Путь занял ровно одну секунду. За это время я даже ветер из задницы выпустить не успел. Только вцепился в сисечки Астры, будто никогда их больше не увижу и не почувствую. Именно рыжая и привела меня в чувство довольно ощутимой пощечиной. Я поморщился и театрально вздохнул, боясь открыть глаза. Лицо ощутимо припекало, а ветерок обладал слабосолеными нотками. Видимо, где-то рядом было море или даже океан.
– Ебанько. Ты вставать будешь? – невинно спросила Астра откуда-то с вышины. Я приоткрыл наконец-то веки и слабо пискнул, когда жалящий свет солнца чуть не выжег мне глаз.
– Пиздец. Голова трещит так, будто я вчера знатно нажрался и изнасиловал бутылку.
– Ты насиловал бутылки? – удивилась рыжая. – Вот это номер.
– Ну, в детстве было. Купался как-то с пластиковой бутылкой, а тут и стояк. Я ничего лучше не придумал, как засунуть пана Пиписевича в горлышко бутылки, – хихикнул я, возвращаясь к славным временам. – За этим делом меня мама и застукала. Ох, она орала, я тебе скажу. Говорит, «у всех дети нормальные, а ты вот, непутевый, в бутылки суешь». Потом мне Ад пообещали и всяческие муки.
– Значит, ты девственность с бутылкой потерял? – лукаво пропела Астра, присаживаясь на корточки рядом со мной.
– Не. Первый раз с подушкой было. Я себе еще огромную водяную мозоль натер прямо на залупе. А Антоха, кореш мой, советовал крем использовать, но я забыл про него как-то.
– Экий ты ебанько, Збышек, – рассмеялась рыжая, пнув меня башмаком под ребра. – Значит, не одной кулебякой дело ограничилось. Ты у нас теперь бутылкоёб!
– Не пори чушь, женщина, – огорчился я новой обзывалке. – Я только твою писечку люблю. А что было в прошлом, осталось в прошлом. Кстати, куда нас занесло?
– Кто его знает. Похоже на пустыню. Везде песок, потрескавшаяся земля, и вдалеке виднеется полоска воды.
– Израиль, – сокрушенно молвил я, поднимаясь на ноги. – Как пить дать, Израиль.
Нет, это был не Израиль. Пустынная местность довольно быстро кончилась, уступив право украшать горизонт низеньким деревцам и чахлым кустикам с пожелтевшими листьями. Спустя какое-то время нам даже посчастливилось отыскать дорогу, сделанную из очень грубой брусчатки. Я сразу же заявил, что мы попали в мир Фрэнка Баума и теперь ступаем по дороге из желтого кирпича, а впереди нас ждет Гудвин и голая Элли с Тотошкой. За это я удостоился крепкого леща от Астры и ее злобной физиономии, не реагирующей на то, что все это просто шутки. Ревнивая женщина страшна в гневе. Запомните и не повторяйте.
Однако долго идти молча она не могла и скоро сменила гнев на милость по одной простой причине. Неистово хотелось пить, особенно после выкуренной сигареты, пачка которых лежала у меня в кармане джинсов.
– Получается, что мы смертные теперь? – буркнула Астра, плетясь рядом со мной.
– Наверное, – честно ответил я. – Но проверять это не хочется. Зато вернулись все низменные потребности в виде голода и жажды. Подбросил нам свинью тот гнилозубый балбес.