в курсе? Так Неприсоединившихся прозвали, чтобы покороче. Это уже давно! А то выговаривать устаешь, а «нейтралы» – это больше к нейтральным территориям относится, что вокруг Зелёной Зоны, где магазины стоят! Правда, некоторые говорят, что «непры» – это от фени, от «непруха», то есть невезение. Им и вправду не очень везёт, они же сами по себе, живут маленькими группками, вечно прячутся, чтоб под раздачу не попасть…
– Ликбез потом проведёшь, – оборвал его контрразведчик. – Есть ещё одна новость. Осколки метеорита сейчас РАО принимает по штуке баксов за каждый. Никто их не сдаёт, похоже, их действительно ни у кого нет, потому как не нужны ни для чего. Выкрасть что-либо у РАО невозможно, я там тщательно всё обошёл. Охраны полно, к стоянке не пускают уже с двухсот метров, но, самое главное, она посреди рабочего посёлка расположена, если начнётся стрельба, жертв будет огромное количество. Не говоря уже о том, что население встанет на сторону РАО, они очень рассчитывают на эти квартиры в Сателлите. Зато Рас отыскал того, кто, вероятно, не откажется отдать нам несколько осколков. – Он кивнул сталкеру: – Рассказывай!
– Мужик есть один, Кошель у него прозвище, – принялся объяснять Рас. – Он барыжил метами на чёрном рынке ещё чуть ли не до официального основания РАО. В момент катастрофы был в отъезде, в Питере, что ли, как раз торговал «Примус» какому-то богатому чудаку, что любит собирать всякие диковины, желательно понепонятнее и подороже. Кошель ещё рассказывал, как тот покупатель с гордостью показывал ему картину «Чёрный квадрат» Малевича, клялся, что один из трёх подлинников!
– Дурак зажравшийся, – поставил диагноз Айболит. – Таким вечно денег девать некуда. Только дебил может купить кусок холста с квадратом чёрной краски и всерьёз считать это шедевром. На таких идиотах хитропопые личности и зарабатывают. Лучше б психиатру хорошему заплатил. Глядишь, подлечили бы. А Кошель зачем сюда вернулся? Тоже жадность сгубила?
– Это точно, – фыркнул Рас. – Семья его вместе с ним уезжала, по культурной столице погулять. Так он за своим тайником вернулся, посчитал, что после катастрофы цена на меты взлетит!
– Вот она и взлетела, – невозмутимо изрёк Байкал. – Входной билет в Зону – вечное рабство.
– И что, он и семью от жадности Зависимыми сделал? – изумился Водяной. – Из-за денег?
– Нет, им повезло, – успокоил его Рас. – Дочка у него как раз простудилась, купались где-то в Финском заливе, за городом, там то ли продуло, то ли вода была холодная… В общем, в больницу попала, и жена с ней осталась. Кошель вернулся и заработал Зуд и Зависимость, всё как положено. В общем, она с ним развелась, как только вся эта буча из-за полтергейстов началась, теперь он здесь, с Вольными, торговлей промышляет. Хотел Перекупом заделаться, но для этого же надо всем группировкам бабла занести, так сказать, «за лицензию», и он решил схитрить. Собрал караван и повёл его в Ярегу, «Икс» с нефтяных танков сливать.
– Не мы одни такие хитрые? – усмехнулся Медведь. – И кто его там нахлобучил? Уголовники, Зомби или зверьё?
– Там всё сложно получилось, – фыркнул молодой сталкер. – Если верить рассказам тех, кто был в его караване, но успел сбежать. Пришли они к Яреге, добрались до нефтяных танков, начали их ковырять. А накануне, оказывается, тем же самым занимались бандюки какие-то, вроде как ничьи. Там рядом, в Нижнем Доманике, исправительная колония была, в её развалинах они и поселились. Какие-то не очень умные братки попались, – пожал плечами Рас, – я там был через месяц после катастрофы. Радиация повсюду и одни руины. Чего их там привлекло, понятия не имею! Короче, за день до появления Кошеля на бандюков напал мутировавший медведь! Сожрал и покалечил половину, другая бегала от него до ночи по всей Зелёной! Утром они собрались вместе, злые и психованные, а тут какой-то караван на их месте нефть сливает!
– И несправедливо обделённые жертвы произвола российской судебной системы восстановили статус-кво? – предположил майор. – Путём принуждения к миру подлых конкурентов?
– Ага! – подтвердил Рас. – Именно так! В общем, кого-то убили, кто-то сбежал, а Кошель попал в плен. Уголовники как узнали, что он барыга, так не просто отобрали всё, что было при караване, но ещё и посадили его в подвал. Остальных, кого схватили, отпустили, чтоб они рассказали родственникам Кошеля о том, что его в заложниках держат. И принесли выкуп, иначе ему крышка. Срок – до второго Выброса.
– Забавно! – весело осклабился Медведь. – А родственников у этого Кошеля, как я понимаю, уже нет. И выкуп вносить некому. Сам он, естественно, боится сказать, где зарыл миллион золотых зимбабвийских тугриков, так как понимает, что уголовнички его немедленно порешат, едва узнают.
– Что-то вроде того, – кивнул молодой сталкер. – Сам Кошель клянётся, что денег у него нет, якобы всё в караван вложил и семье на Большую Землю отослал. Это он, конечно, врёт. Тут каждого второго семья бросила из-за Зависимости, но что-то потока денег на Большую Землю никто не наблюдает. Скорее, денег у него действительно нет.
– Врёт или не врёт – нам без разницы. – Майор коротко махнул рукой. – Чем конкретно он интересен? Вы ведь не просто так про него рассказываете? – Он с подозрением посмотрел на Кварца.
– У него есть осколки! – заявил Рас. – У нас с Кошелем общий знакомый имеется. От него я всё это и узнал, он с Кошелем в том караване был и к бандюкам в плен попал. Они его в числе других пленных отпустили за выкупом. Так вот, мужик этот Кошеля похоронил уже, говорит, нет там никаких денег. Кошель сам ему плакался, что всё потратил на какую-то бабу, есть у него какая-то в борделе у Вольных. Остальное вложил в караван. Говорит, нечем выкуп за себя платить, в тайнике лишь осколки метеорита остались, да и то лишь потому, что не нужны никому. А скидывать их за бесценок Кошель не хотел, думал, вдруг когда-нибудь на них спрос вернётся!
– И сколько у него осколков? – поинтересовался Медведь. – Ради чего хоть сыр-бор?
– Не знаю, – пожал плечами сталкер. – Это всё, что удалось выяснить.
– Угу, обнадеживающие подробности, – хмыкнул здоровяк. – А уголовников в Яреге сколько?
– Говорят, человек двадцать осталось после медвежьего кормления-то, – ответил Рас. – Раньше больше было раза в два-три. Они даже называли себя какой-то там бригадой, а теперь народ за глаза посмеивается над ними, мол, крутая бригада «Медвежий корм», банда «Лакомка» и всё такое.
– Предлагаю предпринять попытку освободить этого Кошеля, – снова вмешался в разговор Кварц. – И за это взять с него плату осколками, а впоследствии использовать его как источник агентурной информации. Думаю, он возражать не станет. Только заняться этим стоит как можно скорее, слухи про то, что эта самая «Лакомка» понесла серьёзные потери, распространяются быстро. Всем известно, что в Яреге ещё осталась нефть, наверняка кто-нибудь из серьёзных ОПГ направит туда боевиков.
– Это точно, – согласился здоровяк. – После Выброса там на какое-то время станет очень даже многолюдно. Рас, сколько нам идти до Яреги? По прямой, насколько я помню, отсюда километров пятнадцать будет.
– Напрямик не пройти, – покачал головой молодой сталкер. – Радиоактивных очагов много и три завала из бурелома, всё в Паутине, лучше не соваться. Самым коротким обходным путём километров двадцать пять, может, чуть меньше. За пять часов дойдём, если торопиться.
– Косолапый-то оттуда ушёл? – поинтересовался майор. – А то заявимся сейчас, как к козлу капуста… вот смеху-то будет.
– Я думаю, завтра его точно не будет, – уверенно ответил Рас. – Скоро Выброс, и ему надо место искать, где спрятаться. Он же здоровый какой! Так просто в ямку не заляжешь. Тут придётся или в прежнюю берлогу возвращаться, или новую рыть. Медведи Выброс не любят и предпочитают впадать в спячку за день-другой, чтобы проспать все неприятные ощущения, да и просыпаются они не сразу. В общем, занят он должен быть уже завтра, не до Яреги ему будет!
– Тогда надо прямо сейчас выходить! – неожиданно заявил Айболит. – И побыстрее!
– Почему сейчас?! – удивился Базальт, – чего так сразу, без подготовки? Хотя бы вечером!
– Нельзя! – сурово нахмурился санинструктор. – Вдруг Николай завтра тоже в спячку заляжет? Что делать будем тогда? – Народ дружно заржал.
– Придушу, – ласково пообещал здоровяк, демонстрируя Айболиту огромный кулак. – Изуродую, как бог черепаху! – Впрочем, данное заявление эффекта не возымело, и гогот продолжался ещё добрых секунд тридцать.
Часовой бандитов опустил бинокль и отвернулся, возвращаясь к партии в нарды. Его подельник швырнул игральные кости, и оба заспорили, обсуждая бросок.
– Да ты, в натуре, подкручиваешь! – возмущался первый. – Третий раз подряд куши выпадают!
– Да ну на хрен, чё за базар?! – отбивался второй. – Мне масть прёт! Я по жизни фартовый! – заявил он и ничком свалился наземь. Снайперская пуля, выпущенная из ВСС, с тихим глухим стуком пробила ему голову, забрызгивая кровью игральную доску. Его соперник по игре подскочил с камня, заменяющего стул, но закричать не успел. Вторая пуля ударила бандиту в грудь, выбивая воздух из лёгких, и швырнула его на землю. Уголовник захрипел, пытаясь подняться, и тут же обмяк, получив в сердце шестнадцать грамм металла.
– Чисто! – доложил Байкал, переводя прицел с поста часовых на вход в подъезд разрушенного здания. – Около подъезда никого не вижу.
– Давай кумулятивным, – кивнул Медведь Капкану, сжимающему в руках гранатомёт. – С ТБГшкой пока повременим, кто их поймёт, где они заложника держат.
Капкан зарядил кумулятивный выстрел в РПГ-7, аккуратно положил трубу гранатомёта на плечо и чуть отшагнул, выходя из-за густого кустарника. Гранатомёт оглушительно громыхнул, производя выстрел, и реактивная граната поплыла точно в створ подъезда. Влетев в чёрный провал входа, она исчезла внутри, тут же сменившись пыльным облаком взрыва. Из развалин брызнули фонтаны каменного крошева, и спустя полсекунды до залёгшего ОСОПа донёсся грохот.
– А я молодец! – похвалил себя Капкан. – Но оптику на граник все-таки надо поставить. – Он посмотрел на УИП, сверяясь с местностью, и быстро сменил позицию, сместившись на несколько метров. Оказавшись за деревом, боец принялся перезаряжать гранатомёт.
– Вижу движение! – зашипел в эфире голос Байкала. – От подъезда влево тридцать! Трое с оружием, бегут на вас.
– Пропусти их, – приказал Медведь, переводя бинокль влево от оседающего облака пыли. В тридцати метрах от входа три бандита с автоматами наперевес, выскочив из развалин следующего строения, остановились, пытаясь понять, что происходит.
– Шорох, Айболит, это ваши клиенты, – коротко бросил в эфир здоровяк. – Работайте!
Две «Грозы-4», снабжённые приборами бесшумной стрельбы, защёлкали подвижными частями автоматики, производя неслышные выстрелы. Двое уголовников рухнули, так и не успев сообразить, что их убило, третий судорожно завертел головой, рассчитывая увидеть врага.
– Атас, братва! – заорал он, от бедра поливая свинцом всё вокруг. – Шухер!!!
Сразу две бесшумные очереди пробили ему грудь, и бандита отшвырнуло в траву. Из только что взорванного подъезда начали выскакивать ошеломлённые люди с оружием, озираясь по сторонам и громко перекрикиваясь друг с другом.
– Капкан, ещё одну! – скомандовал майор. – И сразу уходи оттуда в мою сторону.
Гранатомётчик высунулся из-за дерева и выпустил по развалившемуся входу в руины вторую гранату. Взрыв разметал по сторонам пару бандитов, оказавшихся у самого подъезда, и засыпал осколками остальных, вновь поднимая в воздух облако пыли и крошева. Капкан пригнулся и торопливым бегом скрылся в кустах, стараясь побыстрее покинуть прежнюю огневую позицию.
– Вижу падлу! – заорали из окружающих подъезд руин. – В кустах он, чёрт грёбаный, около ржавого фонарного столба!
Развалины расцвели вспышками выстрелов, и пули принялись рвать в клочья ветви и листья кустарника, из которого пять секунд назад ушёл Капкан. Пока уголовники увлечённо расстреливали покрытые жёлтой пылью деревья, «Винторез» Байкала, расположившегося на замаскированной позиции на фланге у бандитов, методично сокращал поголовье зэков.
– Минус один, – невозмутимый голос снайпера потрескивал эфирными помехами. – Минус два. – Последовала трёхсекундная пауза. – Минус три. – И спустя ещё несколько секунд: – Минус четыре. Медведь – Байкалу!
– На связи! – откликнулся майор, снимая с предохранителя стоящий на сошках «Печенег».
– Остальных не видно или видно плохо, – доложил снайпер. – Дальше работать слишком долго.
– Принял тебя, – ответил здоровяк и тут же добавил: – Базальт, цели видишь?
– Далековато, – откликнулся пулемётчик. – Прицельно не поработаешь, но привлечь внимание дистанции хватит. Начинать?
– Начинай! – подтвердил Медведь. – Байкал, Капкан, на вас подъезд! Рас – наблюдение! Смотри внимательно, чтоб мы случайно этого Кошеля не вдолбили, мало ли, вдруг выползет откуда-нибудь. Остальным – приготовиться!
Пулемёт Базальта дал длинную очередь, и пули зацокали по развалинам, выбивая из искорёженных обломков фонтанчики кирпичного крошева. Бандиты залегли, опасаясь подставить головы под пули, и некоторое время пулемёт беспорядочно осыпал свинцом руины.
– Вон он! – заорали со стороны взорванного подъезда. – Сзади! За ангаром, падла, зашкерился! Вали его!
Уголовники поспешно переползали между нагромождениями разрушенных домов, пытаясь укрыться от обнаружившегося в тылу пулемёта и занять удобные для стрельбы позиции.
– Куда прёшь, в натуре?! – кричал кто-то. – Ты чё, баклан, попутал?! Там Грава! Справа давай!
– Тут Студень везде! – истерично отвечали ему. – Косой вляпался! Братва, у кого «Филин»?
– Падай, мля, где стоишь!!! Какой «Филин», маслины повсюду шерстят! Замочат на хрен!
Наконец пулемёт Базальта замолчал, и один из бандитов высунулся из щели в куче изломанных перекрытий со снайперской винтовкой в руках.
– Базальт, у одного из наших друзей СВД, – вышел в эфир Медведь, – пытается тебя снять. Не высовывайся, ты свою задачу выполнил.
– Понял, – ответил пулемётчик, скрываясь за заранее уложенным мешком, туго набитым землёй.
– Вижу гниду! – визгливо заявил уголовник со снайперской винтовкой. – Волыну свою перезаряжает! Ща завалю падлу!
Он выстрелил, затем ещё и ещё. Поняв, что не попадает, бандит попытался прицелиться тщательнее и произвёл ещё несколько выстрелов, после чего принялся суетливо менять магазин, одновременно пытаясь следить за пулемётной позицией.
– Базальт, ты как там? – поинтересовался Медведь, разглядывая в бинокль азартно переводящего патроны уголовника.
– Нормально, – спокойно ответил пулемётчик. – Он даже в мешок не попал. Свиста пуль тоже не слышу. Этот гражданский дятел с СВД – он точно в меня стреляет? Может, тут ещё кто-то есть?
– В тебя, в тебя, – заверил его Байкал. – Между вами дистанция шестьсот пятьдесят метров. Что такое поправки на дальность, влажность, скорость ветра, деривацию и так далее, он даже во сне не видел. Не удивлюсь, если он вообще оптику не пристреливал с тех пор, как винтовку эту подобрал неизвестно где… Эх… – снайпер недовольно вздохнул, – понахватают всякие колхозники грязными клешнями благородного оружия и оскорбляют его своим смрадным дыханием… Руки бы поотрывал!
– Кирпич, ну чё, завалил его? – раздалось из затихших развалин.
– У него там мешок с песком! – оправдывался бандит с СВД. – Шкерится за ним, сука! Братва! Давай к нему! Я прикрою! Если башку высунет, завалю гада! – Он вновь выстрелил.
Поначалу смелых не нашлось, но, начав совещаться, бандиты обнаружили, что понесли потери, приняв убитых Байкалом подельников за жертвы пулемётного огня. После этого они быстро пришли к выводу, что если не замочить пулемётчика, он может перестрелять их всех. Наказав Кирпичу «жёстко пасти гниду», уголовники принялись выползать из развалин и разбились на две группы. Одна, тщательно пригибаясь, побежала в сторону бывшей позиции гранатомётчика, другая рванула к оборудованному у разрушенных ангаров пулемётному гнезду.
– Две компании по шесть штук. У лидеров табунов УИПы. – Медведь перевёл бинокль на первую группу. – Двигаются довольно быстро. Если Раздиратель между кустами заметят, то начнут обходить и скроются из виду в зелёнке. Капкан, займись проводником, пусть немного поплутают. Байкал, что у вас?
– Всё тихо, – ответил снайпер. – Возле подъезда чисто, в развалинах движения не наблюдаю.
