Разговор с Серебряковым никакой ясности в историю гибели Олега Кайданова не внес. Единственно, что стало абсолютно ясно, неприятности на работе у Олега имелись, и немалые. Рассосались они или нет, вопрос оставался открытым.
Женька валялась дома на диване, от скуки переключая телеканалы и размышляя, какие шаги ей стоит предпринять, когда позвонила мама:
– Привет, Женечка! Как дела?
– Привет, нормально, как вы? – без особого интереса и энтузиазма спросила Женька. Созванивались они почти каждый день, а потому сногсшибательных новостей она не ожидала.
– Тоже хорошо, – заверила мама. – Женечка, ты уже решила, как будешь праздновать день рождения и что тебе подарить?
– Да нет еще. Потом что-нибудь придумаю, – пожала лениво плечами Женя, заинтересовавшись сюжетом о качестве косметики.
– Женечка, но день рождения уже на следующей неделе, – не дала ей погрузиться в сюжет мама. – Ты хоть с подарком определись, да и Платон просил узнать, чего тебе хочется, и Валера хотел на твой праздник попасть, а если ты захочешь на буднях отмечать, его надо заранее из детдома отпросить.
Валера Коростылев был сиротой, жил в детском доме, было ему двенадцать лет, и Женины родители готовились его усыновить. Чему способствовал сам предприимчивый Валерка. Который не на словах, а на деле претворял в жизнь девиз «Каждый сам кузнец своего счастья»[3].
– Нет уж. Пусть учится. Отмечать буду в субботу. В конце концов, это не его день рождения, нечего школу прогуливать, – категорично заявила Женя, вдруг решив разыграть строгую мамашу.
– В субботу так в субботу, – покладисто согласилась мама. – Может, тогда у нас отпразднуем? Я стол накрою, твой любимый пирог с селедкой испеку. Ты же много гостей звать не планируешь? – продолжала заботливо ворковать мама. Но у Жени каждое слово отчего-то вызывало глухое беспричинное раздражение и страстное желание сделать все назло. Раньше за ней такого не водилось. Обычно она предпочитала тихо, бесконфликтно ускользать от родительской опеки.
«Может, Скрябин в этих переменах и не виноват, просто это звездная болезнь начинается?» – подумала Женька, не теряя градуса раздражения, и, едва мама замолчала, тут же заявила:
– Нет, праздновать я буду в ресторане, пока не решила, в каком именно, и, возможно, что народу будет человек пятьдесят, – брякнула Женька, хотя никогда в жизни не любила подобные сборища и считала их пустой тратой денег, не приносящей ровно никакого удовольствия.
– Женечка, но это же так дорого! – ужаснулась, словно в ответ на ее мысли, мама. – Где мы столько денег возьмем?
– Не «мы», а я, – заносчиво возразила Женя. – И вообще, это мой день рождения, вы на нем просто гости, так что не стоит волноваться. Просто ждите приглашения со временем и адресом, – прозвучало это немного грубо и даже как-то оскорбительно, и Женя тут же постаралась сгладить собственную резкость: – Мам, не переживай. Есть вариант, что часть праздника оплатит редакция. А ты будешь отдыхать и веселиться, как и все остальные гости.
– А что же насчет подарка? – не стала дальше спорить мама, но по ее голосу было ясно, что она немного обиделась.
– Не знаю, мам, пока не придумала. Можно, я попозже скажу? – На самом деле единственное, чего Жене хотелось по-настоящему, это собственная квартира. Пусть даже эта самая, в стареньком флигеле. Лишь бы ее собственная и чтобы она наконец-то могла сделать в ней ремонт. Но такой подарок родители сделать ей не могли. А ничего другого почему-то Жене не хотелось.
– А как же Платон? – заботливо спросила мама, обожавшая Жениного покладистого кавалера и возлагавшая на него большие надежды. Она искренне верила, что рано или поздно Жене надоест дурить и она наконец оценит его по достоинству. Точнее, по достоинствам, коих у Платона имелось великое множество. И он отведет журналистку Потапову к алтарю, а потом они нарожают детишек и будут жить долго и счастливо.
