Закат холодного ноябрьского дня. Сухой ледяной ветер. На склоне карьера заброшенного рудника стоят Жанна и Илья.
Илья. Знаете, на что это все похоже? На поверхность какой-то опустевшей планеты. Когда-то тут была жизнь… Слышите? Что это? Как будто плачет кто-то… Я раньше думал, что души улетают, как перелетные птицы в теплые страны. Долетают до облаков… и летят над землей… А может быть, души людей остаются на земле… Вот иногда ни с того ни с сего хочется плакать, или вдруг без всякой причины смешно становится. Со мной это часто бывает: когда надо быть серьезным – я смеюсь. Как будто чья-то веселая душа меня смешит… Или вот во сне… мы видим какие-то лица… города… страны… мы летаем, падаем… нас постоянно окружают какие-то незнакомые люди… как будто они живые… Кого это мы видим?
Жанна. Красиво говоришь… Девушкам это, наверно, слушать нравится… Их у тебя много, девушек? Тоже на скрипочках играют девочки?
Илья. На разных инструментах…
Жанна. У тебя целый оркестр? Ты что, на дирижера учишься? Наши женщины тебя тоже полюбили…
Илья. И я их полюбил…
Жанна. Да? Нина тебе должна быть ближе! Вы так с ней в дороге стихи читали в унисон, что мы с Таней притихли. Нина тебе нравится?
Илья. Мне все вы нравитесь…
Жанна. На будущее тебе совет, юноша: никогда такого женщине не говори… За такой ответ нормальная женщина тебя очень сильно обидеть может.
Илья. Хорошо. Мне не нравятся все, кроме вас…
Жанна. Этот ответ лучше… звучит…
Илья. Вы мне обещали свой сон рассказать…
Жанна. Мне в дороге ужасный сон приснился. Мне снилось… автобус наш сломался и потом… мы с тобой… ушли…
Илья. И что… потом?
Жанна. Какое-то меня предчувствие мучает! Что-то случиться должно… К чему такой сон?
Илья. Какой? Я его не видел… ваш сон.
Жанна. А постоянная девочка… девушка… у тебя есть? Она тебя, наверно, ждет там одна… смычок обдирает от горя…
Илья. Я не знаю… я с ней попрощаться не успел… Отец позвонил матери, предложил у вас поработать. У меня в училище каникулы как раз…
Жанна. Я с тобой давно заочно знакома. Ефим Львович нам часто про тебя рассказывал. Ты у него как свет в окошке… Гений!
Илья. Гений?
Жанна. Он говорит нам: вы его услышите, и вам стыдно станет, что вы живете на свете!
Илья. Почему стыдно?
Жанна. Потому что ты гений… Тебе, значит, деньги понадобились, гений? Зачем ты с нами поехал?
Илья. Я отца своего практически никогда не видел… Потом, мне действительно нужно много денег…
Жанна. Много? Ты думаешь, с нами у тебя их больше станет?
Илья. Я хочу поехать… поступать в консерваторию. У мамы денег нет… Отец мне сказал – у него тоже ничего нет…
Жанна. Он тебе не соврал…
Илья. А я ему верю…
Жанна. Что ты так смотришь на меня?
Илья. Вы мне сон обещали рассказать…
Жанна. Сон? Первая половина сна уже сбылась – автобус сломался…
Илья. Да… автобус сломался… А что во второй половине сна было?
Жанна. Тебе сколько лет?
Илья. Восемнадцать… девятнадцать скоро…
Жанна. Маленький ты еще, это во-первых. Слушай, ты что, сам всего не понимаешь?
Илья. А что я должен понять?
Жанна уходит. Илья, постояв в одиночестве, направляется за ней. На склоне карьера появляются Нина Реут, Таня Болтова и Валентина Мусатова.
Нина. Господи, куда мы попали?! Какая-то братская могила вокруг!
Таня. В нехорошее место нас занесло: ни одной машины за целый день не проехало…
Нина. Если нас отсюда к ночи не заберут, к утру нас здесь всех закопают…
Мусатова. Не каркай – накаркаешь беду…
Таня. Мы уже в беде…
Мусатова. Ну какая беда? Разве это беда…
Таня. Для меня беда! А для вас нет?
Мусатова. Для меня – нет!
Таня. Вся эта дурацкая поездка – сплошная беда. Вспомни, что я говорила тебе, Нина, – никому это не нужно… никому… Куда мы едем? Кто нас ждет? Ты думаешь, мы кому-то нужны?
Нина. Я сама в очень плохом предчувствии…
Таня. Когда он у меня… вчера попросил деньги на бензин, мне надо было у него спросить – Ефим, куда мы едем? Это что – авантюра? Ты понимаешь? Но он мог подумать, что ему мщу… Я молча дала ему деньги…
Нина. Ты все правильно сделала…
Таня. Но сегодня я ему этот вопрос задам! Ты понимаешь, что дело не в деньгах. Ну не куплю я себе лишнюю тряпку… Но вот ты представь, а если бы у меня денег не оказалось?
