Электронные часы показывали 23:55. К перрону станции «Технологический институт» подали пустой состав, двери гостеприимно распахнулись, то есть, разошлись в разные стороны, и хриплый баритон машиниста – с лёгким злорадством – объявил:
– Уважаемые дамы и господа! Россияне! Наш поезд следует до станции «Девяткино» со всеми остановками. Следующий состав отправится только завтрашним утром… Попрошу поторопиться при посадке! Отправление – через пять минут. Повторяю, милые господа и дамы! Ровно через пять минут!
Артём уже приготовился войти в вагон, но замер на месте и повернул голову направо – на шум возбуждённых и рассерженных голосов. Рядом со ступенями перехода на другую ветку питерского метрополитена назревала ссора, грозящая – через минуту-другую – перерасти в жаркую драку. Две группы молодёжи – каждая численностью примерно по восемь-десять человек – уже приступили к предварительному ритуалу: зазвучали взаимные матерные оскорбления и кровожадные угрозы, послышался громкий треск раздираемой (разрываемой?) ткани. Одни подростки были одеты в чёрные кожаные куртки и щеголяли бритыми налысо черепами, другие же были облачены в самую обыкновенную одежду, единственной приметной частью которой являлись синие и бело-голубые шарфы.
– Фашисты немного повздорили с фанатами «Зенита», – пояснил мелодичный девичий голосок. – Это достаточно серьёзно. Могут задержать отправление поезда, а то, и вовсе, отменить. Пока – ещё – менты прибегут и успокоят…
Он обернулся и непроизвольно улыбнулся – стоящая рядом с ним девчушка была очень миленькой: одета в камуфляжные куртку и брюки, невысокая, худенькая, стройная, зелёноглазая, светленькая, с двумя смешными косичками, переброшенными на грудь. Бантики на косичках были ярко-синими – в крупный чёрный горох.
– Не надо смотреть на меня – как на маленькую! – неожиданно обиделась девчонка, поправляя на своём плече широкий ремень мужской кожаной сумки. – Мне полторы недели назад исполнилось девятнадцать лет!
– Я и не смотрю…, – смущённо замялся Артём и, неожиданно для самого себя, представился. – Меня зовут Артёмом Петровичем. А вас? Если не секрет, конечно же…
– Немедленно прекратить хулиганить! – велел по мегафону строгий женский голос, обращаясь, по-видимому, к бритоголовым молодчикам и зенитовским фанатам. – Враз отменю поезд! Пешком, волчата тамбовские, будете добираться до своей Богом забытой Гражданки! Так вас всех растак! Зона вас всех заждалась! Или там – российская армия… «Шарфики» – в последний вагон! «Лысые» – в первый! Ну, кому я сказала, рожи? Быстро у меня, уроды малолетние!
– Послушаются! – уверенно пообещала светленькая девушка. – Домой-то всем хочется попасть. Я, кстати, Татьяна…
Таня не ошиблась, уже через тридцать-сорок секунд мимо них торопливо прошагали, направляясь в голову состава, юнцы в чёрных куртках.
– А рубаху-то Никодиму я успел порвать! – похвастался широкоплечий верзила. – Только пуговицы – веером – полетели в разные стороны…
– Ты, Борман, мужчина могучий и отважный! – насмешливо хохотнул худой очкарик, шедший первым. – Настоящий «истинный ариец»! Наследник легендарной славы древних воителей…
– О, какая клёвая бикса! Я торчу и медленно охреневаю! – похотливо оскалился здоровяк, нагло подмигивая Татьяне. – Пошли с нами, девонька! Не пожалеешь! Пока доедешь до дома, раза три успеешь…
– Проходи, морда! – прервал его Артём.
– Чё ты сказал, тварь? Порешу в момент…
– Отставить! – начальственно прикрикнул очкарик. – Во-первых, поезд отходит. А, во-вторых, дяденька-то – больно, уж, серьёзный. С таким – без предварительной и тщательной подготовки – лучше не связываться. Себе, как говорится, дороже.