«Гроза» Капкана тихо затрещала, выплёвывая короткую очередь, и лидер первой группы с ходу вломился в кусты, повисая на упругих ветвях. Его подельники засуетились, попадали в траву и открыли огонь во всё подряд. Вторая группа, услышав стрельбу позади, в нерешительности остановилась, но, повинуясь окрику своего лидера, продолжила бег.
– Шорох, Айболит! – Майор быстро просчитал расстояние до приближающихся к пулемётному гнезду уголовников. – Как только закончим с этими, уходим на запасные позиции и переключаемся на вторую группу! Остальным работать по готовности! Капкан, осторожнее там, на УИП смотреть не забывай!
В подтверждение его слов один из боевиков первой группы вскочил на корточки и, стремясь быстрее покинуть открытое место, метнулся в обход куста, на котором повис убитый подельник. На третьем шаге его словно всосало в пустоту, и тело бандита лопнуло, мгновенно превращаясь в облако кровавой каши. Образовавшееся месиво быстро растаяло в воздухе, словно мираж в пустыне, оставив от жертвы лишь небольшую кучку окровавленных тряпичных лоскутков. Остальные уголовники загалдели, кто-то схватил труп своего лидера за ноги, выдернул из куста и принялся торопливо снимать с руки убитого УИП. Тем временем вторая группа зэков поравнялась с позицией Медведя, и майор отдал команду:
– Огонь! – Его «Печенег» дал длинную очередь, срезая бегущих, и немедленно перешёл на стрельбу короткими очередями. Прикрывающие его с флангов бойцы быстро завершили уничтожение противника, и Медведь вновь поднял бинокль, высматривая Капкана. В этот момент перед залёгшими возле трупа боевиками разорвалась граната, раздались крики, и стрельба во всё подряд возобновилась.
– Капкан – Медведю! – вышел в эфир майор. – Я тебя не вижу! Зачем демаскировал себя?
– На связи! – отозвался тот. – Лежали уж больно удобно. Бегу по кустам, выхожу на вас! Байкал, ты сейчас должен меня увидеть, смотри, не пристрели ненароком!
– Так это ты… – разочарованно протянул снайпер, – а я уже обрадовался, думал, бежит какой-то паразит окаянный. Капкан, а вдруг это не ты?! Надо проверить, а то живым уйдёт!
– Спасибо, – вздохнул Капкан, – я знал, что на тебя можно положиться. Мне сказать «Ай», если будет больно?
– Отставить разговоры во время операции! – грозно оборвал их Медведь. – Не рано веселитесь? Байкал, видишь их?
– Вижу хорошо, – ответил снайпер. – После гранаты один двухсотый, двое трёхсотые точно. Крайний пытается использовать их вместо бруствера, в данный момент перезаряжается.
– А где тот дебил с СВД? – уточнил майор.
– У него недосыл произошёл, так он начал затвор камнем добивать… – глубокомысленно изрёк Байкал. – Не выдержал я, сердце кровью обливалось…[6]
– Понятно, – хмыкнул Медведь. – Того, что ранеными прикрывается, убирай. Остальных принимаем.
Залёгший за истекающими кровью подельниками зэк дернулся и уткнулся лицом в землю. Вторая пуля слегка шевельнула его тело, исключая возможность выжить, и здоровяк продолжил:
– Рас, что у тебя с подъездом? – Он посмотрел в сторону входа в бандитское логово.
– Тишина, – откликнулся молодой сталкер. – Если кто внутри и есть, то вылезать оттуда он не собирается.
– Базальт, пригляди за тылами, мы выходим, – приказал майор, и его группа покинула устроенные в кустах огневые позиции.
Бойцы рассыпались широким полукольцом и осторожно приблизились к раненым уголовникам, держа слабо шевелящихся врагов на прицеле. Подобравшись к зэкам на десяток метров, Медведь громко заявил:
– Я – майор Медведь, Отряд Специальных Операций! Вы задержаны по подозрению в грубом нарушении правил личной гигиены! Отбросить оружие в сторону, перевернуться на спину и поднять руки вверх! Даю десять секунд! – Здоровяк нарочито громко лязгнул пулемётом о бронепластины «Эмки». – Позже вы можете обжаловать наши действия в Страсбургском суде!
Бандиты неловко оттолкнули от себя автоматы, с трудом перевернулись на спины и протянули вверх вымазанные в крови руки. Как вскоре выяснилось, их сильно посекло осколками от Капкановской гранаты и идти пешком они не могли. Увидев перед собой вооружённый до зубов спецназ во главе со зловеще-огромным двухметровым гигантом, зэки, пытаясь выторговать себе жизнь, сами предложили показать, где находится тайник их бригады и место содержания заложника. Полчаса Айболит, костеря уголовников на чём свет стоит, оказывал им первую помощь, извлекая вошедшие под кожу осколки и перевязывая раны, после чего разрешил одному из них двигаться.
– Медведь, вот этого бери. – Санинструктор кивнул на бандита, которому завязывал четвёртую по счёту повязку. – Ходить сможет. А второго шевелить нельзя, осколок глубоко вошёл. Оперировать надо, иначе сепсис разовьётся через пару часов. – Он обернулся к лежачему зэку: – К врачу тебе надо, рожа уголовная! Осколок извлекать, да поскорее, иначе помрёшь.
Уголовник полубезумно осклабился и издал хриплый смешок:
– Где ж я лепилу посреди Зоны надыбаю? Я даже ползти не могу, – он истерично хохотнул, – по ходу, отбегался я, в натуре!
– А что приятель твой? – нахмурился санинструктор. – Пусть за помощью сходит, я тебе пока антибиотики введу.
– Этот сходит, – зэк попытался издевательски хохотнуть, но боль не позволила ему это сделать. – Свалит моментом, если вы не шлёпнете, и оглянуться обломается. – Он снова захрипел от боли: – Ты вот что, легавый, добей меня! От тебя не убудет, а я тебе с того света, в натуре, спасибо скажу.
– Долго думал? – поинтересовался у бандита Айболит. – Или в детстве где в кино видел и запомнил? Хорошая память у тебя, видать.
– Не ломайся, как красючка непаханая, – ощерился уголовник. – Или тебе впадлу зэка завалить? Не понти, не хочу местных тварей собой кормить! Добей!
Санинструктор устало вздохнул, болезненно потёр глаза и вышел в эфир.
– Медведь – Айболиту! – Он посмотрел на УИП, сверяясь с хронометром. – Медведь – Айболиту!
– На связи! – ответил майор. – Мы возвращаемся, заложника нашли, тайник взяли.
Через пять минут Медведь вылез из бандитского подъезда. За ним появился человек в изодранном и донельзя грязном охотничьем камуфляже, потом перебинтованный уголовник, следом показались Шорох с Капканом. Базальта и Байкала майор с позиций не снимал из соображений безопасности, Кварца и Раса, как разведчиков, регулярно посещающих поселения в Зелёной Зоне, светить тем более не было смысла. К тому же чем меньше людей догадывается об истинной численности Спецотряда, тем лучше. У страха глаза велики, как говорится.
– Больше тут делать нечего. – Медведь подошёл к Айболиту. – Уходим, пока светло. К вечеру Паутина покажется, и все, кому делать нечего, по Зонам забегают. Не хотелось бы сталкиваться лишний раз.
– Надо остаться ещё на час, – ошарашил его санинструктор, указывая на лежащего бандита. – Я прооперирую его здесь. Иначе умрёт. Помощи ему ждать неоткуда. Подельник его до врача не дотащит, и до Выброса сюда никто не придёт. – Айболит твёрдо посмотрел в глаза майору. – За час управлюсь, может, быстрее. Отнесите его внутрь, и пусть кто-нибудь один мне ассистирует. А вы пока сходите, вон, немного нефти слейте, что ли… У бандюков канистры наверняка есть.
– Лепила, ты, в натуре, расчувствовался, что ли? – зашёлся в нервном не то смехе, не то кашле зэк. – Легавый собрался зэка зашивать! Добрейшей души фраерок! А-а-а! Сука! Больно!
– Пасть заткни, – Медведь, наступив ногой зэку на простреленное предплечье, флегматично изучал полученный эффект, – а то воняет сильно. Команду «Голос!» я тебе не давал, ещё раз заблеешь, я тебя сам вылечу. Пришью твой язык к твоей же тупой башке, и в таком виде будешь шакалью стаю дожидаться. Говорят, они первым делом язык выгрызают, лакомство это для них, вот и выяснишь, врут или правда!
Уголовник захрипел от ненависти сквозь стиснутые зубы, но испытывать судьбу не стал. Майор убрал ногу и негромко сказал Айболиту:
– Ты понимаешь, что, как только мы уйдём, его приятель его же и прирежет? Просто ради глотка воды или единственного шприц-тюбика с лекарством. – Медведь посмотрел саниструктору в глаза: – Стоит ли оно того? Сегодня пятый день, Выброс может начаться послезавтра, а может, – он скосил глаза на хронометр УИПа, – уже через семь-восемь часов. И чем быстрее мы вернёмся на базу, тем спокойнее.
– Я врач, Коля. – Айболит выдержал его взгляд. – Я не могу бросить человека умирать, зная, что в силах его спасти. Иначе грош мне цена. Бросил одного – бросишь и второго. Лучше не начинать, иначе в зеркало потом смотреть будет слишком стыдно. Я управлюсь за час, – повторил санинструктор. – А вода ему не нужна, пить всё равно нельзя будет. Флягу прямо под него положу, кто будет переворачивать полумёртвого? Оклемается – напьётся. И шприцов оставлять не буду, всё, что надо, уколю перед уходом. Мне лишь нужен один ассистент. И всё.
Несколько секунд Медведь молча смотрел на него, после чего коротко кивнул:
– Будь по-твоему. Капкан тебе поможет. – Он присел перед раненым зэком и снял с его пояса измятую солдатскую флягу. – Пустая? – Майор несильно встряхнул её, убеждаясь в отсутствии воды, и негромко сказал уголовнику: – Подельник твой переворачивать тебя, конечно же, не будет, – на твои раны ему плевать. Поэтому флягу я наполню и зарою, туда же положу нож. Тебя после операции положим задницей прямо на это место, как полегчает, раскопаешь. Думаю, к тому времени кореш твой будет уже далеко. Это всё, что я для тебя сделаю, остальное – в руках Айболита. Когда-нибудь ты всё равно попадёшь в ад, так вот, предупреди дьявола, чтоб даже не думал о том, что есть на свете такой военный врач, радиопозывной Айболит. Иначе я сам к нему спущусь, выпущу кишки и на рога намотаю. Мучиться будет долго.
Медведь вернулся к ожидающим его бойцам, отправил Капкана к Айболиту, поручил Шороху заставить легкораненого зэка искать пустые канистры, после чего скрылся в разбитом подъезде, помахивая пустой флягой. Вернувшись в логово уголовников, он перелил воду из своей фляги в бандитскую и отыскал в бетонном полу подходящий по размерам пролом. Майор положил туда флягу и трофейный нож и несколькими шоркающими движениями обрезиненного ботинка засыпал ямку строительным мусором. Швырнув поверх пола один из прожжённых ободранных матрасов, он вышел на улицу и поискал взглядом Айболита. Тот вдвоём с Капканом готовил тяжелораненого бандита к переноске.
– Место для операции я подготовил. – Здоровяк подошёл к санинструктору. – Как договаривались. Постарайся не задерживаться, скоро начнёт темнеть, а нам ещё за вознаграждением топать!
Айболит уложился в пятьдесят минут. За это время удалось отыскать и наполнить «Иксом» восемь канистр, и в данный момент Медведь с Шорохом заканчивали увязывать их в коромысла попарно. На сидящего рядом Кошеля навесили целый ворох трофейного оружия, второго бандита привязали верёвкой к измятому уличному фонарю. Айболит и Капкан вышли из разбитого подъезда, санинструктор кивнул Медведю, окинул взглядом приготовленные к переноске коромысла и молча полез впрягаться в одно из них. Уравновесив на плечах поклажу, он выпрямился и посмотрел на привязанного к столбу зэка.
– Подельника твоего я зашил, осколок извлёк, – тоном, не содержащим эмоций, сообщил Айболит. – Пить ему нельзя сутки, если очнётся и будет просить – не давай. – С этими словами санинструктор зашагал вперёд, потеряв к бандиту всякий интерес.
Капкан с Шорохом последовали его примеру, и Медведь кивком головы велел Кошелю отправляться за ними. Окинув напоследок окрестности взглядом, майор поправил висящий на груди пулемёт и подхватил своё коромысло.
– Я – Медведь! Внимание засадам! – вышел в эфир здоровяк. – Мы уходим. Оставить позиции, встречаемся в точке сбора.
– Э! – окликнул их уголовник. – А я?! Вы чё, в натуре! Развяжите меня, чепушилы легавые!
– Заткнись! – вяло посоветовал майор. – Не зли. Сам развяжешься, узлы затянуты слабо. Справишься за час-другой. А будешь орать – пристрелю. – Он прибавил шаг и обогнал Айболита: – Держись ближе к левому краю дороги, тут безопасно. Не слишком грязно в подвале для операционной?
– Грязно, – не стал спорить санинструктор. – Я вколол ему антибиотик, противостолбнячную сыворотку и так далее, словом, сделал ВСЁ, что мог, – он выделил голосом слово «ВСЁ». – Можно идти дальше с чистой совестью.
– Куда мы идём? – подал голос Кошель, кряхтя под грузом трофейного оружия. – Чего вы от меня хотите? У меня нет денег, я всё в караван вложил, но его бандиты…
– В гости к тебе идём, – оборвал торговца Медведь. – За наградой за твоё чудесное спасение. Живее ногами шевели! Ночь скоро, всякие беспредельщики по Зоне разгуливать начнут, а ты такая удобная мишень… грех не выстрелить!
– Но мне нечем платить! – вновь заныл Кошель. – Клянусь! Нет у меня ни денег, ни метов…
– Прям-таки ничего и нет! – саркастически усмехнулся здоровяк. – А как же тайник твой? Я о нём наслышан. Нет желания его посетить?
– Да пустой он, – обречённо вздохнул торговец. – Там только осколки от этого долбаного ухтинского метеорита и больше ничего.
– А говоришь – пустой, – хмыкнул Медведь. – Один осколок – одна тысяча зелёных. И сколько их там у тебя?
– Штук пять, кажется, – пожал плечами Кошель. – Уже и не помню, давно лежат. РАО за них по косарю обещает, только лажа всё это. Хотел я их как-то сдать в лабаз, да не взяли. Сказали, до окончания строительства Сателлита этот товар не берут.
– Ничего, мы возьмём, – успокоил его Медведь. – Мы не жадные. Отдашь шесть осколков и считай, что в расчёте. – Он сделал проникновенное лицо и, подражая голосу рекламного диктора, произнёс: – Наша компания гарантирует: ещё никогда ваша жизнь не обходилась вам так дёшево!
– Но у меня их всего пять! – незадачливый караванщик закряхтел под тяжестью трофейного оружия, которым он был увешан, словно Дикобраз колючками.
– Значит, один должен будешь, – сделал вывод здоровяк. – Я позже за ним зайду, – он состроил маниакально-злобное лицо и зловеще добавил: – как-нибудь ночью!
– Я рассчитаюсь! – торопливо заверил его побледневший Кошель. – Достану обязательно! Я знаю многих опытных сталкеров, они время от времени ходят в Жёлтую, наверняка рано или поздно им попадётся осколок! Или с Большой Земли кто-нибудь его вернёт… я рассчитаюсь!
– Посмотрим, – многозначительно подытожил Медведь, и некоторое время они шли молча, удаляясь от окраины мёртвого посёлка вглубь леса.
Дойдя до условленной точки, майор осмотрелся вокруг и остановил свою группу. В эфире зазвучал голос Байкала, сообщающий о том, что засада уже здесь и хорошо его видит. Медведь с Шорохом поставили коромысла на землю, Кошелю позволили снять с себя поклажу, и майор обернулся к Айболиту:
– Как скроемся из виду, соединяйтесь с остальными и возвращайтесь на базу. Водяному скажи, нас встречать не надо. УИП работает, сами доберёмся. И не отпускай Кварца никуда. Скоро Выброс.
Вернуться назад удалось лишь к вечеру следующего дня, тайник у Кошеля оказался довольно далеко от Ухты. Путь к нему пролегал по захламлённому буреломом лесу, обильно сдобренному очагами заражённой радиацией местности. Пока лавировали между аномалиями и радиацией, потеряли много времени, но в конечном итоге цель была достигнута – старое покосившееся зимовье без дверей и оконных рам. Пять осколков метеорита перекочевали из дрожащих от страха рук торговца в широченную ладонь Медведя, после чего ещё полдня делали крюк, чтобы завести Кошеля в ближайшее поселение Неприсоединившихся. Лишний раз показываться людям не стоило, и Медведь с Шорохом, убедившись, что горе-караванщик успешно добрался до ближайшей к кромке леса землянки, занялись поисками места для ночлега. Отыскав подходящее чистое и одновременно глухое место, ещё три часа рыли окоп и накрывали его валежником, оказаться застигнутыми Выбросом во сне на ровном месте совсем не хотелось. Всю обратную дорогу двигались молча и почти всегда бегом, рыская по сторонам глазами. Если ударит прямо сейчас, на спасение будет лишь двадцать шесть секунд, и кто не успел за это время забиться в какую-нибудь нору, тот всё, приехал. В итоге до базы добрались психологически вымотанными донельзя, и Медведь, наскоро умывшись и сжевав что-то из состава сухого пайка, махнул рукой на ужин и ушёл спать.
