– Ручку! Дай ручку! Дай ручку, мне страшно! – тихие всхлипывания постепенно перешли в громкий рёв. От этого рёва Анюта проснулась.
Две детские кроватки стояли под углом друг к другу. На соседней кровати её сестрёнка Алёнка плакала, что ей «стлашно» и просила «лучку». В комнате было темно, ни мамы, ни папы не было. В кино ушли на последний сеанс, догадалась Аня. Она протянула руку сквозь решётку. Малявка, схватив и сжав тёплую ручку своей ручонкой, успокоилась, засопела и вскоре заснула. Ну что с неё возьмёшь, три года всего.
– Вот я большая, мне целых четыре. А скоро пять будет, во! – Потихоньку высвободив руку из лапки спящей сестры, Аня подняла вверх ладошку с растопыренными пальчиками. И, повернувшись на бочок, снова заснула.
***
Оставаться дома одной девочка не боялась. Привыкла, ещё когда жила с мамой и бабушкой в городе на реке Великой. В доме восемьдесят пять, в квартире семь. Мама училась в институте, а бабушка работала в таком месте, которое называлось «завод». Наверное, там делали заводные игрушки. Мишек, зайчиков, машинки. Если покрутить ключик на спине у зайчика, он начинал прыгать по комнате. А машинка, если её завести, сама ездила. Как настоящая машина, только маленькая.
– Бабуля, принеси с завода какую-нибудь заводную игрушку, – как-то попросила Аня.
– Что ты выдумываешь, Анюта! – строго сказала бабушка. – У нас в цеху не игрушки, а детали.
– А почему тогда называется завод? – недоумевала Аня. – А, поняла. У вас детали заводные.
***
Раньше у Ани был ещё и папа. И они с мамой всё время ругались и кричали друг на друга. Однажды раскричались очень громко, после этого папа хлопнул дверью, ушёл и больше не приходил. Это называлось развод.
Когда Аню совсем некуда было девать, её оставляли дома. В соседней комнате жили соседи – тётя Клава, дядя Коля и мальчик Руслан. Поэтому квартира называлась коммуналка. Тётя Клава иногда заглядывала к Ане посмотреть, всё ли в порядке, и звала девочку к себе в комнату. Но бабушка говорила, чтобы Аня зря не ходила к соседям. У них своя жизнь, нечего путаться у них под ногами.
Поэтому девочка тихонько играла одна. Из игрушек был только подаренный кем-то деревянный Буратино, угловатый и на лицо некрасивый. Куклу ей не покупали – дорого.
Зато в комнате было радио. Чёрная тарелка висела на стене и не умолкала ни на минуту. То разговаривала, то пела песни на разные голоса.
Благодаря радио Аня знала, что ей очень повезло. Она жила в самой большой стране, где все люди счастливые. Об этом по радио хором пели дяди и тёти:
Широка страна моя родная.
Много в ней лесов, полей и рек.
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек.
Музыку этой песни написал композитор Дунаевский, а слова к ней Лебедев-Кумач, и об этом тарелка тоже говорила, но Аня пока не интересовалась композиторами и поэтами.
Давным-давно, когда Ани ещё не было на свете, случилась война. На нашу страну напали злые фашисты с ружьями и стали стрелять и всех убивать. Потому что им не понравилось, что наша страна большая и люди в ней очень веселые и добрые. И даже умеют лучше всех на свете смеяться и любить. Но наши храбрые солдаты прогнали фашистов, и жизнь опять стала хорошая. Правда, остались ещё разрушенные дома.
Аня не любила, когда по радио невидимые дяди и тёти скучно рассказывали о непонятном. Но такое бывало не всегда. Иногда радио становилось добрым дедушкой и говорило Ане:
– Послушай-ка, дружок, сказку…
И Аня внимательно слушала.
Своего дедушки у Ани не было, его убили на войне фашисты. От него остался только портрет на стене. Он был очень храбрым, за это фашисты его и убили. Они трусы, эти фашисты. Так говорил Руслан.