Честно говоря, Женя и сама иногда рассматривала такой жизненный сценарий, только все время откладывала его осуществление на неопределенный срок.
– А Платону передай, пусть сам что-нибудь придумает. Я люблю сюрпризы, – сворачивая разговор, посоветовала Женя и, когда мама отключилась, была вынуждена всерьез задуматься, как ей быть с днем рождения и где брать деньги на ресторан. Поскольку сама она все еще выплачивала кредит за машину и лишних средств у нее не предвиделось. Не брать же еще один кредит из-за такой глупости, в самом деле?
«Вот если бы можно было какую-нибудь халтуру найти», – размечталась Женя.
– Евгения, ты совсем совесть потеряла? – раздался в трубке требовательный, недовольный голос. – Ты когда последний раз на работе была?
– Позавчера, кажется? – неуверенным расслабленным голосом ответила Женя, которую звонок начальства застал врасплох.
– Позавчера? – с ноткой угрозы в голосе переспросил Тенгиз Карпович Трупп, главред Женькиного канала. – А зарплату ты планируешь получать в полном объеме или по количеству трудодней?
– В полном объеме, – твердо ответила Женька и даже мечтательно добавила: – И вообще, хорошо бы ее повысить.
– Слушай, Потапова, ты что, совсем страх и совесть потеряла? – обалдел от такой наглости Трупп. – Ты кем себя возомнила, звезда хренова? Ты что, забыла, кому ты всем обязана? – все больше ярился эмоциональный Тенгиз Карпович. – Ты, Потапова… – пыхтел он, не находя слов. – Я, Потапова… Я тебя породил! Я тебя и…
– Солью, – помогла ему закончить мысль Женя. – Тенгиз Карпович, мне стыдно вас слушать! После всего того, что я сделала для родного канала! После того, как рейтинг вашего затрапезного мертворожденного телепроекта взлетел до небес, после скандала с привлечением иностранных диппредставительств, после которого и месяца не прошло, по которому страсти еще не улеглись, ВЫ грозитесь МНЕ!.. Нет, от подобной черной неблагодарности, даже небеса содрогнутся! – самозабвенно вещала Женя, не уступавшая в патетике и эмоциональном накале Тенгизу Карповичу.
– Никто тебя былых заслуг и не лишает, – мгновенно успокаиваясь, произнес Трупп. – Я тебе про день сегодняшний толкую. И вообще, я по делу звоню, – деловитым, собранным, напрочь лишенным недавних клокочущих эмоций тоном, как ни в чем не бывало, продолжил Трупп. – Тебя тут второй день подряд спонсоры ищут, хотят интересный проект предложить. Причем, заметь, именно тебе, и обрати внимание, я лично их выбор целиком и полностью поддержал.
– А что за проект? – заинтересовалась Женя, услыхав волшебное для каждого сотрудника их телеканала слово «спонсоры».
– А вот явишься на работу и все узнаешь, – бросил ей в ответ зловредный Трупп и повесил трубку.
Пришлось тащиться на работу.
Хотя, говоря по совести, ехать туда Женя и так собиралась. Все же, как бы ни надрывалась за двоих Маринка Похлебкина, принимать решения по собранным ею материалам, подготовленным интервью и спискам гостей придется Жене, и отвечать за решения тоже ей. Пришлось дело Олега Кайданова на время отложить.
– Вот, Тенгиз Карпович, материалы по ближайшей передаче. – По-барски развалившись в кресле, Женя подкинула шефу папку с предварительными набросками.
– Тобою подготовленные, – едва заметно приподняв широкую косматую бровь, с чуть заметной иронией отметил Трупп.
– Вы намекаете, что вами? – прикинулась дурочкой Женя, привыкшая не пасовать перед начальством.
Трупп лишь укоризненно взглянул на нее поверх очков:
– Итак, Потапова. Спонсоры хотят, чтобы ты снялась в рекламном ролике их продукта. Естественно, не бесплатно, – отодвигая ее папку, произнес Тенгиз Карпович.