Выброс начался ночью и длился тридцать два часа, в течение которых делать было особо нечего. Подземные этажи не испытывали вибраций, но в голове неприятно зудело, словно ты вышел из Ареала два часа назад и всё ещё не вернулся. Слабая, но противная боль убивала всякое настроение, лишала аппетита и работоспособности. Пару часов выделили на чистку оружия, но даже это несложное занятие утомляло сильно, и, закончив, бойцы разбрелись по комнатам. Лишь Степанов с Николаевой оставались сидеть в своей лаборатории, склонившись над кипами бумаг с какими-то расчётами и схемами. Не имея возможности воспользоваться калькуляторами, учёные рассчитывали формулы вручную, густо исписывая страницы блокнотов длинными вереницами цифр. Медведь признал, что такой работоспособности можно только позавидовать, вернулся к себе и полез в спальный мешок.
Наутро его разбудил дружный крик «Ура!», который майор спросонья принял за нападение врагов на базу. Пулей вылетев из спального мешка, он торопливо влез в штаны, схватил пулемёт и прямо босиком выскочил в коридор. Медведь ворвался в лабораторию в готовности открыть огонь по добравшемуся аж до первого этажа противнику и остановился под удивлёнными взглядами. Весь личный состав базы собрался перед тарахтящим генератором и с выражением безмерного счастья на лицах разглядывал ярко светящуюся электрическую лампочку, вкрученную в патрон хитрой конструкции.
– Николай Иванович, – Степанов попытался спрятать улыбку, – если вы принесли пулемёт для того, чтобы произвести праздничный салют, то я позволю себе выразить несогласие с вашей позицией!
– Чего так орать-то? – сконфузился полуголый здоровяк, перехватывая пулемёт в одну руку. – Вот ведь взяли манеру… Ещё одно такое открытие, и вы меня точно до остановки сердца доведёте!
– Ничего, – ехидно заявил Айболит, – я к тебе дефибриллятор применю! Электричество теперь есть, не дадим умереть!
С того момента жить на базе стало гораздо комфортнее. Вечный дефицит с осколками метеорита накладывал ограничение на использование электроприборов, и весь последующий месяц прошёл в поисках загадочного минерала. Эта задача оказалась сложней, чем ожидалось. Рас с Кварцем сбились с ног, регулярно обходя торговцев, менял и перекупщиков, но те не выказывали особого интереса к давно потерявшему спрос товару. За четыре недели удалось достать лишь один осколок, Рас выменял его на «Примус» в одном из поселений Вольных, и это было всё, что принесли попытки торговли. Поиски в погибших полевых лабораториях тоже ничего не дали. Жёлтая Зона сильно изменилась из-за частых Выбросов, рельеф сгладился, растительность мутировала местами до неузнаваемости, и разница между действительностью и географическими картами порой была велика настолько, что выдержать правильное направление не представлялось возможным. С большим трудом благодаря экранированному осколком УИПу Медведя удалось разыскать две лаборатории. Обе оказались распахнутыми настежь и сильно разрушенными. Если внутри что-то и было, то это стало добычей Зомби или сталкеров, тщательные обыски ничего не дали.
– Все осколки остались в ГНИЦ, – сетовал молодой сталкер, – а если у кого-то что-то и завалялось, то люди не спешат их продавать. Надеются, что этот товар вырастет в цене после того, как РАО закончит строительство Сателлита. Там планируется развернуть ЦИАП, это типа ГНИЦ, только поскромнее. Там будут работать Зависимые учёные. И ещё РАО открыло НИИ в Печоре и Сыктывкаре, но туда, конечно, осколки не повезут, иначе оттуда все драпанут! Дураков теперь нет!
– Может, имеет смысл предлагать осколки за большую цену? – предложил Кварц. – Чтобы заинтересовать людей. Сколько раньше он стоил?
– Ха! Раньше! – Рас многозначительно фыркнул. – Раньше Зуда не было и осколки не загоняли коллекционеров в Ареал! Конечно, умопомрачительных денег они не стоили, но на чёрном рынке от четырёх тысяч баксов их торговали. А если крупный или форма красивая, то это считалось чем-то вроде эксклюзива, на такое и за десятку покупатели находились. Я слышал, тот же Кошель так их и сбывал. Потому и не понёс он их в РАО, как мне кажется.
– Хорошо, пусть так, – согласился контрразведчик. – Для нас эти осколки имеют очень большое значение, так может быть, предлагать за них прежнюю цену? Те же четыре тысячи долларов? Это восемьдесят литров «Икса», четыре канистры, для нас это не непосильная задача.
– «Икс» никто брать не станет, – уверенно заявил молодой сталкер. – Этим только Перекупы занимаются, но они вполцены забирают. Нефть нацедить каждый может, сейчас в Ареале нефтяных пятен на поверхности – миллион! Если Зоны знаешь и попутчиков соберёшь, то можно и не сидеть сутками над ямкой в ожидании, пока наберётся канистра. Собирается караван и идёт в ту же Ярегу, или в Нижний Одес, или в Жёлтую, если смелости и навыков хватит. Там можно слить «Икс» с какого-нибудь разбитого нефтяного танка или поставить бур и насос на пятне пожирнее. Вот тебе уже и несколько бочек. Сложность-то не в этом, добыть «Икса» можно. Трудно его до магазина довезти! Все группировки отлично знают, куда сталкеры за нефтью ходят, там банды постоянно снуют в поисках добычи! Если поймают, то вон, как с Кошелем будет, а то и похуже! Это уже стало своеобразной рулеткой: кому повезёт. Насобирают сталкеры нефти, смогут довезти её до магазина, значит, сорвали куш. Попались бандюкам – лучше сразу и быстро всё отдать, тогда живым отпустят. Те ведь тоже понимают, что просто так убивать сталкеров невыгодно, лучше в следующий раз снова подкараулить с товаром. Потому в Зелёной Зоне Перекупы и появились! Они всем бандам определённую сумму за «лицензию» отстегивают, а сами стоят на грузовиках с охраной где-нибудь на самых вкусных и одновременно беспокойных маршрутах и предлагают сталкерам свои услуги. Покупают твой «Икс» за полцены. До Перекупа добраться значительно легче, чем до нейтралки, где магазины стоят. Хочешь, забирай полцены, зато сразу и без проблем, возле Перекупа по понятиям грабить западло. Не хочешь – твоё дело, тащи нефть километров эдак пятьдесят, сдашь в магазин по полной, если, конечно, сможешь дойти. А это не так просто! Одно дело, когда у тебя в рюкзаке канистра, совсем другое – четыре на коромысле, с ними особо не побегаешь и не спрячешься. Я уже не говорю, если бочку на телеге тащишь или в караване идёшь. С таким прицепом и на квадроцикле от бандюков не убежишь, если выследили. Поэтому если мы хотим за осколки как-то заманчиво платить, то уж точно не «Иксом». Это надо деньги предлагать, но тогда нам самим надо сдавать нефть тоннами!
– Предположим, провести караван отсюда до нейтралки мы сможем, – задумался Медведь. – Даже если нападут – милости просим, подготовимся заранее. Но часто этого делать нельзя, нас не так много, чтобы ввязываться в открытую войну. Периодически нагнать жути, провести под это дело караван и затихнуть, чтобы дать возможность улечься страстям. А страсти будут, кому понравится, что его боевиков вместо добровольно-принудительных нефтяных пожертвований угостили свинцом.
– Караван ещё приготовить надо! – заявил Рас. – У нас же нет ничего! Канистры на себе таскаем, я скоро Гераклом стану! Квадроциклы нужны, мы же не будем в телегу всем отрядом впрягаться! А лучше грузовик! А на это деньги требуются!
– Вот поэтому Гераклы на себе канистры и таскают, – глубокомысленно изрек здоровяк. – Копят на квадроцикл. Может, проще его в Городке поискать, вдруг уцелело что в развалинах?
– Бесполезно! – махнул рукой Рас. – Я много раз пробовал. Аномалии технику любят, в Жёлтой Зоне сразу на неё садятся. Есть тут в разных секторах Городка и квадроциклы, и грузовики нетронутые. Знаю даже парочку БТР! Только близко к ним лучше не подходить. Стоят, новенькие, словно только что с завода, блестят и даже краской пахнут! И у каждого свой сюрпризец для тебя припасён. Один прямо в центре Плеши стоит, около другого в пяти шагах огромный Соленоид притаился, злобный настолько, что брошенную гильзу прямо в полёте разрядом в брызги жидкого металла превращает! На БТРе вообще Зыбь живёт. Лишний шаг сделаешь – уже в твою сторону тянется, словно принюхивается к добыче. Нет, – он покачал головой, – уж лучше купить! Я согласен ещё канистры на себе потаскать! Квадроцикл не грузовик, накопим!
– Грузовик можно отбить у РАО, хотя там людей жалко, – произнёс Медведь. – Или у бандитов, у них есть грузовики. Но с ним другая проблема: где спрятать. В Жёлтую его не завезёшь, не пролезет мимо аномалий либо нацепляет их на себя за ночь целый букет! В Зелёной такую махину без присмотра тоже не оставишь… Можно всем миром капонир отрыть, но всё равно по следам быстро вычислят.
– В этой ситуации мог бы помочь альтернативный способ оплаты. – Контрразведчик задумчиво потёр подбородок. – Что-то, что не придётся на себе таскать, по крайней мере в таком количестве. В идеале вообще нечто такое, за чем бы желающие сами приходили. Организовать небольшой магазин, например, у самой границы с Жёлтой Зоной, продумать систему безопасности и принимать осколки в качестве денег. Только что мы можем предложить… тут необходимо тщательно подумать.
– Да говорили уже об этом, – отмахнулся майор. – Сколько ни думай, ничего нового не придумаешь! В Ареале в цене три вещи: вода, еда и медикаменты. Ну, может, ещё патроны, но не в такой степени. Если только «Дыроколы» всех видов, и они у нас даже есть в большом количестве, но я уже на эту тему своё мнение излагал: их продавать нельзя. Иначе они потом в нас же и полетят в один прекрасный момент. С водой у нас не роскошно, вон, Водяного поить надо регулярно, сами ради этого «Икс» продаём, а то на складе НЗ всего пятнадцать коробок осталось! С едой полегче, но это концентраты, за той же крупой и так далее – ты же сам в магазины и ходишь. Остаются только медикаменты. Этого на складе навалом, но если продавать в эквиваленте четырёх тысяч долларов за осколок, закончатся они быстро. РАО торгует ими хоть и дорого, но дешевле, чем той же водой, к примеру. С ними нам не тягаться, там целая страна за спиной, а у нас один склад, да и срок годности рано или поздно истечёт. Тогда вообще никто не купит.
– Остаются только деньги, – невесело поморщился Кварц. – Придётся всерьёз задуматься над созданием каравана. А пока будем таскать на себе канистры через полторы Зоны…
Никто не мог и предположить, что ситуация кардинально изменится буквально за месяц.
Всё началось с того, что следующий Выброс ударил на сутки позже всех ожидаемых сроков. Десять дней его напряжённо ждали, и не только новая база ОСОП, но и весь Ареал всю вторую половину этого срока опасался удаляться от убежищ на расстояние, превышающее то, что можно гарантированно преодолеть за двадцать шесть секунд. Этот затянувшийся домашний арест действовал на нервы своей неизвестностью, и грянувший наконец Выброс был встречен чуть ли не как праздник. Смертельные энергии буйствовали всего двенадцать часов, после чего в Ареале вспыхнула небывалая активность.
– Ты уж извини, Никита, но и сегодня мы никуда не пойдём! – Стоящий на крыше базы Медведь, уложив пулемёт на обломок стены, дал длинную очередь, сшибая с ног сразу нескольких Бродяг. – Они не просто не собираются уходить, за ночь их стало вдвое больше! Прямо «Обитель зла» какая-то! – ухмыльнулся майор. – Не иначе при жизни они любили эту киноленту… – Он парой коротких очередей перебил руки Бродяге, вцепившемуся в дугу дверной рукояти. – Попробуйте провести испытания на крыше. Большего предложить не могу, сам видишь.
Повылазившие из могил трупы появились в секторе базы к исходу второго часа после окончания Выброса и за полчаса скопились возле дверей. Как оказалось, это было лишь начало. Вслед за первой группой явилась целая толпа Бродяг, окружившая здание плотным кольцом, и вот уже вторые сутки количество бестолково толкающихся мертвецов увеличивалось с каждым часом. О том, чтобы выйти наружу, не стоило даже думать, здание базы в толпе Бродяг больше напоминало декоративный риф посреди небольшого пруда. Наиболее толстым кольцо трупов было как раз напротив выхода, где глубина толпы достигала не меньше двадцати метров. Посреди толкающейся трупной массы то там то сям виднелись чистые проплешины аномалий, мимо которых Бродяги умудрялись проходить с необъяснимой точностью. Время от времени кто-то из мертвецов терял равновесие, подталкиваемый напирающей сзади толпой, и попадал на чистое пространство. Ходячий труп немедленно разрывало в лохмотья или размалывало в мелкую гнойную кашу, после чего незанятые пятна красной земли вновь очищались.
– Триста семьдесят с чем-то штук! – озадаченно покачал головой Базальт, стоящий с пулемётом у другой стороны крыши. – Откуда их столько вообще взялось?! После «Дезинфекции» незнамо сколько Выбросов прошло, я думал, все кладбища давно пустые стоят!
– Угу. – Майор отстрелил ещё одну руку, пытающуюся просунуть обломанные костяшки пальцев в тонкую полоску стыка дверных створов. – Я тоже так думал. И оба мы ошибались.
Крышка люка, ведущего на крышу, отворилась, и оттуда выбралась профессор Николаева.
– Насколько я понимаю, положение дел не улучшилось? – поинтересовалась она, подходя к краю крыши. – Ох, господи боже мой… – она поспешно отвернулась, но, увидев ту же картину с другой стороны, предпочла поглядеть в пол, – я не могу на это смотреть! Никита Владимирович, – профессор осторожно подняла глаза на своего коллегу, – быть может, проведём тестовые пуски внизу, в лаборатории?
– Весьма здравое предложение! – оценил Медведь и дал следующую очередь. – Не хочу никого расстраивать, но это надолго. И если так дело пойдёт и дальше, то блокада может продлиться вплоть до следующего Выброса.
Учёные что-то обсудили между собой, и профессор начала спускаться. Прежде чем последовать за ней, Степанов подошёл к Медведю:
– Николай Иванович, раз уж обстановка не позволяет нам выйти за пределы здания, мы бы хотели предпринять попытку когерентного биполярного пуска и попытаться добиться интерференции…
– Никита, можно, я не буду спрашивать, с кем это ты сейчас разговаривал? – попросил майор, на секунду отвлекаясь от пулемёта. – Просто скажи, чем необходимо помочь, сделаю всё, что смогу.
– Дело в том, что мы хотим одновременно запустить оба вакуумных генератора, этот, на крыше, и тот, что находится в лаборатории на первом этаже, – объяснил учёный. – Правда, нижний генератор придётся переместить так, чтобы он находился точно на одной оси с верхним. Скорее всего придётся перетащить его в насосную.
– Я сейчас вызову кого-нибудь, чтобы помогли вам перенести оборудование, – заверил его майор.
– Нет-нет! – испугался Степанов. – Ни в коем случае! Там уже произведена тонкая настройка, подано питание, прибор нельзя шевелить! Осколки метеорита, выполняющие роль экрана, закреплены по временной схеме, ведь нам приходится постоянно переставлять их с одного прибора на другой! Так что мы сами всё переместим, нижний генератор не настолько тяжёл. Проблема в другом. Он сам по себе обладает меньшей мощностью по сравнению с верхним, плюс находится на первом этаже, то есть над ними сразу несколько препятствий в виде потолочных перекрытий!
– Я тешу себя надеждой, что ты не попросишь сейчас пробить в них сквозную дыру. – Медведь посмотрел на него с некоторой долей беспокойства. – Ты же знаешь, герметичность – это наше всё.
– Разумеется нет! – ужаснулся учёный. – Не надо ничего пробивать в буквальном смысле. Но мы бы хотели осуществить несколько… эээ… рискованный эксперимент. Для увеличения чувствительности нижнего генератора можно сопрячь некоторые его элементы с тем метаморфитом, которые вы нам отдали, «Шестое чувство». Согласно обширному массиву информации, который содержался на жёстких дисках, что вы очень предусмотрительно принесли с собой из погибшей лаборатории, этот метаморфит один из наиболее чувствительных минералов, есть мнение, что он весьма сложно и тонко сопряжён с основными составляющими сущности Ареала! Если это так, то, поместив его в определённые условия, созданные нашим вакуумным генератором, у нас есть шанс серьёзно усилить выходную мощность, непосредственно влияющую на изменения свойств самого физического вакуума! А как мы с вами уже говорили, от свойств физического вакуума, окружающего вещество, зависят свойства самого вещества! Таким образом…
– Я всё понял, Никита, – коротко улыбнулся Медведь. – В чём риск эксперимента? Что-нибудь взорвётся? Или мы рискуем вскипятить себе мозги?
– Ничего подобного не прогнозируется даже близко! – заверил его Степанов. – Но мы опасаемся, что использование «Шестого чувства» может вызвать, как вы тогда предостерегали, массированное нашествие агрессивно настроенных форм жизни.
Медведь окинул взглядом плещущееся вокруг здания базы озеро из ходячих мертвецов и лишь устало махнул рукой:
– Используйте. Вряд ли может быть ещё хуже! – Его «Печенег» снова дал короткую очередь.
На следующее утро число Бродяг, окруживших базу, возросло ещё на несколько десятков штук, и стало окончательно ясно, что уходить отсюда мертвецы не собираются. Перебить столь огромное количество восставших из могил трупов являлось занятием не только опасным и трудноосуществимым, но и очень и очень затратным. Чтобы обездвижить и обезвредить даже одного Бродягу, требовалось сжечь порядка тридцати патронов, и расход боеприпасов, обещающий иметь место в случае отстрела почти полутысячной толпы мертвецов, целиком и полностью доказывал всю бессмысленность подобной затеи. К тому же многочасовая интенсивная стрельба могла привлечь к базе крупные отряды Зомби, вызвать острую ненависть у населяющего окрестности зверья или спровоцировать оба варианта. В итоге Спецотряду пришлось смириться с вынужденным домашним арестом и сидеть на базе в ожидании следующего Выброса. Проспать четверо суток подряд оказался не в силах никто, и народ откровенно маялся от безделья и скуки.