– Откуда ты знаешь, что серьёзный? – остановившись, поинтересовался Борман, недоверчиво тараща на Артёма карие поросячьи глазки. – По мне, так самый обычный фраерок. Вырубится с первого же удара…
– От верблюда! Глаза у него авторитетные… Не просекаешь, дурилка? Вот, поэтому я – Фюрер, а ты – рядовой партайгеноссе.…Всё, базар закончен! Ходу, гвардия!
Артём неуверенно посмотрел на девушку, не зная о чём говорить дальше.
«С одной стороны, легкомысленные бантики в горошек», – рассуждал он про себя. – «А, с другой, одета в пятнистый камуфляж, на лацкане куртки размещён какой-то жутко серьёзный значок. Буква «М», сложенная из двух кинжалов и двух автоматов Калашникова… Что может интересовать такую нестандартную и симпатичную барышню? Кто бы подсказал?».
Подсказка не заставила себя долго ждать:
– Эй, Сталкер! Кончай нагло заигрывать с посторонними мужиками! – раздался насмешливый голос. – Всё расскажем Сухому! Ничего не утаим!
От эскалатора торопливо бежали молодые люди в пятнистом камуфляже.
– Это мои товарищи по клубу. Хан и Хантер. А «Сталкер», стало быть, это я и есть, – чуть смущённо объяснила девушка и предложила: – Давайте, уже зайдём в вагон. До отправления состава осталось полторы минуты, – отчаянно замахала рукой, обращаясь к своим приятелям: – Быстрей, лентяи! Сюда! Шевелите помидорами!
В вагоне Артём расположился в самом торце, рядом с двумя пожилыми мужичками, одетыми в строгие чёрные костюмы (воротники белых рубашек мужичков – вместо галстуков – стягивали широкие тёмно-коричневые ленты), а компания «камуфляжников» заняла центральную скамью.
«Вот же, чёрт побери! Даже телефона у симпатичной девицы спросить не успел!», – всерьёз печалился Артём. – «Уже тридцать семь лет скоро стукнет, а всё никак не могу научиться – знакомиться с девчонками. В смысле, оперативно и эффективно… Что теперь делать, а? Подойти и вручить ей визитку? Бред полный! Неудобно как-то, прямо как в дешёвой голливудской мелодраме… Впрочем, может, и нет особого повода для огорчений? Там, кажется, уже существует некий ухажёр по имени «Сухой»… А эти двое – с лентами на шеях – похоже, матёрые сектанты…».
Пассажиров в вагоне – по позднему времени – было не густо, человек пятнадцать-восемнадцать. Большинство из них являлись одиночками и ехали молча: кто-то устало дремал, кто-то читал мятые детективы-боевики в мягких обложках. Только соседи Артёма живо обсуждали какую-то важную религиозную проблему, да компания «камуфляжников» горячо обсуждала-вспоминала события прошедшего вечера. Из обрывков разговора Артём понял, что эти ребята состояли в клубе, объединявшем то ли знатоков военных дел, то ли, наоборот, любителей махровой фантастики, а сейчас следовали по домам со встречи с каким-то популярным писателем.
– Он же совсем простой и открытый! Никакой и не задавака! – искренне восторгался белобрысый высокий парнишка. – Руку мне, даже, пожал! Представляешь, Хан?
– Ты, Хантер, теперь правую ладошку никогда не мой! – насмешливо посоветовал черноволосый толстячок. – А ещё лучше – перебинтуй в три слоя и старательно обклей пластырем. Правильно я говорю, Сталкер?
– Безусловно! – совершенно серьёзно подтвердила Таня, лукаво посматривая в сторону Артёма.
Когда состав тронулся от «Выборгской», девушка, расстегнув молнию на сумке, достала из неё книжку обычного формата и торжественно объявила:
– Вот, мальчишки сопливые! Пока вы бегали в буфет, чтобы глотнуть пивка, я у Дмитрия взяла автограф. Завидуйте!
