На следующий день убийство попало в вечерние газеты, даже с фотографиями. Наверняка кто-то из полиции за мзду малую дал наводку журналистам, и те оказались на месте преступления раньше детективов. Убитый на фото получился каким-то совсем уродливым, но человек, которого застрелили и бросили в мусорный ящик, красавцем точно не должен выглядеть, заодно в статье написали, что звали его Сэмми «Певец» Карузо и был он членом семьи Антенуччи. Впрочем, другая газета последнее утверждение частично оспаривала, написав, что «Певец» в семью не входил, а просто работал на кого-то из ее «солдат». В это я поверил сразу, потому что главный за сигаретами бегать не будет, а мобстеры так и действуют обычно: один член семьи и под ним приближенные гангстеры, которые налог платят, но правами «солдата» не пользуются.
Еще написали, что это могло быть ограблением, что порадовало.
В этот вечер я позвонил Сингеру вроде как по рутинному вопросу, но он ничего по поводу убийства не сказал, из чего мне осталось сделать вывод о том, что со мной никто ничего еще не связывает. Оно и понятно, у Тома меня никто не видел, ему выгодней всего молчать, пока молчать, и для него я вообще парижский «гастролер», то есть вероятность того, что у меня могут быть проблемы с местными мобстерами, очень низка.
Вот если за убийцу «выставят цену», то тогда Том начнет все это обдумывать и может прийти к не нужным мне выводам, что следует учитывать. Но это сомнительно, потому что покойный в иерархии занимал почти что самую нижнюю ступеньку. А вообще удивительно, как он меня узнал – виделись мы всего раз, мельком, когда четверо сицилийцев чуть не перехватили меня на выходе из бара Сингера, но вышло так, что они слишком поздно сообразили, кто я такой, и к тому времени я смылся. Все вышло без беготни и суеты, так что сицилийцы до сих пор не были уверены, что это я даже в первый раз очистил букмекерскую контору, но все же кто-то в списке возможных кандидатур меня упомянул. Сингер божится, что не он, я ему верю – ему с того никакой выгоды, так что на ум приходит пара персонажей, тоже промышляющих взломом. Все же как я ни скрываюсь, но что-то обо мне в этих кругах известно. Думаю, что пришли потрясти такого, а он, чтобы не трясли, меня и назвал. Но явно не меня одного. Теория это все, конечно, но имеет право на жизнь.
Как бы то ни было, газеты я читал уже в «Ритце», куда вернулся еще вчера ночью и даже посидел в баре на крыше, попивая прекрасный коньяк и наслаждаясь видом на ночной центр Большого Каира. А сегодня у меня в планах кинотеатр – премьера, на которую консьерж, довольный щедрыми чаевыми, достал билеты на самые лучшие места, ну а потом как получится. Но никакого отеля «Кайзерин» – по вечерам мы туда не ездим, так что дальше или клуб какой-нибудь, или поздний ужин. В ресторане «Ла Террас», например, что расположился на крыше «Гранд-отеля». Такие места тут вообще популярны по ночам, когда жара спадает полностью и одуревший от дневного зноя город овевает свежий ветерок.
Если сегодня появится серый «Ситроен», то пусть следит, это даже хорошо. Сегодня я выполняю обязанности кавалера дочери вице-губернатора Большого Каира и больше ничем не занят. Это только на укрепление моего образа будет работать, как мне кажется. Тем более что сегодня я забираю Марго из дома, то есть у меня еще и первый визит в нужное место.
Одеваемся формально, то есть «полуночный синий», черный в одежде я не люблю, а этот цвет тоже вполне допустим, даже единственный допустимый, бабочка, костюм с двубортным пиджаком из алафреско, тончайшей итальянской шерсти, в которой в жару легче даже, чем в хлопке. Если отправимся ужинать, то месту придется соответствовать. Тем более есть вероятность увидеть самого лорда Бриггса, а про него говорят, что он человек формальностей, прямо весь из них состоит. Да, туфли отдраили так, что в них смотреться можно.
Пожалуй, поеду я чуть раньше – изображу мающегося влюбленного, а заодно чуть осмотрюсь в доме. Минут на двадцать раньше заявлюсь. Набрал консьержа, затребовал автомобиль с шофером. Вскоре мне перезвонили сообщить, что машина подана, так что мне осталось только спуститься, отблагодарить заботливого служителя, а затем посыльный провел меня мимо распахнувшего дверь швейцара в цилиндре и винного цвета ливрее к белому «Паккарду», у задней двери которого уже ждал шофер в фуражке.