Единственными занятыми делом людьми на базе были Степанов и Николаева, без устали копошившиеся возле своих вакуумных генераторов, и бойцы то и дело пытались чем-нибудь посодействовать учёным. В результате доцент и профессор, недовольно бурча, регулярно гнали с крыши или из помещения насосной станции добровольных помощников, мешающихся под ногами. Насосная была невелика, и почти всё её пространство было занято ныне бездействующим оборудованием подъёма воды из скважины и дальнейшей её раздачи по трубопроводам. На единственное более-менее свободное место установили малый вакуумный генератор, перемещённый из лаборатории на первом этаже, и, чтобы организовать рабочий процесс, учёным приходилось пролезать между нагромождением агрегатов, перешагивать, а порою даже и перелезать через многочисленное оборудование. Но это было единственной возможностью отцентровать общую вертикальную ось, на которой располагались оба генератора. Перетаскивать верхний прибор оказалось занятием ещё более сложным.
– Крышу регулярно накрывает токсичным облаком, которое Влад назвал Токсиком, – вздохнул Степанов в ответ на вопрос Медведя. – Это сильно затрудняет работу. Немного сдвинули прибор – приходится заново устанавливать всю центровку и раскреплять внутри осколки метеорита. Мы ведь не можем вмонтировать их на постоянной основе – осколков не хватает, приходится применять их поочередно то в вычислениях, то в дополнительном освещении, то в холодильной камере. К тому же сам верхний генератор массивнее и тяжелее нижнего. Фактически мы постоянно прокручиваем одну и ту же схему: пододвинул прибор – вставил осколки – запустил – получил телеметрию – извлёк осколки-переставил – рассчитал поправки смещения – вновь подвинул – вернул осколки – запустил прибор – получил телеметрию и так далее, вплоть до получения точной центровки. Это само по себе уже очень рутинный процесс, а тут ещё Токсик вносит свои коррективы. Проще один раз установить верхний вакуумный генератор и подстраивать под его местоположение нижний, он легче и не зависит от появления токсичного облака. И с ним сопрягать «Шестое чувство» в качестве узла, позволяющего получить увеличение чувствительности всей системы.
– Если надо, мы можем двигать для вас верхний генератор хоть целый день и по всей крыше, – покачал головой майор. – Людям заняться нечем четвёртые сутки. Мы уже перечистили всё оружие, которое имеется на базе, полностью перебрали боеприпасы и содержимое медаптечек, вылизали снаряжение до стерильного состояния и теперь решаем, стоит ли натирать до зеркального блеска сапёрные лопатки! И совершенно неясно, сколько ещё ждать Выброса…
Ведущий на крышу люк отворился с таким грохотом, будто его крышку отшвырнули изо всех сил, и лестница загремела под тяжёлыми прорезиненными ботинками «Эмки».
– Выброс!!! – проорал Шорох, которому выпал график нести дежурство на оборудованном на крыше наблюдательном посту. – В укрытие!!! Все вниз!!! ВЫБРОС!!!
Крышка люка вновь загремела, закрываясь, и раздался скрип закручиваемой кремальеры гермозатвора. Медведь сгрёб в охапку учёного и метнулся вниз по лестнице, торопясь покинуть надземный этаж.
– Николай Иванович, – слабо запротестовал Степанов, – я не обесточил верхний генератор!
– Поздно, Никита! Выброс за тебя обесточит! – Могучий здоровяк одним прыжком преодолел лестничный пролёт, прикидывая в уме, сколько осталось времени до удара и отпущенных на эвакуацию двадцати шести секунд. Никто не ожидал Выброса так рано, люди слоняются по базе, кто где! Многие, как он сам, только что были на складах, от нечего делать ковыряясь с мелкими делами.
Достигнув первого этажа, майор выпустил зажатого под мышкой учёного и обернулся, глядя вверх по лестнице. Оттуда уже приближался топот множества ног. Четверо бойцов опрометью промчались вниз и остановились возле Медведя со Степановым. Со второго этажа донёсся звук запираемого люка, и спустя секунду появился Шорох.
– Айболит? – Медведь вопросительно посмотрел на него. – Рас, Водяной, Кварц?
– Айболит на камбузе, – ответил часовой, – сейчас подойдёт. Рас с Водяным в кабинете у Кварца, второй час хитрят над финансовыми схемами. – Он с тревогой оглядел присутствующих: – Где Людмила Петровна?
– В насосной, – успокоил его учёный, – следит за запуском вакуумных генераторов. Как досадно, что Выброс последовал столь неожиданно! Оборудование находится под напряжением! Теперь верхний генератор сгорит! Очень тяжёлая потеря…
В следующую секунду освещающая коридор электрическая лампочка негромко хлопнула, перегорая, и каменный мешок базы погрузился во мрак. Сразу несколько бойцов щёлкнули колёсиками зажигалок, освещая крохотные участки темноты, и в мозг лениво ввинтилась знакомая зудящая боль. Дальше по коридору что-то загремело, и послышался звук падения.
– Людмила Петровна! – Медведь, приподняв зажатую в руке зажигалку, бросился к дверям насосной. – Осторожно! Оставайтесь там, где находитесь! Мы идём за вами! – Он распахнул металлическую дверь и заглянул в помещение, пытаясь высветить Николаеву: – Людмила Петровна, вы где? Отзовитесь!
– Тут! – раздался снизу голос профессора, и майор посветил зажигалкой. – Со мной всё в порядке, просто споткнулась о кабельную сборку. Освещение пропало неожиданно. Похоже, лампа перегорела… – она болезненно потерла виски, – как не вовремя!
– Это Выброс, – объяснил Медведь. – Никто не ждал его на сутки раньше срока. К счастью, люди не пострадали, но вот обе лампочки теперь придётся менять. – Он протянул ей руку: – Давайте, я помогу вам выйти.
– Выброс? – поморщилась Николаева. – Действительно, голова болит… Но генератор всё ещё работает, я слышу его жужжание! Необходимо обесточить его, иначе сожжём аппаратуру! – Она обернулась, собираясь добраться до прибора, и в нерешительности остановилась. – М-да!
– Думаю, лучше его не трогать! – Медведь поверх головы профессора разглядывал вакуумный генератор, озаряющийся в чернильной темноте целым созвездием крохотных искровых разрядов, хаотично бегающих по поверхности его элементов.
– На нём образовалась аномалия? – в дверях насосной появился Степанов, и кто-то из бойцов подсветил ему зажигалкой. – Область максимальной плотности искр приходится как раз на место установки метаморфита «Шестое чувство»! Как досадно, что нечем замерить плотность возмущённых физических полей! Людмила Петровна, а если использовать механическую индикацию по принципу геркона?
– Так, все назад! – приказал Медведь, аккуратно подхватывая за локоть профессора. – После Выброса будем разбираться, сейчас никто никуда не идёт, кроме как спать! И без крайней необходимости никому мимо этой двери не ходить! Это Выброс, он никогда не шутит и ошибок не прощает. Выходим!
Майор убедился, что все любопытные покинули насосную, и лично запер дверь в помещение. Пока он возился со щеколдой, из глубины коридора показался слабый огонёк и появился Кварц. В руке он держал переделанную в нефтяной светильник пулемётную гильзу. Позади него в вибрирующей слабой зудящей болью темноте можно было различить силуэты Раса и Водяного.
– Электрогенератор вышел из строя, – сообщил контрразведчик. – Похоже, обмотка сгорела. – Он зажёг от своей гильзы пару укреплённых на стене коридора таких же светильников, и по собранным вручную из старых сэндвич-панелей стенам забегали дрожащие блики маленьких огоньков. – Я не успел его выключить, не сразу понял, что Выброс. Придётся искать новый.
– Перемотаем обмотку, и заработает, – махнула рукой профессор, – я проведу расчёты, мне уже доводилось устранять подобную неисправность. Позвольте! – Она удивленно нахмурилась. – Как это он вышел из строя, если вакуумный генератор работает! Слышно даже отсюда! Откуда же тогда в системе берётся питание?
Ответ на этот вопрос так и остался загадкой. При повторном осмотре электрогенератор действительно оказался повреждённым, причём одна из обмоток сильно расплавилась в результате короткого замыкания, в генераторном помещении воняло горелым, и сомнений в неисправности не возникало. Тем временем сила Выброса нарастала, болезненные ощущения усиливались, и люди разошлись по комнатам, чтобы воспользоваться единственным способом, позволяющим безболезненно перенести Выброс, – сном. Медведь, охваченный тревожными мыслями, забрался в спальный мешок. Внутри базы, похоже, появилась аномалия. Раньше подобного в Ареале с герметичными помещениями не случалось. Если это результат сопряжения «Шестого чувства» с вакуумным генератором, то ещё куда ни шло. Но если теперь аномалии «научились» появляться внутри запечатанных подземных строений, то всё очень плохо. Выходит, что больше в Ареале не существует безопасных мест. С этими размышлениями он и погрузился в дрожащий вибрациями Выброса сон.
Снилась ему полная нелепость. Будто их отряд бегом уходил от до нереальности огромного количества Зомби, и Водяной заявил, что есть только один способ выжить – необходимо идти по мосту через озеро. Медведь возразил, что к воде подходить нельзя, это мгновенное зомбирование, но проводник ответил, что опасности нет, мост надёжен, и они свернули к озеру. Мост оказался тонкой, насквозь прогнившей доской, провешенной над водой на длину метров в пятьдесят без всяких опор. Водяной бодро помчался по узкому мостку, зазывая за собой остальных, и Медведь какого-то чёрта поперся за ним. И трухлявая доска, конечно же, лопнула под его мощной тушей. Он упал в воду и понял, что не может ни утонуть, ни плыть, лишь беспомощным бревном лежать на поверхности, чувствуя, как быстро промокает непромокаемый резинопластик «Эмки». Водяной, оставшийся на том краю обломавшейся доски, заявил, что это ерунда и что он прямо сейчас исправит ситуацию. Проводник спрыгнул в воду вслед за Медведем и начал пить, всем своим видом показывая, что собирается выпить всё озеро. Поняв, что Водяному придётся пить слишком долго, майор решил ещё раз попробовать выплыть и сделал гребок рукой. Ладонь шлёпнула по поверхности воды, обдавая лицо брызгами, и он проснулся.
В первую секунду Медведь не сразу понял, где находится и что происходит. Вокруг по-прежнему стояла кромешная тьма, незримо подрагивающая вибрациями бушующего на поверхности Выброса, тело было словно связано толстыми тяжёлыми канатами. Майор рванулся, пытаясь освободиться, и вновь ударил рукой по воде, забрызгивая себе глаза. Он замер, инстинктивно вытирая лицо, и понял, что лежит внутри насквозь промокшего спального мешка, набухшего от впитанной воды, мокрый до нитки. На ощупь выбравшись из спальника, Медведь обнаружил, что водой залит весь пол на глубину миллиметров в пять, и нащупал оставленную на стуле неподалёку зажигалку. Заменяющий кровать матрас, а также весь его нехитрый скарб, сложенный в комнате на расстеленных на полу плащ-палатках, уже промокли насквозь, и он машинально переставил стоящий на сошках «Печенег» с залитого водой пола на стол. Во всей комнате это был единственный цивильный предмет обихода, являющийся одновременно и обеденным, и письменным, и местом для чистки оружия.
– Будем надеяться, что это не вся выпитая Водяным за полгода вода решила в одночасье выйти из него наружу! – пробурчал здоровяк и зашлёпал по воде к двери.
Вскоре выяснилось, что весь первый этаж подвергся затоплению, к моменту окончания Выброса уровень воды поднялся до одного сантиметра, и люди сидели на столах. Самые стойкие ухитрялись спать прямо на них, остальные собрались в медицинском отсеке, в который ещё в момент строительства внутренних перегородок по требованию Айболита притащили три операционных стола, с огромным трудом извлечённых из развалин погибшей базы. На них и расселись.
– К воде близко подходить нельзя! – в который раз сообщил сидящий с ногами на столе Рас. – Около неё Зов Ареала непреодолим! Я знаю! – Молодой сталкер был явно напуган, но держал себя в руках. – Никто не смог избежать зомбирования, если приближался к водоёмам!
– Эта вода неопасна, – как бы между прочим размышлял Айболит. Трагедию, произошедшую с отцом Раса, знали все, и санинструктор пытался успокоить парня, при этом не касаясь болезненной темы. – Если б она была таковой, мы все уже топали бы в Эпицентр. Но все, как видишь, в норме.
– Выброс ещё не закончился, – угрюмо заметил Рас. – Ставшие рабами Тёмного Властелина идут в Эпицентр после Выброса. И не всегда они уходят сразу… Иногда это случается под утро. – Он хмуро посмотрел на механические наручные часы, секундная стрелка которых лениво ползла против часовой стрелки.
– Это хорошая вода, – вдруг подал голос Влад. – Ну, мне так кажется. По крайней мере, по ней можно ходить! – Он слез со стола и прошлёпал туда-сюда пару шагов, подсвечивая себе светильником-гильзой.
– Тебе видней, – хмуро ответил молодой сталкер. – Наверное. – Он машинально отодвинулся от края стола, на котором сидел, ближе к центру.
– Рас, зачем тебе часы? – поинтересовался Водяной, меняя тему. – Они же все равно не работают.
– Они работают, – всё так же хмуро возразил Рас. – Просто под Выбросом идут назад в два раза медленнее обычного. Удобно следить за временем. Если приноровиться, всегда знаешь, сколько уже длится Выброс и который сейчас час.
– И сколько сейчас? – Влад с любопытством всмотрелся в фосфоресцирующие стрелки.
– Три часа ночи, – буркнул молодой сталкер. – Выброс идёт уже двенадцать часов. Через два часа будет самое жуткое время… говорят, что в Зомби превращаются именно в пять утра…
– Брось, Рас! – недовольно поморщился Айболит. – Чего ерунду-то городить? Ты же с малолетства по Зонам ходишь, а туда же! Байки всё это! Если экспедиция сбивалась с пути или случайно выходила к водоёму, зомбирование происходило мгновенно. Спутники фиксировали сигналы ЛАРов зомбированных, начавшие смещение в сторону Эпицентра, уже через минуту после пересечения предполагаемой дистанции невозврата – отметки в двадцать метров. Это означает, что Зов у воды действует так же, как и в Красной Зоне, – забирает людей за считаные секунды. Если бы эта вода была «грязной», мы бы уже тут не сидели!
– В Зонах всякое бывает, – упрямо насупился Рас. – Это же Ареал, его не знает никто! Кто-то изучает, кто-то просто ходит, вон, даже УИП придумали… Штука полезная, конечно, но Ареал всё равно побеждает. С каждым днём он все больше, и даже ядерный удар ему пофигу. Мы ему атомную бомбу, а он нам – Зависимость! Это он так с нами воюет за то, что ракету пустили, сто процентов!
– Ну, войну эту не мы начали, – заявил Айболит. – Они сами сюда прилетели на этом своём метеорите сраном. И первые начали всё поганить. Так что нашей вины тут нет.
– А им плевать. – Рас зло скривился. – Я по Зонам давно хожу, многое видел. Деревья, кусты, трава, зверьё, птицы, даже вода… Всё мутирует, это верно. Но при этом они все остаются с душой и мозгами, и только Люди превращаются в Зомби. Просто мы в их планы не вписываемся.
– Угу, и за это они решили залить нас водой! – Дверь в медицинский отсек отворилась, и внутрь, пригибаясь, чтобы не задеть головой о проём, вошёл Медведь с керосиновой лампой «летучая мышь» в руках. – Но они не учли, что у нас имеется секретное оружие. Которое выпьет всю эту воду за пару дней, а после потребует от врагов повторить атаку.
– А что, разве эту воду можно пить? – мгновенно насторожился Влад. – Она не опасна?
– Это вопрос к Айболиту, – весело усмехнулся здоровяк. – Он у нас врач. Но поступает вода из нашей скважины. Я только что был в насосной. Вакуумный генератор всё жужжит и пускает светлячков, само оборудование не работает, но вода прибывает из скважины. Медленно вытекает, словно маленький родник, сразу и не заметишь. Так что ждём, когда закончится Выброс, и идём разбираться, что к чему. До тех пор, Водяной, водицу из-под ног не пей – козлёночком станешь!
Но заняться выяснением причин необъяснимого появления воды посреди Жёлтой Зоны удалось только через десять часов. Выброс закончился около полудня, и ещё час потратили на ликвидацию потопа и его последствий. Ремонт сгоревшей обмотки электрогенератора обещал быть делом небыстрым, и потому для начала пришлось позаботиться об освещении, задействовав все светильники и керосиновые лампы, имеющиеся на базе, и даже изготовить с десяток новых. Параллельно с этим выяснилось, что вакуумный генератор в насосной отключился вместе с окончанием Выброса и окружавшее его облако искровых разрядов исчезло. Поступление воды из скважины также прекратилось, и учёные немедленно взялись за детальное изучение произошедшего. Пока Степанов с Николаевой возились в освещённой двумя десятками светильников насосной, Медведь с Базальтом разгерметизировали лестничные люки и выбрались на крышу базы.
– Да… – протянул пулемётчик, разглядывая прилегающее к зданию пространство. – Серьёзно…
Поверхность земли вокруг базы была усыпана изодранным обугленным тряпьём, в котором с трудом угадывались остатки похоронных одежд и костюмов. Кое-где уцелели донельзя обугленные кости, за которые уже дрались несколько покрытых язвами шакалов. Выброс уничтожил толпу Бродяг прямо там, где она стояла на момент его начала, и лишённые обрывков тряпья чистые участки красной земли не хуже УИПа обозначали невидимые аномалии.