– Не может быть! – хором завопили Хан с Хантером. – Заливаешь, Танька! Врёшь всё, как и всегда…
В этот момент поезд резко затормозил и остановился, девушка покачнулась, книга выпала из её рук и заскользила по полу вагона. Артём, поднявшись со своего места, подобрал книгу и, мельком взглянув на обложку, мысленно хмыкнул: – «Дмитрий Глуховский, «Метро 2033». Что же, занятная и – в целом – интересная книжка. Местами совершенно недостоверная, конечно же, но – в общем – ничего. Теперь понятно, что означают приметные значки – в виде буквы «М» – на куртках этой троицы. Да и имена – «Хан», «Сталкер» и «Хантер» – взяты из того же романа Дмитрия Глуховского…».
Он выпрямился и тут же утонул в лукавых тёмно-зелёных глазах.
– Спасибо вам, Артём Петрович, – негромко поблагодарила Таня, забрала книгу и, развернувшись, вернулась к друзьям.
Артём с удивлением понял (ощутил, почувствовал, осознал?), что в его правой ладони – невесть откуда – появился крохотный листок бумаги, сложенный напополам. Он уселся на прежнее место – напротив не прекращавших спорить сектантов – и мельком ознакомился с посланием. Записка содержала номер телефона и короткую фразу: – «Никакого повода для ревности нет. «Сухой» – это моя закадычная подружка Оля».
«Однако, дела! На ходу подмётки режет!», – мысленно восхитился Артём. – «И когда это она успела написать – незаметно для всех – записку? Шустра, чертовка зеленоглазая. Ох, шустра! Такая окольцует – даже оглянуться не успеешь…».
А состав, тем временем, и не думал трогаться с места. Минут через десять-двенадцать вагон наполнился нестерпимой духотой.
– Люди, мы скоро задохнёмся! – занервничал тщедушный мужичок в противоположном конце вагона. – У меня же хроническая астма! Мне нельзя вдыхать спёртый воздух! Кажется, начинается приступ… Помогите, ради Бога! Вызовите Скорую!
– Мужчины, чёрт вас дери! Откройте, пожалуйста, форточки! – сердито попросила-велела Татьяна. – Хватит сидеть бесполезными истуканами!
Артём послушно поднялся на ноги, отодвинул в сторону одно боковое стекло, второе, третье, непроизвольно приближаясь к «камуфляжникам»…
Неожиданно по ушам ударил длинный надсадный гудок, вслед за ним последовали два коротких.
– Что это такое? – раздались непонимающие и чуть испуганные голоса.
Вскоре гудки повторились. Артём почувствовал, как на скулах вздулись и забегали – туда-сюда – каменные желваки.
– Артём Петрович, вы знаете, что означают эти сигналы? – тревожно заглянув ему в глаза, спросила Таня.
– Знаю. Да и вы, Таня, должны знать, раз являетесь фанатичной поклонницей творчества Дмитрия Глуховского…
– Не тяните! – мягко попросила девушка. – Расскажите, пожалуйста!
– Только что была объявлена «Атомная тревога!», – хмуро сообщил Артём, после чего неуклюже пошутил: – Все мы имеем прекрасный шанс – испытать по-настоящему все жизненные прелести, описанные в бессмертном романе «Метро 2033»…
– Атомная тревога? – переспросила Татьяна.
– Атомная тревога, атомная тревога…, – зашелестело по вагону.
– Не хочу! Мне страшно! Помогите! Мамочка! – истошно завопил мужчина, недавно жаловавшийся на астму. – Не хочу! Лучше умереть сразу!
– У него пистолет! – раздался громкий женский визг.
– Извините! – Артём бережно отодвинул девушку в сторону. – Я сейчас…
Он решительно зашагал на возбуждённые голоса, чётко помня золотое армейское правило: – «Во время боевых действий любые проявления паники должны пресекаться моментально и безжалостно…».