Старшие ребята играли в войну во дворе за сараями, но Аню и Руслана в игру не брали. Маленькие ёще. Правда, Руслану иногда разрешали караулить пленных. Потому что у него была игрушечная винтовка, почти как настоящая, только деревянная.
***
Однажды по радио заиграла торжественная музыка и радостные голоса объявили, что в космос полетел спутник. Первый в мире наш советский спутник. Радовалась не только тарелка. Мама, бабушка и все соседи тоже радовались.
Космос – это высоко-высоко, выше неба, там чёрная пустота и звёзды. И в этой чёрной пустоте летает спутник и подаёт сигналы «бип-бип-бип…». Наверное, ему там страшно одному. А вот Ане совсем не страшно, потому что можно выйти в коридор и постучаться к соседям.
Больше всего Ане нравилось, когда радио пело песни. Наслушавшись песен, вечером Аня с крыльца подъезда выступала перед жильцами дома, сидевшими на лавочках. Пела все знакомые песни подряд: «Едут новосёлы по земле целинной…»1, «Я встретил девушку, полумесяцем бровь…»2, «Русая девушка в кофточке белой, где ты, ромашка моя?»3. Эти песни звучали не только по радио, но и в кино, куда Аня часто ходила с мамой. Ане очень нравилось сидеть на маминых коленях и смотреть на огромный экран, который показывал что-то интересное. То горы, то море, то большие красивые города. Правда, все они были не разноцветными, как в жизни, а будто нарисованными простыми карандашами. Бабушка Валя, которая папина мама, однажды забрала Аню к себе. Она жила у моста через речку Пскову, в большом доме, на самом нижнем этаже. Окно комнаты было высоко, почти под потолком, и в нём видны были только ноги прохожих, ходивших взад-вперёд по тротуару. Это называлось полуподвал. Так вот, баба Валя выдала Ане тоненькую тетрадку для рисования и много-много разноцветных карандашей. Синих, красных, зелёных, жёлтых. Аня тут же взялась рисовать, это она любила. Взяла синий карандаш, чтобы нарисовать реку Великую, а он отказался синим только снаружи. Рисовал он каким-то серым цветом. Взяла жёлтый, чтобы нарисовать солнце, а он тоже оказался серым. И все остальные карандаши тоже были серыми. Баба Валя сказала, что это всё простые карандаши, только рубашки у них разноцветные.
Зато уж если Аня с мамой попадали на цветной фильм, это было такое чудо! Даже ярче чем на самом деле.
Самая любимая песня у Ани была, как многие годы спустя выяснилось, поэта Михаила Козырева и композитора Александра Титова:
Называют меня некрасивою,
Так зачем же он ходит за мной?
И в осеннюю пору дождливую
Провожает с работы домой.
Песня эта очень нравилась зрителям. Они всегда смеялись и просили спеть ещё раз. Это называлось «исполнить на бис». А потом громко хлопали артистке и даже угощали конфетами. Но Аня конфеты сразу не ела, а складывала в кармашек платьица. А дома делилась ими с мамой и бабушкой.
***
Вернувшись с работы, приготовив на керосинке ужин и накормив внучку, бабушка Нюра приглашала в гости тётю Машу из квартиры номер шесть. Они усаживались на кухне пить чай и разговаривать.
– Безотцовщиной растёт Анюта, – вздыхала бабушка. – Лилька моя на втором курсе замуж вылетела, а на четвёртом развелась. Характерами не сошлись, видишь ли.
– Какие такие характеры? – подхватывала тётя Маша. – Несерьёзно это всё.
– Конечно, несерьезно. Мы с моим Николаем никогда не ссорились, уважали друг друга. Так бы и дальше жили душа в душу, если бы он живым с войны вернулся. Не вернулся, погиб под Ленинградом. Пришлось мне одной детей на ноги ставить. Володька теперь в военном училище в Ленинграде, Лилька в педагогическом учится. Хотела тоже в Ленинград, в библиотечный, но я ее не отпустила. Беспокоилась, не обидел бы кто. А она здесь, дома, умудрилась замуж выскочить и бабушкой меня сделать. В сорок один год! Может, зря не отпустила? Может, наоборот, она бы там училась серьёзнее.