– Всю эту выставку ритуальных одеяний необходимо убрать! – вслед за майором на крышу поднялся Айболит. – И побыстрее! Неизвестно, какая трупная зараза может содержаться в тряпье! Нам тут только эпидемии не хватало! Предлагаю начать немедленно, пока шакалья не набежало!
Спорить с санинструктором никто не стал, хоть ковыряться в драных обрывках мертвецких нарядов и не хотелось, но сомневающихся в словах Айболита не было. В итоге ещё пару часов потратили на очистку местности. Обрывки похоронных одежд собирали лопатами и забрасывали внутрь аномалий, словно в утилизатор, постепенно возвращая окружающему пространству прежний вид. К моменту возвращения Спецотряда с вынужденного субботника их уже ждали учёные, потирающие руки с лихорадочным блеском в глазах.
– Это невероятно, но факт! – заявил Степанов, едва первый из бойцов переступил порог базы. – Когерентная работа вакуумных генераторов в единой вертикали дала интерференцию неизвестных нам физических полей! Ранее мы даже не имели возможности зафиксировать сам факт их существования, так как в распоряжении науки не имеется подобных приборов! Обнаружить их удалось благодаря побочному эффекту, а именно появлению воды из скважины!
– Вы хотите сказать, что полученное в результате вертикальной когерентности воздействие вакуумных генераторов позволило воде вернуться в Ареал? – уточнил Айболит.
– Нет! – Профессор Николаева возбуждённо потрясла указательным пальцем. – Всё гораздо сложнее и оптимистичнее одновременно! Это не вода вернулась в Ареал! Это Ареал покинул локальный участок пространства!
– Не может быть! – Глаза Айболита вспыхнули таким же лихорадочным блеском. Похоже, научный энтузиазм оказался заразной болезнью. – Посреди Жёлтой Зоны? Да ещё во время Выброса?
– Пока это лишь наши догадки, – сообщил Степанов, – но мы считаем, что метаморфит «Шестое чувство» не просто минерал неизвестного происхождения. Это многомерный объект! Да, да! Его мерность превышает три измерения! Именно этим и обуславливаются демонстрируемые им удивительные свойства! Вполне вероятно, что он четырёх-, пяти- или даже шестимерен! Участие этого объекта в схеме вакуумной реакции запустило её механизм, по нашей версии, уже не в трёхмерном, но в более сложном пространственном континууме! И на какой-то стадии работы получившийся в результате генерационного комплекса физический вакуум обрабатываемого пространства изменил свои свойства! Что, в свою очередь, вызвало изменение свойств зависимого от него вещества! И это изменение оказалось для Ареала обратно направленным воздействием! Некоторая часть пространства, изменённая Ареалом под себя, вернулась к своему первозданному состоянию!
– То есть у нас в насосной теперь кусок Большой Земли? – недоверчиво переспросил Шорох. – Вы нашли способ обратить Ареал вспять?!
– Сказано слишком громко, – Степанов светился счастьем, – скорее, я бы сказал, начало положено! Но уже само по себе это грандиозное открытие! Сотни экспериментов наконец-то дали результат! Привели нас к началу, если хотите, поставили на нужную тропу! Теперь мы знаем самое главное – направление движения! Предстоит проделать колоссальную работу, нам ведь даже неизвестно, как именно закрепить успех, ведь со следующим Выбросом Ареал вновь отберёт у нас отвоёванное! Если генераторы не будут работать так же, как в этот раз! Поэтому первое, что жизненно необходимо сделать сейчас, это вернуть в строй электрогенератор! И добыть ещё осколков метеорита, чтобы мы имели возможность задействовать дополнительное вычислительное оборудование! Требуется собрать ещё один вакуумник! Нужно разветвить схему!
– Подожди, Никита, – прервал учёного Медведь. – Я правильно понял, что, если не запускать вакуумные генераторы на время Выброса, мы потеряем очищенный кусок пространства, а если запускать – то каждый раз будет гореть обмотка электрогенератора, но чистого пространства станет больше?
– Эээ… – смутился Степанов, – насчёт увеличения чистого пространства сказать сложно. Мы не знаем, что именно и каким образом обращает Ареал, учитывайте, этот эффект получен случайно! Требуется масса расчётов и экспериментов! Поэтому и нужны новые вакуумники и новые запуски! Но рано или поздно мы поймём, какая именно конфигурация системы требуется для стабильного обращения! Но что касается остального, то вы правы, Николай Иванович: если запуска не будет, Выброс отвоюет очищенную территорию, ведь это и есть процесс трансформации. И обмотка электрогенератора будет сгорать постоянно. По крайней мере, пока мы не найдём способ этому противодействовать, так как стандартные предохранительные элементы тут не срабатывают. Можно попробовать применить бесщёточный альтернатор, там обмотки сгорать не будут, так как их просто нет, но, подозреваю, вылезут иные проблемы. В любом случае надо что-то сделать. В идеале разыскать такие же трёхфазники и снимать с них якоря с обмотками.
– Да где же мы возьмём столько электрогенераторов?! – Медведь невесело покачал головой. – Или хотя бы обмоток к ним? Что-то можно раскопать в развалинах Городка и полевых лабораторий, если нас никто не сожрёт в процессе поисков. Но это десяток, от силы два. Вряд ли больше, без экскаватора удастся разрыть очень мало чего. Покупать же новые запчасти – таких денег у нас нет. Я даже не представляю, сколько нефти надо на себе вытащить, чтобы оплатить расходы!
– А возможно ли наладить продажу воды? – поинтересовалась профессор Николаева. – Ведь питьевая вода в Ареале пользуется большим спросом. Если обменивать её на запасные части?
– Как мы добудем её в таких количествах? – нахмурился здоровяк. – На складе НЗ остался лишь небольшой запас на действительно крайний случай. Его не хватит. Ночное поступление воды из скважины прекратилось, даже так не начерпаешь.
– Ах, да! Забыл сказать! – спохватился Степанов. – Вода поступала из скважины потому, что работа вакуумной двойки имеет, судя по всему, некий приливной эффект. Мы пока ещё не знаем, как система получала энергию для функционирования после выхода из строя электрогенератора, но подозреваем, что это действие метаморфита. Он вытягивал требующееся питание прямо из Выброса посредством верхнего вакуумного генератора, установленного под открытым небом. Как только Выброс закончился, питание пропало, с ним пропал приливной эффект, и поступление воды прекратилось. Но сама вода никуда не делась, она так и находится внизу, в скважине. И если запустить насосное оборудование, мы сможем её поднять. Нужно только починить генератор! Или достать новый.
– Клондайк! – присвистнул Шорох. – Даже верится с трудом. В ГНИЦ говорили, что вода полностью уходит из Ареала на всю его глубину. А он по форме есть шар, наполовину вкопанный в землю. Это что, ваша вакуумная двойка пробила почву на сто тридцать с лишним километров?
– Не совсем так! – В руках профессора Николаевой появился блокнот и карандаш. – Смотрите! – Она быстрыми штрихами набросала схему: – Если наши предположения верны, то природа Ареала многомерна. Предположительно шестимерна, это то, в чём я уверена на текущий момент. Но требуются расчёты, и их результаты могут ещё более повысить мерность здешнего пространства. В таком случае вода не уходит из Ареала вообще, но лишь переходит в измерение, недоступное нашему с вами восприятию. Причём вовсе не обязательно, что там она существует в форме воды, законы физики в ином измерении вполне могут быть отличными от наших, что теоретически допустимо. Но сейчас мы, образно говоря, пробили дыру в ином измерении! – Карандаш профессора короткими штрихами дополнил схему. – И вода вернулась через неё к нам. Но уровень её залегания никогда не менялся, поэтому, лишившись приливного воздействия, она остаётся на прежней глубине. Если задействовать оборудование скважины в штатном режиме, мы получим действующее водоснабжение и, соответственно, водопровод, душ, канализацию – всё, что имелось в этом помещении до его поглощения Ареалом.
– Фантастика! – хмыкнул Медведь. – Может, тогда сразу искать бензоэлектростанцию? В руинах вышки связи должна быть, это метров восемьсот отсюда.
– На столь большой рабочий объём у нас не хватит осколков, – вздохнул Степанов. – В нашем положении оптимально использовать именно электрогенератор. Только мощностью не менее десяти киловатт, иначе нам не хватит для обеспечения всех нужд вкупе с регулярными экспериментами. Ведь мы планируем собрать третий вакуумник… кстати, для него тоже требуются комплектующие.
– Понятно, – подытожил майор и жизнерадостно вопросил: – Ну, кто жаловался на затянувшееся безделье? – Он нахмурился и добавил: – Кажется, это я и был. Ладно, Никита, готовь подробный список всего необходимого. Будем искать.
Пару электрогенераторов удалось раздобыть уже к концу следующего дня. Их выковыряли из развалин окрестных строений, в подвалы которых оказалось возможным проникнуть. Но дальнейшие поиски шли медленно. Ударная волна, пришедшая из Эпицентра в день «Дезинфекции», была настолько сильна, что многие здания не просто разбило вдребезги. Их обломки разлетелись по ходу взрывной волны и упали за областью фундамента, обнажая подвальные этажи. В этих искусственных пещерах давно уже поселилось мутировавшее зверьё, где-то обильно залегал Студень, с каждым Выбросом сползающий с развалин надземных этажей, и потому поисковые мероприятия носили крайне рискованный характер. Аварийный бензиновый электрогенератор, работающий на нефти «Тип Икс», входил в состав обязательного комплекта оборудования любого строения, но разыскать его в полных опасности руинах подчас было невыполнимой задачей.
Зачастую даже спуститься в подвал того или иного здания не удавалось. Паутина, перемежающаяся с крупными аномалиями, залегала сплошным непреодолимым препятствием. Дважды вожделенные генераторы даже было видно, но подойти к ним оказалось невозможно: натёкший в лишившийся потолка подвал Студень образовывал на пути одно большое озеро, и «Филин» давал многометровую засветку, словно заявляя о необходимости расстаться с иллюзиями. Несколько раз, спустившись в подвал, бойцы наталкивались на логова мутировавших животных, что неизбежно заканчивалось стрельбой. Зверьё немедленно бросалось защищать свои жилища. Однажды даже наткнулись на Осьминога, и эта схватка едва не стоила Медведю ноги, если не жизни.
Подвал разрушенного до основания здания ремонтной службы внешне выглядел относительно безопасным, и даже Водяной сказал, что в него можно спуститься. Но едва майор спрыгнул внутрь, «Филин» обнаружил цель, прячущуюся за крупной осыпью камней. К тому времени здоровяк успел обзавестись собственной «Невидимкой», и только это и спасло его от катастрофических последствий. Осьминог заметил человека не сразу, а когда всё-таки увидел и бросился, Медведь уже вскидывал пулемёт. Очередь стегнула зверя в упор, отбрасывая на пару шагов, и атака Осьминога провалилась. Тварь стремительно ударила майора щупальцем, и снабжённые острыми крючьями присоски впились в бедро. Осьминог дёрнулся всем телом, пытаясь сбить человека с ног, но пули уже рвали щупальце, отгрызая его от тела, а остальные бойцы вели прицельный огонь. Медведь выдержал мощный рывок, устояв на ногах, и почти перерубленное напополам щупальце порвалось надвое. Тварь пронзительно заверещала, выплёвывая в человека струю дымящейся мутной жидкости, и молниеносно скрылась в тёмном углу подвала. Обмотанная обрывком щупальца нога испытывала жестокую боль, и майор, выхватив нож, пытался срезать его с ноги.
– Поднимаем его наверх! Быстро! – крикнул Айболит, копаясь в медицинской сумке. – Токсин попал в кровь! Нужно спешить!
Медведю сбросили канат и вытащили из подвала. Раненая нога стремительно опухала, одна из присосок Осьминога попала между бронепластин «Эмки», и её ядовитый крючок проткнул толстый резинополимер, впиваясь под кожу. Санинструктор один за другим ввёл майору три шприц-тюбика с антидотами, и Медведя на руках потащили на базу. Чтобы покрыть расстояние бегом и не потерять драгоценное время, могучего здоровяка пришлось нести вшестером. К счастью, вовремя введённые антидоты позволили избежать фатальной трагедии, замедлив распространение токсина, но ожидаемого эффекта не произвели. Опухоль осталась прежней, Медведь испытывал сильное головокружение, жар плюс ко всему, потеря координации движений.
– Этого не должно быть! – Айболит, удерживая на плече автомат, служащий одним из опорных элементов наскоро собранных носилок, с тревогой глядел на мокрого от лихорадки Медведя. – Я вколол тройную дозу антидота. Учитывая твоё здоровье, хватило бы с лихвой! Но препарат не дал полного эффекта. Подозреваю, что Осьминоги мутировали после «Дезинфекции», и их токсин изменился и усилил своё действие. Скорее, скорее! – подгонял он остальных. – Несём его сразу в медотсек!
Могучего здоровяка взгромоздили на операционный стол, сняли снаряжение, «Эмку» и с трудом стянули камуфляж – опухоль сделала ногу на треть толще обычного. Санинструктор накрыл пациента чистой простынёй, велел всем убираться вон и извлёк из стерилизатора контейнер с операционным инструментом.
– Потерпи, Коля, сейчас всё починим! – Он быстрыми отточенными движениями ловко подготовил комплект для взятия анализа крови. – Только возьму немного крови, стоит разобраться, что это за новая дрянь тебе досталась! – Айболит ввёл иглу в вену, наполняя пробирку. – И ещё одну пробу! – Он аккуратно произвёл надрез на распухшем бедре, собрал выступившую кровь во вторую пробирку и подхватил с пола свою медицинскую сумку.
Он извлёк несколько метаморфитов и принялся быстро прибинтовывать их к здоровому бедру. Каждый мет укреплялся отдельно, после чего санинструктор сверялся с хронометром и маркером наносил на бинт время постановки и символ метаморфита. Закончив с третьей повязкой, он поставил Медведю градусник и занялся измерением пульса и давления.
– Как ощущения? – Айболит сверился с хронометром, отсчитывая пульс. – У нас тут не Бурденко, конечно, но хоть кое-что из самого необходимого подкопили. Метами разжились, это радует, а то как без рук себя чувствовал… Пульс слабоват, но стабильный. Чего молчишь?
– Пытаюсь понять, какие ощущения, – слабо усмехнулся Медведь. – Соображается плохо. Я словно из ваты весь. Но нога уже не болит, жжётся немного, как от «Пиявки»…
– Она, родимая! – подтвердил санинструктор. – Куда же мы без неё! А вот настолько сильная слабость – это не характерно. Ты и препараты получил, и меты… непорядок. Попробуй поспать, а я пока твоей кровью займусь.
– Много только не пей, – попросил Медведь. – Ещё увлечёшься. А мне ещё разбираться, как так вышло, что Осьминог смог «Эмку» проколоть. Там же подкладка гигроскопичная, плюс защита от запреградного поражения… почти пять сантиметров толщины… это какие же у него крючья на присосках теперь растут?!
– Согласен, странно это, – кивнул санинструктор, записывая показатели давления. – Надо тебе «Эмку» сменить. У тебя модель самая первая, без доработок. Ферзь «Эмки» первой группы несколько раз на усовершенствование отправлял. За пару дней до «Дезинфекции» из ГНИЦ прислали полтора десятка полностью доработанных, при мне на склад поступали. Там, насколько я помню, бронепластины уже внахлёст уложены, с переменной толщиной кромки, чтобы исключить потерю гибкости. Хорошая, должно быть, вещь. Так их никто получить и не успел. Только они в складе «М-2», а то крыло засыпало сильно, без кирки не пробиться.
– Рук не хватает… – вяло пробормотал майор, – столько всего надо достать, и везде не пробиться… то без кирки, то без драки… Айболит, я, пожалуй, и вправду посплю… что-то совсем себя не чувствую… – Он устало закрыл глаза и почти сразу затих.
– Спи-спи, – согласился санинструктор. – В твоем положении это самое полезное занятие.
Подозрения Айболита подтвердились, токсин Осьминога действительно мутировал и стандартные антидоты уже не справлялись с ним должным образом. Их эффективность серьёзно упала, но рассчитывать на помощь извне не приходилось: РАО вряд ли займётся подобными проблемами вообще, и уж точно не озаботится ими в ближайшее время. Большую Землю сейчас интересует только одно – восстановление добычи «Икса» в прежних объёмах. Все силы РАО брошены на строительство Сателлита и нефтепромысла в Каджероме, а всё возрастающая цена на продукты питания и питьевую воду красноречиво свидетельствовала о том, что в Ареале прилагаются максимальные усилия для того, чтобы вынудить население добывать нефть днями и ночами. По сведениям Кварца и Раса, ЦИАП, призванный заменить погибший ГНИЦ, фактически не работает. Научного персонала не хватает, квалификация большинства сотрудников оставляет желать лучшего. Высококлассные профессионалы, изучавшие Ареал в течение многих лет, почти все либо погибли при «Дезинфекции», либо так и остались в ГНИЦ. Только теперь к ним за консультацией лучше не обращаться…
Полностью нейтрализовать яд удалось лишь к исходу третьих суток практически непрерывных манипуляций с медицинскими метаморфитами в совокупности с инъекциями антибиотиков. В силу столь длительного взаимодействия с метами Медведь сильно ослаб, и Айболит прописал ему постельный режим и усиленное питание минимум до Выброса. За это время учёные починили электрогенератор, и было решено отложить сбор «Икса» до выздоровления майора. Вместо этого личный состав принялся за наладку системы водоснабжения и перепланировку первого этажа: надо было выделить место под душевую. Первый пуск скважины состоялся за день до Выброса и закончился ликвидацией потопа, после «Дезинфекции» и полугода регулярных Выбросов герметичность труб и соединений оказалась не на высоте. Устранять неисправности пришлось почти сутки, после чего скважину запустили вновь и на базе был торжественно объявлен банный день, совсем не торжественно закончившийся Выбросом. В этот момент и было сделано второе эпохальное открытие.