Хлипкий мужичок, глаза которого были белыми от страха, а на тонких губах бодро пузырилась светло-розовая пена, неуклюже размахивал – во все стороны – травматическим пистолетом.
– Лови, дядя! – бросая в лицо паникёра пластмассовую зажигалку, вежливо предложил Артём.
Дальше всё было просто: прыжок вперёд, резкий рывок на себя, удар ребром ладони по нужной болевой точке, расположенной за ухом объекта. Опустив отобранный пистолет в карман пиджака, Артём бережно пристроил бесчувственное тело на скамейку, стащил со своей шеи галстук, развязал узел и получившимся длинным жгутом умело и крепко примотал кисти рук нервного мужчины к его же лодыжкам.
Снова завыла сирена: один длинный гудок, два коротких.
– Ловко это у вас получилось, профессионально! – похвалила солидная женщина бальзаковского возраста в учительских очках, которая до этого тоненько повизгивала. – А меня, молодой человек, зовут Миленой…
Артём коротко откашлялся и громко объявил:
– Внимание! В сложившейся ситуации я вынужден узурпировать власть! Прошу всех вести себя спокойно и достойно, не паниковать и не истерить! Пока очень мягко и любезно прошу… Поймите, что сигнал «Атомная тревога!» ещё ничего – толком – не значит. Это может оказаться обычным плановым учением. Вполне возможно, что – просто-напросто – произошёл нештатный сбой в системах оповещения. Так что, граждане, не надо напрягаться раньше времени…
– А что будет дальше? – слезливо спросила Милена. – Нас ведь не бросят здесь одних, в полутёмном туннеле?
– Конечно же, не бросят! – уверенно пообещал Артём. – В соответствие с профильными инструкциями – во время объявления «Атомной тревоги» – все составы метрополитена должны въехать на территории ближайших станций, или же приблизиться к ним на максимально-возможное расстояние…
Словно бы подтверждая слова Артёма, состав чуть дёрнулся и очень медленно двинулся вперёд.
– Г-г-господа и дамы! Прошу соблюдать п-п-полное спокойствие! – слегка заикаясь, объявил хриплый баритон машиниста. – Через несколько м-м-минут мы прибудем на станцию «Лесная»! Ничего с-с-страшного не произошло! Прошу с-с-соблюдать полное с-с-спокойствие!
– Ага! Значит, всё хорошо! – обрадовалась Милена. – А вы, невежливый гражданин, распустили руки! Вот, безвинного мужчину избили до потери сознания… Придётся теперь вам пообщаться с милицией. Непременно придётся! Я же буду свидетельницей… А как вы, собственно, хотели, красавчик? С ним приличная дама знакомится, а он – невежа и негодяй – тупо молчит в ответ…
– Артём Петрович, извините! – запоздало отреагировал Артём, а про себя подумал: – «Вряд ли на «Лесной» нас встретит доблестная милиция. И про «всё хорошо» – вряд ли…
Секунд через десять-двенадцать медленно и неотвратимо погас свет, по вагону – в кромешной темноте – пробежал ледяной ветер-сквозняк, вслед за тем раздался резкий хлопок. Вагон ощутимо тряхнуло. Перед глазами поплыли, расходясь широкими кругами в стороны, зелёные, жёлтые и фиолетовые пятна.
Понимая, что теряет сознание, Артём успел подумать: – «Вот, он к тебе и подкрался-подобрался – белый и пушистый песец, про которого рассказывал генерал Громов. Как оно там было? Вспомнить – во всех подробностях – не помешает…».
Как-то поздним летним вечером, за несколько лет до описываемых событий, в купчинской[1] квартире начинающего писателя Артёма Петровича Белова раздался громкий телефонный звонок:
– Надеюсь, узнал? – насмешливо и чуть вальяжно поинтересовался властный голос.
– Конечно же, узнал, Виталий Палыч! – оповестил Артём, стараясь говорить максимально радушно и беззаботно. – Как там ваше здоровье драгоценное? Почки не беспокоят?