– Добрый вечер, сэр, – распахнул он передо мной дверцу. – Меня зовут Гастон.
У него заметный французский акцент, так что ответил я уже по-французски.
– Добрый вечер, Гастон, – кивнул я, затем, обернувшись, выдал чаевые посыльному.
На заднем сиденье «Паккарда» было просторно, а плюшевый диван оказался настолько мягким, что я в нем утонул.
– Гастон, сначала в «Оазис», резиденцию вице-губернатора.
– Слушаюсь сэр, – ответил тот, захлопывая дверь за мной.
Большая машина тронулась с места мягко, заурчав мотором, как сытый тигр. Или это у меня уже штамп в сознании образовался из-за рекламы «Эссо»? «Вы получите тигра под капотом вашего автомобиля!» Может, и так, но это и не важно.
Гранд-авеню уже заполнилась вечерней волной машин, «Паккард» смешался с потоком. Вел Гастон на удивление плавно, вроде бы и не медленно, но без единого рывка, как и подобает шоферу наемного лимузина. Главное – пассажира не растрясти, он должен чувствовать, что его словно на руках несут.
«Оазис» расположился далеко от Нила, машина поехала из центра на восток. Закончился даунтаун, затем потянулся ряд тесно стоящих городских особняков для тех богачей, кому нравилось жить одновременно и в собственном доме, и близко к центру города. Витрины магазинов сменились высокими заборами из затейливо кованых решеток, а на улице заметно прибавилось пеших констеблей, потому как покой обитателей здесь берегли.
Затем улица превратилась в короткое шоссе, которое и вывело нас к большим воротам со шлагбаумом. «Оазис» – частная территория, в которую ход открыт далеко не всем. В будке у ворот сидел охранник в форме: он сверился со списком, прежде чем пропустить нас. Дальше заборы стали длинней, потому что здесь и виллы больше, и земли вокруг каждой хватает. Вдоль дороги с обеих сторон потянулись стройные ряды аккуратно высаженных пальм. Несколько раз навстречу попались дорогие машины, или лимузины с шоферами, или модные спортивные британские – здешняя публика именно их предпочитает прочим. Все ехали в город развлекаться.
У одного из въездов вдоль стены вытянулся длинный ряд автомобилей, возле которых кучковались курящие шоферы, а из-за стены слышалась музыка. У кого-то прием, похоже. Несколько раз попадались горничные, выгуливающие собачек, обычно сразу по несколько на длинных поводках.
Гастон дорогу знал, оказывается, поэтому вскоре он уверенно повернул машину налево, и через минуту мы оказались в обрамленном высокой живой изгородью cul-de-sac, прямо перед воротами, которые были сейчас гостеприимно распахнуты. «Паккард» заехал внутрь, на разворотный круг у фонтана, обрамленного кустами роз, и высадил меня у высокого крыльца со ступеньками из песчаника.
Дверь открыла молоденькая горничная, поздоровалась, приняла шляпу, после чего передала меня с рук на руки Уилфриду, вышедшему из боковой двери в просторный холл.
– Добрый вечер, сэр! – с некоей даже торжественностью приветствовал он меня. – Леди Маргарет пока одевается, я провожу вас к леди Бриггс.
– Благодарю, Уилфрид.
– Прошу вас, сэр. – Он пошел вперед, к высоким двустворчатым дверям с витражами.
За дверями оказалась огромная гостиная, но Уилфрид свернул левей, попутно сообщив:
– В малую гостиную, сэр.
Малая гостиная была побольше всей моей квартиры в пару раз и напомнила мне холл дорогого отеля – столько в ней было диванов и кресел. Если здесь принимали небольшие компании, тихо, по-семейному, то понятие «небольшой» у владельцев дома сильно отличалось от моего.
Леди Бриггс сидела в кресле у большого камина, в топке которого сейчас стояла корзина роз, и читала книгу, которую, впрочем, сразу же отложила на столик, едва я вошел.
– Роберт, как приятно, – сдержанно, но подчеркнуто доброжелательно улыбнулась она. – Маргарет у себя, она еще не успела одеться.
– Сожалею, что я рано, немного не рассчитал время. – Я поклонился. – Не настолько хорошо знаю город, а шофер довез на удивление быстро.
– Присаживайтесь, – показала она на диван напротив. – Чаю? Уилфрид…