Едва вечерний воздух на улице начал стремительно наливаться серым, далёкие пронзительные крики мутировавшего зверья резко затихли и тусклое голубое пятно солнечного диска померкло, стоящий на наблюдательном посту Байкал рванулся к входному люку.
– Выброс!!! – проорал он, захлопывая за собой тяжёлую крышку и выкручивая до упора кремальеру гермозатвора. – Все вниз!!! Выброс!!! Двадцать секунд!!!
На надземном этаже никого не оказалось, и спустя десять секунд Байкал уже заканчивал герметизацию второго люка, отрезая подземные этажи здания от его верхней половины. Закончив, он спустился и на всякий случай пересчитал личный состав. Народ, только что закончивший банные процедуры, находился в столовой, где делился полученными впечатлениями. Получить ни много ни мало самые настоящие душевые, внутри Ареала, да еще и в Жёлтой Зоне, было настолько фантастическим событием, что по сравнению с ним какой-то там Выброс померк, как спичка перед прожектором в тысячу свечей. В результате отсутствие учёных заметили не сразу.
– Где наше сокровище-то? – Байкал обвёл взглядом столовую. – Где интеллектуальный корпус?
– В насосной, – ответил Водяной, – они собирались готовить вакуумник к Выбросу…
Глухой хлопок перегорающей лампочки оборвал его слова, возвещая о начале Выброса. Помещение погрузилось в темноту, и в голове знакомо завибрировала лёгкая боль. Кто-то щёлкнул колёсиком зажигалки и потянулся к висящему на стене нефтяному светильнику.
– Чёрт! – коротко ругнулся Медведь. – Снова забыли вырубить электрогенератор! Надо посмо…
Громкий треск, раздавшийся с первого этажа, сорвал всех с мест, и люди торопливо защёлкали зажигалками, спеша к выходу.
– Это в насосной! – определил Шорох, оказавшийся ближе всех к дверям, и выскочил в коридор.
Медведь был ещё слаб, опухоль с бедра сошла, но нога болезненно ныла, отзываясь на каждый шаг, и в результате он оказался на первом этаже позже всех. Люди столпились у дверей в насосную, все настенные светильники уже были зажжены, в воздухе пахло чем-то душно-маслянистым, и скорее на ощупь угадывалось нечто вроде прозрачного дыма или пара. Из насосной выскочил Айболит и пулей умчался в медотсек, следом за ним Шорох и Капкан под руки вывели из помещения профессора Николаеву. После появился Степанов в сопровождении Базальта. Учёный держался за кисть руки, болезненно потирая её, словно получив сильный ушиб.
– Это моя вина! – сетовал он. – Я увлекся наполнением экспериментальной ёмкости и совершенно не обратил внимания на предупреждение о Выбросе! – Он вновь страдающе скривился, баюкая повреждённую руку, и оглянулся назад: – Ни в коем случае не трогайте присоединённую к вакуумнику ёмкость! Это может быть опасно! И за этой реакцией необходимо пронаблюдать! – Учёный заторопился вслед за Айболитом. – Мне нужно как можно быстрее сюда вернуться! Надо только принять обезболивающее, слишком сильно мутит…
– Признайся, Никита, у тебя ведь хобби калечить себе одну и ту же руку? – произнёс Медведь, заглядывая в двери насосной. – Ты, как профессиональный мазохист, устроил всё это специально… а вообще впечатляет!
Помещение насосной станции, полностью заставленное техническим оборудованием подачи воды, шлангами, электрогенераторами и проводными сборками, было освещено мягким бледно-синим светом, шедшим из небольшого короба, поблёскивающего медицинской сталью. Эта вполне обычная больничная ёмкость была сопряжена с вакуумным генератором, окружённым в настоящий момент снопом искровых разрядов, и внутри её слабо пульсировала в такт свечению светло-янтарная жидкость.
– Это там не «Икс» ли залит? – насторожился здоровяк. – Взрыва не намечается? Искры кругом! В Ареале-то большой огонь не живёт, но вы говорили, что кусок пола возле вакуумников чистый?
– Определённый риск, конечно, есть, но… – Степанов остановился, не переставая растирать повреждённую руку. – Я полагаю, что подобного не произойдёт. Иначе нефть взорвалась бы ещё в момент начала Выброса. Я как раз заливал её из канистры в медицинский контейнер, другой подходящей по размерам и форме для эксперимента ёмкости у нас не нашлось. Людмила Петровна находилась ближе к вакуумнику и попала в область искровых разрядов. Мне удалось быстро выдернуть её оттуда… – он посмотрел на больную руку, – судя по ощущениям, силы разрядов более чем достаточно для воспламенения одного литра «Тип Икс». Но этого не произошло. Полагаю, мы стали свидетелями некоей физико-химической реакции совершенно нового, более чем трёхмерного, уровня. Ранее ничего подобного не наблюдалось, хотя мы регулярно проводим эксперименты с этой нефтью. Однозначно можно сказать лишь то, что основную роль в этом играет метаморфит, на свойствах которого основана новая схема вакуумной двойки. Но это и всё остальное требует наблюдений, тщательного протоколирования и анализа! Вот почему столь важно сейчас ничего не менять в положении оборудования!
– Менять ничего не будем, – пообещал ему Медведь. – Пошли к Айболиту, руку твою покажем. – Он посмотрел на Базальта: – Надо дверь в насосную на всякий случай закрыть. Так спокойнее. Мало ли чем всё это светопреставление закончится. Сейчас оно пульсирует и не загорается, а через пару часов бабахнет за милую душу! Выброс – штука долгая, всякое может случиться.
В медотсеке санинструктор вовсю колдовал над Николаевой. Она находилась в сознании, но её состояние являлось далеко не лучшим. Вся левая сторона лица профессора оказалась сильно повреждена снопом искровых разрядов и была покрыта густой россыпью обугленных ожогов. Шок от удара прошёл, и женщина кривилась от боли каждый раз, когда Айболит касался пинцетом её ран, удаляя превратившиеся в угольки кусочки кожи.
– Потерпите ещё минуту, Людмила Петровна! – Санинструктор ловко отщипнул очередной уголёк. – Я вколол вам обезболивающее и анестетик, скоро вам станет легче.
– Мне станет легче, если вы всё-таки дадите мне зеркало! – недовольно заявила она. – Мне не двадцать лет, и нечего обращаться со мной словно с малолетней дурочкой! Я хочу видеть, что произошло с моим лицом, а не терзаться догадками в неведении!
– Ну нет у меня зеркала, что теперь сделать?! – вдохновенно врал Айболит. – Надеюсь, вы не потребуете от меня, чтоб я всё бросил и побежал впотьмах разыскивать его для вас по всей базе? Мне необходимо обработать вашу рану, это сейчас имеет большее значение, как мне кажется!
– У меня в комнате целых три зеркала! – Профессор вздрогнула, когда санинструктор прикоснулся к её обожжённому лицу смоченным в антисептике тампоном. – Так что долго искать не придётся! – Она скосила глаза на входящих Медведя и Степанова: – Никита Владимирович, как вы?
– Ерунда! – бодро заулыбался учёный. – Слегка зацепило руку, сущие пустяки! Думаю, достаточно обычного лейкопластыря, и я смогу вернуться к работе, пока свечение не угасло!
– Садись туда, Никита, сейчас разберёмся! – Айболит мельком посмотрел на руку Степанова с обугленной язвой на тыльной стороне ладони и указал ему на самый дальний от Николаевой стул.
Эта хитрость не укрылась от взгляда профессора, и женщина требовательно обратилась к коллеге:
– Никита Владимирович! – Она сурово посмотрела в глаза учёному. – Что у меня с лицом? То же самое, что с вашей рукой? И будьте любезны, без экивоков! А то уважаемый Виталий Семёнович устроил мне игру в загадки, словно гламурной студентке!
– Эмм… – Степанов неловко замялся, переводя взгляд с Николаевой на рассерженно зыркающего на него Айболита. – Насколько я могу судить… я ведь не врач… ничего похожего, небольшой ожог…
– При небольшом ожоге от лица не отдирают куски обугленной кожи! – сердито перебила его профессор. – И вы туда же! Хорошо, я поступлю по-другому! – Она вонзила в Медведя суровый взгляд: – Николай Иванович! Будьте так любезны, принесите из моей комнаты любое из трёх зеркал! Вы их найдёте без проблем, они находятся на самых видных местах!
– Запросто, Людмила Петровна! – клятвенно пообещал майор. – Уже иду за зеркалом!
Здоровяк, прихрамывая, покинул медотсек, затворил за собой дверь и шёпотом сказал ожидавшим снаружи бойцам:
– Никаких зеркал! И никаких ожогов! – Он прислушался к доносящимся из медотсека словам Айболита, убеждающего пациентку, что всё в порядке. – Все зеркала спрятать! Если что – все легли спать, никто ничего не знает!
Выброс закончился лишь спустя двое суток, всё это время Айболит продержал Николаеву в медотсеке, не позволяя даже дотрагиваться до повязки. На третий день, пока на базе восстанавливали подачу электричества и меняли сожжённые Выбросом лампочки, профессор воспользовалась удобным моментом и самостоятельно сняла повязку.
– М-да, звезда, ничего не скажешь… – Она разглядывала своё отражение, держа перед лицом лоток из медицинской стали. В этом положении её и застал вернувшийся в медотсек санинструктор в сопровождении Медведя.
– Коля, закатывай рукав, необходимо сделать контрольный анализ крови… – начал было Айболит и тут же заметил, чем занимается Николаева. – Людмила Петровна, кто вам позволил снять бинты?! – Айболит отобрал у женщины лоток. – Вы можете навредить процессу регенерации тканей! Немедленно прекратите этот детский сад и садитесь в кресло! Необходима перевязка! Сейчас рано делать какие-либо выводы!
– Мне приятно, что все здесь столь искренне обо мне заботятся, – вдохнула Николаева, – на всей базе внезапно не оказалось ни одного зеркала. – Она уселась в кресло и печально улыбнулась: – Таинственным образом зеркала исчезли и из моей комнаты, включая пудреницу из косметички, о которой я даже не упоминала. – Профессор устало посмотрела на санинструктора: – Виталий Степанович, я, разумеется, не врач, но понимаю, что ожог останется навсегда. Мне только хотелось бы понимать, насколько велика его площадь. Чтобы в будущем не пугать собеседников и оборачиваться к ним нужной стороной лица.
– Что вы такое говорите, Людмила Петровна! – возмутился Айболит. – Лечение ещё не закончено! – Он открыл герметичный контейнер и принялся извлекать оттуда всевозможные баночки и пробирки. – И вы недооцениваете возможности медицинских метаморфитов!
– Я позже зайду, – сообщил Медведь и торопливо покинул медотсек. Врать в глаза не хотелось, говорить правду – тем более, так что майор счёл лучшим выходом быстро удалиться.
Он направился обратно в насосную, где с момента окончания Выброса помогал Степанову заниматься с оборудованием. Повреждённая разрядом рука учёного слушалась плохо, кисть утратила способность сжиматься в кулак полностью, и зачастую Степанову приходилось действовать одной рукой. Под действием медицинских метов ожог зарубцевался, но посреди кисти остался уродливый паутиноподобный шрам толщиной в палец.
– Вы уже вернулись? Так быстро? – Учёный пытался здоровой рукой вытащить из направляющих внутренней полости вакуумного генератора ёмкость с «Иксом», неуклюже придерживая её повреждённой рукой.
– Давай лучше я. – Медведь отстранил Степанова и выдвинул стерилизационную коробку. – Айболит занят, отчитывает Людмилу. Она ухитрилась снять бинты из любопытства. Куда поставить?
– Это нужно отнести в лабораторию, если можно, – произнёс тот и добавил: – Очень печально! Людмила Петровна, вне всякого сомнения, талантливый учёный и высококлассный специалист, но ей, как любой женщине, совсем небезразлична собственная внешность. А тут такое… Она очень сильный человек и выдержит этот удар, но это ещё не значит, что ей не будет больно… Я думаю, лучшее, что мы можем сделать сейчас, это никоим образом не реагировать на… эээ… произошедшие с её лицом изменения. Она очень не любит жалость.
Учёный вышел из насосной, придерживая перед Медведем железную дверь, и оба направились в лабораторию.
– Кажется, тут что-то плавает, на поверхности. – Майор разглядывал налитую в ёмкость нефть «Тип Икс», лениво подрагивающую в такт его шагам. – Может, что-то с потолка свалилось? Не нарушит тебе чистоту эксперимента, или что там бывает в этих случаях?
– Где вы это видите?! – Степанов приподнялся на цыпочки, заглядывая в короб. – Действительно! Там что-то есть! Необходимо срочно, немедленно провести анализ вещества! Ничто сверху упасть не могло, это исключено, вакуумная двойка имеет общее поле по вертикали, к тому же короб находился внутри самого генератора! Очень вероятно, что это масляное пятно образовалось в результате вакуумной реакции! То самое свечение, вы помните?! Я должен подготовить аппаратуру!
Он умчался вперёд, и Медведь лишь покачал головой. Нечасто встретишь людей, настолько фанатично преданных своему делу. С другой стороны, настоящие гении должны быть именно такими. Как ещё можно совершать открытия, доселе казавшиеся всем современникам невозможными или даже противоречащими существующим научным законам? Такое под силу только людям, безоговорочно верящим в собственный путь, пролегающий в стороне от натоптанных дорог, ведущих в тупики. Любая возможность продвинуться вперёд хотя бы на шаг для них бесценна, и набившие оскомину стереотипы чиновников и карьеристов от науки не более чем пустой звук, досадная помеха на пути к познанию Истины. А ведь, как известно, Истина – вечна! Кто это сказал, кстати? Медведь напряг память, но так и не смог вспомнить. Он недовольно нахмурился и, пригнувшись, протиснулся в дверь лаборатории.
– Ставьте сюда, Николай Иванович, – Степанов указал на лабораторный стол, – слева от микроскопа! Он, к сожалению, любительский, но сам факт того, что нам удалось его найти, уже большая удача!
Медведь взгромоздил ёмкость на указанное место и посмотрел на учёного, увлечённо вооружающегося пробирками, пипетками и прочим научным инструментарием.
– Спасибо, дальше я справлюсь самостоятельно! – поблагодарил его Степанов. – Предстоит масса однообразной работы, самой тяжёлой физической нагрузкой среди которой является поворот настроечного колеса микроскопа, – улыбнулся он.
Болтаться под ногами у специалиста, не смысля ни грамма в сути предмета, было глупо, и майор покинул лабораторию. Пожалуй, стоит взять на себя сегодняшнюю возню на камбузе. Традиционно этим занимался Айболит, являвшийся большим любителем покулинарить, но сейчас у него хватает забот. Медведь направился к лестнице на второй этаж, но не успел дойти до окончания коридора, как из лаборатории донёсся звук ударяющегося о пол металлического предмета, грохот падения человеческого тела и звон бьющегося стекла. Он резко развернулся и торопливо захромал обратно. В следующую секунду из дверей лаборатории выскочил бледный от ужаса Степанов. Одна сторона его халата была насквозь мокрой, словно он свалился в лужу «Икса», правой рукой он держал больную руку так, словно это было величайшее сокровище вселенной. С расширившимися от паники зрачками учёный метнулся к медотсеку, и майор поспешил за ним. В результате в царство Айболита они попали почти одновременно.
– Виталий Степанович! – с порога выпалил учёный санинструктору, накладывающему какой-то лечебный состав на повреждённую сторону лица Николаевой. – Катастрофа! Скорее! Скальпель! Скребок! Чашку Петри! Хоть что-нибудь!
– Что случилось?!! – Айболит подскочил, словно ужаленный, и бросился к своим инструментам.
– Я случайно перевернул тестовую ёмкость! Не справился одной рукой! – поведал убитый горем Степанов. – Всё разлилось по полу! Результаты бесценного эксперимента гибнут! Продукт реакции свечения размазался по руке и исчезает на глазах! – Он сунул больную руку санинструктору. – Необходимо срочно сделать соскоб! Спасти хоть каплю! Вдруг мы не сможем повторить реакцию?!!
– Какой продукт? Какой соскоб?! – Айболит завис перед учёным со скальпелем в руке. – Я ничего не понимаю, Никита! Что надо спасать?! Тебя обожгло реактивом? – Он бросил взгляд на мокрую руку Степанова. – Надо промыть кожу!
– Нет!!! – пришел в ужас учёный. – Соскоб! Необходимо добыть образец! Хотя бы приложить к коже стекло! У меня не осталось стерильных препарационных стекол, я их разбил!
– Образец чего? – встрепенулась Николаева, пытаясь слезть с медицинского стола. – Реакция дала результат? Какова его природа?!
– Так, спокойно, я всё понял! – громогласно объявил Медведь. – Сейчас всех спасём, сохраняйте спокойствие! – Он взял Степанова за больную руку: – Эту маслянистую каплю, что появилась на поверхности «Икса» после сияния, размазало тебе по руке. Где именно?
– От шрама до середины предплечья! – Учёный судорожным движением ткнул пальцем в блестящую чем-то маслянистым руку. – Вещество быстро впитывается в кожу! Мы потеряем образец!
– Айболит, сними отсюда и досюда всё, что можно, для надёжности вместе с кожей! – велел майор. – Если впитается полностью, обещаю выжать обратно!
– Я сейчас умру от смеха, – зло прошипел санинструктор на Медведя, быстро делая соскобы по всей площади мокрой поверхности кожи. Каждый соскоб он счищал на отдельное лабораторное стекло. – Это вам не шуточки шутить! Абсолютно все жидкости Ареала в той или иной степени биологически активны! Образец он боится потерять! – Это уже относилось к Степанову. – Как бы руку не потерять сейчас или что похуже!