– Спасибо, и тебе, Белов, не кашлять! Не подъедешь ли завтра в Контору, часам к десяти утра?
– Так, я же уже, вроде как…
– В отставку вышел? – вкрадчиво уточнил властный голос. – Не бывает в нашей Конторе «бывших»! Бывает – действующий резерв. А ещё – подлые предатели, которые рано или поздно получат пулю в жирный затылок. Или, к примеру, кружку чая с радиоактивными нуклидами… Гы-гы-гы! Тут, уж, как кому, по заслугам его… Ты же, надеюсь, не подлый предатель? Тогда – резервист! Поэтому изволь – завтра прибыть без опозданий! Жду! – в трубке раздались короткие властные гудки…
Сексапильная секретарша с капитанскими погонами на сексапильных плечах, молча, кивнула на приоткрытую дверь, мол, давай, следуй, генерал Громов уже заждался…
Артём осторожно заглянул внутрь кабинета и поинтересовался:
– Можно?
– Проходи, проходи, орёл! – генерал, высунув от усердия на сторону розовый язык, что-то старательно записывал в толстый блокнот.
«До чего же наш Палыч похож на тульский антикварный самовар!» – подумалось некстати. – «Вальяжный такой, бокастый, медальками всё, опять же, облеплено…».
– Выпить хочешь? – неожиданно спросил Виталий Палыч, не поднимая головы от письменного стола.
– Так, понедельник сегодня. Опять же, мне ещё работать надо…
– Забей! Работа – фигня! На данный момент, считай, ты опять находишься на Службе. А какая твоя главная служебная обязанность?
– Родине служить! – вытянувшись в струнку, брякнул Артём первое, что пришло в голову.
– Гы-гы-гы-гы! – жизнерадостно заржал генерал, бросив на стол массивную чернильную ручку, оснащённую золотом пером. – Хорошая шутка! Молодец, Белов! Хвалю! Только нужен ты милой Родине – как прошлогодняя заскорузлая и вонючая портянка. Твоя главная служебная обязанность, – назидательно поднял вверх толстый указательный палец, – беспрекословно выполнять приказы руководства. Мои, то бишь! Понял, ветошь штатская? Приказываю: – открыть бар, достать оттуда напитки, фужеры и лёгкую закуску. Выполнять, майор запаса!
Они жахнули с Палычем по сто пятьдесят грамм хорошего шотландского вискаря, зажевав благородный напиток жареными орешками кешью. Генерал сразу же загрустил, впав в состояние глубокой задумчивости.
– Виталь Палыч! Зачем звали-то? – минуты через две с половиной напомнил Артём о своём существовании.
– А, это ты? – очнулся от тяжёлых дум Громов. – Зачем звал? А хрен его знает, если честно… Действительно, зачем? А, вспомнил-таки! – обернулся и ткнул указательным пальцем в стену за своей спиной: – Видишь что-нибудь, писатель хренов?
Стенка была девственно пуста и чиста, о чём Артём и не преминул честно доложить.
– И я ровным счётом ничего не вижу! Ничего! – недовольно поморщился генерал. – А, ведь, там должно что-то быть? Как мыслишь, Белов?
– Раньше у вас там висел поясной портрет Путина Владимира Владимировича, – осторожно напомнил Артём.