– Сколько? – забыв о приличиях, быстро спросила Женя, наваливаясь грудью на стол.
«Вот она халтура! Вот они денежки!» – радовалась она, только что ладошки не потирала.
– И это все, что тебя волнует? – с укоризной спросил Тенгиз Карпович.
– А что? – насторожилась Женька. Обычно Тенгиза Карповича и самого, кроме денег, ничто другое не тревожило. В чем подвох?
– Ничего, Потапова, кроме того, что рекламный ролик будет крутиться на всех ведущих каналах, а следовательно, служить дополнительной рекламой нашей с тобой телевизионной продукции, – наставительно произнес Трупп.
– И что тут плохого? – все еще настороженно уточнила Женька.
– Плохо, Потапова, что ты в первую очередь о своей мошне печешься, а не об общих нуждах и интересах, – едва не прослезившись, пояснил Трупп, в котором проснулись его эмоциональные украинские предки.
– Ясно, – кивнула Женя, успокаиваясь. – А что за продукт мы будем рекламировать?
– Таблетки от запора, – небрежно бросил Трупп, с интересом углубляясь в принесенную Женей папку.
– Что? – переспросила автоматически Женя, уже видя, как ее «легкие денежки» в прямом смысле уплывают в недра канализации вместе с чудотворным продуктом спонсоров.
– Слабительное, – бесцветным голосом пояснил Трупп. – Повертишь перед камерой пачку, расскажешь о продукте…
– …спустишь воду, наденешь штаны и пойдешь в бухгалтерию получать зарплату, – злым голосом закончила Женька.
– Семьдесят пять тысяч за клип, – словно не услышав ее, закончил свою речь Трупп.
– Сколько?
– Семьдесят пять.
Женя поджала губы и шумно втянула носом воздух. Семьдесят пять. Можно шикарный день рождения устроить, и еще останется. А можно норковую шубу купить. А можно…
– На унитазе сидеть не буду. И запор изображать тоже, – строго сказала она.
– А никто и не просит, – откладывая папку, радостно сообщил Трупп.
Остаток дня Женя провела в редакции, просматривая материалы для предстоящей передачи, раздавая задания, как-никак «Большой Босс». Потом по редакции расползлись слухи о рекламе слабительного, и Женя подверглась атаке местных хохмачей, затем приехали представители спонсоров и долго торговались с Женей по поводу сюжета будущего клипа. Версия, устраивавшая Женю, категорически не устраивала заказчиков, и наоборот.
– Несварение желудка – болезнь вне возраста, поэтому вас и наняли, чтобы обратиться к молодой аудитории, – вещал заказчик. – И ваши предрассудки мне непонятны. Молодое поколение лишено всяческих комплексов, и вам надо отбросить эту неуместную стыдливость. Все естественное не чуждо. В смысле не стыдно.
– Ну, так сами и сидите на унитазе перед камерой, – сложив на груди руки и сверкая глазами, возражала Женя.
– Я лицо непубличное, мое сидение никому не интересно, – возражал стручок в очках, нервно постукивая по столу костяшками пальцев.
– А я – лицо публичное, и меня в городе знают как серьезную журналистку, – не сдавалась Женя. – И хочу вам напомнить, что меня еще никто не нанимал, поскольку я еще никаких согласий на съемки не давала, – гордо бросила она худосочному, желтушному типу, очевидно, самому страдающему несварением желудка и регулярными запорами.
– Что, значит, не подписывали? Руководство вашего канала подписывало и приняло на себя вполне определенные обязательства, – доставая из портфеля синюю папку, потряс ею перед собравшимися заказчик.
– Что сделало руководство? – наливаясь пурпуром и жаждой мести, обернулась к Труппу Женя.
До смертоубийства дело не дошло. После многочасовой баталии каждая из сторон покидала поле боя с твердой уверенностью, что хотя всего получить не удалось, но все возможное из противника они выжали, и в целом каждый остался доволен.
Заказчик – сюжетом, Женька – гонораром, а Трупп – скрытой рекламой канала.