Он сделал десяток соскобов, после чего стремительными движениями выхватил откуда-то бутылёк с обеззараживающим реагентом, смочил в нём тампон и тщательно протёр учёному руку. Бросив тампон в одну из пробирок, он извлёк из своего контейнера шприц-тюбик с антидотом, вколол его Степанову и велел Медведю уложить учёного на стол и следить за его дыханием. Сам он схватил одно из лабораторных стёкол с соскобом, достал целый набор жидких индикаторов и принялся капать на образец из каждого пробника. Бесцветные капли при попадании на соскоб меняли цвет, но, судя по выражению лица Айболита, ничего жуткого в этом не было.
– Никита! – Санинструктор наконец оставил пробники в покое и сделал глубокий выдох. – Давай договоримся: ты больше не будешь ТАК меня пугать, хорошо? – Он сел прямо на краешек стола. – На этот раз всё обошлось. Вещество действительно очень активно, но не относится ни к одному из известных опасных токсинов или ядов. Насколько я могу судить по твоему состоянию, и к неизвестным тоже. Но всё равно я оставляю тебя в стационаре на сутки! Для наблюдения.
– Но это решительно невозможно! – воскликнул Степанов. – Я должен провести анализ полученного вещества! Помимо этого необходимо подготовить вакуумную сборку к плановым тестам! После Выброса нужно сделать контрольные замеры и откорректировать вертикальную синхронизацию генераторов, если потребуется!
– Возражения не принимаются! – отрезал Айболит. – Это приказ военврача, и он не обсуждается!
– Вы не понимаете! – не сдавался учёный. – После каждого Выброса метаморфит «Шестое чувство» уменьшается в размерах! Он уже потерял треть объёма! Как это отразится на мощности системы? Необходимо проделать массу расчётов! Если система не заработает, мы потеряем способность противостоять Выбросу и, соответственно, потеряем чистое пространство водной скважины!
– Понятно, – хмыкнул Медведь. – Нам срочно нужно искать новое «Шестое чувство». И желательно размером побольше. И много штук.
– Вообще нам потребуются все известные метаморфиты! – заявила профессор Николаева. – И нужно собрать ещё два вакуумника! Один крупный, для проведения заранее рассчитанных тестов, и один небольшой, для исследовательских пусков, в результате которых мы будем выявлять механизмы поведения вакуумной системы при сопряжении её с тем или иным метаморфитом! Так как уже имеющуюся вакуумную двойку трогать не стоит, она обеспечивает нас водой, и разумнее оставить её сугубо под эту цель. Соответственно, потребуются осколки метеорита для запуска всего вышеназванного.
– Элементарная задача! – небрежно махнул рукой майор. – Всего-то пять-шесть лет непрерывных поисков в Эпицентре! Справимся! – Он перевёл взгляд на Айболита: – Без торговли нам этого не собрать, даже если мы будем по пять суток между Выбросами копаться в Жёлтой. Можно, конечно, сходить в ГНИЦ, но это крайний случай, ибо вернутся оттуда не все.
– Только ГНИЦ мне ещё не хватало! – сокрушённо покачал головой санинструктор и посмотрел на Степанова: – Ладно, Никита, считай, что на этот раз тебе повезло. Останешься в стационаре до утра. Утром, если всё будет в норме, я тебя выпишу и приступим к добыче воды в промышленных масштабах. Если поставить на неё цену вдвое ниже, чем у РАО, найдётся много желающих нести меты и осколки нам, а не им.
– Надо предпринять некоторые подготовительные действия, – заявил Медведь. – Добыть бочки под воду, пустить слух о предстоящей торговле, продумать механизм торговли и безопасность магазина… – Он в задумчивости направился к двери.
– А ты куда собрался? – ехидно поинтересовался Айболит. – Думаешь, я про тебя забыл? Пока не перестанешь ковылять, никуда с базы не выйдешь! Наши пока справятся и без тебя. Так что иди, командуй, и не забудь, что тебе вечером на осмотр, в эту самую комнату!
Могучий здоровяк обречённо вздохнул и покинул медотсек. Сидеть без дела на базе жутко надоело, но спорить с Айболитом в таких случаях было бесполезно. Санинструктор умел бывать упрямее ослика, если дело касалось его вотчины…
Весь день ушёл на планирование будущей торговли и отработку мелочей. После долгих размышлений над множеством вариантов Кварц постановил, что оптимальным способом будет производить торговые операции в Жёлтой Зоне, у самой её границы с Зелёной, метрах в двухстах для начала. После можно уйти глубже, когда обрастём клиентурой. Вести торговлю будет кто-то один, желательно не связанный с ОСОПом, чтобы ещё больше запутать недоброжелателей. Пусть гадают, сколько же у нас людей. Место сделки должно обеспечиваться снайперско-пулемётным прикрытием, с продавца глаз не спускать, огонь открывать при малейшем покушении на его жизнь или здоровье. Для подачи тревожного сигнала применять систему жестов, например, сложенные на груди руки – это знак «ситуация критическая», и так далее. Обсуждение закончилось за полночь самовыдвижением Водяного на должность торговца. Учитывая юридический опыт, его предложение поддержали единогласно. Запутать Водяного в разговоре было непросто, и это являлось ещё одним козырем.
С утра Спецотряд покинул базу с задачей скрытно сопровождать Кварца и Раса в обходе поселений и магазинов. Планировалось собрать информацию, заключить первые сделки и приобрести бочки, пригодные для хранения питьевой воды. Проводив людей, Медведь побрёл на крышу, нести дежурство на наблюдательном посту. Кроме Айболита и находящихся в медицинском отсеке учёных, на базе никого не осталось, и пренебрегать безопасностью в такой момент было в высшей степени рискованно. Здоровяк занял позицию у перископа и принялся наблюдать за местностью. За этим занятием его и застал Степанов.
– Николай Иванович, вам стоит на это посмотреть! – заявил учёный, протягивая майору без усилий сжимающуюся в кулак руку, пострадавшую от искрового разряда. Поверхность кожи была бледно-розовой, словно только что затянувшаяся ссадина, в остальном ничто не напоминало о существовании на этом месте ещё вчера толстого кроваво-красного рубца. – За ночь произошло почти полное восстановление кожи. Завтра не останется и следа!
– Это как так? – удивился Медведь. – Ты хочешь сказать, из-за той маслянистой капли, что ты случайно размазал по руке, когда бил посуду в лаборатории?
– Именно! – подтвердил Степанов. – В смысле, из-за полученной в результате реакции свечения субстанции. Посуда разбилась случайно! Я не планировал ничего подобного!
– Угу, – хмыкнул здоровяк, делая понимающее лицо. – Что говорит Айболит по этому поводу?
– Виталий Степанович пытается получить из соскобов образец вещества, чтобы обработать ожог Людмиле Петровне, – объяснил учёный. – Мы сейчас же приступаем к расчётам и аналитике прошедшей реакции. Необходимо понять условия её возникновения. Уже ясно, что субстанция – это результат расслоения нефти «Тип Икс» под воздействием этой реакции. На дне ёмкости я обнаружил твёрдый осадок, его тоже необходимо исследовать. Собственно, я пришёл извлечь из вакуумника осколок метеорита, на время. Нам не хватает вычислительных мощностей.
За последующие двое суток учёные вместе с Айболитом покидали лабораторию не более четырех-пяти раз, чтобы наскоро привести себя в порядок и перекусить чем-нибудь прямо на ходу. Испытывая серьёзные подозрения, что никто из них в течение всего этого времени так и не лёг спать, к обеду третьих суток Медведь решился наступить на горло научному прогрессу. Весь личный состав отряда заявился в лабораторию, вызвав неодобрительные взгляды воспалённых от усталости глаз её обитателей, и майор безапелляционно заявил:
– Уважаемые пациенты, ваша палата закрывается на санитарный день. Санитары, собственно, уже прибыли. Всем больным будет обеспечена горячая пища, водные процедуры и здоровый сон. Наша психиатрическая клиника заранее приносит вам свои извинения за причинённый комфорт!
– Сейчас не самое удачное время для шуток, Николай Иванович! – устало нахмурилась профессор Николаева. – Мы обязаны к началу следующего Выброса полностью сконфигурировать систему! Для этого необходимо досконально изучить…
– Людмила Петровна, я лично досконально выключу все ваши научные штуковины через пять минут, – сурово перебил её здоровяк. – Так что лучше сделайте это сами прямо сейчас, чтобы избежать какой-нибудь потери данных и прочих казусов. Мне ещё не хватало найти вашу весёлую троицу тут через пару-другую часов без сознания или чего похуже. Натворите спросонья дел, мало приключений в насосной? Сворачивайтесь! Есть, в душ и спать! С утра продолжите, до Выброса останется не меньше суток. Скорее всего двое или трое, два раза подряд Выбросы с минимальными интервалами не проходят.
– Всякое может быть! – попытался возразить Степанов. – Когда мы впервые попали в РАО…
– Осталось четыре минуты! – с энтузиазмом поддержал его Медведь. – Я ведь действительно всё здесь поотключаю, без зазрения совести!
– Отдохнуть нам не помешает, – первым пошёл на уступки Айболит. – Давно пора, иначе работоспособность упадёт совсем. Я дважды путал реактивы для элементарной тестовой реакции. Продолжить работу с утра будет более разумно.
Пока исследовательское сообщество, едва шевелясь от усталости, сворачивало изыскания, майор с любопытством оглядывал лабораторию. Возле трёх потрепанных микроскопов всё было заставлено пробирками, колбами, лабораторными стёклами с какими-то образцами и добрым десятком полуразобранных физических приборов, из которых единственным знакомым Медведю предметом был осциллограф. Столы завалены листами бумаги, испещрёнными формулами, схемами кристаллических решёток и физическими выкладками. Пара ноутбуков, крайне нелепо выглядящих с вмонтированными внутрь осколками метеорита, окружёнными кустарно собранными внешними корпусами, светилась сложными расчётами и абсолютно непонятными непосвящённому человеку данными. Зато вполне понятно выглядела повреждённая рука Степанова – абсолютно здоровой, без малейшего намёка на ожог, шрам или келоидный рубец. Сплошное месиво из обожжённой кожи на левой половине лица профессора Николаевой на первый взгляд меньше не стало, но обугленных и омертвевших участков на ней уже не наблюдалось.
– Рука зажила полностью? – негромко спросил майор Айболита, кивком указывая на Степанова.
– Менее чем за сорок часов! С идеальным восстановлением подвижности пальцев! – подтвердил тот. – Совершенно невозможная скорость. Даже меты не в состоянии справиться с такими травмами. И, я уверен, это не предел. Эссенцию необходимо выделить вновь и тщательно изучить, это первое биологически активное вещество Ареала, не только не несущее угрозы, но, наоборот, обладающее ярко выраженным положительным эффектом. Вот почему мы делаем всё, чтобы повторить расслоение!
– Расслоение чего? – уточнил Медведь. – «Икса», в смысле? Нефть расслоилась в процессе реакции свечения… или сияния… как там Никита её окрестил?
– Вообще, расслоение нефти в процессе перегонки – это обычный процесс, как ты понимаешь, – принялся объяснять санинструктор. – Только в случае «Тип Икс» всё иначе, так как она сама по себе уже высокоэнергичное топливо и не даёт тяжёлых осадков. Точнее, не давала до крайнего Выброса! В результате взаимодействия с вакуумной двойкой и «Шестым чувством» возникла реакция свечения, о возможности существования которой никто, кроме нас, даже и не догадывается! Мы получили не только улучшенное даже по стандартам «Икса» высокотехнологичное топливо, но ещё твёрдый осадок и биологическую эссенцию. Твёрдый осадок остался на дне опрокинутой Никитой ёмкости, он легко отфильтровывается, и мы смогли поверхностно изучить его. Это углеродистый материал, возможности которого поражают, Коля! После несложной обработки из него можно получать уникальные материалы с наноструктурой, толщина плёнки, по предварительным анализам, может быть доведена до одного-двух атомов! Это почти графен, возможно, фуллерен, либо что-то подобное, но ещё не известное науке! Из этого можно производить массу всего для космоса, электроники, медицины! Вещество демонстрирует удивительную лёгкость, прочность, жаростойкость, серьёзные антифрикционные показатели и много чего ещё! Наших куцых возможностей попросту не хватает для полноценных и полномасштабных исследований! А эссенция! Ты видел руку Никиты! Я готов чем угодно поклясться: если во время следующего Выброса мы сможем выделить из «Икса» хотя бы один кубик этого биологического концентрата, тот же эффект будет и с ожогами на лице Людмилы Петровны! Это вообще удивительное вещество! Ведь в любой нефти содержатся вещества, идентичные некоторым веществам, содержащимся в крови теплокровных животных, например, железосодержащие элементы, или в клетках растений – тот же хлорофилл. Так вот, эта эссенция есть не что иное, как нефтяной слой «Икса», в котором концентрация этих, а также аналогичных им веществ существенно, многократно увеличилась! Перспективы для применения этой субстанции в медицине могут оказаться поистине безграничными! Восстановление организма, регенерация повреждённых тканей, подавление и сопротивление болезням, омолаживание, быть может, даже увеличение продолжительности жизни! При этом биологическая активность вещества столь высока, что для инициации необходимого эффекта достаточно нескольких грамм!
– Однако вы серьёзно замахнулись, – уважительно произнёс майор. – Открытие мирового значения, ни много ни мало. От Зависимости это может избавить? Может, попытаться всё-таки связаться с государством? Не думаю, что они откажутся от такого сокровища. Глядишь, хотя бы вас реабилитируют!
– Чтобы так рисковать, одних поверхностных выводов мало! – покачал головой Айболит. – Нужны точные и проверенные данные. Ты наше замечательное государство не хуже меня знаешь. Заберут разработки и отдадут своим. А мы сядем по прежним обвинениям. Нет, тут требуется сразу и на весь мир анонсировать конкретные достижения. Всё, что у нас есть, это пара суток теории! Предстоит непочатый край работы. Кстати, о работе! Так как ситуация более чем серьёзная, мы нуждаемся в серьёзном оборудовании, этих игрушек для юных химиков недостаточно. Мне требуется электронный микроскоп, лабораторная центрифуга, кварцевый спектрограф для Никиты… – Он полез в карман халата и достал сложенный вчетверо лист бумаги: – Я тут набросал список. За обедом подумаем, где всё это искать!
С тех самых пор ОСОП и стал потрошить на предмет уцелевшего научного оборудования все полевые лаборатории и развалины строений Городка, до которых удавалось добраться. Ещё через месяц по Ареалу поползли слухи о таинственном Водяном, торгующем в Жёлтой Зоне. Загадочный продавец ходил между смертельных аномалий, словно по проспекту, и предлагал по очень выгодным ценам чистую питьевую воду и медицинские препараты высокого качества. Ни стандартные медикаменты РАО, ни даже новые антидоты, понемногу изготавливаемые в ЦИАП, не могли сравниться с препаратами Водяного по степени эффективности. Против токсинов, ядов и болезней Ареала, сильно мутировавших после катастрофы и ощутимо повысивших силу своего разрушительного воздействия, гарантированно помогали только загадочные шприц-тюбики из Жёлтой Зоны.
Быстро нашлись и самые хитрые, посчитавшие, что старый добрый грабёж всегда выгоднее нудной торговли. Несколько вооружённых отрядов в разное время уходили к магазину Водяного, собираясь поживиться редкой добычей, но лишь один человек из их числа выполз обратно в Зелёную с перебитыми пулями ногами. Он передал всем заинтересованным лицам, что Отряд Специальных Операций официально предупреждает о намерении проводить карательные акции после каждой попытки нападения на свой магазин. В качестве подтверждения своих слов ОСОП на следующий же день атаковал лагерь бандгруппы, к которой принадлежал выживший уголовник. Из четырёх десятков боевиков уцелело меньше половины, часть из которых оказалась настолько неразумна, что бросилась по следу уходящего Спецотряда, пылая желанием совершить месть. Насколько удачной оказалась для них эта затея, никто так и не узнал, ибо преследователи, войдя в Жёлтую Зону, более оттуда так и не появились. После ближайшего Выброса кто-то из Перекупов набрался храбрости и пришёл с небольшим караваном к поляне Водяного в установленный для сделок день. Торговец Спецотряда оказался на месте и, как обычно, ожидал покупателей. Больше соваться на поляну с намерениями, не относящимися к торговле, никто не желал. Сам Водяной никогда не отвечал на вопросы и вёл разговоры исключительно о торговле. Отсутствие какой-либо серьёзной информации быстро сделало своё дело: кровожадный ОСОП и его загадочный продавец обросли всевозможными слухами и домыслами, и это лишь усилило завесу таинственности.
Москва, Краснопресненская набережная, Белый Дом, кабинет вице-премьера Лозинского, 31 октября 2011 года, 12 часов 40 минут.
– Не ожидал, что Кугельштайн столь быстро перейдёт от слов к делу. – Лозинский откинулся на спинку высокого кресла с выражением глубокого недоверия на лице. – И тем подозрительнее выглядит его предложение. Он может сколько угодно строить из себя непорочного гения, далёкого от мирской суеты, но я вижу его насквозь. Немец пудрит нам мозги, чтобы мы платили ему деньги. Иначе почему он не сказал мне о новом препарате девять дней назад?
– Он утверждает, что в тот момент у него ещё не было ясности, – поморщился Белов. – Препарат не сохранял стабильности. Поэтому я и отказался проверять его на себе и потребовал введения стандартного препарата. Кугельштайн прямо заявил, что не проводил испытаний на добровольцах, так как в настоящий момент не имеет ни финансовых, ни юридических возможностей этого сделать.