– В этом-то всё и дело, что – раньше – висел! Понимаешь? Вот, для этого я тебя и позвал, чтобы разрешить данный непростой казус… Президент-то у нас нынче другой, Медведев Дмитрий Николаевич. Но и Владимир Владимирович, при этом, является премьер-министром… Усекаешь? Вместе с тем, Путин – для нашей славной Службы – очень много значит… Опять же, вдруг, через некоторое время они в очередной раз поменяются местами? Кого, спрашивается, вешать на стенке? В смысле, чей портрет? Вот, ты и помоги мне – найти правильное концептуальное решение… Значится так, майор Белов! – генерал достал из сейфа и бросил на стол перед Артёмом невзрачный картонный скоросшиватель. – Здесь двести с копейками электронных адресов наших действующих сотрудников, и ещё примерно триста пятьдесят – резервистов, то бишь, бездельников вроде тебя. Если собственных мыслей маловато, то оперативно проведи ведомственный конкурс – относительно разрешения данной портретной проблемы… При этом обязательно учти, что стенок в стандартном кабинете – больше одной. Если кабинет, конечно же, не овальный… Гы-гы-гы! Приз победителю – ящик контрабандного виски и медалька «За заслуги перед отечеством»… Понял поставленную задачу? Две недели тебе, братец, на всё про всё! Свободен! Выполнять! Э-э, стой! А ещё – по сто пятьдесят?
Конкурс был успешно проведён, и ровно через две недели Артём опять сидел в кабинете бывшего начальника.
– Что так нагло улыбаешься, отставной майор? – хмуро и недоверчиво прищурился генерал. – Выпить, наверное, хочешь, гнида штатская? Сегодня не выгорит тебе, настроение у меня нынче – сугубо хреновое, не с той ноги, понимаешь, встал утром. Докладывай всухую, родимый…
Сглотнув слюну, Артём достал из видавшего виды портфеля три фотографии, размещённые в квадратные рамки, и выложил их на стол.
– Вот, Виталий Павлович, эта – предлагается на заднюю стену.
На фото стояли обнимающиеся Владимир Владимирович и Дмитрий Николаевич. Великие руководители ласково и мужественно улыбались, крепко сжимая в руках, свободных от объятий, горные лыжи. Визуально Медведев был выше Путина сантиметра на два-три.
– Блеск! – искренне восхитился генерал. – То, что старенький и пьяненький доктор прописал! Так, а что на правую стенку?
– Предлагается повесить данный коллаж, – Артём аккуратно пододвинул по столешнице вторую рамку.
Коллаж был выполнен мастерски: Спасская башня Кремля с рубиновой звездой, а рядом с ней – здание Адмиралтейства со знаменитым корабликом на позолочённом шпиле. Складывалось устойчивое впечатление, что на картинке был изображён единый архитектурный комплекс, выстроенный по чьему-то гениальному замыслу.
– Полный отпад! – довольно улыбнулся Палыч. – Третью давай!
На третьей фотографии красовался непрезентабельный мужчинка: средних лет, коротко стриженный, в чёрных очочках, с презрительно сжатыми – в бесцветную нитку – тонкими губами.
Чёрные кустистые брови генерала удивлённо поползли вверх:
– Это что ещё – за хрен с безымянной горы? Я лично знаю в лицо всех значимых – и отечественных, и зарубежных – рыцарей плаща и кинжала. Не, этот фраер будет не из наших… Кто таков?
– Александр Александрович Бушков! Любимый писатель Владимира Владимировича и Дмитрия Николаевича!
– Точно знаешь? Проверенная информация?
– Абсолютно! И тот, и другой в своих речах постоянно цитируют Бушкова. Даже, если говорят своими словами, то стиль – несомненно – «бушковский». Гадом буду!
– Будешь, если прикажу! – ласково усмехнулся генерал и уверенно нажал пальцем на круглую красную кнопку, вмонтированную в столешницу: – Катенька, солнышко ясное, зайди, пожалуйста!
– Звали, Виталий Павлович? – в приоткрытых дверях показались круглые и аппетитные, загорелые – до полного сумасшествия – коленки…
– Конечно, звал, дорогая моя! Вот, тебе три картинки в рамочках, необходимо их размножить – по количеству кабинетов в нашей Конторе. Только с размерами надо правильно сообразить… Мне всю эту благодать укрупни раза в три, полковникам – в два, всем остальным так оставь, перебьются…
Звонко процокали высокие каблучки, захлопнулась дверь.