Нина. Это я легко представить могу…
Таня. Нина, ты очень добрый по натуре человек… очень… Ты святая… Но о себе тебе тоже пора подумать! Мне мама говорила – у женщины морщины появляются не от возраста. Ты у меня видишь морщины?
Нина. У тебя не вижу…
Таня. Мне это очень мешает в жизни… Чем больше у тебя морщин на лице, тем людям с тобой спокойнее… Я, может быть, из-за этого в Париж не попала…
Нина. А с кем ты хотела в Париж поехать… я немного запуталась… Тот который приезжал за тобой на красной машине? С бородкой?
Таня. Он без бороды, а приезжал за мной его шофер… с бородкой…
Нина. Шофер? Я думала… какой бурный у них роман – мужчина все время спит за рулем…
Таня. Ну что ты… Это шофер… Хотя тот тоже любил поспать…
Нина. Того я уже не узнаю…
Таня. Не узнаешь… Все было очень хорошо, до посольства. Я прилетела с ним в Москву. Вечером пошли с ним в ночной клуб, поужинали… очень красиво… очень интенсивно… с ним переночевали… Ты понимаешь – у меня все дрожало от благодарности внутри – он везет меня в Париж! Утром встали поздно, я голову помыла… не успела просушить… понимаешь… и с мокрыми волосами я как дура помчалась к французам в посольство… Он первый пошел к окошку на беседу. Вернулся, довольный – визу дали… И пошла я. Сидит за стеклом сухая, старая крыса, вся в морщинах… смотрит в мои бумаги и на мое лицо не смотрит. Что у вас есть – она меня спрашивает? Я как дура стою… улыбаюсь… Показываю ровные зубы. Есть все, что нужно женщине, чтобы сделать мужчину счастливым… Она листает мои бумаги: мужа у вас нет. Ребенка у вас нет, она мне говорит… Я ее еще не понимаю – улыбаюсь. Кто знает, может еще будут и муж, и ребенок… А собственность какая-нибудь у вас есть? – она меня спрашивает.
Нина. Собственность?
Таня. Собственность! Мы так воспитаны были, говорю, собственность считали мещанством… У нас всего несколько лет свобода и демократия… Что у вас есть? – она меня пытает… Ну как же! Есть мои мысли… мои чувства… И вообще мой любимый художник импрессионист Клод Моне! Я вот только взгляну на его подлинники, и назад… Она мне кивает и указывает на бумаги – у вас на вашей родине ничего нет. Вы можете не вернуться сюда! Докажите, что вы вернетесь. Тут у вас ничего нет! Ничего! Я стою перед ней с мокрой головой… и мне ей сказать нечего – у меня действительно ничего нет…
Нина. Если они меня спросят про собственность – я, кроме книг, ничего не смогу привести в доказательство. У меня только книги, и больше ничего нет!
Таня. Да, моя дорогая. Поэтому ты и путешествуешь по родной стране… И им неинтересно будет слушать про то, как ты рвалась в Москву на баррикады… Ты понимаешь, почему я должна была куда-то выехать. Я поехала… с другим человеком. Пока у него хватило денег только на Индию…
Мусатова. Беда у нее… Только на Индию у него… беда.
Нина. Все равно мне Ефима жалко. Очень жалко… Он такой одинокий…
Таня. Мы его жалеем больше, чем он нас! Он не такой одинокий, как тебе кажется…
Нина. Ефим страшно одинок…
Таня. Есть взрослый сын…
Нина. Он одинок… одинок…
Таня. С ней… Это я, дура, готова была его слушать, раскрыв рот. Но тогда мне было не так много лет, как сейчас…
Нина. Ну, тебе и сейчас не так уж и много…
Таня. С таким мужчиной год за два идет… Но с ним было тогда безумно интересно! С ним невозможно было смотреть по сторонам. Кто плюет в окна или нет, я не замечала. Ничего не существовало, кроме него… Но этого давно уже нет…
Нина. Русская женщина умеет жить воспоминаниями.
Таня. Это очень удобно для мужчин… Мы ему ничего не должны. Я Жанну очень хорошо понимаю… Я ее спросила – Жанна, поговори с ним, – если он у меня просит деньги на бензин, – на что нам надеяться…
Нина. Ей не надо было этого говорить!
Таня. Пусть он нам всем честно скажет! И давайте разбежимся!
Мусатова. В беде она… Да ты беды настоящей не видела… Ну что ты видела? Где же ты ее видела, настоящую беду-то? В Париж тебя не пустили, так ты в Индии оказалась…