– Бред! – Вице-премьер криво усмехнулся. – У него достаточно денег! Он пичкает своим зельем двенадцать человек, и каждый платит ему по три миллиона долларов! Даже если Кугельштайн не врёт и половина этих денег составляет себестоимость операции, оставшегося вполне достаточно, чтобы оплатить бесплатный синтез для добровольца! Я уже не говорю о средствах, что передают ему благотворительные фонды. Или он хочет сказать, что во всём Ареале не найдётся ни одного желающего уколоться бесплатно?
– Этот напыщенный индюк меня раздражает не меньше твоего, Валентин. – Генерал-лейтенант коротко качнул головой. – Но в сложившейся ситуации он прав. Более того, считаю, что его позиция сейчас совпадает с нашей. Найти добровольца из числа этого стада элементарно. Но после проведения эксперимента данный субъект мгновенно станет ещё одним знаменитым выскочкой. Его потащат на всевозможные токшоу, конференции и собрания оппозиционных партий, чтобы в тысячный раз показать, как страдают несчастные в Ареале. Это популярная тематика. Если новая сыворотка Кугельштайна окажется удачной и её эффект продлится дольше обычного, к этому персонажу жареных новостей и конференций успеют привыкнуть. А что потом? Рано или поздно препарат утратит силу, и доброволец вернётся в Ареал. И никто не будет платить за него второй раз! Пресса и наши противники мгновенно сделают его мучеником, символом вероломства РАО и так далее. Мол, мы покупаем себе избавление от Зависимости, но что делать тем, у кого нет на это денег, и тому подобное. И оплачивать его операции бессмысленно. Во-первых, недешёвое удовольствие, во-вторых, всё равно ничего не изменит. Заплати за одного – будут ныть: а как же остальные двадцать тысяч? Я уже не говорю о том, если что-то у Кугельштайна пройдёт не так и доброволец умрёт на операции. Представляешь себе шумиху?! Совет Директоров РАО проводит опыты на людях, либо что-то в этом духе. Нет, сохранять существующее положение дел более разумно. Некоторые знают, многие догадываются, большинству наплевать, и никто не заявляет ни о чём конкретно.
– Не буду спорить, хотя и не со всем согласен, – нахмурился Лозинский. – Итак, ты предлагаешь оплатить Кугельштайну эксперимент?
– Иначе это сделает кто-то другой, – заявил Белов. – Например, Бертран или Уиллер. Не думаю, что они захотят рисковать лично, но, учитывая свои финансовые возможности, им не составит труда найти добровольца. Возьмут они его, разумеется, из числа своих, в «Блюроуз» народу достаточно. И заметь, в случае успеха у наших противников опять же появляется возможность швырять в нас камни. Подумать только, иностранцы в Ареале заботятся о своих соотечественниках, а руководство РАО, естественно, только о себе!
– Согласен. – Вице-премьер задумался. Бертран и Уиллер со своей «Блюроуз» до сих пор не были головной болью и охотно шли на сотрудничество. Что и понятно, не в их ситуации отказываться от компромиссов: чужая страна, жуткая глушь, Зависимость. Хотя поначалу с ними пришлось немного повозиться. Француз и британец были эксцентричными коллекционерами и весьма состоятельными людьми, что в конечном итоге и привело их в Ареал. Оба являлись владельцами довольно крупных осколков ухтинского метеорита, приобретённых, разумеется, в обход законов России. После «Дезинфекции» эти осколки заставили своих хозяев приехать в Ареал, дабы «вернуть себя на родину». Во что выльется такое возвращение, тогда ещё никто не знал. Теперь Бертран с Уиллером живут в Сателлите вместе с остальными горе-коллекционерами и очень довольны тем, что вообще остались живы. После того как Кугельштайн представил свою сыворотку, оба стали его постоянными пациентами и несколько осмелели, но вряд ли с ними вообще могут возникнуть проблемы. Потерявшим ощущение того, кто в доме хозяин, иностранцам всегда можно отказать в визе. А сколько проживёт Зависимый вне Ареала, всем хорошо известно. Одно лишь опротестование подобного отказа займёт вдвое больше времени. Так что пять или шесть иностранцев, периодически возвращающихся в Ареал, ничем не угрожали Совету Директоров РАО и были абсолютно управляемы. А созданный ими благотворительный фонд «Блюроуз» даже играл на руку: они всегда правильно освещали за рубежом состояние дел в Ареале, предусмотрительно закрывая глаза на ненужные мировой общественности подробности. Не говоря уже о том, что фонд был платёжеспособен, хоть звёзд с небес и не хватал: Зависимость серьёзно подкосила бизнес его основателей. Но сейчас ситуация была иной. Ради возможной перспективы излечения иностранцы на риск пойдут. Отправят кого-нибудь из числа своих, в случае чего будут долго извиняться и даже компенсируют моральные издержки, но этот заносчивый фашист Кугельштайн сделает собственные выводы. Он всегда даёт приоритет тем, кто платит за его исследования без возражений и задержек. И до сих пор пальма первенства принадлежала Лозинскому и Белову, только их самовлюблённый нобелевский лауреат встречал день в день, остальные могли просидеть в Ареале лишнюю неделю, а то и две, ожидая, пока клиника профессора будет готова к синтезу…
– Кого отправим? – Вице-премьер посмотрел на генерал-лейтенанта. – По срокам подходят оба.
– Если у тебя нет планов на Прокопенко в Москве, могу послать племянника, – поморщился Белов. – Толку от него, сам понимаешь, немного. Он готов к операции вот уже как десять недель, но держать его в Сателлите гораздо спокойнее, чем в Москве. С этим не спорит даже его мать. Иными словами, для меня разницы нет, так что решай сам.
– В таком случае путь едет Прокопенко. – Лозинский посмотрел в окно и прищурился. – У него имеется фронт работ, скоро новый бюджет, так что пусть заодно взбодрит наших партнеров. Они испытывают страх, оказываясь в одном кабинете с кем-либо из Зависимых, так что общение с Прокопенко лишний раз укрепит их дисциплину… – Вице-премьер перевёл взгляд на генерала: – Кроме того, у меня есть для него особое поручение. Пусть проведёт встречу с оппозицией. Господин Абрамов, борец с несправедливостью и великий разоблачитель, давно порывается вызвать на словесную дуэль кого-либо из руководства РАО. Мы дадим ему такую возможность. Пусть убедится лично, что такое Зависимость и сопровождающие ее трагические случаи. Как ты считаешь, Эдуард, за время беседы Абрамова со страдающим Зависимостью Прокопенко произойдёт что-то нехорошее и печальное?
– Уверен, что произойдёт! – понимающе кивнул Белов, возвращая Лозинскому внимательный взгляд. – Зависимость, конечно, непредсказуема, но полтергейсты случаются так часто, что Абрамов непременно окажется в центре событий.
Рабочий телефон мелодично зазвенел, настойчиво требуя отложить работу с корреспонденцией, и Татьяна сняла трубку, отодвигаясь от компьютера.
– Негосударственный благотворительный фонд помощи пострадавшим от Ареала «Неравнодушные», заместитель руководителя пресс-службы Татьяна Володина. Слушаю вас! – произнесла она.
– Вам звонят из ФСБ! – злобно зашептал знакомый женский голос. – Вы все допрыгались и за вами уже выехали! Тюрьма по вам плачет! А вас, Володина, посадят в самую страшную камеру к злобным лесбиянкам! Потому что вы купили сапоги, которые хотела купить я!
– Юлька! – Татьяна тихо прыснула, стараясь скрыть эмоции от сидящих за соседними столами сослуживцев. – Перестань смешить, окружающие меня не поймут, я, между прочим, на работе!
– Можно подумать, я на Мальдивах! – фыркнула подруга. – И звоню тебе с золотистого морского пляжа прямо из горячих объятий жаркого мачо!
– Может, всё-таки наоборот? – Татьяна с трудом сохраняла серьёзное выражение лица. – Объятия жаркие, а мачо горячий?
– Какая разница! – вздохнула Юлька. – Всё равно в наличии не имеется ни того ни другого. А вместо моря и пляжа ноябрьская Москва со смогом и пробками. Сегодня в моей маршрутке был просто настоящий Бэтмен, а не водитель! Все пробки собрал, подлец, я на полчаса на работу опоздала! Главред метал гром и молнии, я думала, что одной из них меня точно убьёт!
– Тебя спасло чудо? – хихикнула Татьяна. С Юлькой они познакомились два года назад на курсах вождения и с тех пор общались почти ежедневно. Её отец был не самым бедным человеком и устроил дочку в известный издательский дом «Бизнесмен», где она с тех пор и работала. Закончившую с ужасным скрипом журфак МГУ девушку более интересовал гламур и светское общество, нежели профессия журналиста, но бэйджик с надписью «Пресса» зачастую помогал ей попадать на мероприятия, в силу закрытости которых иного способа оказаться там могло и не представиться. Поэтому Юлька не торопилась бросать навевающую на нее тоску работу, ибо та давала ей возможность совмещать приятное с полезным, причём совершенно бесплатно.
– Меня спасла ты! – заявила Юлька. – Точнее, ваш босс. Час назад он написал в своем блоге, что, цитирую: «Завтра, четвёртого ноября, все желающие смогут увидеть запись моей беседы с одним из членов Совета Директоров РАО «Ареал» господином Прокопенко Максимом Анатольевичем. Встреча будет проходить в офисе нашего фонда в режиме онлайн, после чего я выложу видеоотчёт в Сеть. Считаю сам факт проведения беседы с данным Членом…», – девушка хихикнула, – написано с большой буквы, кстати! Так вот: «с данным Членом руководства РАО небольшой победой всех неравнодушных, так как до сего момента высшие руководители РАО «Ареал» демонстративно нас игнорировали. И неудивительно! Они боятся наших острых вопросов…», ну, и так далее, он у вас большой любитель написать много буковок! – Она снова хихикнула и нарочито серьёзным голосом продолжила: – Госпожа Володина, как вы можете прокомментировать пост господина Абрамова? Давай, Тань, спасай меня скорее, не то шеф сожрёт прямо со шпильками!
– Действительно, завтра, в пятнадцать часов, наш офис обещал посетить один из директоров РАО «Ареал» господин Прокопенко, – подтвердила Татьяна. – Мы рассчитываем задать ему ряд вопросов.
– Бе! – прервала её Юлька. – А если не так официально? Расскажи мне что-нибудь такое, из-за чего шеф сменит гнев на милость! Что-нибудь эдакое, желательно политическое, а то они тут в преддверие выборов совсем с ума посходили! Занудство сплошное!
– Что тебе сказать… – вздохнула Татьяна. – Абрамов собрался разделать этого Прокопенко под орех. Уже подготовил миллион каверзных вопросов. Говорит, что Прокопенко будет иметь крайне бледный вид и так далее. Особенно рассказывать нечего, он держит вопросы в тайне, чтобы сохранить интригу. Знаю только, что будет спрашивать про то, как это Совету Директоров удалось уцелеть в момент катастрофы, про инопланетян и про награждение Прокопенко Орденом Мужества.
– О! Это пойдёт! – обрадовалась Юлька. – Слушай, Тань, а вы не боитесь устраивать встречу в своём офисе? Прокопенко – он же тоже Зависимый! А у вас пятый этаж! Вдруг, не дай бог, какой-нибудь трагический несчастный случай?!
– Ну… – Татьяна вспомнила, что говорил на эту тему помощник Абрамова. – Мы договорились с МЧС, на время встречи перед зданием будет дежурить машина «скорой помощи» и пожарный экипаж. Количество охранников удвоят, огнетушители и кислородные маски в коридорах разложат. В общем, мы подготовились. Если честно, Абрамов даже пытался договориться с ГИБДД, чтобы перекрыли улицу и запускали транспортный поток по соседнему переулку, но ему не пошли навстречу. Сказали, пробка возникнет просто фантастическая.
– Понятненько, – подруга торопливо записывала ее слова, – «…фантастические пробки пугают ГИБДД больше, чем прямая угроза жизни и здоровью граждан, проезжающих через область возможного Полтергейста…». Круто! Танюха, ты меня спасла! А что там ты говорила про инопланетян? Есть новые факты?
– Нет, конечно, – хмыкнула Татьяна. – Всё те же байки, что распространяют нанятые Правительством провокаторы и прочие тролли. Но Илья Михайлович намерен спросить и об этом.
– Прикольно! – воскликнула подруга. – Я уже придумала заголовок: «Прокопенко ответит Абрамову за бесчинства инопланетян в Ареале!» Как тебе?
– Несколько желтовато, на мой взгляд, – оценила девушка. – А вообще смотри сама, тебе виднее, какую позицию занимает ваше издание.
– Как это какую? – вновь засмеялась Юлька. – Такую же, как и ваш шеф: мы против партии негодяев и коррупционеров! В общем, мы с вами заодно. Ладно, Тань, побежала я, а то новостной блок без меня сверстают. Вечером в восемь, не забудь! Пока-пока!
Татьяна повесила трубку и поискала глазами недоделанное письмо, сиротливо белеющее посреди монитора пустым листом. Разговор с подругой вытеснил из головы тщательно сформулированный ответ, и теперь придётся перечитывать запрос. Всё-таки настолько кабинетная работа не для неё. Два с небольшим года назад врач однозначно заявил ей, мастеру спорта международного класса, что о художественной гимнастике она может забыть. Иначе в девятнадцать лет узнает, что такое инвалидная коляска. С проблемным позвоночником шутки плохи. Свыкнуться с тем, что двери в спорт для неё захлопнулись, удалось не сразу. Около года она тренировала детей, постоянно поддаваясь соблазну задержаться после работы и потренироваться самой, в результате чего боли в спине усилились. Пришлось уйти. Настроение было близко к абсолютно депрессивному, и в тот момент Юлька очень помогла ей, таская с собой по всем журналистским тусам, лишь бы не позволить грустить в одиночестве в четырёх стенах. Однажды они оказались на пресс-конференции известного правозащитника и оппозиционного блогера Ильи Абрамова. В тот момент в стране как раз был пик гонений на Зависимых, несчастных людей выживали не то что из собственных квартир и домов, но даже из городов, и пострадавшие от Ареала, терзаемые жутким Зудом, вернулись к границам этой зловещей Зелёной Зоны, где проживали в нечеловеческих условиях подобно бездомным. Вообще катастрофа в Ареале прошла для неё незамеченной, слишком сильны были собственные переживания по поводу гибели спортивной карьеры, являвшейся смыслом всей жизни, и возня с врачами и больным позвоночником отнимала много времени. Поэтому в ситуации с Зависимыми она разбиралась слабо и затруднялась определить, чья трагедия страшнее: Людей, безвинно попавших под проклятие Ареала, или родных и близких детей, гибнущих в несчастных случаях, десятками происходящих вокруг Зависимых.
На той пресс-конференции выяснилось, что правозащитник Абрамов собрался организовывать негосударственный некоммерческий фонд, призванный помогать Зависимым, фактически брошенным государством на произвол судьбы внутри смертельно опасных территорий. Фонд получил название «Неравнодушные» и должен был заниматься не только невнятными и мало кому понятными судебными тяжбами отдельных лиц с государством и не только закупкой на собранные средства гуманитарной помощи, но и действительно искать способы реально помочь попавшим в эту жуткую беду людям. Абрамов прямо заявил, что не собирается списывать миллионы на раздачу одеял и сэндвичей.
– Благотворительная раздача может длиться вечно и ни к чему не приведёт, кроме растраты собранных денег! – прямо заявил известный блогер и правозащитник. – Мы будем финансировать научные исследования, направленные на излечение Зависимости. А для того, чтобы средства не уходили на гранты нечистым на руку карьеристам и бизнесменам от науки, мы организуем своё собственное научное учреждение! Исследовательский институт по проблемам излечения Зависимости при фонде «Неравнодушные»! В общем, работы предстоит много, и потому я приглашаю всех, кто не на словах, а на деле неравнодушен к людям, которых постигла эта ужасная трагедия, присоединяться к нашему движению!
Сразу же по окончании пресс-конференции Юлька потащила её к Абрамову и заявила, что её подруга, мастер спорта международного класса, титулованная спортсменка, известная личность и просто красивая девушка, желает принять участие в благородном почине «Неравнодушных». Татьяна даже не успела воспротивиться, как ей было предложено место в пресс-службе фонда, и человек десять во главе с Абрамовым единодушно заявили, что именно такая выдающаяся персона им и требуется на этом месте. С тех пор она работала в «Неравнодушных» и узнала об Ареале довольно много всего, но понять, где заканчивается правда и начинается вымысел, так и не смогла. Слишком противоречива и подчас невероятна была поступающая оттуда информация. А самое главное, что Абрамов действительно делал благое и в какой-то мере даже великое дело, по всей стране собирая средства на финансирование научной программы. Ибо большинство страны устраивало, что Ареал и его Зависимые, несущие вокруг себя поток катастроф, гибели и увечий, находятся где-то там, далеко, и чем дальше от них, тем спокойнее. И правительству было совершенно наплевать, что происходит внутри Ареала, соблюдаются ли там законы, выдерживаются ли права человека и общественный порядок… Главное – это бесперебойная добыча нефти «Тип Икс» и, соответственно, темпы её роста. Всё остальное чиновников заботило лишь на бумаге. Жаль только, что остальных это заботило подчас ещё меньше.
Татьяна вздохнула, сосредотачиваясь на работе, и принялась за составление ответа. Стоит поторопиться, вскоре звонки, подобные Юлькиному, последуют один за другим. Пожалуй, через час надо выложить в Сеть официальный видеокомментарий.
– То есть вы хотите сказать, что интернет-сообщество – это не более чем сборище троллей и шарлатанов? – Правозащитник Абрамов иронично усмехнулся. – Они объединились от безделья и по глупости своей постят про Ареал отсебятину и прочую выдуманную чушь, а на самом деле внутри аномальных территорий всё чинно и спокойно, никаких проблем и даже лучше, чем где-либо в мире? А несколько десятков миллионов людей, неравнодушных к судьбам Зависимых, всего лишь скопище наивных дурачков, попавшихся на удочку жёлтой прессы?