– Видал? – молодцевато подмигнул генерал. – Вот, какие кадры растим! Завидуешь? Слюнки потекли? То-то же! А ты, дурик, на гражданку свалил… Говорят, известным писателем заделался? Мол, целых две книги вышло? Ох, уж, эти писатели! Иногда такого насочиняют – хоть стой, хоть падай. Они, морды интеллигентные, нафантазируют всякого и разного, а ты после разбирайся. В смысле, тщательно проверяй и перепроверяй, усердно ища – так называемое – рациональное зерно… Ладно, а за проведённый конкурс – спасибо тебе, братец! Выручил! Ты, соответственно, и объявляешься его единственным победителем. Вот, тебе медалька, а вот, и ящик с ирландским вискарём. Заслужил, владей! Ну, что, по сто пятьдесят? Не, в этот раз ты проставляйся, из призовых.… Предлагаю выпить – за наших славных и безупречных руководителей! Так, майор, срочно приготовь чистый носовой платок. Я сейчас плакать буду – от умиления бесконечного… Гы-гы-гы!
Жахнули, понятное дело, ясен пень. Ещё – жахнули…
– Не надумал, часом, возвращаться в наши славные Ряды? – лукаво поинтересовался генерал. – Напрасно, родной. Ох, напрасно! Сейчас я тебе одну байку перескажу – от контр-адмирала Фёдора Головина. Знаешь такого морского орла? Ах, да! Ты же с ним года три тому назад плавал к чилийскому побережью. Как же, знаменитейшая операция «Гаучо-2»! Наслышан… Ладно, рассказываю байку. Жила-поживала в порту датского города Копенгагена чайка по имени, э-э-э, кажется, Джонатан Ливингстон… Ага, вроде бы так её звали… Причём, эта чайка непросто так жила, а состояла на Службе. То есть, своевременно извещала моряков о грядущей непогоде. Когда приближался сильный шторм, то этот самый Джонатан начинал над волнами низко летать и орать – со всей дури – противным голосом, мол: – «Ждите, люди, непогоду! Не выходите в открытое море!». За это смотритель маяка чайку кормил (в меру, конечно же!) мороженой рыбой, отгонял от её (от его?) гнезда кошек, мальчишек и прочих коварных недоброжелателей… Не жизнь, а малина спелая! Живи и в ус не дуй. Служба, одним словом… Нет же, начал наш Джонатан задумываться о смысле жизни, мол: – «Свободы катастрофически не хватает! Рыба мороженная, да и маловато её будет. Маловато!». Короче говоря, один раз неблагодарная чайка поднялась на крыло и улетела на северный архипелаг Шпицберген. А там – полная лафа! Раздолье бесконечное! В смысле, свободы – хоть задницей ешь. Ну, и рыбы разной свежей – без счёта… Обожрался глупый Джонатан халявной рыбёхой до полной невозможности, да и пристроился покемарить на ближайшей базальтовой скале. Тут-то он и подкрался к Ливингстону – белый и пушистый песец… Понимаешь, майор, о чём я тебе толкую? Гы-гы-гы!
– Угрожаете, наверное, – тоскливо предположил Артём.
– Ничуть не бывало! – заверил Виталий Павлович, подпустив в глаза ленинской хитринки. – Просто знакомлю с азами армейской философии, не более того… Кто же героя заслуженного пальцем тронет? Не смотря, даже, на то, что ты ознакомлен со всеми секретными адресами электронной почты наших сотрудников… Тем более что ты не предатель подлый, а дисциплинированный резервист… Ведь, резервист?
– Резервист, – тяжело вздохнув, подтвердил Артём.
– Ладно, орёл небесный, свободен! – нагло ухмыльнулся генерал. – До поры, до времени, ясен пень. А с конкурсом-то этим ты, дорогой мой, лоханулся – как сопливый пятилетний мальчишка. Кому – из по-настоящему опытных людей – нужен груз излишних секретных знаний? Вот, то-то же… Э, стой! А ещё – по сто пятьдесят?